– Приятно узнать, что ни время, ни тяготы жизни не лишили вас непредсказуемости. А я-то ломал голову, что у вас на уме. Примите мои поздравления.
Мейгри опустила глаза.
– Благодарю, милорд.
– Я судил вас, миледи, и признал виновной. Я приговорил вас к смерти и приведу приговор в исполнение, – громко сказал Саган.
– Я оспариваю ваш приговор, милорд. Я имею право, как особа королевского происхождения, представить мое дело на Высший суд, перед которым мы все однажды предстанем. Я бросаю вам вызов, мой обвинитель. Если вы еще не забыли о чести, докажите на поле боя, что ваш приговор справедлив. Своей доблестью и верной рукой я готова доказать свою невиновность. Бог будет мне судьей.
Охранники замерли. Затаив дыхание, они ждали, что ответит Командующий.
– Вы не посмеете отказать мне, Саган, – добавила Мейгри тихо. – Ваших людей всегда будет мучить вопрос, не испугались ли вы встретиться со мной на поединке. Это может оказаться первой трещиной в незыблемой скале их преданности вам. А их преданность будет ох как нужна вам, когда клеймо изменника ляжет на вас!
– Подумайте хорошенько, Мейгри. Вы не можете победить. Даже если вам удастся сразить меня, мои люди убьют вас на месте.
– Не все сразу. Не этому ли вы меня учили, командир? – Мейгри посмотрела ему в глаза, где отражался бело-голубой свет драгоценного камня.
Тонкие губы Сагана скривились в горькой усмешке.
– Вы всегда были умны. И надеюсь, не доживете до момента, когда придется сожалеть об этом. – Протянув руку, он коснулся шрама на ее лице, провел пальцами по гладкой коже. – На этот раз я не буду милосердным. Миледи. – Он поклонился, развернулся и ушел.
– Милорд. – Мейгри прижала руку к щеке. Кожа, которой касались его пальцы, горела.
«Умри сейчас!»
В Древней Греции пожелание тому, кто достиг большой удачи
Дайен подумал со страхом, не идет ли атака на корабль. Палуба уходила из-под ног, стены коридоров качались, наклоняясь то вправо, то влево под невероятными углами, отчего идти было практически невозможно. Он непрестанно натыкался на перегородки или ударялся о решетчатые двери вентиляции. Но если корабль и атаковали, то это почему-то никого не волновало. Все продолжали заниматься своими делами. На Дайена тоже не обращали внимания, а если и замечали, то смотрели либо с удивлением, либо с отвращением.
– Пожалуйста... – Дайен шаткой походкой подошел к двум офицерам. – Скажите, леди Мейгри, она...
Но офицеры прошли мимо, недовольно посмотрев на него.
– Пьяный! Командующий этого не потерпит! – сказал один другому.
Дайен прислонился к стене, чтобы не потерять равновесия, и попытался крепче держаться на ногах. В блужданиях по коридорам корабля его преследовало жужжание идущего следом робота-медбрата, чьи металлические пальцы позвякивали, готовые при необходимости вцепиться. Вот и сейчас робот устремился к нему. Дайен уже видел свое отражение в круглых, выпуклых линзах робота. Охваченный ужасом, он оттолкнулся от стены и, спотыкаясь, побрел дальше.
– Дайен! – позвал его знакомый голос.
Юноша остановился, на миг прекратив безудержное стремление в никуда, и повернулся, но слишком резко. Тело потеряло равновесие, он упал. Двигатель робота-медбрата зажужжал громче. Дайен пытался подняться, чтобы убежать, но ему удалось встать только на колени.
– Дайен, что случилось? Посмотри на меня, я – Маркус.
Сильные руки подхватили его и подняли на ноги. Вглядевшись в лицо, Дайен узнал его. Маркус, один из его охранников.
– Напился он, вот что с ним случилось, – сказал кто-то.
– Нет! – запротестовал Дайен, еле ворочая онемевшим языком. – Это ... лекарство! – Он махнул рукой в сторону робота-медбрата, остановившегося в ожидании рядом с юношей. В одной металлической руке у него наготове был шприц, в другой – кусочек ваты, в третьей – ампула.
– Гиск? – спросил Маркус, бросив на робота мрачный и неприязненный взгляд.
– Мне нельзя... спать! – Дайен вцепился в руку охранника. – Мейгри... казнят. Должен помешать.
– Так вот в чем дело, – пробормотал Маркус. – Пошел прочь! – крикнул он на робота. – Отстань, металлический упырь!
Робот откатился, выключил двигатель и неподвижно застыл, уставившись на них множеством линз. Маркус повернулся к своим приятелям.
– Помогите отнести парня в мою каюту. Затем ты... – добавил он что-то, понизив голос, и последние слова Дайен не расслышал, снова почувствовав, будто летит по спирали в глубокую пропасть.
Едва сохраняя проблески сознания, он собрался с силами и пришел в себя.
– Я сам могу идти, – пробормотал он, освобождаясь от державших его рук.
Маркус последовал за ним, крепкой рукой подхватывая его каждый раз, когда у юноши подкашивались ноги. Каюты центурионов находились неподалеку; Маркус со своими сослуживцами натолкнулся на Дайена, не успев отойти от жилого отсека. Двое помогли довести юношу до каюты, третий отправился выполнять данное Маркусом поручение. Маркус захлопнул дверь перед преследовавшим их роботом-медбратом.
Дайен с тоской посмотрел на прибранную постель, но лишь крепче прижался к стене.
– Леди Мейгри... она... мертва?
– Нет, – ответил Маркус.
Дайен прикрыл глаза и вздохнул с облегчением.
– Пока нет, – добавил охранник, понизив голос. Он стоял посреди небольшой каюты, всю обстановку которой составляли кровать, компьютер, письменный стол, стенной шкаф и стул. – Что вколол тебе Гиск? Ты знаешь?
Дайен в неуверенности покачал головой.
– Снотворное... Точно не знаю.
Стена, о которую он опирался, закачалась, словно собираясь обрушиться и увлечь его за собой. Маркус протянул руку и поддержал Дайена.
– Лучше сядь, а то упадешь и ушибешься.
– Нет, нельзя... должен... спасти ее.
– Ты ничего не можешь сделать, Дайен. Она выбрала испытание боем. Против лорда Сагана.
Дайен широко открыл глаза и уставился на Маркуса, облик которого почему-то начал двоиться, троиться...
– Не понимаю...
– Ты мало что поймешь, пока находишься под действием лекарства. Я...
– Отведите меня... к ней!
Маркус отрицательно покачал головой.
– Я нарушу правила, если отведу тебя к ней. Вообще-то по правилам мне следовало бы вернуть тебя в лазарет.
– Тогда я сам... пойду.
Найдя взглядом дверь, Дайен усилием воли попытался заставить себя идти. Но ноги плохо слушались, словно их кто-то связал. Наконец он понял, почему не может сдвинуться с места, – он вообще не чувствовал ног.
В этот момент дверь открылась. Блеск золота и огненно-красный цвет ослепили его.
– Милорд! Пожалуйста! Вы не можете...
Дайен наклонился вперед, хватаясь за металл, холодный и неподатливый. В глазах помутилось, и он начал медленно соскальзывать на пол.
Командующий подхватил его на руки.
– Можете положить его на кровать, милорд, – предложил Маркус.
– Что с ним такое? Он сказал?
– Да, милорд. Видимо, доктор Гиск дал ему какое-то снотворное. Один из роботов доктора все время следовал за ним.
Саган посмотрел неодобрительно на юношу и сказал в переговорное устройство в шлеме:
– Гиск!
– Да, милорд.
– Я рядом с Дайеном. Вы...
– Вы с ним, милорд? Отлично. Должен выразить недовольство вашими охранниками, милорд. Они помешали одному из моих...
– Гиск, помолчите.
– Слушаюсь, милорд.
– Вы дали мальчику лекарство?
– Да, милорд. Как вы приказали.
– Тогда какого черта он бродит по кораблю?
– Замечательно, не так ли, милорд? Его организм борется с лекарством и почти победил, если можно так выразиться, милорд. Говоря языком медицины, его хромосомы...
– К черту хромосомы! Каков ваш прогноз?
– Не могу сказать, милорд, – голос Гиска звучал обиженно. – Если бы роботу-медбрату позволили измерить его кровяное давление...
– Скажите хотя бы приблизительно.
– Видите ли, милорд, я полагаю, что его организм может успешно свести на нет действие лекарства. Как если бы с этим справился ваш организм, милорд, получи вы такую же дозу?
– Благодарю, доктор, но я не из тех, кому дают седативные препараты. Я спрашиваю...
– Да, милорд. Каково сейчас состояние молодого человека?
– Он спит.
– Вероятно, это продлится недолго. Я не могу дать ему еще одну дозу лекарства без риска серьезно навредить здоровью. Он проснется как с тяжелейшего похмелья, но в остальном с ним будет все в порядке.
Командующий молчал, печально глядя на юношу. Маркус отошел в дальний угол каюты, как бы показывая, что при необходимости готов оказать помощь, в противном случае ему лучше оставаться в стороне.
– Я пытался оградить тебя от этого, Дайен, но... Пусть будет так. Возможно, ты поймешь, что та блестящая игрушка, которую ты так хотел получить, в сущности, смертельно опасная вещь. Гиск!
– Что вы сказали, милорд? В сущности? Смертельной опасности нет...
– Не пытайтесь казаться глупее, чем вы есть, Гиск! Можете вы что-нибудь дать мальчику, чтобы он сейчас же пришел в себя?
– Да, милорд. Можно сделать стимулирующий укол. Чувствовать себя он будет неважно, но...
– Там, куда он отправится, его самочувствие будет плохим независимо от укола. Вы получили приказ, выполняйте.
– Слушаюсь, милорд. Я пошлю робота-медбрата... Командующий прервал связь, встал с постели, на которую уложил Дайена, и оглядел каюту.
– Центурион.
– Да, милорд.
– Когда мальчик придет в себя, отведите его на арену. Но проследите, чтобы он не помешал.
– Слушаюсь, милорд.
Саган направился к двери и, открыв ее, увидел стоявшего у порога робота. Помедлив, Командующий обернулся и пристально посмотрел на центуриона.
– Тебя зовут Маркус, правильно?
– Да, милорд.
В Почетной охране служило сто человек, но Саган всех знал по именам.
– Скажи мне, Маркус, почему ты не отвел мальчика в лазарет? Почему не дал роботу выполнить приказание доктора?
Маркус ответил не сразу. От волнения он сглотнул и облизал пересохшие губы. Ответ мог стоить ему в лучшем случае выговора или наказания, а если счастье изменит ему... Наказание означало, что его выгонят из Почетной охраны, возможно, уволят с позором со службы. Подобной участи многие предпочитали самоубийство.
Имея дело с Командующим, лучше всего говорить правду. Саган сразу чувствовал, когда человек лжет. Рассказывали, что он видит человека насквозь.
– Милорд, молодой человек спрашивал о леди Мейгри. Он не хотел поддаваться действию лекарства. Он боролся со сном, чтобы прийти ей на помощь. Такому мужеству не страшны никакие преграды.
Маркус не знал, какое впечатление произвел его ответ. Саган заговорил не сразу. Казалось, он вообще не обратил внимания на слова центуриона. Просто смотрел на лежавшего на кровати Дайена, чьи рыже-золотистые волосы разметались по подушке.
– Центурион, – неожиданно обратился Командующий к Маркусу, – если мне суждено сегодня проиграть, леди Мейгри будет в большой опасности. Готов ли ты защитить ее от своих же товарищей?
Маркус, застигнутый врасплох странным вопросом, пристально смотрел на Командующего, не зная, что ответить.
– Милорд...
– Говори правду, центурион.
– Да, милорд, я жизни не пожалею, чтобы защитить ее.
Этот ответ мог стоить Маркусу свободы. Да что там! За подобные слова Саган мог приговорить к смерти. Командующий требовал от солдат всегда говорить правду и среди подчиненных пользовался репутацией безжалостного, но справедливого командира.
Саган выглянул за дверь. Там стоял, жужжа двигателем, робот-медбрат, ожидая, когда ему разрешат выполнить данные доктором инструкции.
– Хорошо, центурион. Если я потерплю поражение, позаботься о том, чтобы леди Мейгри и мальчика переправили в безопасное место.
Маркус от этого приказа лишился дара речи. А Командующий лишь криво улыбнулся в ответ на его удивление.
– Не беспокойся, центурион. Не думаю, что этот приказ тебе придется выполнять. Однако ко всему надо быть готовым.
Он протянул руку и кончиками пальцев коснулся волос Дайена.
– Есть, милорд, – ответил Маркус и, салютуя Сагану, приложил руку к груди. Командующий кивнул, ответил на салют и вышел. Развевающийся за его плечами красный плащ одним краем скользнул по роботу, который, не теряя времени, вкатился в каюту и, приблизившись к юноше, начал манипулировать над ним своими металлическими руками: взял кровь на анализ, провел множество других тестов, необходимых доктору Гиску для исследований. Наконец, прикрепив к руке Дайена маленькую, влажную пластинку, выкатился из каюты.
Маркус облегченно вздохнул, провел рукой по совершенно мокрой от пота верхней губе и рухнул на стул.
* * *
– Адмирал Экс просит разрешения встретиться с вами, милорд.
– Пусть войдет.
Открылись двустворчатые, отделанные золотом двери и вошел Экс. Увидев Командующего, облаченного в плотно облегавший фигуру костюм, адмирал замер на пороге.
– Значит, нелепый слух, который дошел до меня, не шутка, милорд?
– Не знаю, о чем вы говорите, Экс.
Костюм, под тканью которого вырисовывались хорошо развитые мускулы, подчеркивал стройность и силу фигуры. Саган согнул руки, чтобы убедиться, не мешает ли костюм свободе движений. Удовлетворенный результатом, он откинул назад длинные, черные с проседью волосы и завязал их кожаным шнурком.
– Значит, вы действительно согласились на поединок с леди Мейгри? Милорд, я протестую! Это абсурд! – Лицо Экса от волнения покраснело. – Вы слишком дороги Республике, чтобы так рисковать своей жизнью!
Саган бросил на него быстрый взгляд.
– Ваш довод едва ли заставит меня изменить решение, адмирал. Вы лучше других знаете, что Республике я не дорог. В сущности, я представляю угрозу республике.
– К черту, Дерек, вы знаете, что я имею в виду! – Экс редко прибегал к крепким выражениям, а в присутствии своего начальника вообще никогда не ругался. И никогда не называл Сагана по имени. – Вы – наша надежда. Только вы можете уничтожить эту дурацкую демократию и вернуть власть в руки тех, кто ее заслуживает. У вас были планы. Вы потратили на них годы! И теперь, когда почти все готово...
– ...я устраняю последнее препятствие, Экс.
– Но с каким риском для себя, милорд!
– Благодарю за заботу, адмирал. Вы что, полагаете, леди сможет победить меня?
Экс в замешательстве молчал. Страх подавил присущее ему чувство самосохранения, а может быть, именно это чувство руководило им. Адмирал прекрасно знал, что капитан Нада шпионит на корабле. Знал, что и его имя часто фигурирует в донесениях Нады о предательских действиях Сагана. За спиной Командующего адмирал чувствовал себя в безопасности, но ему было страшно даже подумать, что может случиться, если оплот его безопасности будет уничтожен.
– Милорд, она всегда владела мечом лучше вас. Саган посмотрел на себя в зеркало. Мускулы рук и ног – развитые, крепкие. На корабле не было человека сильнее его, не было никого, даже среди молодых, способных соперничать с ним в беге, плавании. Не было борца, хоть раз положившего его на обе лопатки, не было фехтовальщика, устоявшего перед его натиском. И все-таки с каждым днем требовалось все больше усилий, чтобы поддерживать форму. Во время очередного забега он уже думал: а вдруг споткнусь? Саган приложил руку к мышцам живота и почувствовал, что они не так тверды, как в молодости, стали мягче, слабее.
Вытянув правую руку, посмотрел на пять красных отметин на ладони. Мысленно представил, как толпа кричит: «Умри сейчас! Умри сейчас!» Так древние греки кричали тому, кто достиг наивысшего триумфа в жизни. «Умри сейчас, пока ты счастлив, ибо лучшего момента в твоей жизни не будет». Другими словами, уйди во славе, так как отныне все в твоей жизни пойдет на спад. В ярости Саган тряхнул головой, отбрасывая эти мысли. Что за дурацкая фантазия! Вершины славы он еще не достиг. «Хлынул кровавый поток». Именно сейчас в его власти завоевать всю галактику.
Командующий неторопливо сжал руку в кулак.
– Я ждал этого момента семнадцать лет, Экс. Не говорите, что он того не стоит. Она осталась последней. Последней из тех, кто был против меня. Моя победа над ней предрешена. Господь сам послал ее в мои руки. Я предвидел это.
Командующий резко отвернулся, взял перчатки и надел их. Адмирал, ошеломленный яростной тирадой Сагана, боялся допустить промах.
– Милорд, – сказал он, понизив голос, словно опасаясь, что их могут подслушать, – есть разные способы... Никто никогда не узнает, никогда не скажет, что вы вообще имели к этому какое-то отношение. Скажут, что человек, мол, сошел с ума, что он – фанатик, убивший ее, чтобы защитить вас. Вы могли бы прийти в негодование, возмутиться.
– ...и спокойно прожить остаток жизни?
Ярость Сагана охладела, но в чертах лица появилась озабоченность. Он положил руку на плечо адмирала.
– Люди не перестанут задаваться вопросом, почему так произошло. Тень сомнения появится в глазах, которые сейчас смотрят на меня со страхом и уважением. Нет, в конце концов даже хорошо, что мы встретимся один на один, как встретились вчера. Думаю, Экс, если я и не знал, что она затевает, то уж, во всяком случае, предвидел. Для меня ее вызов не был неожиданным. С первых же слов я понял: это наша судьба. Когда же она заговорила, у меня перед глазами возникло видение ее смерти. И все же, все же...
– Милорд?
Саган взял в руки гемомеч, подержал в руке.
– И все же что-то здесь не так, Экс. Знаете, когда у меня бывают видения, я обычно вижу все ясно и четко вплоть до мельчайших подробностей. А в этом видении она была одета в доспехи, серебряные доспехи, точно такие же, как у меня.
Командующий взглянул на доспехи из золота, приготовленные его ординарцем.
Адмирал не мог понять, какое отношение имеют серебряные доспехи ко всему происходящему. Он, в сущности, никогда не придавал особого значения видениям своего начальника, считая их не более чем фантазиями. И теперь неодобрительно развел руками.
– Женская мода меняется с такой скоростью, милорд...
– Экс, вы – болван.
«Может быть я и болван, милорд, но не из тех, кто будет рисковать жизнью ради старомодных понятий о чести», – хотелось сказать Эксу, но он промолчал, а Командующий не обратил внимания на его реакцию.
– Таких серебряных доспехов не существует, адмирал, не может существовать, если, конечно, их не сделают по моему приказу. В моем ведении я держал кинжал, тоже серебряный, сделанный по старинному образцу...
Звон корабельных «склянок» прервал его. Саган весь напрягся и посмотрел вокруг.
– Оставьте меня, Экс.
– Вы твердо решили драться на поединке, милорд?
Тонкие губы Командующего слегка растянулись.
– Не беспокойтесь, Экс. Если я проиграю, вы сможете заявить, что постоянно находились при мне, дабы собирать свидетельства для суда надо мной по обвинению в измене. Вместо того, чтобы околачиваться здесь и выводить меня из терпения, вам следовало бы использовать это время для уничтожения кое-каких компрометирующих вас файлов.
– Вы совершенно неправильно поняли мои намерения, милорд. Могу заверить вас в своей безграничной преданности. Желаю успеха, милорд.
Обиженный и возмущенный Экс круто повернулся и решительным шагом вышел из апартаментов Сагана. Однако оказавшись в личном лифте Командующего, адмирал неожиданно вспомнил о существовании некоторых файлов с информацией об адонианце Снага Оме. Экс был преданным служакой, но считал бессмысленным доводить лояльность до крайности.
Выйдя из лифта в коридор, адмирал поспешил в свою каюту.
Дерек Саган, взяв гемомеч за рукоятку, вынул его из ножен, сделанных из сплава платины и палладия и служивших не только для защиты клинка, но и для его энергетической подзарядки. Командующий по привычке проверил меч, хотя знал, что он в полной готовности. Мечом он не пользовался с той ночи, когда покончил с Платусом Морианна. Помахав оружием и сделав несколько выпадов в качестве разминки, он замер на месте, тупо глядя на меч.
Серебряный кинжал... Сделанный по старинному образцу... Не меч.
Саган вложил меч в ножны, отстегнул их от перевязи, охватывавшей его талию, и осторожно положил на кровать. Вооруженному негоже представать перед Богом.
Войдя в часовню, Командующий посмотрел на покрытый черной тканью алтарь. На нем стояли потир, чаша и лежал кинжал. Да, это он, тот самый кинжал. Ритуальный кинжал, освященный главой Ордена Адаманта и предназначавшийся для богослужения, а не для того, чтобы убивать.
«Я буду проклят, – подумал он, – буду проклят и душа моя будет осуждена на вечные муки, если я воспользуюсь им как орудием убийства».
Саган коснулся рукой кинжала, провел по его поверхности. Пальцы нащупали выпуклый знак восьмиконечной звезды. Его мучил вопрос, почему он не узнал кинжал, когда тот впервые явился ему в видении. Ну да, видение было нечетким. Однако с тех пор оно возникало много раз и становилось все четче и четче, наполняясь все большим числом деталей. «Что Бог пытался сказать мне, на какой путь наставить? Хотел ли он сказать, что этот мальчик – наследник Старфайера – спаситель?» Саган взял кинжал в руку. Спаситель!
Командующий с проклятием швырнул кинжал обратно на алтарь. Услышав звон упавшего на пол металлического предмета, он даже не взглянул на него. Выйдя из часовни, плотно закрыл дверь, потом взял меч, позвал охрану и отправился на арену.
В голове его все еще звучали возгласы «Умри сейчас!».
* * *
– Как ты себя чувствуешь?
– В голове гуд, словно от взлетающих кораблей, а во рту горит, будто там стартовая площадка, – со стоном ответил Дайен и сел, приложив руки к вискам.
– Идти можешь?
Дайен открыл глаза. От света мозг пронзила такая боль, словно в него воткнулись копья, но стены перед глазами уже не качались. Потолок был наверху, пол – внизу. Когда он встал, Маркус оказался рядом и поддержал.
– Да, идти могу, – Дайен со страхом оглянулся, вспомнив, что случилось. – Где Командующий?
– Успокойся, он не прячется в моем шкафу. Да, он был здесь и приказал Гиску сделать тебе укол. От него ты и пришел в себя. – Маркус помолчал и серьезным тоном добавил: – Я проведу тебя на арену.
Дайен задрожал. В маленькой каюте было холодно, а грудь и ноги у него остались голыми. К тому же он стоял босиком на металлическом полу.
– Арена. Так это там... состоится поединок?
– Да, – Маркус что-то искал в шкафу. – Вот, обуйся. Нога у тебя больше моей, но я надеваю их для занятий спортом, а потому они разносились. И рубашка у меня тоже есть.
– Спасибо. – Дайен с трудом натянул спортивные туфли и осторожно, чтобы не задеть все еще сильно болевшую голову, надел рубашку. Заметив, что Маркус облачается в доспехи, спросил:
– Разве вы не пойдете со мной? Вы собираетесь на дежурство?
– Да, ты – мое дежурство. И конечно же, я пойду на арену. Все, кроме вахтенных да мертвых, будут там. Готов поклясться, что и мертвые воскресли бы, пригласи их только посмотреть на этот поединок.
Лицо Дайена стало мрачным. Он отвернулся и хотел было сбросить руку Маркуса с плеч, но тот держал его очень крепко.
– Знаешь, Дайен, есть старая солдатская поговорка: «Живем сегодняшним днем и умираем за это». Они оба – солдаты. – Маркус надел шлем, застегнул под подбородком ремешок. – Надо идти. Скоро начало.
Они вышли из каюты центуриона и влились в поток людей, заполнивший все коридоры корабля и устремленный в одну сторону.
– Смотрите, – сказал Дайен, – все торопятся на представление! Словно на бой гладиаторов! Только это представление много хуже, ведь за нашими плечами история цивилизации, на три тысячи лет старше, чем во времена гладиаторов.
– Таково было решение миледи. Этот выбор она сделала, подчиняясь закону. Значит, так и должно быть.
– Что?
Дайен остановился, не сознавая опасности быть задавленным. По коридору шли люди, которые с проклятиями отталкивали его, прокладывая себе дорогу. Маркус схватил юношу за рукав и оттащил к стене.
– Я не верю! – с возмущением воскликнул Дайен.
– А ты бы хотел, чтоб она умерла, как овца на бойне? Для нее это было слишком просто, Дайен, и можешь мне поверить, она знает об этом. Поединок дает ей шанс бороться за свою жизнь, но если она проиграет... – Маркус покачал головой.
– Проиграет? Да она же никак не сможет победить! – закричал Дайен. – Если она...
– Говори потише.
– Если она победит, если она убьет... – Дайен замолчал, не желая договаривать слова, полные мрачного смысла. Но тут же удивился, отчего же ему так трудно смириться с мыслью о смерти Сагана? Наконец пересилил себя и закончил холодным тоном: – Если она убьет Командующего, тогда вы, центурионы, убьете ее. Разве не так?
Маркус не ответил, лишь пристально посмотрел на него. В разрезах шлема его глаза были чуть видны, а лицо казалось суровым и бесстрастным. Но Дайен все понял по одному взгляду. Молчание центуриона означало больше, чем слова.
«Боже! Она знала и все-таки решилась на поединок!» Дайен будто вновь ощутил, как ее ногти впиваются в кожу подбородка. «То, что ты испытываешь, и есть сила королевской крови. Каким непонятливым, глупым ребенком я был!».
В молчании юноша и центурион продолжили путь. Сделав несколько шагов, Дайен спросил подавленным тоном:
– Вы сказали, что она воспользовалась своим правом по закону. О каком законе идет речь?
– Что-то вроде последней апелляции. Понимаешь, на кораблях вроде этого, где тысячи мужчин живут бок о бок, суд должен быть скорым и беспристрастным. Судьями выступают старшие офицеры, которые выносят приговор. Но иногда преступление совершено, а обвиняемый не признает своей вины. Когда такое случается, Командующий принимает решение дать обвиняемому право доказать свою невиновность в бою. В этом случае Бог выносит окончательный приговор, так как известно, что Он не допустит, чтобы невиновный заплатил жизнью за преступление, которого не совершал.
«Но ведь это предрассудок, который восходит еще к временам Средневековья!» – хотел сказать Дайен, но сдержался. Центурионы, как и их командиры, были людьми набожными. Юноша не хотел терять уважение в глазах Маркуса, а потому проглотил готовые сорваться с губ богохульные слова и лишь заметил:
– Мне кажется, что это несправедливо. Лорд Саган – сильный, здоровый и властный мужчина, а леди Мейгри... леди Мейгри всего лишь женщина.
– Физическая сила не имеет в данном случае значения. Здесь важны ловкость и выносливость. Остальное уравнивает гемомеч.
Многолюдная толпа, спешившая на арену, затрудняла им путь. Дайен в смятении остановился. Маркус схватил его и, прижимая к себе, начал пробираться вперед.
– Приказ Командующего! Дайте дорогу! – кричал он. Люди оборачивались и, увидев блестящий шлем и доспехи центуриона из Почетной охраны, торопливо расступались, освобождая проход.
Арена представляла собой огромный круглой формы зал, увенчанный куполом, с рядами сидений, окружавших просторное поле. На космических кораблях участие в спортивных соревнованиях не только поощрялось, но даже было обязательным. Занятия спортом давали выход сдерживаемой энергии, а кроме того, развивали живость ума и помогали поддерживать хорошую физическую форму. Помимо спортивных состязаний арена использовалась для строевой подготовки, для отработки воинского церемониала, для репетиций военного оркестра. В любое время дня на арене шли занятия. Но еще никогда, насколько помнили на «Фениксе», такого количества народа на арене не собиралось. Еще никогда и никто не бросал вызова Командующему.
Маркус был прав, сказав, что даже мертвые пожелали бы посмотреть на поединок.
