— Сейчас ты вполне мог бы отправиться на поиски Ланы, — заявил Дагнарус — Моя армия на подходе к Дункару. Теперь здесь обойдутся и без тебя.
— Мой повелитель, такое никак невозможно! — воскликнул Шакур. Разговаривая с Дагнарусом, он все время предчувствовал, что тот свалит всю вину на него. — Я не представляю, где ее искать. Мне остается лишь ждать, пока она снова кого-нибудь убьет кровавым ножом. По моим расчетам, ей вскоре должна понадобиться очередная душа для восстановления сил, и тогда я смогу наладить с ней связь. А пока я уже несколько дней ничего не ощущаю.
— Я тоже полностью потерял с нею связь, — сказал Дагнарус. — Что могло с ней случиться? Что случилось с Камнем? Шакур, я должен это знать! Ведь часть Камня, принадлежавшая людям, наконец-то нашлась, причем накануне битвы. Если бы Камень не пожелал мне открыться, зачем тогда вся эта цепь событий? Мне нужно, чтобы ты отправился на поиски Ланы. Ты должен найти и ее, и Камень.
— Вы же прекрасно понимаете, что мы лишь зря потратим время на поиски, — ответил Шакур. — И вам отлично известно, что случилось с нею. Владыка уничтожил ее, а Камень вновь ускользнул от вас.
— Нет!
Шакур почувствовал, как это «нет» пронзило его, словно кинжалом. Казалось, гнев Владыки Пустоты заставил вздрогнуть землю у него под ногами. Маги и послушники, спавшие в своих кельях, тоже ощутили неясную тревогу и беспокойно заворочались в своих постелях.
— Мой повелитель, — нерешительно произнес Шакур, — а не лучше ли вам сосредоточить свои усилия на военных действиях и не отвлекаться на поиски Камня Владычества? Мы уже потеряли одного врикиля, но что приобрели взамен? Что вы рассчитываете получить? Чтобы стать самым могущественным человеком во всем Лереме, вам не нужен Камень. У вас есть Кинжал врикиля, к чему вам еще и возможность создавать Владык? Поиски Камня уже принесли всем нам немало бед. Мне думается, мой повелитель, пора перестать за ним гоняться. Ваши армии завоюют для вас весь мир. И Камень вам вовсе не нужен.
— Нет, Шакур, он мне очень нужен, — ответил Дагнарус.
Он замолчал. Молчание было столь долгим, что Шакуру показалось, будто его господин удалился, и он был немало удивлен, вновь услышав голос Дагнаруса:
— Я хочу рассказать тебе то, о чем никогда не рассказывал ни тебе, ни вообще кому-либо.
Шакур знал, что Дагнарус лжет. Он рассказывал об этом Вэлуре. Он всегда все рассказывает Вэлуре. Однако Шакур промолчал, предпочитая не упоминать об этом.
— Но теперь я расскажу об этом тебе, Шакур, — продолжал Дагнарус, — потому что ты — мой ближайший соратник и потому что для тебя настало время узнать о моих истинных замыслах и моей главной цели. Когда мы вернулись из земли таанов, когда я вышел из Портала и вновь оказался на родной земле, я в одиночку предпринял некое путешествие. Припоминаешь, Шакур?
— Да, мой повелитель. Помню, я еще возражал против того, чтобы вы ехали без спутников. Я считал это опасным.
— Чего мне было опасаться? — надменно спросил Дагнарус — В то путешествие я непременно должен был отправиться один. И как ты думаешь, куда я поехал?
— Понятия не имею, мой повелитель.
— Я отправился к развалинам города, который нынче называют Старым Виннингэлем.
Шакуру было нечего сказать. Он испытывал двойственное чувство: он был изумлен и в то же время ничуть не удивился. Он часто слышал, что преступника тянет на место преступления.
— Я поехал туда на поиски Камня Владычества. Казалось бы, глупо искать его среди руин, но не спеши с выводами. Как помнишь, Камень у меня отнял баак. Потом я узнал, что в окрестностях Старого Виннингэля было замечено немало бааков. Их притягивала магия, которая еще сохранялась в развалинах этого проклятого места. А оно действительно проклятое, Шакур. Никто не назовет меня трусом, и сотни сражений лишь подтверждали мою смелость. К тому же на мне были доспехи Пустоты, и оружием мне служила магия Пустоты. И тем не менее, скажу тебе, бывали моменты, когда я испытывал страх и подумывал, что, быть может, зашел слишком далеко. Но сейчас не время вспоминать о моих приключениях. Главное, я не нашел там ни малейших следов Камня Владычества. Тогда я понял, что его там нет и быть не может и мне пора уезжать. Однако я надеялся найти хоть какие-то намеки, хоть какой-то след Камня. Не без труда, преодолевая завалы и сопротивление магической силы, я добрался до самого центра того, что осталось от Храма Магов. До меня эти развалины не посещал никто. Говорю это с уверенностью, ибо никто просто не вынес бы такого путешествия. Я стоял среди хаоса каменных глыб и спрашивал себя: зачем я пришел сюда? Уж здесь я точно ничего не найду. Я уже собирался уходить, когда мой сапог наступил на что-то круглое. Я наклонился и увидел череп. Кожа давным-давно истлела, но по клочкам одежды я узнал, кто это. То был Гарет, мой мальчик для наказаний. Я стоял, глядя на его скелет. Воспоминания о той ужасной ночи нахлынули на меня с такой силой, что мне показалось, будто все это повторяется снова. Потом, когда образы начали бледнеть, я услышал голос, произнесший: «Мой принц». Я узнал этот голос. Он принадлежал Гарету.
— Это был просто сон наяву, мой повелитель, — сказал Шакур, которому не понравился ход повествования Дагнаруса. — Вы вспомнили про него, и вам почудилось, что вы слышите его голос.
— Поначалу я тоже так подумал, — признался Дагнарус. — И искренне, всем сердцем, надеялся, что все это мне почудилось. Мне не стыдно признаваться тебе в этом, Шакур, но когда я услышал голос, доносящийся из могилы, у меня кровь застыла в жилах. Я не привык оглядываться назад и сожалеть о прошлом. Что было, то было. Сильный человек всегда смотрит вперед. И все-таки иногда я, сам того не желая, оглядываюсь, — и когда я это делаю, то вижу упрек в глазах Гарета. Я вижу кровь на стене, вижу, как уходит из него жизнь. Из всех, кого я знал, он один был искренен со мной и верен мне. Он заслуживал лучшей участи.
— Он оказался предателем, мой повелитель, — резко возразил Шакур. — Предателем, трусом и обманщиком. Что он заслуживал — так это наказания от ваших рук, которое и понес.
— Ты так считаешь? Может, ты и прав. — Чувствовалось, Дагнарусу надоело предаваться размышлениям. — Главное не в этом, Шакур. Быть может, мне вовсе не почудился его голос. В развалинах Храма Магов мне явился дух Гарета.
— И что же его дух вам сказал, мой повелитель?
— Нечто очень интересное, так что можешь поберечь свой сарказм для других случаев. Я спросил его, почему он по-прежнему остается в этом мире, а не ушел в мир иной, дабы насладиться заслуженным покоем. Он ответил: «Мой дух настолько прочно связан с вашим, что не может уйти до тех пор, пока ваш дух не освободится от Пустоты или не будет поглощен ею». — «Тебе известно, что произошло в мире после твоей гибели?» — спросил я его. «Да, мой принц». — «А знаешь ли ты, где я смогу найти ту часть Камня Владычества, что некогда принадлежала людям?» — «Этого я не знаю, мой принц. Моих способностей не хватает, чтобы отыскать его. Честно говоря, я думаю, что боги скрывают это от меня. Однако у меня есть сведения, которые могут оказаться вам полезными». — «Ты был верным другом, Гарет, и сейчас остаешься таким же. И что же ты узнал?» — «Все думают, что Портал Богов разрушился, подобно остальным Порталам. Но это не так. Портал Богов уцелел».
И тогда, Шакур, его дух указал мне место, где когда-то находился этот Портал. Вход обрушился. Я не увидел ничего, кроме развалин. Решив проверить его слова, я пошел в том направлении. Не успел я сделать и нескольких шагов, как меня, словно яростным огнем, обожгло гневом богов. «А при чем тут боги? — спросил я дух Гарета. — Мне ровным счетом наплевать на них». — «Но вряд ли вам будет наплевать на другое, — ответил Гарет. — Я узнал: если кто-то войдет в Портал Богов, держа в руках все четыре части Камня Владычества, Камень вновь станет цельным. Четыре сольются в одно». — «И один будет править четырьмя». — добавил я. «Этого я не знаю, — признался Гарет и голос его стал грустным. — Боги больше не говорили со мной. Мои ужасные преступления не позволили мне далее находиться в присутствии богов. Однако я знаю, что вы являетесь единственным человеком во всем Лереме, в чьих силах собрать четыре части Камня». Тогда я спросил Гарета: «Что еще могут означать эти слова, кроме того, что я буду владычествовать над всеми и вся?»
Шакур молчал, но его молчание звучало весьма красноречиво для Дагнаруса.
— Я ведь не какой-нибудь доверчивый глупец, Шакур. И я не запрыгал на месте от радости. Вместо этого я задал Гарету вопрос: «А скажи-ка, мой дорогой мальчик для наказаний: если боги более ничего тебе не говорили, откуда ты все это узнал?» Он не захотел отвечать и попытался пропустить мой вопрос мимо ушей. Но с помощью магии Пустоты я припер его к стенке. Пустота заставила его ответить. «Мне это сказал ваш брат, — сознался Гарет. — Умирая, Хельмос раскрыл мне эту тайну». — «Врешь! — рассердился я. — Как Хельмос мог рассказать тебе об этом, если я убил тебя раньше, чем его? Да хоть бы ты еще и оставался жив, ты все равно должен был погибнуть при взрыве». — «Не совсем так, — возразил Гарет. — Взрыв ударил наружу, но сам Портал остался цел. Через какое-то время вокруг него все начало рушиться, но внутри Портала царили тишина и покой. Я чувствовал приближение смерти, но не мог уйти, не попросив прощения у вашего брата».
— Предатель, — поморщился Шакур. — Я всегда вам говорил об этом, мой повелитель. Странно, что вы до сих пор доверяете ему.
— Тебе пора бы понять, Шакур, что я вообще никому не доверяю. Но я вполне могу предположить, что он сказал правду. Умирающий Гарет сумел кое-как доползти до умирающего Хельмоса, и тот на последнем издыхании прошептал ему эти слова: «Камень Владычества вновь должен стать цельным. Необходимо принести в Портал Богов все четыре части. Тот, кто это сделает, тому боги явят свою величайшую милость».
— Мой повелитель, неужели вы нуждаетесь в милости богов? — спросил Шакур.
— Если она означает власть над всем Леремом, тогда, пожалуй, я смогу переварить их благословение, — сказал Дагнарус. — Теперь тебе понятно, почему так важно именно сейчас найти часть Камня, принадлежавшую людям? Мне достаточно будет лишь взять его в руки, и тогда уже никакая сила не сможет меня остановить.
— Судя по всему, это действительно так, мой повелитель, — ответил Шакур. — И все же вы излишне верите тому, кто однажды уже вас предал…
— Ты про Гарета? — пожал плечами Дагнарус. — Видишь ли, он всегда был слабым. Прощение Хельмоса ничего ему не дало, ибо дух его заточен в развалинах Храма, где лежат останки его тела. Но Гарет продолжает мне служить. У него нет иного выбора. Пустота не дает ему уйти. Если он мне понадобится, то будет вынужден подчиниться. Ночью его дух возвращается в тело, а все остальное время он может странствовать по свету, отправляясь туда, куда я прикажу.
— Тогда почему бы не отправить дух Гарета на поиски Камня Владычества, мой повелитель? — раздраженно спросил Шакур.
— Потому что при жизни он намеревался меня предать, — ответил Дагнарус.
— Понимаю, мой повелитель.
— Думаю, что ты должен это понять. А теперь, когда ты знаешь причины, заставляющие меня не отступать в поисках Камня, я велю тебе отправляться в путь. Вместе с тобой поедет врикиль Джедаш. Ему легче всех остальных врикилей добраться до Дункара. — Дагнарус молчал довольно долго, потом снова заговорил: — Шакур, ты найдешь Камень Владычества. Ты обязательно его найдешь.
Вроде бы его слова прозвучали спокойно, однако Шакур ощутил угрозу. Дагнарус обладал возможностью не только причинить ему боль: он одним словом мог уничтожить магическую силу, поддерживавшую жизнь в живом трупе, каким был Шакур. Шакур ненавидел это существование, когда он тенью бродил в мире живых, не зная ни отдыха, ни радости, ни наслаждений. Но еще больше он боялся Пустоты. Она постоянно поджидала его, раскрыв свою бездонную пасть. Достаточно одного неверного шага, чтобы он навсегда сгинул в этой бездне.
— Я найду Камень Владычества, мой повелитель, — пообещал Шакур.
ГЛАВА 13
Свое путешествие Рейвен начал с того, что забрал из пещеры доспехи, для чего запасся большим куском парусины. Упаковывая доспехи, ему все же пришлось до них дотрагиваться. На ощупь черный металл был скользким и маслянистым, и, хотя Рейвен предусмотрительно обмотал руки тряпками, ядовитая жидкость просочилась сквозь материю, оставив жирные следы на его коже.
После того как доспехи были прочно и надежно увязаны в парусину, Рейвен несколько раз тщательно вымыл руки. Ему удалось отмыть все пятна, но все равно от рук исходило зловоние, а может, Рейвену это только казалось.
Воин так и не сумел уговорить лошадь Густава — животное отказывалось нести на себе зловещий груз. Несколько раз Рейвен пытался прицепить узел с доспехами позади седла, но лошадь отчаянно брыкалась, словно он заставлял ее везти охапку жгучей крапивы. Рейвену не оставалось иного выхода, как соорудить из веток подобие корзины и привязать ее к седлу. Только так он смог двинуться дальше. Едва ему попадался ручей, родник или просто канава, Рейвен останавливался и снова мыл руки.
До Дункара — столицы королевства Дункарга — было более семисот миль. Обычно дорога занимала у Рейвена несколько недель. Он ехал неспешно, и всегда путешествие доставляло ему удовольствие.
На этот раз все было не так.
Сначала появились странные сны. Ночь за ночью, едва только Рейвен засыпал, он видел во сне чьи-то глаза, ищущие его. Сам не зная почему, он боялся, что они его найдут. Весь сон проходил в поисках места, где он мог бы спрятаться. Казалось, еще немного, и глаза его увидят. В этот момент Рейвен неизменно просыпался, дрожа и обливаясь потом. Пока глазам не удавалось его отыскать, но с каждым сном они все ближе и ближе подбирались к нему.
Ему не давали покоя слова сестры:
Ты спасешь людей, но сам пропадешь. У него появилось жуткое ощущение: если эти глаза сумеют заглянуть к нему внутрь, они непременно затянут его в свою пустоту, и тогда пророчество Ранессы исполнится. Единственным утешением Рейвену служило то, что Джессан и другие находились вдали от этого проклятия.
Кошмарные сновидения посещали его каждую ночь, и примерно через неделю Рейвен оставил всякие попытки заснуть. Больше всего ему хотелось поскорее достичь Дункара и оказаться в Храме Магов. Он был готов ехать день и ночь, но лошадь требовала отдыха, и ему приходилось останавливаться. Делая привал, Рейвен разводил огромный костер, чтобы не подпускать к себе дьявольские глаза. Еще через три дня тело не выдержало и потребовало сна. Солдатская жизнь приучила Рейвена спать в седле. Сейчас эта привычка пришлась как нельзя кстати. Вскоре Рейвен выехал за пределы земель тревинисов и пересек границу Дункарги. Дорога, ведущая в Дункар и называвшаяся Королевской дорогой, стала более широкой и людной. Ближе к столице она была вымощена камнем. Лошадь знала свое дело и шла сама, почти не нуждаясь в присмотре седока. Рейвену казалось, что ей не меньше, чем ему, хочется поскорее избавиться от «подарка» Пустоты.
Бессонница изматывала не только тело, но и разум Рейвена. Так, один день он провел в яростном споре с каким-то дворфом, восседавшим у него за спиной. Лошади было тяжело нести двоих. Рейвен требовал, чтобы дворф слез, но тот не обращал на его слова никакого внимания. Он по-прежнему сидел сзади и хвастался богатством, ожидавшим его, когда он доберется до какой-то горы. Наконец Рейвен соскочил с лошади. Выхватив меч, он пригрозил, что обрежет дворфу уши, если тот не уйдет. К этому времени дорога стала еще оживленнее. Заметив недоуменные взгляды других путешественников и услышав смех, Рейвен только теперь понял, что на лошади никого нет. Утомление вызвало у него галлюцинации.
Рейвен потерял счет дням. От измождения все его чувства притупились. Что бы ни случилось с ним, ему уже было все равно — так он утомился. Иногда ему казалось, что это путешествие продлится всю оставшуюся жизнь. Но однажды, подняв голову, он увидел на горизонте Дункар. Слезы навернулись на глаза Рейвена.
Изящные минареты и спиралевидные башни чередовались с приземистыми, напоминавшими луковицы, куполами, и все вместе казалось прихотливым узором из черных кружев на фоне золотисто-красного великолепия предзакатного солнца. До Дункара было еще далеко, но он хотя бы видел город, и за эту милость Рейвен искренне благодарил богов. Пусть он сумеет въехать в столицу только к ночи, но главное — он достигнет Дункара.
Рейвен ненадолго остановился у придорожного колодца, чтобы напоить лошадь, освежить холодной водой воспаленное лицо и в который уже раз вымыть руки. Ему хотелось рухнуть на землю и заснуть, однако Рейвен ни в коем случае не хотел провести еще одну ночь в обществе зловещих доспехов. Он не щадил ни себя, ни лошадь, и когда она вдруг остановилась, опустив голову и дрожа от усталости, Рейвен соскользнул на землю, взял лошадь под уздцы и остаток дороги до Дункара шел пешком.
Столицу со всех сторон окружали стены. Въезд со стороны главной дороги хорошо охранялся. Подойдя к сторожевой будке, Рейвен громким голосом возвестил о своем прибытии. Ночью мало кто въезжал в город, и, если бы он прошел молча, это могло бы насторожить караульных. Рейвен не узнал собственного голоса. Некоторое время его воспаленный разум пытался сообразить, кто же это кричит.
На крик вышли стражники с зажженными факелами. Яркий свет больно резал Рейвену глаза. Он заморгал отяжелевшими веками и загородился от света рукой. К счастью, солдаты узнали его, и настороженные взгляды сменились приветственными улыбками.
— Капитан! — воскликнул один из солдат. — Мы никак не ждали вас из отпуска так рано.
— Поворачивайте-ка назад, — со смехом произнес другой. — Вопреки ожиданиям командиров ни один здравомыслящий солдат не спешит возвращаться из родного дома в казарму!
— Что это вы нам привезли? — спросил третий, освещая факелом парусину. — Выпивку? Добрый кусок вяленой оленины?
— Эй, не вздумай это трогать! — угрюмо прорычал Рейвен.
Удивленный солдат отступил.
— Слушаюсь, господин капитан, — шутливо отчеканил он, недоуменно переглянувшись с товарищами.
У Рейвена не хватало сил объяснять им, что к чему.
— Пропустите меня, — потребовал он.
Солдаты неохотно подчинились, бросая на него недовольные взгляды. Рейвен понял, что упал в их глазах, и это почему-то задело его, хотя не должно было задевать. Командир вовсе не обязан нравиться своим солдатам. Но Рейвену почему-то хотелось плакать от мысли, что эти солдаты возненавидели его.
— Боги милостивые, — произнес он вслух, отирая с лица пот. — Кажется, я схожу с ума. Я становлюсь таким же безумцем, как моя сестра.
Эта мысль испугала его, а страх вернул чувство реальности.
— Потерпи еще чуть-чуть, — сказал он лошади. — Совсем немного — и мы избавимся от этого груза.
Ведя за собой спотыкавшуюся лошадь, Рейвен побрел по пустынным узким улицам, направляясь к Храму Магов.
* * *
— Господин, вы просите о невозможном, — сказал привратник, разглядывая Рейвена через решетку. — Я не могу глухой ночью пропустить вас в Храм.
— Тогда я брошу
этопрямо на улице, — пообещал Рейвен и поднял сжатые кулаки. Сжатые кулаки помогали ему не утратить рассудок. — Я брошу, а расхлебывать последствия придется вам. Я не спал много дней, спеша сюда.
Кажется, кто-то кричал, нарушая ночную тишину. Рейвен с трудом сообразил, что это он сам.
— Впустите меня, иначе, клянусь богами, я…
— Что там происходит, привратник? — послышался другой голос. По двору Храма шел один из магов. Услышав крики Рейвена, он решил узнать, в чем дело. — Кто поднял весь этот шум? Так недолго разбудить всех братьев.
Привратник ткнул пальцем в сторону Рейвена.
— Брат Улаф, этот офицер требует, чтобы его впустили. Я сказал, чтобы он приходил утром, но он отказывается. Говорит, у него неотложное дело, которое не может ждать.
— Пожалуй, я смогу ему помочь, — сказал маг. — Открой ворота и впусти его.
— Но правила…
— Не волнуйся, привратник, я отвечаю.
Привратник, бормоча что-то себе под нос, открыл ворота. Рейвен вместе с лошадью и зловещим грузом вошли во внутренний двор Храма. Ворота сразу же закрылись. Брат Улаф, приветливо улыбаясь, повернулся к Рейвену. Улыбка сразу же погасла, когда он подошел ближе.
— Капитан, да вы еле держитесь на ногах. Что с вами?
— Не со мной, а вот с этим, — глухим голосом ответил Рейвен.
Достав нож, он обрезал веревки, окончательно освободив лошадь от ужасной ноши. Высохшие ветки с громким стуком упали на камни двора.
— Подойдите ближе. Вы поймете, о чем я говорю.
Заинтригованный брат Улаф подошел ближе. Склонившись над узлом, он протянул руку, чтобы дотронуться до него. Но Рейвену не пришлось предостерегать мага. Брат Улаф тихо вскрикнул и отдернул руку. Сморщившись, он поглядел на Рейвена.
— Я чувствую смрад, свойственный магии Пустоты, — жестким голосом произнес он. — Что там?
— Вы разбираетесь в этом лучше, чем я, — ответил Рейвен.
Подхватив лошадь под уздцы, он собрался уйти.
— Постойте! — голос брата Улафа хлестанул по нему, словно прут.
Маг был молод, не больше тридцати, но в его тоне звучала властность, и Рейвен инстинктивно подчинился. Он остался на месте; чудовищная усталость тянула его голову вниз. И все же он радовался, что наконец-то избавился от источника своих кошмаров.
— Джозеф, — окликнул привратника брат Улаф. — Принеси фонарь.
Привратник, качая головой, поднялся по лестнице, ведущей в здание Храма.
Брат Улаф, спрятав руки в рукава своей сутаны, остался вместе в Рейвеном в темноте двора. В Храме не светилось ни одного окна. Даже те, кто привык засиживаться допоздна за своими занятиями, к этому времени уже легли спать. Воин и маг стояли молча. Брат Улаф, застыв от ужаса и изумления, смотрел на темнеющий узел. Рейвен стоял, выпрямившись во весь рост, словно на параде, и смотрел прямо перед собой.
Храм Магов представлял собой внушительное здание, уступавшее своими размерами только королевскому дворцу. Его сияющий белый купол и четыре спиралевидных минарета были видны за многие мили от города. О его садах ходили легенды. Крупнее этого Храма был только Храм Магов в Новом Виннингэле — причина уязвленного самолюбия дункарганцев. После падения Старого Виннингэля их Храм долгие годы был самым большим в мире, пока виннингэльцы не построили в новой столице свой грандиозный Храм.
Дункарга не могла достичь высокого благосостояния из-за нескончаемой и разорительной для королевства войны со своими ближайшими соседями-карнуанцами. Фактически, они были собратьями дункаргарцев, ибо Карну некогда входило в состав Дункарги. Теперь дункарганцы могли лишь с нарастающей завистью следить, как процветающая Виннингэльская империя тратила громадные деньги на возведение нового Храма. Дункарганцы считали, что это делается специально, чтобы обозлить и унизить их. Им оставалось лишь злословить по поводу нового Храма, презрительно называть его грубым и вычурным и утешаться тем, что их собственный Храм гораздо старше и уже целых триста лет украшает Дункар. Сам великий король Тамарос однажды почтил своим присутствием Храм в Дункаре. Все это была славная история, о которой дерзкий выскочка, вознесшийся в Новом Виннингэле, не мог даже мечтать.
В окнах у входа мелькнула полоска света, озарившего белый мрамор ступеней. Это возвращался привратник Джозеф, неся фонарь.
— Давай мне фонарь и можешь возвращаться в будку, — сказал ему брат Улаф.
Джозеф, ворча себе под нос, ушел. Подняв фонарь, брат Улаф смог рассмотреть лицо ночного гостя.
— Как вас зовут, капитан?
— Рейвен, Почтенный Маг.
— Вы из племени тревинисов?
— Да.
— А где находится ваше селение?
— Это совсем маленькая и ничем не примечательная деревушка, Почтенный Маг.
Брат Улаф удивленно наморщил лоб, но от дальнейших расспросов воздержался. Взгляд его снова упал на узел.
— Так что же все-таки у вас внутри узла, капитан?
— Это… раньше это были рыцарские доспехи, — ответил Рейвен, загораживая рукой воспаленные глаза. — От них исходит зло. Я, конечно, не маг, но мне думается, доспехи несут на себе проклятие Пустоты.
Брат Улаф осветил фонарем запыленную парусину.
— Не соизволите ли вы развязать свой груз, капитан?
Рейвен вздрогнул всем телом. Он покачал головой и поспешно отступил от зловещего узла.
— Нет, — коротко бросил он, забыв про всякую учтивость. — Нет, — упрямо повторил он.
Брат Улаф с недоумением посмотрел на него, затем принялся за дело сам. Ловким и умелым движением он ухватился за один из концов узла и потянул на себя. Свет фонаря высветил часть доспехов, блеснув на черных шипах. В затуманенном усталостью мозгу Рейвена сразу всплыл образ громадного черного насекомого со сложенными лапками.
Брат Улаф долго разглядывал доспехи, не проронив ни слова. Рейвен закрыл воспаленные веки и задремал стоя.
— Где вы их нашли? — послышался вопрос мага.
Рейвен сразу же проснулся. К счастью, ответ он продумал заранее, когда еще был в состоянии связно мыслить. Сейчас бы у него этого не получилось. Посмотрев на доспехи, он обнаружил, что маг снова прикрыл их парусиной.
— Я их нашел, Почтенный Маг, на берегу Редешского моря, — ответил Рейвен. — Я там охотился и… случайно натолкнулся. Я увидел следы битвы.
Рейвен протер глаза.
— Рыцарь, которому они принадлежали, был мертв. Больше я ничего не знаю.
Маг вперился глазами в Рейвена.
— Что вы сделали с телом?
— Предал земле, как положено.
— А зачем взяли доспехи?
Рейвен пожал плечами.
— Я ведь воин и потому сразу увидел, насколько искусно сделаны эти доспехи. Поверьте, это очень ценная амуниция. Воину не пристало проходить мимо такой находки. Только потом я почувствовал… — Рейвен проглотил накопившуюся слюну, — почувствовал весь этот ужас. Я понял, что поступил неправильно, и потому решил передать свою находку Церкви.
— Вы сказали, что похоронили убитого. От чего погиб этот так называемый рыцарь?
— От удара мечом в грудь. Вы же видите, меч пробил нагрудник доспехов.
— Странно, что столь прочные доспехи поддались удару меча, — пробормотал брат Улаф. — Значит, самого сражения вы не видели? И ничего не слышали? И больше там никого не было?
— Нет, Почтенный Маг, — ответил Рейвен. — Никого.
Он начинал испытывать беспокойство.
— Я рассказал вам все, что знаю. Я привез вам доспехи. Делайте с ними, что сочтете нужным, но с меня довольно. Больше я не хочу их видеть. Спокойной вам ночи, а я пошел.
Рейвен повернулся и, шатаясь от усталости, чуть не упал, споткнувшись обо что-то. Подойдя к лошади, он уткнулся головой в ее теплый бок и стоял, дожидаясь, пока не разойдется туман перед глазами. Откуда-то издалека доносился голос мага. Тот еще что-то спрашивал, но Рейвену больше было нечего ему сказать, и потому он молчал. Когда маг подошел к нему и положил руку на плечо, Рейвен так свирепо зарычал, что маг поспешно убрал руку.
Наконец у Рейвена хватило сил влезть в седло. Слегка ударив лошадь пятками по бокам и что-то пробурчав ей, он заставил ее тронуться. Животное с радостью повиновалось и понеслось со двора прочь, дико выпучив глаза, словно едва не наступило на свернувшуюся змею.
Рейвен предоставил лошади самой выбирать дорогу. Главное, они оказались за воротами Храма и избавились от жуткого груза. Он привалился к лошадиной шее, лишь отдаленно понимая, куда они едут. Инстинктивно Рейвен все же направлял лошадь и знал, что она остановится только тогда, когда они доберутся до нужного места. Он увидел очертания казарм, однако сил спешиться не было. Склонив голову, Рейвен заснул прямо в седле. Наверное, от так бы и проспал до утра, если бы не двое его соплеменников, которые возвращались в казармы, сменившись из караула у городской стены.
— Эй, капитан! — окликнул Рейвена один из них, дотронувшись до его руки.
— Что? — промычал Рейвен, с трудом подымая свинцовые веки.
— Что-то рано вы вернулись.
Рейвен чувствовал, как сползает из седла, но не делал никаких усилий, чтобы удержаться и не упасть. Слава богам, он добрался до лагеря тревинисов и теперь находится среди своих, среди друзей. Ему больше ничего не грозит. Проклятые доспехи остались во дворе Храма. Наконец-то он избавился от них.
Чьи-то сильные руки подхватили его, не дав упасть. Чьи-то сильные голоса звали подмогу.
Рейвену было все равно. Теперь он сможет спокойно выспаться.
* * *
Брат Улаф стоял во дворе Храма и внимательно смотрел на узел с доспехами, от которых исходил смрад, присущий магии Пустоты. Оказавшись в столь неожиданной ситуации, нужно было принимать какое-то решение. Времени на раздумья было мало. Привратник Джозеф был известным сплетником. Пусть он не имел злого умысла, но уже к утру его длинный язык разнесет по всему Храму известие о ночном госте и странном «подарке». Улаф не сомневался, что это боги направили воина-тревиниса к воротам Храма. Теперь ему предстояло понять, чего боги ожидают от него самого и как он должен действовать. Сообразив наконец, как ему следует поступить, Улаф со свойственной ему решимостью принялся за дело.
Джозеф сидел в своей будке, склонив голову, и делал вид, что спит. Улаф слегка улыбнулся: его не одурачишь.
— Джозеф! — властно окликнул привратника Улаф. — Ступай разбуди Верховного Мага.
Джозеф вскинул голову и разинул от удивления рот.
— Давай иди, — подбодрил его Улаф. — Ты здесь ни при чем. Отвечать буду я.
Привратник мешкал, надеясь, что маг откажется от подобной дерзости. Однако, видя нахмуренное лицо Улафа и понимая, что тот не потерпит проволочек, Джозеф, недовольно шаркая ногами, взял фонарь и потащился к Храму.
Улаф следил за ним до тех пор, пока Джозеф не скрылся в дверях. Потом его взгляд снова вернулся к доспехам. Джозеф явно не станет торопиться. Он наверняка попытается найти кого-нибудь, чтобы пожаловаться на Улафа или даже переложить неприятное поручение на другие плечи.
