Ник Перумов
      Семь зверей Райлега
      С разрешения Ника Перумова официальный и неофициальный сайты начинают публиковать в Сети фрагменты этого еще пишущегося романа. При верстке специально сохранены шрифты, использованные автором.
      Это принципиально новый цикл, который должен занять место "Хранителя Мечей". События разворачиваются уже в совершенно другой Вселенной. Миры в ней - плоские и их совокупность чем-то напоминает страницы книги, огромной, очень толстой, практически бесконечной книги. В этом цикле уже нет Хедина, Хагена и Ракота. В повествование введены новые расы, хотя часть старых наименований (таких, как тролли, к примеру) сохранена, но, как отмечено, "для удобства читателя". Есть и некроманты, хотя совершенно иные, чем, скажем, Даэнур или, само собой, Фесс. В этом мире, мире Райлег, в ходу и взрывчатка и магия. Пули соперничают с классическими файерболами.
      И в этом мире появляется новый для меня тип героя. Хотелось бы верить, что читатели благосклонно примут его. По первым, самым грубым прикидкам, цикл должен состоять самое меньшее из пяти книг, правда, каждая из них меньшего объёма, чем романы серии "Хранитель Мечей". Впрочем, в последнем я не слишком уверен, поскольку сам ХМ изначально планировался как относительно короткая трилогия.
      Пролог
      О сотворении Сущего (предание сидов)
      ...В начале не было ничего. Ни земли, ни неба, ни воздуха и ни воды.
      Бесформенным и невоплощённым заполнено было всё, и ничего, кроме него, не было. Однако ничто не остаётся неизменным, и изменился Хаос. Возникли в нём Безымянные, Воплощённые, и четверо их было. Неведомы нам ни их прозвания, ни вид их, одно лишь знаем мы точно - что они есть.
      И один из Воплощённых стал землёй, а другой - воздухом. Водой - третий, а четвёртый воплотился в исполинское древо, возросшее на этой земле и впитавшее в себя эту воду, дышащее этим воздухом. И на древе том распустились почки, и покрылось оно бесконечным множеством листьев. Эти листья и есть миры, как листья, плоски они и, как листьев, бесконечно много их. И солнце, встающеее над нашими головами - это капельки Истинной Влаги, в которых отражается Истинный Свет.
      Огромны наши миры, и дано смертным жить в них, но не странствовать меж ними, ибо это - удел Предвечных, что, говорят, приняли различные облики, и с тех пор скитаются по сотворённому ими Древу, наблюдая за теми, кому дали жизнь и дыхание. А для чего они это сделали - то нам знать не дано.
      Глава 1
      Дух Ветра вырвался на волю из плена тесных ущелий, взвыл, не сдерживая больше ярости. Бескрайняя равнина раскинулась внизу, заблестели извивы речек, голубые поляны маленьких озёр, окутанных зеленью несбрасывающих листву лесов. Дух всё ускорял и ускорял свой неистовый полёт, завывая от восторга. Вперёд, вперёд, сквозь толщи аэра, вперёд, к самому горизонту и тому, что за ним!...
      Дух хотел бы мчаться так вечно, упиваясь собственной мощью и быстротой, не зная границ, не ведая пределов - и чтобы внизу постоянно расстилался бы пёстрый вечноизменчивый ковёр земли. Однако Дух знал, что великолепие земных красот имеет свои пределы. Если долго-долго лететь вслед за светилом, обгоняя темных птиц Ночи, то рано или поздно перед тобой воздвигнется Великий Предел. Преграду, которую не преодолеть даже ему, сущности свободной стихии. И там, за этим Пределом - Ничто. Даже не мрак, не пустота. Ничто, где нет места ни Жизни, ни Свету, ни Тьме. Даже Смерти там нет места, потому что Смерть - это не только конец, это ещё и великое Начало; а за Пределом всё навеки застыло в странной Не-Смерти и Не-Жизни...
      Впрочем, Дух не особенно расстраивался по этому поводу. Просторы мира достаточно велики. Есть где разгуляться.
      Он мчался с запада на восток, набрав разгон над Морем Тысячи Бухт, над его берегами, где раскинулись так называемые Варварийские Королевства; оттолкнувшись незримой стопой от Безлюдного Берега, он пронёсся над холодными серыми водами, оставляя справа от себя небольшие, но воинственные королевства Воршт, Килион и Масано; с Реарских гор к Морю Тысячи Бухт струилось множество коротких, но полноводных рек.
      За Масано последовали Гвиан, Алеа и Семтеа, ещё дальше лежали Акседор, Доарн и Митедор. И, наконец, последнее из вольных государств северного Приморья - небольшое, но гордое Долье.
      Ручейки и речушки сливались в полноводные потоки, заимки и починки уступали место поселкам, те, в свою очередь - вольно раскинувшимся городам. Поднимались угрюмые серые бастионы, высокие и тонкие, словно рыбьи кости, сторожевые башни. Десятки и сотни краснокирпичных труб изрыгали едкий дым - желтый, коричневый, зеленоватый. Дух Ветра даже поморщился от отмерзения, спеша как можно скорее оставить позади злое место.
      Это проносились земли Некрополиса, державы, мощи которой страшились даже свободные сущности стихий, и Дух поспешил свернуть на юг, вдоль пограничной реки Делхар - разумеется, пограничной она была только для людей.
      Дух обогнул восточную оконечность Реарских гор и теперь мчался обратно на запад, над обширными владениями Державы Навсинай, вечного и врага и соперника мрачного Некрополиса. Здесь тоже хватало уродливых мануфактур, длинных и низких, словно черви, впившихся в плоть земли.
      Но вот - зловонные города растаяли вдали, промелькнуло русло могучей реки Аэрно, и впереди вновь воздвиглись коричневатые громады гор - Духу гостеприимно распахивал объятия высокий и острый, точно клинок, Таэнгский хребет. Засверкали увенчивавшие каменных исполинов снежные короны, венцы ледников в свою очередь давали жизнь водным потокам, щедро делясь с ними своей прозрачной кровью.
      На краю обрыва, на головокружительной высоте Дух Ветра увидел крошечную человеческую фигурку. Но какое дело вольному сыну аэра до бескрылых обитателей земли! Он просто взмыл повыше, не желая вновь блуждать по ущельям и долинам. Фигурка осталась далеко внизу и мгновенно пропала из виду.
      ...Девушка отвела руки от лица - внезапный порыв холодного горного ветра резанул, словно острой бритвой. Она бесстрашно стояла в полушаге от пропасти, рушившейся вниз сотнями шагов отвесной каменной стены. Лес у подножия стены докатилcя волнами зелёного моря до безжизненных гранитных пластов, где корни уже не могли найти влаги, и остановился.
      Девушка последний раз взглянула вниз и со вздохом отошла от края. Можно был решить, что она только что поднялась сюда, на жуткую верхотуру однако ничто в её облике даже и не намекало, что ей присуще занятие скалолазанием. Не по-человечески тонкую, узкобёдрую, словно у мальчишки, фигуру плотно облегало зелёно-коричневое одеяние, беспорядочно покрытое маскировочными пятнами, на плечах, спине и груди росли настоящие побеги.
      Поясом служила гибкая живая ветвь. На изящных маленьких ступнях лёгкие сандалии, переплетающиеся ремешки обвязки поднимались до колен. Никакого оружия при страннице не было, только в руках она рассеянно крутила кривой сухой сучок, чем-то напоминавшей изломанную человеческую фигуру. Больше - ничего, ни заплечного мешка, ни поясной сумы.
      Одного взгляда на незнакомку хватило бы, чтобы понять - она не человек.
      Узкое лицо с мелкими, хоть и соразмерными чертами, широко раздвинутые большие янтарные глаза с вертикальными, как у хищной птицы, зрачками, короткие донельзы густые волосы торчали жёсткой щёткой, слово колючки у ежа. Длинные гибкие пальцы заканчивались настоящими коготками вместо ногтей. Впалые щёки, густые, сросшиеся на переносице брови - их внешние концы тянулись наискось через виски, придавая девушке сходство с какой-то хищной птицей вроде совы.
      В этом мире, который "в старых местах", вроде уже упоминавшихся Варварийских Королевств или Смарагдовых Островов, всё ещё именовали Миром Семи Зверей, а в местах "новых", вроде больших городов - Райлегом, народ застывшей у обрыва красавицы звался сидами, со свойственной им диковатой, странной красотой.
      Они не обладали бессмертием сказочных эльфов, но жили дольше и людей, и подземных обитателей, которых мы тут для простоты назовём привычным читателю именем "гномы".
      Далеко-далеко внизу внимательный глаз сумел бы различить тонкую нить полускрытой древесными кронами дороги. Ещё более зоркий, вглядевшись, заметил бы какую-то коробочку, отчего-то застывшую на обочине. Над коробочкой поднималась тонкая струйка почти прозрачного дыма.
      Разумеется, "коробочкой" это выглядело только издали. Там, на дороге, горел закрытый возок, завалившись одним боком в кювет, перед ним бесформенными тушами застыли павшие тягуны. А по обе стороны дымящейся повозки в дорожной грязи валялись мёртвые тела в ярких красно-оранжевых ливреях.
      Девушка, наконец, отошла от края пропасти. Решительно повернулась к ней спиной и упругим лёгким шагом двинулась на запад, вверх по склону, к угрюмо нависшим ветвям горных елей, ощетинившихся длинными, в ладонь, светло-серебристыми иголками. Голый камень обрыва уступал место мягкой лесной почве, густо покрытой опавшей сухой хвоёй.
      Девушка двигалась с бесшумностью и грацией дикого зверя, хотя отрывистость движений больше напоминала хищную птицу. Десяток шагов - и за спиной странницы сомкнулась непроглядная завеса. Нигде ни малейшего признака тропинки, но девушка шла уверенно, слово давно знакомой дорогой. Она направлялась к глубокой, густо заросшей седловине между двумя взметнувшимися высоко в небо исполинскими горными пиками.
      Она слышала и чувствовала лес, как никогда не смог бы ощутить и самый лучший из людей-трапперов. Она замечала лёгкий след горного прыгуна, гнездо краснозобика в развилке ветвей, дупло ушастика. Звери и птицы не боялись её - впрочем, и не спешили навстречу. Она была сидом - хозяином и повелителем, а не одним из них. Впрочем, истинные сиды никогда не охотились ни ради еды, ни ради развлечения, в отличие от всё тех же людей.
      Она шла неутомимо, не останавливаясь и не задерживаясь, на ходу утоляя жажду из чистых и быстрых горных ручьёв, где между камнями скользили плавники рыб-пучеглазок. Странница замедлила шаг только однажды - когда, гордо пренебрегая опасностью, на другой берег ручья прямо перед ней вышел истинный властелин этих мест - великолепный снежный тигр. Изогнутые подобно саблям клыки достигали в длину полутора ладоней взрослого человека.
      Сидха и зверь несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Тигр был смел и не собирался уступать. И лишь когда в руках девушки шевельнулся сухой сучок, лесной владыка счел за лучшее с достоинством отступить, не опуская головы и не поджимая хвоста, звериным чутьём поняв, что это в действительности за "сучок" и на что он способен. Тем более в руке истиннорождённой сидхи.
      Странница продолжала путь.
      Ночь застала её в самой гуще горного леса. Сидха не ломала веток и не устраивала себе никакого ложа. Девушка растянулась прямо на ковре из опавшей хвои, распустила пояс-ветку и та тотчас вытянулась, окружая спящую сплошным кольцом. Сухой сучок девушка воткнула в землю рядом со своей головой.
      И уснула так же спокойно, как какая-нибудь человеческая принцесса в самом сердце могучей крепости, за десятком крепких ворот и сотнями верных мечей.
      Закат отгорел буйством алого пламени, светило кануло за Край Мира, ночевать, обновляя свой Неугасимый Огнь, в свои права вступили звёзды. В созвездии Жужелицы вспыхнула новая комета - длинный хвост наискось перечеркнул спину небесного зверя (по давней традиции все созвездия в Райлеге именовались Зверями, даже если названия их принадлежали к насекомым, как в данном случае).
      Девушка-сид спокойно спала. Не сворачиваясь калачиком, не сжимаясь и не скорчиваясь - напротив, широко раскинув руки, словно стремясь обнять в свою очередь раскрывшее ей объятия звёздное небо.
      Одна за другой на небосвод выкатились две Гончие - две маленьких луны, поставленные в незапамятные времена ещё Семью Зверями освещать путь странствующим в ночи. Лёгкая серебристая длань лунного луча осторожно коснулась высокого лба спящей, мягко пробежала по густым бровям, ласково погладила острые кисточки на концах...
      В следующий миг на лицо сидхи упала уже настоящая тень. Что-то - или кто-то - загородил от неё лунный свет.
      Спящая не пошевелилась. Зато мгновенно пробудилась, если только так можно сказать, кольцом окружавшая её гибкая ветвь. Могло показаться, что на пришельца ринулась прятавшаяся под хвоёй змея. Взвились мгновенно сплетшиеся кольца, готовые опутать незваного гостя так, что тот не сможет пошевелить ни рукой, ни ногой.
      Однако ночной пришелец двигался ещё быстрее. Что-то выкрикнул гортаный сухой голос, мелькнули выброшенные перед собой руки, сплетённые в странном жесте - по низко склонившимся ветвям рассыпалась пригоршня серебристых огоньков. Стражевая лоза странницы словно натолкнулась на светящуюся преграду - огоньки рассыпались быстро угасающей пылью, но и заколдованная ветка поспешно отдёрнулась. По ней с сухим треском бежали слепяще-белые искры.
      Сидха уже не притворялась, что спит. Девушка застыла, сгорбившись и выпустив когти, словно готовая к драке дикая кошка. Сучок уже был у неё в руках, и острие смотрело прямо в грудь пришельцу.
      Янтарные глаза сидхи вспыхнули самым настоящим жёлтым светом, идущим из их глубины. Теперь странница видела ночного гостя - но, похоже, это оказался совсем не тот, кого она остерегалась. Густые брови сдвинулись, девушка недоумённо глядела на явившегося.
      Он... он выглядел странно. Сперва его можно было принять за человека, но стоило всмотреться повнимательнее и это впечатление исчезало. Слишком широкие плечи для такого вполне среднего роста, слишком глубокая грудь, слишком длинные руки, несколько коротковатые ноги... Могучие мышцы сделали бы честь любому атлету, но самое главное - плечи, локти и колени прикрывались вырастающими прямо из маслянисто поблескивающей смуглой кожи шипастыми костяными пластинами, словно у дракона. Пришелец был почти что наг - только набедренная повязка. В отличие от сидхи, он носил оружие внушительный шест, воткнутый в землю подле правой руки. Гладкие волосы были заплетены в три спускавшиеся до плеч косы - на темени и сразу за висками. На правой щеке проступало что-то вроде татуировки - язык пламени, но стоило сидхе вглядеться, как она поняла - это не искусственно выколотый рисунок.
      Мгновение - они стояли друг против друга, напряжённые, словно два готовых схватке диких зверя. Пришелец первым медленно развёл руки в стороны, поднял их, показывая сидхе пустые ладони.
      - Ты кто? - вырвалось у девушки. Она говорила на арго, составленное из слов доброго десятка наречий, бывших в ходу у народов Райлега. Это арго охотно использовали и люди-купцы, и следопыты-сиды, и рудознатцы-гномы и ещё десятки других, наделённых даром слова.
      - Я понимаю твои слова. Можешь говорить своими изначальными, последовал ответ. Зазвучало певучее, правильно-музыкальное наречье, вот только язык и гортань пришельца изначально предназначены были явно для другой речи.
      Жёлтые глаза изумлённо расширились.
      - Ты... ты знаешь язык сидов?
      - Видишь же, знаю.
      - Откуда?!
      - Многого хочешь, желтоглазая.
      - Ты отбил моё сторожевое заклятье... ты знаешь нашу речь... Но на щеке у тебя... Это же... клановый знак дхуссов, но ты не дхусс...
      - Верно. Я не дхусс, - угрюмо усмехнулся пришелец.
      - А кто же ты тогда?!
      - Откровенность за откровенность, желтоглазая.
      Девушка заколебалась. Повела из стороны в сторону сухим сучком, и под колючими ветвями повисли гирлянды крошечных огоньков. Они давали вдоволь света, но если бы кто-то крылатый пролетел бы сейчас над горной долиной, он не заметил бы и малейшего проблеска.
      - Ты ведь шёл за мной, правда? - закусив губку, спросила она. - И довольно долго, верно? Но ты не из охотников. Скорее... - она помедлила, пристально вглядываясь в собеседника, - скорее ты сам - добыча. Я чувствую это в тебе... горе, и боль, и утрата, и страх...
      - Я ничего не боюсь! - возмутился ночной гость.
      - Не боишься. Боится твоя память, - покачала головой сидха. - Но ты мне не ответил.
      - Я видел, что ты сделала с тем возком, - незнакомец твёрдо взглянул прямо в горящие жёлтые глаза. - Видел, как убила бреоннов, и кучера и форейтора.
      И как поджигала там всё.
      - Вот как... - протянула сидха. - И что же теперь, позволь узнать?!
      Бреоннов ты жалеешь, что ли? Этих тупоумных ящериц?!
      - Во-первых, бреонны не "ящерицы" и они не "тупоумны", - язвительно заметил Меченый. - Будь они действительно тупыми, никто никогда не послал их в конвой, сторожить захваченную сидху, наверняка посвящённую во многие таинства Стихийных и Лесных Ветвей. А во-вторых... во-вторых, я полагаю, у тебя имелись веские причины не стремиться в Шкуродёрню.
      - Веские... о да, имелись, и куда как веские! - яростно прошипела сидха, как никогда напоминая сейчас разъярённую тростниковую кошку. Равно как и у тебя, наверное, имелись веские причины не вмешиваться, а последовать за мной. Неужто решил заработать награду от Ловцов?!
      - Не говори ерунду, - резко сказал незнакомец. - Я не наёмник. И не охотник за наградами. То, что случилось - это твоё дело и только твоё. Я не вмешиваюсь. Конечно, мне хотелось бы узнать, что произошло, но это должна быть твоя свободная воля - поведать мне о случившемся.
      Сидха в недоумении покачала головой.
      - Никогда не думала, что мне такое выпадет... Дхусс, знающий...
      - Повторяю тебе - я не дхусс, - в голосе пришельца прорезалась боль.
      - Так мы ни к чему не придём, - вздохнула девушка. - Как ты там сказал вначале? Откровенность за откровенность, Меченный.
      - Откровенность за откровенность, Желтоглазая.
      Сидха впервые улыбнулась, открыв мелкие ровные зубы - ни резцов, ни клыков, в отличие от людей или гномов.
      - Кто начнёт первым, Меченный?
      - Наверное, я. Только я начну рассказывать твою историю. А ты меня поправишь.
      - Вот как? - скривилась сидха. - Ты уверен, что настолько хорошо...
      - Тебя везли в Дир Таноли, Желтоглазая. В Дир Таноли, в знаменитую Школу Стихий - всем известно, что сидхи там в большой цене. А по-простецки это Дир Танолли именуется совсем иначе - Шкуродёрня. Полагаю, тебе туда не слишком хотелось. А тут - такой случай. Дорога идёт лесом, густым и глухим. Рядом - хребет Таэнг, за перевалом - места ещё более дикие. Мелкие поселения, деревушки, сколько-то подземных шахт. Больших людских городов нет. Только отдельные заимки, а остальное - бродячие племена... племена тех, кого в Навсинае принято именовать "отходами магических практик".
      - Дхуссы...
      - Дхуссы в том числе, - невозмутимо сказал пришелец. - А также таэнги, гверды, клоссы - люди именуют их ещё троллями - и многие другие. Я так понимаю, что общество изгоев, тех, кого Навсинай уничтожает, словно бешеных псов, показалось тебе предпочтительнее классов Шкуродёрни. Хотя сомневаюсь, что компания тех же таэнгов едва ли пришлась бы тебе по душе.
      Жёлтые глаза зло сощурились.
      - Слишком уж ты проницателен, Меченый. Не потому ли шатаешься сам-друг по горам и чащобам?
      Меченый усмехнулся. Правда, усмешка у него получилась не слишком -то уверенная, и стало заметно, что он ещё очень молод.
      - Да, верно, - после минутного молчания промолвила сидха. - Лучше уж...
      общество дхусса-изгнанника, чем... чем Шкуродёрня. А почему тебя отторг клан, Меченый?
      - Я не дхусс, Жёлтоглазая. И никакой клан меня не отвергал.
      - Ага, говори-говори... А на щеке у тебя что? С дерева свалился?
      Меченый в упор взглянул на сидху.
      - Где ты видела дхусса, который знал бы Andean, твой язык? Где ты видела дхусса, который смог бы остановить Стражевую Лозу истиннорожденной сидхи?
      Девушка промолчала.
      - Мне кажется, нам есть рассказать друг другу, - наконец проговорила она.
      - Я согласна начать... раз уж ты и так обо мне столько знаешь. А потом - потом послушаем твою историю. Согласен? Откровенность за откровенность, как ты и хотел.
      Меченый улыбнулся. Хорошей, открытой и доброй улыбкой... которую, однако, сильно портили мощные, под стать волку, клыки, сверкнувшие из-под его губ.
      - Ого,- вздрогнула сидха. - И после этого ты говоришь... что ты не дхусс?
      - И после этого я продолжаю говорить, что я не дхусс, - теряя терпение, рявкнул пришелец. - Я слушаю тебя, Жёлтоглазая. Огонь, я знаю, вы терпеть не можете, еду нашу не признаёте, поэтому даже потрапезничать под беседу не сможем. Прежде всего, как тебя зовут, Жёлтоглазая?...
      - Нэийсс...
      Глава 2
      - Ну хорошо, Нэисс... - начал было Меченый и вдруг вскочил, как подброшенный, в один миг схватившись за свой шест. - Вот так так... Это как же? Как от меня-то скрылась?...
      - Ты чего? - подобралась и сидха.
      - Чего? - повернулся к ней Меченый, глаза его тоже сверкали. - А вот чего, Нэисс - ты не знаешь разве, что всё это время по твоему следу кое-кто полз?
      - Что? - девушка вздрогнула. - П-полз? К-кто полз?
      - А вот это мы сейчас и узнаем, - Меченый пригнулся и разом исчез под низко склонившимися колючими ветвями.
      - Эй! Ты куда?! Вернись! - запоздало крикнула сидха. Ночь ничего не ответила.
      Нэисс вскочила на ноги, подхватив с земли свою стражевую лозу.
      Истиннорождённой сидхе ничего не стоило взять след ночного гостя, если бы... если бы этот гость не оказался дхуссом, сколько бы он сам того ни отрицал. А у дхуссов имеется своя собственная магия, с которой не вдруг и не справится её Стражевая Лоза, когда дело доходит до поиска. Дхуссы обладали непревзойдённым умением сбивать погоню со следа.
      Лоза завертелась, словно настоящая змея. Ноздри девушки-сидхи затрепетали, жадно втягивая аромат горного леса, сплетающиеся и сливающиеся ароматы десятков, если не сотен, видов редких трав, почек молодых елей, ещё только пускающих корни побегов многолистника... Здесь всё полнилось запахами, множеством запахов. Звери и птицы, травы и мхи, кусты и вьюнки - горы жили, неся на каменных плечах тысячи тысяч малых жизней, и древним скалам не было никакого дела до одинокой беглянки-сидхи.
      Она чувствовала всё это и ещё многое другое, не в силах обнаружить лишь одного - следа странного дхусса, утверждавшего, что он вовсе не дхусс.
      Прошло не так уж много времени и Меченый возник перед ней снова воистину соткавшись из ночного сумрака и лёгкого горного тумана. Он сгибался под какой-то ношей, но ступал по-прежнему бесшумно.
      Только теперь сидха ощутила то, что обязана была учуять давным-давно, с самого начала: острый и едкий запах смешанной с чародейскими декоктами крови. Крови, соединённой с магией, крови, пронизанной ею. Запах ударил тяжёлым молотом, в голове у сидхи помутилось. От внезапно нахлынувшей дурноты девушка пошатнулась, едва не растянувшись на земле.
      - Интересные, оказывается, были у тебя попутчики, - холодно заметил Меченый, бесцеремонно сбрасывая с плеч свою добычу. - А я-то думал Шкуродёрня, Дир Таноли... И, главное, как ловко-то она за тобой ползла никто ничего не заметил, никто ничего не почувствовал, пока, видать, силы у неё совсем не иссякли.
      - Ты чего? Ты о ком? У кого силы чуть не иссяклии?
      - Смотри сама, - кратко отмолвил Меченый.
      Нэисс невольно отступила на шаг, пригибаясь, словно для прыжка и на всякий случай выпуская когти. Этот непонятный дхусс мог оказаться поистине страшным противником. Было в нём что-то... сугубо неправильное. Дикарь, которых образованные и утончённые сидхи давно подозревали в каннибализме никак не мог, не имел права быть сильнее её, прошедшей суровую школу сидхи, преуспевшей в изучении всех семи Стихийных Искусств!
      Против собственной воли она взглянула на добычу дхусса. Тот спокойно стоял, в поднятой левой руке (которую так и тянуло назвать "лапой") неярко светился серебристый огонёк. А у его ног...
      Затянутая в сотканную из серых и чёрных лоскутов куртку и такие же порты, на сухой хвое лежала ещё одна девушка. Белое, без единой кровинки лицо, огромные антрацитовые глаза незнакомки широко раскрыты, и в них сейчас не отражалось ничего, кроме боли. Куртка зияла многочисленными прорехами; края их задубели от высохшей крови.
      - Гончая Некрополиса, - холодно прокомментировал Меченый, брезгливо поддевая пальцем охватывающий шею раненой серо-стальной обруч, усеянный странными, даже на вид злобными рунами. - Ползла по твоему следу, Нэисс.
      Ползла, даже израненной, по-моему, так даже и смертельно. Что может служащая Мастерам Смерти делать в одной компании с бреоннами Дир Таноли?
      Нэисс опустила голову.
      - Скажи уж лучше правду, - устало проговорил Меченый. - Честное слово, мне хватает моих собственных тайн и загадок. Вешать на себя ещё и твои мне как-то не с руки.
      - Мне твои тайны тоже ни к чему, - огрызнулась Нэисс. - Думай про меня что хочешь, дхусс, это не твоё дело. Что ты там говорил про свободную волю? Мы встретились и мы расстанемся. И каждый пойдёт своим путём. И никаких вопросов. Ты не прокуратор Навсиная.
      - А как же она? - Меченый указал на шевельнувшуюся Гончую.
      - Какое мне дело? - равнодушно пожала плечами сидха. - Пусть подыхает.
      Туда ей и дорога. Ты со мной разве не согласен?
      Глаза дхусса, упрямо не желавшего, чтобы его причисляли к дхуссам, гневно сощурились.
      - Она слаба. Она ранена. Она безоружна и беззащитна. Она ползла за тобой, истекая кровью, не знаю, как, но одолела скальную стену, на которую ты, подозреваю, просто взлетела. Ползла, уже явно не рассчитывая вновь захватить тебя. Не догадываешься, почему, о истиннорождённая сидха?
      - Вот ещё, - та презрительно поджала губы. - Стану я ещё думать об этих...
      этих... извращениях людской природы. Они должны быть уничтожены, все до единого. И умирать они должны медленно, в муках, так, чтобы почувствовали... хотя бы малую часть того зла, что творили сами. Но уничтожены они должны быть, и именно все до единой, иначе мир так и не обретёт покоя. А вот почему ты её защищаешь, а, Меченый? Или тоже мечтаешь надеть такой же вот милый ошейничек?! Я сказала, пусть подыхает. Мне нет до неё дела.
      - Ну а мне есть, - дхусс присел на корточки, сильные пальцы пробежали по шее и груди Гончей. Послышалось сухое потрескивание, мелькнуло несколько жемчужных искорок.
      - Эй! - всполошилась сидха. - Совсем ума лишился, ты, как там тебя?...
      Лечишь ты её, что ли? Да знаешь, что она с нами сделает, едва в себя придя? Мне с ней только потому и удалось справиться, что я эту тварь врасплох захватила!
      - Гончую Некрополиса невозможно захватить врасплох, - невозмутимо заметил Меченый. - Иначе это уже не Гончая и не Некрополиса.
      Сидха гордо задрала нос.
      - Не хочешь - не верь, мне-то что за дело...
      - Дело простое, - перебил её дхусс. - Она поползла за тобой, потому что своих, похоже, страшилась ещё больше. Посмотри на обруч. Рун мало, всего три. Последняя - , малая "сат". А первая?.. У-у, , большая "видж", потом большая же "роп"... В чём-то отличилась, но недостаточно, свободного места слишком много. Гончая - из молодых. Три руны, из них только одна малая чин, следовательно, небольшой. Задание простое - вести одурманенную заклятием или снадобьем сидху... только, полагаю, не в Дир Таноли. Держава Навсинай едва ли дошла до настолько тесного союза с Некрополисом особенно если учесть, сколько раз они чуть было не перегрызли друг другу глотки, и притом не в таком уж далёком прошлом. А потом сидха то ли перебила наговор, то ли алхимики неправильно рассчитали силу своего зелья - не знаю, что случилось, только сидха пришла в себя задолго до места назначения. А Гончая не заметила... наверное.
      Нэисс не ответила. Только глазищи так и сверкали янтарным пламенем, соперничая в яркости с горящим в ладони дхусса серебристым огнём.
      Раненая пошевелилась и застонала. Стон получился жалобный, жалкий и слабый. Совсем не свойственный свирепой и бесчувственной Гончей, не знающей ни милосердия, ни сострадания, ни сомнений, ни колебаний...
      Щека Нэисс дёрнулась. Когти выдвинулись до самого предела.
      - Успокойся, дикая. Она, - кивок на лежавшую - тебе вреда уже не причинит.
      - А ты откуда знаешь? - зашипела Нэисс.
      - Знаю, - коротко ответил дхусс, не переставая возиться с Гончей Скажите пожалуйста, какой всезнайка! А вот выпустит она тебе кишки, тогда что? Или ты у нас такой непобедимый?...
      - С Гончей в открытом бою мне, конечно, не справиться, - неожиданно спокойно и легко признался дхусс.
      - Не может быть! - передразнила его Нэисс. - Чтобы дхусс вот так запросто признал, что...
      - Сколько можно повторять, что я не дхусс?
      - Да, я теперь готова поверить, - ядовито бросила сидха. - Ни один истинный дхусс с таким никогда бы не согласился.
      - Я не истинный дхус. И меня подобные глупости не трогают, - спокойно отозвался Меченый. - Ага! Нашёл! Глубоко, однако ж, как затянуло уже...
      Он резко выпрямился. Окровавленныя пальцы сжимали нечто вроде короткой толстой иглы, сейчас кажущейся почти что чёрной. С иглы медленно срывались тяжёлые маслянистые капли.
      - Крепко ж ты её, - покачал головой Меченый, поднимая глаза на сидху. , Neander Xazix, Игла-до-Сердца.
      - А чего их жалеть, - сидха оскалила зубы. - Нелюдь и нежить они, более никто.
      - Кровь у неё красная и горячая, - зло бросил Меченый. - У зомби и прочей нежити такого не бывает.
      - Она хуже нежити. Зомби безмозглы, их такими сотворили. А она...
      - Её тоже сотворили такой, - заметил Меченый. - Она тоже не виновата.
      - Ага, ага, она не виновата, её пославшие не виноваты, маги, что придумывали те заклятия, тоже не виноваты, потому что ими двигало ничто иное, как страсть к чистому познанию...
      - Здесь не место для философических диспутов, - Меченый брезгливо переломил покрытую тёмной кровью иглу. - Кодекс Далейны...
      - Откуда дхусс может знать о Кодексе Далейны? - вздрогнула сидха.
      - Не люблю неумных, - возведя глаза к небу, сообщил Меченый молчаливым колючим ветвям.
      - Это я-то неумная?! - вскинулась Нэисс.
      Меченый, похоже, счёл, что ответ будет ниже его достоинства.
      Раненая Гончая тем временем вновь зашевелилась и застонала. Тонкие руки и ноги, на вид такие хрупкие, содрогнулись в конвульсиях. Обтянутая серым платом голова приподнялась, Гончая резко выдохнула - воздух пополам с кровью.
      - Ты пропорола ей лёгкое, - осуждающе сказал Меченый. - Даже убить... как следует не смогла. Чтобы сразу и без мучений.
      - Без мучений, как же! Я и хотела, чтобы эта тварь подольше мучалась! Чтоб на своей поганой шкуре почувствовала, чтоб до дна проняло напоследок! - огрызнулась Нэисс, резко отворачиваясь.
      - Очень достойно чести благородных сидов, очень достойно, - Меченый вновь склонился над раненой, пальцы его снова заскользили по окровавленной одежде. Гончая задёралась и застонала. Пальцы судорожно сжались, впиваясь в землю, скребя её, словно пытаясь невесть до чего добраться.
      - И вторая иголка... и третья... - Меченый в упор взглянул на сидху и отчеканил: - Ни одно живое существо, какие бы преступления оно ни совершило, не заслужило таких мук. Если оно обречено смерти по приговору справедливого суда - казнь должна совершиться молниеносно. Пытая и мучая своих врагов, пусть даже они причинили нам великое зло, мы становимся в ряд с ними...
      - Шпаришь как по писаному, - усмехнулась сидха. - Тебя бы самого в Шкуродёрню, эту, как её, этику магии преподавать. Сказали б тебе там ученички, куда ты можешь засунуть себе свою этику... равно как и принципы.
      - Принципы на то и принципы, чтобы никто и ничто не заставило бы тебя их никуда засунуть, - спокойно отозвался Меченый. - Ага... четвёртая... ну всё, готово.
      Гончая Некрополиса тем временем постепенно приходила в себя. Глаза мало-помалу обретали осмысленное выражение - как и у сидхи, большие, выразительные глаза, чёрные, как подземный горючий камень. Ещё совсем недавно их покрывала пелена, сейчас взгляд прояснился, сделался осмысленным.
      - К-х-то... - прохрипела Гончая. - Кхто тхы?...
      - Зови пока просто Меченым, - осторожно, тихим спокойным голосом опытного врачевателя, разговаривающего с больным, ответил дхусс.
      - Гхде-е...
      - Она тут, - Меченый полностью проигнорировал яростный жест Нэисс.
      - Онха-а... уб-хьёт...
      - Успокойся. Никто никого не будет убивать. Во всяком случае, пока я здесь, ничья кровь не прольётся. Ни твоя, ни её. Обещаю тебе.
      - Йа-ха... нхе-е... убхерегхла...
      - Забудь об этом. Что было, то было. Лежи спокойно. Знаю, тебе очень хочется пить, но этого пока нельзя. Потерпи, пока моё заклятье сработает.
      Тогда осуши хоть все здешние ручьи.
      - Заботливый какой, - фыркнула Нэисс. Сидха дрожала от негодования, когти выпущены, колени напряжены, она готова была к прыжку... и в то же время свойственным всем сидам полузвериным чутьём сознавала - на этого дхусса лучше не бросаться. Даже если тебе удастся застать его совершенно врасплох.
      - Лежи, лежи, - Меченый похлопал Гончую по плечу. - Сейчас тебе станет лучше. Веки твои закроются, ты уснёшь и духи покоя снизойдут к тебе, унося душу твою в надзвёздные выси, где мириады сияющих огней, где нет ни зла, ни боли...
      Голос Меченого обернулся завораживающей, усыпляющей литанией. Повинуясь приказу, веки Гончей затрепетали, антрацитовые глаза закрылись.
      - Спит, - удовлетворённо обронил Меченый, удовлетворённо улыбнувшись и проведя пальцем по клановому знаку на щеке. Нэис показалось, что на миг кожа дхусса осветилась изнутри.
      Сидха наблюдала за ним со всевозрастающей тревогой, смешанной с невольным почтением. Она всадила четыре Иглы в Гончую, обрекла её на неминуемую и мучительную смерть не один раз, а четырежды - а этот непонятный, невесть откуда взявшийся дхусс (дикарь, каннибал, чудовище согласно верованиям сидов) - играючи спас Гончую, перебив боевое заклятие, которое Нэисс не без основания считала своей гордостью. Бездны б её сумели взять тогда, если б перед этим не опоили. А ведь точно, что опоили. Иначе как бы Гончая Некрополиса нашла бы её? И потом.. постоянная слабость... Сон, сравнимый со смертью. А кто мог опоить - только один человек, человек, торговец, у которого она делала покупки прямо перед самым похищением... Проклятый Адверус! Ну ничего, до него она тоже в своё время доберётся...
      - Ладно, Меченый, или как тебя там, - холодно сказала она наконец. Мне до тебя дела нет. Но эту тварь я живой отпустить не могу. Понимаешь ты это или нет?
      - Нет, не понимаю, - ровным голосом ответил Меченый, безо всяких церемоний растягиваясь прямо на ковре из опавшей хвои. - Потому что причинить зло раненому - величайшее злодеяние. Дождись, когда она поправится. И вызови её на честный бой, если уж так жаждешь её смерти.
      - Что?! Её? На честный бой?! - вскипела сидха. - Откуда ты взялся, Мечный, с неба свалился?
      - Этот вопрос к делу не относится, Нэисс. Я не желаю зла ни тебе, ни ей.
      Все войны и тому подобное - величайшие глупость и зло. Мыслящие не должны убивать мыслящих. Эта простая мысль тебе в голову никогда не приходила?
      Кто-то ведь должен первым остановить этот кровавый маховик. "Мне отмщение и аз воздам!" - издевательски передразнил он кого-то. - Эта девушка, Гончая, куда более несчастна, чем ты. Её наверняка купили на рабском рынке, выбрав как немногую здоровую среди десятков других, истощённых, запаршивевших, больных... Её пичкали алхимическими снадобьями, которые всякий порядочный и честный алхимик никогда не стал бы составлять даже под угрозой смерти и мук. Над ней творили отвратительные обряды. Она в плену могущественных заклятий. С самого детства она не видела ничего... из того, что должна была видеть. Из неё сделали чудовище - но она человек, она жива и значит - ничего ещё не потеряно.
      - В каком бездной забытом монастыре тебе внушили этакую чушь?! завопила сидха. - Ты что, не знаешь, как поступают на службу Некрополиса? Забыл о Братстве Ворона? "Придите к нам все кто слаб - мы дадим вам силу. Придите к нам все, кто обижен - мы дадим силу отомстить. Придите все, кому опостылел этот мир - мы сожжём его до самого пепла и вознесёмся на небо, к богам!" Эти твари сами сползаются в Некрополис! Чтобы получить силу, чтобы получить власть пытать, мучить и убивать! Ничего другого им не нужно! Ты забыл, что три руны эта бестия получить всё-таки успела! Скольких она убила ради этого?!... Сколько погубила невинных?!... А ты хочешь ей всё простить и спустить?! Никогда! Через мой труп, дхусс! Будем драться!
      - Пустой разговор, - поморщился Меченый. - Мы с тобой не судьи и уж тем более не палачи. И драться я с тобой не стану, не надейся. Всё, что я сделал - это оказал помощь раненой. Тем более что, не забывай, по закону Некрополиса она уже проговорена... к зомбированию. Ты ускользнула, задание провалено. Никто из Мастеров и слушать не станет никаких её объяснений. Ты понимаешь, что она сейчас изгой в куда большей степени, нежели ты? Тебе есть куда возвращаться - а ей уже нет.
      Сидха отвернулась. Кулаки крепко сжаты, когти спрятались.
      - Мне тоже некуда возвращаться, - глухо проговорила она. - Все мои... вся моя Ветвь... Руками вот этой... твари...
      Наступило молчание. Меченый медленно поднялся на ноги и встал рядом с сидхой.
      - Скорблю вместе с тобой, - тихо проговорил он Меченый. - Вознесём же поминальное слово, как положено каноном Уходящих.
      - Я уже устала удивляться тебе, - вздохнула сидха, касаясь уголка глаза и смахивая так некстати пробившуюся слезу. - И Кодекс Лечащих ты знаешь, и поминальное слово... а рассуждаешь - будто и впрямь с неба. Врагов жалей, раненых не добивай... Словно и не знаешь, что тогда они тебя сами добьют.
      - Оставим это, - прежним негромким голосом отмолвил Меченый. - Вознесём поминальное слово.
      - А ты... ты веришь, что есть что-то там, за смертью? - вдруг как-то робко спросила Нэисс. - Мы ведь просто угасаем, как огоньки в ночи, ни следа, ни отблеска... И никакие маги так и не смогли ничего найти, того, что в древних свитках, времён Семи Зверей, называлось "душой"...
      - Я верю, что мы не угасаем, - негромко, но твёрдо и непреклонно сказал Меченый. - Это невозможно доказать, в это можно только верить. Кто-то верит в добрых неведомых богов, неведомых, невидимых и не проявляющих себя, кто-то... впрочем, неважно. Произнесём поминальное слово. Как звалась твоя Ветвь?
      - Deleon Xian , - шепнула сидха, опускаясь на колени.
      - Благодарю, - в тон её шёпотом сказал Мечный и тихо стал читать Поминальное Слово.
      В Слове говорилось, как цвела и благоухала Ветвь под добрым светом, как отдыхала она в благовонной ночной тьме. Уходили во мглу предки, но потомки занимали их место, менялись иглы и листья на деревьях, но Ветвь была вечна, и пребудет вечна, пусть даже с неё упал последний живой лепесток, ибо Растущее бессмертно, а никакой беде не выкорчевать глубоких предвечных Корней.
      Откроем сердце печали и откроем сердце радости; откроем глаза свету и откроем их тьме. Пока струятся ручьи и мчатся ветры, пока зима сменяется летом, а осень - весною - до тех пор не должно горе лишить нах сил, ибо мы поминаем павших, чтобы обрести силы жить.
      Окончив Слово, и Нэисс, и дхусс долго молчали. Тишина струилась меж опустившихся колючих ветвей, над тёмными громадами гор сияли звёзды и ярко пылала, наискось перечеркнув созвездие Жужелицы, острым мечом нависшая над миром комета.
      - Отойдём ко сну, - сказал наконец Меченый. - Гончая проспит самое меньшее до полудня. Обещай, что не причинишь ей зла, dorma Нэисс.Ведь, если я правильно понял, именно она убила многих твоих родичей по Ветви?
      Сидха молча кивнула, борясь с закипающими слезами.
      - Обещай, - настойчиво сказал дхусс.
      - Да что ты понимаешь! - не выдержав, сорвалась сидха. Слёзы так и брызнули из её глаз. - У тебя когда-нибудь убивали всех, ты, чурбан деревянный?! Нет?! Тогда молчи и не вставай между мной и местью!
      - Поговорим об этом завтра, - чуть ли не умоляюще проговорил Меченый. Яркое светило порой помогает... хотя иные речи допустимо вести только ночью.
      Сидха отвернулась, совсем по-девчоночьи шмыгая носом и утирая слёзы тыльной стороной ладони.
      - Поговорим об этом завтра, - мягко повторил дхусс. - Мне кажется, что всё выйдет совсем не так, как тебе кажется...
      1 - Deleon Xian рунами сидов.
      Глава 3
      Утро плеснуло в глаза водоворотами света, ветер примчал волны ароматов, запахов с диких свободных гор, прожурчала приветствие быстротекущая вода.
      Дхусс пил долго и с наслаждением. Нэисс - осторожно, словно вышедшая на водопой пугливая лань. Гончая Некрополиса, как и обещал Меченый, всё ещё спала. Про себя Нэисс удивилась -она сама закрывала глаза с чёткой мыслью пробудиться среди ночи и... Однако сон оказался настолько глубок и покоен, что разбудило истиннорождённую сидху только утреннее пламя рассвета.
      Горный лес ожил, затараторили, защебетали алогрудки, пронеслась над головой пара стрельков, из кустов выбрался, покосился на странную компанию и потопал по своим делам деловитый полосатый рыкун. Отсюда, из седловины меж двумя каменными великанами, виднелось только слабое сияние - там, где скалы кончались отвесным обрывом, а под ними билось в непреодолимую преграду море равнинных лесов и рощ. За ночь подожжённый Нэисс возок, само собой, догорел дотла и ветры разнесли дым далеко во все стороны.
      Сидха не нуждалась в еде, ей хватало, в случае необходимости, молодых лесных почек. Грибной сезон ещё не начался, добыть еду в лесу обычному человеку было бы нелегко. Дхусс, к её полному изумлению, тоже прекрасно удовольствовался аккуратно срезанными молодыми побегами - иглы на них уже успели отрасти, но не затвердеть.
      - Никогда не видела дхусса, который ест, словно сид! - съязвила девушка. - Как там говорится? "Знавал я одного гнома, который хотел быть эльфом?"
      - Я есть тот, кто я есть, - невозмутимо ответил Меченый. - Кровь не важна, важно то, что здесь, - он коснулся своего виска.
      - Знаю-знаю, тебя не переспоришь, - фыркнула Нэисс. Взгляд её упал на мирно посапывающую Гончую. - Но а всё-таки, что ты намерен делать вот с ней? Вылечить, приголубить и отпустить с миром? Чтобы она продолжала бы...
      Она моя кровница, ты не забыл?
      - Нэисс, - перебил её дхусс. - Каким местом, прости пожалуйста, ты слушала? Для Некрополиса она уже потеряна. Более того, Мастера не пожалеют сил и времени, чтобы её отыскать и примерно расчленить с последующим зомбированием в главном заклинательном покое Некрополиса или где там они устраивают публичные экзекуции? Ей некуда возвращаться. Во всяком случае, бросить её сейчас - верх бессердечия.
      Сидха презрительно хмыкнула.
      - А куда ты собираешься направить свои стопы, о истиннорождённая? - в свою очередь осведомился дхусс. - Дальше на запад за перевалом Таэнг много места, мало людей, но совсем нет сидов, вашего племени только аэлвы в своём неприступном Рин-А-Элине. Есть таэнги, конечно же, есть гномы, есть огры, гверды, тролли-клоссы в Кессерском лесу - к последним тебя едва ли потянет - есть всякая мелочь, зачастую не шибко гостеприимная.
      - Не твоё дело, о многомилосердный дхусс. Куда шла, туда и пойду. А перед тобой отчитываться не стану.
      - Как пожелаешь, истиннорождённая. Я только должен предупредить тебя, что таэнги и клоссы ещё ближе к лесным силам, чем даже сиды, а потому твоя сторожевая лоза в решительный момент может обернуться вдруг давно сгнившей веткой.
      Девушка выразительно подняла кустистые брови.
      - И, насколько я помню, во времена о?на сиды и клоссы не шибко-то ладили.
      Равно как и сиды с таэнгами. С тех времён, говорят, у клоссов сохранился один очень милый обычая - привязывать пленных сидов над свежими посевами удавки. И потом биться о заклад, сколько укусов выдержит жертва. Таэнги любят устраивать торжественные сожжения попавшихся в их руки сидов; или, случается, вываривают черепа и делают из них себе талисманы. Ты когда-либо слышала о таком?
      Нэисс сощурилась.
      - Даже если и не слышала, моя судьба не твоя забота.
      - Ошибаешься, - спокойно и каким-то очень веским голосом возразил Меченый.
      - Здесь леса прекрасны и чисты, но вечно на перевале ты не просидишь.
      Если, конечно, ты та, за кого я тебе принимаю, а не просто перепуганная до полусмерти беглянка, готовая лет сто теперь прятаться по чащобам и буреломам, лишь бы только в Некрополисе никогда больше не услышали о столь много обещавшей чародейке сидов!
      Нэисс зашипела. Янтарные глаза вспыхнули, когти сами собой показали острия.
      - Я ручаюсь, что далеко ты не уйдёшь. Ещё три дня пути, и начнётся спуск к Гиалмарским равнинам. Если у тебя в голове нет никакого разумного плана, то нам лучше держаться вместе.
      - С какой стати? - сидха высокомерно пожала плечами. - Я ведь про тебя по-прежнему ничего не знаю. Вон, Гончую лечить взялся. Может, ты всё-таки подручный Некрополиса?
      - Ага, и дал тебе спокойно выспаться, вместо того, чтобы спалить дотла твою стражевую лозу, связать, одурманить и преспокойно потащить в тот самый Некрополис, получать заслуженную награду.
      - Может, ты шпионишь!
      - Н-да. Нет, я не спорю, это был бы блистательный замысел - сознательно дать тебе бежать, поставив в сопровождающие молодую и неопытную Гончую, а следом отправить бывалого соглядатая... Но, хвала всем богам, настоящим или вымышленным, наши славные Некроманты на такое не способны. Иначе они бы уже подмяли под себя весь континент.
      - Хватит, - отрезала Нэисс. - Дальше у каждого своя дорога. Ты...
      оставайся и милуйся со своей зомбячкой, а я пошла. Дорога дальняя.
      - Счастливого пути, Нэисс, но мне кажется - ты совершаешь ошибку.
      - Как-нибудь сама разберусь, - надменно бросила сидха, не поворачивая головы. - За свои ошибки привыкла сама отвечать.
      - Что ж, удачи, - Меченый отвернулся.
      Нэисс гордо задрала нос и зашагала прочь. Одно движение, другое - и она уже скрылась из виду, почти мгновенно растворившись за серебристыми колючими занавесами.
      Меченый вздохнул. Некоторое время смотрел вслед исчезнувшей девушке, качал головой, что-то бормотал себе под нос. Потом решительно встряхнулся, словно намокший пёс (злые языки выводили происхождение дхуссов от сторожевых собак древних богов, тех самых Семи Зверей). И - повернулся к Гончей.
      Та словно только и ждала этого момента. Антрацитовые глаза раскрылись.
      - Проснулась? - улыбнулся ей Меченый. - Ну, как ты после вчерашнего? Болит где-нибудь? Я вытащил все иглы, их следы могут ныть ещё какое-то время, но если правда то, что я слышал о Гончих Некрополиса, то ничего болеть уже не должно. На, попей, - он протянул снятую с пояса деревянную флягу - наверное, единственную вещь, которую он имел, кроме своего длинного посоха.
      Тонкие бледные пальцы осторожно протянулись вперёд. Обхватили флягу. И почти что вырвали её из руки Меченого. Гончая припала к горлышку, словно во рту её не побывало ни капли уже невесть сколько дней.
      - А... ы... ох...
      - Пей-пей. Здесь добрая вода. Особенно после той дряни, которой вас потчевали в Некрополисе...
      Гончая наконец оторвалась от фляги. По точёному острому подбородку с ямочкой стекали прозрачный капли. Чёрные глаза уставились на её спасителя.
      - Спасибо, - теперь она говорила чисто и твёрдо. - Спасибо тебе, незнакомец. Моя жизнь теперь стоит немногого, но всё-таки...
      Она сделала неуловимое, расплывающееся, почти неразличимое глазом движение. Из обоих рукавов серой куртки выскочило по игольчатому лезвию длинной в ладонь.
      - Благодарю за спасение и прошу направить путь мой, - она опустилась на одно колено и склонила голову.
      - Встань, Гончая. Кстати, сказала б, как тебя зовут по-настоящему. Или...
      тебя продали такой маленькой, что ты не помнишь?
      Угольно-чёрные глаза запылали ничуть не слабее янтарных.
      - Нет, спасший. Меня зовут Ста?йни. Кое-что я, конечно же, помню, хотя попала в Некрополис ещё девчонкой. Ты прав, меня продали... родители мои умерли, а у родственников хватало своих ртов. И тут очень кстати в городок наш приехали отборщики Некрополиса...
      - Откуда ты родом? - перебил её Меченый.
      - Гварон.
      - Гварон?... Королевство Акседор?
      - Ты прекрасно осведомлён, спасший. Но как же мне называть тебя, кого благодарить?
      Дхусс усмехнулся.
      - Твоя... твоя противница тоже хотела бы это узнать. Для неё я так и остался Меченым. А тебе скажу. Я Тёрн.
      - Тёрн? Странное имя... У дхуссов таких имен не бывает.
      - Совершенно верно. Я не дхусс, хотя и похож на него.
      - А ты откуда, Тёрн?
      - Далеко отсюда, Стайни. Так далеко, что даже и не представишь себе.
      - Странно, а по-нашему говоришь свободно...
      - Я знаю много наречий.
      - Откуда?
      - Да так... - уклонился от прямого ответа Тёрн. - Много где странствовать пришлось...
      - А выглядишь совсем молодым...
      - Это от дхуссов, они и перед смертью молодыми кажутся. Что теперь думаешь делать, Гончая... Стайни?
      - Не называй меня Гончей, - поморщилась та. Острожно попыталась встать и, похоже, немало удивилась, когда ей это удалось. - Мне, похоже, повезло, как... как... - она медленно подняла руки, закрыла лицо ладонями и тут голос её сорвался. - Неужто это кончилось?.. Неужто? Я... свободна?...
      - Что тебе повезло, это несомненно, - заметил Меченый. - Нэисс всадила в тебя четыре Иглы-к-Сердцу. Хватило бы и одной, но ты каким-то невероятным образом выжила. Конечно, к утру ты бы просто истекла кровью, если б не поползла следом за беглянкой. Ну а потом...
      - А потом ты меня спас, - не отрывая блестящих глаз от дхусса, проговорила Стайни. - Спас Гончую Некрополиса, отвратительное чудовище, противное всем людям создание злобной магии, движимое...
      - Перестань, пожалуйста.
      - Ты вот так вот... веришь мне?
      - Иглы сидов сослужили тебе одну службу, за которую, по справедливости, ты должна была бы поблагодарить Нэисс.
      - Это какую же? - Меченый не отличался высоким ростом, но миниатюрной, похожей на маленькую резную статуэтку Стайни, приходилось всё равно задирать голову, чтобы взглянуть ему в глаза.
      - Боль перебила большую часть наложенных на тебя заклятий, Стайни. Ты потеряла много крови, а вместе с ней - и большую часть эликсиров, что тебе подмешали в вены.
      - Откуда ты всё это знаешь? - поразилась Стайни. - Где такому учат? Хочу туда!
      - Туда, где такому учат, далеко не каждого встречного-поперечного пустят, - вздохнул Тёрн.
      - О! Так тебя изгнали? - попыталась угадать девушка.
      - Долгая история, Стайни.
      - Так отчего б не рассказать? Хотя бы и по дороге. Если хочешь, я тебе свою первая расскажу. А? Идёт?
      Тёрн как-то странно взглянул на Гончую. Сейчас она казалась самой обыкновенной девушкой, словно и не было за её плечами кровавого пути Гончей Некрополиса, мрачная слава которых разошлась далеко, от одного Предела до другого.
      Стайни словно угадала его мысли.
      - Знаю, - негромко промолвила она и плечи её безнадёжно опустились. Понимаю. Спасать раненую это одно, а доверять - совсем другое. И ты прав.
      Большинство-то служит Некрополису совсем не потому, что их чем-то там одурманили.
      - Знаю. Дурман мало-помалу проходит. Когда Гончая по-настоящему превращается в чудовище. Не внешне, конечно же. Внутренне. Мне приходилось слышать о Гончих, что выхватывали младенцев из колыбелей и пожирали их на глазах у матерей. Одни - прямо сырыми, другие растягивали удовольствие, жарили... - голос Тёрна дрогнул, в глазах блеснуло тёмное пламя.
      - Верно, - Стайни опустила голову. - Дурман проходит. Мне тоже это говорили... подсказывали. Только когда... когда это действует, никаких сил не хватит это перебить. И никакой маг не поможет.
      - Не вини себя, - Тёрн успокаивающе коснулся её плеча. - Ты, конечно, немало натворила... но ты за себя не отвечала.
      - Д-да... к-конечно, - запинаясь, Стайни отвела глаза. - Конечно... не отвечала...
      - Ну, и что ты теперь собираешься делать?
      - Не знаю, - она развела руками. - Ч-честное слово, не знаю.
      - Пойдём со мной?
      - Пойдём, - согласилась она без малейших колебаний.
      - Даже не спрашиваешь, куда и зачем?
      - Ты спас мне жизнь - для чего тут вопросы?
      - А если бы я предложил тебе заняться тем же самые, что и Гончие?
      - Шутишь, - отмахнулась Стайни. - Ты же... ты же чист, Тёрн, не знаю, в какой святой купели тебя отмывали, но... В паладины б тебе податься - цены бы не было.
      - В паладины... - вздохнул Тёрн. - Настоящие паладины перевелись давным давно. А те, что остались... ложь, лесть и страх. Ничего больше.
      - Силён ты судить, - покачала головой Стайни.
      - Я не сужу, Стайни. Я знаю. Я видел. Своими глазами... Ну, так что же, пойдём? Надо перевал одолеть. В Гиалмаре, на месте, осмотримся. Там решим.
      - А ты что же? - наморщила лоб Стайни. - Ты разве без цели блуждаешь? Ты, настоящий рыцарь? Паладин?
      - Я-то? - широкие губы Тёрна растянулись в некоем подобие усмешки. - Я, в общем, не блуждаю. Я - бегу. Как и ты.
      - От кого? - тотчас же жадно спросила Стайни. - От некросов?
      - Если бы...
      - Так от кого же? Ну скажи ж, не томи!
      - От себя, Стайни.
      - О как, - она озадаченно воззрилась на Тёрна. - От себя. А разве от себя убежишь?
      - Как знать, - загадочно отозвался тот. - Главное - не сдаваться. Глядишь, и получится.
      - Это скорее как через свою тень перепрыгнуть, или там локоть укусить, - пожала плечами Стайни.
      Лицо Тёрна посуровело.
      - Ладно, хватит разговоры разводить. А то, неровен час, другие Гончие пожалуют. Выяснять, что случилось со знатной пленницей. Идём, Стайни. Нам до заката надо во-он до той горы добраться.
      - Ой! Высокая какая! Это мы что ж, на неё полезем?
      - Нет, конечно. Справа обойдём, есть там одна долинка. Мы пойдём, а ты мне рассказывать станешь.
      - Про что же?
      - Как про что? Сперва о том, что за история с похищением сидхи, почему на козлах сидели бреонны, да ещё в цветах Дир Танолли; а потом, когда закончишь - ещё про тебя поговорим. Идёт?
      - Идёт, Тёрн. Ты меня спас, тебе и дело ставить. Ну, значит, слушай.
      Только я лучше с самого начала пойду. А потом уже про бреоннов Так оно всё вышло...
      Интерлюдия 1.
      История Гончей.
      - Как всё это началось, теперь уже во всех деталях и не упомнить.
      Маленькая я была. Жили мы с родителями в городишке под названием Гварон.
      До моря - Моря Тысячи Бухт - далеко, до гор - до Реарских гор - близко.
      Дыра жуткая, скажу я тебе. Особливо после того, как на Некрополис насмотрелась, да и в Державе Навсинай побывать довелось. А дома... Храм помню, в самом центре, старый Храм Единорога. Жрецы все давным-давно ушли, вокруг торжище раскинулось. Мама там флаки продавала... мы их всей семьёй растили. Никогда не пробовал?
      - Даже никогда и не слышал.
      - О, ну вот, наконец-то хоть что-то, о чём ты даже не слышал! А я-то уж было решила, ты всё обо всём на свете знаешь. Флаки - это овощ такой. На грядках растет. Размером с голову, сам из себя весь красный, в кожуре.
      Сытный очень - даже мяса не надо. Зимой только этими флаками и спасались.
      Сестрёнку помню... у неё волосы золотые были. Как и у меня... раньше.
      - В Некрополисе и это сделали?
      - И ещё много чего... Вроде ещё братья у меня имелись, но я их совсем не помню. А сестрёнку - да. Она меня любила, возилась, играла... Старшая она была.
      - А потом, Стайни?
      Лес отступил, поднялся выше по склонам. Суровые ели уступили место длинным и мягким ветвям опахала. Из чащи выбежал и весело запрыгал по камням чистый ручей, в текучую воду окунула ловчие листья быстрохватка. Распадок вёл вниз, вливаясь в широкую долину, за которой, подёрнутые сизой дымкой, поднимались на закате вершины главной цепи Таэнгского хребта - а ещё дальше лежали вольные равнины Гиалмара, рассечённые неширокой здесь рекой Таноли.
      - Потом... потом что-то с погодой случилось, наверное. Хотя это я уже сейчас понимаю, тогда-то нет, конечно. Зима ударила - ужас! Птицы-полёвки на лету замерзали. Сеять пора настала - а всюду снег ещё лежит. Потом жара навалилась-накатила, снег в несколько дней стаял, с моря тучи наползли, холодные ливни хлынули, всё вокруг затопило, посевы озимые смыло к бездне, а что не затопило, то на корню сгнило. Летом, помню, мор пришёл.
      - Белая Смерть?
      - Она самая, Тёрн. Ох... не приведи бездна снова увидеть. Дома заражённые заколачивали снаружи и жгли со всеми, кто внутри, не разбирая больной, здоровый... Тогда-то впервые к нам навсинайцы пожаловали. Перешли через горы, не шутка... Мол, мы поможем, если под руку Державы пойдёте. Чем дело кончилось, ты, наверное, знаешь.
      - Аарминус Второй, король Акседора, ответил отказом, - заметил Тёрн. Страшился, что Держава закрепится на берегах Моря Тысячи Бухт и одно за другим передавит все свободные королевтсва. Король не испугался боевых големов, поднял ополчение, вассалов, ленников и двинул все силы к Гварону.
      Навсинайцы не приняли боя, отступили. Что-то другое, видать, у них замыслено тогда было. А добрый король Аарминус Второй решил, что самым лучшим способом спасти свои владения от Белой Смерти...
      - Будет окружить заражённые деревни и городки тройным кордоном и расстреливать всех, кто будет пытаться выбраться оттуда. Пока все сами не перемрут. А потом зима очистит дома и поля от заразы.
      - Очень мудрый план, - кивнул Тёрн, и глаза его вновь сверкнули. Вполне в духе и традициях королей Акседора.
      - Тогда и пришли некросы. Как они пробрались через кордоны Аарминуса, я ещё долго понять не смогла. Родители мои к тому времени уже умерли...
      сестрёнка тоже. Их никого не хоронили. Дом сожгли.
      - А ты как же?
      Стайни опустила голову.
      - Не помню, Тёрн. Уползла как-то, наверное, я тогда точно зверь была. А, может, и впрямь - живучей оказалась, обошла меня зараза. Дальше только тётка моя двоюродная, муж её... Они-то меня и продали. Сказали, и без того из-за осады своих детей не прокормить. А некросы стали предлагать за детей деньги.
      - Ты это помнишь? Или потом уже поняла?
      - Помню. Дядьку помню, страшного такого, худого, кожа да кости. Одет во всё серое, черные глазищи так и сверкают. Я испугалась ужасно, а тётка давай меня ему совать. Мол, я так жрать сильна, что всю семью скоро по миру пущу, мол, никакая зараза меня не берет, а потому... Словом, он меня купил, старик тот.
      - Мастер Латариус, - Тёрн не спрашивал, он утверждал.
      - Верно. Мастер Латариус. Ну, тут, собственно говоря, предыстория кончается. Начинается история. Привезли меня в Некрополис. Не приходилось бывать, Тёрн?
      - Шутки у тебя, Гончая... Нет, не приходилось.
      - Город громадный, на слиянии рек Ашвен и Дирх, далеко на востоке... А мы только и видели, что самый центр, цитадель да бараки. Ну и ещё классы.
      - И этот город, конечно же, угрюм, мрачен, сер, охвачен вечным страхом, и Надзирающие неутомимым шагом меряют мощёные блестящим чёрным камнем улицы?...
      - Ты нормально говорить не можешь, Тёрн? А то ровно сказитель.
      - Прости, Стайни. Просто даже к очень серьёзным вещам иногда нельзя относиться всерьёз.