После встречи со стражем подземелья Клара замкнулась в себе. Проклятая тварь была права, боевую волшебницу теперь мучил постоянный, неотвязный вопрос: а что, если?.. Если её пропавший друг и есть это непонятное существо в пещерах под Пиком Судеб, неизвестно как и почему оказавшееся в своё время в Долине Магов? Разум в это верить отказывался, а вот сердце… сердцу очень хотелось поверить. Впрочем, если это так, то всё ещё хуже – тогда получается, что её, Клару, бросили, словно надоевшую любовницу, отправившись по каким-то своим, очень важным, мужскимделам. А женщина должна ждать, и стирать, и стряпать, и воспитывать детей – пока эти тупоголовые мужланы «спасают миры», хотя точнее будет сказать, ввергают эти самые миры в такие неприятности, что женщинам, наскоро вытерев руки о передник и не успев даже отставить в сторону ухват, приходится браться за дело самим.
      Так она и шла, яростно споря сама с собой, не в силах понять, чего же она, собственно говоря, хочет, какого исхода этой загадочной подземной встречи, на время вытеснившей даже мысли о Мечах и Кэре.
      Райна как-то слишком уж проницательно поглядывала на кирию Клару, но помалкивала, и боевая волшебница была благодарна ей за это понимающее молчание, действовавшее лучше всех и всяческих слов.
      Отряд двигался заснеженными равнинами Эгеста. Правда, двигался с известными удобствами и даже с комфортом. Прослышав о столь знатных и могущественных особах, все местные владетели, все эти графы, маркизы и бароны, наперебой спешили выказать своё почтение. Странники ночевали в замках, в жарко натопленных покоях, на настоящих кроватях. Даже и речи не заходило о холодной ночёвке где-нибудь в чистом поле.
      Анэто и Мегана проводили вечера в бесконечных словесных баталиях по поводу того, кто же на самом деле встретился «госпоже Кларе», откуда он мог взяться и не связан ли как-то с теми самыми «центрами Силы», о которых, само собой, знал любой мало-мальски сильный чародей Эвиала.
      Остальной же отряд Клары откровенно скучал. Тави, сама по себе далеко не такая уж слабая чародейка, Кицум, за невзрачной наружностью которого скрывалось, как подозревала боевая волшебница, отнюдь не только прошлое шпиона мельинской Серой Лиги, даже Райна – все они как-то погрустнели. Долгая дорога, малопонятный Разрушитель, которого они в глаза не видели и знать не знали. Та, кого они добровольно признали своим предводителем, похоже, отнюдь не спешила выполнять заключённую в Межреальности сделку. Во всяком случае, никаких видимых шагов к этому Клара не предпринимала.
      Иногда, правда, Райна чуть оживлялась – когда вдруг хваталась за меч, заявляя, что, мол, за ними кто-то следит. Клара устраивала тщательную проверку – всякий раз ничего, к немалому, похоже, разочарованию отряда, успевшего соскучиться по доброй драке.
      …Путь через зимний Мекамп они одолели быстро. Большую часть верхом, иногда – на санях. Оставили в стороне Эгест, где, согласно доставленным местной Гильдией магов новостям, прорыв Тьмы произошел, но достаточно быстро «самопроизвольно» угас, как говорилось в посланном через кристалл сообщении. Анэто и Мегана вновь сошлись в жарком, до хрипоты, споре – что это может значить и как «прорыв Тьмы», к которому так долго и тщательно готовились и Ордос, и Волшебный Двор, рассылая в самые удалённые точки мира своих наблюдателей, мог прекратиться сам собой.
      …Они уже пересекли границу Мекампа, когда кристалл вновь принёс весть, да такую, что со всего отряда Клары мигом слетела скука.
      Разрушитель вторгся в город.
      – Опять! – всплеснула руками Мегана. – Что, ну что ему там надо?!
      – Здесь же всё чётко сказано, – не удержался от колкости Анэто. – Пытался отбить проданных в салладорское рабство эльфиек.
      – Я тебе говорила, что за всеми этими безобразиями стоит Вейде! Дура, она думает, что может заставить Разрушителя работать на неё!..
      – Я бы не судил так категорично, – покачал головой Анэто. – Мы не знаем, в какой степени Тьма сейчас владеет душой и разумом Разрушителя, собственно говоря, мы не знаем, стал ли он уже Разрушителем.
      – Когда узнаем – поздно будет, – мрачно посулила Мегана.
      – Я хотел сказать – в какой степени он уже стал Разрушителем, – поправился белый маг.
      – А в чём ты оценишь эту «степень»? – тотчас же кинулась в наступление хозяйка Волшебного Двора. – В алхимических долях?..
      Клара устало поморщилась. Бесплодные препирательства начинали выводить её из себя. Какая разница, зачем Кэр полез в эту самую, как её?.. Агранну. Гораздо важнее, что с ним сейчас, можно ли ещё вернуть его душу или же придётся стиснуть зубы, забыть, что перед тобой племянник ближайшей и единственной подруги, и просто убить его, как опасное животное, без гнева, с глубокой скорбью? Убить, если она поймёт, что болезнь зашла слишком далеко и здешняя Тьма (понимай – Зло) на самом деле целиком и полностью овладела им?
      После случившегося в Агранне Анэто и Мегана совсем потеряли покой и как могли торопили отряд. Вгоняя в панику содержателей постоялых дворов и почтовых станций, позаимствованных королями Мекампа у старой Эбинской Империи, Клара и её спутники достигли Агранны всего за четыре дня.
      Город кипел. Его наводняли войска, согнанные, похоже, со всего Мекампа, ополчения городов, сельские чёрные сотни, замекампские степные наёмники и, конечно же, инквизиторы.
      Инквизиторы, инквизиторы, инквизиторы. Сотни серых плащей с кровавым кулаком, деловито снующие туда-сюда по городу, невесть чего вынюхивающие и выспрашивающие.
      – Собрались, похоже, чуть ли не со всего Эвиала, – нахмурилась Мегана. – Весь Аркин, почитай, здесь, кроме разве что Его святейшества…
      – И что мы станем тут делать? – не скрывая раздражения, бросила Клара. – Уж не предстоит ли нам давать объяснения и оправдываться перед этими… инквизиторами?
      За спиной боевой волшебницы глухо и гневно заворчала Райна, словно готовая к драке пантера.
      – Нет. – Мегана не приняла боя. – Мы всего-навсего встанем на след Разрушителя и как можно скорее покинем этот город. Госпожа Клара совершенно права – ни в какие объяснения мы вступать не станем. Я сама глубоко и искренне почитаю Спасителя, но Спаситель – это далеко не то же самое, что его порой чересчур ретивые слуги.
      Клара молча кивнула.
      Мекампские вояки преградили было им путь – весь город заставили рогатками, непонятно за кем охотясь – ведь Разрушитель уже несколько дней как покинул Агранну.
      – Ты что, дурак, – с великолепным презрением бросила Мегана десятнику в мохнатой, мехом наружу, куртке и такой же шапке – явно степняку-наёмнику, – не видишь, кто перед тобой?
      – Угы, вижа, – осклабился степняк. – Баба. Кажи пропуск.
      Мегана позеленела. Анэто, кажется, откровенно развлекался. В отдалённых степях, похоже, Волшебный Двор и его хозяйку почитали более за детскую сказку.
      – Я тебе покажу «баба», – прошипела чародейка, взмахивая рукой. Клара ощутила изрядный толчок Силы – Мегана на самом деле была искусной волшебницей.
      С серого зимнего неба, время от времени сеявшего мелким мокрым снежком, внезапно грянула самая настоящая молния. Вся улица озарилась белым, слепящим пламенем. Ветвящаяся огненная плеть хлестнула по десятнику… однако вместо того, чтобы оставить на его месте лишь горсточку пепла, всего-навсего запалила мохнатую шапку.
      Солдаты попятились, выставляя перед собой короткие копья-сулицы. Кое-кто потрусливее повалился на колени. В их числе оказался и обеспамятовавший десятник, судорожно забормотавший какие-то извинения и мольбы, безбожно коверкая слова.
      Удовлетворённая Мегана прошла мимо, не повернув головы.
      Однако десятник, несмотря на весь испуг, всё же сумел, очевидно, отправить весть куда следует, потому что уже через три квартала Кларе и её спутникам оказалась приготовлена куда более торжественная встреча.
      Серые. Инквизиторы, наёмники, копейщики, стрелки. Всех понемножку. Клара оглянулась – их отряд быстро и без лишних разговоров брали в кольцо.
      Райна кровожадно ухмыльнулась и потащила из ножен меч. Воинственной валькирии всё было уже ясно.
      Но сбить с толку или запугать Анэто с Меганой оказалось не так-то просто. Белый маг выразительно переложил посох из одной руки в другую, и над крышами домов тотчас же завыл ветер. Мегана встала рядом, издевательски усмехаясь и потирая ладони, словно в предвкушении какого-то удовольствия.
      Отряд самой Клары встал плечом к плечу, Кицум встряхнул кистями рук, словно органист перед трудным концертом. Старый клоун уже держал свою «петельку», ту самую, чья алмазная нить способна была резать закалённую сталь. Тави положила обе руки на эфесы коротких сабель за спиной.
      Анэто нарочито громко откашлялся.
      – Милостивые государи! Не потрудились бы вы объяснить нам причины столь странной встречи? Если вы сомневаетесь, кто спрашивает, то я – Анэто, ректор Академии Высокого Волшебства в Ордосе, леди рядом со мной – достопочтенная Мегана, хозяйка Волшебного Двора и столп Белого Совета. Надеюсь, мы можем разрешить это небольшое недоразумение?
      – Можем, почтенный Анэто, можем, – послышалось в ответ.
      Из рядов молчаливых солдат в сером появился инквизитор, явно не последнего ранга, белые ризы сияют, словно и нет под ногами жидкой зимней каши, намешанной из грязи пополам с растаявшим снегом.
      – Преподобный отец Титус. – Анэто слегка склонил голову, Мегана последовала его примеру. Ни тот, ни другая не поспешили попросить о благословении, что не преминуло бы сделать любое иное доброе чадо истинной Церкви, встретив священника.
      – У Святой Инквизиции, смиренным слугой каковой я имею честь являться, есть вопросы к вам, сударь. И к вам, сударыня. Имеются они также и к тем непонятным людям, что вашими спутниками состоят. – Инквизитор выражался высокопарно, словно держал речь – в зале суда, например.
      – С каких это пор Святая Инквизиция в нарушение всех и всяческих уложений Договора стала подвергать магов оружному полонению и допросам? – гневно бросила Мегана. Вроде бы правоверная дщерь Святой Матери нашей, однако и она гордость мага ставит повыше верований…
      – С той самой поры, как носящие посох Ордоса стали предаваться Тьме, – отпарировал инквизитор. – Кроме того, в Договоре прямо указано, что распространяется он только на окончившихОрдос или школы Волшебного Двора, никак не на их спутников, – инквизитор кивком указал на Клару и её товарищей.
      Боевая волшебница призадумалась. Сомнений нет, она расшвыряет этих слуг Спасителя, как котят. Если надо – она и её отряд перебьют их всех, тут и спорить не приходится. Начать? Или подождать ещё, выгадать время? Ссориться с могущественным в Эвиале орденом не с руки… да и вдобавок это окажется не её война, а война Анэто и Меганы. Недостойно боевого мага Долины подставлять кого бы то ни было вместо себя…
      – Насчет служения Тьме – подобные вещи следует доказывать, преподобный, – вежливо покачал головой Анэто. – Мы с достопочтенной Меганой чтим Договор. Мы приняли приговор, вынесенный бедняге Джайлзу. Но теперь во мне зарождаются сомнения. Сдаётся мне, что святые братья просто ищут благовидного предлога, чтобы нарушить Договор, подчинить себе вольных волшебников, то есть обрести власть над всем Эвиалом!
      Солдаты безмолвствовали, но Клара чувствовала – слова Анэто оставляют равнодушными не всех. Не все в рядах врага были фанатиками, именно инквизиторами, немало и просто нанятых святыми братьями мечей, рядовых служак.
      – Говорить о таких вещах лучше всего не на улице, – сладко улыбнулся Титус. Клара пригляделась – инквизитор был высок ростом, хорошо сложён, можно даже сказать, по-мужски красив, но глаза его казались пустыми от горящего в них фанатичного огня. Он был самым опасным из всех на перекрёстке, хотя и не носил при себе никакого оружия.
      – О да, – кивнул Анэто. – Я с превеликой радостью приглашаю преподобного отца Титуса посетить вверенную моему попечению Академию. Там, в покое и тишине, мы сможем вести долгие диспуты на все интересующие святых братьев темы. А сейчас дайте нам пройти, у нас важное и срочное дело, не терпящее отлагательств.
      – Вот именно об этом деле Святой Престол и хотел бы узнать побольше, – невозмутимо заметил инквизитор. – Поэтому предлагаю вам следовать за мной… И не надо так сверкать глазами, почтенная леди Мегана, – как добрая дщерь Святой Матери вы, конечно же, последуете за исполнителем воли Его святейшества Архипрелата Аркинского. Я имею в виду – последуете добровольно. – Он усмехнулся, слегка кивнул головой, и арбалетчики дружно вскинули оружие, беря маленький отряд на прицел. – Мы не хотим ссоры ни с Ордосом, ни с Волшебным Двором… но во имя жизни в Эвиале мы готовы, если надо, преступить все и всяческие договоры. Потому что жизни вот этих ратников, стоящих сейчас в строю, – инквизитор театральным жестом обвёл ряды солдат, – жизни их жён и их чад, их отцов и матерей сейчас зависят от того, как скоро Святая Инквизиция сможет остановить… то, что она должна остановить.
      Клара чуть шагнула вперёд и поравнялась с Анэто. Дело начинало пахнуть кровью, чего боевой волшебнице совершенно не было нужно.
      – Стрелки, вольно! – зычно скомандовала Клара, да таким командирским голосом, исполненным такой уверенности, что кое-кто из арбалетчиков и в самом деле растерянно опустил оружие. – Воины, никому из нас не нужна эта бессмысленная драка. Я не хочу делать ваших жён вдовами, а детей – сиротами. Нам незачем враждовать и нечего делить. Выбор за вами, но предупреждаю – каждый, кто дерзнёт поднять руку на моих товарищей, заплатит за это. Цена простая и ясная – жизнь. Не верите? Тогда смотрите!
      Кларе не было нужды прибегать к жестам или словесным формам. Она сморщилась от боли отката, но удар нанесла молниеносно – с десяток щитов в руках стражников разлетелись мелкой щепкой, железные полосы сорвало, закрутило винтом и вонзило в камень мостовой на целую ладонь.
      – Следующий раз я буду целиться не в щиты! – гася боль гневом, выкрикнула чародейка. – Семь раз подумайте, прежде чем исполните безумный приказ!
      Ратники попятились. Клара выдернула из ножен рубиновый клинок, крест-накрест полоснула перед собой – шпага оставляла в воздухе широкие полотнища алого огня.
      – У меня нет к вам зла! Дайте нам пройти! – крикнула волшебница.
      – Не слушайте её! – взвыл Титус. – Добрые чада Святой Матери нашей, это не человек, это тварь Тьмы в чужой личине, бейте её, бейте, бейте! Все сложившие головы тотчас же окажутся у самого Спасителева престола и пребудут с ним во веки веков, и простятся им все прегрешения, вольно аль невольно совершённые!
      Ряды инквизиторов дрогнули. Клара видела, что примерно половина солдат – в обычной воинской справе под накинутыми лишь поверх серыми плащами – попятилась, явно не горя желанием вступать в пререкания со страшной чародейкой.
      Рядом с Кларой выросла Райна, валькирия со свистом крутнула над головой меч, и лицо у Девы Битвы сделалось таким, что кое-кто из серых тотчас же забыл о всех приказах и карах за их неисполнение. Пошвыряв оружие наземь и срывая на бегу серые плащи, добрая дюжина ратников бросилась наутёк, приняв, возможно, не самое храброе, но самое верное решение.
      – Стойте, стойте, погодите! – завизжала Мегана, бросаясь между Кларой и заколебавшимися рядами серых. – Госпожа Клара! Преподобный Титус! Никто здесь не хочет свар, ссор и уж тем более крови. Вы желаете переговорить с нами? Отлично, давайте отправимся в «Гордость Агранны» и всё обсудим. Идёт?
      Инквизитор задумался. Да, он был фанатиком и не колеблясь подставил бы себя под молнию, но сейчас ему предстояло выполнить приказ, а не просто погибнуть со славою или же без оной.
      – Я приду не один, – надменно сообщил Титус. – Будут и другие святые братья, из самого Аркина!
      – Мы всегда рады беседе с истинными слугами Спасителя, – расплылась в самой что ни на есть любезной и искренней улыбке Мегана. – Я даю вам моё слово, преподобный. Мы будем в гостинице «Гордость Агранны», и вы сможете легко найти нас там.
      Титус отрывисто кивнул и приказал своему изрядно побледневшему воинству очистить дорогу.
      Райна разочарованно вздохнула и одним движением вбросила клинок в ножны.
      – Спасибо, госпожа Клара, – куртуазно поклонился Анэто. – Признаться честно, ни я, ни Мегана на такое бы не решились. Всё-таки, как ни крути, мы стараемся жить в мире. Да и Договор…
      – Договоры должны соблюдаться, только тогда они могут считаться таковыми, – возразила Клара. – Похоже, что святые братья явно начали отступать не только от духа, но и от буквы.
      Мегана тяжело вздохнула.
      – Увы, госпожа Клара. Видно, Аркин совсем потерял голову из-за Разрушителя, если дерзает идти на такое.
      – Они бы нам всё равно ничего не сделали, – заметила Клара. – Мы бы их по мостовой размазали и в камень бы закатали, как пирог с начинкой.
      – Не сомневаюсь, – кивнул Анэто. – Конечно, нам троим, как и вашим спутникам, достопочтенная Клара, ничто не угрожало. Но если бы ректор Академии и хозяйка Волшебного Двора в открытую схватились со святыми братьями…
      – То что стало бы с не столь сильными чародеями во всех остальных землях Эвиала? – подхватила Мегана. – Боюсь, многие из них разделили бы тогда судьбу несчастного Эбенезера…
      Анэто помрачнел и дёрнул щекой, изменив всегдашнему своему хладнокровию и любезной, располагающей улыбке.
      – Мег, ты права, – проворчал он. – Как бы ни противно было мне это признавать.
      – А чего тут признавать? – внезапно вмешалась в разговор валькирия. – Перебить этих серых, и вся недолга! Я бы, к примеру, охотно в этом помогла.
      – Взаимно, – ухмыльнулся Кицум, а Тави просто молча кивнула.
      – С каких это пор слуги вмешиваются в разговоры хозяев? – окинув Райну не слишком любезным взглядом, прошипела сквозь зубы Мегана.
      Райна усмехнулась, окидывая покрасневшую от злости эвиальскую чародейку высокомерным взглядом. Клара понимала – и в самом деле смешно, какая-то там Мегана, из какого-то там заштатного мирка смеет повышать голос на, быть может, единственную из живущих сейчас в Упорядоченном, кто видел все Три Эпохи мироздания! Трудно даже сказать, сколько тысяч лет прожила валькирия, последняя Дева Битвы из Асгарда, время не могло овладеть ею, оно текло сквозь, не задевая воительницу; и что такое по сравнению с этими тысячелетиями срок жизни этой Меганы – да и, чего греха таить, самой Клары? Иногда боевая волшебница задавала себе этот вопрос: что заставило валькирию принять её как «кирию Клару», то есть чуть ли не как свою повелительницу?
      – Мег, Мег, осторожнее со словами, Мег! – поспешно вмешался Анэто. Он уже вновь приятно улыбался. – Разве ты не видишь, что почтенная Райна отнюдь не служанка? Что на тебя нашло?! Мои извинения, доблестная воительница. – Анэто поклонился валькирии. – Прошу не принять за обиду. У каждого из нас бывает, что сгоряча срываются слова, о которых мы потом жалеем. Ведь мы же жалеем, не так ли, Мег? – Он выразительно взглянул на хозяйку Волшебного Двора.
      Та уже успела овладеть собой.
      – Прошу простить, – буркнула она, не глядя на по-прежнему усмехающуюся валькирию. – Сегодня… был тяжёлый день.
      – О, несомненно, – любезно отозвалась Райна. – У всех у нас сегодня был тяжёлый день. А вечер, я боюсь, окажется ещё тяжелее. Где эта самая «Гордость чего-то там»? Хотелось бы осмотреть всё заранее и убедиться, что нам не подстроили никаких весёлых сюрпризов. – Она состроила кровожадную гримасу.
      – От всего сердца сочувствую тем, кто дерзнёт сотворить такое, – без тени улыбки ответил Анэто.
      – Вот именно, – проворчала в сторону Мегана.
      «Гордость Агранны» оказалась роскошной гостиницей в самом центре города. Окружённая особняками знати и богатейшего, первой гильдии купечества, она принимала только избранных гостей. Разумеется, оба мальчика-слуги на входе так и обмерли, едва завидев перед собой самого великого мага Анэто, милорда ректора ордосской Академии! Один из служек бросился распахивать двери, другой опрометью понёсся предупредить хозяина.
      Поднялся страшный переполох. «Гордость Агранны» знала почётных гостей, но такого их наплыва не случалось в её стенах ни разу. Клара откровенно и от души потешалась, глядя на бледное лицо повара, которому хозяин – напротив, красный, точно вареный рак, – что-то втолковывал вполголоса, время от времени (наверное, для выразительности) суя под самый нос увесистый волосатый кулак.
      Мегана скучно-томным голосом потребовала для всех лучшие комнаты, отдельную обеденную залу, особое меню и прочее, прочее, прочее.
      Когда все наконец устроились, Клара собрала свой собственный секретный совет. Морщась от боли, она закутывала комнату непроницаемой магической защитой, как закрывалась бы, скажем, от Ирэн Мескотт или от былых товарищей по Гильдии боевых магов, не делая никакой скидки на «неумелость» эвиальских чародеев. После случившегося в пещерах под Пиком Судеб она готова была к любым неожиданностям. Приняла она меры и к тому, чтобы никто не заметил даже само её заклинание. Для чрезмерно любопытного уха, решившегося прильнуть к замочной скважине, в комнате вёлся самый обычный дорожный разговор, ленивый и бессмысленный. Что-то о ямах, ухабах, хозяевах последнего попавшегося на дороге замка и банкете, устроенном его хозяевами. И никаких следов никакого волшебства. Если Мегане придёт в голову слушать – что ж, пусть слушает.
      Сидели возле ярко пылавшего камина на толстом и мягком ковре. Кицум блаженствовал, потягивая подогретое вино; Тави отдала должное нежным степным куропаткам, Райна, как и положено воительнице, прямой и грубоватой, пила пиво.
      Кларе кусок не шёл в горло.
      – Друзья мои. – Она начала неуверенно, с трудом выговаривая слова. – Друзья, я виновата перед вами. След Мечей привёл нас в этот мир, но я не хочу и не могу втягивать вас в безумную войну против всего Эвиала. Ошибкой было связываться с эвиальскими чародеями. Они, несомненно, пытаются использовать нас в своих собственных интересах. Разрушитель… я думала, что это сказки. Теперь, после Эгеста и Агранны, я так не думаю. Собственно говоря, получается, что нам придётся встрять в эту войну… – Клара смутилась, поняв, что говорит как-то странно, перескакивая с одного на другое. Ведь, собственно, самое главное – что она и в самом деле чувствует вину перед этими тремя ставшими самыми близкими людьми, единственными товарищами. Она хотела сказать, что нечестно было тащить их сюда. Что незачем было впутывать их во всю эту историю. Что оказаться между магами Эвиала и Инквизицией может означать: против них обернулся весь мир. Что она, боевая волшебница Долины, только недавно поняла – там, в подземельях, стоя лицом к лицу с… с… – как была не права, легкомысленно присваивая право решать за других. Наверное, для осознания этой не слишком-то сложной мысли на самом деле стоило взглянуть в глаза своей единственной пропавшей любви, чтобы понять, как страшно она одинока и как, в сущности, пуста жизнь боевого мага, никогда ещё не сражавшегося, чтобы защищать свойдом и своюродину.
      «Вот ведь как оно повернулось, – смятённо подумала Клара, – хотела совет собрать, а так, того и гляди, получится что-то вроде исповеди».
      – Кирия. – Райна оторвалась от своего пива, взглянула в глаза Кларе… словно мать, старающаяся ободрить растерявшуюся дочь. И этотвзгляд был настоящим… в отличие от «кирии». – Кирия Клара, не стоит мучить себя. Боевой маг тем и отличается от всех прочих, что умеет сделать понятной своим солдатам даже самую безумную цель. Мы пошли за тобой, потому что ты сделала безумную цель понятной нам. Мы держим за хвост целый мир, а может, и больше. У нас не так много развлечений в этой жизни, кирия. Я знаю… сердце Девы Битв не ошибается… нас ещё ждёт война, настоящая война, по сравнению с которой все наши былые приключения покажутся детской забавой. И ещё я предвижу, что тавойна разразится не между мирами и не где-то под чужим солнцем. Тут, в Эвиале. И – клянусь браслетами Вотана! – эти двое заслужили быть с нами вместе и чтобы потом Долина стала и их домом тоже. Если, конечно, у них не найдётся иных дел в Мельине. – Райна метнула быстрый взгляд на посерьёзневших Тави и Кицума. – Вот тогда нам потребуется всё, что у нас есть. Тем более что враг-то будет, боюсь, старый. – Валькирия усмехнулась. – Мы уже дрались с ним… давно, ещё в этой жизни… в Асгарде. Так что мы здесь просто отдыхаем, кирия Клара. Мы выполняем обещание. Мы идём по следу Мечей. Мы знаем, зачем мы здесь и что мы ищем. – Валькирия вдруг подалась вперёд, глаза её вспыхнули. – Впервые у каждого из нас есть за что сражаться. Мы чувствуем это. Такое бывает. Маленький отряд, истекая кровью, защищает какой-нибудь ничтожный холмик, или мост, или мельницу, все думают, что главная битва гремит где-то далеко-далеко, а потом вдруг оказывается, что именно эта позиция, этот холм, этот мост, эта мельница решили исход войны. Не знаю, как у других, но у меня сейчас именно это чувство. А у тебя, Тави, сестрёнка? Ты сражалась в Мельине, ты была наёмницей… потом мы насмерть стояли с тобой против козлоногих. Теперь мы тут. Ты понимаешь, зачем мы здесь и что должны совершить?
      – Конечно, старшая, – кашлянула Тави. – Я знаю. Мечи, сестра. Мы не только должны найти их. Мы должны прикрыть этот мир. Такая наша судьба, и мы приняли её с гордостью и благодарностью. Я не умею видеть так далеко, как ты, но всё-таки вижу – Нечто, слепое и нерассуждающее Нечто протягивает вперёд лапы, и это даже хуже, чем козлоногие. Их, по крайней мере, можно было убить. То, что засело тут на закате, мечом не убьёшь.
      – Если только это не Иммельсторн или Драгнир, – вдруг негромко заметил Кицум.
      Все так и подскочили.
      – Теперь понятно, – медленно проговорила валькирия. – Не наша воля и даже не воля того, с кем мы заключили сделку, привела нас сюда. Мир защищается. Он сам не понимает, как он это делает, но он делает это. Защищается от… от гноящейся раны на собственном теле.
      – И мы – лекарство. – Голос Тави зазвенел от восторга.
      – Добыть Мечи – и на запад, – усмехнулся Кицум. – Сделаем дело, сможем отдохнуть спокойно. И домой дорогу отыщем… где бы этот дом ни лежал. В Долине ли, в Мельине. Или… может быть, даже здесь. Мне тут понравилось. Неплохо. Вот только бы этих серых как-нибудь приструнить.
      Клара со всё большим изумлением смотрела на своих спутников. Только что они сами создалисебе цель. Поверили в неё. И, подхваченные этим, пойдут теперь до конца.
      Добыть Мечи. Избавить этот мир от разъедающей его язвы. И потом уже, только потом, говорить о выполнении сделки с Павшим. Потому что слово боевого мага было, есть и будет больше его, мага, жизни.
      И неважно, что скажут, подумают или сделают анэты, меганы или гордо именующие себя инквизиторами злодейчики в сером. Клара Хюммель добудет Мечи не для себя. Для всего этого мира.
      Но для этого надо сперва найти Кэра. Потому что, сдаётся, он запрятал их слишком хорошо. Не исключено, что он сам не сможет вытащить их из ухоронки. Тогда это придётся сделать ей, неважно, какие бы преграды ни вставали на пути, не исключая и самого Игнациуса.
      Оставалось только надеяться, что все эти шутки с Кэром, сказки о Разрушителе так и останутся просто глупыми сказками.
      Но для этого надо сперва его найти. Встать на след. Они почти настигли его… большая удача, если честно. Один-одинёшенек, он мог спокойно затеряться на просторах Эвиала, уйти куда-то на дальний неведомый восток. Что привело его в Агранну? Что заставило во второй раз повторять тот же маневр, как сказала бы Райна, – в одиночку врываться в город, устраивать побоище, неведомо какие цели преследуя?
      Что-то очень скверное случилось с мальчиком Кэрли. И тогда у неё, Клары, появляется большой и личный счёт к этой самой Тьме или как там её прозывают.
      – Друзья мои… – заговорила Клара вслух и вновь поразилась себе – у неё перехватывало горло, словно у восторженной девчонки-подростка. – Друзья мои, вы даже представить себе не можете, как я благодарна вам за эти слова. Даже представить не можете… и потому, наверное, самым разумным будет сделать так – мы пойдём по следу Мечей до конца. Я не сомневаюсь, они – у Кэра, у того, кого здесь упорно прозывают Разрушителем. Не сомневаюсь, мы найдём его. Не сомневаюсь, что отыщу-таки способ убедить Кэра отдать нам Мечи. И потом, как правильно было тут сказано, избавить этот мир от разъедающей его заразы. Выжечь её огнём! Думаю, у меня хватит сил и умения обратить мощь Алмазного и Деревянного Мечей нам на пользу, причём так, чтобы сохранить оба клинка. А потом – потом мы выполним нашу часть сделки.
      Тави, Кицум и Райна молча склонили головы.
      Некоторое время спустя в дверь осторожно постучали. Посланец от хозяйки Волшебного Двора покорнейше извещал достопочтенную госпожу Клару, что прибыли представители Святой Инквизиции. Госпожу Клару ожидали в особой зале.
      Райна наотрез отказалась оставить свою «кирию» в одиночестве. Видя это, поднялись и Тави с Кицумом.
      Особая зала «Гордости Агранны» разубрана была с кричащей роскошью. Золочёная резьба и ярко-малиновые пушистые ковры на полу. Тяжёлый овальный стол полированного ореха. На стол выставлено, как поняла Клара, всё самое лучшее, хранившееся у хозяина в сундуках. Дорогая посуда, чистое золото, никакого серебра, не говоря уж о чём другом. Несмотря на зимнее время, в вазе громоздились сладкие персики и абрикосы.
      – Из самого-с Кинта Ближнего-с везли, во льду-с, – прошелестел чей-то угодливый голос за спиной Клары. Следуя своей роли, чародейка даже не повернулась.
      Анэто и Мегана уже сидели за столом. Волшебница раздражённо барабанила пальцами, ректор Академии, напротив, был сама любезность и, пока отсутствовала достопочтенная госпожа Клара, занимал вторую Высокую Договаривающуюся Сторону светским разговором.
      Инквизиторов было тоже трое. Все – в летах, седые, худые, поджарые, точно старые волки. Клара не могла ошибиться – бывшие воины, рубаки, и притом не из последних. Далеко не из последних. Странные какие-то инквизиторы. Как ни удивительно, преподобного отца Титуса среди них не оказалось. Интересно, его ранг выше или ниже соответствующего для переговоров?
      Увидев за спиной Клары весь её отряд, сидевший в центре инквизитор выразительно приподнял бровь.
      – Одна я говорить не стану, – резко сказала Клара.
      – Мы не против, – без улыбки ответил сидевший в середине инквизитор – словно сталь лязгнула. – Только тогда и мы своих позовём. Троих, если почтенная госпожа не возражает.
      – Не возражаю, – кивнула Клара.
      Второй инквизитор, слева, с рваным шрамом на скуле, хлопнул в ладоши. В дверях бесшумно появились трое; Клара успела заметить проблеск удивления в глазах Меганы. Очевидно, увидеть здесь подобную компанию чародейка никак не ожидала.
      Высокий, добрых семи с половиной футов, здоровенный зеленокожий орк, щёки разукрашены ритуальными татуировками, длинный оселедец заплетён причудливой косичкой. За спиной – два меча, наподобие тех, что носила Тави. Гном, низкий, но такой широкоплечий, что в отнюдь не узкую дверь ему пришлось протискиваться боком. И, наконец, человек – ничем вроде не примечательный, обыкновенный, с блёклым незапоминающимся лицом, но от одного взгляда его серо-стальных глаз Кларе стало не по себе – такая читалась в них жестокость. Жестокость и жажда убивать. И сладострастие, при этом испытываемое.
      Очень, очень, очень опасный субъект.
      Клара украдкой метнула взгляд на Кицума и увидела, что старый клоун тоже рассматривает новоприбывшего. Рассматривает пристально и слегка прищурившись, словно готовясь в любой миг нанести – в полном соответствии со славными традициями Серой Лиги Мельина – «упреждающий удар».
      Инквизиторы позвали своих псов. И того, кто этими псами правил. Они полагали, что тем самым обезопасят себя. На самом же деле они ошибались. Потому что стоящие за спиной Клары не были псами. Не были они и волками.
      Они были её друзьями.
      – Ну что же, начнём? – деловито потёр руки отдававший приказы инквизитор в середине. – Для начала позвольте представиться – Готлиб. Отец Готлиб, экзекутор первого ранга…
      – Настоятель обители замка Бреннер, – холодно проговорила вдруг Мегана. – Странные вещи делает Аркин – посылает на переговоры всем известного… гм… очень не хочется выражаться недипломатично, но…
      – Отчего же? – улыбнулся отец Готлиб, совершенно, казалось бы, этим не задетый. – Бреннерская обитель даёт Святой Инквизиции лучших бойцов, каких только может родить эвиальская земля. К сожалению, пока это ещё необходимо. А я, смиренный, стою, так сказать, во главе сего богоугодного заведения… но об этом мы с удовольствием потолкуем в следующий раз. У нас накопилось много вопросов, милорд ректор, и вы, миледи. Полагаю, у вас тоже. Как знак нашей доброй воли, прошу вас начать. – Готлиб любезно склонил голову, но глаза его, ледяные и холодные, неотрывно глядели на Клару. На неё и только на неё. – Милорд ректор? Миледи Мегана? Миледи Клара?
      «Уже и имя моё сообщили», – хмыкнула про себя Клара.
      – Пожалуй, начну я. – Мегана вскинула подбородок, смерив гордым взглядом Готлиба. – Наш первый вопрос: почему нам стали чинить препятствия?
      – Собственно говоря, это наш главный вопрос, – негромко добавил Анэто. – Остальные, если можно так выразиться, носят больше технический характер.
      Ясно. Оба эвиальских мага своей тактикой избрали осторожную разведку. Может быть, это и имело смысл, но сейчас – чувствовала Клара – надо было наступать. Наступать и только наступать. Впрочем, ещё ничего не потеряно, посмотрим.
      – Ну что же, вопрос понятен. – Готлиб снова улыбнулся, и Клару поразило, насколько же искренней может казаться совершенно лживая улыбка, не скрывающая под собой ничего, кроме ненависти. – Ответить на него будет не просто, а очень просто. Святая Инквизиция, охраняющая длань Матери Нашей, Вселенской Церкви Спасителя, получила очень важные сведения. Источники сейчас совершенно не имеют значения. Сведения эти вкратце сводятся к следующему: Разрушитель окончательно оказался под властью Тьмы. Последнее нападение на Агранну было совершено с применением изуверских видов магии и боевого искусства, невиданного и невозможного даже для самого сверхобученного бойца. Говорю это вам со всей ответственностью, как старший Бреннерской обители. – Он чуть усмехнулся. – Второе важное обстоятельство, на которое мы обратили внимание, – Разрушитель почему-то старался спасти рабынь-эльфиек, что доказывает его несомненную связь с ведьмой Вечного леса, именующей себя «королева Вейде». – Лицо Готлиба исказилось от отвращения.
      – Как странно, – с великолепным удивлением протянул Анэто, – мы все наслышаны о союзе святых братьев с эльфами Лета, союзе против Тёмных эльфов Нарна…
      – Никто не отменял подписанных и скреплённых печатями грамот, – холодно кивнул Готлиб. – Но эльфы – известные мастера двойной игры. Сейчас это стало очевидно. Что ж, мы тоже не прочь поиграть.
      – Очень мило, а мы-то здесь при чём? – раздражённо бросила Мегана. – У нас, что, уши заострились? Или волосы позеленели? Мы что, отвечаем за Вейде? Ваш пыл растрачивается понапрасну, отец Готлиб.
      – Посмотрим, – улыбнулся инквизитор. – Но речь идёт о том, что Разрушитель, возможно, уже полностью осознал себя. И в этих обстоятельствах все, кто собирается противостоять ему – и Западной Тьме, – должны сплотиться. Должны забыть о распрях и разногласиях.
      – А сплотиться нам предлагается исключительно под знамёнами Святой Инквизиции? – сладко протянула Мегана.
      – Святая Инквизиция на данный момент ближе всех подступила к Разрушителю, – насмешливо ответил Готлиб. – Да будет известно вам, господа, что святые братья проследили путь Разрушителя к салладорской границе и дальше. Можете вы похвастаться чем-то подобным? Смогли ли вы обнаружить его, смогли защитить от него Агранну? Так чего же стоит ваша хвалёная магия?
      – Гм, насколько я понимаю, доблестные святые братья надёжно преградили Разрушителю дорогу в Агранну, – пожал плечами Анэто. – Надёжно преградили, защитили город и ни в чём не повинных обитателей его… Так ли следует понимать слова ваши, преподобный отец?..
      Готлиб ответил единственно возможным образом – высокомерно проигнорировав ректора Академии.
      – Таким образом, Святой Инквизиции на данный момент известно о Разрушителе больше, чем кому-либо другому. Именно поэтому все должны поддержать наши усилия сохранить Эвиал в нынешнем его виде, не дать разверзнуться пучине горя и бедствий!
      – Какой слог, – хмыкнула Мегана, довольно-таки невежливо перебив инквизитора. – Только я всё равно не понимаю. Допустим, Святая Инквизиция действительно желает сплотить вокруг себя всех, защищающих Эвиал. Вот только непонятно, почему к этому богоугодному делу надо принуждать – войсками и угрозами.
      – Отец Титус несколько перестарался, – любезно улыбнулся Готлиб – словно волк оскалился. – Его ошибка исправлена. Мы здесь и ведём переговоры. Это ли не свидетельство наших добрых намерений?
      – О, несомненно, несомненно, – тонко усмехнулся Анэто. – Доказательств добрых намерений святых братьев явлено предостаточно.
      – Итак, ответил ли я на ваш первый – и главный, насколько я помню, вопрос? – опять-таки проигнорировал иронию ректора отец Готлиб.
      – Нет, – вдруг так резко и решительно бросил Анэто, что Клара удивилась происшедшей с ним перемене. Всегда спокойный и выдержанный, милорд ректор сейчас, казалось, готов был вцепиться в сидящего напротив инквизитора. – Нет, мы не удовлетворены. Мы услышали какие-то сказки, ничего больше. Почему нас пытались схватить? Кто отдал Титусу такой приказ?! Который иначе как безумным и назвать-то нельзя, будь это даже приказ самого светлейшего Архипрелата?!
      Двое инквизиторов справа и слева от Готлиба окаменели, орк, гном и человек-воин разом подобрались, готовые в любой момент завязать иной, куда более привычный им разговор – на языке мечей и топоров.
      Однако сам Готлиб остался каменно-спокоен. Только на высоком лбу проступили мелкие бисеринки пота.
      – Я отвечу, и это будет мой последний ответ перед моим собственным вопросом, – медленно проговорил инквизитор. – В рядах святых братьев нет единства по поводу той роли, которую играют во всём этом кровавом спектакле здесь присутствующие милорд Анэто, миледи Мегана и миледи Клара с её отрядом. Есть те, кто придерживается версии, что вся история с Разрушителем есть не что иное, как хитроумная затея Ордоса и Волшебного Двора, ставящих великий Опыт, Опыт из Опытов, Опыт над всем Эвиалом. Есть мнение, что Белый Совет давно в союзе с Западной Тьмой. Есть мнение, что чародеи надеются получить что-то от её щедрот, буде она по воле Спасителя в наказание за грехи наши сокрушит-таки возведённые заслоны и затопит пока ещё остающиеся свободными земли. Отец Титус – открою секрет – разделяет эту точку зрения. В отличие от меня. Надеюсь, теперь мой ответ может считаться полным и исчерпывающим?
      – Несомненно, может. – На лице Анэто не дрогнул ни один мускул. – Во всяком случае, он претендует на откровенность. Хорошо. Наконец-то нам открыто объявили, что магов считают чуть ли не виновниками нынешних бед и вдобавок – предателями. Неплохая основа для переговоров… и ещё лучшая – для костров. Для аутодафе. Не находите, преподобный отец?
      – Теперь моя очередь спрашивать, – поиграл желваками инквизитор. – Насколько я помню, мы договорились именно так.
      – Оставь его, Ан. – Мегана положила магу руку на плечо. – Пусть спрашивает. Мне даже интересно…
      – Вопрос Святой Инквизиции очень прост и, надеюсь, будет правильно понят. – Готлиб вновь показал свой волчий оскал, долженствующий изображать приятную улыбку. – Собственно говоря, мне следует обратить его только к одной из присутствующих здесь дам. – Он в упор взглянул на Клару. – Миледи! Не соблаговолили бы вы объяснить Святой Инквизиции, кою я имею честь здесь представлять, кто вы такая и откуда взялись в Эвиале?.. Не скрою, ответ на сей вопрос очень и очень волнует Святой Престол.
      Он откинулся на спинку кресла, сплёл пальцы рук, выразительно глядя на Клару. Более чем выразительно. Настолько выразительно, что за один такой взгляд на боевого мага оскорбителя полагалось немедля разложить на мельчайшие неодушевлённые составляющие наивозможно болезненным способом.
      Анэто с Меганой тоже воззрились на Клару.
      – А почему, собственно, я должна давать кому-то отчёт? – надменно процедила сквозь зубы боевая волшебница. – Отвечать на такие вопросы – значит признать чью-то силу над собой и своё униженное перед ними положение. Я не признаю над собой никаких сил и никаких ответов на подобные вопросы давать не собираюсь. Когда в пути встречаются люди, сражающиеся против общего врага, они не задают друг другу лишних вопросов. Они делают дело. Вот и всё.
      Готлиб покосился на молчаливого экзекутора слева от себя, на другого (и столь же молчаливого) справа… выдержал паузу. Резкий ответ Клары припёр его к стенке – или проглотить оскорбление, или… или отдать приказ своим псам. Но последнего преподобный отец Готлиб, похоже, сам изрядно побаивался.
      – Солидные чародеи так себя не ведут, – наконец проговорил инквизитор. – А если уж говорить об одном деле… как мы можем идти на него вместе, если вы, миледи, знаете обо мне всё, а я о вас – ничего? Ведь даже в мужицких сказках героев всегда расспрашивают, какого они роду-племени?
      – Не имела и не жажду иметь ничего общего с героями мужицких сказок, – высокомерно фыркнула Клара.
      – Не слишком благоприятствующий желаемому исходу переговоров ответ, не слишком… – покачал головой Готлиб. Он, похоже, начинал терять терпение. – Подобное поведение миледи заставляет ожить самые чёрные наши подозрения, особенно в отношении милорда ректора и миледи Меганы…
      – Какая разница, кто я? – нагнулась над столом Клара, пристально глядя в глаза Готлибу. В волчьи пустые глаза старого убийцы. – Мы делаем одно дело, так?
      – Откуда ж я могу знать, что именно одно? – выдержал её взгляд инквизитор, хотя голос его сделался хриплым.
      – Потому что в противном случае я не стала бы терпеть твои наглые слова, серый, ни единой секунды, – нагнулась над столом Клара. – А просто сделала бы вот так…
      Попытку сопротивления она уловила, но куда уж там инквизитору из какого-то там затрапезного мирка тягаться с боевым магом, главой древней и могущественной Гильдии!
      Брошенное Кларой заклинание не обратило ничего в пыль, не взорвалось огненным смерчем, никого не разбросало и ничего не поломало. Просто орк, гном и – чуть позже них – человек мягко осели на пол, так и не выпустив оружия из рук. Миг спустя раздался мощный трёхголосый храп.
      Отец Готлиб умел держать удар, признала Клара. Инквизитора выдали лишь чуть сузившиеся глаза.
      – А уже потом я решила бы, что делать с вами, сонными. – Клара скрестила руки на груди. – Если бы вы были мне врагами. Ну что, достаточно этого доказательства? Или надо привести другие? Поверь мне на слово, Готлиб, они будут столь же убедительны.
      Готлиб взглядом остановил потянувшихся было к спящим своих подручных.
      – Если заклятье наложено мастером, то не скоро добудитесь, – вслух сказал он, не сводя взгляда с Клары. – Вот Святому Престолу и очень интересно, откуда же взялась такая волшебница, способная играючи перебить наложенную лучшими нашими заклинателями защиту? Полагаю, миледи, с учётом того, что мы, по вашим же словам, делаем одно дело, такой интерес нельзя назвать чрезмерным. Вы так не считаете?
      Клара помолчала.
      – Кто я такая, что здесь делаю – это совершенно неважно. Скажу лишь, что собираюсь помочь Эвиалу, хочу остановить Разрушителя, хочу… хочу навсегда избавить от него мир. Этого должно быть достаточно. Слово… – у неё чуть не вырвалось «боевого», – слово мага больше его жизни. А если вы этого не знаете… то и говорить с вами не о чем.
      – У меня своё мнение о слове мага! – резко ответил экзекутор. – Если бы слову мага можно было доверять… не возникла бы нужда в договорах, закреплённых на пергаменте и всём прочем. История Эвенгара Салладорского – что, она ничему вас не научила?! Посох Ордосской Академии! Выпускник факультета малефицистики! А чем кончил?!
      Кто такой Эвенгар Салладорский, Клара, само собой, понятия не имела. Может быть, такого и не существовало вообще, а её проверяли одним из самых древних методов охранки. Правда, едва бы серые решились на столь грубую провокацию, когда за этим же столом сидят Анэто и Мегана, без сомнения, отлично знающие всё про этого Салладорца.
      – Все не отвечают за одного, как и один не отвечает за всех, – уклончиво ответила Клара. – Полагаю, подобные азы логики святым братьям должны преподавать!
      – Господа, господа! – вмешалась наконец Мегана. – Мы уклоняемся от темы. Госпожа Клара не ответит вам больше ничего, святой отец. Полагаю, нам стоит оставить этот вопрос и…
      Готлиб внезапно поднялся, мягким, неожиданным для человека его сложения движением. Он, несомненно, был мастером. Мастером для этого мира.
      – Без знания нет доверия. Без доверия нет дела. Святая Инквизиция сама покончит с проклятием Эвиала. А те, кто станет мешать нам, будут сметены. Я сказал. – Он гордо вскинул подбородок, прожигая Клару взглядом.
      – Интересно, кто будет сметать? – иронично поинтересовалась чародейка. – Уж не эти ли храпуны?
      – Переговоры закончены! – зарычал Готлиб. – Мне здесь больше нечего делать. Учтите, Анэто и Мегана, – он отбросил учтивые «милорд» и «миледи», – учтите, в моём лице вы нанесли жестокое оскорбление Святой Инквизиции. И Святой Престол вам этого не забудет. Не думаю, что ты надолго задержишься в кресле ректора, колдун. А ты, Мегана, недолго будешь наслаждаться своим положением хозяйки Волшебного Двора. Для начала мы отлучим вас от Церкви! Вас и всех, кто встанет с вами! И тогда посмотрим, с кем вы выйдете в поле!
      Пинком ноги Готлиб распахнул дверь. Следом за ним опрометью кинулись так и не раскрывшие ртов его помощники.
      – Вот и поговорили… – невесело усмехнулся Анэто. – Пойдёмте, мои госпожи. Надо срочно снестись с Аркином. Неужто Святой Престол обезумел до того, что готов решиться на войну с нами?
      Мегана какое-то время молчала. По лицу её ничего не возможно было прочесть.
      – Не мне обсуждать деяния госпожи Клары, но, мне кажется, мы совершили ошибку. – Голос Меганы звенел от злости. – Не следовало вот так в открытую ссориться с инквизиторами. Напомню, их гораздо больше, чем нас, они хорошо организованы, за ними – и знать, и простонародье…
      – Что сделано, того не воротишь, – пожал плечами Анэто. – Мы можем сожалеть о принятом госпожой Кларой решении, но изменить его всё равно не в силах. Наш главный долг сейчас – Разрушитель. Судя по всему, мы почти что настигли его. Ещё одно усилие, и…
      – И он уйдёт в Салладор, – буркнула Мегана. – Ты не понимаешь, Ан, что это значит? Он скорее всего уже на границе. Может, даже перешёл её. Не исключено, что пристав к какой-нибудь разбойничьей шайке. Ты будешь пробиваться сквозь салладорские пески? С их блуждающими колодцами?
      – Почему бы и нет? – пожал плечами ректор. – Думаю, мы с тобой в силах их отыскать.
      – Не знаю, – призналась Мегана. – Я, может, и нет. А ты? Положа руку на сердце?
      Анэто заколебался.
      – Ну вот то-то же, – хмуро заключила Мегана. – Сколько времени потратим, покуда разберёмся?
      – К чему ты это, Мег?
      – К тому, что если он направляется в Салладор, то туда двигаться надо морем.
      – А там? – удивился Анэто.
      – А там идти в пустыню. Но уже не так – с проводниками, как положено.
      – На салладорца полагаться… – скривился Анэто.
      – Верно, но сколько ты на первом бархане просидишь, тайну блуждающих колодцев разгадывая? Тут ведь и мастера воды не помогут. Признайся, ты хоть раз всерьёз этим занимался? Хоть раз пробовал? Если нет – то я туда с тобой не пойду. Извини. Геройски в пустыне умирать – это не для меня.
      – Ну, умирать-то бы не пришлось, – проворчал Анэто. – Ушли бы… через тонкие пути.
      – С нею? – подняла брови Мегана. – А что ж мы тогда сейчас пешком тащимся?
      – Ты же знаешь.
      – Тогда, может, сразу в Эргри? – подняла глаза Мегана. – Конечно, рискованно… но, с другой стороны, я лучше рискну так, чем тащиться через пустыню. Чего уж тут теперь… да ещё и со святыми братьями на хвосте.
      Анэто холодно поднял брови, но вслух возражать не стал.
      – Эх, жалко, так и не пришлось подраться, – вздохнула Райна, когда Клара и остальные покидали зал несостоявшихся переговоров.
      – Ещё успеете, госпожа Райна, ещё успеете, – посулился Кицум. И Клара сейчас склонна была доверять ему.
      Тонкие пути, как называли свой способ быстрого перемещения по миру эвиальские маги, требовали изрядной подготовки. Анэто и Мегана заперлись на замок, допустив только одну Клару. Тави, Кицум и даже Райна остались сторожить. От Святой Инквизиции сейчас можно было ожидать всего.
      Подготовка потребовала уймы ритуальной магии, вычерчивания всевозможных фигур, расстановки чаш с курениями и так далее и тому подобное. Ничего необычного для Клары в этом не оказалось, обычный приём концентрирования и сосредоточения магической энергии, принятый среди большинства магов обычных миров.
      – Перебрасывай на Эргри… голубой купол помнишь? Дай мне, если забыла…
      – Ничего я не забыла! Ан, седьмую дугу подправь, на полградуса ошибся, по-моему.
      – Сейчас, а ты потом на внутренний круг глянь – девиация сильновата…
      – Не мажь вручную, лень за циркулем руку протянуть?
      – Кое-кто, пальцем показывать не станем, даже и с циркулем правильного круга вычертить не смог…
      – Ты бы ещё квадратуру круга с меня спросил…
      Подобная возня продолжалась довольно долго, за окнами догорел и угас день, взошла луна. «Гордость Агранны» стихла, только внизу, в поварской, коротала время за немудрёной игрой в кости ночная смена слуг.
      Наконец маги закончили свой труд. Клара взглянула на вычерченную ими фигуру с невольным уважением – она тоже знала толк в ритуальной магии. Анэто и Мегана взялись за руки, точно дети на прогулке, – тоже ничего удивительного, начальные принципы «кольца» известны во многих мирах. Общий закон «умножения магии»…
      Затем Клара ощутила внезапный толчок Силы, и магическая фигура на полу слабо засветилась. Над дугами и хордами поднимался мягкий голубоватый туман. В этом тумане Клара смогла разглядеть нечто вроде самого начала уходящей вверх лестницы – похоже, магам Эвиала требовалось, чтобы волшебство обязательно имело какое-то зримое и понятное воплощение.
      – Трудно как идёт… словно зуб гнилой рвут, – морщась, вдруг пробормотала Мегана.
      – Концентрация, Мег, концентрация! – сурово одёрнул чародейку Анэто. – Идёт тяжело… это да.
      – Купол! Куда тянешь?! Совсем ослеп, да?
      – Не волнуйся, не волнуйся, уже выравниваю…
      Так продолжалось довольно долгое время; невольно Клара всё пристальнее и пристальнее вглядывалась в очертания призрачных ступеней, и боевой волшебнице казалось, что перед ней раскрывается что-то вроде исполинского тоннеля сквозь небо, и там, где-то очень далеко, на самом деле виднеются очертания изящных шпилей, минаретов и куполов под ослепительным, огненно-белым небом.
      – Уффф… готово, госпожа Клара, – повернулась к чародейке вспотевшая и запыхавшаяся Мегана. – Можно уходить. Зовите ваших спутников. Надеюсь, долгих сборов не потребуется. Очень тяжёлый тоннель, долго мы его не продержим. Я пойду вперёд, поддерживать с другого конца, из Эргри, Ан останется здесь, с той же задачей. Ну, до встречи в Салладоре, достопочтенная госпожа.
      Мегана коротко кивнула Кларе и решительно шагнула на первую ступень.
      – Хм… – услыхали Клара с Анэто. – Хрупко-то как всё… поддержи меня, Ан…
      – Давай, я держу, – мгновенно отозвался Белый маг, проделывая какие-то манипуляции своим посохом. – Давай… нет, стой, стой, Мег!!!
      Последнее «стой» было уже настоящим воплем.
      Мегана стояла на третьей ступеньке. Внезапно чародейка пошатнулась, словно чья-то невидимая рука сильно толкнула её в грудь, неловко взмахнула руками, оступилась и полетела вниз – но не просто вниз, а сквозь, сквозь, сквозь, через пол и перекрытия, будто их и не было, проваливаясь в какие-то иные пласты бытия.
      Клара среагировала мгновенно. Инстинкты боевого мага действовали быстрее сознания. Заклятие ударило, словно арбалетный болт. Разорвать путь опасного потока, закрыть распахивающуюся под Меганой пропасть, выдернуть незадачливую чародейку обратно – и самой чуть не свалиться тут же от обжигающей боли отката.
      Мегана со стоном повалилась на пол. Дорожный плащ на ней дымился во многих местах, поперёк всего лица тянулся багровый след ожога.
      – Мег! Мег, ты в порядке? – бросился к ней Анэто. Обнял за плечи, приподнял, рука мага прошлась над карминово-алым рубцом, из ладони, точно из грозовой тучи, били тысячи тысяч крошечных голубых молний. На обожжённой коже, словно на луже под сильным дождём, вскипели прозрачные пузырьки.
      – Ох… ой… ы-ы-ы… спасибо, Ан, спасибо… госпожа Клара… вам спасибо… вытащили вы меня… ох… да как же это так…
      Кажется, гордую хозяйку Волшебного Двора больше всего потрясло именно это – что спасала не она, а её.
      Анэто тоже шипел и кривился от боли, но дела своего не бросал – след багрового хлыста быстро слабел, краснота исчезала, уступая место цвету нормальной кожи.
      Портал быстро бледнел, рассыпался, ступени оплывали и таяли, словно утренний туман под солнцем. Угасала, теряя силу, вычерченная с таким тщанием фигура. Клара опустилась на колени рядом с распростёртой Меганой, в свою очередь провела рукой над её лицом, чуть не отшатнулась от ударившей в неё саму волны непереносимой боли – хозяйку Волшебного Двора в этот миг словно бы подвергали всем мыслимым и немыслимым пыткам. Загоняли иглы под ногти, медленно сдирали кожу, лили на нагой живот кипящее масло – осторожно, мелкими каплями, чтобы пытаемая, оборони Спаситель, не померла раньше времени…
      Клара с невольным уважением взглянула на перекошенное лицо Анэто – надо иметь кое-что за душой, помимо одних лишь знаний да честолюбия, чтобы вот так, не щадя себя, пить чужую боль, захлёбываясь в её отравленных потоках.
      Мало-помалу Мегана пришла-таки в себя и даже смогла подняться. Не дожидаясь расспросов, заговорила первой:
      – Нам не пройти, Ан. Не знаю уж, но путь… дрожит так, словно вот-вот рухнет, словно висит на одной-единственной ниточке. Не знаю, в чём дело, но… похоже, для нашей гостьи подобные мостки слишком уж легковесны. Не выдержать им её силы, нет, не выдержать…
      – Мег, да ведь госпожа Клара и не вступала в портал! – совершенно справедливо, по мнению боевой волшебницы, заметил Анэто. – И вообще, болтала бы ты поменьше. Тебя ещё как следует осмотреть надо…
      – Не… ничего… со мной всё будет в порядке… но Клару нам на тонкие пути не взвести, – шипя и морщась от боли, по слову цедила Мегана.
      – Да почему, почему? – взвыл Анэто, теряя остатки терпения. – Она ж и близко не подошла!
      – Она… близко… просто стояла. И этого… хватило. П… поверь мне.
      Портал пропал, закрылся окончательно, и ни у кого не возникло никакого желания разбираться в том, что же именно тут произошло. Тонкие пути закрыты – и этим всё сказано.
      – Утром отправимся морем, – негромко произнёс Анэто. Ему никто не стал возражать.

      Белая сова вновь неслась над Эвиалом. Не хотелось прибегать к этим заклинаниям, как и вообще к арсеналу Игнациуса, но ничего не поделаешь – после Пика Судеб отряд Хюммель нёсся, что называется, как на крыльях. С этими сугубо метафорическими крыльями пришлось состязаться крыльям на первый взгляд вполне обычным, хоть и куда больше совиных.
      Пик Судеб и всё, развернувшееся там, заинтриговали Сильвию чрезвычайно, и она едва не последовала по пути Клары – потому что там, в подземельях, явственно чувствовалась Сила, великая и исполинская, но дремлющая, спящая. И ещё Сильвия чувствовала стража этой Силы. Неусыпного, сурового, неподкупного. Разгневанного вторжением этой Хюммель и не расположенного к каким бы то ни было переговорам. Это было очень, очень интересно, возможно, даже жизненно необходимо, но Пик Судеб, в конце концов, стоял на месте. И страж Силы обитал там очень, очень давно. Едва ли он куда-нибудь денется. Не надо пока что лезть на рожон. Сейчас у нас совсем иное дело – следовать за этой гордячкой Хюммель.
      Что, как выяснилось, гораздо легче сказать, чем сделать. На своих двоих Сильвия угнаться за делающими быстрые переходы конниками, понятное дело, не могла. К трансформе из арсенала Игнациуса она прибегла нехотя, опасаясь, что её таки обнаружат раньше времени. Из этого же опасения она не дерзала приближаться к самому отряду, держалась в отдалении, рискуя сбиться со следа и потерять драгоценное время.
      Под ней проплывали заснеженные поля и рощи Эгеста, городки, небольшие замки, деревеньки, источающие серые печные дымки; по зимникам ползли длинные вереницы обозов: холодные месяцы – время для торговли и отхожих промыслов. Эгест жил своей жизнью, и, казалось, стране нет никакого дела до распрей могущественных магов. Порой Сильвии представлялось, что вообще всё, почитаемое ею важным и нужным, может сгинуть и растаять во тьме, а тут, в Эгесте, ничего не изменится и измениться не может. Всё так же будут дымить печи, всё так же – скрипеть полозьями по утоптанному снежку санные поезда, и всё те же мужики в овчинных тулупах станут погонять усталых коняг, из последних сил влегающих в хомуты.
      А дома погонщиков станут ждать жёны и дети, мальчики и девочки, надеясь на немудрёные отцовские гостинцы. Девочки… такие же, как и та, погибшая в Эгесте на глазах Сильвии. За ту девчонку молодая чародейка отомстила сполна – но разве местью можно вернуть жизнь?
      С одной стороны, Сильвия твёрдо знала, что ей надо делать. С другой же – из памяти не могло смыться эгестское побоище. Кто-то должен за него ответить, и этот кто-то ответит. Совершенно бессмысленное желание, дедушка был бы недоволен, проскрипел бы что-нибудь вроде «месть так же подходит чародейке, как конское седло свинье», однако он, бедняга, так и не понял, какое наслаждение она может приносить. А ради чего ещё следует жить, как не ради удовольствий? И если для этого нужно рискнуть – отчего же нет?
      Громадная сова бесшумно скользила на могучих крыльях. Конечно, оставаться в этом облике опасно. Теперь, уже запоздало, Сильвия сообразила, что её геройство в Эгесте не могло пройти незамеченным. Кто знает, вести могли добраться и до Хюммель. Она насторожится. Плохо, если так. Главным своим оружием Сильвия считала внезапность (если, конечно, не пускать в ход артефакты мессира Архимага) – а какая уж тут внезапность, когда тебя ждут с распростёртыми объятиями?
      Это тебе не дедушка с розгами…
      Нет, она не повторит той давнишней ошибки. Та Сильвия умерла. Погибла под обломками башни Арка вместе со всеми аколитами и Командорами Ордена. Нынешнюю уже не остановить так просто. У неё – не только заёмная сила. Чёрный фламберг давно уже просится в бой, давно требует крови. И причём не только крови чудовищ.
      На ночлег (точнее, на днёвку) Сильвия устраивалась в каком-нибудь дупле, не обременяя себя сменой облика обратно на человеческий. Птицей лететь над Эгестом гораздо легче.
      Правда, как-то раз её смутила одна сцена – оставаясь совой, Сильвия опустилась на конёк деревенской риги, давая краткий отдых крыльям. Сгущались сумерки, впереди лежал далёкий путь – Хюммель за день успела оставить позади немало лиг. На белом снегу вдруг возникла бесшумная тень, в упор на сову взглянули жёлтые кошачьи глаза. Совершенно не страшась громадной птицы – Сильвия в своём нынешнем облике справилась бы, наверное, и с крупным псом, – на открытое место выбежала кошка. Выбежала, дерзко и с вызовом глядя на замершую сову.
      Сильвия вздрогнула. Что это? Та же самая кошка, что и в Эгесте? Или ей просто чудится, и это самая обыкновенная деревенская мышатница, невесть зачем выбравшаяся прогуляться в этот морозный зимний вечер?
      Кошка насмешливо мяукнула, уселась прямо на снег и принялась умываться, словно не могла найти никакого другого места. Время от времени взгляд жёлтых глаз упирался в Сильвию, и тогда посланница Игнациуса не могла подавить мгновенное ощущение, что сквозь кошачьи глазницы за белой совой следят совершенно иные существа.
      Игра в гляделки продолжалась довольно долго, пока Сильвия наконец не потеряла терпение. Крылья развернулись в одно короткое мгновение, белая тень рванулась с крыши риги к земле, выставив вперёд длинные крючковатые когти.
      Кошка увернулась легко, даже с какой-то показной ленцой. Когти Сильвии только зря взрыли снег. Прежде чем сова успела взлететь, кошка, не принимая боя, чёрной змейкой скользнула прочь, издевательски мяукнув на прощание. Крепко про себя выругавшись, Сильвия долго выбиралась из сугроба, куда её забросила сила собственных крыльев. Нет, наверное, это всё-таки просто кошка, зло думала девчонка. Если бы кто-то замышлял недоброе, представлялся такой удачный момент. Нет-нет, это просто кошка, как заклинание твердила она. Нельзя же в каждой тени видеть злобного призрака, а в каждом живом существе – прознатчика твоих врагов.
      …Архимаг Игнациус с ней бы не согласился…
      Так или иначе, Сильвия наконец-то отряхнулась от снега, взлетела, направляясь на юго-восток сквозь тёмную, безлунную ночь. На душе у неё было смутно и неспокойно. Дурацкое происшествие с какой-то там кошкой вдруг на самом деле заставило её шарахаться от каждого одинокого дерева, в ночном мареве кажущегося чудовищем или, наоборот, сказочным воином, но неизменно враждебным и опасным. До света Сильвия успела одолеть лишь половину своего обычного пути, рано забилась в гущу ветвей, прячась от дневного света – инстинкты совы брали своё, пробиваясь сквозь все барьеры человеческого сознания.
      Она сложила крылья, трепеща, точно от холода. Но это был не холод – страх. Страх, что кто-то несравненно более могущественный встал не то что у неё на пути – нет, пока ещё только в стороне, и с усмешкой наблюдает за её метаниями.
      Круглые глаза совы медленно, по-человечески закрывались. Одолевал сон. Он накатывал мягкими волнами, затягивал медленным кружением водоворотов, и Сильвия какое-то время спустя перестала сопротивляться.
      …Уже не птицей, человеком в своей обычной одежде, с чёрным фламбергом наперевес она стояла на обрывистом берегу какой-то реки. Откос прямо возле её ног отвесно обрушивался вниз, к медленной чёрной воде. На противоположном берегу низкие заливные луга скрывал тягучий непроглядный туман тёмно-серого цвета без малейшего оттенка обычной жемчужности.
      В том тумане угадывалось движение, какие-то странные формы скользили в его глубине – медленные, неспешные, но очень, очень опасные. Сильвия всем существом своим чувствовала исходящую с противоположного берега угрозу.
      – Здравствуй, – раздалось у неё за спиной. – Далековато гуляешь от дома, девочка.
      Она резко обернулась, чёрный фламберг взлетел в позицию для удара.
      – Твоя беда в том, что ты сперва замахиваешься и только потом думаешь, – услыхала она за миг до того, как во фламберг впилась незримая рука. Впилась и сильно рванула оружие в сторону и вниз, так что длинный эфес вывернулся из кисти Сильвии, едва не переломав ей пальцы.
      Только теперь она смогла разглядеть своих противников. Своих – потому что их было двое. Один – высокий, стройный, с явной (и немалой) примесью эльфийской крови, второй – настоящий богатырь, не только высокий, но и широкоплечий, в мощных руках угадывалась немалая сила. Безоружные, в простых тёмных плащах. Широкоплечий размашистым движением воткнул в землю фламберг.
      Однако ошибся бы ожидающий лёгкой победы над внучкой главы Красного Арка. Сильвия схватилась за нож, замерев в полуприседе, готовая в любой миг прыгнуть. Повёрнутый остриём к себе нож прятался за складками рукава.
      – Боевая девчонка, – услыхала она одобрительный голос. К полному своему удивлению, сказано это было на языке Мельинской Империи.
      – А что я тебе говорил. – Это ответил своему спутнику тонкий полуэльф. – Чем больше таких, как она, тем лучше.
      – Не перемудри, брат.
      – Игра беспроигрышная, брат.
      – Таких не бывает.
      – Разве я тебе не доказывал?..
      – Все равно.
      Сильвия поняла, что ни убивать, ни насиловать её прямо сейчас, похоже, не будут, и, соответственно, осмелела.
      – Уважаемые господа… – логично было обратиться именно так к тем, кто так легко её обезоружил. – Уважаемые господа, не были бы вы так любезны пояснить мне, почему я удостоилась вашего высокого внимания?
      – Хм, ты не только боевая, но и вежливая девочка, мне это нравится, – одобрительно хмыкнул широкоплечий. – Видишь ли, милочка, у тебя есть прекрасная возможность выпутаться из той неприятной истории, в которую ты умудрилась влипнуть.
      – Какой истории? – медовым голоском поинтересовалась Сильвия.
      – Какой? Сейчас скажу. Твой Орден погиб. Твоего деда больше нет. Как и отца, как и матери. Ты вдалеке от своего родного мира, в руках мага, который могущественнее всего и вся, что ты только можешь себе представить. И как бы ни ловка и ни быстра была Сильвия, с нимей не справиться. Даже если ты возомнила себя в силах это проделать. Он не попадётся ни на одну из твоих уловок. А задуманное тобой… – широкоплечий полупрезрительно прищурился, – … рискованно, слишком рискованно. И мало чем подкреплено..
      – Почему это? – обиделась Сильвия.
      – Не задевай зря девочку, брат, – остановил спутника полуэльф. – Видишь ли, Сильвия, мы хотим предложить тебе сделку. Ты, быть может, уже догадалась, какую, ты всегда была сообразительной девочкой.
      Глаза Сильвии сделались словно две щёлочки.
      – Подсказка не требуется? – усмехнулся полуэльф.
      – Мечи… – прошептала Сильвия. – Ну конечно же, Мечи! Вам нужны Мечи! То, чем Клара Хюммель купила себе дорогу домой! Только…
      – Никаких «только», девочка, – покачал головой полуэльф. – В этой игре нет и не может быть правил. Кто успеет первым, получит всё. Кто придёт вторым – ничего. Это тебе не школьные состязания по магии. Добудь те самые Мечи, о которых говорилось на Тропе в Межреальности. Те Мечи, которые посулилась достать Клара Хюммель. Достань их, и наша награда превзойдёт самые смелые твои мечты. Ты хочешь отомстить, так? Многим, ведь верно? Ты составляла план… как стать, в частности, властительницей не только Мельина, но и кое-чего ещё, Долины, например?
      – Предположим… – процедила сквозь зубы Сильвия. – Ну а вы-то кто такие, что можете обещать мне это? Да и, кроме того, месть сладка и власть приносит наслаждение, когда добыты собственными руками, а не упали на тебя с неба.
      – Верно, – согласился полуэльф. – Только ведь то, что ты задумала, тебе просто не по силам, сколь бы храбра или искусна ты ни была. Мы не предлагаем сделать за тебя всю работу. Мы предлагаем… немного уравнять шансы. Это всё равно останется трудным и очень, очень опасным, но перестанет быть безнадёжным, подобно тому, как нагому человеку не выстоять против вооружённого латника. Ты согласна?
      – Но что значит – уравнять шансы?.. – Сильвия заподозрила подвох.
      – Это уже решать тебе, – вступил в разговор широкоплечий. – Что ты предпочтёшь и с кем решишь сражаться. Хочешь – возьмёшь артефактами, хочешь – силами и знаниями. На худой конец можно и просто золотом.
      – А может, мне попросить в награду эти самые Мечи? – как бы в шутку призадумалась Сильвия. – Если они вам так нужны, то, значит, и мне могут оказаться полезными. А если вы сами их добыть не можете и прибегаете к помощи других, то…
      – Правильно рассуждаешь, девочка, – одобрительно кивнул полуэльф. – Если Мечи ценны для нас, то, наверное, могутоказаться ценными для тебя. Пожалуй, я сказал бы так – постарайся добыть Мечи и, когда ты поймёшь, что для тебя они бесполезны, предложи их нам. Мы окажемся хорошими покупателями.
      – А Мечи на самом деле окажутся для меня бесполезными? – прищурилась Сильвия.
      – Ты всё увидишь и узнаешь сама… если, конечно, сумеешь их добыть, – хитро улыбнулся полуэльф. – Всё, что я могу сказать тебе на сей раз, – Мечи где-то здесь, в этом мире. Клара Хюммель прошла по их следу совершенно верно. Твоя задача облегчается. Задача, но не награда. Запомни это хорошенько. – Собеседник Сильвии подмигнул ей. – И если такое случится – мы сами найдём тебя. А пока что – на краткое время – даём тебе часть Силы… малую часть от того, что ты сможешь обрести. Когда проснёшься, будь осторожна, если тебе придёт в голову развести, к примеру, костёр.
      Полуэльф и его широкоплечий спутник медленно стали отступать, очертания их фигур таяли, подёргиваясь туманом, и так до тех пор, пока серая мгла не поглотила их полностью.
      …Когда Сильвия пробудилась, странный сон она помнила в мельчайших подробностях. Сова резко взмахнула крыльями, опустилась на снег. Кажется, такое дело стоило трансформации обратно в человека.
      Вскоре среди пригнетённых белой тяжестью к земле вязов уже стояла тонкая девушка-подросток, из тех, что ещё не до конца расстаются с куклами – если, конечно, они обычные девочки. Снег вокруг Сильвии растаял, показалась чёрная земля. Что там ей сказал этот полуэльф? Будь осторожна, когда вздумаешь развести костёр? Ну-ка, попробуем…
      Она протянула руку – просто протянула руку к чёрной проплешине. Она не успела ни составить соответствующее заклинание, ничего. Всё, что было, – лишь краткий, мгновенный образ пылающего огня, взвивающихся рыжих языков, но и этого оказалось довольно.
      Из ладони Сильвии вырвалась струя пламени – девчонка едва успела прикрыть глаза локтем. Вспышка почти что ослепила её, жар опалил кожу лица, затрещал, мало что не вспыхнув, мех на рукавах куртки. На месте небольшой прогалины теперь оказалась ямища глубиной в два человеческих роста, стенки спеклись и глянцевито блестели. Снег исчез на добрые три сотни шагов во все стороны.
      – Вот это да… – потрясённо прошептала Сильвия. – Э, подруга, так ведь и сгореть недолго… осторожнее надо быть.
      Второй раз она попыталась сделать нечто не столь опасное. Например, полярное сияние. В Мельине были такие красивые сияния… особенно если забраться далеко на север, к самым тундрам, оставив позади регулярно выжигаемую Смертным Ливнем полосу. А здесь их почему-то нет. Может, оттого, что сам мир не такой, закрытый, запечатанный?.. Так пусть небо здесь тоже посветится немного, пусть поиграют краски, никому не принося вреда!
      Сильвия задрожала от пронзившей её от пяток до макушки резкой, но где-то даже приятной дрожи. С воздетых рук вверх потёк незримый поток, преломляясь в ещё тёмном небе, разгоняя зимние тучи, открывая земле истинный чёрный бархат с рассыпанными по небу звёздными огоньками. Чужие созвездия, и немереные, неизмеримые лиги до того, что она, Сильвия, привыкла считать своим домом. Ну что ж! Пусть этот мир тоже станет хоть на время краше!
      Над головой заплясали исполинские призрачные столбы, спирали, вихри, скрешиваясь, перетекая один в другой, играя всеми оттенками возможных цветов. Мимолётом Сильвия подумала, сколько ж звездочётов и астрологов будут до рези в глазах всматриваться в творящееся на небе, тщетно пытаясь разгадать эту тайну; и сияние это наверняка войдёт во все летописи как поистине великое таинство – а всё потому, что дочери Красного Арка вздумалось испытать дарованную на время силу!
      Однако отмеренное ей время истекало, и притом очень быстро. Последние капли сорвались с напряжённых пальцев, рванулись к небесам – и Сильвия со вздохом уронила руки. О случившемся напоминало только странное чувство гложущей пустоты – рана, которая не зарастёт, постоянно напоминая о потере.
      Двое неведомых знали, чем привлечь добычу. Сильвия до боли стиснула кулаки. Эта Сила должна, просто обязана быть её! И тогда… ох, какой же бой она даст им всем! Она, когда-то простая девчонка из далёкого мира, она, которую эти двое почитают, пожалуй, за деревенскую ворожею-целительницу, она на равных выйдет на бой с врагами, о которых раньше не посмела бы даже и подумать.
      «Берегись, Архимаг. Больше я не стану называть тебя „мессиром“ и лизать твои пятки. Мы поговорим по-другому… когда я вернусь в Долину. Остаётся немного – найти эти самые Мечи… то есть следовать за Кларой Хюммель, как я и делала. Ну а когда боевая чародейка выйдет на них, тут уж мешкать не стоит. Пустим в ход всё Игнациусово хозяйство… жаль только, что Силу так потратила. Может, ещё подкинут?» – Она с надеждой поглядела в небо, словно ожидая увидеть там лица полуэльфа и его широкоплечего спутника.
      «Может, и подкинем, – вдруг донеслось до неё. – Доберись только до Мечей. А если в решающий момент не хватит мощи – положись на нас…»
      – Вот и хорошо, – повеселела Сильвия. – В путь, о дщерь Арка! Мы ещё посмотрим, кто посмеётся последним!..

      …Наступило утро. Человек, Дану и вампир шли прочь от проклятой крепости. Навстречу раскрывались Змеиные леса, по словам Эфраима, логово бесчисленных и страшных чудовищ, но сейчас путники, как и по дороге сюда, не видели никого. Тайде молчала, всем телом прижимаясь к Императору; Эфраим деликатно отворачивался. Сеамни не спрашивала ни куда они идут, ни что собираются делать. Она просто была со своим любимым.
      На ночёвку они остановились, когда морской берег давно скрылся из глаз, а вокруг вновь раскинулись дремучие джунгли.
      – Кхе, гм, э, высокий человек, тысяча извинений, что нарушаю твой покой, но…
      – Ты свободен, Эфраим. – Император вскинул глаза на вампира. – Ты свершил всё, что только мог. Твои обещания исполнены, долг уплачен. Можешь идти куда хочешь. Догадываюсь, у тебя множество самых неожиданных дел.
      – Ты гонишь меня, высокий человек? – неожиданно спросил вампир. – Ты на самом деле хочешь, чтобы я убрался восвояси?
      – Гм… – растерялся Император. – Я полагал, ты служишь из страха и по принуждению. Я помню, у тебя были свои счёты с теми тварями из крепости, но мы с ними покончили. Что осталось? Только разойтись в разные стороны.
      – Очень хорошо, высокий человек, – церемонно поклонился вампир. – Позволено ли мне будет поинтересоваться, что ты намерен делать дальше, получив свою эльфку живой и невредимой?
      – Странный вопрос, Эфраим. Конечно же, мы намерены вернуться обратно. В наш мир, под наше собственное солнце. Там, откуда я родом, призраки, хвала всем силам, ещё пока не строят себе крепостей.
      – И как же ты намерен это сделать, высокий человек?
      – Что-нибудь придумаю, – не колеблясь, ответил Император. – Если сумел попасть сюда, значит, смогу и выбраться. Сдаётся мне, что врата всё ещё открыты. Смог упасть – смогу и подняться. Да и эта штуковина, – он потряс левой рукою, по-прежнему закованной в белую броню, – думается мне, сгодится не только вампиресс по стенкам размазывать. Кстати, ты когда-нибудь встречал вампирш-эльфиек, Эфраим?
      Вампир остановился, широко раскрывшимися фиолетовыми глазами воззрился на Императора.
      – Как ты сказал, высокий человек?
      – Та тварь, о которой ты меня предупреждал, Эфраим. Это оказалась вампирша, да вдобавок ещё и эльфийка. Пришлось повозиться. Честно сказать, она едва не выпустила мне кишки.
      Прижимавшаяся к Императору Сеамни вздрогнула, но вслух ничего не сказала.
      – И ты привёл в действие белую перчатку, высокий человек? – Голос вампира задрожал от страха.
      – Привёл, – откликнулся Император.
      – Тогда всё погибло, – простонал Эфраим, останавливаясь и чуть ли не падая на колени, словно ему внезапно подрубили ноги. – Что ты видел, высокий человек?
      – Не бойся, – покровительственно сказал Император. – Я не использовал всюмощь. Так что ничего страшного… видел какие-то тени, но…
      – Умоляю тебя, высокий человек, скажи, скажи точно, что ты видел!
      Император как мог рассказал о Звере, родившемся – или пробудившемся – в бездне, когда правителю Мельина пришлось-таки использовать своё заветное оружие. О том, что некогда создатели этого Зверя уже потерпели поражение, о том, как долго, судя по всему, хозяева этого храма исподволь готовили возвращение чудовища…
      – Но полной силы он не набрал, – говорил Император замершему перед ним на коленях вампиру. – Если он и вырвется… думаю, с ним найдётся кому справиться. Сильные маги ведь тут есть?.. И уж, во всяком случае, это будет не моё дело. Перчатку тут в ход пускать нельзя.
      – Сильные-то маги есть, – уныло заметил вампир, – да только станут ли они с таким, как я, разговаривать? А если и станут – поверят ли? Не знают ведь, что это за Зверь. Они – не знают, а вот я, напротив, кое-что слышал. Когда-то, давно, очень давно – впрочем, я уже и тогда был старейшим среди Ночного Народа – произошла у нас тут одна история…
      …Когда вампир закончил, и Император, и Сеамни долго молчали. Ловушка расставлена была ловко, нечего сказать. Правда, по-прежнему оставалось непонятным, кем была та самая Белая Тень, точнее, кто её отбросил, но, в конце концов, это не самое важное в случившемся. Зверь всё же пробудился к жизни, а это значит…
      – Не думаю, чтобы мы смогли его прикончить, – покачал головой Император. – Сила перчатки дала жизнь Зверю… не похоже, что она может её отнять.
      – Гвин… – тихо прошелестела вдруг Сеамни. – Но ведь нельзя же оставлять такую тварь за нашей спиной! Как можно покупать моё спасение такой ценой?! Я достаточно насмотрелась на пролитую за меня кровь, пока была Видящей!
      – Что ты говоришь, Тайде?! Мы не можем с ним справиться!
      – И это говорит победитель Радуги, Император, одолевший мощь Алмазного и Деревянного Мечей? – Сеамни взглянула на Императора с горькой обидой. – Как ты можешь, Гвин? Я… я не понимаю.
      Император опустил голову. Да, она права. Он так и не решил для себя, касаются его дела и судьбы этого мира или нет. Холодный разум правителя громадной державы говорил, что самое разумное сейчас – как можно скорее отыскать дорогу домой. Конечно, та же холодная логика подсказывала, что нельзя оставлять за спиной такую опасность – хотя бы из-за Разлома, уже связавшего, на беду, Мельин и Эвиал почти что в одно целое. Ведь те тени, призраки, духи – называй их как хочешь, суть одна – враги; они не остановятся и не успокоятся. Им, судя по всему, очень нужен Эвиал, да и Мельин не помешает. Так что, кто знает, из благородства или нет, но со Зверем драться придётся. Хорошо бы ещё понять, как.
      Тем не менее им нужно какое-то убежище, надо где-то добывать пищу, желательно – не улиток и не коренья. Надо понять, есть ли вообще отсюда выход, или Эвиал станет их новым домом, а в Мельине на имперском престоле появится новый правитель.
      Этими мыслями Император поделился с Эфраимом. Старый вампир несколько раз энергично кивнул.
      – Высокий человек, у меня тут было… э-э-э… убежище. Неплохое для такого реликта, как я. Неподалёку от того, первого замка… место явно магическое, непростое. Там, мне кажется, надо и дорогу пробовать, и Зверя рассмотреть пытаться. Да и… э-э-э… высокородной госпоже, думается, интересно взглянуть будет.
      Сеамни выразительно посмотрела на свои ногти со следами иголок под ними.
      – Они думали, что моя боль приманит тебя, Гвин… Я боюсь, что они вернутся. Вернутся опять за мной, чтобы скормить своей твари. Зверю не так просто выбраться на поверхность и попировать вволю, перчатка отдала ему гораздо меньше сил, чем задумывали призраки… Но всё равно я не хочу в эту крепость! Там так… так… – Она прижалась лбом к стальному наплечнику Императора и тихонько заплакала.
      – Тайде… моя Тайде… но что, если это единственная дорога домой? – Император обнял её, баюкая, словно ребёнка, которого у него никогда не было.
      – Мой дом там, где ты. – Сеамни подняла на него глаза. Слёзы чертили блестящие дорожки вниз по запавшим щекам. – Всё остальное мне теперь безразлично. Если кто-то хочет что-то спасать – мне всё равно. Но покупать свою свободу ценой чужой крови всё равно не могу. Хватит, напроливались.
      – Отрадно слышать, милостивая госпожа, отрадно слышать, – вежливо поклонился Дану вампир. – Беда Эвиала в том, что все пытались стать могущественными и сильными или по крайней мере отомстить своим врагам за его счёт. Он терпел, принимал всё это, принимал… а потом, наверное, ему надоело. Вот и развелись тут… неведомо какие. Честному Ночному Народу жизни совсем не стало.
      – Хорошо, хорошо, – нетерпеливо сказал Император. – У нас, получается, тут два дела – Зверь и дорога домой. Зверя не одолеть без помощи магов этого мира и без их силы. Белая перчатка моя, боюсь, тут не поможет. Дорога домой – это, мне представляется, легче…
      – Да, – кивнул вампир. – Говорю тебе, высокий человек, крепость в болотах, где мы впервые встретились, – место Силы. Там будет легче построить лестницу… или что-то ещё, подняться или же опуститься в твой собственный мир. Может, стоит подумать о том, чтобы привести помощь? Наверняка же в твоём мире тоже есть сильные чародеи. Быть может, они согласятся помочь? Пусть небескорыстно, но всё-таки – помочь? У нашего мира есть чем заплатить. А если все эти людские короли и правители не смогут столковаться – возьми меня с собой, высокий человек, позволь мне держать речь перед вашими магами, и, ручаюсь, я смогу их уговорить. Ночной Народ владеет немалыми богатствами, которые лежат под спудом. А если ещё и потрясти слегка богатеев-гномов – хватит выкупить не только Эвиал. Как тебе моя идея, высокий человек? Если Зверь встретит магию неэвиальского происхождения, построенную по иным правилам, – он не устоит. Во всяком случае, в это хочется верить. Хотя заранее предсказать, конечно, трудно. Ну а если дело выгорит, то не придётся прибегать к запретным источникам, когда выплата по займу вдесятеро превышает сам заём… Отчего ты так промрачнел, высокий человек, Гвин, как называет тебя твоя эльфка?
      – Эфраим, – сумрачно сказал Император. – В моём мире мне пришлось вести с магами смертельную, истребительную войну. Я победил. Чародеи понесли тяжкие потери. Едва ли они испытывают ко мне сколько-нибудь тёплые чувства. Конечно, я могу приказать. Белая перчатка помогла мне выиграть ту войну, поможет и в этом… но не скрою, что помощь магов моего мира – последнее, на что я стал бы рассчитывать.
      Эфраим помолчал, задумчиво шевеля тонкими бескровными губами.
      – Это не беда, – неожиданно сказал он. – Это даже лучше. Мне будет проще найти слова. Я могу пообещать им… больше.
      Император насторожился. Правитель обязан учитывать все возможности, даже самые маловероятные. Великие царства древности, как известно, гибли именно потому, что пренебрегали мелочами. Так в сказках главный злодей терпит поражение потому, что в нужный момент проявляет совершенно никчёмное милосердие, оставляя своего главного врага в живых или не уничтожая его при первой возможности.
      – Что ты намерен им пообещать? – подозрительно спросил он вампира. Эфраим не колебался ни мгновения:
      – Золото, вообще богатства, которые они смогут употребить на борьбу с узурпатором.
      – То есть со мной? – прищурился Император.
      – Разумеется! – энергично кивнул Эфраим.
      – Гм, – сказал Император, поглаживая меч. – Говорят, что вас, вампиров да упырей, никакое оружие не берёт, кроме серебряного. Проверить лишний раз, что ли? А попытаешься удрать – сожгу. Ты меня ведь знаешь, Эфраим.
      Вампир скрестил руки на груди, судя по всему, донельзя довольный собой.
      – Вот видишь, высокий человек, ты уже поверил. Значит, поверят и они. А неужто не в твоих интересах, интересах правителя, убрать из империи смутьянов и заговорщиков? Если уж нельзя пресечь мятеж в зародыше – почему бы не спровадить оных мятежников куда подальше? Я стар, высокий человек, стар и циничен. Я не хочу умирать, видя, как мой Эвиал проваливается в пасть Зверю. И если ради этого надо пообещать кому-нибудь златые горы с текущими алмазными ручейками – я это сделаю. А соответствующие горы мы, как говорится, организуем. – Вампир усмехнулся.
      – Очень у тебя гладко получается, сын ночи, – прошептала Тайде. – Я была в лапах у чародеев нашего мира и едва ушла живой. Если они на самом деле одолеют Зверя, у них появится соблазн прибрать к рукам столь неожиданную добычу. Я имею в виду – весь твой прекрасный мир, который ты собираешься спасать. И потом – если наши маги выполнят твою просьбу и ты на самом деле отвалишь им всё это золото – это неизбежно обернётся реками крови уже в моёммире, который я тоже пыталась защитить. Что же получается? Твой мир против моего?
      – Я бы так не сказал, – прокашлялся вампир. Императору показалось, что Эфраим растерялся. – Реки крови – это всего лишь реки крови. В конце концов, Ночной Народ всегда может прийти тебе на помощь, высокий человек, правитель, Император. Думаю, мы в силах серьёзно изменить расклад.
      – Почему же здесь, в Эвиале, вас преследуют, и тебе, старейшему и сильнейшему из всех вампиров, приходится отсиживаться в болотах, довольствуясь объедками с барского стола? – жёстко и в упор спросил Император. – Прости, Эфраим. Не хотел тебя обидеть. Но со Зверем мы или справимся сами, или… постараемся, чтобы справился кто-то другой, но отсюда, из Эвиала. Мой мир я к этому приплетать не позволю. Я несу ответственность…
      – Но ты же прыгнул в пропасть за своей эльфкой, – напомнил Эфраим. – Ты же оставил тех, за кого несёшь ответственность…
      – Стой, стой, – остановил вампира Император. – Спор не имеет смысла. Как я уже сказал, я готов сам помочь. Но вот магов Мельина я сюда не допущу и на три полёта стрелы. Пойдём, ты был прав, надо устроиться где-то поблизости от той крепости. Там решим, что и как делать дальше.
      Эфраим молча покачал головой, ничего не ответил, перекинулся в летучую мышь и полетел вперёд – разведывать дорогу.

* * *

      – Я знала, что ты придёшь за мной, Гвин…
      Тёмные локоны волной разлились по обнажённой груди Императора. Головка Тайде – на его плече, и кажется – ничего в этой жизни уже больше не надо. Ни царств, ни тронов, ни власти, ни врагов, ни победы над ними. Конечно, это пройдёт, сгинет вместе с уходящими ночными тенями, но сейчас это именно так, и Император с наслаждением пил каждый миг этого чувства. Сейчас он забывал, что он – Император.
      – Я знала, даже когда они стали вгонять мне иголки под ногти. Я знала, они хотят выманить тебя. И, когда палач уставал, я начинала молить Великий лес, чтобы ты не услышал моего зова, чтобы мои слёзы не достигли тебя. Потому что – прости, Гвин, прости, я больше не Тайде, я больше не Видящая – моё тело боится боли и смерти, мои губы звали тебя, а они смеялись и требовали, чтобы я звала тебя погромче…
      Мышцы Императора каменели, до хруста сжимались кулаки. Эх, эх, не добил до конца тех гадов, не обрушил на них то проклятое гнездо! Правитель взял верх над человеком. Опять. В который уже раз. А единственный раз, когда верх взял человек, – был тот миг, когда он шагнул за край Разлома.
      – Но ты пришёл, ты убил их всех… – длился горячий, возле самого уха, шёпот. – Я чувствовала, как они умирали… люди и нелюди. Вампиресса. Она… приходила ко мне. Поиграть, – Император ощутил, как Сеамни содрогнулась. – О, нет, она не притронулась ко мне… клыками… ей не давали заклятия. Зато все остальное… – Дану вновь пробрала дрожь. – Но это всё позади. Я помню боль, с какою она умирала… о, что это была за боль! И… ты знаешь… я была счастлива, что она умирает в муках.
      – Но… ты уверена, что вампирша именно погибла? – чуть удивился Император. – Я всего-навсего размозжил её тело. Никаких особенных ритуалов. Ни серебряного клина в лоб, ни осинового кола в сердце. Она оживёт, я боюсь…
      – Нет, – прошептала Сеамни. – Она уже не оживёт. Белая Тень – та, возможно… но эльфийка-вампирша уже нет. Её поддерживала сила Тени, без Тени она ничто. И её собственные силы выпила твоя перчатка. Её больше нет, мой Гвин. Есть только ты и я. Я и ты. И так пребудет… до тех пор, пока ты не перестанешь любить меня.
      И вновь – волосы, волосы, волосы, её мягкие волосы повсюду. Вампир с Императором долго отыскивали тихую заводь, чтобы Сеамни могла искупаться, долго выгоняли оттуда разнообразную хищную мелочь, Эфраим не поскупился, оградил ещё и каким-то своим заклинанием. И пока Дану плескалась, возле внешнего барьера собралось немало охотников полакомиться. Император не удержался, поднял левую руку – и вниз по течению поплыли перевернутые желтовато-белыми брюхами кверху какие-то зубастые змеи, ящеры и прочие бестии. Всё-таки имелись малоприятные твари в Змеиных лесах, прав был Эфраим…
      Император крепче обнял Тайде. Она отозвалась, и Эвиал с его бедами перестал существовать.
      Потом они долго молчали, прижимаясь друг к другу. Тайде медленно водила язычком по щеке Императора.
      – Мы вернёмся домой, – проговорил Император. – Мы обязательно вернёмся, нет никаких сомнений. А Зверь… мне кажется, я знаю, что надо делать.

      Эргри заслуженно именовали «жемчужиной Востока». Фесс уверился в этом, стоило ему проехать всего лишь несколько городских кварталов. Здесь не было привычной для северных городов скученности и вони, на аккуратно вымощенных улицах не лежали груды отбросов. И никому не приходило в голову выплёскивать нечистоты прямо в уличные канавы. Аккуратные арыки несли чистую, прозрачную воду, на перекрёстках в округлых резервуарах резвились золотые рыбки. Сквозь водную рябь проглядывало дно, устланное причудливой мозаикой. Вдоль улиц росли пальмы, все на равном расстоянии друг от друга – то есть их посадили людские руки, а не принёс семенами налетевший из пустыни ветер. Ни один фасад не походил на соседний, все украшены колоннами, тонкой каменной резьбой, витражами; тут и там, на каждом углу попадались либо солидные богатые лавки, либо таверны – тоже явно дорогие, «приличные», куда не сунется всякая рвань и шваль. По улицам прохаживались стражники, подозрительно оглядывавшие любого, не носящего богатой одежды. Фесс видел, как несколько безобидного вида рабочих, в перемазанных краской халатах, униженно кланяясь, что-то втолковывали презрительно цедившему какие-то ругательства охраннику. В Салладоре использовали свой собственный древний язык, от которого, если опять же верить хронистам этой страны, в своё время произошли все остальные наречия, и в ходу были свои собственные буквы, не похожие ни на один алфавит Эвиала. Правда, несколько раз мелькнули гномьи руны – над роскошными оружейными лавками, занимавшими порою целые этажи. Фесс кивком указал Старшей на одну такую лавку.
      – Некоторые особо знаменитые гномы-оружейники по особой милости Его светлости эмира получили разрешение жить и работать в Эргри, – пояснила Старшая. – Их всего несколько, иначе возмутились бы кузнечные Гильдии. Гномье оружие баснословно дорого, его покупают только богачи – не сражаться, само собой, перед другими покрасоваться. Хотя есть и настоящие воины. Правда, отборная полусотня эмира, его личная охрана, до сих пор пользуется древней тигровой сталью.
      – Странно, – заметил некромант. – Я имел дело с гномами. Едва ли они так просто по своей воле покинули родные горы.
      – У гномов, насколько я слышала, тоже не сладко, – ответила Старшая. – Я знакома… близко знакома с двумя из них, которые поселились в Эргри. Они рассказывали жуткие вещи. Что горы рожают чудовищ. Что мёртвые выходят из могил, стекаясь на самые нижние подземные горизонты, словно в ожидании какого-то зова. Те двое, с кем я знакома, – Эгж и Берси – приплыли аж с крайнего запада, с самой дальней оконечности Семиградья. Горы, по их словам, там с гулькин нос, чтобы добыть хоть что-то, приходится идти далеко вглубь, а там… – Она выразительно подняла бровь.
      – Странные какие имена, – проговорил Фесс. – Эгж и Берси… совсем не похоже на принятые среди гномов.
      – Если Великий Мастер пожелает, я познакомлю его с ними. – Старшая слегка склонила голову. – Великий Мастер сможет услышать всё своими собственными ушами.
      – Разумеется, – кивнул Фесс. – Но это может и подождать. Сперва надо… устроиться, осмотреться…
      – Конечно, конечно, – поспешно согласилась Старшая.
      Вновь наступило молчание. Отряд птенцов неспешно ехал нарядными, утопающими в зелени улицами Эргри. Несмотря на беспощадность местного солнца, в тени домов и пальм царила приятная прохлада. Тут и там попадались маленькие фонтанчики, сеющие в воздухе мельчайшую водяную пыль, оседавшую на лицах приятной ледяной паутинкой.
      Чем ближе к сердцу города – эмирскому дворцу-крепости, тем роскошнее становились здания. Собственно говоря, их уже никто не назвал бы просто домами – здесь возвышались настоящие дворцы. У высоких дверей неподвижно замерла стража, разодетая в цвета своих господ.
      – Это родовая знать, хозяева оазисов, – пояснила Старшая. – Ближе к эмиру только Гильдия волшебников да Инквизиция, с которой нынешний пресветлый эмир, хоть и не давая ей особенной воли, всё же старается жить в мире…
      Фесс уже успел обратить внимание, что в Эргри гораздо чаще попадались маленькие храмы, посвящённые кому-то из Неведомых – древней вере, так и не выкорчеванной до конца, несмотря на все усилия отцов-экзекуторов. В конце концов, как помнил Фесс ещё по ордосским временам, святые отцы сделали хорошую мину при плохой игре – объявили Неведомых спутниками и соратниками Спасителя, тем более что многословие и туманность священных книг давали простор для всевозможнейших толкований. Во всяком случае, за поклонение им уже не тащили на костёр. Правда, Инквизиция «более чем не одобряла» кровавые обряды, в частности обычай приносить в жертву десятки девственниц при вступлении на трон нового эмира. Фесс знал, что между Святым Престолом в Аркине и Его светлостью эмиром велась по этому поводу обильная переписка – священники-профессора факультета святой магии много и часто говорили об этом, возмущаясь (и притом довольно громко) «двурушничеством» Аркина. Нет, что ни говори, Ордос на самом деле был вольным городом, если от его воздуха даже закоренелые святоши начинали в открытую роптать по поводу своего «начальства», если только к господину Архипрелату можно применить этот термин.
      – Сюда, Великий Мастер. – Старшая придержала коня.
      Они стояли перед скромным по сравнению с соседними дворцами строением, явно существенно старше своих роскошных соперников. Двери – как у хорошей крепости, створки, похоже, выкованы из цельной стальной плиты каждая. Ни гербов, ни девизов, ни ливрейной стражи в привратных портиках.
      Старшая спешилась. Птенцы помладше поспешили принять лошадей. Девушка провела ладонью над створкой – послышался лёгкий скрежет, словно там, внутри, скрипел в петлях тяжёлый засов. Двери распахнулись.
      – Прошу, о Великий Мастер, – церемонно поклонилась Старшая. – Птенцы принесут ваши сумы.
      Как бы то ни было, но с оружием Фесс расставаться не стал. Вступил под гулкий свод, в полутёмный зал, тянувшийся далеко в глубь дома. Два ряда колонн, на которые опирались изящно выгнувшиеся потолочные балки, образовывали боковые приделы, под ногами пол был выложен иссиня-чёрными плитами, без малейшего вкрапления других цветов. В глубоких нишах застыли статуи – бронзовые и мраморные, изображавшие каких-то жутких существ, людей со звериными или птичьими головами. Старшая прошла мимо них, не повернув головы, а вот кое-кто из других птенцов, особенно из тех, что помоложе, заметил Фесс, украдкой кланялись изваяниям, делая пассы руками, вроде знака отвержения беды и зла.
      В дальнем конце зала вверх вела широкая лестница, тоже вся выложенная чёрным камнем. Вычурные перила с пузатыми балясинами, украшенные барельефами – жуткие морды скалили зубы, с плотоядной усмешкой косясь на поднимавшегося по ступеням некроманта.
      На площадке между первым и вторым этажами лестница раздваивалась, широкие марши вели вправо и влево; в нише, грозно глядя на весь раскинувшийся под ним привратный зал, застыл распяленный на деревянных распорках полный пластинчатый доспех, правый рукав вздёрнут, словно доспех готовился обрушить удар на невидимого врага. Доспех тоже явно выковали не сегодня – несмотря на тщательный уход и блестящую поверхность стали, невозможно было скрыть следы клинков, густо усеявших грудь и плечи. Этот доспех повидал не одну битву.
      – Мой прадед. А потом дед. За ним – отец, – перехватила взгляд некроманта Старшая. – Все они были воинами, Великий Мастер. И каждый отдавал доспех старшему сыну. А у моего отца первой родилась я. В знатных семьях, когда такое случается, чтобы избежать дробления наследственных владений, новорождённую девочку, как правило, приносят в жертву Неведомым, чтобы помогли следующий раз родить сына…
      У Фесса в горле застыл комок.
      – Мой отец наверняка бы проделал то же самое, если бы мама со своей старой няней не обманули его, – бесстрастно продолжала Старшая. – Не подсунули неизвестно откуда взятый трупик. Наверное, готовились заранее… не знаю. Мама так и не открыла этой тайны, даже на смертном одре. Потом родился сын… второй… меня растили в тайне. Потом отец умер. Мама… не знаю уж как… но добилась моего признания. Мне отошёл этот дворец… и отцовский доспех. Мои братья до сих пор пытаются его выкупить. Глупцы. Он стоит тут как вечное напоминание о том, почемуэтот мир должен как можно скорее встретить свой последний час… на пути к миру новому, совсем-совсем новому, где не будет места подобному, где отцы недрогнувшей рукой не будут отправлять на смерть своих дочерей… – Глаза Старшей были сухи, голос ровен. Внутренней силе этой девушки можно было только дивиться.
      – Да, и потом у меня проявился Дар, – негромко продолжала она – вместе с Фессом они всё так и стояли на площадке парадной лестницы рядом с распяленным доспехом. – Мамина няня… которая стала моей… учила меня всему, что только знала. Мне открылась истина – в книгах Великого Мастера. И я пошла прямым путём, понятным и ясным, подобно полёту справедливой стрелы… Но прошу простить меня, о Великий Мастер, – словно опомнившись, Старшая согнулась в низком поклоне, – прошу вас, пойдёмте, я покажу вам ваши покои. Фейруз! Со мной.
      Фесс заметил, что мальчик повиновался тотчас, с той непререкаемой готовностью, что отличает фанатиков. Остальные остались внизу, в зале, не выказывая ни нетерпения, ни недовольства. Их позовут, когда будет нужно.
      На втором этаже в оба направления вели полутёмные коридоры без окон. Старшая остановилась, вынула факел из железного кольца, Фейруз с готовностью прищёлкнул пальцами – затрещало пламя, охватывая просмолённую головку. Осветился долгий проход с узкими дверями по обеим его сторонам. Старшая остановилась у первой же – резной двери чёрного дерева.
      – Ваши покои, о Великий Мастер, – поклонилась девушка.
      Внутри всё оказалось совсем не так мрачно, как в привратном зале. Просторная комната, окна открываются во внутренний дворик, где растут зелёные кусты, покачивают разлапистыми листьями-ветками пальмы и сеет водяную пыль большой фонтан, бьющий из мраморной чаши. Дорожки посыпаны розовым коралловым песком, повсюду – статуи Неведомых.
      Сама комната была богато разубрана пушистыми коврами, покрывавшими и пол, и стены. Повсюду развешаны кривые сабли, мечи простые и двуручные, осадные ножи, гизармы, алебарды, луки, самострелы, секиры, топоры самых разнообразных видов и размеров.
      – Всё острое, – без улыбки сказала Старшая. – Мы готовы к бою. В любой момент. Всё может случиться. Инквизиция набирает силу, вера в Неведомых, как ни стараются их старые жрецы, слабеет. Знать по-прежнему большей частью придерживается старых верований, а вот простонародье обратилось к Спасителю. Ещё бы – Он обещает царство всеобщей справедливости после смерти. А что может быть слаще для бедняка, чем сознание того, что самый богатейший богач там, за порогом Серых Пределов, получит, что называется, по заслугам. Не могу строго судить их за это – истинная вера, открытый трудами Великого Мастера путь не для всех, лишь для считанных единиц. Но, – глаза девушки зло блеснули, – мы должны постараться, чтобы эти единицы перевернули мир. Располагайтесь, Великий Мастер, сейчас подадут прохладительное. Потом я покажу вам нашу библиотеку и – самое главное – заклинательный покой.
      На пороге бесшумно возник Фейруз, таща на спине седельные сумки некроманта.
      – Положи сюда, – не поворачивая головы, бросила Старшая. – И скажи остальным, чтобы собирались внизу. Мы скоро будем, я только покажу Великому Мастеру библиотеку.
      Фейруз молча поклонился и исчез, как испарился.
      – Мы будем охранять дворец днём и ночью, – понизила голос Старшая. – Серые будут обыскивать всё подряд, но сюда они едва ли сунутся, если вообще додумаются до того, что мы скрываемся в столице. Скорее, как я говорила, они станут разыскивать нас на востоке, в предгорьях, там немало старых шахт, брошенных храмов и безымянных мавзолеев. Я, само собой, сделаю так, чтобы они укрепились во мнении, что мы ушли на восток. Но полностью поручиться за то, что тут безопасно, я не могу. Само собой, дворец имеет не один потайной ход наружу, и в город, и за пределы внешних стен. Однако полагаться только на отнорки – недостойно идущих Истинным Путём. – Девушка гордо вскинула голову.
      Фесс молча наклонил голову, как бы в знак согласия. В его положении оставался только один выход – как можно больше слушать и как можно меньше говорить. Он оказался в самом сердце враждебной незнакомой страны, почти не владея языком, не зная дороги к морю – да и то сказать, что бы ждало его за морем? Старшая права, Инквизиция набирает силу, едва ли это минует даже вольнолюбивый Ордос. Тем более если Западная Тьма тоже начинает шевелиться. Если её щупальца и в самом деле потянутся на восток, у святых отцов появится немало аргументов в свою пользу. Будут оживать кладбища, вновь объявятся давно забытые чудища, и никто не сможет преградить им дорогу, кроме всё той же Инквизиции. Если та сила Этлау хоть в малейшей степени передалась и другим инквизиторам… На магов надежды мало. Сколько из них реально владеют боевыми заклятьями? Сколько из них привыкли к драке? Что смогли они сделать против вторгшейся в Арвест армады? Практически ничего. Воины Империи Клешней хоть и понесли потери, но не остановились и даже не задержались. А вот инквизиторы… Невольно Фесс поймал себя на том, что в случае с Арвестом он искренне желал бы успеха Этлау – то есть, само собой, нынешнемуотцу-экзекутору – ведь в таком случае город, несомненно, остался бы жить. Пусть даже, как говорится, «под пятой Инквизиции».
      Появились двое птенцов, поставили низкий столик, быстро и ловко сервировали какую-то закуску, поклонились и исчезли с привычкой вышколенных слуг.
      – Они, гм… уделяют много времени подобной службе? – прокашлявшись, осторожно спросил Фесс.
      – О, нет, нет! По правде говоря, они стали готовиться, как только мы узнали о появлении Великого Мастера. Они очень старались, ведь никаких слов не хватит, чтобы описать, что значит для нас возвращение Указавшего Путь. – Её вдруг словно прорвало, глаза сощурились, голова запрокинулась, губы приоткрылись. Раскачиваясь, словно в трансе, она медленно проговорила: – Великая Тьма, неужто я таки дождалась? Всё-таки дождалась?! Пророчества исполнены… врата открываются… ночь, прими нас, ищущих неведомого…
      – Старшая, – негромко произнёс Фесс, прибавляя к словам самую толику волшебства. – Погоди, Старшая. Не так быстро. Путь, о котором ты говоришь, не только извилист, он страшен. Ты не хуже меня знаешь, сколько людей отдали за него жизни.
      – Я не боюсь! – пылко воскликнула девушка. Магия Фесса стекала с её ауры, словно вода по серебряному зеркалу.
      – Я знаю, – поднял руку Фесс. – Я знаю, ты не боишься ни врагов, ни даже самой смерти. Но на пути… на дороге, которой ты хочешь идти, стоят не только инквизиторы с вязанками хвороста для ересиарховых костров. Там – и те, кто погиб на этих кострах. Те, кто не дошёл… до цели. И кого не смогли удержать даже Серые Пределы…
      – Как не смогли они удержать тебя, – словно вновь впадая в транс, прошептала девушка.
      – Меня? О, нет, Старшая, нет. Ты же знаешь, кто я. Я не умирал и, соответственно, не воскресал. – Фесс попытался улыбнуться. От горящего в глазах Старшей огня ему становилось не по себе. Перед ним словно бы вновь воочию вставал призрак Атлики, чёрные смерчи, рвущие в клочья стены Арвеста, и последние крики, проклятия и мольбы тех, кто погибал там. – Я не был в Серых Пределах. Я тот, кто вечно обречён стоять на самом их краю, следя, чтобы никто не вырвался обратно, на погибель миру живых. Но… я расскажу тебе одну историю. Она приключилась у меня на глазах, и притом не так давно. Может, ты слыхала что-то о судьбе Арвеста, одного из Семи Городов?
      – Слыхала… краем уха, – отозвалась девушка, словно бы с трудом возвращаясь обратно из мира своих пугающих видений. – Он… Арвест… вроде бы как разрушен? Империя Клешней вторглась туда, и в пылу магической схватки никто даже не заметил, как перешли черту – после чего на месте города почти ничего не осталось.
      – Почти ничего – это очень мягко сказано, – медленно сказал Фесс. – Не осталось ничего, чёрная яма, заполнившаяся водами моря. Ни башен, ни стен, ни фундаментов, ни подвалов – ничего. Погибли десятки тысяч, Старшая. Десятки тысяч. И тех, кто до последнего оборонял город, и тех, кто на него нападал. Не осталось просто ни-ко-го, Старшая. А знаешь, почему?
      – Покорнейше прошу Великого Мастера открыть мне глаза… – без тени лести или подхалимажа прошептала девушка.
      – Арвест уничтожили не столкнувшиеся в бою чародеи, Старшая. Его испепелила, разметала в пыль, в прах, вбила в ничто одна-единственная девушка… очень похожая на тебя. Её звали Атлика. Это случилось на моих глазах, Старшая. А знаешь, что она сделала? – Голос Фесса загремел металлом.
      Старшая судорожно дёрнула головой в знак отрицания.
      – Она всего-навсего ушла. Ушла дорогой, начертанной тем, за инкарнацию которого ты меня принимаешь и кого называешь Великим Мастером – уверяю тебя, я вовсе не заслуживаю столь высокого титулования, мне далеко и до простого мастера.
      – Великий Мастер… – пролепетала Старшая. – Но… что же именно сделала эта… Атлика?
      – Она воспользовалась в полной мере знанием, описанным в трактате Эвенгара Салладорского! – резко ответил Фесс. – Атлика слилась с Тьмой… свершила то, к чему ты так стремишься. Ушлаза грань, за Серые Пределы. Туда, откуда её звали тысячи тысяч голосов… в том числе и голос Великого мага, первым открывшего туда дорогу. Не знаю, намеренно ли уничтожила Атлика город… или это произошло случайно. Но так или иначе – знание Салладорца смертельно, гибельно опасно. У меня просто нет слов, чтобы описать, насколько оно по-настоящему опасно. Слова затёрты, они утратили свежесть и смысл. Не знаю, как вложить мне это в тебя, Старшая. Не знаю. Но…
      – Но Великий Мастер, несомненно, для того и пришёл к нам, чтобы указать другой, правильный путь! – Глаза Старшей вспыхнули восторгом.
      Фесс поперхнулся и умолк в растерянности, ругая себя за грубую ошибку. Фанатичке нельзя говорить правду. Она всё повернёт и истолкует наоборот.
      – Гм… я приложу к этому все усилия, Старшая, – осторожно сказал некромант.
      – Ведь в этом и был весь смысл Пророчеств. – Она порывисто, словно в молитве, прижала руки к груди. – Великий Мастер вернётся, чтобы завершить начатую титаническую работу свою, чтобы указать путь ослеплённым на ярком безжалостном свету…
      – Гм… – Фесс с многозначительным видом возвёл глаза к потолку. История повторяется, со злостью думал он. Люди вечно хотят видеть в нём кого-то иного, не того, кто он есть на самом деле. Рыси чудился в нём рыцарь её проклятого Храма, Старшей – вернувшийся из вечной Тьмы Эвенгар…
      «Но разве раньше было иначе? – вдруг спросил сам себя Фесс. – Сколько имен ты сменил и сколько личин? Кто знал тебя настоящего, истинного Кэра Лаэду, не шпиона Серой Лиги Фесса, не жестокого и бездушного некроманта по имени Неясыть, не… сколько их было, масок, прираставших к коже, становившихся второй натурой – ведь, собственно говоря, потому ты и был столь успешен в том же Мельине, у Патриарха Хеона. Где истина? Где потерялся тот, исходный Кэр, наивный и благородный мальчик, истово мечтавший когда-то сделаться настоящим боевым магом? Кто знает, каким он стал бы сейчас, если бы не впускал в себя все многочисленные свои перевоплощения? И какое право имеет он на сетования, если сам не знает толком, какой же он на самом деле? Не спросить ли сперва себя самого? И уж потом обижаться на других, принимающих его «не за того»?.. И, может, судьба на самом деле привела его сюда, чтобы уберечь этих мальчиков и девочек от неминуемого костра – неминуемого, если только им попадёт в руки меченный Инквизицией том рокового трактата?»
      – Да, конечно, – с неожиданной твёрдостью сказал Фесс. – Я покажу вам путь. Новый путь. Совсем новый. Ничему не удивляйтесь, я знаю дорогу… и во тьме, и на ярком свету.
      Старшая внезапно схватила его за руку, её пальцы казались раскалёнными.
      – Я знала, знала, знала! – воскликнула она, прижимаясь губами к шершавой, обветренной ладони некроманта.
      – Ты что, ты что! – Фесс испуганно отдёрнул руку.
      – Простите, Мастер… – поспешно потупилась Старшая. – Я… мне… так тепло сейчас. Исполнилось всё, о чём я могла только мечтать. Гнездо обрело Водителя. Ковен отныне не будет… слепо блуждать на свету.
      – Я постараюсь, – твёрдо пообещал некромант.
      …Но прежде, чем выйти из своего «покоя», Фесс украдкой спрятал за пазуху чёрный томик Салладорца. Он не дерзнул оставить здесь подарок Эйтери.

* * *

      Библиотеку птенцы и впрямь собрали знатную. Фесс в немом восторге следовал за Старшей, и смущённая своей недавней вспышкой девушка старательно, словно ученица в классе, давала пояснения. Большинство манускриптов здесь имели долгие истории, в которых хватало всего, в том числе и крови. Можно было только поражаться настойчивости и удачливости птенцов. Многие из вставших на полках книг составили бы гордость и академической вивлиофики в Ордосе. Большинство трактатов, конечно же, было знакомо Фессу по собранию Даэнура, но…
      – Что это? – Он с интересом раскрыл толстенный чёрный том с вытисненным на корешке злобно оскалившимся черепом. Когда-то этот череп явно покрывало серебрение, осыпавшееся за прошедшие годы; под ним тянулась вязь гномьих рун, на первый взгляд знакомых, но вот складывались они во что-то совершенно непонятное.
      – Gelen ersa viste ergatum? Gelen ersa viste ergatum, – прочёл некромант. – Что это значит, Старшая?
      – Среди нас нет знатоков древнего наречия Подгорного Племени, – смущённо призналась девушка. – Но разве Великий Мастер не может…
      – Тот, прежний Великий Мастер – он, наверное, мог, – не моргнув глазом ответил Фесс. – Но я – не он, помни это, Старшая. Моя память, как я уже говорил тебе, – это память некроманта Неясыти, не мага Эвенгара Салладорского. Я не стараюсь выдать себя за него, Старшая.
      – Я знаю, Великий Мастер. Ибо и это предсказано в пророчествах. Но мы считали… что Великий Мастер не встречает преград в знании Тьмы, ибо это знание составляет самую его суть.
      – Логично, – кивнул Фесс. – Но это знание не приходит само по себе. Оно требует… требует… – он не успел придумать, чего же именно оно требует. Книга словно сама раскрылась в его руках.
      И на первой же странице он увидел знакомую ещё по формулам и чертежам Даэнура схему многолучевой звезды, только странно изменённой, рассечённой дополнительными дугами и прямыми. Поверху и понизу страницы тянулись линии тонких рун, на полях некромант увидел небольшие, искусно выполненные тонким пером миниатюры – кошка, пронзённая тремя кинжалами, горшок, в котором варилась человеческая голова – впрочем, приглядевшись внимательнее, Фесс увидел, что голова была эльфийская, если судить по форме ушей; были там изображения каких-то корней, странных цветов, явно хищников, был вампир с выставленными на всеобщее обозрение острыми клыками и много другой нечисти. Не оставалось сомнений – перед Фессом была книга гномьейнекромантии.
      – Вот это да, – не удержался он, тщетно пытаясь понять складывающиеся в совершеннейшую абракадабру слова. – Никогда бы не подумал, что Подгорное Племя…
      – Великий Мастер? – осторожно спросила Старшая.
      – Это том заклятий Мрака, составленных гномами, – пояснил некромант. – Никто никогда и не подозревал, что они занимаются подобными вещами. Занятно, занятно…
      «Но не более того, – закончил он уже про себя. – Что ж с того, что эти хитрецы-кователи использовали магию, не только чтобы отыскивать рудные жилы? Ни мне, ни птенцам это уже не поможет… никак не поможет». Фесс отложил толстенный том. Хотя, конечно, любопытно, любопытно…
      Он нашёл ещё несколько книг, за которыми в прежние времена, не задумываясь, провёл бы целую ночь. Неведомыми путями Старшая заполучила сборники не только гномьих потайных заклинаний. Были там нарнийские наговоры, были инкантации эльфов Вечного леса, были записанные на грубо выделанной бычьей коже ритуалы гоблинов, похоже, едва-едва изобретших саму азбуку и открывших способ сохранять знание своего племени не только в виде изустных преданий. Были чародейства орков и огров, были заклятия степных замекампских кочевников, были и совершенно неведомые манускрипты, состоящие из принципиально нерасшифровываемых иероглифов Синь-И. И все они имели отношение к смерти, к потустороннему миру, к Серым Пределам. Фессу оставалось только вздохнуть, что он больше не неофит, жадно бросавшийся на любое новое знание.
      Были в библиотеке и сакраментальные «Анналы Тьмы» – в нескольких вариантах, с комментариями и без, различной полноты. К своему удивлению, Фесс увидел среди них и сравнительно недавно выпущенный том с гербом Академии; раскрыв, обнаружил на первой же странице предисловие самого милорда ректора, господина Анэто, а поверху тянулись набранные красным кармином слова:

      «Совершенно секретно. Только для профессорско-преподавательского состава Академии Высокого Волшебства. Запрещается снятие копий и вынос из хранилища „А“. За нарушение режима секретности виновные будут привлекаться к ответственности в соответствии с Кодексом Ашура. Злонамеренное разглашение не подлежащих распространению сведений среди студиозусов Академии карается безусловным и вечным заключением путём замуровывания в бастионе Ашура.
      Подписано:
Анэто, милостью великих сил ректор Академии Высокого Волшебства и глава Белого Совета;
Мегана, милостью великих сил хозяйка и распорядительница Волшебного Двора».

      «Ну и дела, – покачал головой Фесс. – Никогда не слышал ни о Кодексе Ашура, ни о его же бастионе. Впрочем, чего ж тут удивительного – в Академии я провёл всего лишь год, а Даэнур небось тоже был связан обязательством… о неразглашении. Возможно, этот самый Ашур тоже считается тайной Ордоса… в которую посвящают не каждого встречного-поперечного некроманта…»
      – Великий Мастер… – осторожно прошелестел шёпот Старшей. – Великий Мастер, твои верные ученики ждут тебя… жаждут лицезреть…
      – Я что, Первосвященник Аркинский, чтобы меня «лицезреть» стремились? – усмехнулся некромант, откладывая в сторону книгу. У него ещё будет время всё досконально осмотреть. – Идём.
      Девушка вновь провела его по парадной лестнице, свернула за угол и отворила неприметную дверку в дальнем конце зала. Как и ожидал Фесс, ему открылась винтовая лестница, явно гораздо древнее, чем возведённый на чужих фундаментах дворец. Ступени стёрты, кладка стен груба и неровна. Старшая не стала брать факел, просто хлопнула в ладоши, и перед ними заплясал яркий огонёк размером со спелую вишню. Сделано это было быстро, едва заметным возмущением Силы. Девушка явно имела могучий природный дар.
      – Ловко, – одобрительно кивнул некромант. И повторил, видя, как млеет она от его похвалы: – Ловко, Старшая. Я сам в твои годы не сделал бы лучше, – слегка покривил он душой.
      Они двинулись вниз, огонёк послушно плыл впереди, плыл, не дрожа, не прыгая, что говорило бы о слабости или неопытности наложившего заклятье. Старшая была хороша, очень хороша. Ордос плакал бы от умиления, заполучив такую ученицу. Интересно, почему же Академия без боя уступила эту страну Инквизиции? Почему не попыталась добиться тут хотя бы такого же влияния, что имели серые? Не смогла? Или не захотела?
      Винтовая лестница привела их в просторный тёмный подвал. Фесс мельком бросил взгляд на стены: крупные блоки, почти что необработанные, они явно ложились такими, как приходили из каменоломен. Строившие это заботились не о красоте, а о прочности.
      – Кто возводил это? – спросил некромант. – Это не выглядит… ровесником дворца наверху.
      – Взгляд Великого Мастера сразу же проник в самую суть, – поклонилась Старшая. – Это построено очень, очень давно, когда люди ещё только-только овладевали Салладором. Тут жили другие.
      «Знакомо, – подумал Фесс. – Смахивает на Мельин, также построенный на эльфьих фундаментах…»
      – Это были не эльфы, Великий Мастер, – словно прочитала его мысли Старшая. – Не гномы, не орки, не тролли, не огры, не поури – никто из ныне живущих. Даже не дуотты.
      – Ты и о них знаешь? – поднял брови Фесс.
      – Смешно было бы прилежной ученице Великого Мастера не знать о таком, – не без гордости заметила девушка. – Историю войн Быка и Волка мы знаем мало что не наизусть… разумеется, письменную историю, не истинную. Так что нет, Великий Мастер, это были не дуотты. Не Змееголовые. Кто-то другой. Совсем-совсем другой. Летописи не сохранили их имён. Но…
      – Тихо! – вдруг резко бросил Фесс, и Старшая умолкла, словно ей внезапно отсекли язык.
      Ему показалось, что в этот миг до него донёсся слабый хор странных голосов. Странных, не похожих ни на что, слышанное им раньше. Казалось, заговорили сами стены – только слова этого странного языка были, само собой, совершенно непонятны.
      Миг – и наваждение сгинуло. В подвале вновь воцарилась полная тишина. Фесс постоял, подождал – напрасно. Покосился на Старшую – девушка замерла с выражением напряжённого внимания, но отнюдь не оттого, что тоже услыхала таинственные голоса. Она просто была готова исполнить любую команду своего «Великого Мастера».
      – Пойдём. Нехорошо томить учеников бессмысленным ожиданием. – Некромант решительно шагнул вперёд. – Веди.
      Птенцы салладорского ковена собрались в дальнем углу обширного подвала – насколько мог судить Фесс, простиравшегося далеко за пределы двора. Интересно – почему же на него до сих пор не натолкнулись строители? Какое волшебство защищало это древнее логово давно умолкнувших голосов?
      Всего птенцов оказалось десятка два – совсем молодых юношей, почти мальчиков, и совсем молодых девушек, почти что девочек. Старшая по праву носила это звание. Четверо её охранников были единственными взрослыми.
      Старшая высоко подняла руку, и летучий огонёк воспарил к низкому потолку, растёкся блином света, отгоняя вековечную тьму.
      – Слушай меня, гнездо! – ясным и звучным голосом проговорила она, так и замерев с воздетой к потолку рукой. – Пророчества исполнены. Великий Мастер вернулся к нам из-за пределов Тьмы и смерти, дабы возвестить великие и страшные истины. Ради этого мы жили, ради этого погибали под пытками наши товарищи, так и не выдав ничего из тайного знания. Цель достигнута. Мы сами помогли свершиться предсказанному. Да воздадут все хвалу Фейрузу, предоблестно проникшему в ряды наших врагов, принявшего на себя чужую личину ничтожного служки и выведшего Великого Мастера из кольца серых. А теперь я умолкаю, ибо не достоин мой язык заполнять болтовнёй своей время, когда сам Великий Мастер стоит за моим плечом, а вы все, как умирающий в пустыне, алчете живительной влаги, жаждете его развеивающих мглу невежества слов. Великий Мастер! Твои ученики ждут твоего слова. – Старшая низко, до самого пола, склонилась перед некромантом.
      Фесс молча ступил вперёд. Он встречал горящие взгляды юных птенцов – и его невольно охватывала дрожь. Атлика, Атлика, немезида Арвеста, смотрела на него всеми этими парами глаз. Смертельно опасное знание, которого жаждали эти юнцы, – оно совсем рядом, рядом с яростно бьющимся сердцем некроманта.
      – Друзья мои. – Невольно голос Фесса зазвучал глухо – горло словно бы сдавила невидимая рука. – Друзья мои, я благодарен вам за спасение. Ведь, по правде говоря, тот бой в пустыне я бы скорее всего проиграл. Вы пришли мне на помощь… и я не забуду этого. Никогда. Не так уж много встречал я людей, что готовы были прийти мне на помощь. Вы готовы были убивать и умирать за меня, и этого я не забуду тоже. Я постараюсь помочь вам – чем смогу. – Фесс развел руками. – Наверное, так.
      Наступила тишина. Казалось, юные птенцы даже дышать перестали, не говоря уж о том, чтобы пошевелиться или хотя бы моргнуть.
      «А ведь на самом деле могут и умереть… за меня, – мелькнула мысль. – Если они так крепко верят, что я – возрождённый Салладорец. Они опять будут умирать, закрывая меня и спасая, а я… неужели я прикроюсь пустыми словами, что моя жизнь важнее, ибо на меня возложена великая миссия?! Нет, нет, конечно же, нет, Фесс. Но откуда такие мысли, некромант? Этлау едва ли оправится так уж быстро. Едва ли сможет так быстро отыскать его убежище. Старшая права – начнут искать скорее всего в пустынных, проклятых, пользующихся дурной славой местах. Сообразить, что некромант укрылся в Эргри – поистине не для тупых инквизиторских мозгов. Палачи никогда не отличались сообразительностью».
      – Мы станем работать вместе. Путь долог и труден. Не ждите, что я принесу вам одно-единственное волшебное слово, и все ваши желания тотчас же исполнятся. – Фесс понимал, что сейчас главное – говорить, и притом как можно туманнее, чтобы потом любой исход был истолкован в его пользу. Он уже знал, чему он станет учить этих не успевших опериться птенцов. Ковен должен перестать быть дремлющей смертью. Они желают идти путём Великой Тьмы? Побери меня Она, я укажу им путь! – Сегодня давайте отдыхать и веселиться, ибо одержана поистине славная победа, – продолжал Фесс. – А назавтра я расскажу вам, с чего начнётся ваша дорога… к Истине.
      Он хотел сказать «ко Тьме», но вовремя вспомнил о нежноголосом призраке. Западная Тьма, та, которая вовсе и не была Тьмой, похоже, отличалась ревнивым характером.
      Дверь за собой он тщательно запер. На могучий, крепости достойный засов, а для верности подкрепил ещё парочкой заклинаний. Старшей он сказал, что проведёт всю ночь в бдении и составлении магических таблиц. Девушка выразила удивление, заявив, что, мол, прежнему Великому Мастеру, согласно уцелевшим спискам и апокрифам, никаких таблиц даром было не нужно, на что некромант, усмехнувшись, заметил, что, быть может, именно потому и возникла нужда в Пророчествах и Перевоплощении, что Великий Салладорец пренебрегал формальной стороной заклинаний. Старшая тотчас же с восторгом согласилась – она не пыталась «поймать» некроманта на лжи, она словно бы огорчалась, видя, что возрожденный Мастер не столь уж непобедим и всемогущ, как ей того хотелось.
      Тем не менее Фесс не лгал ей. Эту ночь он на самом деле собирался провести без сна, правда, не составляя никаких особых таблиц. Сегодня ему предстояло вновь окунуться в глубины некромантии. Он хотел знать, чьи голоса звучали в древнем каменном покое. Он хотел знать, откуда у Старшей, никогда и ни у кого не учившейся, вдруг появилась столь филигранная техника работы с достаточно сложными заклинаниями огня.
      Он подозревал, что этот дворец не просто так воздвигнут на древних фундаментах. И что далеко не всё так просто, как кажется, с решительной и боевой девушкой, главой тёмного ковена.
      Что же касается остальных – о, для них, как считал Фесс, он придумал просто гениальный план. Так, чтобы никто не остался в обиде, каждый считал, что двигается по верному пути, – но так, чтобы никто из этих самых птенцов никогда не смог собрать воедино весь трактат Салладорца и, отправляясь в вечную Тьму, прихватить заодно с собой целый город средних размеров.
      В Старшей же некромант чувствовал угрозу. Скрытую и непонятную ей самой. Так змея-глазоедка таится на плече ничего не подозревающего охотника, чтобы, когда тот придёт домой, прыгнуть в лицо его ребёнку, тщась дотянуться до самого лакомого лакомства – детского глаза…
      Ну ничего. Разберёмся.
      Сегодня он постарается вспомнить всё, что обязан помнить некромант, стоя на пороге тайны. Некромантия безбрежна, словно море, словно сама Смерть, принимающая и растворяющая все сущее, – так неужто он не найдёт способа заглянуть глубже этих катакомб? Чужая магия, притаившаяся в бездне, – он не мог оставлять её без внимания.
      …Нельзя сказать, что это место было особенно богато Силой. Древние туннели ещё хранили какие-то отзвуки, и ничего не оставалось делать, как медленно, тщательно и скрупулёзно собирать их. Что называется, по крупице.
      Много часов пролетело в упорном труде, прежде чем Фесс взял в руки посох, встал в самой середине своей звезды. Он не мудрствовал лукаво. Ритуальная магия, магия чисел, линий и знаков доказала – она надёжна. По посоху словно заструились тёмные тени – летучий прах собирался на зов некроманта. Перед Фессом медленно сгущались три тонкие фигуры, отдалённо напоминавшие человеческие. Некромант в первую секунду опешил – а потом едва сдержал крик, когда понял, кто явился на зов его заклинания. Похоже, магия сработала даже раньше, чем он рассчитывал.
      Три зыбкие тени, три туманные фигуры – у Фесса по лицу катился пот, он чувствовал древний гнев, не остывший за все века пребывания за гранью этого бытия. Сквозь хаос сталкивающихся магических потоков всё явственнее и явственнее пробивалась одна-единственная фраза: «Мы были тут первыми!»
      Да, это не люди. Не гномы, не орки, никто из ведомых рас, у которых, несмотря на все различия, всё-таки одна голова, две руки, две ноги, два глаза и один рот. У этих тоже была вроде как одна голова, но вот аккурат посреди живота имелось нечто вроде второй, запасной, раза в два меньше «главной». Три верхние конечности, пять нижних. Какие-то отростки на плечах. И распоровшая голову почти надвое длиннейшая лягушачья пасть. В общем, чудища, да и только. Но при этом, в отличие от всех прочих чудовищ Эвиала, Мельина и других миров, – разумные. Не звериным инстинктом пожирателей – нет, холодным и утончённым разумом. «Мы были здесь первыми!»
      Кто же их смёл? Дуотты? Или другая неведомая раса, титаны, что, по смутным намёкам, когда-то владели Огненным архипелагом и ушли из Эвиала задолго до того, как тут обосновалась Западная Тьма? Фесс попытался, усиливая резонанс, пробиться глубже, он почти не сомневался, что под дворцом Старшей под землю уходят настоящие катакомбы, быть может, там голос мёртвых зазвучит яснее из твёрдого камня?
      Катакомбы действительно имелись. Паутина почти что отвесных лестниц, уходящих куда-то в глубину. Дна некромант не чувствовал – но, быть может, это потому, что приходилось сдерживать ту часть праха, что слишком уж рьяно откликнулась на зов подземелий, приняв форму и душу тех, от кого не осталось даже истлевших костей в могилах, не осталось и самих могил.
      Тени колыхались, пытаясь перегнуться через зачарованную границу пылающей звезды. Они рвались вперёд, но магия некроманта всякий раз отбрасывала их назад. Закрыв глаза, Фесс видел перед собой совсем другой Эвиал – тёплый, не знающий зим и снегов, с иными очертаниями континентов и морей, когда Утонувший Краб ещё не был островом, а просто широкой перемычкой между Правой и Левой Клешнями, Огненный архипелаг – громадным, немногим меньше тех же Клешней островом; когда на месте угрюмых заснеженных гор вздымались влажные тропические леса, а в Море Ветров никто бы не отыскал и следа плавающих льдов. И в помине не было никакого Эгеста, Железный Хребет простирался гораздо дальше к востоку и западу, чем сейчас, и тянулся на сотни лиг неразрывный, единый лес, не ведавший ещё, что ему предстоит дать приют двум смертельно враждующим между собой ветвям народа Перворождённых. Эвиал был юн и прекрасен, и те, кто жил там, были плотью от его плоти, а не пришельцами из ниоткуда, как гномы, люди или даже эльфы.
      Потом появились другие. Фесс видел их словно бы мельком, воспоминания праха подёргивались алой завесой ненависти. Титаны, они возводили сказочные города на Огненном архипелаге, тогда, как уже было сказано, никаком не архипелаге, а громадном острове. Поднимались циклопические сооружения, и странные существа – боги? маги? – сходили с небес на вершины ступенчатых пирамид, что дотягивались почти до самых туч.
      Откуда пришли титаны, Фесс не понял. Скорее всего этого не знали и сами жаборотые. Титаны меняли пути рек и очертания островов, они осушали гнилые болота, заменяя девственные леса тщательно спланированными парками. Они обустраивались на незначительной части Эвиала, не выказывая намерения овладевать новыми землями, но пятиногам хватило и этого. Они начали войну.
      Начали войну и были разбиты. Несмотря на то что собрали великое множество воинов. Несмотря на то что владели сильной магией, возникшей из наблюдения за ветрами, облаками, водами, течением рек и ростом злаков. Их магия была словно второе дыхание мира, не испепеляющий жар кузнечных горнов, как у их противников. Но именно кузнечные горны взяли верх. Стены сказочных городов с золочёными, лазуритовыми и хрустальными куполами не поддались дикой первобытной магии атакующих. Аккуратные поляны и луга Огненного острова выстлало мёртвыми телами. Зелёная кровь смешивалась с падающими дождевыми каплями. И когда стало ясно, что даже все воины народа пятиногов не способны ворваться в гордые цитадели, пятиноги воззвали к своим богам. К тем, кому они поклонялись, кому приносили жертвы.
      И боги ответили. Они вышли из вечных теней своего мира, где обитали, слушая хвалы своего народа. Они вышли на бой, потому что боги только тогда хоть чего-то стоят, когда отвечают на искреннее моление.
      И над сказочными городами вспыхнули небеса. Чёрные крылья рванулись сверху, клыки и когти загуляли по идеально ровным улицам; впервые кровь пролилась внутризачарованных стен, куда так и не смогли ворваться рати пятиногов.
      Но титаны не растерялись и не дрогнули. Они призвали своихбогов, показали всю мощь своей магии, и тогда мир содрогнулся от боли. Фессу открылись лишь отрывочные видения, но и этого хватило – громадные чёрные воронки, опускающиеся с небес, жадно поглощающие всё живое и неживое, оставляющие после себя один лишь мёртвый камень, слизывая даже плодородную почву. Фесс видел, как по ступеням пирамид сходили рати призраков, как двигались какие-то вообще почти что неописуемые существа, широко раскинув сотканные из солнечного света крылья; и пятиноги дрогнули. Их боги попытались сражаться и погибли. Все до единого. На глазах у тех, кто верил в них. После этого настал черёд простых воинов, всех, кто держал в руках хоть что-то, отдалённо напоминавшее оружие. Их убивали, но не преследовали. Тех, кто догадался убежать, пощадили. Дело было, однако, в том, что пятиноги не бежали. Почти никто. Они пытались сражаться.
      Жалкие остатки когда-то великой армады вернулись в свои леса, по-прежнему тёплые и влажные, к землянкам, шалашам и древесным гнёздам. Миллионы погибли. Вернулись считанные тысячи, те, у кого страх пересилил гордость и ярость. Погибли жрецы и маги, не стало богов, никто не отзывался на творимые в отчаянии молитвы. Жизнь стремительно менялась, и менялась к худшему, хотя титаны-победители, казалось, забыли о поверженном противнике. Но теперь словно сошёл с ума сам мир. Не вовремя наступали дожди, смывая пыльцу, на деревьях не завязывались плоды, зимы стали холоднее, гораздо холоднее – леса, приют и убежище пятиногов, стали погибать, не выдерживая невесть откуда взявшихся морозов и снегопадов. Племена потянулись на юг, где ещё было тепло, – и вновь оказались под стенами городов, возведённых их врагами.
      Вновь лилась горячая кровь, вновь свистел и стонал воздух, рассекаемый зачарованными клинками. Холодея, Фесс видел последние атаки пятиногов, последние отчаянные штурмы – о, они теперь не пытались ворваться за неприступные стены, они всего лишь старались уйти подальше от неумолимо наступающих холодов. Фесс видел чудовищные боевые машины титанов, мерно ползущие по полям башни, ощетинившиеся во все стороны рубящей, давящей, кромсающей, разрывающей сталью, – смертоубийственные орудия двигались с такой быстротой, что он даже не смог рассмотреть, как они выглядели на самом деле.
      Жалкие остатки народа пятиногов всё-таки прорвались на юг. Их не преследовали, как и в прошлый раз. Всё ещё зелёные, тёплые леса сомкнулись за их спинами, и теперь, казалось, всё вновь пойдет как надо. Но нет. Всё было против них – неведомо откуда взявшиеся злобные звери, бурные ливни, грозы, уничтожавшие посевы и прививки на древесных стволах, болезни, неведомые раньше, косили пятиногов, словно косарь траву. Они бросили проклятые места, двинулись на восток – туда, где теперь раскинулся Салладор. В те времена здесь и слыхом не слыхали ни о каких пустынях. Пятиноги остановились. Им показалось – они нашли, что искали. Даже болезни, забиравшие двух новорождённых из трёх, отступили на время.
      Выжившие стали действовать. Незнакомые со строительством, они тем не менее ломали камень в недальних горах. Магия их действовала, а наделённые даром неустанно совершенствовали и совершенствовали существующие заклятья, не забывая составлять новые. В глухих лесах возникали первые города не города, крепости не крепости, храмы не храмы – места, где собирались все владевшие даром чародейства, пытаясь оживитьпогибших богов.
      И настал день, когда им показалось, что они преуспели. Глаза мёртвого бога вновь раскрылись, глянув на них – пусть на миг, но глянув. Однако в этих глазах крылся такой гнев, что пятиноги не дерзнули длить действие заклинания. Потом последние погибавшие сами покончили с собой, не в силах вынести нестерпимого стыда.
      Потому что взгляд их бога заметили не только верные. Титаны и те, кто помогал им, заметили это тоже. И не замедлили явиться. Кто знает, чего и почему они испугались, но эта последняя война оказалась страшнее и кровавее всех предыдущих. Магия пятиногов собирала немалую жатву, титаны, не искушённые в лесной войне, теряли и теряли своих – пока не принялись выжигать ненавистные чащобы, да так, чтобы не оставалось даже праха. Они разрушали все найденные схроны, убивая защитников всех до единого, не щадя никого, не вступая в переговоры, не слушая мольбы, не внимая слезам. Убивали хладнокровно, механически, без гнева, не тешась муками обречённых, но всех. Они очень заботились, чтобы никто не ускользнул, чтобы не вырос Мститель. И они достигли своей цели. Оставив за собой дымящуюся бесчисленными пожарами салладорскую равнину, они ушли на свой зачарованный остров – постигать тайны тонкого мира, совершенствовать дух и тело, посвящая себя сотворению красоты…
      Придет день, и они тоже встретят свою судьбу, вдруг понял Фесс. То, что они свершили, не осталось безнаказанным. Народ пятиногов канул в небытие. Если кто-то и уцелел в потайных уголках Эвиала, о них ничего не известно. Но чёрная ненависть – она осталась жить здесь, в одной из их твердынь. Было время, когда пол в этом зале был скользок от крови, и разорванные на куски тела противников летели в разные стороны, поражённые истребительными заклинаниями. Противники дрались здесь врукопашную – а потом победители, вынеся своих убитых и раненых, дали вволю погулять «очистительному огню». Разумеется, никто и не подумал вытаскивать из подземелья раненых пятиногов.
      Здесь история кончалась. Тени всё ещё рвались к Фессу – они не рассуждали, они были просто ожившей памятью, отнюдь не наделёнными рассудком и сознанием существами. Им было всё равно, на кого нападать. Но они вновь выбрали себе противника не по силам. Некромант стоял твёрдо, и мало-помалу тени начали отступать, таять, растратив всю вложенную в них Силу. Теперь Фесс имел все ответы. Ну, или почти все.
      Тёмная ненависть не исчезает бесследно. Ошибается тот, кто считает, будто мёртвые враги не могут мстить. Вот только мстят они, как правило, не только ненавистным победителям. Они мстят всем без разбору, до кого только могут дотянуться. Одна месть порождает другую. Кровавая цепь замыкается, змея вечности кусает свой собственный хвост, сворачиваясь в неразмыкаемое кольцо. И кто знает, какую цену потребуется уплатить тому, кто возьмётся наконец разорвать этот круг, остановить мельничный жернов, смазкой которому служит кровь, кровь, кровь…
      Фесс уже совсем собирался аккуратно и осторожно свести на нет действующее заклинание, когда его внимание привлекло нечто новое. Не в глубинах земли. На поверхности. Его взгляд сейчас словно бы пронзал земную толщу. Фесс смотрел как будто со дна песчаного моря, вдруг по неведомой причине сделавшегося прозрачным. И видел он не зеленеющие оазисы и даже по-своему красивые (издалека) волны песчаных барханов, а медленно ползущую по дороге длинную чёрную змею. К Эргри приближалось войско, и не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого показывала ему магия.
      Армия Этлау шла маршем на столицу Салладора. Фесс почувствовал постыдную дрожь в коленях. Значит, зря надеялась Старшая, что ей удастся сбить с толку инквизиторов. Нет, Этлау решительно изменился со времени Арвеста, со злостью подумал некромант. Фесс чувствовал – водоворот судьбы тянул их с инквизитором всё ближе и ближе друг к другу… и скоро встреча станет неизбежной. Нужно успеть получше подготовиться – иначе кончишь, как те неупокоенныев Кривом Ручье.
      Заклятье угасло. Оно и к лучшему, подумал Фесс. Ещё почувствуют, откуда оно тянулось. Яснее ясного, что Этлау жив-здоров, иначе серых бы тут не было. И что теперь делать? Бежать? Куда? Да и какой смысл, если инквизитор так легко выходит на его след? Или же это случайное совпадение, и святые братья просто намерены использовать Эргри как базу для своих поисков? А, что гадать! Спросить Старшую, не осталось ли у них ещё прознатчиков по ту сторону баррикады, подобных Фейрузу…
      Фесс отпер дверь. Боль отката ещё гуляла по телу, но, не в силах спать, он отправился по огромному гулкому дворцу – разыскивать Старшую. Покои были пусты – похоже, здесь не держали слуг. Девушку он чувствовал на удивление хорошо – несмотря на то что не прибегал ни к какой магии. Было в ней что-то от… что-то от тех теней, чью историю он только что узнал. Наверное, это и помогло отыскать её; во всяком случае, когда Фесс остановился перед дверью на первом этаже, за парадным залом, и аккуратно постучался, Старшая отозвалась моментально:
      – Великий Мастер, у меня не заперто.
      Фесс вошел. Комната Старшей оказалась под стать покоям Даэнура – почти такая же конторка, прогибающиеся под тяжестью книг полки; только здесь, в отличие от жилища старого дуотта, была собрана целая пропасть всяческого оружия, ещё больше, чем на стенах в комнате некроманта.
      Девушка лежала, не раздеваясь, на узкой кожаной кушетке под высоким стрельчатым окном. Фесс заметил, что окно было забрано частой и толстой решёткой; прутья, похоже, способны были выдержать удар осадного тарана.
      – Великий Мастер, – Старшая вскочила, стараясь одновременно и поклониться, и пригладить волосы, и подтянуть распущенную на груди шнуровку белой свободной блузы.
      – Готовимся к бою, Старшая, – резко сказал Фесс. – Инквизиторы идут на город. Думаю, завтра к утру они будут здесь. Этлау гонит их форсированным маршем даже ночью.
      Старшую словно подбросило пружиной, так, что она разом забыла о распущенной ниже предела скромности блузке. Глаза её вспыхнули – сейчас она казалась волчицей у логова, готовой биться до конца, чтобы защитить своих щенят.
      – Надо уходить! – решительно отрубила она. – Сейчас подниму птенцов…
      – Куда уходить?! – возразил Фесс. – Не ты ли утверждала, Старшая, что нас станут в первую очередь искать по заброшенным храмам и гробницам? Кто знает, как поступит Этлау? Едва ли ему дадут устроить всеобщую охоту на нас тут, в столице. Насколько я могу представить себе, правители с большой ревностью относятся к таким вещам. Неизбежно начнутся переговоры, согласования, утрясения… на это потребуется время. А пока мы… – его глаза угрожающе сузились, – мы нанесём удар первыми. Собственно говоря, нам угрожает только один из святых братьев… и я полагаю, что Эвиал слишком тесен для нас двоих. Я имею в виду, как ты понимаешь…
      – Отца-экзекутора первого ранга преподобного Этлау, – металлическим голосом закончила Старшая. – Я поняла вас, Великий Мастер. Птенцы будут счастливы пресечь свои жизни здесь по единому вашему слову. Ведь в следующий миг они уже будут там, куда выжившим попасть будет далеко не так просто!
      Фесс чуть не поперхнулся. Он, конечно, слыхал об ассасинах Храма, убеждённых, что, умирая по приказу своих хозяев, они прямиком попадают в особый великолепный мир посмертия, но никогда не полагал, что столкнётся с подобной верой воочию.
      – Погоди, – остановил он девушку. – Надеюсь, никому не придётся умирать преждевременно. У нас слишком много работы здесь, в этом мире. То, куда мы все стремимся… должно немного подождать. Путь к нему не будет таким уж прямым и быстрым, ты должна понимать.
      – Да, Великий Мастер, – смиренно склонила голову девушка.
      – Отправь три тройки птенцов на разведку. Мы должны знать, как далеко серые от города – моё заклятье засекло их… м-м-м… в общем-то, случайно. Так что нам нужно подтверждение. Исходя из этого, будем действовать. Полагаю, нам лучше всего оставаться в твоём дворце, Старшая, тем более что из него имеется больше чем один выход.
      Девушка с сомнением покачала головой.
      – Я не думала, что они так легко нащупают нас. Но если нащупали – дворец не послужит надёжной защитой. Надо уходить.
      – Куда?! – ядовито бросил некромант. – Если они так легко выходят на мой след – в какой пещере, в каком подземелье мы сможем укрыться от них? Как долго? Ты подумала об этом?
      В эту минуту Фесс был как никогда близок к тому, чтобы швырнуть чёрный том трактата в огонь.
      – Тогда будем драться, – не моргнула глазом Старшая. – Дворец хорошо к этому приспособлен. Они у нас ещё умоются кровью!..
      – Достойные слова, – одобрил некромант. – Отправь птенцов на разведку, и мы посмотрим.
      Старшая кивнула.
      …Время тянулось томительно и медленно. Фесс не стал больше прибегать к магии, не стал и расспрашивать Старшую о магии пятиногов. Едва ли девушка сама осознавала, откуда взялось её искусство и чьё наследство она получила.
      Остальные птенцы сгрудились вокруг Великого Мастера. Глаза их горели такой мольбой, что Фесс не выдержал.
      – Хорошо. Идёмте в заклинательный покой… и начнём.
      Не так уж сложно дать юнцам цель и задачу. Ввести в извилистый лабиринт магии, бродить по которому само по себе – донельзя увлекательное занятие. И Фесс знал, что им предложить. Распутать клубок заклинаний означало уложить одного неупокоенного.
      Почему бы не дать другую цель? Чуть-чуть подменив правила? Салладорец наверняка мог упокаивать кладбища одним движением брови, даже не поворачивая голову. Почему бы тем, кто так рвётся во Тьму, не совершить по пути парочку-другую добрыхдел? Почему бы не внушить им, что избранная ими дорога невозможна без упокоенных погостов? Почему бы нет? В этом мире был всего один настоящий, дипломированный некромант. Пусть же их будет хотя бы пяток. Но лучше десяток. Мне бы время, вдруг подумал Фесс с острым сожалением. Мне хотя бы год… полгода… они не стали бы профессионалами, но азам я бы их научил… работая командой, они наверняка справлялись бы с простыми случаями, с одиночными мертвяками или зомби, а в трудных – вызывали бы меня. И всё было бы хорошо, и все были бы довольны.
      «Не обманывай себя, – оборвал он собственные мысли. – Эти дети рвутся ко Тьме, к призрачному бессмертию, и им очень быстро надоест эта игра. Они не глупцы, они быстро сообразят, что дело тут нечисто. Зачем им этот мир, если они жаждут совсем другого? Какое-то время, быть может, и удастся удерживать их на этом пути, но потом неизбежен полный разброд. И кто знает, на что тогда обратится их сила? На что используют они полученные от тебя знания?»
      И тем не менее он стал говорить. Его первая лекция. Он учил. Таким вниманием не смог бы, наверное, похвастаться даже сам милорд ректор Анэто или Аркинский понтифик. Фесс говорил:
      – Наш путь сложен и извилист. Наша сила – плоть от плоти этого мира, даже если она уводит нас далеко за его пределы и мы сами рады отрясти его прах с наших ног. Поэтому не думайте, что можно будет произнести несколько слов, сделать несколько жестов – и всё у вас получится. Не всё сразу. Тяжёлый труд и опасные странствия – вот наш удел…
      Он видел горящие глаза Старшей. Ему показалось, что она понимает. Собственно говоря, он надеялся на это – та, которой выпало защищать и оберегать птенцов, должна смотреть на вещи чуть по-иному, чем остальной ковен. Она-то ведь должна была знать – из его рассказа об Атлике и судьбе Арвеста, – что да, достаточно нескольких слов, – и твоё желание исполнится. Ужас и проклятие Эвиала, принесённое Салладорцем в мир страшное знание, дающее чудовищную власть любому. Что это была за комбинация чар, Фесс не хотел даже и знать. Невиданный соблазн, и лучше, чтобы его совсем не было.
      Он говорил. О том, что из-под земли поднимаются те, кто давно должен спокойно отдыхать от мирских трудов в Серых Пределах. И что дорога к полному освобождению– он старался заменять этими словами прямое «уход во Тьму» – пролегает теперь именно там. С каждым упокоенным кладбищем, с каждым уничтоженным мертвяком они будут ближе к заветной цели, уверял он. Лгать, конечно, нехорошо, но некромант Неясыть прошел хорошую школу и уже давно разучился краснеть.
      Ведь помимо судьбы ковена ему предстояло позаботиться ещё и о до сих пор живой памяти подземелий. Смутные идеи носились в его мозгу, явно слишком безумные, чтобы отбрасывать их так просто с порога – за последнее время Фесс уверовал в безумие как порой незаменимый источник. Этим всем надо вплотную заняться – если только инквизиторы дадут ему хоть немного времени.
      После его речи и долгих, нескончаемых вопросов к нему подошла Старшая.
      – Великий Мастер… я снарядила две особые тройки. Они должны попытаться увлечь серых за собой на северо-восток. Уверить их, что тот, за кем они гонятся, скрывается именно там, где они и предполагали. В безлюдных горах, среди развалин мёртвых городов. Надеюсь, что смогу выиграть для нас ещё хоть немного времени. Пока… пока мы не сможем встретить их хотя бы частью нашей истинной мощи.
      «Эк куда метнула!» – мельком подумал Фесс, глядя на напряжённо сжавшиеся губы девушки. Старшая, похоже, действительно верила, что…
      – Что ты хочешь сказать – Эргри должен разделить судьбу Арвеста? – Фессу не требовалось притворяться. Он на самом деле сейчас ощущал холодный гнев.
      – Почему бы и нет? – Глаза Старшей горели, словно у самого настоящего чудовища. – Это будет стремительный и быстрый конец… для всех. Мы обретём свободу, а наши враги встретят мучительный конец.
      – Ты не слышала ничего из того, что я сейчас говорил?
      – Я слышала всё, Великий Мастер. И собственноручно убью каждого, кто скажет хоть слово поперёк. Я говорю, если положение наше станет безвыходным… мы ведь сможем обратиться к этому?
      – Почему ты считаешь, что я открою тебе это заклинание? – Холода в голосе Фесса стало ещё больше.
      – Великий Мастер, но… если у нас не будет другого выхода… – Старшая не опустила взгляд. – Клянусь, что буду драться до последнего и никого не пропущу, пока жива…
      – Я постараюсь, чтобы мы все вышли из этого живыми, – посулился Фесс. – Я не могу ничего обещать, но я постараюсь. И ты постарайся тоже. И тогда всё будет хорошо.
      Старшая молча кивнула.
      Через два дня стали возвращаться разведчики. Оказалось, что всё не так плохо – войско серых числом в сорок пять сотен движется медленно, делая частые остановки, то и дело рассылая во все стороны поисковые партии. Старшая, сведя вместе донесения, предположила, что не меньше трети армии Этлау рыщет сейчас по Салладору, но, похоже, решительно не знает, где искать.
      Птенцы заметно приободрились. Похоже, предположение Фесса оправдывалось. Этлау не смог его нащупать. Пока не смог. Кто знает, была ли книга Эйтери меченой? Или, быть может, Инквизиция могла засечь, когда книгой пользовались, – ведь не все же строчки в ней приводили к разрушению близлежащих городов!..
      Быть может, серые хотят лишь устроить в Эргри главный лагерь для дальнейших своих поисков? Очень хотелось бы так думать – ведь на самом деле не могут же северяне-инквизиторы без сна и отдыха мотаться по раскалённой салладорской пустыне! Теперь Фесс горько жалел, что в рядах святых братьев не осталось ни одного прознатчика, и приходилось уповать только на удачу, чего, как известно, не может позволить себе ни один истинный некромант. Если, конечно, он не хочет присоединиться к сворам скелетов и зомби.
      Тем не менее на какое-то время Фесс – впервые за долгие месяцы – наконец-то ощутил себя в относительной безопасности. Птенцы слушали его, словно и в самом деле самого Салладорца. Очень быстро, занимаясь с ними, Фесс понял, что роковой трактат (который он по-прежнему избегал не только читать, но даже и открывать) не содержал решительно ничего, что могло бы помочь птенцам в повседневной жизни. Это была Книга Бегства. Она говорила только о том и исключительно о том, как уйти. Судя по свиткам птенцов, немало страниц посвящалось спекуляциям на тему, что же ждёт адепта там, за Порогом. Вопреки всему Салладорец утверждал, что Непознаваемое всё-таки познаваемо.
      Нельзя сказать, что Фесс оставался глух к могучей силе рокового трактата. Он не открывал полнуюверсию, по-прежнему надёжно запрятанную в его вещах, довольствуясь исключительно и только отрывками из свитков и копий. Но даже эти отрывки и копии несли на себе отсвет великой силы. Наверное, Салладорец и в самом деле был сильнейшим магом своего времени, другое дело, что свою силу он употреблял не на всякие там молнии, огненные штормы и прочую чепуху, а на проникновениев неведомое. Он пробивался сквозь нагромождения древних запретов, заклятий столь старых, что по сравнению с ними молодым показалось бы самое время. Фессу оставалось только догадываться о том, кто на самом деле впервые провёл черту между жизнью и посмертием, между зелёными мирами и Серыми Пределами. Салладорец сумел найти способ взлома. Но какой ценой!..
      Впрочем, что ж его судить, если трактат упорно уверял, будто телесная жизнь есть юдоль скорби и горя, с неизбежным концом впереди, и, следовательно, отправление того жизненного начала, что именовалось душой, в Вечную Тьму есть великое благо?
      Разумеется, о прямой и простой дороге к цели, дороге, которой прошла Атлика, Фесс ничего не говорил птенцам. Сейчас он даже жалел, что проговорился Старшей; кто знает, что взбредёт в эту взбалмошную голову?..
      И вот птенцы под началом Фесса упрямо штудировали конспекты Даэнуровых лекций, старательно зубрили списки ритуальных мучительств, запоминали порядок упокаиванияи разупокаивания, и так далее и тому подобное. Никому и в голову не пришло ставить слова Учителя под сомнение, однако Фессу не нравился всё более и более странный блеск в глазах Старшей.
      Прошла неделя. Инквизиторы медленно, не торопясь, продвигались к Эргри, рассылая во все стороны многочисленные поисковые партии. Фесс свёл использование специфической своей магии до минимума, как говорится, во избежание.
      Ещё через семь дней отряды серых вступили в город.
      Старшая отрядила нескольких птенцов повыдержаннее наблюдать за процессией. Нельзя сказать, что обитатели города выказали особенное счастье и радость при виде угрюмо марширующих пропылённых колонн солдат в серых плащах. Старшая принесла весть, что Его светлость эмир отказался впустить в город без малого пять тысяч человек с боевым оружием, инквизиторам пришлось оставить в казармах эмирской гвардии длинные копья, тяжёлые дальнобойные арбалеты, двуручные мечи и так далее. Им оставили только кинжалы и короткие клинки. Похоже, Его светлость обладал куда большим умом, чем хотелось бы его врагам.
      Инквизиторов разделили на небольшие отряды и разместили в разных частях города. Птенцы проглядели все глаза в поисках Этлау, но не нашли ничего ни про, ни контра– могущественный инквизитор исчез, как сквозь землю провалился.
      – Не нравится мне это, Старшая, – сказал Фесс девушке, выслушав донесения разведчиков. – Этлау не так прост. Он что-то явно задумал.
      Старшая выразительно подняла брови. Последние несколько дней она явно не слушала того, что Фесс говорил на занятиях. Некромант заметил это, но решил пока сделать вид, что не обратил внимания. Предсказать, как станет действовать Старшая, наверное, не смогли бы и самые знаменитые прорицатели, впрочем, не без основания считавшиеся в Академии самыми обыкновенными шарлатанами, недаром факультет прорицания уже давным-давно превратили сперва в заштатную кафедру, а потом и вовсе упразднили, оставив подобные занятия в качестве сугубо теоретического упражнения умникам-«предельщикам».
      Во всяком случае, за девчонкой надо проследить. Фесс оценил мягкую гибкость и обманчивую слабость великолепно тренированного тела. Не хотелось бы получить от неё метательным кинжалом в затылок.
      А это вполне возможно, если она поймёт его игру.
      Салладорец говорил: мир вокруг вас – ничто, я покажу вам дорогу за его пределы здесь, сейчас, вот в это самое время. А Фесс пытался возразить, пусть даже и не впрямую. Но в уме Старшей не откажешь, ей вполне по силам почувствовать противоречие. И тогда кто знает, что придёт ей в голову – от выдачи «обманщика» Святой Инквизиции до собственноручной расправы или по крайней мере попытки таковой.
      Тем временем напряжение в Эргри нарастало, и не заметить это мог только слепой. Патрули инквизиторов рыскали повсюду, прочёсывая сперва не столь респектабельные кварталы города. Соваться во дворцы родовой знати они пока не дерзали. Птенцы в свою очередь высылали дозоры, но никто так и не смог сказать, есть ли в городе Этлау, или хотя бы краем уха подслушать планы серых. Те умели держать языки за зубами.
      Минула ещё неделя. Инквизиторы и в самом деле прочно обосновались в Эргри. Их отряды приходили и уходили, тяжело нагруженные, ведя с собой целые караваны с припасами и бурдюками с водой. Кое-какие новости всё-таки просочились – через всё тех же гномов-оружейников, с которыми Старшая, само собой, была на короткой ноге.
      Серые на самом деле обшаривали дальний северо-восток Салладора, взяв в качестве проводников чуть ли не половину старых эмирских следопытов и егермейстеров. Они нашли там «великую кучу всякого хлама», понесли потери – чудища и неупокоенные, обитавшие в старых руинах, не собирались так просто мириться с вторжением, но, само собой, отыскали лишь слабые следы того, кто прозывался Разрушителем.
      Птенцы успели-таки поработать, разбросав фальшивые улики. Но неужели Этлау так легко попался на удочку? Или он понадеялся на своих субординантов, а те подкачали? Или могущественный инквизитор ещё не оправился от схватки с Фессом в пустыне и тянет время, изображая бурную деятельность?
      Между тем Старшая явно заподозрила неладное. Она почти не появлялась на занятиях, постоянно занятая какими-то непонятными делами, рассылая и принимая гонцов. В разговорах с «Великим Мастером» она отделывалась, ничего не значащими междометиями и кивками. Фесс не настаивал.
      Прошёл месяц, как Фесс сидел в Эргри. Месяц в относительной безопасности, если, конечно, не считать заполонивших город отцов-экзекуторов. Птенцы, как и следовало ожидать, оказались способными и понятливыми учениками – оно и неудивительно, почти все обладали изрядными магическими способностями, хотя, конечно, никто не мог сравниться со Старшей. И ни один из ковена, разумеется, не подозревал об истинной природе её силы.
      Фесс больше не пытался говорить с прахом. Конечно, это всегда опасно, когда древнее знание попадает не в те руки, но пока Старшая ни о чём не подозревала.
      Самым способным учеником оказался Фейруз – спустя всего четыре недели Фесс не побоялся бы выпустить его против настоящего зомби, будучи уверен, что паренёк справится.
      Старшая старательно избегала Фесса, но, когда они сталкивались в коридорах дворца, некромант каждый раз с печалью замечал, что в глазах Старшей растёт самая настоящая ненависть. Она, несомненно, поняла. Потому что знала о трактате Салладорца куда больше, чем открывала даже самым преданным своим птенцам. И она не задавала Фессу никаких вопросов. Не пыталась завязать спор; это только делало честь её уму – тому, кто готов немедленно покинуть сей мир, не о чем говорить с тем, кто пытается этот мир так или иначе, но защитить.
      «Что дальше?» – не переставал спрашивать себя Фесс. Поединка со Старшей он, само собой, не боялся. Наоборот, он знал, что его рука почти наверняка дрогнет, если придётся причинить девушке вред – пусть даже и в порядке самозащиты. Почему так всегда? Ты не находишь понимания даже у своих самых преданных и единственных союзников. Впрочем, слегка перефразируя незабвенного Патриарха Хеона, у некроманта «есть только два союзника – его меч и его магия».
      Начался второй месяц, и тут Старшая наконец не выдержала. Наверное, потому, что птенцы с жаром обсуждали на занятиях и после них самые действенные способы упокаивания некрополей и умиротворения злобных зомби, а отнюдь не способы скорейшего и вернейшего Ухода.
      Фесс заметил, что Старшая дождалась трёх каких-то странных гонцов. Они прискакали издалека, запылённые, на измученных конях. Странные люди, загорелые до черноты, с ранней сединой, как и сам Фесс. Они молча поклонились Старшей, передали какую-то грамоту; девушка прочла её, закусив губу, потом подошла к ближайшему факелу и сунула затрещавший пергамент в пламя, каблуком растёрла по полу пепел. И повернулась к Фессу.
      – Время поговорить. – На сей раз не прозвучало ни «Великого», ни даже просто «Мастера». – Время поговорить.
      Они были одни в просторном зале, если не считать застывшей поодаль четверки телохранителей. За плотно занавешенными окнами разгоралось утро, но здесь, за толстыми стенами, по-прежнему властвовал сумрак.
      – Поговорим, – кивнул Фесс. Рядом со Старшей встали не только четверо её обычных стражей, но и трое странных пришельцев. В серых просторных куртках, мешковатых, зауженных понизу штанах – и не держа на виду никакого оружия. Фесс тоже оставил всё своё снаряжение наверху, кроме лишь короткого ножа на поясе – но с ним он не расставался практически никогда. Он не боялся – ему было горько. Ему казалось, он знает, чем всё это закончится.
      – Ты не Великий Мастер, – Старшая не стала тратить время на долгие предисловия. – Ты должен уйти. То, что ты говоришь, противоречит истинному учению нашего Наставника. Ты лжёшь нам. Уходи. Я выдала бы тебя Инквизиции, но не хочу марать руки сотрудничеством с серыми. Уходи. Дверь открыта. Уходи и не возвращайся.
      Фесс молча, скрестив руки на груди, спокойно смотрел прямо в глаза девушке. В глаза, яснее ясного говорившие ему: «предатель».
      – Ты ошиблась, Старшая, – негромко сказал он. – Если бы ты дала себе труд хоть чуточку подумать, ты вспомнила бы мои слова – те, что я сказал тебе в самом начале. Я – не Эвенгар Салладорский и никогда им не был. Никогда не прикидывался я также и что владею его силой или его искусством. В чём я обманул тебя, Старшая, в чём предал?
      – Что ты говорил птенцам?! – взвизгнула девушка, её лицо налилось кровью, кулаки сжались. – Какое им дело до каких-то там зомби, кладбищ, грязных пахарей и прочей мрази, ковыряющейся в грязи?! Мы – особые, мы – избранные, мы идём великим путём, и никто не сможет сбить нас с него!
      – Старшая, – Фесс протестующе поднял руку, – я…
      – Я прекрасно знаю, что ты собирался сделать, – прошипела она ему в лицо, словно дикая кошка. – Сказать, что этот мир нуждается в вас! В вашей силе! В вашей защите! Нам плевать на этот мир, на всё, что в нём и в его пределах! Мы пойдём нашей дорогой, и никакие… никакие… – она захлёбывалась от негодования, – никакие мерзавцы, чью задницу мои птенцы спасали, рискуя жизнями, не посмеют…
      Фесс посмотрел на неё долгим взглядом, и Старшая осеклась – несмотря на то что за её спиной стояли семеро, наверняка далеко не последние бойцы; трое же новоприбывших, без сомнения, имели отношение к Храму – к тому самому, откуда сбежала в своё время Рысь. Справиться с Рысью, всего-навсего учеником Храма, не вошедшей в полную силу, было нелёгкой задачей. А если тут трое рыцарей Храма…
      – Хорошо, Старшая. – Фесс не стал спорить. – Я ухожу. Дай мне только собрать мои вещи. Это не займёт много времени. Пререкаться с тобой я не вижу смысла. Я только надеюсь, что другие птенцы могут и поставить под сомнение твою правоту… после моих уроков. А ты можешь провести над вашими отрывками всю оставшуюся жизнь, ты, отражение древней ненависти, подпитываемая чёрной памятью этих стен – ты можешь и дальше рыться в ваших свитках. Ты всё равно никогда не найдёшь пути. Как бы ни старалась. А теперь я ухожу.
      – Ты закончил? – её губы кривились в презрительной усмешке. – Какая прекрасная речь. Трогательная и патетическая. Только глупая. Неужели ты думаешь, что я буду настолько глупа, что стану говорить с тобой так, если не буду иметь то, что мне нужно?
      Она сунула руку за пазуху. Миг спустя перед изумлённым Фессом возник хорошо знакомый чёрный томик труда высокоучёного Эвенгара Салладорского «О сущности Инобытия». Его, Фесса, собственный томик, подарок гномов. Который – казалось Фессу – находится под надёжной защитой его заклинаний.
      Он постарался не закричать, не кинуться на Старшую в первую же секунду, потому что, несомненно, только этого от него и ждали. Он постарался остаться так же спокоен, как и полминуты назад, хотя, надо признать, это оказалось потруднее, чем отправить назад в Серые Пределы целую орду неупокоенных.
      Руки Старшей тряслись, глаза горели. Перед Фессом вновь стояла Атлика, Атлика, вернувшаяся из-за пределов смерти – разумеется, не во плоти.
      – Ты! – взвыла она, точно волчица, пирующая над телом охотника, ранее прикончившего её щенков. – Ты думал, меня остановят твои смешные заклинания? Голоса сказали мне… камни показали дорогу…
      – Не сомневаюсь, – процедил Фесс сквозь зубы. – Ты даже не понимаешь, чему открываешь дорогу!
      – Я открываю дорогу свободе! – выкрикнула Старшая. – А кто слеп и не видит истины – пусть сгниёт вместе с этим поганым мирком! Ненавижу его каждый миг! И теперь ты меня не остановишь! Потому что даже тебе не справиться с тремя рыцарями Храма одновременно!
      Смуглолицые седые воины молча шагнули вперёд. Они были хороши. Очень хороши. Фесс с трудом мог уловить само их движение.
      – Некромант, – проговорил один из незнакомцев странным шипящим голосом. – Госпожа приказала тебе уйти. Невежливо оскорблять её, навязывая своё общество.
      – Снорре, – остановил товарища другой храмовник. – Не к лицу тебе. Уходи, некромант. Ты слышал хозяйку.
      – Вы не понимаете. – Фесс в упор взглянул на них. – Вы не знаете, что такое учение Салладорца. Я не так хорошо знаком с уставом и деяниями Храма, но, как мне представлялось, вы пока ещё не одержимы ненавистью к этому миру и не рвётесь оставить его как можно скорее?
      – Разве речь о нас? – пожал плечами тот, кто остановил Снорре. – Уходи, некромант. Мы отлично знаем, кто ты такой и на что способен. Именно потому нас тут трое. С одним бы ты справился, с двумя у тебя оставались бы неплохие шансы, но против трёх, – он покачал головой, – извини, у тебя их нет. Ничего не имею против тебя лично. Хотел бы увидеть тебя в деле, позвенеть с тобой мечами. Мне говорили – ты редкий мастер. Но – уходи. Ты слышал меня. Бери своё и уходи. Мы проследим.
      – Вы не понимаете, что сейчас тут произойдёт, – из последних сил стараясь сдерживаться, проговорил Фесс. – Она устроит в Эргри маленькое светопреставление. Она уничтожит весь город, потому что хочет нырнуть во Тьму или как там она это называет. Вы понимаете это?
      – Мы понимаем, – без улыбки ответил Снорре. – Но в данный момент это отвечает интересам Храма. И кроме того, – он ухмыльнулся, и эта ухмылка была точно медвежий оскал, – я думаю, что мы будем уже далеко.
      – Конечно, конечно! – вырвалось у Старшей. – Никто и не станет… делать это немедленно. У нас… есть ещё дела… мы… уйдём все вместе, держась за руки… ковеном, гнездом. Мы… все смогут уйти, кто захочет.
      – Родня птенцов тоже? – с маху рубанул Фесс. – Их матери? Их отцы? Братья и сестры? Они тоже… смогут уйти?
      Глаза Старшей опасно сузились.
      – Уходи, некромант, кем бы ты ни был на самом деле. Пророчества солгали… и теперь я верю только этому, – она крепко прижала к груди чёрный томик.
      – Уходи, – сказал и Снорре. – Мы не хотим драться с тобой, но, если надо…
      – Пусть принесут мои вещи, – холодно сказал Фесс. – Или, ещё лучше, я поднимусь за ними сам.
      – Твоё оружие мы отдадим тебе за порогом, – сказал третий храмовник. – Оружие и посох. Мы взломали твою защиту, не сочти за оскорбление. Детские заклинания. Ты поленился поставить что-то получше, некромант? Утратил осторожность?
      – Я должен отвечать ещё и на такие вопросы? – недобро усмехнулся Фесс.
      – Можешь, если захочешь, – холодно проронил третий храмовник. – Я так понимаю, ты знался с Рысью? В сообщениях из Эгеста было и её имя. Единственная на свете полуэльфийка, владеющая храмовыми приёмами боя. Одна из школ. Правда, не лучшая. Слишком большой упор на внешние эффекты.
      Фесс проигнорировал эти слова.
      – Пусть принесут мои вещи. И пусть мне приведут коня.
      Старшая коротко кивнула одному из охранников. Тот повернулся и умчался вверх по лестнице.
      – Хорошо, Старшая, я ухожу. – Фесс взглянул в полные ненависти глаза. – Но напомню тебе – времени на разучивание правильных заклинаний у тебя очень мало. Не говорил ли я тебе, что все тома Салладорца – меченые? Не говорил ли я тебе, как святые братья отыскивали гнездо за гнездом, ковен за ковеном? Как только ты откроешь том, все серая орда кинется на тебя. Уверяю тебя в этом. И тогда всё, что ты сможешь сделать, – это или бежать… или просить помощи у тех, кто рыл самые глубокие подземелья в твоём дворце. Но не знаю, – некромант постарался усмехнуться как можно более презрительно, – сумеют ли они устоять против Этлау. Тем более нынешнего.
      – Хватит пререкаться! – прошипела разъярённая Старшая. – Сейчас тебе принесут твоё… твои… и убирайся отсюда! А серых я не боюсь, – и она демонстративно раскрыла чёрный том.
      – Как давно ты это сделала первый раз? – Голос Фесса внезапно упал до шёпота. – Как давно ты сделала это, дура?!
      Наверное, часть чувств Фесса всё-таки нашла отражение в его голосе. Старшая поперхнулась, в её глазах мелькнуло нечто вроде неуверенности. И, наверное, против своей собственной воли она нехотя выдавила из себя:
      – Сегодня… с час назад… как только ты вышел из покоев…
      – Собирай птенцов и убирайся отсюда ко всем зомби и мертвякам! – заорал Фесс, топая ногой. – Потому что дворец уже наверняка окружён! Много ли им надо времени – подтянуть своих?!
      Трое охранников Старшей растерянно переглянулись. Храмовники остались спокойны и холодны, точно лёд на горных вершинах. Фесс уловил что-то вроде мгновенной беседы между ними, обмена мыслями – и Снорре мягким движением, так, что было даже не различить отдельных шагов, оказался у дальних дверей.
      Все затаили дыхание. Даже Старшая.
      Обратно Снорре шёл таким же спокойным. Лицо его не изменилось.
      – Они уже здесь, – сказал он. – Хорошо прикрыты. Потому мы их и не почувствовали. Думаю, сотни две. Стрелки на крышах. Тяжёлая пехота против входа. И подтягивают ещё. Думаю, будут штурмовать по всем правилам, если только не пустят в ход какие-нибудь свои колдовские трюки. – Снорре, словно подражая Фессу, тоже скрестил руки на груди и замер, неподвижный и хладнокровный, словно скала.
      Старшая оцепенело прижимала к груди томик Салладорца.
      – Скорее! Ну чего ты медлишь! – рявкнул на неё Фесс. – Быстро выводи своих! Через твои хвалёные отнорки!
      – Едва ли это получится, – сказал второй храмовник, несколько мгновений уже стоявший с плотно зажмуренными глазами. – Они перекрыли их все. Не знаю, как они это сделали, но они это сделали.
      – Вы поможете мне? – Старшая резко повернулась к храмовникам. – Поможете прорваться?
      – Это не входит в наши задачи, – равнодушно сказал Снорре. – Стоящий во Главе велел нам помочь тебе избавиться от общества некроманта. Его мы заберем с собой. Есть такие, кто даст за него настоящую цену. Спасать тебя от Инквизиции нам не поручали.
      – А сами? Сами? – отчаянно выкрикнула Старшая. – Ведь если… если наш уходотвечает… отвечает интересам Храма, – зло передразнила она, – то, наверное, стоит приложить ещё кое-какие усилия, чтобы…
      – Старшая! – завопил наверху кто-то из птенцов. – Старшая, серые! Повсюду! Идут сюда! Не прячутся!
      – Знаю! – зарычала в ответ Старшая, словно раненая пантера. – Знаю! Собирайтесь! Все сюда, скорее! Оружие к бою! Будем прорываться!
      Фесс опасался услышать – «будем уходить», но, похоже, Старшая не была настолько глупа, чтобы лишаться сейчас помощи тех же рыцарей Храма, явно не горевших желанием немедленно и, более того, сейчас же слиться с великой Тьмой.
      – Я буду с тобой, – твёрдо сказал некромант, глядя Старшей прямо в глаза. – Думай обо мне, что хочешь, но я не желаю видеть, как эти дети будут умирать на кострах. Где моё оружие? Где этот твой ухарь?
      «Ухарь» не замедлил появиться. Фесс торопливо рассовал по карманам самое ценное. Обмотал и закрепил ремни походной сумки, где хранил эликсиры и магические ингредиенты для ритуальной магии, набор инструментов, астролябию, самые ценные из Даэнуровых конспектов и тому подобное. Остатки золота – полученные ещё от Тёмных эльфов Нарна. Остальным, он боялся, придётся пожертвовать.
      Воцарилась полная неразбериха. Кто-то из птенцов тащил луки и арбалеты, кто-то – связки болтов и стрел. Откуда-то появились доспехи – Старшая облачилась в сверкающую кольчугу мелкого, явно гномьего, плетения. Остальные птенцы тоже вооружились с ног до головы, но при этом – заметил Фесс – все они украдкой бросали на него полные надежды и веры взоры.
      Ну конечно, горько подумал некромант. Извечное – спаси нас, ты мудр и силён! Только на этот раз не получится. Или – напротив, получится? Как проклинал он сейчас тот миг, когда всё-таки взял с собой роковой гномий подарок! Или… или всё-таки открыть книгу? Заглянуть туда? Быть может, она на самом деле поможет ему если не обратить нападающих в бегство, то, по крайней мере, продержаться, покуда птенцы не будут в безопасности?
      – Советую поторопиться, – проговорил вдруг храмовник, что так и стоял, не поднимая век. Похоже, он каким-то образом мог видеть, что творилось снаружи. – Их собралось уже, наверное, тысячи полторы. И прибывают ещё. Я не вижу таранов, значит, двери будут вышибать заклинаниями. С такой мощью Сила Храма советует избегать сшибки лоб в лоб.
      – Оч-чень мудрый совет, – ядовито прошипела Старшая. – Гемма, Стилет! По арбалету – и к бойницам. Второй этаж. Фарьяд, Меммер – то же самое, но первый. Остальным – быстро завалите двери чем попало! – Она повернулась к храмовникам и некроманту. – Мы будем драться. А вы – уходите. И как можно скорее. Много времени мы вам обещать не сможем. Как только они прорвутся внутрь и загонят нас в подвалы – тогда я…
      – Ты этого не сделаешь, Старшая! – выкрикнул Фесс. – Это безумие, ты не знаешь истинных чар…
      – А разве ты сделал хоть что-нибудь, чтобы научить нас правильным чарам? – бросила она с негодованием. – Когда нужда припрёт, уж что-нибудь совершу. В меру слабого своего понимания. А вы – уходите! Как можно скорее!
      – Ты уже не думаешь о прорыве? – поспешно спросил Фесс.
      – Сквозь двухтысячное войско? – истерично расхохоталась она. – Птенцы! Настал великий час! Мы должны продержаться совсем немного, чтобы все эти храбрые воины смогли покинуть Эргри! После чего мы все отступим вниз и… и уйдем!
      Очевидно, она ожидала восторженных криков. Однако их не последовало. Птенцы растерянно топтались вокруг, глядя то на Старшую, то на некроманта.
      – Прошу прощения, Старшая, – осторожно заметил Фейруз. – Но Великий Мастер… разве не говорил он…
      По глазам Старшей Фесс видел, что она не собирается ничего выдавать. Оно и понятно – ей Великий Мастер нужен был непогрешимым.
      – Великий Мастер остаётся. Он отпускает нас, а сам остаётся, чтобы другие тоже смогли последовать нашим путём.
      – Но как же… – продолжал недоумевать Фейруз, однако Старшая и бровью не повела.
      – В чрезвычайных обстоятельствах действенны только чрезвычайные заклятья. Великий Мастер открыл мне одно. Верьте, птенцы, ещё немного – и мы будем там! – её голос срывался.
      – Советую поторопиться, – с нехорошей ухмылкой обронил Снорре. – Серые вот-вот полезут на штурм. Решайте, что станете делать. Мы будем действовать соответственно.
      Возле дверей тем временем выросла уже приличная баррикада. Птенцы работали не покладая рук.
      – Какое-то время продержится. – Глаза Старшей горели злобным огнём. – А больше нам ничего и не нужно. Идёмте, птенцы, идёмте! По бойницам! Приготовить арбалеты! Всё, чему я вас учила, – в дело! Посмотрим, как скоро они до нас доберутся. А вы уходите! – резко повернулась она к храмовникам. – Дело вы своё сделали.
      – Идём, некромант, – ровно, хладнокровно сказал Снорре. – Думаю, что на выходе будет ждать засада… но они не ожидают встретить тут нас. Так что с твоей драгоценной головы не упадёт даже волос, обещаю…
      – Вы что, не понимаете? – заорал Фесс. – Она собирается превратить Эргри в развалины! Погибнут все, кто просто окажется поблизости от стен! Надо… надо прорываться всем вместе!
      – Не слушайте его! – в свою очередь завопила Старшая. – Хватайте его и уходите, рыцари Храма! Вам тут больше делать нечего. И торопитесь, долго мы не…
      Дворец внезапно потряс вроде бы и мягкий, но гулкий удар. Закачались стены, со звоном посыпались стёкла, по колоннам зазмеились трещины. В передние двери кто-то словно ударил тяжеленным тараном. На мгновение все замерли – а потом храмовники, не сговариваясь, молча и резко бросились куда-то вбок, к открытой потайной двери в боковом нефе. О некроманте они уже не вспоминали.
      Дальнейшие события уложились всего в несколько секунд, однако что это были за секунды и что это были за события!..
      Что произошло на улице, Фесс понял сразу. Этлау либо не было тут, либо его знаменитый талисман, подавитель магии, почему-то не привели в действие. Инквизиторы ломали стены заклинанием, а не банальными таранами. Им нужен был не крысиный лаз, в тесноте которого опытный боец остановит на время даже армию, а настоящий простор, чтобы двинуть со всех сторон ряды загонщиков. Не исключено, что…
      Второй удар. На сей раз – из-за спин, с задней части дворца. Падали на пол факелы, с грохотом валились камни, выдранные чарами прямо из кладки. Ещё немного – и на месте здания останется только груда развалин.
      Птенцы шарахнулись назад. Четверо стрелков у пока ещё целых, хоть и растрескавшихся по краям бойниц быстро, как только могли, посылали в кого-то болт за болтом, но их усилия могли остановить шеренги атакующих с тем же успехом, с каким ребёнок, швыряющий камешки, может задержать океанскую волну.
      Лицо Старшей исказилось, она рывком раскрыла книгу и впилась глазами в строчки.
      – Слушайте меня, все слу…
      Фесс стоял слишком близко, храмовников за спиной девушки уже не было, а её охранники, что ни говори, были, наверное, неплохими бойцами, но всего лишь обычными людьми. Они не успели. Некромант двинул ближайшего локтем в незащищённый кадык, достал ногой в промежность другого и, прежде чем Старшая успела опомниться, вырвал из её рук чёрный томик.
      – Уходите, уходите все! – надсаживаясь, закричал Фесс. – Я их задержу! Следом за храмовниками! Быстрее, идиоты!
      – Убить его! – заверещала в ответ Старшая. И сама первая кинулась на некроманта, занося для удара выхваченную саблю. Двое охранников не раздумывая последовали за ней, остальные же птенцы, похоже, окончательно запутались, за кем им следовать и что делать.
      – Великий Мастер! – ломким голосом закричал Фейруз. – Спасите нас, Мастер! Уведите… отсюда!..
      Фесс хотел ответить, но не успел. Клинок Старшей свистнул в опасной близости от его шеи – девушка была сильна и быстра. Неведомо, кто её учил, но, во всяком случае, это делали на совесть. Фесс отмахнулся глефой – оба её клинка-лепестка тоже просвистели в опасной близости от шеи Старшей, но убивать её некромант не собирался. Только обезоружить и обезвредить. Правда, попутно пришлось ещё отбиваться от двух здоровенных быков-телохранителей, но с ними Фесс уже не церемонился. Первого сбил наземь ударом глефы плашмя и слегка добавил по голове, так что тот бесчувственным кулём сполз на плиты пола; второй успел один раз махнуть мечом и даже рассечь плащ некроманта; недолго думая, Фесс подсёк ему ногу и ударил в висок – клинком, но плашмя.
      – Остановись, безумная! Ты погубишь их всех!
      – Отдай книгу, отдай, предатель!.. – Новый взмах сабли.
      Фесс принял удар серединой древка, чувствуя, как в груди начинает закипать злость, парировал, сильно отбросив Старшую от себя. На какой-то миг они оказались разъединены, однако и этого хватило – потому что в этот миг дворец потряс третий, последний удар, по сравнению с которым два предыдущих показались бы детской забавой.
      Стены надломились. Широкие продольные трещины раскололи их, каменные блоки рушились, подминая колонны и вздымая тучи едкой кирпичной пыли. Как ни странно, рушили дворец инквизиторы очень аккуратно – упала передняя стена и лишь небольшая часть боковых, к ней примыкавших. Потолок уцелел, и понятно почему – святые братья собирались всех брать живьём, от трупов, как известно, никакого толку.
      Четверо птенцов, стрелявших из арбалетов, со всех ног бежали прочь, с лицами, перекошенными от ужаса. А над завалами битого камня уже поднимались волны серых шеренг, и некромант уловил колебания Силы – за миг до того, как на него навалилась знакомая уже тяжесть. Этлау привёл-таки в действие свой талисман, и привёл с такой силой, что нечего было даже и думать о попытке превозмочь эту мощь.
      Кто-то из девчонок завизжал от ужаса, тоненько, приседая даже на корточки; кто-то бросился наутёк, закрывая голову руками; но большинство птенцов сгрудилось возле некроманта и Старшей, обнажив оружие и собираясь, похоже, драться до конца.
      – Учитель! Учитель, возьмите нас… туда! – отчаянно выкрикнул Фейруз.
      – Позже! – зарычал Фесс. – В галерею все, прочь отсюда! Я вас прикро…
      Инквизиторы с торжествующими воплями бросились вперёд. Фесс заметил, что на сей раз они вооружились в основном не мечами и копьями, хотя и этого, само собой, хватало, а широкими сетями, древками с жёсткими волосяными петлями и прочим ловчиминструментом.
      – Учитель!.. Мастер!.. – завопило сразу несколько голосов.
      – Бегите! – рявкнул в ответ Фесс, бросаясь навстречу серым.