Антон Первушин
      Операция "Испаньола"
      Автор хотел бы выразить искреннюю признательность: - Виталию Гришечкину за моральную и материальную поддержку, - Александру Прозорову за ценные советы и суровую критику, - Андрею Балабухе за многолетнюю бескорыстную помощь, - а также всем участникам сетевой конференции RU.AVIATION за интересные рассказы о современной авиации.
      Пролог. АЛЕКСИЙ, ЛЕХА И КОСТЯЙ. (Прибалтика, июль 1979 года) Солнце садилось. Трое мальчишек - по четырнадцать лет каждому - спустились по вытоптанной тропке к воде. Один из них - толстый и коротко стриженный - по прозвищу "отец Алексий", полученному за густой, совершенно не мальчишеский бас, присел на мокром песке, подставил ладонь лениво набегающей волне. Второй - чернявый, смуглый и маленький - которого одноклассники называли просто Лехой, взобрался на прогретый за день валун и растянулся на нем с блаженной улыбкой. Третий подросток, отличавшийся длинными - почти до плеч - льняными волосами, высокий и худой до нескладности, по имени Костя (первая производная - Костяй) остался стоять, прищурясь и сложив пальцы правой руки наподобие козырька: он смотрел на заходящее солнце. - Клевый фильм, - изрек наконец Леха, переворачиваясь на бок и подкладывая руку под голову. - Угу, - откликнулся Алексий. Костяй промолчал. - Мне особо этот понравился - старпом, - развил мысль Леха. - Как он их всех! И этого - японца - как он его! - Почему ты думаешь, что он японец? - заинтересовался Алексий. - А кто же он? - удивился Леха. - Ну: китаец, например:- высказал предположение Алексий. - Китаец он: как же: Китайцы маленькие все! - не унимался Леха. - А ты их видел? - продолжал напирать Алексий. - По телику видел, - защищал свою версию Леха. - Не по телику, а в натуре - видел? - настаивал Алексий. - А ты японцев в натуре видел? - ответил вопросом на вопрос Леха, чем исчерпал наметившуюся дискуссию. С минуту они молчали: Алексий - подбирая новый аргумент, но не находя его, а Леха - победно улыбаясь. Тут слово взял Костяй. Он отнял руку ото лба и сказал, имитируя голос Капитана в исполнении замечательного актера Вельяминова: - "Не нравится мне это. Что-то уж больно тихо". Леха прыснул: имитация удалась. - Я же говорю: клевый фильм, - повторил он уже высказанный ранее тезис. - А как старпом под водой нырял - это вообще!.. - А мне больше нравится, когда они еще на "Нежине",- признался Алексий. - Это когда тонут? - уточнил Леха. - Ага, - подтвердил догадку Алексий. - Просто здорово снято. - Мне только один эпизод непонятен, - сказал Костяй, во второй раз за сегодняшний вечер взяв слово.- Почему "нежинцы" сначала передали в эфир "SOS" и свои координаты, а потом на вельботе отправились совсем в другое место? Леха даже не нашелся что ответить. Такой взгляд на один из сюжетообразующих эпизодов фильма оказался для него совершенно неожиданным. - Тебе что, фильм не нравится? - агрессивно осведомился он после мучительной паузы. Костяй вздохнул. - Нравится, - сказал он. - Только это лажа. - Ну ты вообще! - обиделся Леха за создателей фильма и прежде всего за сценариста Станислава Говорухина и режиссера-постановщика Бориса Дурова.- Сам-то понял, что сказал?! В возмущении Леха даже вскочил и теперь стоял на валуне в полный рост. Костяй снизу вверх внимательно посмотрел на него. - Не люблю, когда режиссерская лажа помогает героям, - заявил Костяй смело. Герои сами разберутся, что к чему. Иначе они не герои. Для четырнадцатилетнего подростка сказано было сильно, и Леха снова замолчал. Он, в общем, был в курсе, что Костяй славен не только безусловным превосходством в беге на короткие дистанции, но и мудреными суждениями, ставящими порой в тупик и самых "прогрессивных" из учителей. Суждения эти обычно попадали в "яблочко", а потому спорить с Костяем было трудно. Если вообще возможно. - Но ведь фильм клевый? - на всякий случай переспросил Леха. Костяй снова вздохнул. - Фильм хороший. - Так чего же тебе еще надо?! - возмутился Леха. - Да-да, чего тебе надо? - поддержал его Алексий. - Достоверности, - ответил Костяй с таким видом, словно уже и не чаял, что его когда-нибудь поймут. Вот тут Леха нашел ответ. Он его, конечно, не придумал, а услышал как-то по телевизору из уст какого-то деятеля культуры, который то ли подвергал кого-то критике, то ли, наоборот, подвергался. - "Главное - не в достоверности обстоятельств, главное - в достоверности героев"! Эта мудреная фраза выскочила из Лехи с легкостью необыкновенной, что его самого порадовало, а отца Алексия удивило настолько, что тот даже открыл рот и отступил от Лехи на шажок-другой, как от прокаженного. Костяй же широко улыбнулся и сказал так: - Тогда самые достоверные в этом фильме - пираты. - А вот это точняк, - согласился Леха и улыбнулся в ответ. - Ну хватит,- встрял так ничего и не понявший Алексий. - В санатории нас уже хватились, наверное. Идем? - Идем, - кивнул Леха. Он пошел вперед и вверх по тропинке, за ним двинулся Алексий. А Костяй приотстал, задержавшись на берегу, и ему вдруг на мгновение показалось, что не теплую и темно-изумрудную воду Балтийского моря он видит перед собой, а тяжело ворочающийся черный и стылый океан под низким свинцовым небом. Костяй сморгнул, и видение растаяло, не оставив следа. На следующий день трое мальчишек пойдут смотреть фильм "Пираты XX века" во второй раз. Они не знают и еще не скоро узнают, что им тоже предстоит стать пиратами - пиратами на изломе веков. Глава первая. КОНТРАБАНДИСТЫ. (Баренцево море, октябрь 1997 года) - Волнушка, ты его видишь? - Боровик, вижу цель хорошо. Старший лейтенант Алексей Лукашевич действительно видел цель. Пока еще не визуально, но этого ему и не требовалось. Главное - цель засек и распознал бортовой радиоэлектронный комплекс. Отраженный катером контрабандистов сигнал в долю секунды был преобразован системой поиска и ведения цели, после чего выдан в виде засветки на индикаторной панели. "Ну и шпарит! - подумал Алексей; он захватил цель радиолокационным прицелом, на панели сразу же появились ее характеристики: скорость, удаление, азимут. Тридцать узлов! Не удивительно, что погранцы достать его не могут: это же на пределе "тридцать пятки"". "Тридцать пяткой" Лукашевич называл сторожевой корабль класса "Бдительного", в номенклатуре проходивший под обозначением 1135. Три десятка узлов - это действительно на пределе скоростных возможностей сторожевиков класса "Бдительного". Однако это же - предел для большинства существующих катеров. И "тридцать пятка" - Алексей присмотрелся ко второй засветке с пометкой "свой" "тридцать пятка" отставала!.. "Ого-го-го! - подумал Лукашевич. - Наши контрики не так просты, как выглядят на радаре". Он быстро перебрал в памяти известные ему тактико-технические характеристики "Бдительного", а также - вооружение, которое на нем обычно стоит. Список выглядел внушительно: сравнительно небольшую скорость (если сравнивать с современными сторожевиками других типов) "тридцать пятка" компенсировала огневой мощью. Помимо стандартного противолодочного комплекта на "Бдительном" устанавливались два зенитных комплекса "Оса-М", два четырехтрубных торпедных аппарата, два бомбомета и две скорострельные артиллерийские установки. Чтобы остановить самонадеянных контрабандистов, обычно хватало артиллерии: калибр в сто миллиметров - не шутка. Но вместо этого "тридцать пятка" запросила помощи у авиаполка, и старший лейтенант Лукашевич был вынужден прервать скучный патрульный облет и включиться в погоню. Он, впрочем, не возражал - ради таких ЧП и живем - но оставался открытым вопрос: почему это произошло? Ответ не заставил себя ждать. На связь вышел капитан "тридцать пятки". - "Волнушка", говорит "Боровик", - окликнул Лукашевича невидимый штурман наведения. - Ты еще не заснул? - Уже разбудили, Боровик. - Волнушка, переползай на второй канал. Масленок хочет включиться в игру. - Давно пора, - буркнул Алексей себе под нос и ответил штурману: - Вас понял, Боровик. Перехожу на второй канал. В наушниках зашуршало, потом в эфире возник, слегка искаженный помехами, бас капитана "тридцать пятки" - Сергея Афанасьевича Коломейцева: - Хм-м,- сказал Сергей Афанасьевич.- Хм-м: Как тебя: э-э: Волнушка?.. Хм-м: Слышишь, что ли?.. Алексей улыбнулся. Он знал Коломейцева и сейчас легко представил себе, как тот стоит, выпрямившись, на мостике - маленький и плотный - морщит лоб, потирает подбородок, хмыкает и экает, а "тридцать пятка" на скорости в тридцать узлов режет волны, оставляя за собой белый пенистый след. Капитан Коломейцев был одним из лучших на Северном флоте, а то, что он хмыкал и экал, так это от впитанных с молоком матери деревенских привычек и общей мягкости характера. - Слышу вас, Масленок, - ответил старший лейтенант. - Хм-м:- высказался Сергей Афанасьевич.- Молодец: э-э: Волнушка: хм-м: Алексей, что ли?.. Вообще-то это было нарушением всех и всяческих инструкций - обращаться к пилоту на боевом вылете иначе, как через позывной. Однако Коломейцеву многое прощалось, да и сами позывные были секретом Полишинеля. Вообще-то позывной, обычно представляющий из себя некий произвольный номер, присваивается самолету совершенно случайно. То есть как вздумается офицеру, управляющему полетами. Особой изобретательностью или фантазией в этой области никто не блистал, потому позывные давались, исходя из класса самолета, его серийного номера или просто по порядку регистрации вылетов: "первый", "второй", "третий" и тэдэ. Естественно, что любой полет истребителей вблизи государственных границ фиксируется потенциальным противником, его спутниками и системами ПВО. И нет ничего проще, чем сопоставить маневры каждого конкретного самолета с теми указаниями, которые идут на позывной с командно-диспетчерского пункта. Так что нужды в каком-то особенном режиме секретности при использовании позывных не было. А со всеми этими "волнушками", "боровиками" и "масленками" - вообще анекдот. Однажды командир авиаполка перелистывал справочник "Как отличить полезные грибы от вредных" (грибной сезон был в самом разгаре) и, решив хорошей армейской шуткой скрасить скуку гарнизонной службы за Полярным кругом, распорядился присваивать своим подчиненным вместо традиционных номеров такие вот своеобразные клички. За собой командир оставил право называться "Грибником". - Хм-м: Алексей: - сказал капитан Коломейцев. - У нас: э-э: проблема. - Понял вас, Масленок, - сказал Лукашевич. - Продолжайте. Истребитель шел на сближение с целью; скоро она окажется в зоне визуальной видимости и можно будет начинать работать. Однако неплохо бы перед этим выяснить ее тип. - Э-э: Алексей: проблема серьезная: У противника: хм-м: "Молния": Лукашевич присвистнул. Коломейцев не ошибся ни на йоту: "Молния" - это была проблема. И не только для корабля класса "Бдительного", но и для истребителя, который по правилам этой игры должен работать в визуальном контакте с нарушителем. Ракетные катера класса "Молнии" (по номенклатуре - проект 1241) стояли на вооружении российской армии довольно давно. Имелось несколько модификаций, но в принципе общая компоновка и состав вооружения оставался постоянным. И там было на что посмотреть. По бортам катеров класса "Молнии" располагалось две пусковые установки комплекса "Москит" с четырьмя ракетами активного наведения, одной из которых вполне было бы достаточно, чтобы пустить ко дну "тридцать пятку" капитана Коломейцева. Артиллерийское вооружение катера состояло из одноствольной 76-миллиметровой пушки на носу и двух шестиствольных 30-миллиметровых автоматов на корме. Для борьбы с истребителями на "Молнии" имелись зенитный ракетный комплекс и отличная РЛС. Сейчас радиолокационная станция у контрабандистов была выключена, иначе бортовой компьютер истребителя уже сообщил бы Лукашевичу эту неприятную новость. Однако ситуация могла измениться в любую минуту. - Масленок? - запросил Лукашевич капитана Коломейцева. - Противник вступал в огневой контакт? - Хм-м.. э-э: нет: пока нет:- отозвался Сергей Афанасьевич. - У него скорость-то поболе будет: хм-м: уходит, зараза: - Ничего, Масленок, от меня не уйдет, - ободрил Лукашевич. Катера класса "Молнии" могли развивать скорость в сорок узлов, однако что такое сорок узлов перед двумя Махами[1], то бишь двумя с половиной тысячами километров в час? Скорость вши на мокром месте. "Но каковы нынешние контрабандисты! - с восхищением подумал Алексей. Заполучить такой великолепный катер! Если дальше так пойдет, скоро они на бомбардировщиках рассекать будут. Или на истребителях:" Последняя мысль чрезвычайно Алексея позабавила, но высказывать ее вслух он, разумеется, не стал. Вместо этого он взглянул на приборную доску и ободрил капитана Коломейцева еще больше: - Через минуту буду над вами. - Хм-м: это хорошо, Алексей: Лукашевич переключился на основной канал и доложил штурману наведения: - Боровик, цель - в захвате. Готов открыть предупредительный огонь. - Волнушка, открыть предупредительный огонь разрешаю. - Вас понял, Боровик. - Удачи тебе, Волнушка. - Спасибо, ребята. Под управлением старшего лейтенанта Лукашевича многоцелевой истребитель "МиГ-23МЛ" начал снижаться, сбрасывая при этом скорость. Ровно и мощно работал турбореактивный двигатель Р-35-300, детище старика Хачатурова[2]. РЛС "Сапфир" облучала цель, отправляя данные дальше - бортовому компьютеру. Компьютер проводил анализ данных, после чего отображал их в удобном для восприятия пилота виде многофункционального индикатора АСП-17МЛ на лобовом стекле. На пилонах пусковой установки АПУ-11 находились две готовые к старту управляемые ракеты класса "воздух-поверхность" Х-23 с лазерной головкой самонаведения. Боекомплект двуствольной 23-миллиметровой пушки ГШ-23Л был полон. Как бы ни выпендривались контрабандисты, но выстоять против такого чуда современной инженерной мысли им будет трудно. Снижаясь, "МиГ" пробил слой сплошной облачности, и яркий чистый мир поднебесья сменился привычной хмарью северной осени. Лукашевич сразу увидел оба корабля. Справа и совсем рядом на полных парах шла "тридцать пятка" капитана Коломейцева. Выглядела она внушительно: длинный корпус с хищными обводами, солидная надстройка с радаром, цилиндры торпедных аппаратов, орудия - как говорится, все при нем. Не хватало только скорости. Поэтому катер контрабандистов уходил и выглядел отсюда темной точкой на самой линии горизонта.
      Алексей подкорректировал курс и, пролетая над "тридцать пяткой", качнул крыльями. Азарт погони давал себя знать, и теперь внимание Лукашевича было сосредоточено только на одном объекте во всей вселенной - на катере контрабандистов. Еще через три минуты истребитель старшего лейтенанта уже был над катером и пролетел на бреющем, давая понять контрабандистам, что он здесь и сейчас за них примется. Потом сделал низкий боевой разворот и пошел встречным курсом на сближение. Да, перед ним был катер класса "Молнии" с бортовым номером "806". От настоящего ракетного катера он практически ничем не отличался. У Лукашевича мелькнула мысль, а не произошло ли тут какой-нибудь ошибки, ведь все-таки это очень странно - боевой катер, занимающийся контрабандой, но додумать он ее не успел, потому что с "Молнии" открыли огонь. Заработала 76-миллиметровая носовая пушка. Лукашевич увидел вспышки, после чего немедленно завыла система оповещения "Сирена", обращая внимание пилота на факт атаки. Старший лейтенант быстро потянул ручку управления на себя, задирая нос самолета к низкому пасмурному небу. Одновременно с этим он вышел на связь со штурманом наведения: - Боровик, говорит Волнушка! Меня атакуют! - Ух ты! - не сдержал эмоций штурман. - В тебя попали? - Нет. Прошу разрешения на ответную атаку. Теперь заэкал штурман: - Э-э: Но ведь это нарушители, контрабандисты: Им, наверное, предупредительного хватит?.. "Ну вот, начинается, - зло подумал Лукашевич, выравнивая истребитель. - Как только доходит до настоящего дела, все сразу по кустам. Вояки, блин". - Я тоже так думал, Боровик, но это "Молния". И они стреляют. Прошу разрешения на ответную атаку. ЗГ[3] горит. - Но ведь: - Боровик, они пока стреляют из пушки. Но у них на борту имеется зенитный комплекс. И они его, блядь, применят. - С чего ты взял, Волнушка? Лукашевич ответил на это длинно и нецензурно, после чего в Третий раз потребовал разрешить ему провести контратаку. Тут ситуация действительно могла бы выйти из-под контроля, потому что контрабандисты, словно угадав опасения старшего лейтенанта, задействовали-таки РЛС. На индикаторе засветка цели вдруг обрела яркий ореол. Однако вместо напуганного серьезностью принимаемого решения штурмана в эфире возник новый голос - спокойный, властный и даже вроде бы знакомый Лукашевичу. - Волнушка, контратакуйте. Разрешаю вам применить ракеты. - Это дело, - сразу успокоился Алексей. - Ваш приказ понял, Боровик. Контратакую. Сделав новый разворот, Лукашевич без каких-либо колебаний запустил ракету. Истребитель тряхнуло, и Х-23 сошла с пилона. На скорости триста метров в секунду она за полминуты догнала цель и врезалась в надстройку катера. Взрыв был страшный. Яркое и жаркое пламя охватило, казалось, всю палубу. С катера посыпались обломки, и он мгновенно сбросил ход, продвигаясь вперед уже только по инерции. Потом из всех щелей разваленной прямым попаданием надстройки повалил черный жирный дым, сносимый в сторону сильным северо-западным ветром. - Боровик, на связи Волнушка. Цель уничтожена, - доложил Лукашевич гордо. Выхожу из атаки. - Поздравляю, Волнушка, - ответил на это властный голос. - Проведи осмотр и возвращайся. Противником пусть занимается Масленок. - Приказ понял, Боровик. Провести осмотр и возвращаться. Лукашевич еще сбросил скорость и сделал два круга над катером контрабандистов, из которого продолжал валить дым. Старший лейтенант увидел, как с катера прыгают совсем маленькие отсюда человеческие фигурки в оранжевых спасательных жилетах. Он вспомнил, какая сейчас температура воды в Баренцевом море, и его передернуло:
      - Бр-р-р: "Ну, вы сами этого хотели, ребята, - подумал Лукашевич.- Так что пеняйте на себя". Катер не подавал больше признаков жизни, да и "тридцать пятка" капитана Коломейцева уже спешила к месту катастрофы, поэтому Алексей не стал здесь задерживаться, а поднял истребитель на высоту одиннадцать тысяч и лег на обратный курс. Еще через пятнадцать минут шасси управляемого старшим лейтенантом "МиГа" коснулись белого бетона взлетно-посадочной полосы. Вырулив на боковую дорожку, Лукашевич дождался появления тягача и открыл фонарь. Сегодня тягачом управлял сверхсрочник Женя Яровенко, детдомовец и отличный парень. Служба в наземном обеспечении ВВС льстила его самолюбию, потому он и остался на сверхсрочную. Да в общем ему, детдомовцу, и некуда было демобилизоваться - на "гражданке" его никто не ждал, а тут и дом, и стол. Старший лейтенант Лукашевич спрыгнул на бетон. Завидев его, Женя высунулся из кабины тягача и радостно сообщил: - Ты сегодня герой, старший. Орден, небось, дадут! - Дадут, дадут, - пробормотал Лукашевич, снимая шлем. - И по "голосам" сегодня скажут: Еще с советских времен за зарубежными радиостанциями, вещающими на русском языке, закрепилась привычка поздравлять (с долей ехидства) строителей и конструкторов с досрочной сдачей сверхсекретного объекта, а командный состав и непосредственных исполнителей - с удачным проведением военной и сверхсекретной же операции. - Как хоть прошло? - любопытничал Яровенко. Он тоже вылез из кабины на бетонку и теперь, широко улыбаясь, стоял рядом с пилотом. Лукашевич пожал плечами: - Нормально прошло. Старший лейтенант казался рассеянным, потому что внимательно осматривал правое крыло своего истребителя. Яровенко проследил за направлением его взгляда и вдруг присвистнул: - Мать! - ругнулся он в сердцах. Спереди на крыле "МиГа", выдвинутом сейчас под углом в 72 градуса к фюзеляжу*, виднелось черное пятно. В наступившей за возгласом сверхсрочника тишине Лукашевич подошел к крылу и пощупал пятно рукой в перчатке. - Надо же, - сказал он после паузы. - Навылет. - Пуля? - жадно поинтересовался Яровенко. - Она, - Лукашевич медленно кивнул. - Говорил же я этому идиоту: - он замолчал. Яровенко ждал продолжения, но не дождался. - Цепляй машину, - распорядился старший лейтенант. - И передай Усачеву, пусть сразу крыло посмотрит. - Чего они хоть везли? - полюбопытствовал Женя перед тем, как вернуться в кабину тягача. - Кто? - Ну эти: контрабандисты. - Водку, - ответил Лукашевич вроде бы даже и всерьез. - Да ну тебя, - обиделся Яровенко, - Понятия не имею, - признался старший лейтенант. - Могли везти все что угодно. А нам разве скажут?.. Фюзеляж - корпус летательного аппарата, связывает собой крылья, оперение, шасси; в фюзеляже размещаются экипаж, грузы, оборудование, пассажиры. "МиГ-23" является одним из первых истребителей, выполненным по схеме высокоплана с крылом изменяемой геометрии. Консоли крыла крепятся с помощью поворотных узлов к центроплану вблизи фюзеляжа, что позволяет обеспечить изменение угла стреловидности крыла. Максимальный угол стреловидности - 72°, средний - 45°, минимальный - 16°. Вечером в информационной программе радиостанции "Немецкая волна" "коллеги из НАТО" поздравили старшего лейтенанта Алексея Лукашевича с блестяще выполненным боевым заданием. Из той же программы Лукашевич узнал, что на катере с бортовым номером "806" перевозилась большая партия золота в слитках. Друзья, веселясь, стали попрекать Алексея, что он не захватил слиточек-другой для "обчества". Лукашевич всеобщего веселья не поддержал, высказавшись кратко и грубовато: "Я вам не золотоискатель", за что и был удостоен соответствующего прозвища. Командир авиаполка послал запрос в Министерство обороны о возможности награждения старшего лейтенанта орденом Мужества, утвержденным совсем недавно три года назад. В Министерстве с решением как всегда затянули, и своего ордена Золотоискатель так и не дождался. Через год Алексей забудет и об ордене, и о контрабандистах. Как окажется, зря: Глава вторая. КРИЗИС. (В/ч 461-13 "бис", полуостров Рыбачий, август 1998 года) Почти все офицеры воинской части 461-13 "бис" авиаполка "Заполярье", свободные от несения боевого дежурства или караульной службы, собрались у КПП. Помещение контрольно-пропускного пункта было тесным, поэтому внутрь никто заходить не стал. Собрались в группы, покуривая и поплевывая, поглядывая то на дорогу, то на далекое отсюда летное поле, на котором разворачивался совершивший минуту назад посадку "МиГ" лейтенанта Беленкова. - О! - высказался Лукашевич.- Счас прибежит: - Кто прибежит? - без особого интереса, но так, для порядка, осведомился старший лейтенант Стуколин. - Кто, кто? Беленков - вот кто, - ответил Лукашевич.- Тоже ведь не дурак: На самом деле Лукашевич пребывал в том настроении, когда не только отдельные представители окружающего мира кажутся дураками, но и сам мир выглядит чьим-то идиотским изобретением, недоделанным и бессмысленным, как вырытая поперек дороги, забытая и заполненная грязной водой канава. Впрочем, в отличие от убежденных мизантропов, Лукашевич не делал для себя исключения в рамках удручающей картины всемирной глупости. Скорее наоборот, именно в себе самом, в выборе, сделанном когда-то, он видел источник всех своих бед и сегодняшней беды тоже. Мысли Лукашевича текли вяло, но постоянно возвращались к исходному вопросу: как? Каким образом его, Лукашевича, судьба сложилась так, что он стал не юристом или экономистом (да хотя бы и бухгалтером!), а лейтенантом этих проклятых ВВС, да еще в воинской части, дислоцированной на краю света, у черта на куличках. Это ж каким идиотом надо было быть, чтобы взять и отказаться от заманчивых перспектив поступления в Ленинградский Государственный, где в приемной комиссии сидел двоюродный дядька, ради: ради: Чего, спрашивается, ради?! Лукашевичу хотелось напиться. В хлам. Похожие чувства испытывали все, столпившиеся у контрольно-пропускного пункта. И у каждого из них были основания гневаться на судьбу и перебирать удрученно варианты своего неуклюжего прошлого и своего безрадостного будущего. На то были причины. Последний раз офицеры части 461-13 "бис" получали зарплату девять месяцев назад. За этот срок, как известно, можно зачать, выносить и родить вполне нормального ребенка, однако российскому правительству девяти месяцев оказалось недостаточно, чтобы разобраться с зарплатами в бюджетной сфере. Более того, с какого-то момента начались перебои с поставками продовольствия, обмундирования и запчастей к технике. Объяснялось это огромной задолженностью Министерства обороны другим отраслям, а правительство вместо того, чтобы провести взаимозачет, занималось какими-то другими - очень неясными - делами. "Ох, они доиграются! - с плохо скрываемой злостью поговаривали в части 461-13 "бис".- С армией такие шутки не проходят!" Говорившие так забывали, что есть армия и есть армия. Что для правительства, которое несколько лет уже вело себя подобно не слишком умному и расточительному оккупанту в чужой стране, нет никакого дела до маленькой воинской части на забытом Богом полуострове, а есть ей дело только до тех немногих счастливцев, которым повезло устроиться при столице. И только потому, что счастливцы эти постоянно напоминают о себе, проводя какие-то офицерские собрания под невнятными лозунгами да устраивая маневры на расстоянии прицельной дальности от Кремля. Попробуй здесь, за Полярным кругом, поманеврируй - без толку, одни расходы. Невыплаты заработной платы и участившиеся перебои с поставками других видов довольствия не способствовали укреплению позиций и на личном фронте. Если раньше выйти замуж за офицера было почетно, то теперь это означало - выйти замуж за нищего. Постоянные и дичайшие скандалы в семьях офицеров стали приметой времени. В одной только части 461-13 "бис" за последние полгода было зарегистрировано два развода. Сам командир части, майор Громов, был вынужден на неопределенный срок отправить жену и сына в Питер к родителям. А старший лейтенант Лукашевич вообще потерял надежду подыскать себе когда-нибудь достойную пару: "Если денег нет, какая ж тут любовь?" В общем, не было у столпившихся на КПП офицеров повода для веселья. И все шло к тому, что это безрадостное сборище закончится грандиозной пьянкой "по черному", где под "шпагу" или "шило" - сэкономленный на "рискованных[4]" посадках и протирке контактов спирт - эти офицеры будут нецензурно ругать правительство вкупе с президентом, обещать уволиться в запас, потому что так дальше нельзя, потому что терпение уже кончилось, потому что дураков нет за "спасибо" работать, потому что потому: - Едет! - воскликнул капитан Никита Усачев.- Едет, мужики!.. Все сразу зашевелились. Из домика КПП выскочил рядовой второго года службы Митя Фатюхин, рысцой подбежал к воротам. На последнем - прямом, как стрела - участке узкой грунтовки, ведущей к части 461-13 "бис", действительно появился грузовик марки "ЗИЛ" с кузовом, поверх которого был натянут брезентовый тент. Номеров отсюда видно пока еще не было, но народ и так знал, кто на нем едет. В часть возвращался ее командир, майор Громов, отбывший еще утром в Печенгу[5] за продовольствием и, возможно, зарплатой. От того, с какими вестями он вернется, зависело уже не просто умонастроение отдельных офицеров самого северного из подразделений ВВС, но и существование этого подразделения в целом, - Едет, едет! Грузовик приблизился к контрольно-пропускному пункту и остановился, не доезжая пары метров, хотя шлагбаум был поднят. Правая дверца кабины открылась, и на асфальт спрыгнул Константин Громов, майор и бессменный командир части 461-13 "бис". Одет он был в выходную форму офицера ВВС, несколько помятую после дороги. Сделав водителю отмашку рукой, после чего грузовик тронулся, заезжая на территорию, Громов направился к офицерам. - Что за митинг? - осведомился он недружелюбно. - Вам что, товарищи офицеры, заняться больше нечем? Он мог сказать что угодно. Например, "Сегодня отличная погода!". Или: "Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог:" Любая фраза, будь она хоть трижды нейтральной и ни к чему не обязывающей, сказанная тоном, подобным тому, с каким было произнесено: "Что за митинг?", расставляла последние точки над i. У Лукашевича опустились плечи. "Господи, - подумал старший лейтенант. - А ведь это действительно конец". К Громову подошел Стуколин. - Что случилось, товарищ майор? - спросил он. - Ничего, - ответил Громов, глядя куда-то поверх голов. - Ни-че-го! В том-то и дело. - Да они охренели совсем! - ругнулся в сердцах Никита Усачев. - Телевизор надо смотреть, - словно бы невпопад обронил Громов, и Лукашевич, хорошо знавший своего командира еще со школьных лет, когда они сидели за одной партой и ходили в кино, понял, что тот воспроизводит чужие слова, цитирует. Радио надо слушать. В стране кризис. За доллар двенадцать рублей дают. А вы со своими проблемами уже всех достали: - Что-то я не пойму, товарищ майор, - сказал Стуколин, прищурясь и потирая кулак. - Кто это декларировал? - Неважно,- майор все еще смотрел поверх голов. - Это как раз неважно. - А что важно? - взбеленился капитан Усачев. Громов повернулся и внимательно посмотрел на него - глаза в глаза. Взгляд у командира части 461-13 "бис" был тяжелый. Усачев, хоть и старше он был майора на четыре года и в чем-то умудреннее, тут же поумерил свое "священное" негодование и даже отступил на шажок. - Никого не держу, - сказал Громов, четко и звонко выговаривая каждое слово. Думаю, и Свиридов никого удерживать не станет. Кому надоело - хоть сегодня рапорт подпишу. Лукашевич, наблюдая за развитием маленького инцидента, подумал, что это, пожалуй, идея. Действительно, плюнуть на все и написать рапорт. И пусть эти ВВС катятся к чертовой бабушке или еще куда подальше: И тут - неожиданно для него самого - мысли Алексея приобрели совершенно противоположную направленность. Он вдруг подумал, что если отправится сейчас писать рапорт и собирать манатки, то никогда уже в жизни не сядет за штурвал боевого истребителя, никогда не поведет его над облаками, в яркой и синей пустоте поднебесья - назло врагам и вопреки кризисам; с этого момента и навсегда он станет пассажиром и будет летать на престарелых и слабосильных "тушках[6]" гражданской авиации, а сверхсрочник Женя Яровенко будет рассказывать очередной анекдотец и не применет вспомнить о старшем лейтенанте, который был когда-то о-го-го, а нынче попивает газировку в первом ряду второго салона - таких в Ейском училище называли "мешок с картошкой". Плюнуть и поставить жирный крест на огромном куске собственной биографии вот так, сразу, оказалось для Лукашевича непросто. Как и для всех остальных офицеров части 461-13 "бис". Видимо, только этим можно объяснить, что за все девять месяцев тяжелейшей ситуации на финансовом фронте ни один из них не подал рапорта на имя командира авиаполка "Заполярье" с просьбой о переводе в запас. Но теперь: Что будет теперь? Выдержав многозначительную паузу, Громов распорядился: - Всех незанятых на дежурстве офицеров прошу пройти в ленинскую комнату.