Рейстлин, откинувшись на одеяла, смеялся. Смех был едва слышен, больше походил на хрип или одышку, но все-таки Рейстлин смеялся язвительным, злым смехом. И со сжавшимся от жалости сердцем Эмберил поняла, что насмешка была направлена на него самого.
      - Не надо, пожалуйста, не надо, - сказала Эмберил, пододвигаясь к нему ближе.
      - Посмотрите на меня, леди! - задохнулся Рейстлин, переходя со смеха на кашель. Горько усмехнувшись, он махнул рукой в неопределенном направлении. - Самое лучшее для тебя - подождать моего брата. Карамон скоро вернется...
      - Нет, не вернется, - тихо сказала Эмберил, еще ближе пододвинувшись к Рейстлину. - Твой брат не вернется до утра.
      Рейстлин приоткрыл рот от удивления. В глазах его внезапно вспыхнул обжигающий свет, взгляд скользнул по лицу Эмберил.
      - До утра, - повторил он.
      - До утра, - сказала она.
      Протянув дрожащую руку, Рейстлин отодвинул чудесные волосы с прекрасного лица Эмберил.
      - Костер сейчас погаснет.
      - Да, - тихо произнесла Эмберил, вспыхнув, прислонившись щекой к руке мага. - Здесь уже становится холодно. Мы должны сделать что-то, чтобы сохранить тепло... или мы погибнем...
      Рейстлин погладил ее тонкую кожу на щеках, нежные губы. Эмберил склонилась к нему. Он прикасался к ее длинным ресницам, прекрасным, как у эльфов. Она дрожала. Он обнял ее. В эту минуту вспыхнула и погасла последняя искра костра. Тьма была теплее и мягче, чем одеяла, закрывавшие их. Снаружи смеялся ветер и перешептывались деревья.
      - Или мы погибнем... - пробормотал Рейстлин.
      Эмберил очнулась от чуткого сна и несколько мгновений вспоминала, где она. Шевельнувшись, она ощутила тепло мага рядом с собой и его руку, обнимающую ее, словно защищая.
      Вздохнув, она положила голову на его плечо, прислушиваясь к беспокойному, неровному дыханию. Она лежала, позволяя себе побыть окруженной его теплом, оттягивая как можно дольше неизбежное.
      Ветер снаружи стих, буря прекратилась. Брезжил рассвет. Уже можно было разобрать в сером полусвете чернеющие остатки костра. Чуть повернувшись, Эмберил смотрела на лицо Рейстлина.
      Сон его был тонким. Он зашевелился, кашлянул и начал просыпаться. Эмберил кончиками пальцев коснулась его век, и он глубоко вздохнул, снова погрузившись в сон. С лица его исчезли все следы боли.
      "Какой он молодой. Молодой и ранимый", - подумала Эмберил. Его ранили глубоко. Поэтому он надел на себя броню высокомерия и бесчувственности. Сейчас эта защита его раздражает. Он не привык к ней. Но что-то говорило Эмберил, что он свыкнется со своей броней задолго до того, как закончится его короткая жизнь.
      Тихо и осторожно, чтобы не побеспокоить Рейстлина, скорее инстинктивно, чем на самом деле боясь его пробудить от волшебного сна, Эмберил выскользнула из объятий мага. Собрав свои вещи, она повязала шарф вокруг головы. Затем села на колени рядом с магом и долго смотрела на его лицо в последний раз.
      - Я могла бы остаться, - тихо сказала она ему. - Еще немного. Но потом моя жаждущая одиночества натура потребовала бы своего, и я покинула бы тебя, и тебе было бы больно. - Она вздрогнула от внезапной мысли. Закрыв глаза, Эмберил замотала головой. - Что если ты узнаешь правду о нашей расе! Если бы ты когда-нибудь открыл это, ты возненавидел бы меня, проникся отвращением! Еще хуже, - глаза ее наполнились слезами, - ты стал бы презирать нашего ребенка.
      Эмберил нежно погладила рано поседевшие волосы мага, его золотистую кожу.
      - Что-то в тебе пугает меня, - сказала она дрожащим голосом. - Не понимаю. Возможно, мудрые поймут. - Слеза ползла по щеке. - Прощай, маг. То, что я делаю, избавит от боли нас обоих, - наклонившись, она поцеловала спящее лицо, - и того, кому следует прийти в этот мир свободным от всех его горестей.
      Эмберил положила ладонь на висок мага и, закрыв глаза, пропела несколько слов на древнем языке. Затем она нацарапала имя Карамона на грязном полу и пропела те же слова. Потом поспешно встала и хотела было выйти из пещеры, но остановилась. Пещера была сырой и холодной. Направив руку на потухший костер, Эмберил снова что-то произнесла. Яркое пламя взметнулось вверх от холодного камня. По пещере распространились свет и тепло. Эмберил бросила последний взгляд назад, вздохнула и вышла. Задумчивые, но безмолвные деревья Вайретского Леса смотрели ей вслед.
      Уже совсем рассвело, когда Карамон вернулся наконец к пещере.
      - Рейст! - позвал он со страхом в голосе. - Рейст! Прости! Этот проклятый лес! - ругался он, озираясь на деревья. - Чертово место! Полночи я гонялся за этим огнем, а на восходе он исчез. Как ты?.. Все в порядке? - Уставший, в мокрой одежде, спотыкающийся, он пытался расслышать хоть какой-то звук, стон, кашель...
      Но ответом была гробовая тишина. Карамон в отчаянии сорвал одеяло, закрывавшее вход в пещеру... И остановился в изумлении.
      Пещеру уютно согревал и освещал яркий костер. Было теплее, чем в комнате лучшей гостиницы. Брат крепко спал, лицо его было так мирно и спокойно, словно ему снился самый сладкий сон в его жизни. А воздух в пещере был наполнен весенним ароматом, похожим на запах лилий и лаванды.
      - Ничего не понимаю! - в благоговейном страхе выдохнул Карамон, когда увидел, что пламя исходит прямо из скалы. - Маги! - прошептал он, пятясь от костра. - Чем скорее мы выберемся из этого заколдованного места, тем лучше, по-моему. Не то чтобы я был не благодарен, - добавил он поспешно, - похоже, волшебники спасли жизнь Рейсту. Мне просто непонятно, зачем надо было посылать меня в эту дикую, сумасшедшую погоню? Опустившись на колени, он потряс Рейстлина за плечо: - Рейст, проснись!
      Глаза Рейстлина широко открылись. Он огляделся.
      - А где?.. - начал он.
      - Кто? О чем ты? - тревожно спросил Карамон, хватаясь за меч и настороженно озирая пещеру. - Я знал...
      - Это... это... - Рейстлин нахмурился. - Нет, никто, - тихо сказал маг, берясь руками за голову. Он чувствовал головокружение. Успокойся, брат, - произнес он раздраженно. - Здесь нет никого, кроме нас.
      - Но... этот костер... - Карамон подозрительно посмотрел на пламя. - Кто...
      - Это моя работа, - ответил Рейстлин. - Что мне оставалось делать, когда ты убежал? Помоги мне подняться. - Маг слабой рукой оперся на могучую руку Карамона, чтобы встать с кучи одеял на каменном полу.
      - Не знал, что ты способен на такое! - Карамон удивленно смотрел на голую скалу, извергающую пламя.
      - Ты еще многого не знаешь обо мне, брат, - ответил Рейстлин на это. Карамон стал разворачивать мокрые одеяла.
      - Думаю, нам надо побыть здесь еще, просушить их...
      - Нет, - поежился Рейстлин. - У меня нет желания дольше оставаться в Вайретском Лесу.
      - Послушай, Рейст, не знаешь, есть ли здесь поблизости какая-нибудь хорошая гостиница? Я слышал, что есть как раз около леса. Она вроде бы называется... гостиница "Усталый Путник". - Глаза Карамона повеселели. Может, сегодня вечером мы будем есть горячую пищу и пить хороший эль. И спать на кровати!
      - Может быть, - пожал плечами Рейстлин, словно не придавая этому большого значения.
      Продолжая говорить что-то о гостинице, о которой он слышал, Карамон складывал все одеяла в свой мешок.
      - Пойду немного впереди, - сказал он, - чтобы прокладывать тебе дорогу.
      Рейстлин молча кивнул. Стоя у входа в пещеру, Рейстлин смотрел, как его сильный брат разгребает сугробы для того, чтобы он, слабый, мог идти. Губы Рейстлина горько изогнулись. Костер почти сразу потух, как только вышел Карамон. Становилось холодно. Но в воздухе по-прежнему витал легкий аромат лилий, весны.
      Рейстлин пожал плечами и вышел из пещеры.
      Лучше всего гостиница "Усталый Путник" выглядела летом, когда все и вся преображалось в лесу. Зеленые массы плюща обвивали гостиницу снизу доверху, закрывая все внешние недостатки строения. Крыша нуждалась в починке. Так каждый раз казалось Слегарту, когда шел дождь. Но во время дождя невозможно выйти и заделать дыры. Когда же погода сухая, то крыша, конечно, не протекала, и, следовательно, ее не нужно и чинить. Окна все были также разбиты, но жарким летом прохладный ветерок, залетающий внутрь, приходился как нельзя кстати.
      В летний период в гостинице останавливалось больше путешественников, чем зимой. Гномы-кузнецы, иногда какой-нибудь эльф, много людей, кендер, о котором приходилось заботиться больше, чем об остальных, занимали все время Слегарта и его служанок, с утра до поздней ночи.
      Но в этот вечер было тихо. Смеркалось. Теплый, душистый воздух темнел багрово-золотыми оттенками. Птицы пропели свои ночные песни и теперь лишь сонно посвистывали. Даже древние деревья Вайрета, казалось, погрузились в забытье и дремотно склонились.
      Слишком тихо в гостинице. Так думали два незнакомца, приближающихся к ней. Одежда их была дорогой, лица закрыты шелковыми шарфами. В такую жару это выглядело странно. Виднелись только их черные глаза. Незнакомцы обменялись угрюмыми взглядами, ускорили шаги и распахнули деревянную дверь.
      Слегарт сидел за стойкой, вытирая кружку грязной тряпкой. Он занимался этим уже час и, возможно, еще час протирал бы свои кружки, если бы одновременно два неожиданных обстоятельства не прервали его.
      Это были два незнакомца с закрытыми лицами, вошедшие в переднюю дверь, и служанка, сбежавшая сверху по ступенькам.
      - Джентльмены, прошу прощения. - Слегарт медленно встал, жестом прося подождать одного из гостей, когда тот хотел заговорить с ним. Повернувшись к служанке, он хрипловато спросил: - Все нормально?
      Девушка замотала головой. Плечи Слегарта поникли.
      - Ах, - прошептал он, - что ж, может, так оно и лучше.
      Незнакомцы переглянулись.
      - А ребенок? - спросил Слегарт.
      Девушка разрыдалась.
      - Что? - воскликнул Слегарт. - И ребенок тоже?
      - Нет! - ответила девушка сквозь слезы. - Малышка чудесная. - Она снова всхлипнула. - Вы не слышите ее отсюда. Но... но... Ох! - Девушка закрыла лицо руками. - Это ужасно! Я никогда не видела ничего подобного...
      На это один из незнакомцев кивнул, а другой шагнул вперед.
      - Извините, хозяин, - произнес он хорошо поставленным голосом, но с необычным акцентом. - Здесь, кажется, произошла какая-то ужасная трагедия. Возможно, нам лучше уйти...
      - Нет, нет, - поспешно сказал Слегарт. Мысль о потере денег привела его в себя. - Лиззи, или вытри слезы и помоги приезжим, или иди плакать на кухню.
      Закрыв лицо передником, Лиззи выбежала на кухню.
      Слегарт провел незнакомцев к столу.
      - Да, печально, - покачал он головой.
      - Можем ли мы узнать... - начал один из гостей небрежно, хотя внимательный собеседник заметил бы, что он необычайно напряжен и нервничает, так же как и его товарищ.
      - Ничего, что могло бы обеспокоить вас, джентльмены, - сказал Слегарт. - Одна из служанок умерла в родах.
      Тот, который задавал вопрос, невольно протянул руку и схватил ладонь сидящего рядом с ним. Тот предупреждающе посмотрел на него.
      - Это действительно печальная новость. Мы очень сочувствуем, сказал первый голосом, в котором все оттенки эмоций явно находились под контролем. - Это была... ваша родственница? Извините, что спрашиваю, но вы так расстроены...
      - Да, я расстроен, джентльмены. Но она мне не родня. Пришла сюда зимой, умирая от голода, попросила работу. Что-то знакомое было в ней, но как только я начинаю об этом думать, - он взялся рукой за голову, - у меня возникает это странное ощущение... В общем, я хотел ей отказать, но вы знаете, что такое женщины. Кухарка стала на ее сторону, переживала за нее, и я ее принял. Я не из тех, кто легко привязывается к людям, - важно добавил Слегарт, - но такой хорошенькой я отроду не видывал. Она стала почти всеобщей любимицей. Что ж, - сказал Слегарт, чуть оживившись, - я могу предложить вам, джентльмены, холодное мясо и эль, но ничего горячего сегодня нет. Кухарка в расстройстве. И похоже, со слов Лиззи, с ребенком что-то не то...
      Внезапное, быстрое движение руки одного из незнакомцев приковало Слегарта к полу с полуоткрытым ртом, с полусогнутым телом и приподнятой в разговоре рукой. Открывающаяся дверь кухни застыла на полпути. Плач девушки прекратился. Капля эля из крана повисла в воздухе над полом. Среди этого заколдованного оцепенения два незнакомца действовали быстро. Они побежали наверх, открывая все двери и заглядывая внутрь. Наконец они подошли к комнате в самом конце коридора. Один из них заглянул внутрь и поманил рукой второго.
      Огромная женщина, очевидно кухарка, замерла во время расчесывания чудесных волос бледной девушки, которая лежала на кровати. На толстом добром лице кухарки блестели слезы, натруженные руки, по-видимому, убирали тело только что умершей. Глаза девушки были закрыты, руки скрещены на груди и держали букетик роз. Юное лицо освещала свеча, необычайная красота девушки усиливалась нежной, умиротворенной улыбкой на побелевших губах. Эмберил! - вскрикнул незнакомец, упав на колени. Он схватил холодные руки девушки. Его товарищ положил ему на плечо руку:
      - Какое несчастье, Кэрил.
      - Почему мы не приехали раньше! - Кэрил гладил руку Эмберил.
      - Мы приехали так скоро, как только могли, - тихо ответил ему друг. - Так, как она хотела сама.
      - Она послала нам сообщение...
      - Только когда поняла, что умирает, - сказал друг Кэрила.
      - Почему? - Кэрил смотрел на счастливое лицо Эмберил. - Почему она решила умереть среди... среди людей? - Он указал на кухарку.
      - Я думаю, мы этого никогда не узнаем, - тихо ответил ему друг. Хотя я и догадываюсь, - добавил он, но так тихо, чтобы не услышал убитый горем Кэрил, и подошел к колыбели. Это был наспех приспособленный для кроватки деревянный ящик. Незнакомец что-то шепнул, и малышка очнулась от чар, вздохнула и захныкала.
      - Все ли с ней в порядке? Что там говорила служанка... - Голос Кэрила звучал испуганно. - Она не мерт... - Он не мог говорить.
      - Нет, - сказал его друг как-то таинственно. - Не бойся. Служанка сказала, что никогда не видела ничего подобного. Но малышка прелестна... Ах! - Он замер в благоговейном восхищении, потом повернул малышку к Кэрилу. - Смотри, смотри на ее глаза!
      Кэрил склонился над девочкой, погладил пальцем крохотную щечку. Малышка повернула голову и открыла большие глаза. Она инстинктивно искала пищи, любви и тепла.
      - Они... золотистые! - прошептал Кэрил. - Золотистые, как солнце! Такого еще никогда не случалось среди нашего народа... Интересно...
      - Это дар ее отца - человека, без сомнения. Хотя я не встречал ни одного из людей с такими глазами. Но и этот секрет Эмберил унесла с собой. - Он покачал головой и вздохнул. - Ее дочь так же прекрасна, как была она сама. - Он завернул девочку в одеяло. - Теперь, мои друг, пора. Мы достаточно долго пробыли в этой странной, ужасной земле.
      - Да, - сказал Кэрил, но не двинулся с места. - А как же Эмберил?
      - Оставим ее среди тех, с кем она выбрала быть в свой последний час, - ответил друг Кэрила. - Возможно, один из богов примет ее теперь и проводит ее блуждающий дух домой.
      - Прощай, сестра, - прошептал Кэрил. Он взял букетик, поцеловал ее руки и осторожно положил цветы в карман.
      Друг Кэрила проговорил слова на древнем языке, чтобы снять чары с гостиницы. И два незнакомца, держа на руках малышку, исчезли из комнаты, как исчезает серебристое облако от солнечных лучей.
      И девочка была так же очаровательна, как и ее мать. Ибо говорят, что в давние времена, прежде чем соблазниться злом, самой красивой из рас, когда-либо созданных богами, были людоеды...
      ЖЕРТВА
      (The Sacrifice)
      Глава 1
      Последний отзвук вечернего звона колоколов со сторожевой башни Храма Паладайна сменился звуками захлопывающихся дверей и ставен, скрежетом ключей, поворачиваемых в засовах, и пронзительными протестами любопытных кендеров, выдворяемых из лавок, где они рассматривали товары. Шесть ударов колокола возвестили о завершении трудового дня. Лавочники закрывали свои магазины, покупатели, забежавшие за покупками в последнюю минуту, раздосадованно выходили наружу, все еще сжимая в руках деньги.
      - Маркус, мы закрываемся, - поторопила Йенна своего молодого помощника. Покинув свой пост у двери, юноша принялся проворно закрывать тяжелые ставни, защищающие граненые стекла окон.
      В магазине наступили сумерки. Йенна улыбалась. Она любила свою работу, но это время ей нравилось больше всего. Все покупатели уходили, шум их голосов стихал, и она оставалась одна. Она не спешила уходить, прислушиваясь к тишине, вдыхая запахи, которые, даже если бы она потеряла зрение и слух, сказали бы ей, что она находится в магазине волшебных вещей: аромат лепестков розы, пряные, крепкие запахи корицы и гвоздики, тяжелый, обморочный дух от высохших крыльев летучих мышей и заскорузлых панцирей черепах. В эти часы запах был сильнее всего: солнечный свет порождал благоухания, а темнота усиливала их. В дверном проеме появился Маркус.
      - Что-нибудь еще я могу сделать для вас, госпожа Йенна? - Пылкому молодому человеку не терпелось выказать свое рвение. Он был недавно нанят и уже безнадежно влюблен в нее, как только девятнадцатилетний может быть влюблен в женщину пятью годами старше. Впрочем, в Йенну влюблялись все ее помощники. Она даже рассчитывала на это и была бы разочарована и, возможно, разгневана, если бы этого не произошло. Тем не менее она нисколько не заигрывала со своими юными приказчиками, всегда оставаясь сама собой - чего было более чем достаточно благодаря ее красоте, могуществу и окружавшей ее таинственности. Йенна была влюблена, и это знали все в Палантасе.
      - Нет, Маркус, - заявила Йенна, хватая метлу и принимаясь оживленно мести пол, - можешь отправляться на Кабанью Голову на ночную пирушку со своими дружками!
      - Они просто дети, - презрительно отозвался Маркус, не отрывая от нее глаз и с восхищением глядя на каждое ее движение. - Я предпочел бы остаться и помочь вам прибраться.
      Йенна шутливо вымела за дверь вместе с сором и несколькими мятными листками и горящего желанием помочь Маркуса.
      - Я уже говорила: здесь, в магазине, ты ничем не можешь быть для меня полезен. Будет лучше для нас обоих, если ты не будешь вмешиваться. Я совсем не хочу, чтобы твоя кровь была на моих руках.
      - Госпожа Йенна, - начал было Маркус, - мне вовсе не страшно...
      - К тому же у тебя нет ни малейшего представления о том, что находится здесь, - прервала его Йенна, улыбкой смягчая резкость своих слов. - Вон в том футляре лежит брошь, которая способна забрать твою душу и отправить - причем совсем для тебя незаметно - прямиком в Бездну. Рядом - колечко, у которого хватит силы вывернуть тебя наизнанку. А там, на длинной полке, видишь магические книги? Если ты переусердствуешь, разглядывая надписи на их обложках, вполне можешь, оторвавшись от этого занятия, оказаться безумцем!
      Маркус был несколько ошеломлен, но не собирался показывать этого.
      - Откуда у вас это все? - спросил он, вглядываясь в утонувший в сумерках магазин.
      - Из разных мест. Волшебница Белой Мантии дала мне брошь, похищающую душу. Брошь эта злая, как видишь, и она никогда не собиралась ею пользоваться. Волшебница выменяла на эту брошь несколько магических книг, которые были у меня, - она давно их искала, но никак не могла раздобыть. А помнишь гнома, приходившего утром? Он принес эти ножи, - Йенна указала на выставленный в витрине футляр, в котором миниатюрные ножи и кинжалы были сложены в узор, напоминающий веер из листьев.
      - Они волшебные? Я не знал, что магам можно носить оружие!
      - Мы не можем пользоваться мечами, а ножи и кинжалы допустимы. Эти ножи не волшебные, но гномы делают много такого, что можно потом заколдовать. Маг, если захочет, может наложить заклятие на один из них.
      Выслушав все это, юноша все же отважно возразил:
      - Вы, госпожа Йенна, не боитесь, так почему же я должен?
      - Потому что я знаю, как обращаться с такими волшебными вещами, а ты - нет. Я ношу Алую Мантию. Я прошла Испытание в Башне Высшего Волшебства. Когда ты пройдешь такой же путь, тогда сможешь зайти в мою лавку. А пока, - добавила она с очаровательной улыбкой, ударившей в голову молодому человеку, как пряное вино, - ты будешь охранять мои двери.
      - Конечно, буду, - восторженно пообещал Маркус, - и... и, пожалуй, изучу магию...
      Пожав плечами, Йенна кивнула. Все ее помощники, появившись у нее на работе, для начала заявляли нечто подобное, но никто из них не воплотил в жизнь своих намерений. В этом Йенна не сомневалась. Она никогда не нанимала никого, имевшего хотя бы мизерные способности к колдовству, - ее товары могли оказаться слишком сильным искушением для юного волшебника. Поэтому она и выбирала сильных молодых людей для охраны своей двери, а не способных к магии умниц.
      Только те, кто имел право носить Мантию Магов, да несколько торговцев волшебными товарами допускались в магазин Йенны. На его дверях красовались три луны: серебристая, красная и черная. Луны были символами тех, кто использовал магические силы, и несколько лавок в Ансалоне, которые торговали магическими изделиями, были отмечены этими знаками.
      Большинство жителей Палантаса избегали магазин Йенны, многие даже переходили улицу, чтобы миновать колдовскую лавку, но всегда находилось несколько - любопытных, подвыпивших или поспоривших с приятелями, - кто пытался войти. И конечно, кендеры. Не было ни одного дня, когда бы помощник Йенны не выталкивал силой или не выгонял иным путем вороватых кендеров из помещения. Любой маг Ансалона знал печальную историю магазина волшебных вещей Флотсама. Магазин исчез при самых таинственных обстоятельствах и никогда не появлялся снова. Перепуганные очевидцы рассказывали, что видели кендера, входившего в магазин за секунду до его исчезновения.
      Безутешный Маркус отправился топить свою несчастную любовь в эле. Торговец тканями, хозяин соседнего магазинчика, запер свою дверь и, проходя мимо Йенны, поклонился ей с глубоким уважением. Вначале он был не очень-то доволен таким соседством, но, по мере того как у него возрастало количество покупателей, особенно белой, черной и красной ткани, его недовольство уменьшалось.
      Йенна пожелала ему доброго вечера и, зайдя внутрь, заперла дверь на засов и произнесла охраняющее заклинание. Ее собственные комнаты находились прямо над магазином, так что она лично могла охранять свои товары. Бросив последний взгляд на свое детище, она стала подниматься к себе, но стук в дверь остановил ее на полдороге.
      - Отправляйся домой, Маркус! - раздраженно крикнула она.
      Три ночи назад он вернулся петь о любви под ее окнами. Ситуация вышла весьма щекотливая.
      Стук повторился, на этот раз более настойчиво. Йенна вздохнула. Она устала и проголодалась, а сейчас как раз было время чаепития. Все же пришлось отправиться открывать дверь: хозяева трехлунных магазинов должны были впускать в свои лавки некоторых магов по мере необходимости, неважно, день сейчас или ночь.
      Йенна открыла маленькое окошечко в двери и посмотрела наружу, предполагая увидеть мага Алой Мантии, виновато извиняющегося за беспокойство и спрашивающего: не будет ли она так любезна снабдить его малой толикой паутины? Или, возможно, мага Черной Мантии, властно потребующего помет летучей мыши. Йенна испугалась и рассердилась, обнаружив на ступенях своего крыльца двух высоких, закутавшихся в плащи и скрывших лица под капюшонами людей. Лучи заходящего солнца играли на их мечах.
      - Вы ошиблись дверью, господа, - сказала Йенна на прекрасном эльфийском. По их стройным ногам, дорогим, прекрасно сшитым кожаным туфлям и причудливо изукрашенным кожаным доспехам она поняла, что перед ней эльфы.
      Она почти собралась захлопнуть окошко, когда один из них сказал на несколько неуверенном Общем Языке:
      - Если ты Йенна, дочь Юстариуса, главы Конклава Чародеев, мы не ошиблись дверью.
      - Допустим, я - Йенна, - надменно отозвалась та, чрезвычайно заинтересовавшись происходящим. - Что вы от меня хотите? Если у вас есть что-нибудь волшебное на продажу, - добавила она, секунду подумав, пожалуйста, заходите утром.
      Эльфы переглянулись. Йенна видела, как мерцают миндалевидные глаза в тени капюшонов.
      - Нам нужно поговорить с тобой, - промолвил один.
      - Говорите здесь, - сказала Йенна.
      - Секретно, - добавил другой.
      Йенна пожала плечами:
      - В это время улица пустынна. Я не хочу показаться невежливой, но владельцам Трехлунных магазинов приходится заботиться о безопасности тех, кого они впускают в свои магазины. Это более в ваших интересах, чем в моих.
      - Наше дело слишком серьезно, чтобы обсуждать его на улице. Поверьте, госпожа, мне это нравится ничуть не больше, чем вам. Даем слово, что ни к чему не притронемся!
      - Вас послал мой отец? - решила прозондировать почву Йенна, Если бы Юстариус их послал, он бы непременно сначала предупредил ее. Но со времени их последней ссоры уже много месяцев она не слышала от него ни слова. Отец сильно не одобрял ее возлюбленного.
      - Нет, госпожа, - отозвался эльф, - мы пришли сами.
      "Какие же вы разные", - подумала Йенна, Один из эльфов был из Квалинести, другой - из Сильванести. Она определила это по разнице в их акцентах - возможно, никто другой в Соламнии не смог бы этого сделать. Но Йенна проводила много времени с эльфами, вернее с одним эльфом.
      Давным-давно эльфы были единым народом. Жестокие Братоубийственные Войны разделили их на два - Квалинести и Сильванести, не питавших друг к другу никакой привязанности. Даже сейчас, после Войны Копья, объединившей все остальные народы Ансалона, оба эльфийских народа, формально соединившись, были дальше друг от друга, чем когда бы то ни было.
      Подстрекаемая любопытством, Йенна отперла дверь и, отступив назад, впустила эльфов. Она ничуть не была испугана. Ведь это были эльфы, существа сдержанные, законопослушные и искушенные в правилах хорошего тона. К тому же она в любой момент могла наложить на них заклятие, которое мгновенно вышвырнуло бы их на улицу, попытайся они предпринять что-нибудь нежелательное.
      Оба эльфа одновременно остановились в самом центре магазина, плотно прижав к бокам локти, чтобы, не дай бог, ни до чего не дотронуться. Стоя рядом в оборонительной позиции, они вместе с тем избегали малейшего прикосновения друг к другу. Вот уж воистину друзья поневоле, подумалось Йенне. Ее любопытство накалилось до предела.
      - Уверяю вас, господа, наверху, в моих комнатах, будет гораздо лучше, - сказала она с проказливой улыбкой. - Я как раз собиралась пить чай. Не согласитесь ли присоединиться?
      Эльф из Сильванести закрыл губы и нос носовым платком. Эльф из Квалинести, пытаясь отвернуться, столкнулся нос к носу с сосудом, в котором, погруженные в защитный раствор, плавали глазные яблоки. Он побледнел и отшатнулся.
      Йенна, приглашая их подняться, указала на лестницу.
      - Мое жилье покажется вам достаточно удобным. И вполне обычным. Лаборатория находится внизу, в подвале, - добавила она для вящей убедительности.
      Эльфы опять переглянулись, натянуто кивнули и принялись подниматься вслед за хозяйкой. Увидев, что маленькая гостиная Йенны ничем не отличается от других гостиных, обставленных столом, стульями и мягкими диванами, гости вздохнули с облегчением. Йенна раздула огонь и заварила чай из лиственной смеси, привезенной из Квалинести.
      Эльфы пили чай и отведали печенье исключительно из вежливости. Йенна поддерживала светскую беседу, зная, что эльфы никогда не говорят о важных делах за едой или питьем. Посетители делали подходящие замечания, но мысли их витали далеко отсюда, и разговор вскоре увял. Когда они сочли, что чаепитие можно прекратить, не оставив хозяйку в одиночестве, они отставили свои чашки в знак того, что готовы обсуждать серьезные материи. Однако теперь они явно не знали, с чего начать.
      Йенна могла как предоставить им повариться в собственном соку, так и попытаться помочь. Но, так как она рассчитывала на гораздо более приятную компанию некоторым временем позже, ей хотелось избавиться от нежданных гостей побыстрее, и поэтому она решила их поторопить.
      - Ну, господа, вот вы и у меня - у волшебницы Алых Мантий. Я - вся внимание. Должна предупредить, что за пределы города я не выхожу. Если вы ждете от меня магии, то это будет магия, происходящая здесь, в пределах возможностей моей лаборатории. Если то, за чем вы явились, - приворотное зелье, то должна вас огорчить: его я не приготавливаю...
      Йенна прекрасно знала, что вряд ли потребность в любви привела двух злейших врагов в ее магическую лавку под покровом ночи. Но прикинуться простушкой порой бывает совсем не вредно.
      - Не будь смешной! - резко прервал ее эльф из Квалинести. - Я... Я... - Он прикусил губу и, собравшись с мыслями, начал снова; - Это особенно трудно для меня. Для нас. Нам необходимо поговорить с... кое с кем, не совсем обычным. И мы знаем, что ты - единственная, кто может нам помочь.
      "А, - подумала Йенна, - прекрасно-прекрасно, только вот совсем не интересно". И она послала гостям нежную, сладкую улыбку.
      - В самом деле? Кое-кто, с кем я знакома? Не представляю, кто бы это мог быть. Вы, господа, выглядите высокородными - несомненно, все двери Ансалона откроются перед вами.
      - Только не эта, - отрезал сильванести. - Не дверь, ведущая... его голос дрогнул, - ведущая в Башню Высшего Волшебства.
      - В темную Башню, в Башню, стоящую здесь, в Палантасе, - добавил квалинести. - Мы хотим поговорить с... с ее хозяином.
      Йенна рассматривала пришельцев. Оба высокого происхождения, что было видно по их дорогой одежде, изящно отделанным мечам, прекрасным драгоценностям, украшающим их пальцы и шеи. Оба немолоды насколько вообще можно определить возраст эльфов.
      Итак, благородные, высокопоставленные давние враги, друзья на час, желают побеседовать с наихудшим, которого только можно себе представить своим врагом, - Хозяином Башни Высшего Волшебства в Палантасе.
      - Вы хотите поговорить с Даламаром, - спокойно уточнила Йенна.
      - Да, сударыня. - Голос квалинести сорвался.
      Рассерженный на себя эльф закашлялся.