Фесс уже успел обратить внимание, что в Эргри гораздо чаще попадались маленькие храмы, посвящённые кому-то из Неведомых – древней вере, так и не выкорчеванной до конца, несмотря на все усилия отцов-экзекуторов. В конце концов, как помнил Фесс ещё по ордосским временам, святые отцы сделали хорошую мину при плохой игре – объявили Неведомых спутниками и соратниками Спасителя, тем более что многословие и туманность священных книг давали простор для всевозможнейших толкований. Во всяком случае, за поклонение им уже не тащили на костёр. Правда, Инквизиция «более чем не одобряла» кровавые обряды, в частности обычай приносить в жертву десятки девственниц при вступлении на трон нового эмира. Фесс знал, что между Святым Престолом в Аркине и Его светлостью эмиром велась по этому поводу обильная переписка – священники-профессора факультета святой магии много и часто говорили об этом, возмущаясь (и притом довольно громко) «двурушничеством» Аркина. Нет, что ни говори, Ордос на самом деле был вольным городом, если от его воздуха даже закоренелые святоши начинали в открытую роптать по поводу своего «начальства», если только к господину Архипрелату можно применить этот термин.
      – Сюда, Великий Мастер. – Старшая придержала коня.
      Они стояли перед скромным по сравнению с соседними дворцами строением, явно существенно старше своих роскошных соперников. Двери – как у хорошей крепости, створки, похоже, выкованы из цельной стальной плиты каждая. Ни гербов, ни девизов, ни ливрейной стражи в привратных портиках.
      Старшая спешилась. Птенцы помладше поспешили принять лошадей. Девушка провела ладонью над створкой – послышался лёгкий скрежет, словно там, внутри, скрипел в петлях тяжёлый засов. Двери распахнулись.
      – Прошу, о Великий Мастер, – церемонно поклонилась Старшая. – Птенцы принесут ваши сумы.
      Как бы то ни было, но с оружием Фесс расставаться не стал. Вступил под гулкий свод, в полутёмный зал, тянувшийся далеко в глубь дома. Два ряда колонн, на которые опирались изящно выгнувшиеся потолочные балки, образовывали боковые пределы, под ногами пол был выложен иссиня-чёрными плитами, без малейшего вкрапления других цветов. В глубоких нишах застыли статуи – бронзовые и мраморные, изображавшие каких-то жутких существ, людей со звериными или птичьими головами. Старшая прошла мимо них, не повернув головы, а вот кое-кто из других птенцов, особенно из тех, что помоложе, заметил Фесс, украдкой кланялись изваяниям, делая пассы руками, вроде знака отвержения беды и зла.
      В дальнем конце зала вверх вела широкая лестница, тоже вся выложенная чёрным камнем. Вычурные перила с пузатыми балясинами, украшенные барельефами – жуткие морды скалили зубы, с плотоядной усмешкой косясь на поднимавшегося по ступеням некроманта.
      На площадке между первым и вторым этажами лестница раздваивалась, широкие марши вели вправо и влево; в нише, грозно глядя на весь раскинувшийся под ним привратный зал, застыл распяленный на деревянных распорках полный пластинчатый доспех, правый рукав вздёрнут, словно доспех готовился обрушить удар на невидимого врага. Доспех тоже явно выковали не сегодня – несмотря на тщательный уход и блестящую поверхность стали, невозможно было скрыть следы клинков, густо усеявших грудь и плечи. Этот доспех повидал не одну битву.
      – Мой прадед. А потом дед. За ним – отец, – перехватила взгляд некроманта Старшая. – Все они были воинами, Великий Мастер. И каждый отдавал доспех старшему сыну. А у моего отца первой родилась я. В знатных семьях, когда такое случается, чтобы избежать дробления наследственных владений, новорождённую девочку, как правило, приносят в жертву Неведомым, чтобы помогли следующий раз родить сына… У Фесса в горле застыл комок.
      – Мой отец наверняка бы проделал то же самое, если бы мама со своей старой няней не обманули его, – бесстрастно продолжала Старшая. – Не подсунули неизвестно откуда взятый трупик. Наверное, готовились заранее… не знаю Мама так и не открыла этой тайны, даже на смертном одре. Потом родился сын… второй… меня растили в тайне. Потом отец умер. Мама… не знаю уж как… но добилась моего признания. Мне отошёл этот дворец… и отцовский доспех. Мои братья до сих пор пытаются его выкупить. Глупцы. Он стоит тут как вечное напоминание о том, почему этот мир должен как можно скорее встретить свой последний час… на пути к миру новому, совсем-совсем новому, где не будет места подобному, где отцы недрогнувшей рукой не будут отправлять на смерть своих дочерей. . – Глаза Старшей были сухи, голос ровен. Внутренней силе этой девушки можно было только дивиться.
      – Да, и потом у меня проявился Дар, – негромко продолжала она – вместе с Фессом они всё так и стояли на площадке парадной лестницы рядом с распяленным доспехом. – Мамина няня… которая стала моей… учила меня всему, что только знала. Мне открылась истина – в книгах Великого Мастера. И я пошла прямым путём, понятным и ясным, подобно полёту справедливой стрелы Но прошу простить меня, о Великий Мастер, – словно опомнившись, Старшая согнулась в низком поклоне, – прошу вас, пойдёмте, я покажу вам ваши покои. Фейруз! Со мной. Фесс заметил, что мальчик повиновался тотчас, с той непререкаемой готовностью, что отличает фанатиков. Остальные остались внизу, в зале, не выказывая ни нетерпения, ни недовольства. Их позовут, когда будет нужно.
      На втором этаже в оба направления вели полутёмные коридоры без окон. Старшая остановилась, вынула факел из железного кольца, Фейруз с готовностью прищёлкнул пальцами – затрещало пламя, охватывая просмолённую головку. Осветился долгий проход с узкими дверями по обеим его сторонам. Старшая остановилась у первой же – резной двери чёрного дерева.
      – Ваши покои, о Великий Мастер, – поклонилась девушка.
      Внутри всё оказалось совершенно не так мрачно, как в привратном зале. Просторная комната, окна открываются во внутренний дворик, где растут зелёные кусты, покачивают разлапистыми лиственными ветками пальмы и сеет водяную пыль большой фонтан, бьющий из мраморной чаши. Дорожки посыпаны розовым коралловым песком, повсюду – статуи Неведомых.
      Сама комната была богато разубрана пушистыми коврами, покрывавшими и пол, и стены. Повсюду развешаны кривые сабли, мечи простые и двуручные, осадные ножи, гизармы, алебарды, луки, самострелы, секиры, топоры самых разнообразных видов и размеров.
      – Всё острое, – без улыбки сказала Старшая. – Мы готовы к бою В любой момент. Всё может случиться. Инквизиция набирает силу, вера в Неведомых, как ни стараются их старые жрецы, слабеет. Знать по-прежнему большей частью придерживается старых верований, а вот простонародье обрагилось к Спасителю. Ещё бы – Он обещает царство всеобщей справедливости после смерти. А что может быть слаще для бедняка, чем сознание того, что самый богатейший богач там, за порогом Серых Пределов, получит, что называется, по заслугам. Не могу строго судить их за это – истинная вера, открытый трудами Великого Мастера путь не для всех, лишь для считанных единиц. Но, – глаза девушки зло блеснули, – мы должны постараться, чтобы эти единицы перевернули мир. Располагайтесь, Великий Мастер, сейчас подадут прохладительное. Потом я покажу вам нашу библиотеку и – самое главное – заклинательный покой.
      На пороге бесшумно возник Фейруз, таща на спине седельные сумки некроманта.
      – Положи сюда, – не поворачивая головы, бросила Старшая. – И скажи остальным, чтобы собирались внизу. Мы скоро будем, я только покажу Великому Мастеру библиотеку. Фейруз молча поклонился и исчез, как испарился.
      – Мы будем охранять дворец днём и ночью, – понизила голос Старшая. – Серые будут обыскивать всё подряд, но сюда они едва ли сунутся, если вообще додумаются до того, что мы скрываемся в столице. Скорее, как я говорила, они станут разыскивать нас на востоке, в предгорьях, там немало старых шахт, брошенных храмов и безымянных мавзолеев. Я, само собой, сделаю так, чтобы они укрепились в этом мнении – что мы ушли на восток. Но полностью поручиться за то, что тут безопасно, я не могу. Само собой, дворец имеет не один потайной ход наружу, и в город, и за пределы внешних стен. Однако полагаться только на отнорки – недостойно идущих Истинным Путём. – Девушка гордо вскинула голову.
      Фесс молча наклонил голову, как бы в знак согласия. В его положении оставался только один выход – как можно больше слушать и как можно меньше говорить. Он оказался в самом сердце враждебной незнакомой страны, почти не владея языком, не зная дороги к морю – да и то сказать, что бы ждало его за морем? Старшая права, Инквизиция набирает силу, едва ли это минет даже вольнолюбивый Ордос. Тем более если Западная Тьма тоже начинает шевелиться, если её щупальца и в самом деле потянутся на восток, у святых отцов появится немало аргументов в свою пользу. Будут оживать кладбища, вновь объявятся давно забытые чудища, и никто не сможет преградить им дорогу, кроме тех же святых отцов. Если та сила Этлау хоть в малейшей степени передалась и другим инквизиторам… На магов надежды мало. Сколько из них реально владеют боевыми заклятьями? Сколько из них привыкли к драке? Что смогли они сделать против вторгшейся в Арвест армады? Практически ничего. Воины Империи Клешней хоть и понесли потери, но не остановились и даже не задержались. А вот инквизиторы… Невольно Фесс поймал себя на том, что в случае с Арвестом он искренне желал бы успеха Этлау – то есть, само собой, нынешнему отцу-экзекутору – ведь в таком случае город, несомненно, остался бы жить. Пусть даже, как говорится, «под пятой Инквизиции».
      Появились двое птенцов, поставили низкий столик, быстро и ловко сервировали какую-то закуску, поклонились и исчезли с привычкой вышколенных слуг.
      – Они, гм… уделяют много времени подобной службе? – прокашлявшись, осторожно спросил Фесс.
      – О, нет, нет! По правде говоря, они стали готовиться, как только мы узнали о появлении Великого Мастера. Они очень старались, ведь никаких слов не хватит, чтобы описать, что значит для нас возвращение Указавшего Путь. Её вдруг словно прорвало, глаза сощурились, голова запрокинулась, губы приоткрылись. Раскачиваясь, словно в трансе, она медленно проговорила:
      – Великая Тьма, неужто я таки дождалась? Всё-таки дождалась?! Пророчества исполнены… врата открываются… ночь, прими нас, ищущих неведомого…
      – Старшая, – негромко произнёс Фесс, прибавляя к словам самую толику волшебства. – Погоди, Старшая. Не так быстро. Путь, о котором ты говоришь, не только извилист, он страшен. Ты не хуже меня знаешь, сколько людей отдали за него жизни.
      – Я ке боюсь! – пылко воскликнула девушка. Магия Фесса стекала с её ауры, словно вода по серебряному зеркалу.
      – Я знаю, – поднял руку Фесс. – Я знаю, ты не боишься ни врагов, ни даже самой смерти. Но на пути… на дороге, которой ты хочешь идти, стоят не только инквизиторы с вязанками хвороста для ересиарховых костров. Там – и те, кто погиб на этих кострах. Те, кто не дошёл…до цели. И кого не смогли удержать даже Серые Пределы…
      – Как не смогли они удержать тебя, – словно вновь впадая в транс, прошептала девушка.
      – Меня? О, нет, Старшая, нет. Ты же знаешь, кто я. Я не умирал и, соответственно, не воскресал. – Фесс попытался улыбнуться. От горящего в глазах Старшей огня ему становилось не по себе. Перед ним словно бы вновь воочию вставал призрак Атлики, чёрные смерчи, рвущие в клочья стены Арвеста, и последние крики, проклятия и мольбы тех, кто погибал там. – Я не был в Серых Пределах. Я тот, кто вечно обречён стоять на самом их краю, следя, чтобы никто не вырвался бы обратно, на погибель миру живых. Но… я расскажу тебе одну историю. Она приключилась у меня на глазах, и притом не так давно. Может, ты слыхала что-то о судьбе Арвеста, одного из Семи Городов?
      – Слыхала… краем уха, – отозвалась девушка, словно бы с трудом возвращаясь обратно из мира своих пугающих видений. – Он… Арвест… вроде бы как разрушен? Империя Клешней вторглась туда, и в пылу магической схватки никто даже не заметил, как перешли черту – после чего на месте города почти ничего не осталось.
      – Почти ничего – это очень мягко сказано, – медленно сказал Фесс. – Не осталось ничего, чёрная яма, заполнившаяся водами моря. Ни башен, ни стен, ни фундаментов, ни подвалов – ничего. Погибли десятки тысяч, Старшая. Десятки тысяч. И тех, кто до последнего оборонял город, и тех, кто на него нападал. Не осталось просто ни-ко-го, Старшая. А знаешь, почему?
      – Покорнейше прошу Великого Мастера открыть мне глаза… – без тени лести или подхалимажа прошептала девушка.
      – Арвест уничтожили не столкнувшиеся в бою чародеи, Старшая. Его испепелила, разметала в пыль, в прах, вбила в ничто одна-единственная девушка… очень похожая на тебя. Её звали Атлика. Это случилось на моих гла-
      зах, Старшая. А знаешь, что она сделала? – Голос Фесса загремел металлом.
      Старшая судорожно дёрнула головой в знак отрицания.
      – Она всего-навсего ушла. Ушла дорогой, начертанной тем, за инкарнацию которого ты меня принимаешь и кого называешь Великим Мастером – уверяю тебя, я вовсе не заслуживаю столь высокого титулования, мне далеко и до простого мастера.
      – Великий Мастер… – пролепетала Старшая. – Но… что же именно сделала эта… Атлика?
      – Она воспользовалась в полной мере знанием, описанным в трактате Эвенгара Салладорского! – резко ответил Фесс. – Атлика слилась с Тьмой… свершила то, к чему ты так стремишься. Ушла за грань, за Серые Пределы. Туда, откуда её звали тысячи тысяч голосов… в том числе и голос Великого мага, первым открывшего туда дорогу. Не знаю, намеренно ли уничтожила Атлика город… или это произошло случайно. Но так или иначе – знание Салладорца смертельно, гибельно опасно. У меня просто нет слов, чтобы описать, насколько оно по-настоящему опасно. Слова затёрты, они утратили свежесть и смысл. Не знаю, как вложить мне это в тебя, Старшая. Не знаю. Но…
      – Но Великий Мастер, несомненно, для того и пришёл к нам, чтобы указать другой, правильный путь! – Глаза Старшей вспыхнули восторгом.
      Фесс поперхнулся и умолк в растерянности, ругая себя за грубую ошибку. Фанатичке нельзя говорить правду. Она всё повернёт и истолкует наоборот.
      – Гм… я приложу к этому все усилия, Старшая, – осторожно сказал некромант.
      – Ведь в этом и был весь смысл Пророчеств. – Она порывисто, словно в молитве, прижала руки к груди. – Великий Мастер вернётся, чтобы завершить начатую титаническую работу свою, чтобы указать путь ослеплённым на ярком безжалостном свету…
      – Гм… – Фесс с многозначительным видом возвёл глаза к потолку. История повторяется, со злостью думал он. Люди вечно хотят видеть в нём кого-то иного, не того, кто он есть на самом деле. Рыси чудился в нём рыцарь её проклятого Храма, Старшей – вернувшийся из вечной Тьмы Эвенгар…
      «Но разве раньше было иначе? – вдруг спросил сам себя Фесс. – Сколько имен ты сменил и сколько личин? Кто знал тебя настоящего, истинного Кэра Лаэду, не шпиона Серой Лиги Фесса, не жестокого и бездушного некроманта по имени Неясыть, не… сколько их было, масок, прираставших к коже, становившихся второй натурой – ведь, собственно говоря, потому ты и был столь успешен в том же Мельине, у Патриарха Хеона. Где истина? Где потерялся тот, исходный Кэр, наивный и благородный мальчик, истово мечтавший когда-то сделаться настоящим боевым магом? Кто знает, каким он стал бы сейчас, если бы не впускал в себя все многочисленные свои перевоплощения? И какое право имеет он на сетования, если сам не знает толком, какой же он на самом деле? Не спросить ли сперва себя самого? И уж потом обижаться на других, принимающих его „не за того“?.. И, может, судьба на самом деле привела его сюда, чтобы уберечь этих мальчиков и девочек от неминуемого костра – неминуемого, если только им попадёт в руки меченный Инквизицией том рокового трактата?»
      – Да, конечно, – с неожиданной твёрдостью сказал Фесс. – Я покажу вам путь. Новый путь. Совсем новый. Ничему не удивляйтесь, я знаю дорогу… и во тьме, и на ярком свету.
      Старшая внезапно схватила его за руку, её пальцы казались раскалёнными.
      – Я знала, знала, знала! – воскликнула она, прижимаясь губами к шершавой, обветренной ладони некроманта.
      – Ты что, ты что! – Фесс испуганно отдёрнул руку.
      – Простите, Мастер… – поспешно потупилась Старшая. – Я… мне… так тепло сейчас. Исполнилось всё, о чём я могла только мечтать. Гнездо обрело Водителя. Ковен отныне не будет… слепо блуждать на свету.
      – Я постараюсь, – твёрдо пообещал некромант.
      …Но лрежде, чем выйти из своего «покоя», Фесс украдкой спрятал за пазуху чёрный томик Салладорца. Он не дерзнул оставить здесь подарок Эйтери.

* * *

      Библиотеку птенцы и впрямь собрали знатную. Фесс в немом восторге следовал за Старшей, и смущённая своей недавней вспышкой девушка старательно, словно ученица в классе, давала пояснения. Большинство манускриптов здесь имели долгие истории, в которых хватало всего, в том числе и крови. Можно было только поражаться настойчивости и удачливости птенцов. Многие из вставших нa полках книг составили бы гордость и академической библиотеке в Ордосе. Большинство трактатов, конечно же, было знакомо Фессу по собранию Даэнура, но…
      – Что это? – Он с интересом раскрыл толстенный чёрный том с вытесненным на корешке злобно оскалившимся черепом. Когда-то этот череп явно покрывало серебрение, осыпавшееся за прошедшие годы; под ним тянулась вязь гномьих рун, на первый взгляд знакомых, но вот складывались они во что-то совершенно непонятное.
      – Gelen ersa viste ergatum? Gelen ersa viste ergatum, – прочёл некромант – Что это значит, Старшая?
      – Среди нас нет знатоков древнего наречия Подгорного Племени, – смущённо призналась девушка. – Но разве Великий Мастер не может…
      – Тот, прежний Великий Мастер – он, наверное, мог, – не моргнув глазом ответил Фесс. – Но я – не он, помни эго, Старшая. Моя память, как я уже говорил тебе, – это память некроманта Неясыти не мага Эвенгара Салладорского. Я не стараюсь выдать себя за него, Старшая.
      – Я знаю, Великий Мастер. Ибо и это предсказано в пророчествах. Но мы считали… что Великий Мастер не встречает преград в знании Тьмы, ибо это знание составляет самую его суть.
      – Логично, – кивнул Фесс. – Но это знание не приходит само по себе. Оно требует… требует… – он не успел придумать, чего же именно оно требует. Книга словно сама раскрылась в его руках.
 
      И на первой же странице он увидел знакомую ещё по формулам и чертежам Даэнура схему многолучевой звезды, только странно изменённой, рассечённой дополнительными дугами и прямыми. Поверху и понизу страницы тянулись линии тонких рун, на полях некромант увидел небольшие, искусно выполненные тонким пером миниатюры – кошка, пронзённая тремя кинжалами, горшок, в котором варилась человеческая голова – впрочем, приглядевшись внимательнее, Фесс увидел, что голова была эльфийская, если судить по форме ушей; были там изображения каких-то корней, странных цветов, явно хищников, был вампир с выставленными на всеобщее обозрение острыми клыками и много другой нечисти. Не оставалось сомнений – перед Фессом была книга гномьей некромантии.
      – Вот это да, – не удержался он, тщетно пытаясь понять складывающиеся в совершеннейшую абракадабру слова. – Никогда бы не подумал, что Подгорное Племя…
      – Великий Мастер? – осторожно спросила Старшая.
      – Это том заклятий Мрака, составленных гномами, – пояснил некромант. – Никто никогда и не подозревал, что они занимаются подобными вещами. Занятно, занятно…
      «Но не более того, – закончил он уже про себя. – Что ж с того, что эти хитрецы-кователи использовали магию, не только чтобы отыскивать рудные жилы? Ни мне, ни птенцам это уже не поможет… никак не поможет». Фесс отложил толстенный том. Хотя, конечно, любопытно, любопытно…
      Он нашёл ещё несколько книг, за которыми в прежние времена, не задумываясь, провёл бы целую ночь. Неведомыми путями Старшая заполучила сборники не только гномьих потайных заклинаний. Были там нарнийские наговоры, были инкантации эльфов Вечного леса, были записанные на грубо выделанной бычьей коже ритуалы гоблинов, похоже, едва-едва изобретших саму азбуку и открывших способ сохранять знание своего племени не только в виде изустных преданий. Были чародейства орков и огров, были заклятия степных замекампских кочевников, были и совершенно неведомые манускрипты, состоящие из принципиально нерасшифровываемых иероглифов Синь-И. И все они имели отношение к смерти, к потустороннему миру, к Серым Пределам. Фессу оставалось только вздохнуть, что он больше не неофит, жадно бросавшийся на любое новое знание.
      Были в библиотеке и сакраментальные «Анналы Тьмы» – в нескольких вариантах, с комментариями и без, различной полноты. К своему удивлению, Фесс увидел среди них и сравнительно недавно выпущенный том с гербом Академии; раскрыв, обнаружил на первой же странице предисловие самого милорда ректора, господина Анэто, а поверху тянулись набранные красным кармином слова:
      «Совершенно секретно. Только для профессорско-преподавательского состава Академии Высокого Волшебства. Запрещается снятие копий и вынос из хранилища „А“. За нарушение режима секретности виновные будут привлекаться к ответственности в соответствии с Кодексом Ашура. Злонамеренное разглашение не подлежащих распространению сведений среди студиозусов Академии карается безусловным и вечным заключением путём замуровывания в бастионе Ашура. Подписано:
      Анэто, милостью великих сил ректор Академии Высокого Волшебства, глава Белого Совета;
      Мегана, милостью великих сил хозяйка и распорядительница Волшебного Двора».
      «Ну и дела, – покачал головой Фесс. – Никогда не слышал ни о Кодексе Ашура, ни о его же бастионе. Впрочем, чего ж тут удивительного – в Академии я провёл всего лишь год, а Даэнур небось тоже был связан обязательством… о неразглашении. Возможно, этот самый Ашур тоже считается тайной Ордоса… в которую посвящают не каждого встречного-поперечного некроманта…»
      – Великий Мастер… – осторожно прошелестел шёпот Старшей – Великий Мастер, твои верные ученики ждут тебя… жаждут лицезреть…
      – Я что, Первосвященник Аркинский, чтобы меня «лицезреть» стремились? – усмехнулся некромант, откладывая в сторону книгу. У него ещё будет время всё досконально осмотреть. – Идём. Девушка вновь провела его по парадной лестнице, свернула за угол и отворила неприметную дверку в дальнем конце зала. Как и ожидал Фесс, ему открылась винтовая лестница, явно гораздо древнее, чем возведённый на чужих фундаментах дворец. Ступени стёрты, кладка стен груба и неровна. Старшая не стала брать факел, просто хлопнула в ладоши, и перед ними заплясат яркий огонёк размером со спелую вишню. Сделано это было быстро, едва заметным возмущением Силы. Девушка явно имела могучий природный дар.
      – Ловко, – одобрительно кивнул некромант. И повторил, видя, как млеет она от его похвалы: – Ловко, Старшая. Я сам в твои годы не сделал бы лучше, – слегка покривил он душой.
      Они двинулись вниз, огонёк послушно плыл впереди, плыл, не дрожа, не прыгая, что говорило бы о слабости или неопытности наложившего заклятье. Старшая была хороша, очень хороша. Ордос плакал бы от умиления, заполучив такую ученицу. Интересно, почему же Академия без боя уступила эту страну Инквизиции. Почему не попыталась добиться тут хотя бы такого же влияния, что имели серые? Не смогла? Или не захотела?
      Винтовая лестница привела их в просторный тёмный подвал. Фесс мельком бросил взгляд на стены: крупные блоки, почти что необработанные, они явно ложились такими, как приходили из каменоломен. Строившие это заботились не о красоте, а о прочности.
      – Кто возводил это? – спросил некромант. – Это не выглядит… ровесником дворца наверху.
      – Взгляд Великого Мастера сразу же проник в самую суть, – поклонилась Старшая. – Это построено очень, очень давно, когда люди ещё только-только овладевали Салладором. Тут жили другие.
      «Знакомо, – подумал Фесс. – Смахивает на Мельин, также построенный на эльфьих фундаментах…»
      – Это были не эльфы, Великий Мастер, – словно прочитала его мысли Старшая.
      – Не гномы, не орки, не тролли, не оры, не поури – никто из ныне живущих. Даже не дуотты. – Ты и о них знаешь? – поднял брови Фесс. – Смешно было бы прилежной ученице Великого Мастера не шать о таком, – не без гордости заметила девушка. – Историю войн Быка и Волка мы знаем мало что не наизусть… разумеется, письменную историю, не истинную. Так что нет, Великий Мастер, это были не дуотты. Не Змееголовые. Кто-то другой. Совсем-совсем другой. Летописи не сохранили их имён. Но…
      – Тихо! – вдруг резко бросил Фесс, и Старшая умолкла, словно ей внезапно отсекли язык. Ему показалось, что в этот миг до него донёсся слабый хор странных голосов. Странных, не похожих ни на что, слышанное им раньше. Казалось, заговорили сами стены – только слова этого странного языка были, само собой, совершенно непонятны.
      Миг – и наваждение сгинуло. В подвале вновь воцарилась полная тишина. Фесс постоял, подождал – напрасно Покосился на Старшую – девушка замерла с выражением напряжённого внимания, но отнюдь не оттого, что тоже услыхала таинственные голоса. Она просто была готова исполнить любую команду своего «Великого Мастера».
      – Пойдём. Нехорошо томить учеников бессмысленным ожиданием. – Некромант решительно шагнул вперёд. – Веди.
      Птенцы салладорского ковена собрались в дальнем углу обширного подвала – насколько мог судить Фесс, пробравшегося далеко за пределы двора. Интересно – почему же на него до сих пор не натолкнулись строители? Кякое волшебство защищало это древнее логово давно умолкнувших голосов?
      Всего птенцов оказалось десятка два – совсем молодых юношей, почти мальчиков, и совсем молодых девушек, почти что девочек. Старшая по праву носила это звание. Четверо её охранников были единственными взрослыми.
      Старшая высоко подняла руку, и летучий огонёк воспарил в низкому потолку, растёкся блином света, отгоняя не ко вечную тьму.
      – Слушай меня, гнездо! – ясным и звучным голосом проговорила она, так и замерев с воздетой к потолку рукой. – Пророчества исполнены. Великий Мастер вернулся к нам из-за пределов Тьмы и смерти, дабы возвестить великие и страшные истины. Ради этого мы жили, ради этого погибали под пытками наши товарищи, так и не выдав ничего из тайного знания. Цель достигнута. Мы сами помогли свершиться предсказанному. Да воздадут все хвалу Фейрузу, предоблестно проникшему в ряды наших врагов, принявшего на себя чужую личину ничтожного служки и выведшего Великого Мастера из кольца серых. А теперь я умолкаю, ибо не достоин мой язык заполнять болтовнёй своей время, когда сам Великий Мастер стоит ча моим плечом, а вы все, как умирающий в пустыне, алчете живительной влаги, жаждете его развеивающих мглу невежества слов. Великий Мастер! Твои ученики ждут твоего слова. – Старшая низко, до самого пола, склонилась перед некромантом.
      Фесс молча ступил вперёд. Он встречал горящие взгляды юных птенцов – и его невольно охватывала дрожь. Атлика, Атлика, немезида Арвеста, смотрела на него всеми этими парами глаз. Смертельно опасное знание, которого жаждали эти юнцы, – оно совсем рядом, рядом с яростно бьющимся сердцем некроманта.
      – Друзья мои. – Невольно голос Фесса зазвучал глухо – горло словно бы сдавила невидимая рука. – Друзья мои, я благодарен вам за спасение. Ведь, по правде говоря, тот бой в пустыне я бы скорее всего проиграл. Вы пришли мне на помощь… и я не забуду этого. Никогда. Не так уж многих встречал я, что готовы были прийти мне на помощь. Вы готовы были убивать и умирать за меня, и этого я не забуду тоже. Я постараюсь помочь вам – чем смогу. – Фесс развел руками. – Наверное, так.
      Наступила тишина. Казалось, юные птенцы даже дышать перестали, не говоря уж о том, чтобы пошевелиться или хотя бы моргнуть.
      «А ведь на самом деле могут и умереть… за меня, – мелькнула мысль. – Если они так крепко верят, что я – возрождённый Салладорец. Они опять будут умирать, закрывая меня и спасая, а я… неужели я прикроюсь пустыми словами, что моя жизнь важнее, ибо на меня возложена великая миссия?! Нет, нет, конечно же, нет, Фесс. Но откуда такие мысли, некромант? Этлау едва ли оправится так уж быстро. Едва ли сможет так быстро отыскать его убежище. Старшая права – начнут искать скорее всего в пустынных, проклятых, пользующихся дурной славой местах. Сообразить, что некромант укрылся в Эргри – поистине не для тупых инквизиторских мозгов. Палачи никогда не отличались сообразительностью».
      – Мы станем работать вместе. Путь долог и труден. Не ждите, что я принесу вам одно-единственное волшебное слово, и все ваши желания тотчас же исполнятся.
      – Фесс понимал, что сейчас главное – говорить, и притом как можно туманнее, чтобы потом любой исход был бы истолкован в его пользу. Он уже знал, чему он станет учить этих не успевших опериться птенцов. Ковен должен перестать быть дремлющей смертью. Они желают идти путём Великой Тьмы? Побери меня Она, я укажу им путь! – Сегодня давайте отдыхать и веселиться, ибо одержана поистине славная победа, – продолжал Фесс. – А назавтра я расскажу вам, с чего начнётся ваша дорога… к Истине.
      Он хотел сказать «Ко Тьме», но вовремя вспомнил о нежноголосом призраке. Западная Тьма, та, которая вовсе и не была Тьмой, похоже, отличалась ревнивым характером.
      Дверь за собой он тщательно запер. На могучий, крепости достойный засов, а для верности подкрепил ещё парочкой заклинаний. Старшей он сказал, что проведёт всю ночь в бдении и составлении магических таблиц. Девушка мы разила удивление, заявив, что, мол, прежнему Великому Мастеру, согласно уцелевшим спискам и апокрифам, никаких таблиц даром было не нужно, на что некромант, усмехнувшись, заметил, что, быть может, именно потому и возникла нужда в Пророчествах и Перевоплощении, что Великий Салладорец пренебрегал формальной стороной заклинаний. Старшая тотчас же с восторгом согласилась – она не пыталась «поймать» некроманта на лжи, она словно бы огорчалась, видя, что возрожденный Мастер не столь уж непобедим и всемогущ, как ей того хотелось.
      Тем не менее Фесс не лгал ей. Эту ночь он на самом деле собирался провести без сна, правда, не составляя никаких особых таблиц. Сегодня ему предстояло вновь окунуться в глубины некромантии. Он хотел знать, чьи голоса звучали в древнем каменном покое. Он хотел знать, откуда у Старшей, никогда и ни у кого не учившейся, вдруг появилась столь филигранная техника работы с достаточно сложными заклинаниями огня.