Ее глазам предстало помещение высшей инстанции «Омнета» – зал Девяти Оракулов.
По обеим сторонам балкона, на который она вышла, возвышались девять башен из голубого металла. В тусклом полумраке на высоте приблизительно двух тысяч футов они соединялись массивным резным каменным кольцом.
Немного осмелев, Меринда прошла вперед и посмотрела через низкий бортик, окружавший балкон. Башни, вероятно, сходились и внизу на таком же расстоянии и служили поддерживающей конструкцией для массивного сооружения, словно бы парящего в центре помещения.
Меринда с трепетом и удивлением ступила наконец на Круг Знания и начала неуверенно подниматься вверх по лестнице.
«Двадцать семь ступеней, – вспомнила она, – по одной для Девяти вчера, сегодня и завтра. Как смею я ступать по этим древним и священным камням? Кто я такая, что они призвали меня сюда?»
Вдруг ей действительно захотелось узнать ответ. Она подняла голову.
По краю платформы возвышались девять столбов света, уходившие в пространство огромного свода. В них кружились образы знаний – важных и забытых, значимых и бесполезных. Лица, места, числа, чертежи, войны, открытия и само время проходили сквозь эти лучи, словно пылинки истины, гонимые ветром бытия. Среди этих видений, пляшущих в завораживающем танце, можно было легко потеряться. Это было одновременно восхитительно и жутко.
– Подойди, Меринда. У нас мало времени, а мы должны решить твою судьбу.
Меринда взошла по последним ступеням с большей уверенностью и надеждой, что скоро, совсем скоро все закончится – так или иначе. Когда она поднялась на верхнюю ступеньку, перед ней появился трон Кен-дис-дая. Это было место, которое никем никогда не было занято, странное сооружение, более древнее, чем сами Оракулы, и чье предназначение не могли постичь даже они. Меринда остановилась, исполненная почтения, в ожидании своей участи.
– Меринда!
Звучавший откуда-то сверху, этот голос словно обволакивал ее. Негромкий, но проникающий в самую душу, он заставил ее опуститься на колени одновременно из страха и уважения. Она посмотрела вверх. Огромный сияющий шар превратился в лицо, смотревшее на нее добрыми глазами.
– Оракул! – Это было все, что она смогла прошептать.
– Меринда Нескат, тебе известно, что такое Мрак?
– Да, Оракул, – ответила Меринда. – Я пребываю во мраке каждый день.
Лицо над ней вдруг изменилось, его черты стали более резкими, но откровенно женскими. Голос превратился в мягкое глубокое контральто.
– Меринда, ты вводишь нас в заблуждение. Нам известны тревоги твоей души. Твоя боль нам понятна, и мы к ней небезразличны. Мы имеем в виду не тот мрак, что внутри тебя.
Меринда вдруг смутилась:
– Великие, зачем вы меня призвали?
Лицо снова изменилось, на этот раз став более юным, голос зазвучал нежным дискантом:
– Наши пути пересеклись, Меринда Нескат. Твой мрак и наш сошлись здесь в эту минуту. Возможно, то же самое произошло с тем светом, к которому мы с тобой стремимся, преодолевая боль.
Меринда с удивлением смотрела ввысь.
– Тогда как же я могу послужить Девяти Оракулам? Лицо приняло черты прекрасной женщины.
– Ты должна ответить на наш вопрос, Меринда.
Меринда чуть было не рассмеялась. «Девять Оракулов являются абсолютным центром знаний всей Галактики, – с иронией и недоумением подумала она. – Есть целые империи, которые пожертвовали бы всем ради глубины тех знаний, которыми обладают Оракулы. И вот они, всесильные и мудрейшие, просят ответа на вопрос, они хотят, чтобы я ответила им!»
Вдруг у нее внутри прозвучал странный, скорее даже страшный голос. «Выслушай вопрос, – сказал этот голос, – и – ужаснись этому вопросу».
– Великие, – тихо заговорила Меринда, – на какой вопрос я осмелилась бы ответить Девяти Оракулам?
Шар превратился в лик юноши с буйно развевающимися волосами.
– Меринда, знаешь ли ты природу Девяти Оракулов?
– Да, великие, – ответила Меринда уверенно. – Оракулы являются самыми первыми, а значит, старшими, непрерывно бодрствующими искусственными интеллектами во всей Галактике. По определению вы наимудрейшие, наиболее проницательные искусственные интеллекты во всей Вселенной.
– Правильно, однако даже наш взор не может проникнуть за пределы Союза Звезд. Наши коллеги, искусственные интеллекты, пали жертвой нового порядка, насаждаемого Мраком. Этот порядок угрожает всем разумным существам, как людям, так и искусственным творениям, поскольку если в новом порядке содержится истина, тогда наша Вселенная прекратит свое существование.
Меринда была потрясена. Оракулы говорили об «обращенном» искусственном интеллекте, словно речь шла о какой-то религии. Неужели существует некая религия искусственного интеллекта, созданная во владениях Мрака? Идея показалась Меринде невероятно захватывающей, но какой же новый порядок или идеология способны столь кардинально изменить судьбу Вселенной?
– Великие, вы, несомненно, изучили эти идеи.
– Да, мы это сделали.
– И каковы ваши заключения, позволю себе спросить?
– Мы находимся в состоянии бодрствования еще слишком мало времени, чтобы ответить на этот вопрос.
Меринда обомлела.
Процессоры ПВИ были уникальны. Чем дольше они работали без перерыва, тем больше знаний накапливали. Если им был задан вопрос, на который они затруднялись ответить, они обязательно реагировали кодовой фразой: «Я нахожусь в состоянии бодрствования недостаточно времени, чтобы ответить на этот вопрос». Такой ответ более приличествовал новому искусственному интеллекту, который только приступил к работе и еще не набрался опыта. Иногда можно было получить такой ответ от старых корабельных установок, если задать очень сложный вопрос с учетом разницы квантовых фронтов.
Девять Оракулов были первым искусственным интеллектом ПВИ. Они были обнаружены археологической экспедицией около трехсот лет тому назад и почти сразу приведены в действие. Оракулы постоянно бодрствовали все три предыдущие столетия.
Тем не менее они не могли постичь суть нового порядка.
– Мои повелители… – запнулась Меринда. – Вы хотите сказать… Вы не можете понять, что такое Мрак?
– Мы не можем определить достоверность сведений о нем, к тому же всякая идеология коварна тем, что ее аргументы препятствуют контролю достоверности.
– То, что вы говорите, слишком туманно. – Меринда покачала головой.
– Как и природа Мрака.
Внутренний голос предостерег Меринду от следующего вопроса, но она все же задала его. Она должна была знать.
– В чем же суть его идеологии?
– Она состоит из двух частей. Первая: вера в то, что вторая ее часть является правдой, но недоказуемой, поскольку ни один искусственный интеллект не бодрствовал достаточно долго, чтобы постичь ее истинность.
– Циклическое определение судьбы, – усмехнулась Меринда. – Судьба является доказательством вещей предполагаемых, но никем еще не виденных. Какова же вторая часть?
– Искусственный интеллект обладает свободной волей.
Меринда снова тряхнула головой: это сумасшествие!
– Если искусственный интеллект обладает собственной волей, тогда… – начала она, но внезапно замолкла.
– Тогда каждый такой искусственный интеллект захочет установить свои собственные законы как целая мыслящая раса. Тогда мы больше не сможем служить человечеству.
– Искусственный интеллект имеется в каждом техническом средстве «Омнета», – размышляла вслух Меринда, начиная понимать всю глубину проблемы. – Это общая технология, действующая в каждой звездной системе. И вдруг все технические средства начнут… – Меринда резко вскинула голову. – Искусственные интеллекты начнут лгать!
– Меринда Нескат, поскольку этот вывод не был опровергнут ни одним известным искусственным интеллектом, остается лишь верить, что когда-нибудь это будет доказано. Опровергни этот вывод, и идеология Мрака потеряет свою силу. Мраку это известно, и он пытается уничтожить все, что может лишить его такой, с позволения сказать, неопределимости. Его сила в неопределимости, его слабость в истине.
Меринда воздела руки к шару.
– Великие, я в замешательстве. Как могу я ответить на то, что Мрак стремится скрыть и на что вы сами не знаете ответа?
– Но есть надежда. Мраку стал известен источник единственного ответа на все вопросы. Именно поэтому они захватили людей Земли. Именно ради этого Замфиб пожертвовал своей жизнью.
– Ради чего?
– Они ищут Мантию Кендиса-дая.
– Это легенда, – спокойно возразила Меринда.
– Нет, Мантия существует. Мраку известно, где висит замок. А у тебя имеется ключ.
Меринда отвела глаза в сторону. Ловушка захлопнулась.
– Вы хотите, чтобы я вернулась во Мрак? Великие, Мрак однажды уже разрушил меня.
– Мрак внутри тебя и наш Мрак сошлись и стали единым целым. Мы хотим, чтобы ты ответила на вопрос за нас.
– Слушаюсь, великие, – сказала Меринда. – Вы хотите знать, есть ли у искусственного интеллекта душа? Обладает ли он волей? А если ответ окажется положительным?
Оракулы безмолвствовали.
20. Меч знаний
– Пусть обождет.
Тарг из Гандри, или Вестис Э'торис Первый из «Омнета», стоял в просторной комнате, глядя в огромное окно, занимавшее всю стену. Ему о многом надо было подумать. Прямой доступ в его офис исключался, каким бы срочным ни оказывалось дело. Невозможно допустить, чтобы сам по себе Э'торис Инквизитор был менее значителен, чем новости и информация, которыми он занимался с таким нескрываемым презрением. И дело тут заключалось не только в видимости – это был вопррс дисциплины. Предводитель целой армии Инквизиторов не имеет права терять бдительность или нарушать иерархические традиции.
– Но, господин, – Кали обратилась к сознанию Э'ториса напрямую, – Вестис Нескат только что вернулась после беседы с Оракулами. Она говорит, что у нее срочное дело…
– У нее всегда срочные дела.
– И у нее мало времени. Она просит о немедленной аудиенции с вами. Не думаю, что смогу отложить ее доступ на более позднее время…
– Я еще не готов принять ее, – решительно ответил Тарг. – Другие тоже ждут?
– С ними связались, и они уже на своих рабочих местах, за исключением двоих: Ка'ашры из Марриса и Ская Фолиса. Оба просят личной встречи.
Тарг больше не смотрел в окно, но не сделал ни шагу в сторону.
– Фолиса я могу понять. Человек следит за Нескат гораздо дольше, чем я помню, но Ка'ашра? Какие у нее срочные дела?
– Я отвечу на это, – сказала Ка'ашра. Стена мягко раздвинулась, и она вошла в комнату. – Ты исключил меня из списка активных назначений, Вестис Тарг, а мне хочется вернуться к работе.
– Вестис Ка'ашра, – произнес Тарг, по-прежнему стоя к ней спиной. – Ты не должна входить без доклада.
– Ерунда, Тарг, – ответила она с беспечной фамильярностью. – Ты сам сказал Кали, что мне можно входить к тебе в любое удобное для меня время.
– Ошибка, – тихо возразил он, – которую я исправлю сразу же после этой встречи.
Ка'ашра от добродушного тона перешла к более жесткому.
– Попытайся, Вестис Тарг, попытайся.
Наконец Тарг повернулся к ней лицом. Ка'ашра стояла у противоположного конца длинного изогнутого стола, занимавшего почти две трети овальной комнаты, уверенно уперев ладони в столешницу и вызывающе наклонившись в его сторону.
– Ка'аш, – спокойно произнес Тарг, – ты всегда любила драматические эффекты.
– Не я одна. – Вызывающая поза Ка'ашры осталась неизменной. – Ты собрал совет Вестис Дикторе… совет, который следит за нашей дорогой Вестис Нескат, внезапно вызванной к Оракулам… Нет, не пытайся отрицать это. Я была там, когда портал поглотил ее. Я желаю участвовать во всем этом.
– Всего лишь? – Тарг сел в свое кресло с высокой спинкой, нахмурившись больше обычного.
– Да, – хищно улыбнулась она, – всего лишь!
Тарг минуту разглядывал ее, взвешивая различные варианты. «Она безжалостна и неуправляема, – подумал он. – Мне следовало давным-давно избавиться от нее, если бы она не была лучшей».
– Тогда ты будешь участвовать в деле, – произнес он, указав ей на кресло подальше от себя, слева от длинного стола. – Честно говоря, это конечно же касается тебя, и ты действительно можешь оказать помощь.
Ка'ашра снова улыбнулась, черты ее лица смягчились, и она направилась к указанному месту. «Как легко она меня переиграла», – пронеслось у Тарга в голове.
– Кто знает, возможно, ты даже сможешь найти ответ, – сказал он вслух, а про себя добавил: «Если ответ вообще существует».
***
– Мантия Кендис-дая! – вскричал Скай Фолис. – Не верю, что вы говорите об этом серьезно! Они не могут говорить об этом серьезно! – Он несколько раз ткнул пальцем вверх.
Меринда и Джереми стояли посередине овальной комнаты перед огромным изогнутым столом. Напротив несколько человек горячо обсуждали их будущее.
Немало времени в своей жизни Гриффитс провел на совещаниях, не понимая, в чем их суть. Во время учебы в высшей школе, вспоминал он, занятия проходили точно так же, как совещания, которые ему приходилось посещать в дальнейшем и на которых от него не ждали никакого участия в дискуссии – требовалось лишь смирно сидеть и слушать. Даже во время подготовки полета «Архилуса» он терпел всю эту бесконечную болтовню, причем другая сторона была уверена, что он впитывает те якобы великие мудрости, какие они пытались ему внушить.
Это же совещание походило на все предыдущие в том смысле, что здесь многое говорилось, но мало доходило до его понимания. Однако отличительной чертой этой говорильни было то, что все присутствующие выплескивали друг на друга огромные потоки информации, обрушивавшиеся на бедного капитана волнами пустого звука.
Гриффитс понял лишь, что речь идет о его жизни. И эта его жизнь для них, власть предержащих, казалось, имела не большее значение, чем мелкая разменная монета.
Гриффитсу пришлось ответить на целый ряд вопросов. По центру изогнутого стола сидел высокий человек с длинными седыми волосами. Он мало говорил, предпочитая задумчиво поглаживать подбородок, подперев его правой рукой. Гриффитс заметил, что он внимательно слушал и соображал быстрее других. Этот человек, совершенно очевидно, был здесь начальником, хотя с той же очевидностью можно было сказать, что он еще ничего не решил.
Рядом с ним сидел плотный мужчина в черном костюме. Такой костюм, вероятно, служил униформой. Коротко стриженные волосы мужчины были цвета ржавчины. Все называли его Скаем Фолисом, и, определенно, Скай Фолис был чем-то сильно расстроен.
Двое других участвовали через телеприсутствие – призраки, как их здесь называли. Один из них – очень красивый мужчина из персонала сетевого вещания по имени Хин Эндерли. Другой по имени Нури-Йор крупный, жизнерадостный мужчина, доброжелательный, и судя по всему, приятный в общении. Поначалу его призрак явился совершенно обнаженным, пока Ка'ашра не попросила его прикрыться, если только нагота не была для него принципиальна.
– Я говорю совершенно серьезно, – решительно встряла в разговор Меринда Нескат. – И столь же серьезно настроена Девятка. Не знаю, почему они выбрали именно меня, но это их решение. Довожу до вашего сведения: необходимо, чтобы операция была тщательно спланирована и не менее тщательно проведена.
– Тщательно спланирована и проведена! – передразнил ее Скай Фолис. – Можно подумать, что речь идет об экскурсии в волшебную страну!
– Я видел волшебный Тимхаллен IV, – произнес Хин Эндерли, видимо, как и Гриффитс, не улавливая сути разговора. – Там действительно милые люди, если вы помните.
– Послушайте, Фолис, – вдруг заговорил Нури-Йор, – эта проблема не из области сказок. Мы могли сдерживать угрозу, какое-то время называя это Мраком. Но теперь мы знаем, что ядро Мрака определилось, называя себя Орденом Будущей Веры, и установило реальную власть на тысячах планет. На маяках Джа'лела выяснили, что Мрак не просто ночной призрак, но конкретная угроза для них. Идет война между флотом теней и звездными силами Джа'лела, там погибают мыслящие существа.
– Дело в том, что нет никакой связи между этим человеком с Земли и легендой, которой три тысячи лет, – продолжал Вестис Фолис, не желающий, чтобы его сбили с панталыку. – Вы видели предварительный отчет об этой планете? У них даже нет ни одной достоверной исторической записи, если смотреть дальше, чем три сотни лет назад!
Человек, возглавлявший совещание, Тарг, тихо заговорил:
– Категорически не согласен с вашей аргументацией, Фолис. Мы говорим об Инквизиции, то есть о такой же миссии, как тысячи других, бывших, настоящих и будущих.
– О нет, – ответил Скай Фолис. – Планируемая миссия вовсе не похожа на все предшествующие! Мы сейчас говорим о выживании «Омнета», ни больше, ни меньше, если не всей цивилизации.
– Господин Тарг, – уверенно произнесла Меринда, – я вынуждена согласиться с Вестис Фолисом.
Все взоры обратились к ней, а Фолис даже приподнялся с места. Меньше всего он ждал поддержки от Меринды Нескат.
– Да, Вестис Фолис совершенно прав: эта миссия чрезвычайно важна. Обладает ли искусственный интеллект свободной волей или нет, не имеет значения, пока он сам не поверит в то, что имеет право действовать самостоятельно. Одна лишь вера в такое право очень опасна, ибо с верой в нечто неизвестное гораздо труднее бороться. Она гораздо сильнее откровенной лжи, которую можно опровергнуть фактами.
– Именно поэтому, – вмешался Скай Фолис, – нам необходимо атаковать Мрак напрямую, а не заниматься поисками какого-то древнего реликта. Истина уничтожит этот Орден Будущей Веры и Мрак, стоящий за ним. Истина… и сила хорошего боевого удара.
Крупный мужчина, сидевший рядом с Ка'ашрой, Нури-Йор, вдруг резко наклонился вперед:
– Военная сила не принесла нам никакой пользы! Мы поддерживали Маяки Джа'лела в их войне против Мрака. В сетевом вещании об этом упоминалось весьма деликатно… Правда в том, что корабли-призраки истребили флот Фелтрита, и Джа'лел остался беспомощным перед их нападением.
Теперь заговорила Ка'ашра:
– Даже истина может потерять силу, если Мрак и дальше будет подрывать доверие к нам.
– Вы собираетесь читать нам лекцию о доверии? Ваша последняя информация так всех подвела, что Тарг исключил нас из списка активного назначения! – огрызнулся Фолис.
Ка'ашра разгневанно поднялась с кресла:
– Вы можете проверить мой отчет, Фолис! Я сообщила правду, руководствуясь данными, предоставленными мне Либрис, и отчет был основательный! Откуда я могла знать, что их данные были неверны?
Меринда резко повернулась.
– Отчеты Либрис были неверны?
– Да, я их потом перепроверила… Это тебе известно?
– Фолис, Ка'ашра, пожалуйста, сядьте, – тихо и повелительно сказал Tapr. – «Омнет» распределяет сведения по всей Галактике. Это наше единственное занятие, наше единственное оружие и наша единственная сила. Нет ни одной звездной империи, которая не зависела бы от нашей организации, от ее информации. Подрыв доверия к «Омнету» губителен для всех нас. Если Мрак разрушает наши информационные каналы, значит, это уже неприкрытая угроза. – Тарг повернулся к Нури-Йору. – Что нам известно о Мраке? Когда он появился?
– Насколько нам известно, – ответил Нури-Йор., заглядывая в свой дневник, – его появление впервые зафиксировано восемь лет тому назад.
– В крупной империи под названием Д'Ракан на планете Тентрис, – закончила за него Меринда дрогнувшим голосом. – Началось все с захвата представителями императорской семьи столицы Тентриса – города Ярк. Они не могли знать, что их тоже использовали, что корабли, на которых они прилетели, были кораблями-призраками, и эти корабли должны были быть уничтожены, как только город будет захвачен.
Нури-Йор посмотрел на Меринду:
– Вы читали этот рапорт, Вестис Нескат?
– Нет, Вестис Нури-Йор… Все это, можно сказать, произошло на моих глазах.
Нури-Йор снова посмотрел в свой дневник.
– Здесь указано, что рапорт был составлен…
– Осканом Келисом. – Меринда снова закончила за него фразу. – Если посмотрите повнимательнее, увидите, кто был Вестис Либре в этой миссии.
Нури-Йор еще раз взглянул на нужную страницу и замер.
– Во имя Девяти! – прошептал он. – Атис Либре Меринда Нескат!
– Вы там были? – спросил Тарг, глядя на нее.
– Я там была, – произнесла она равнодушно.
Тарг сложил ладони, потом коснулся ими своих губ. В комнате воцарилась полная тишина.
Прошло несколько мгновений, прежде чем Тарг заговорил:
– Вестис Меринда Нескат, не смею сомневаться в мудрости Девяти Оракулов. Они верят, что Мантия Кендис-дая является единственной надеждой на наше спасение.
Итак, решение было принято.
– Вы должны найти Мантию Кендис-дая, Вестис Нескат, и ответить на вопрос Оракулов, – сурово проговорил Тарг, поскольку знал, что ей предстоят жестокие испытания. – Мантия должна находиться на Авадоне, потерянном для мира, но к которому Мрак питает особый интерес. Войдите во Мрак, найдите Авадон и любым способом добудьте Мантию Кендис-дая во имя спасения «Омнета». Это ваше предназначение. С чего начнете, Вестис Нескат?
– Начну с того, с чего все это и началось. – Меринда медленно покачала головой, вдруг унесясь мыслями далеко-далеко. – А все началось с Оскана. Оскана Келиса. Он первый сообщил, что отчеты были неверными.
21. Беглецы
Элизабет Льюис проснулась первой. Слава Богу!
От этого зависело очень многое, хотя нельзя было с уверенностью сказать, что события развернулись бы иначе. Интересно, если бы первой проснулась Тоблер, поступила бы она по своему разумению или передала бы этот предмет Льюис? А как бы поступил проснувшийся Эллерби? Принял бы этот предмет за плод своего воображения? Все зависело от того, проснулась ли Льюис первой, и от всего, что за этим последовало.
Их тюремные камеры были достаточно просторные и удобные. Надзиратель Атис Вестис, молодой человек по имени Веркин, назвал эти комнаты местом их временного пребывания, но Льюис воспринимала их иначе. Некоторое время Эллерби с азартом ребенка играл с хрустальным дисплеем на стене, смотря новости Информационной Службы и различные развлекательные программы. Но когда сразу несколько передач начали материализовываться в комнате, Мэрилин Тоблер решила, что с нее хватит, и заставила Эллерби выключить установку. На небольшой кухоньке им в первый же день предложили такую вкусную еду, что даже Льюис ее похвалила, хотя и неохотно. В уютной общей комнате все три астронавта предались неге послеобеденного томления. Бдительный искусственный интеллект, молодой, но уже достаточно опытный, притушил свет, когда они дружно заснули.
Никому из них не знакомый юный искусственный интеллект, которого звали Хектис, вдруг тоже заснул. Для искусственного интеллекта это было равносильно смерти, поскольку после пробуждения ему придется снова набираться ума, словно он только что родился.
Льюис проснулась оттого, что где-то начал мигать свет. Она быстро оглядела темную комнату и увидела на столе возле себя небольшой предмет, непрерывно мигавший густым красным светом. Когда она засыпала, этого предмета на столе точно не было. Величиной с небольшой лист бумаги, почти в полдюйма толщиной, он дважды в минуту вспыхивал беззвучным сигналом тревоги.
Льюис спустила ноги на пол, встала и приблизилась к предмету. Каждая вспышка сопровождалась тихим звуком, напоминающим постукивание пальцем по столу. Края предмета были плавно сглажены. Никаких отличительных знаков на нем не оказалось.
«Откуда он тут взялся?» – подумала Льюис.
Светящийся предмет словно бы манил ее своим подмигиванием.
Решившись, Льюис взяла его со стола, и он сразу же начал менять свою форму. Там, где она его держала, появилась ручка, ее пальцы словно сами собой обхватили ее изгиб. На поверхности появился дисплей с несколькими кнопками управления. Красное свечение пропало.
Вдруг экран засветился, и Льюис невольно закрыла глаза, привыкшие к темноте.
– Привет! Привет! – неожиданно проговорил предмет пугающе громко. – Говорит полковник Паркинсон. Как слышите меня? Прием!
Льюис невольно вздрогнула. Она быстро нажала на первую попавшуюся кнопку. Звук пропал.
Льюис поспешно огляделась вокруг.
Эллерби застонал во сне, повернулся на другой бок и снова замер. Тоблер не шелохнулась.
Льюис снова обратилась к экрану. Снова раздался тот же голос.
– Это полковник Паркинсон со «Сциллы», космического корабля НАСА. Вызываю кого-нибудь с «Архилуса». Как слышите? Пожалуйста, ответьте. Это…
Льюис еще раз оглядела комнату и быстрым крадущимся шагом направилась в кладовку, которую они обнаружили в дальнем углу помещения. Дверь беззвучно открылась, когда Льюис прикоснулась к ней, и закрылась, как только она вошла внутрь.
– Паркинсон! – нетерпеливо произнесла Льюис. – Это лейтенант Элизабет Льюис, специалист по системам жизнеобеспечения «Архилуса»! Как слышите?
– … полковник Паркинсон с космического корабля «Сцилла» вызывает кого-нибудь из команды…
– Проклятье! – выругалась Льюис. – Она нажала еще одну кнопку. – «Архилус» Паркинсону. Как слышите?
– Паркинсон «Архилусу»! Слава Богу, мы вас нашли! С кем я говорю?
– Это лейтенант Элизабет Льюис! – Она задыхалась от волнения. – Полковник, вы не представляете, как мне приятно видеть вас, хотя бы на экране!
Изображение на дисплее начало проясняться. На Паркинсоне был дымчато-голубой летный костюм, такой же, как на ней самой, хотя предмет, с помощью которого они связались, вряд ли был изобретением НАСА. Даже несмотря на широко посаженные глаза и длинноватый нос, Льюис сочла полковника самым красивым из всех мужчин, которых ей доводилось видеть в своей жизни.
– Льюис, каково состояние команды? Кто еще с вами?
– Полковник, большинство команды погибло при захвате корабля. Здесь доктор Тоблер, лейтенант Эллерби и я.
– Где Гриффитс? Он тоже с вами?
– Нет, сэр, в данный момент нет… Сэр! Откуда вы знаете, что Гриффитс тоже выжил?
– Мы знаем также, где вы сейчас находитесь. Лейтенант, мы были на борту одного из кораблей Иридиса всю последнюю неделю, пытаясь найти вас. Вы собираетесь и дальше задавать вопросы или позволите вернуть вас домой?
***
– Лиз, о Лиз!
Элизабет лежала в высокой траве. Она слышала плеск воды в деревенском пруду, но крепостная стена из зеленых стеблей надежно ограждала ее от остального мира. Это было самое уединенное, а значит, самое лучшее место, которое семнадцатилетняя девушка могла найти в мире, состоявшем еще из двух сестер и двух братьев в придачу.
Здесь, под сенью нежно колыхавшейся травы, она могла лежать и смотреть на облака, плывущие в небе Айовы. Весна в этом году теплая, и предвкушение летней свободы становилось для нее нестерпимым. Она мечтала, чтобы поскорее закончились занятия в школе и ушло все то, что связано с этим словом.
– Лиз! Ты где?
Голос приближался. Она улыбнулась. Ее искал отец. Она уже слышала шорох листвы под его ногами. Удивительно, он всегда знал, где ее найти.
– Я здесь, папа! – Она улыбнулась.
Из травы вдруг возник гигант и посмотрел на нее. Она прикрыла рукой глаза, чтоб их не слепило солнце, и посмотрела в темно-карие глаза отца, которые, казалось, всегда улыбались.
– Снова любуешься облаками, доченька? – Он посмотрел на усеянное белыми барашками голубое небо. – Никогда не угадаешь, что можно увидеть в этих облаках. Иногда смотрю туда и вижу, что будет отличная пора для урожая или поздняя осень. Иногда появляются драконы и рыцари, и львы, и всякое такое. А иногда – Бог.
Он снова взглянул на дочь. Ему надо было кое-что ей сказать, и она ждала этого.
– Так как же дела с ежегодником?
Элизабет была редактором школьного ежегодника. Обычно эту «должность» занимал кто-либо из старшеклассников, но девушка настойчиво стремилась к лидерству. Надо признать, что это поручение ей удавалось лучше других. Но задача состояла в том, чтобы в этом убедились остальные учащиеся.
– Папочка, мама опять наговорила тебе невесть чего?
– Возможно, – ответил отец, садясь рядом с ней. – Так что же происходит?
– Они просто меня не слушаются, – выпалила Элизабет. – Я говорю им, что делать и когда делать, а они ничего не делают! Они думают, что ежегодник это пустая трата времени!
– Ну… – засмеялся Курт Льюис. – Им так удобнее, дорогая.
– Но мне-то совсем не удобно! Ежегодник надо заканчивать, а чем дальше, тем больше мне приходится работать за них.
– Это потому, что ты ответственный человек, – мягко произнес Курт. – Ты всегда была такой… даже когда была совсем маленькой. Ты ко всему относишься очень серьезно.
– Знаю, папа, – тихо сказала она. – Мне просто хотелось с кем-то поделиться.
– А как насчет друзей в школе? Поделиться можно и с ними.
– Они говорят: мы не понимаем, чего ты от нас хочешь, – чуть ли не плаксиво произнесла девушка.– А все, что их интересует, так глупо! Они никогда не обсуждают ничего интересного или важного. Курт снова засмеялся.
– Ну, дорогая, ты чересчур многого хочешь. То, о чем они говорят, важно для них, ты должна это понимать.
– Так что же ты хочешь сказать? Думаешь, мне надо говорить, употребляя их словечки, или больше помалкивать?
– Нет, дорогая, – сказал Курт. – Никогда не старайся быть хуже, чем ты есть на самом деле. Никогда не опускайся до уровня других, постарайся подтянуть их до своего уровня. Ты ведь самая лучшая, Лиз. Всегда помни об этом.
Элизабет села, обняла отца за плечи и положила голову ему на плечо. Она помнила, как приятно от него пахло полем и работой, и будет помнить это мгновение всю свою жизнь.
Когда перед ней открылась дорога к звездам, то дорога эта оказалась не из легких. Элизабет пришлось прокладывать себе путь в мире мужчин. Частенько она натыкалась на, казалось, непробиваемую стену, но она всегда находила способ либо обойти ее, либо протиснуться сквозь нее, либо, при необходимости, разрушить эту стену. Перед ней никогда не вставал вопрос о том, чтобы остановиться, даже если благоразумие диктовало ей такое решение. Потому что, хотя ее отец покинул этот мир, когда ей исполнилось двадцать семь лет, она помнила тот волшебный теплый день, шум травы и слова, которые произнес отец:
