Обычно в такой час в библиотеке было не слишком людно. Но сегодня здесь, как и в коридорах, кипела жизнь.
— Что случилось? — спросил Улаф у какого-то брата, который в спешке едва не налетел на него.
Тот удивленно вскинул голову. Заметив на Улафе одеяние Почтенного Брата, человек этот несколько смягчился и удостоил его ответом.
— Нам приказано перенести наиболее ценные книги в безопасное место, — почти шепотом сообщил он.
— Значит, слухи о войне на сей раз оказались не просто сплетнями, — подытожил Улаф.
— Я вам сказал лишь то, что сказал, Почтенный Брат, — раздраженно возразил ему маг и быстро удалился.
Улафу и не требовалось его подтверждений — достаточно было взглянуть на боевых магов. Они явились для охраны библиотеки и наблюдали, как члены Ордена Писцов, кряхтя от натуги, выносили тяжелые деревянные ящики, доверху набитые ценными книгами. Здесь были редчайшие манускрипты времен основания Виннингэльской империи, возраст которых насчитывал не одну сотню лет. Кое-какие книги требовалось просто убрать подальше. В них содержались опасные и запретные магические ритуалы. Попав не в те руки, эти тома могли наделать немало бед.
При входе в библиотеку Улаф поймал на себе угрюмый взгляд боевого мага. «Хорошо, что я успел переодеться и смыть все следы побоища в „Толстухе Тэбби“», — подумал друг и сподвижник Шадамера. Опустив глаза, Улаф смиренно вошел и направился прямо к столу старшего библиотекаря. Там он показал знак принадлежности, написал на грифельной доске свое имя и отправился искать Ригисвальда.
Этого желчного, вспыльчивого старика он застал спорящим (разумеется, шепотом) с кем-то из писцов. Тот пытался забрать у Ригисвальда книгу. Улаф благоразумно обошел их стороной, не желая втягиваться в спор. Встав там, где старик мог его заметить, Улаф несколько раз слегка махнул рукой, надеясь привлечь внимание Ригисвальда. Где там! Ригисвальд лишь сверкнул на него глазами и продолжил свои препирательства. Улаф досадливо вздохнул и плюхнулся на стул. Усталость сморила его, и он сразу же заснул. Проснулся Улаф оттого, что его трясли. Открыв глаза, он увидел над собой Ригисвальда.
— Зачем явился? — сердитым шепотом спросил старик.
Улаф крутил головой, озираясь по сторонам. Потом он вспомнил, где находится.
— Я пришел за вами, — ответил Улаф и встал. — Шадамер велел нам покинуть город. И это еще не все.
Шепотом Улаф кратко сообщил Ригисвальду о последних событиях. В другом месте их перешептывание выглядело бы подозрительным, но в библиотеке это было единственно допустимым видом разговора.
Ригисвальд внимательно слушал. Шадамера он знал очень давно. Едва ли не вся жизнь барона, начиная с детства, проходила у него на глазах. Всегда щеголевато одетый, придирчиво следящий за своей внешностью и ценящий жизненные удобства, Ригисвальд более интересовался изучением магии, нежели ее применением. Он утверждал, что наложение заклинаний портит ему одежду. Ригисвальд был опытным магом и, когда требовалось, с блеском это подтверждал. Однако он всеми силами стремился избегать подобных крайностей.
Лицо Ригисвальда оставалось бесстрастным. Выслушав ужасающие новости о том, что малолетний король Виннингэля — это врикиль, один из подручных Владыки Пустоты, чья армия вот-вот осадит город, старик лишь слегка поморщился и произнес:
— Понимаю.
Ригисвальд тщательно разгладил свою черную ухоженную бородку, окаймлявшую его узкое лицо.
— Так вот почему у меня отобрали книгу. Что ж этот дурак мне сразу не сказал?
Сердитым взглядом проводив спину писца, торжествующе удалявшегося с фолиантом в руках, Ригисвальд повернулся к Улафу.
— Ну, а ты-то зачем здесь?
— Шадамер послал меня за вами, — ответил Улаф, стараясь не раздражаться. — Я собираю всех наших. На рассвете мы покидаем город. Надо спешить, пока его не взяли в кольцо.
— И куда же?
— В Краммс. Шадамер поплывет туда на корабле. Мы отправимся по суше.
— Исключено, — отрезал Ригисвальд. — Обществом орков я уже успел насладиться, пока мы плыли сюда. Сыт по горло. А теперь ты предлагаешь мне топать пешком тысячу миль до Краммса?
— Зачем же пешком? У нас есть лошади. Шадамер велел мне известить Владык и сказал, что вы…
Ригисвальд слегка хмыкнул. Повернувшись спиной к Улафу, старик нагнулся к ближайшей чернильнице и взял из нее гусиное перо (чернильницы с перьями находились повсюду, и всякий, кому требовалось что-то записать, не тратил время на их поиски). Потом он снял с пояса футлярчик из слоновой кости. Внутри оказался свиток тонкого пергамента. Ригисвальд взглянул на свиток, перевернул его чистой стороной и принялся писать. Закончив, старик убрал пергамент и подал футлярчик Улафу.
— Я написал тебе, где искать Владык, от которых еще есть какая-то польза, — объявил Ригисвальд. — Прежде чем говорить с ними, покажешь им мою записку.
— Значит, вы не поедете с нами, — удрученно произнес Улаф и тут же поймал на себе сердитый взгляд библиотекаря. Он спохватился и шепотом продолжал: — Я ведь только что говорил вам, что город будет осажден и, скорее всего, падет. Разве вы забыли мои слова?
Ригисвальд равнодушно пожал плечами. Взглянув на книги, лежавшие перед ним, он потянулся и взял одну из них.
— Хоть эту мне оставил, болван, — пробормотал старик. Пододвинув к себе небольшую книгу в потертом красном переплете из свиной кожи, Ригисвальд открыл ее, откинулся на спинку стула и начал читать. Удивившись, что Улаф еще здесь, он нехотя поднял глаза: — Я тебя больше не задерживаю.
— Но Шадамер…
Ригисвальд взглянул на свои пальцы с безупречно закругленными ногтями.
— Скажи барону, что здесь я намного полезнее ему, чем за пределами Нового Виннингэля.
Ригисвальд вернулся к чтению.
Улаф раскрыл было рот, но тут же закрыл. Ему не оставалось ничего иного, как сунуть футлярчик в карман и покинуть библиотеку, что он и сделал, бормоча под нос проклятия.
Оторвавшись от книги, Ригисвальд глазами проводил Улафа до дверей и улыбнулся. Он закрыл книгу, поудобнее уселся и погрузился в раздумья, которые, судя по его лицу, были весьма мрачными.
***
Джессан все так же стоял над телом своего друга. Ночь была тихой, но своей тишиной она сдавливала ему душу и останавливала мысли. Улаф куда-то ушел. Мауди какое-то время еще боролась со сном, но события и потрясения этого бесконечно длинного дня забрали у нее последние силы. Хозяйка трактира заснула там, где сидела.
Джессан знал, что многие тревинисы нанимались к путникам в телохранители за еду и ночлег в шатре. Для него подобное было унизительно. Услышав предложение Улафа, Джессан поначалу насторожился: а вдруг они зовут его с собой из милости? Из милости он не поедет ни с кем, даже с друзьями барона. Жители городов умеют нагородить красивых слов, а сами думают совсем другое. Но этот человек звал его, как равного. По глазам Улафа Джессан понял: тот говорил именно то, что думал.
Будь жив сейчас Башэ, Джессан с нетерпением ждал бы, когда они двинутся в путь. Теперь мысль о скором путешествии лишь слегка утешала и согревала душу юного воина. Велико было горе Джессана, и столь же велико было его желание вернуться в родные края.
А ведь несколько месяцев назад все обстояло наоборот. Джессан мечтал вырваться в большой мир, мечтал поскорее стать настоящим воином. Его, как любого молодого парня, тяготила однообразная жизнь родной деревни. Тогда он не понимал, почему его дядя и другие воины с такой радостью возвращались домой, проведя вдали долгие месяцы. Видя, как усердно они копаются в земле и возятся с детьми, Джессан недоумевал. Неужели им наскучила волнующая жизнь, полная приключений и опасностей? Сейчас он сам готов был променять приключения и опасности на привычные деревенские занятия, и тоска по ним жгла ему сердце.
Даже мысли о его сумасбродной тетке Ранессе вызывали в нем теперь не раздражение, а сочувствие. Жаль, что он не относился к ней добрее и не пытался прислушаться к ее вроде бы безумным словам. Тогда он привычно считал Ранессу позором семьи. Но она была частью семьи, и это делало заботу о ней столь же важной, как и заботу о Башэ. Джессан не винил себя в смерти Башэ. Совесть его была чиста. Джессан сделал все, чтобы защитить друга и спасти его от врикиля. Винить себя означало бы похитить у Башэ его победу. Так Джессан сказал Шадамеру. Ведь маленький пеквей мог бросить мешок с Камнем Владычества и убежать. Но он остался и бился с врикилем. И не только с ним. Башэ бился с врожденной пеквейской трусостью. Он сохранил верность поручению, которое дали ему боги.
— Я ценю твое мужество, Башэ, — тихо произнес Джессан. — Но другая часть меня жалеет, что ты не убежал. Она до сих пор сердита на тебя за это. Я остался один, и теперь у меня нет друга. Мне стыдно признаваться в своей слабости. Надеюсь, ты поймешь.
— Обязательно поймет, — сказала Бабушка. — Он ведь рядом. Все слышит, все понимает.
Время тянулось еле-еле. Бабушка глядела в огонь. Джессан возрождал в памяти картины удивительного путешествия, которое привело его сюда. Сколько чужих земель повидал он за эти месяцы. Он познакомился с ремесленником Аримом, делающим воздушных змеев. Он побывал в подземном Храме и встретился там с дочерью ниморейской королевы. А сколько диковинного он увидел в стране эльфов — родной стране эльфийской Владычицы Дамры. И наконец, этот барон Шадамер, которому не сиделось в своем замке.
И каждый из них оставил след в его жизни… Скрипнули петли входной двери, и мысли Джессана оборвались. Рука привычно потянулась к оружию, которого у него теперь не было. Дверь открылась. По серой мгле Джессан понял, что скоро рассветет.
— Это я, — послышался негромкий голос Улафа.
Улаф осторожно, чтобы не разбудить спящую Мауди, прошел внутрь.
— Я оповестил почти всех наших, — сказал он. — Тем, кого не застал, оставил записки. Они нагонят нас по пути. Я привел лошадей: свою, Алисину и Шадамера. Барон нам не простит, если мы оставим его лошадь на съедение таанам. Вы готовы?
Улаф оглянулся на тело Башэ, все так же лежавшее у очага. Руки пеквея были сложены на груди, глаза закрыты. Казалось, он просто спит. Но мертвенная голубизна его кожи показывала, что он заснул навсегда.
— Надо во что-то завернуть тело Башэ, — неуверенно произнес Улаф. — А то…
Он замолчал, не зная, надо ли говорить дальше.
Джессан посмотрел на Бабушку. Ее раздумья, как и его собственные, закончились. Она встала, разгладила складки юбки, заставив колокольчики негромко позвякивать. Потом Бабушка закрыла глаза и начала петь.
Песня эта была древнее едва ли не всех песен в мире. Пеквеи знали ее уже тогда, когда эльфы только-только появились на континенте, а орки покинули соплеменников, кочующих по океанским просторам, чтобы поселиться на суше. В те времена дети дворфов росли вместе с волчатами и у них были общие повадки. А люди — они силой магии доставали из-под земли камни и с помощью той же силы превращали их в оружие.
Продолжая петь, Бабушка широко раскинула руки. Из-под ее пальцев заструились шелковистые нити. Они обвивались вокруг тела Башэ, образуя подобие скорлупы. Через равные промежутки времени Бабушка, не переставая петь, отрывала со своей юбки один камешек и бросала в шелковистую скорлупу. Когда она начинала песню, по ее щекам текли слезы. Но эта песня-заклинание не только помогала душе умершего быстрее достичь мира снов; она приносила покой и утешение душам живущих. К концу пения на Бабушкином лице слез уже не было.
— Мы готовы, — сказала Бабушка Улафу. Глаза ее были сухими, а лицо — суровым и спокойным. — Душа моего внука отправилась в мир снов. Эта скорлупа сохранит тело, пока мы не погребем его в кургане.
— Я нес дозор воина, — добавил Джессан. — Я познакомил Башэ с погибшими героями нашего племени и рассказал им о его мужестве. Теперь они с почестями примут его.
Улаф вообразил себе маленького пеквея идущим по небесным чертогам, где его, как равного, встречают герои тревинисских легенд: Медвежеборец, Сокрушитель Черепов и Завтракающий-Мозгами-Своего-Врага. К молитвам Джессана Улаф добавил свою молчаливую молитву, искренне надеясь, что герои окажут Башэ заслуженные почести, а потом он беззаботно помчится по душистым небесным лугам, радуясь вечной жизни под вечным солнцем.
— Нельзя медлить, — сказал Улаф. — Нужно опередить таанов, иначе нам будет уже не выехать.
Достав из кошелька несколько монет, он положил их на стол рядом со спящей Мауди. Джессан завернул серебристую скорлупу в одеяло и вынес из дома. Улаф помог ему погрузить тело Башэ на лошадь Шадамера. Лошадь была похожа на своего хозяина и отличалась беспокойным и вспыльчивым нравом. Бабушка заговорила с ней на пеквейском языке, рассказав, какую ношу ей предстоит нести. Лошадь покорно встала, опустив голову.
Бабушка в последний раз обвела глазами свой «город снов». Силуэты высоких зданий только начинали проступать на фоне светлеющего неба. Бабушка печально улыбнулась.
— Когда наступит мое время, я сюда вернусь, — пообещала она.
Джессан подхватил ее и усадил на лошадь.
— Когда наступит твое время, Бабушка, ты отправишься к героям.
Боль и одиночество, звучавшие в его голосе, эхом отдались у нее в сердце. Каждый из двоих был для другого нитью, связывавшей с родными краями и прежней жизнью.
— Тоже скажешь! — возразила Бабушка. — Знаю, зачем я им там нужна. Еду стряпать!
Джессан улыбнулся. Бабушка так и думала, что он улыбнется. Вскочив на лошадь, юный воин убедился, что старуха сидит надежно и не свалится. Они двинулись вслед за Улафом навстречу серому рассвету.
ГЛАВА 9
После столкновения в королевском дворце, которое только чудом не окончилось трагически, путь до реки Арвен показался Дамре и ее мужу Гриффиту легкой прогулкой. Гриффит принадлежал к Вещим — таинственному братству эльфийских магов. Ему не составило бы труда принять любой невесомый облик, оседлать ветер и понестись над улицами Нового Виннингэля. Дамра магическими способностями не обладала, но у нее были доспехи Владычицы. Облекаясь в них, она обретала черные крылья ворона. Хорошо, что кони королевских гвардейцев не умели летать. Иначе обоим эльфам пришлось бы туго. Королевская гвардия получила приказ арестовать их, равно как и барона Шадамера, посягнувшего на жизнь его величества.
Дамра уже бывала в Новом Виннингэле. Когда собирался Совет Владык, в числе прочих приглашали и ее. Но Совет собирался весьма редко. Она помнила, что названия многих улиц в этом городе связаны с их местоположением. А раз так, достаточно будет отыскать Речную улицу, и она выведет их к пристани. Дамра не ошиблась: вскоре они оказались на прямой и широкой Речной улице. Беспрепятственно миновав отряд городской стражи, эльфы добрались до берега. Пока Дамра и Гриффит искали корабль орков, раздался громкий взрыв, и в небе разлилось ярко-оранжевое сияние.
— Похоже, дом горит, — сказал Гриффит. Поскольку его все еще скрывала магическая завеса, казалось, что слова исходят из воздуха. — Неужели тааны уже проникли в город?
Дамра ответила не сразу. Если муж прав, вслед за первым пожаром непременно должны вспыхнуть и другие. Кто-то наверняка попытается дать таанам отпор, и тогда сюда донесутся крики и стоны. Но в городе царила тишина. Единственными звуками были голоса дозорных, которые увидели зарево и теперь спорили, надо ли им бежать туда.
— Кажется, ты ошибся, — сказала мужу Дамра. — Но почему у меня такое чувство, что этот взрыв и зарево имеют какое-то отношение к барону Шадамеру?
— Не потому ли, что беда следует за ним по пятам, точно бездомный пес? — предположил Гриффит.
Дамра улыбнулась и посмотрела туда, откуда слышался голос мужа.
— Даже не представляю, как мы отыщем этот корабль. В гавани стоят несколько кораблей орков. Который из них? В суматохе я забыла спросить у барона название судна.
— Несколько кораблей? — удивился Гриффит. — Я думал, что орки находятся с людьми едва ли не в состоянии войны.
— Оркам прибыль важнее любых разногласий между государствами. Насколько помню, в гавани Нового Виннингэля обязательно стояли их суда. Да и на рынках я встречала достаточно торговцев этой расы.
— Остается надеяться, что мы найдем корабль достаточно быстро, а то у меня силы на исходе, — невесело проговорил Гриффит. — Не знаю, сколько времени я еще смогу удерживать эту завесу.
— А мне остается надеяться, что орки нам помогут, — сказала Дамра, не слишком-то веря в возможность подобного. — Вообще-то я бы предпочла не иметь дело со столь непредсказуемыми существами.
— Дорогая, орки — не «существа», — с легким упреком возразил Гриффит. — Они — такая же разумная раса, как и мы.
— Не знаю, как ты можешь сравнивать орков с нами, — сердито бросила Дамра.
Гриффиту не хотелось начинать спор, а потому он промолчал. Дамра молчала по той же причине.
Оказавшись на берегу, уставшие эльфы немало изумились, увидев один-единственный корабль орков.
— Странно, — пробормотала Дамра.
— Ничего странного, — ответил Гриффит. — Просто орки предупредили соплеменников о приближении таанов. Все остальные корабли снялись с якорей и ушли.
Корабль орков невозможно было спутать ни с каким другим судном. На его парусах были ярко и грубо намалеваны киты, дельфины, морские змеи и альбатросы. Корабль назывался «Кли-Ша», что в переводе с языка орков означало «чайка». На его палубе горели фонари. Несколько орков расхаживали взад-вперед, то и дело поглядывая на берег.
Обычно шумная гавань Нового Виннингэля опустела, только где-то неподалеку слышались шаги двух или трех дозорных. Орки явно были не единственными, кого слухи об армии таанов заставили поднять паруса и уплыть подальше. Торговые суда виннингэльцев, пригодные для плавания по морю, были одними из первых. Их владельцы покинули город, взяв на борт родных и друзей.
— А где же виннингэльский флот? — вдруг спросила Дамра. — Они всегда так гордились своим флотом. Меня удивляет, что ни один военный корабль не остался защищать город.
— Их военный флот ушел еще месяц назад. Тогда появились слухи, что с юга на Новый Виннингэль движется карнуанская армада. Король приказал выйти и упредить врага. С тех пор о виннингэльском флоте ни слуху ни духу. Барон считает, что, скорее всего, Владыка Пустоты заманил корабли в ловушку и погубил их.
— А сам он совсем рядом, — сказала Дамра. — Взгляни-ка на другой берег.
Река Арвен в том месте сужалась, отчего ее течение делалось быстрым. В темных водах отражался тонкий серп убывающей луны. Дамра указывала туда, где за лунной рябью светились оранжевые точки, вытянувшиеся длинной цепью вдоль берега.
— Костры.
— Костры, — согласился Гриффит. — Похоже, тот берег кишит войсками Дагнаруса.
— С рассветом он поведет их в наступление.
— Не думаю, — возразил Гриффит. — Дагнарус умен и хитер. Если верить легендам, он — едва ли не бог войны. Он рискнул уничтожить короля и наследника и посадить на трон своего врикиля. Если Дагнарус решил захватить и разрушить город, зачем тогда ему понадобилось все это? Я думаю, у него совсем иные замыслы относительно Нового Виннингэля.
— Да помогут боги людям, — ответила мужу Дамра. — И нам тоже. Смотри, опять дозорные. Дорогой, прошу тебя, удержи завесу, пока они не уйдут.
Эльфы напрасно волновались. Солдатам было не до службы. Они вглядывались в мерцающие точки костров, и каждый понимал, что это за огни.
Едва дозорные удалились, эльфы быстро двинулись к пирсу. Там уже расхаживал капитан орков, бормоча что-то на своем языке. Иногда он обращался к другому орку, рассевшемуся прямо на мотке каната.
Гриффит с немалым облегчением снял магическую завесу. Дамра прикоснулась к висевшему у нее на шее медальону, и доспехи Владычицы исчезли.
Увидев двоих эльфов, возникших неведомо откуда, капитан орков вовсе не обрадовался. Он схватился за меч. Второй орк вскочил на ноги, и у самого горла Гриффита блеснуло узкое кривое лезвие длинного кинжала. Возле шеи Дамры угрожающе застыл меч капитана.
— Нас прислал барон Шадамер, — поспешно объяснил на эльдерском Гриффит.
Объясняться на фарнланском — языке орков — эльф не решился, ибо знал от силы два десятка фраз.
— Полагаю, вы меня узнаёте, капитан Кал-Га. Мое имя Гриффит. В прошлом месяце мы с вами встречались в замке барона. А это Дамра, эльфийская Владычица и моя жена.
Орк не убрал кинжал, а лишь немного опустил его. Теперь кинжал был нацелен Гриффиту в грудь. Капитан осветил фонарем лицо эльфа, вглядываясь в него, затем уставился на Дамру.
На худощавом, отличавшемся изяществом движений Гриффите было традиционное черное одеяние, какое носили Вещие. Оно выделяло эльфийских магов, и оно же отгораживало их от соплеменников. Черные волосы Гриффита были зачесаны назад и собраны в длинную косицу. В облике Дамры не было ничего пугающего. Сбросив доспехи Владычицы, она осталась в голубой шелковой тунике, перехваченной на ее стройной талии темно-красным поясом. Поверх туники был накинут плащ Владычицы. Поскольку Владыки, как и Вещие, были своеобразными изгоями эльфийского общества, Дамра могла себе позволить вольности в одежде. Узким, сковывающим движения платьям, какие носило большинство эльфийских женщин, она предпочитала шелковые шаровары. Свои коротко стриженные волосы Дамра стягивала в пук и скрепляла заколкой.
Оркский капитан долго и пристально глядел на обоих эльфов.
— Ишь ты, и имя мое знает, — проворчал он.
Похоже, это лишь усиливало его подозрения.
— Я же говорю, что мы с вами знакомы, капитан Кал-Га, — учтиво произнес Гриффит.
Этот кряжистый капитан ростом в семь футов, внешне чем-то похожий на… Крепость Шадамера, запоминался с первого взгляда. Голый по пояс, в одних лишь кожаных штанах, он совершенно не мерз на прохладном ветру, дувшем с реки. Кал-Га выпятил челюсть, и в свете фонаря блеснули два массивных коренных зуба. Голос его гремел так, словно вокруг бушевал шторм и ему требовалось перекричать вой ветра и шум волн. Маленькие глазки буравили Дамру и Гриффита. Бритую голову капитана украшала неподражаемая татуировка. Затылок не был выбрит; росшие там волосы, как и у Гриффита, были собраны в косицу, но у орка ее покрывал слой вара. С шеи свисала на толстом кожаном ремешке большая морская раковина.
— Барон Шадамер познакомил нас друг с другом у себя в замке, — еще раз напомнил капитану Гриффит. — Квай-гай, ваша ведунья, тоже меня знает. У нас с ней был на редкость интересный разговор о воздушной магии. Она тогда сказала, что была бы не прочь поучиться у меня некоторым заклинаниям.
Гриффит взглянул на палубу.
— Если она здесь…
— Здесь, где же еще! — ответил капитан. — Спит она. Мы уйдем с утренним приливом. Да, а барон где?
— Нам это неизвестно, — сказала Дамра. — Мы ожидали, что он уже на корабле.
— Вы ожидали, а его тут нет.
Эльфы переглянулись.
— Мы вместе с бароном не по своей воле оказались в королевском дворце и попали в большую беду, — начала объяснять Дамра, но капитан Кал-Га все тем же угрюмым тоном ее перебил:
— Не в диковину. Знамения были недобрыми. Совсем недобрыми. По правде, мне было б самое время еще засветло сняться с якоря. Но нельзя: поклялся барону дождаться его. Я б мог, конечно, уйти и на клятву не поглядеть, да луна нынче убывающая. Негодная это пора, чтоб клятвы нарушать. И потом, как уйдешь? Барон мне по нраву. Мозги у него — как у орков.
Капитан Кал-Га не сводил глаз с эльфов.
— Стало быть, хотите дать деру отсюда на моем корабле.
— Да, капитан, если…
Капитан не дал Гриффиту договорить.
— Мне надобно поглядеть на знамения, — решительно заявил Кал-Га. — Ведунья спит. Разбудить ее сейчас — шуму не оберешься. Так что до утра посидите вон там.
Он указал на смотанный канат, где недавно сидел его помощник.
Дамра и Гриффит вновь переглянулись.
— Капитан, королевским гвардейцам приказано выследить нас и схватить, — попытался объяснить ему Гриффит. — Дамра вам говорила. Мы в беде, и это не преувеличение. Нам негде спрятаться. В городе людей эльфы сразу бросаются в глаза.
— Насчет негде спрятаться — ты мне не ври. Вы ж оба вылезли прямо из воздуха. Залезьте туда опять. Напустите вокруг себя туману.
— Мы бы рады, но на это нужны силы, а я очень устал, — сказал Гриффит. — Едва ли я смогу. Прошу вас…
— Дорогой, довольно унижаться перед ним, — вспыхнула Дамра, перейдя на томаги — язык эльфов. — Что ты его упрашиваешь? Это было ошибкой с самого начала. Нам нечего делать в землях людей. Нужно возвращаться в Тромек. Я передам Божественному эльфийскую часть Камня Владычества. Зря я сразу так не поступила. Поедем на север, в горы, а оттуда — в Дайнморэ. У меня есть деньги. На двух лошадей хватит.
— Возможно, ты права, — сказал Гриффит.
Дамру насторожила вялость в голосе мужа. Она дотронулась до щеки Гриффита. Щека была совсем бледной.
— Ты сможешь продержаться еще немного?
— Постараюсь, — улыбнулся Гриффит.
Схватив руку жены, он поцеловал ей пальцы. Потом, не выпуская ее руки, он повернулся к орку.
— Благодарю вас, капитан Кал-Га, но мы решили…
— Постойте! — рявкнул капитан, смотревший в сторону своего корабля.
Он властно махнул рукой, веля эльфу замолчать.
— Гляньте-ка туда.
— Я ничего вижу, — ответил Гриффит.
— Да вон они! — Орк ткнул пальцем в темное небо. — Птицы!
Среди оснастки парусов Гриффит заметил двух чаек. Привлеченные светом с палубы, птицы рассчитывали найти там какую-нибудь еду. Одна из чаек уселась на утлегарь. Капитан, следивший за нею, сразу же обернулся к Гриффиту.
— Эге, — сказал Кал-Га.
Вторая чайка опустилась рядом с первой. Капитан взглянул на Дамру.
— Эге, — повторил он.
Чайки, похлопав крыльями, угомонились. К ним подошел орк с фонарем и бросил птицам что-то съестное. Чайки с достоинством приняли угощение. Потом одна из них подняла голову, выгнула шею и хрипло закричала.
Капитан Кал-Га опустил меч. Проворным движением, словно это был не громадный меч, а столовый нож, орк засунул его в свой широкий кожаный пояс.
— Знамения оказались добрыми. Я пущу вас на корабль. Сейчас дам знать ребятам.
Он поднес к губам раковину и что было силы дунул в нее. В ответ с палубы помахали фонарем.
Капитан Кал-Га ткнул большим пальцем в направлении покачивающейся на воде шестивесельной шлюпки. Гребцы храпели, положив головы на весла. Услышав рев раковины, двое или трое орков вздрогнули и что-то пробормотали, но так и не проснулись. Капитану пришлось еще несколько раз трубить в раковину, а его помощнику — отборной оркской руганью и тычками будить матросов. Отчаянно зевая, орки терли глаза и недоуменно вертели головами.
— Во, какие у меня ребята. Хоть под ухом труби, они дрыхнуть будут, — с гордостью произнес капитан. — Эй, помогите-ка этим растяпам сойти в шлюпку, — добавил он на фарнланском.
Матросы беспрекословно повиновались. Двое крепких орков протянули руки к Гриффиту. Тот не успел и глазом моргнуть, как полетел в лодку. Двое других поймали его на лету, препроводили на корму и, усадив на грубую доску, заменявшую скамью, велели сидеть смирно.
Дамра расправила плечи.
— Благодарю вас, капитан, но я доберусь до лодки сама, — сухо произнесла она.
Капитан ухмыльнулся и подал знак матросам не мешать ей. Дамра пошла вдоль причала, бросая взгляды на шлюпку, качавшуюся внизу. Теперь она чувствовала себя не столь уверенно, как минуту назад, когда отказывалась от помощи этих грубых орков. Лодка вздымалась и оседала на волнах, все время двигаясь взад-вперед и ударяясь о стенку причала. Дамра намеревалась прыгнуть в лодку, а для этого требовалось точно рассчитать время, иначе можно было угодить прямо в воду. Утонуть Дамра не боялась, она прекрасно плавала. Но если она свалится в воду, это будет выглядеть довольно глупо, а она, как и все эльфы, весьма щепетильно оберегала собственное достоинство.
Дамра еще немного постояла на причале, наблюдая за качанием шлюпки. Матросы вовсю глазели и скалились на эльфийку, ожидая забавного зрелища. Потом Дамра услышала голос мужа, произносившего заклинание. Ветер бережно подхватил Дамру; невидимые сильные руки подняли ее в воздух. Она проплыла над головами изумленных орков и опустилась на дно шлюпки с легкостью птичьего пера. Орки лишь вытягивали шеи и напирали друг на друга, стремясь получше рассмотреть странную летунью.
Первый помощник что-то сердито пробурчал, но капитан Кал-Га только ухмыльнулся.
— Вылитая чайка: что крылья, что клюв. Да и вопить горазда, — пофыркивая от смеха, произнес он.
К счастью для Дамры, она не понимала языка орков. Ее крупный горбатый нос и впрямь напоминал птичий клюв, но едва ли Дамре понравилось бы такое сравнение. В ответ на капитанские шутки полагалось смеяться, что матросы и сделали, но не слишком охотно.
Капитан Кал-Га отвязал причальный канат, бросил его в шлюпку, а сам остался дожидаться барона Шадамера.
Дамра не успела пробраться на корму, как матросы взялись за весла. Шлюпка понеслась к кораблю. Едва не потеряв равновесие, Дамра кое-как сумела добраться до кормы и упала в руки мужа. Гриффит бережно усадил ее рядом с собой.
— Спасибо, мой милый, — прошептала она, прижимаясь к Гриффиту. — Ты уж прости, что я погорячилась там, на берегу.
— Мы просто оба устали, — сказал Гриффит, крепче обнимая жену. — Устали и проголодались. И потом, мне было бы невыносимо видеть, как тебя вылавливают из воды, словно мокрую кошку.
— Я основательно проголодалась, но как подумаю об их еде, — Дамра даже поморщилась. — Могу побиться об заклад, это будет что-нибудь вроде китовой ворвани.
— Дорогая, орки не едят китов. Киты для них священны. Думаю, их основная еда — хлеб.
Однако когда шлюпка пришвартовалась к борту корабля, эльфы начисто позабыли про еду. Народ эльфов привык жить на суше, не испытывая потребности ни в кораблях, ни в лодках. Они были великолепными пловцами, но никудышными моряками. Даже от легкой качки на речной волне Дамру затошнило. Уставший Гриффит находился в еще более плачевном состоянии, чем жена. Его вырвало еще на шлюпке.
