- Вам привет от генерала-майора, - сообщил Фокин, усаживаясь рядом. - От какого это генерала-майора? - с подозрением осведомился Стуколин. - От Зартайского, - невинно улыбаясь, ответил Фокин. - Юрия Анатольевича. - Понятно, - высказался Стуколин. - А когда его в генералы произвели? До того молчавший Громов демонстративно кашлянул в кулак, после чего спросил: - Надеюсь, мы приглашены не для того, чтобы выпить пивка за здоровье новоиспечённого генерала-майора? - Разумеется, нет, - Фокин согнал со своего лица нелепую улыбку. - На самом деле проблема, которая перед нами встала на этот раз, гораздо серьёзнее всего, с чем нам до сих пор приходилось иметь дело. - Кому это "нам"? - не удержался от реплики Стуколин. - Нам, - сказал Фокин. - Ведь мы в одной команде, разве не так? - Так, - снова вмешался Громов. - И помнится, нам когда-то обещали, что от нас ничего не будут скрывать. Поэтому будем конкретны: суть проблемы, боевая задача, кто отдаёт приказ и кто будет в случае провала отвечать. - И ещё: сколько мы с этого будем иметь! - добавил меркантильный Лукашевич. - Справедливые требования, - отозвался Фокин, он помолчал, разглядывая офицеров, и начал так: - Вы знаете уже, что выбор Маканина был в большой степени случайностью. На вашем месте могли оказаться любые другие пилоты, но после того, как выбор был всё-таки сделан, любая случайность исключена. Отныне вы в системе, а после Средней Азии - тем более. Вы доказали, что вам можно доверять, а значит, пришла пора раскрыть перед вами все карты. До последней. - Давно пора... - проворчал Стуколин. - Маканин представлял не только администрацию Мурманска и себя лично - за ним стояла организация, у которой до сих пор нет официального названия, но которая объединяет в своём составе весьма влиятельных людей. Среди членов этой организации - представители правительства, силовых структур, политических партий и общественных движений. Главная цель этой организации на сегодня - спасти всё, что только ещё можно спасти в условиях кризиса, к которому привели нашу страну недальновидные реформаторы. Вы уже участвовали в двух операциях, спланированных этой организацией, и могли убедиться, что мы действуем наверняка и стараемся свести возможные жертвы к минимуму... - "Белый орёл", - сказал Лукашевич, широко открытыми глазами глядя на Фокина. - Я про это читал. Господи, так вы - "Белый орёл"? - Эти газетчики... - Фокин брезгливо поморщился. - Да, утечки иногда случаются, но я ещё раз повторяю: организация не имеет ни названия, ни устава, мы также стараемся обходиться минимумом необходимых документов так проще сохранить тайну её существования. А названия придумала пресса и беллетристы: "Белая стрела", "Белый орёл", "Красный витязь" - по этим кликухам можно подумать, что мы все сплошь то ли альбиносы, то ли алкоголики. - Кто руководит организацией? - спросил Громов. - У нас несколько лидеров, - сообщил Фокин. - Некоторых из них вы наверняка знаете. Однако в организации выработано правило: вы знакомы только с теми из её членов, знакомство с которыми поможет вам при выполнении задания. Когда-то вам было достаточно знакомства с Маканиным теперь вы знаете меня, Зартайского и майора Прохорова. - Но как я могу выполнять задание, если я не знаю, кто отдаёт приказ? возразил Стуколин. - Вдруг это Зюганов, а я его терпеть не могу! - Непосредственный приказ отдаю я, - заявил Фокин. - Меня, надеюсь, вы терпеть можете? Стуколин пожал плечами: - Ты меня две недели в палате держал, выходить не давал - за что мне тебя любить? - Не надо меня любить, - сказал Фокин. - Любить надо девушек. А участие в делах организации подразумевает полную добровольность. Либо вы принимаете условие, при котором все приказы отдаю я или Зартайский, либо не принимаете и тогда нам не о чем разговаривать. - Принимаем, - ответил за всех Громов, - продолжайте. Фокин кивнул с благодарностью. - Итак, вы и я состоим в нелегальной, глубоко законспирированной организации, для членов которой благоденствие России - не пустой звук. Мы делаем всё, чтобы остановить процесс разрушения нашей Родины, превращения её в "страну третьего мира". Без нас в России и на её окраинах уже бушевало бы с десяток полномасштабных войн. И сегодня мы снова должны предотвратить войну. - Балканы? - с надеждой спросил Стуколин. - Нет, не Балканы, - разочаровал его Фокин. - Намного ближе, и в то же время намного дальше. В эти дни готовится к переходу тяжёлый авианесущий крейсер "Варяг" - систер-шип "Адмирала Кузнецова". - Его ж, вроде, продали, - проявил эрудицию Стуколин. - Китайцам. - Раскрою вам ещё одну тайну. "Варяг" был действительно куплен, но не китайцами, а нашей организацией. Разумеется, мы действовали через подставных лиц, и теперь имеем в своём распоряжении прекрасный боевой корабль, способный противостоять целому флоту. - А как у него с вооружениями? - деловито поинтересовался Лукашевич. - Практически полный комплект. Не хватает только авиагруппы. И вот здесь мы очень рассчитываем на вас. Стуколин поперхнулся пивом и вскочил. - В каком смысле рассчитываете? - осведомился он. - Да я никогда в жизни на палубу не садился! Вы хоть понимаете, что есть разница между пилотом ВМФ и пилотом ПВО? - Садиться на палубу вас научат, - пообещал Фокин. - У нас ещё есть на это время. Главное - вы трое обладаете боевым опытом, а это очень важно в данной ситуации. - Вы ошибаетесь, - мягко возразил Громов. - Когда речь заходит об авианосцах, вне зависимости от ситуации, важнее умение поднять машину с палубы и без проблем посадить её назад - если этого умения нет, о боевом опыте можно забыть. - Но вы ведь сажали "Су-27К" на "Кузнецова"? Я читал ваше досье. - Я сажал, - согласился Громов, - ребята - нет. Да и себя я не могу назвать военно-морским асом: всего две посадки и те - в тепличных условиях. Поэтому я порекомендовал бы вам обратиться непосредственно к лётчикам авиагруппы "Адмирала Кузнецова" - неужели, закупив авианосец, вы не позаботились завербовать нескольких морских лётчиков? Лицо Фокина омрачилось, он выпрямился на своём стуле и неохотно признался: - Тридцать пилотов были специально подготовлены нашей организацией для службы на авианесущих кораблях России, все они приписаны к "Адмиралу Кузнецову", но мы в любой момент могли бы перевести их на "Варяг". - И что же вам мешает? - Пришёл приказ из Министерства обороны, и все они были отправлены в Чечню, где и погибли - вертолёт с нашими пилотами был сбит. - Что?! Все погибли?! - вскричал Стуколин. - Да как такое может быть?! - вскричал Лукашевич. - Вы понимаете, что это предательство? - без лишних эмоций спросил Громов. Фокин мог бы рассказать офицерам, как он сам, услышав о гибели пилотов "Адмирала Кузнецова", кричал на старшего по возрасту и по званию Зартайского: "Это же был весь наш резерв, ВЕСЬ! Где мы теперь столько лётчиков наберём?! Где?!", на что Зартайский только кивал печально и отвечал так: "Придётся поискать, Владимир, придётся поискать". Но он не стал этого рассказывать, дождавшись, когда гневные реплики, отпускаемые офицерами, сами собой сойдут на нет. - Это предательство, - согласился Фокин, - и следствие по этому делу уже ведётся. Предателя мы вычислим, но вот только пилотов это не вернёт. Нам нужно восполнить потерю за три-четыре месяца. Иначе любая наша деятельность потеряет смысл. - К чему такая спешка? - удивился Лукашевич - Это длинная история, - сказал Фокин, - и когда-нибудь вы услышите её целиком и во всех подробностях. Но если вкратце, она такова. В настоящее время военным командованием отдельных стран, входящих в блок НАТО, готовится план под рабочим названием "Форс-мажор". Этот план предусматривает ряд мероприятий, направленных на дальнейшее раздробление Российской Федерации с переходом части её областей под административный контроль западных государств... - Оккупация?! - снова вскинулся импульсивный Стуколин. - Ни фига себе! - Однако до сих пор план "Форс-мажор" остаётся на бумаге: нынешняя администрация Соединённых Штатов, которые выступают его инициаторами, не готова начать войну. Существует несколько причин их нерешительности. Во-первых, "ядерная дубинка", но это вопрос времени: отказ от договора по ограничению ПРО36 плюс к этому крайний срок по выполнению условий СНВ-237 - не за горами. Во-вторых, возможность вмешательства третьих стран: ни Китай, ни Япония, ни тем более арабский мир не станут спокойно взирать на то, как делят Россию. Однако и этот вопрос решаем: сепаратные переговоры уже ведутся. И наконец, в-третьих, среди власть предержащих в США сейчас весьма распространены увлечения различными эзотерическими учениями... Лукашевич и Стуколин как один посмотрели на Громова; тот остался невозмутим. - ...В частности, очень многие ведущие политики обращаются за советом к астрологам, участвуют в спиритических сеансах, пользуются амулетами и состоят в оккультных объединениях. Наибольшее влияние имеет сегодня масонский орден "Бнай-Брит", перед руководством которого отчитывается сам президент США. Высшие Посвящённые этого ордена убеждены, что только США способны установить Новый Мировой Порядок, о котором масоны мечтают уже несколько веков. Но для этого Соединённые Штаты должны обладать одним из Предметов Силы. До недавнего времени Посвящённые полагали, что такой предмет у США есть, но оказалось, что они ошибались. До тех пор, пока у США нет ни одного из этих предметов, Посвящённые ордена "Бнай-Брит" не дадут своего благословения на проведение широкомасштабной военной операции против России. Они опасаются, что подобный Предмет может быть у нас, и тогда развитие конфликта трудно предсказуемо на "астральном плане". Фокин сделал паузу, и тогда Громов с кажущимся равнодушием сказал: - Всё это интересно... для любителей бредовых конспирологических концепций. Но мы к ним не относимся. Поэтому давайте отложим разговор о масонских ложах и Предметах Силы до лучших времён. Стуколин хлопнул себя по коленям и громко захохотал. Фокин озадаченно посмотрел на него. - Ну ты, Костя, даёшь, - сказал Стуколин, отсмеявшись, - от тебя не ожидал, честно. С твоей-то склонностью к оккультным тайнам и это... "любители бредовых концепций". - Именно потому, что я хорошо знаю предмет, - отвечал Громов невозмутимо, - я способен отличить правду от вымысла. Последнее заявление Громова прозвучало оскорбительно, но Фокин не выказал обиды. - Я легко согласился бы с вами, - сказал он. - Более того, я сам считаю всю эту эзотерику чепухой на постном масле. Однако ни моё, ни ваше мнение никак не отразятся на раскладе сил. Кто-то где-то придаёт этому значение, и вот уже ВМФ США готовит экспедицию за одним из Предметов Силы - в Норфолке сформировано авианосное ударное соединение, которое через несколько дней отправляется в Антарктиду. Наша задача - помешать им выполнить свою миссию. - Ого! - это была единственная реплика, прозвучавшая со стороны пилотов после столь громкого заявления, и выдал её Стуколин. Друзья переглянулись. Лукашевич с улыбкой потёр руки. Громов, наоборот, озабоченно нахмурился. - Предметом Силы, - продолжил Фокин, не дождавшись сколько-нибудь вразумительной реакции на свои слова, - который хотят заполучить Посвящённые из ордена "Бнай-Брит", является так называемое Копьё Судьбы. Согласно древнему преданию, этим копьём был нанесён "удар милосердия", оборвавший жизнь Иисуса Христа. Затем оно переходило из рук в руки, от одного известного исторического деятеля к другому, и ему приписывают различные сверхъестественные свойства. В частности, утверждается, будто бы Копьё является ключом к военной победе. В середине двадцатого века Копьё досталось нацистам, и в преддверии краха Третьего Рейха было переправлено ими на секретную немецкую базу в Антарктиде, где и находится до сих пор. - Не слабо, - оценил Стуколин, он хлебнул пива и снова оглянулся на Громова. - Я знаю историю Копья Судьбы, - сказал Громов медленно. - Однако, как и вы, не верю в его сверхъестественную силу. Даже если исходное Копьё и обладало таковым, за истёкшие два тысячелетия должно было появиться достаточно подделок, чтобы запутать вопрос окончательно. И, честно говоря, я не понимаю, зачем мы должны ввязываться в эту опасную авантюру, подставлять под удар уникальный авианосец и людей, которые на нём служат, фактически провоцировать войну? Ради чего всё это? Чтобы горстка идиотов не могла заполучить железку сомнительного происхождения? Фокин поразился, насколько его собственные мысли совпали с доводами Громова. К тем же самым аргументам он прибег, пытаясь убедить Зартайского, что затея не стоит выеденного яйца. И теперь он должен был сказать Громову то, что ему самому сказал Зартайский. - Вы не понимаете? - Нет, не понимаю. - Хорошо, объясню. Даже если бы американская экспедиция отправлялась в Антарктиду не за конкретным Копьём Судьбы, а за чулками Евы Браун, мы всё равно должны были бы отреагировать. Потому что при той секретности, которая окружает эту операцию американского флота, при тех материальных затратах, которые он понесёт - мы не вправе недооценивать её значение. А уж если с благополучным исходом этой операции определённые круги в США связывают начало реализации плана "Форс-мажор"... - Смешные эти американцы, - заметил Лукашевич. - Авианосная группа слишком заметный объект, чтобы всерьёз говорить о секретности. Я на их месте снарядил бы подводную лодку, скрытно подобрался бы и высадил десант морской пехоты на побережье. Или ещё лучше - организовать санно-тракторный поезд с одной из антарктических станций якобы с научными целями. И дело в шляпе. Фокин тяжко вздохнул. - В вашем предложении есть здравое зерно, - признал он. - Вы трое вообще на редкость здравомыслящие люди, потому мы с вами и имеем дело. Но суть проблемы как раз и состоит в том, что в этой истории с Копьём Судьбы решения принимаются и приказы отдаются не совсем здоровыми людьми. Для них конечный результат - не всегда результат. Логика здесь отсутствует. Опора на символы, на неукоснительную точность исполнения определённых ритуалов. Разобраться в этом трудно и для непосвящённого человека - почти невозможно. Однако в составе нашей контр-операции будут принимать участие несколько специалистов в этой области. У вас будет предостаточно времени прояснить для себя мотивацию наших противников. В любом случае, у нас нет выбора - мы должны перехватить американцев. - Чистейшей воды авантюра, - сказал Громов. - "Перехватить" - как вы это себе представляете? "Варяг" - посудина, конечно, мощная, но главной силой любого авианосного соединения было и остаётся авиакрыло. Насколько я помню, типовое американское авиакрыло состоит из восьмидесяти шести боевых машин. Что с этой армадой могут сделать три пилота, которые пока даже не умеют садиться на палубу? - Начать с того, что вас будет не трое( - ответил Фокин. - Мы уже сформировали четыре авиационных звена, ваше - пятое38. - Ё-моё! - не сдержал возгласа Стуколин. - Двадцать машин против восьмидесяти шести. Да нас собьют к чёртовой матери в первую же минуту! - Далее, - Фокин сделал вид, что не услышал его замечания. - Если совсем начистоту, то мы не собираемся вести боевые действия против американцев. Наша задача, как я уже говорил, совершенно противоположная - предотвратить войну. Поэтому ваши самолёты будут подниматься в воздух только затем, чтобы продемонстрировать серьёзность наших намерений. - А если какой-нибудь придурок пальнёт с перепугу? - Главное, чтобы вы с перепугу не пальнули. Всё остальное мы берём на себя. - Но-но, - обиделся Стуколин. - Попрошу без оскорблений. Мы своё дело знаем не хуже вас. - Итак, - подвёл черту Фокин, - вы готовы отправиться за Копьём Судьбы? - А что, есть другие предложения? - поинтересовался Лукашевич. - В конце концов( мы ведь считаемся пиратами( - с усмешкой сказал Громов, и все снова посмотрели на него. - А у каждого уважающего себя пирата должен быть свой клад...
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      ЗАКЛЯТЫЕ ДРУЗЬЯ
      (Река Киликия, Сирия, июнь 1190 года)
      Сказать, что славный рыцарь и воин Храма39 Гуго Сакс ненавидел Фридриха Барбароссу - значит, ничего не сказать. Всё зло мира сконцентрировалось для Гуго в этом рыжебородом самозванце, провозгласившем себя Императором и некогда поставившем на колени самого Папу. Гуго не просто желал Фридриху смерти - он желал ему смерти долгой, мучительной, страшной - такой, чтобы муки ада, куда, без сомнения, попадёт Фридрих после своей кончины, показались тому облегчением. Самое любопытное, что ненависть эта не имела под собой никакой логической мотивации - в другие времена её назвали бы "животной" - и сам Гуго редко задумывался, почему же он мечтает о скором наступлении того светлого дня, когда сможет выпустить кишки человеку, которого, по идее, должен оберегать и в случае опасности прикрыть своей грудью. А когда задумывался, то вспоминал свой разговор с Папой, подробности которого были единственной тайной Гуго, которую он не раскрыл бы и на исповеди. Впрочем, нужды исповедоваться у Гуго Сакса теперь не было: Папа предусмотрительно отпустил ему все грехи - и прошлые, и будущие. Вообще этот разговор, состоявшийся незадолго до того, как Папа Римский Урбан III обратился к государям христианским, призывая их соединиться в походе против неверных, коварно захвативших Иерусалим и осквернивших Гроб Господень, многое изменил в жизни Гуго. Из нищего безземельного squire40, который не смог бы выплатить заявленный Фридрихом сбор в три марки серебром, необходимый для вступления в армию Крестового похода, Гуго в одночасье превратился в уважаемого лорда со своим banniere41, командора и официального представителя Рима с правом голоса на военном совете германского короля. И, разумеется, выбор в пользу рядового воина Храма Гуго Сакса не был случайным, а являлся следствием Божьего промысла, а значит, всё у Гуго получится, и ненавистный Фридрих вскоре отправится в ад. А было так. Печальные новости из Палестины застали Гуго в миланском командорстве Ордена. Весть о падении Иерусалима и ужасной смерти Великого магистра Жерара де Ридфора от руки главного врага христиан Салах-ад-Дина в мгновение ока облетела командорство. Храмовники были настроены решительно: следует объявить новый Крестовый поход и освободить Иерусалим, захваченный подлыми язычниками. Они готовы были отправиться хоть сегодня, благо жажда мести за убиенного магистра распаляла их сердца. Один только Гуго, недавно принявший обеты и сделавший это, скорее, от отчаяния, а не по долгому размышлению, как его товарищи, относился к готовящемуся Походу довольно безразлично: вряд ли ему, молодому и новоиспечённому члену Ордена, выпадет удача участия в Походе, который, как известно, кроме воинской славы, приносит крестоносцам чистый доход в виде трофеев. Да и о каком доходе можно мечтать после обязательства жить сообразно канонам святого Августина - любая добыча пойдёт в казну Ордена. Безразличие Гуго не укрылось от проницательного взгляда командора Бриана де Буагильбера. Однажды под вечер он вызвал Сакса к себе в келью. Гуго ждал скорого строгого допроса и последующего наказания, но вместо этого командор долго расспрашивал его о том, что он думает о предстоящем Походе в Святую Землю, как относится к возможным предводителям этого Похода - к королю Фридриху, королю Ричарду и королю Филиппу Августу. Гуго отвечал, что как истинный католик и тамплиер, поклявшийся до самой смерти служить Святой Церкви, всем сердцем приветствует Поход за освобождение христианских реликвий и желал бы в нём участвовать, если на то будет дозволение командора или нового магистра; что королей Филиппа и Ричарда он чтит, зная об их благородстве, храбрости и набожности - несмотря на то, что сейчас эти два короля ведут войну друг с другом, не приходится сомневаться: когда Папа объявит Поход против язычников, они без колебаний примут крест, забыв о прежних распрях. Если же говорить о короле Фридрихе, то он не кажется столь благочестивым, его притязания на трон владыки Римской империи смешны, а сам он известен непомерной жадностью, вероломством и еретическими высказываниями. Командор на эти ответы одобрительно кивал и менял тему, спрашивая, например, где Гуго научился так хорошо обращаться со своим мечом, и кто и когда нанёс ему colee42. Беседа между Гуго и его командором закончилась далеко заполночь. И, судя по всему, Бриан де Буагильбер был её итогами полностью удовлетворён. "Идите, брат мой, - сказал он Саксу, - и хорошенько выспитесь. После утренней мессы я жду вас у конюшни - мы отправляемся в Венецию43". Душа Гуго затрепетала, он почуял скорые и необратимые изменения в своей неинтересной монотонной жизни. Что ждёт его в будущем: слава, богатство, власть, или, может быть, смерть без креста и покаяния - какая, в сущности, разница? Главное - перед молодым и честолюбивым тамплиером открылись небывалые перспективы, а чем за это придётся расплачиваться, Гуго мало волновало. Дорога от Милана до Венеции неблизкая - почти три дня пути, но два тамплиера, не обременённые слугами и обозом, на хороших лошадях, избегая крупных городов, добрались за сутки. Бриан де Буагильбер перепоручил Гуго командору венецианских тамплиеров, а сам на гондоле отправился на аудиенцию к Папе. Гуго накормили сытным обедом и дали выспаться. Де Буагильбер вернулся к вечеру, очень довольный собой и совершенно не выглядящий усталым, словно и не было изнурительной скачки по пыльным ухабистым дорогам Северной Италии и долгого ожидания встречи с главой христианского мира. "Папа хочет говорить с тобой", - сообщил он оторопевшему Гуго. Тот о подобной чести не смел и мечтать, а потому несколько растерялся. "Не смущайтесь, брат мой, - сказал проницательный командор. - Папа - мой близкий друг, а я рассказал о вас только самое хорошее - вам нечего опасаться". И вот встреча состоялась. Гуго Саксу никогда до того не приходилось бывать в Венеции, но даже если бы и пришлось, он вряд ли сумел бы опознать дом, в который его привезли на гондоле по сложной сети каналов под покровом тёмной безлунной ночи. Потом была слабо освещённая комната, куда высокий и мускулистый мавр в одеянии послушника препроводил де Буагильбера и Гуго. В комнате пахло какими-то незнакомыми Гуго благовониями, причём запах был столь силён, что от него слегка мутился рассудок. Урбан III сидел на деревянном троне с высокой спинкой и массивными подлокотниками. Оказавшись в комнате, тамплиеры преклонили колени, но Папа велел им встать и подойти ближе. Несмотря на восторг, вызванный значительностью происходящего с ним события, Гуго обратил внимание на то, с каким трудом Папа произносит слова - они словно застревали у него в горле, фразы получались отрывистыми и каждая из них заканчивалась звуком, напоминающим воронье карканье. Он стар и болен, подумал Гуго о Папе, но это ничего не значит, потому что его устами говорит сам Господь. "Я рад видеть... - сказал Урбан III, - столь доблестных рыцарей... в моей скромной обители... но я вызвал вас... не только... дабы убедиться в том... что воинство христово... по-прежнему сильно... и готово к великим свершениям во славу Господа... Я вызвал вас... чтобы просить выполнить... одно важное и богоугодное дело..." Тут Папа остановился, прерывисто дыша, потом вдруг поднял руку и поманил Сакса пальцем: "Подойди ко мне, Гуго... сын мой..." Гуго оглянулся на командора, тот едва заметно кивнул, и тогда молодой тамплиер подошёл к самому трону. Папа чуть наклонился вперёд, и в слабом свете стали видны серые пятна, покрывающие его болезненно бледное лицо. "Скажи мне, Гуго... - обратился Урбан III к тамплиеру, - ты хотел бы стать командором... и участвовать в Крестовом Походе... на правах военного советника короля Фридриха?" Чувства захлестнули Сакса. "Что мне нужно сделать?" - спросил тамплиер. "Я расскажу тебе, сын мой, одну историю... - отвечал Папа. - Когда Господь наш Иисус Христос... умирал на кресте... охранявший его центурион... по имени Гай Кассий... нанёс милосердный удар копьём... прервавший жизнь Спасителя... Это было необычное копьё... Его выковали из небесного железа по приказу самого Финееса... Иисус Навин держал это копьё в руке... когда его войска штурмовали Иерихон... Ирод Великий владел этим копьём... когда отдавал приказ истребить невинных иудейских младенцев... В этом копье заключена великая сила... и все короли земные стремятся завладеть им... Император Константин Великий получил его от итальянских христиан... перед битвой с Максенцием... Король вестготов Теодорих с этим копьём побеждал варваров Атиллы... Используя силу копья, Карл Мартелл остановил нашествие сарацин... в битве при Пуатье... Император Оттон Великий разгромил армию мадьяр под Аугсбургом... и в руке у него снова было это копьё... полученное от отца... германского короля Генриха..." Слушая историю величайшей реликвии, Гуго не смел и дышать, на непокрытом лбу выступила испарина. Ведь перед ним - рядовым воином Храма раскрывалась одна из величайших тайн христианского мира. "Ныне копьём владеет рыжебородый Фридрих... - сообщил Папа. - Он никогда не расстаётся с ним... и верит в его силу... С копьём он отправится на Иерусалим..." Урбан III снова остановился, чтобы перевести дыхание. Гуго терпеливо ждал, забыв обо всём на свете, кроме слов, только что произнесённых Папой: "Копьё - у рыжебородого Фридриха... Копьё - у рыжебородого Фридриха". Догадка осенила Гуго: так вот почему германский король, претендующий на трон Римской империи, столь непобедим! Только сражение под Леньяно, в котором Фридрих потерпел сокрушительное поражение, заставило самозваного императора встать на колени перед новым Папой - Александром III. Но то была Господня воля, а в таких случаях не поможет никакое копьё. "Ты станешь командором, Гуго... и войдёшь в военный совет Фридриха... Урбан III понизил голос до свистящего шёпота; суровый недобрый взгляд, казалось, пронизывал молодого тамплиера - Но только затем... чтобы отнять у самозванца реликвию... которая ему не принадлежит..." Предложение было столь ошеломляющим, что на мгновение Гуго потерял дар речи, а когда речь всё-таки вернулась к нему, то Сакс не сумел сдержать вопроса: "Но почему?!" Папа прищурился. "Почему ты должен отнять реликвию?" - уточнил он. Молодой тамплиер поспешно кивнул, подтверждая догадку Урбана III. "Потому что земные короли алчны... вероломны... Даже лучшие из них нечестивы и в помыслах, и в поступках... Великая реликвия должна принадлежать Святой Церкви... только верные слуги Господа... такие как ты, сын мой... имеют право распоряжаться копьём..." Гуго был смущён и польщён одновременно. "Но ведь если Фридрих останется без копья, - сказал он, - поход может закончиться поражением?" Молодой тамплиер сам поразился своей смелости, но это был как раз тот самый вопрос, который следовало задать в любом случае. "Ты умён, Гуго, - отметил Папа с одобрением. - Это хорошо... Значит, Фридрих не сможет тебя обмануть... И я отвечу на твой вопрос... Поход в Святую Землю - это благое дело... но не такому человеку как Фридрих... возглавлять его... Воины Храма должны вести тех, кто примет крест, в этот Поход...Ты и другие... Ты понимаешь меня, Гуго?" "Да, понимаю", - быстро согласился молодой тамплиер. "Скоро... очень скоро Господь призовёт меня... - сообщил Папа, а когда Гуго попытался возразить, остановил его нетерпеливым движением руки. - Я не боюсь смерти... я верю, что Господь будет милосерден ко мне... Но не это сейчас главное... Когда ты узнаешь о моей смерти, Гуго, ты не должен колебаться... придёт другой Папа... и Святая Церковь не угаснет... а копьё должно вернуться... И тогда Орден Храма обретёт невиданную силу и богатство..." "Я всё сделаю, - горячо пообещал Гуго. - Я верну реликвию". "Я знал, сын мой... - торжественно произнёс Папа, - что ты без колебаний согласишься... выполнить волю Господа и Святой Церкви. Отправляйся в путь, не медля. Я благословляю тебя... и отпускаю все грехи - прошлые и будущие..." На этом встреча закончилась, и тамплиеры отправились восвояси. По дороге командор посвятил своего младшего брата по Ордену во все подробности предстоящей миссии. Как оказалось, Гуго в ней отводилась важнейшая роль. Известно, что Фридрих недолюбливал французов, а особенно тех из них, кто посвятил свою жизнь служению Храму и Святой Церкви - но Сакс, хотя и был отпрыском дворянского рода, более столетия назад обосновавшегося под Винчестером, по крови считался германцем. Кроме того, Фридрих явно захочет узнать побольше о посланце Папы и новоиспечённом члене своего военного совета, но не сумеет - а это очень важно! - узнать о нём ничего такого, что могло бы быть использовано против молодого тамплиера. Чтобы с Гуго по неопытности не случилось беды (Рыжебородый известен своим коварством), командор Бриан де Буагильбер вызвался сопровождать брата по Ордену под личиной скромного щитоносца. Гуго подумал, что, наверное, это будет престранное и пренелепейшее зрелище: молодой лорд и пожилой сквайр при нём, но потом вспомнил, как не раз наблюдал подобное на дорогах Европы, а значит, и такое соседство не вызовет подозрений. Потом тамплиеры обсудили, как им сподручнее будет завладеть реликвией. Бриан де Буагильбер объяснил Гуго, что Фридрих носит наконечник копья на груди, а значит, придётся улучить момент, когда Рыжебородый останется один, и только после этого действовать. Тогда ни командор, ни тем более Гуго не помышляли о том, что им, возможно, придётся убить Фридриха, чтобы завладеть реликвией. Но по прошествии двух лет их планы претерпели заметные изменения. Крестовый Поход начался с череды неудач, а очень скоро стало ясно, что он может закончиться и полнейшим разгромом. То ли реликвия утратила свою великую силу, долгое время находясь в руках чванливого самозванца, именующего себя императором, то ли Всевышний действительно сильно обозлился на этого человека - в любом случае катастрофа была близка. Тамплиеры нагнали тридцатитысячное войско крестоносцев уже в Византии. Фридрих не упустил случая показать новичкам своё пренебрежение, но гнать, разумеется, не стал. Только буркнул в сторону: "Присылают юнцов. У Папы не осталось опытных воинов?", чем вогнал Гуго в краску. Греки вели себя нагло - словно огромная армия, медленно продвигавшаяся по их землям, совсем ничего не значила. Договор, заключённый ещё в Нюрнберге между Фридрихом и посольством базилевса Исаака Ангела, согласно которому Константинополь брал на себя обязательства по снабжению армии Похода всем необходимым в обмен на лояльность к местным законам, не соблюдался. Крестоносцы жестоко страдали от голода, недостатка дров и фуража. Почти сразу начались грабежи, местное население озверело, и стычки с ним, редкие поначалу, заметно участились.. А когда Фридрих обратился за помощью к сербам и болгарам, базилевс окончательно разорвал договор и бросил послов Фридриха в темницу. Фридрих взъярился и двинул войско на Константинополь. Сметая всё на своём пути, крестоносцы взяли, разграбили и сожгли несколько городов. Когда до византийской столицы оставалось всего несколько лиг44, а Поход против сарацин грозил перерасти в кровавую войну с империей греков, Исаак Ангел запросил пощады, прислал в лагерь Фридриха заложников из числа ближайшей родни, возобновил снабжение и высказал пожелание снабдить крестоносцев кораблями для переправы через Геллеспонт45.