– Они не могут сделать этого, – заявил Агах-ран, пожимая плечами. Он скармливал дольку апельсина ручной харгастовой птичке и не поднимал взгляда. – Они просто не могут этого сделать.
      – Увы, они могут это сделать, о Благородный, – ответил граф Третар, глава клана Третар , ныне самый доверенный и ценимый советник его императорского величества. – Более того, они это сделали.
      – Закрыли Храм Альбедо? Не желают больше принимать души? Я отказываюсь давать на это позволение. Передайте им, Третар, что они вызвали наше величайшее неудовольствие и что Храм немедленно должен быть открыт.
      – Именно этого вашему величеству и не следует делать.
      – Не следует? Объяснитесь, Третар. – Агах-ран так медленно и томно поднял накрашенные веки, словно это стоило ему чрезвычайных усилий. Он беспомощно пошевелил рукой, – его пальцы были вымазаны липким соком, и ему это не нравилось.
      Третар жестом подозвал камердинера, тот вызвал раба, который живо побежал за теплым влажным полотенцем для императора. Агах-ран вяло положил руку на ткань. Раб почтительно вытер пальцы императора.
      – Кенкари никогда не заявляли о своей преданности императору. Так исторически сложилось, мой государь, что они всегда были независимы. Они служат всем кланам и никому не обязаны давать клятву верности.
      – Они одобрили создание империи. – Приближалось время дневного отдыха, и Агах-ран был раздражителен.
      – Потому, что их радовало единение шести кланов. И именно поэтому они служили вашему величеству и помогали вашему величеству в войне против мятежного сына вашего величества, принца Риш-ана. Они даже отлучили его, приказав вишаму покинуть его, по сути дела, обрекая его душу на скитания за пределами Благословенного Королевства.
      – Да-да, нам это известно, Третар. Ближе к делу. Я начинаю уставать. И Солярус слишком жарок. Если я не поберегу себя, то начну потеть.
      – Если ваше великолепие еще несколько мгновений потерпит мое присутствие…
      Агах-ран дернул рукой, как будто хотел сжать кулак.
      – Нам» нужны эти души, Третар. Ты был при докладе. Наш неблагодарный сын Риш-ан – да пожрут его предки – ведет тайные переговоры с этим варваром, с этим извергом Стефаном Волкаранским. Если они заключат союз… Ах, Третар, видите, как это выводит нас из душевного равновесия… Мы трепещем. Нам дурно. Нам надо прилечь.
      Третар щелкнул пальцами. Камердинер хлопнул в ладоши. Рабы принесли стоявший неподалеку паланкин. Другие рабы осторожно подняли его величество с подушек и на руках перенесли в паланкин, где его величество долго усаживался, пыхтя от усилий, на подушки. Рабы подняли паланкин на плечи.
      – Осторожнее, осторожнее, – приказал камердинер. – Не спешите. А то у его величества закружится голова.
      Паланкин медленно и торжественно двинулся вперед. Королевский вишам встал и пошел следом. Граф Третар последовал за вишамом. Камердинер вертелся вокруг паланкина, озабоченно следя, как бы его величество не упал в обморок. Процессия, возглавляемая паланкином, проследовала из садов в королевскую гостиную, проделав утомительный путь в целых десять шагов.
      Агах-ран, необыкновенно красивый эльф (если смыть слой краски), всего двухсот с небольшим лет, вовсе не был калекой, как могло показаться на первый взгляд. В руках и ногах его императорского величества не было ни малейшего изъяна. Агах-ран (по эльфийским меркам, достигший средних лет) был вполне способен передвигаться сам, когда это было нужно. Тем не менее непривычные усилия на много циклов выбивали его из колеи.
      Оказавшись в роскошно обставленной гостиной, Агах-ран вяло пошевелил пальцами.
      – Его величество желает остановиться, – приказал Третар.
      Камердинер повторил приказ графа. Рабы повиновались. Чтобы его императорское величество не стало мутить, паланкин опустили на пол медленно. Императора подняли и усадили в кресло, обращенное к саду.
      – Поверни нас немного влево. Вид под этим углом нас не так утомляет. Налей нам немного шоколада. Не желаете ли присоединиться, Третар?
      – Какая великая честь для меня, что ваше величество изволили подумать обо мне! – поклонился граф Третар. Он терпеть не мог шоколада, но не смел и подумать оскорбить императора отказом.
      Один из рабов принес самовар. Вишам с обеспокоенным видом (он действительно был обеспокоен, поскольку речь шла о его истинных хозяевах, о Кенкари) вмешался в разговор, найдя предлог для .того, чтобы уйти:
      – Боюсь, что шоколад остыл, о Благородный. Я был бы весьма рад, если бы ваше императорское величество позволили мне принести вам свежего. Я в точности знаю, какой именно теплоты шоколад вы любите.
      Агах-ран посмотрел на Третара. Тот кивнул.
      – Прекрасно, вишам, – томно промолвил император. – Ты свободен от нашего королевского общества. Шесть градусов выше комнатной температуры, и ни градусом выше.
      – Да, мой государь. – Гейр, нервно одернув черное одеяние, откланялся. Третар махнул рукой. Камердинер вытолкал рабов из комнаты и отступил на задний план.
      – Как вы думаете, он шпион? – спросил Агах-ран об ушедшем вишаме. – Через него за мной следят Кенкари?
      – Нет, мой государь. Кенкари и помыслить не могут о чем-нибудь столь грубом. Хотя они и очень сильны в магии, но они народ простой и в политике – сущие дети. Гейр дает им клятву только в одном – в том, что будет хранить душу вашего императорского величества. Это обязанность священная и одно из тех дел, в которые Кенкари не вмешиваются.
      Третар наклонился к императору и понизил голос до шепота:
      – Из того, что мне удалось узнать, мой государь, я понял, что к этому кризису привела халатность Незримых.
      Уголок накрашенного века дрогнул.
      – Незримые не делают ошибок, Третар, – сказал Агах-ран.
      – Они простые эльфы, о Блистательный. Им свойственно совершать ошибки, как и прочим эльфам, за исключением вашего императорского величества. И я .слышал, как говорили о том, – Третар, приблизился ещё теснее, – что Незримые приняли меры для наказания тех, кто участвовал в деле. Их больше нет. Как и гейры, которая принесла Кенкари известие об убийстве принцессы.
      Агах-ран заметно успокоился.
      – Дело улажено, и больше ничего подобного случиться не должно. Вы позаботитесь об этом, Третар. Незамедлительно передайте Незримым наши настоятельные пожелания.
      – Конечно, мой государь, – сказал Третар, который вовсе не собирался этого делать. Пусть эти хладнокровные демоны сами занимаются своими делами. Он не желал в этом участвовать.
      – Однако это не решает наших нынешних проблем, – тихо продолжал Агах-ран. – Как говорится, если яйца разбиты, в скорлупу их уже не соберешь.
      – Нет, о Блистательный, – согласился Третар, радуясь возможности вернуться к теме не столь опасной и куда более важной. – И я обещаю вашему величеству, что мы сделаем нашу яичницу.
      – Весьма остроумно, Третар. – Накрашенные губы императора слегка искривились в улыбке. – Следует ли нам самим съесть эту яичницу или мы накормим ею Кенкари?
      – Ни то и ни другое, ваше величество. Мы накормим ею наших врагов.
      – Значит, яичница будет отравлена. Третар почтительно склонил голову.
      – Ваше величество, вы, как я вижу, читаете мои мысли.
      – Вы говорите об этом человеческом ребенке… Как там его имя? Того, которого привезли вчера в Имперанон.
      – Бэйн, ваше величество.
      – Да. Очаровательный малыш, как мы слышали. Нам говорили, что для человека он довольно приятен на вид. Что мы будем с ним делать, Третар? Можно ли верить этой дикой истории?
      – Я провел кое-какое расследование, ваше императорское величество. Не соизволите ли выслушать то, что мне удалось выяснить?
      – По крайней мере, это меня развлечет, – сказал император, томно подняв выщипанные брови.
      – Среди рабов вашего императорского величества есть человек, который некогда был слугой короля Стефана. Он был простым лакеем. Его силой мобилизовали в Волкаранскую армию. Я взял на себя смелость сделать очную ставку этому человеку и Бэйну. Лакей сразу же узнал мальчика. Этот несчастный чуть не умер, решив, что перед ним призрак.
      – Эти люди ужасающе суеверны, – заметил Агах-ран.
      – О да, мой государь. Но не только этот человек узнал мальчика – тот тоже узнал лакея. Он назвал его по имени…
      – По имени? Лакея? Ба! Этот Бэйн не может быть принцем.
      – Люди имеют склонность к демократии, сир. Мне рассказывали, что этот король Стефан принимает любого человека, даже самого низкого звания, простолюдина, если у того есть просьба или жалоба.
      – Неужели! Какой ужас! Мне дурно, – сказал Агах-ран. – Передайте мне нюхательную соль, Третар.
      Граф взял маленькую шкатулку, отделанную серебром, и подал знак камердинеру, а тот – рабу. Раб взял флакончик и поднес его на должное расстояние к императорскому носу. Несколько глотков запаха ароматической соли прояснили разум Агах-рана и вернули ему способность слушать, облегчив потрясение от услышанного, – он не думал, что у людей такие варварские нравы.
      – Если вы чувствуете себя достаточно хорошо, мой государь, то я продолжу.
      – Но к чему все это, Третар? Что связывает этого ребенка с Кенкари? Вам не одурачить нас, граф. Мы проницательны. Мы понимаем, что здесь должна быть какая-то связь. Граф почтительно поклонился.
      – Разум вашего императорского величества способен повергнуть и дракона. Если бы я мог рассчитывать на снисходительность вашего императорского величества, то я осмелился бы просить у вас позволения представить вашему императорскому величеству этого ребенка. Я уверен, что история, рассказанная этим ребенком, была бы весьма любопытна для вашего императорского величества.
      – Человека? Представить мне? А вдруг… вдруг… – Агах-ран как сумасшедший замахал руками, – вдруг мы подхватим какую-нибудь заразу?
      – Мальчика очень тщательно вымыли, мой государь, – сказал граф с подобающей серьезностью.
      Агах-ран сделал знак камердинеру, тот – рабу, который подал императору ароматический шарик. Поднеся его к носу, Агах-ран легким кивком приказал Третару продолжать. Граф щелкнул пальцами. Под конвоем двух королевских гвардейцев вошел Бэйн.
      – Стой! Стой там! – приказал Агах-ран, хотя комната была огромная, а мальчик сделал не более четырех шагов.
      – Оставьте нас, – приказал Третар гвардейцам. – Ваше императорское величество, позвольте представить вам его высочество принца Волкаранского.
      – А также Улиндии и всего Срединного Королевства теперь, когда мой настоящий отец мертв, – добавил мальчик.
      Он шагнул вперед с царственным видом и изящно поклонился в пояс. Принц изъявлял почтение к императору, но явно показывал, что обращается как равный к равному.
      Агах-ран, привыкший, что его собственные сородичи простираются перед ним ниц, был несколько ошеломлен подобной самоуверенностью и наглостью.
      Это могло бы стоить эльфу души. Третар затаил дыхание, думая, не сделал ли он ошибки.
      Бэйн поднял голову, выпрямился и улыбнулся. Он был вымыт и одет со всей подобающей ему, по мнению Третара, пышностью. Подходящую одежду ему подобрали с трудом, поскольку человеческие дети значительно крепче сложены, чем эльфийские. Его золотые кудри были уложены блестящими колечками. Кожа Бэйна была бела, как фарфор, а глаза синее, чем лазурит шкатулки, которую хранил императорский гейр. Красота ребенка произвела впечатление на Агах-рана. Или, по крайней мере, Третар сделал такой вывод, заметив, как император поднял брови и слегка отодвинул ароматический шарик.
      – Подойди поближе, мальчик… Третар тихонько кашлянул. Агах-ран понял намек.
      – Подойдите поближе, ваше высочество, дабы мы могли рассмотреть вас.
      Граф снова перевел дух. Император был очарован. Не буквально, естественно. Агах-ран носил сильные талисманы, которые защищали его от магии. Когда Третар впервые разговаривал с Бэйном, ему показалось забавным наблюдать, как человеческий ребенок пытается окружить себя некой грубой магией вроде зачаровывающего заклинания. Конечно, это не подействовало, но то, что мальчик ею пользовался, было для Третара первым свидетельством в пользу того, что он хотя бы от части не врет.
      – Не слишком близко, – сказал Агах-ран. Даже все ароматы Аристагона не могли заглушить запах человека. – Достаточно. Стой здесь. Итак, ты утверждаешь, что ты сын короля Стефана Волкаранского.
      – Нет, о Благородный, – сказал Бэйн, слегка нахмурившись.
      Агах-ран сурово посмотрел на Третара, который наклонил голову.
      – Терпение, государь, – тихо сказал он. – Назовите его императорскому величеству имя вашего отца, ваше высочество.
      – Синистрад, ваше императорское величество, – гордо сказал Бэйн. – Мистериарх Верхнего Королевства.
      – Так люди называют чародеев Седьмого Дома, мой государь, – пояснил Третар.
      – Седьмой Дом… А имя твоей матери?
      – Анна Улиндская, королева Волкарана и Улиндии.
      – О-о, – пробормотал Агах-ран. Он был весьма шокирован, хотя сам зачал незаконных детей больше, чем мог сосчитать. – Боюсь, вы ошиблись, граф. Если этот ублюдок не сын короля, то он не может быть принцем.
      – Но я принц, мой государь! – воскликнул Бэйн в детской запальчивости, которая была сейчас так уместна и, более того, так убедительна. – Стефан объявил меня своим законным сыном. Он сделал меня своим наследником. Моя мать заставила его подписать бумаги. Я видел их. Стефан делает то, что говорит моя мать. У нее есть собственная армия. Ему нужна ее поддержка, если он хочет остаться королем!
      Агах-ран посмотрел на Третара.
      Третар закатил глаза, словно хотел сказать: «Чего же вы еще ожидали от людей?»
      Император чуть было не улыбнулся, но сдержался, опасаясь испортить грим.
      – Такое положение, видимо, весьма устраивает все заинтересованные стороны, ваше высочество. Мы догадываемся, что произошло нечто его нарушившее, поскольку вас обнаружили у гегов. Как бишь это место называется…
      – Древлин, мой государь, – прошептал Третар.
      – Да, Древлин. Что вы делали там, дитя мое?
      – Я был пленником, ваше Великолепие. – Глаза Бэйна заблестели от внезапно нахлынувших слез. – Стефан нанял убийцу по имени Хуго Десница…
      – О нет! – Накрашенные веки Агах-рана затрепетали.
      – Мой государь, прошу вас, не прерывайте его, – Мягко укорил его Третар.
      – Хуго Десница отправился в Верхнее Царство. Он убил моего отца, ваше императорское величество, и собирался убить меня, но прежде, чем умереть, мой отец сумел смертельно ранить убийцу. Но потом я был захвачен эльфийским капитаном по имени Ботар-эль, который, как я думаю, находится в союзе с мятежниками.
      Агах-ран снова посмотрел на Третара, который подтвердил слова Бэйна кивком головы.
      – Ботар-эль отвез меня обратно в Волкаран. Он думал, что Стефан заплатит за то, что меня вернут в целости и сохранности. – Бэйн скривил губы. – Но Стефан заплатил за то, чтобы меня убрали. Ботар-эль отправил меня к гегам и заплатил им, чтобы те держали меня в плену.
      – Как, наверное, помнит ваше Великолепие, – вставил Третар, – примерно в это время Стефан пустил среди людей слух, что принц захвачен в плен и убит эльфами. Это восстановило людей против нас.
      – Но скажите мне, граф, почему Стефан просто не покончил с этим ребенком? – спросил Агах-ран, глядя на Бэйна как на необычное животное, выпущенное из клетки.
      – Потому, что в это время мистериархи были вынуждены покинуть Верхнее Царство, где, по словам наших соглядатаев, стало невозможно жить. Они переселились в Волкаран и поведали Стефану, что попытка причинить вред сыну Синистрада, их могучего предводителя, может стоить Стефану жизни.
      – Но королева согласилась, чтобы ее сын был заточен! Почему ваша мать допустила такое? – спросил Агах-ран Бэйна.
      – Если бы люди узнали, что она путалась с одним из мистериархов, ее сожгли бы как ведьму, – сказал Бэйн с невинным видом, что сделало грубое, хотя и верное слово просто очаровательным. Граф неодобрительно кашлянул.
      – Я думаю, здесь более глубокая подоплека, ваше императорское величество. Наши лазутчики доносят, что королева Анна сама хочет захватить престол. Она намеревалась сделать это с помощью Синистрада, отца мальчика. Но он погиб, и теперь ни у нее, ни у оставшихся в живых колдунов не хватает сил, чтобы свергнуть Стефана и захватить власть над Волкараном.
      – Но у меня хватит сил, мой государь, – остроумно ответил Бэйн.
      Агах-рана это весьма позабавило. Он и вовсе убрал от лица шарик, чтобы получше видеть мальчика.
      – У тебя, малыш?
      – Да, о Благородный, – сказал Бэйн. – Я все обдумал. Что произойдет, если я внезапно появлюсь на Волкаране, целый и невредимый? Я публично заявлю, что эльфы похитили меня, но мне удалось бежать. Люди любят меня. Я стану героем. Стефану и Анне не останется ничего другого, как снова принять меня.
      – Но Стефану всего только и надо будет снова избавиться от тебя, – зевнул Агах-ран и утомленно провел рукой по лбу. – И даже если это принесет какую-либо выгоду тебе, мы не видим, что от этого получим мы.
      – Очень много, – холодно сказал Бэйн. – Если вдруг и король и королева внезапно умрут, то трон наследую я.
      – О! О! – пробормотал Агах-ран, так широко распахнув глаза, что краска на веках пошла трещинами.
      – Камердинер, вызовите стражу, – приказал Третар, поняв намек. – Уберите мальчишку!
      – Вы, сударь, разговариваете с принцем Волкаранским! – вспылил Бэйн.
      Третар посмотрел на императора и увидел, как замигали накрашенные глаза, – императору было забавно смотреть на мальчика. Граф поклонился принцу.
      – Прошу прощения, ваше высочество. Его императорскому величеству беседа с вами доставляет большое удовольствие, но сейчас он устал.
      – У нас болит голова, – сказал Агах-ран, прижимая к вискам пальцы с отполированными ногтями.
      – Мне очень жаль, что его императорское величество чувствует недомогание, – с достоинством сказал Бэйн. – Я удаляюсь.
      – Благодарю вас, ваше высочество, – ответил Третар, едва удерживаясь вт смеха. – Стража, прошу вас проводить его королевское высочество в его апартаменты.
      Вошли стражи и увели Бэйна. Бэйн тайком бросил на Третара пытливый взгляд. Граф улыбнулся, показывая, что все в порядке. Бэйн с довольным видом шел между своими стражами с такими изяществом и грацией, которые встретишь не у всякого эльфийского ребенка.
      – Замечательно, – сказал Агах-ран, снова прибегнув к нюхательной соли.
      – Я вынужден напомнить вашему императорскому величеству, что мы имеем дело с людьми, и нас не должны обескураживать их варварские обычаи.
      – Вы совершенно правы, граф, но мы убеждены, что все эти отвратительные россказни о наемных убийцах и шлюхах совершенно лишили нас настроения перекусить. Наша пищеварительная система чрезвычайно уязвима.
      – Я скорблю об этом, ваше величество, и приношу свои глубочайшие извинения!
      – И все-таки, – задумчиво произнес император, – если бы мальчишка действительно унаследовал престол Волкарана, это бы было нам весьма кстати.
      – Воистину, о Благородный, – ответил Третар. – Самое меньшее, он отказался бы от союза с мятежниками и предоставил бы их собственной судьбе, может, его даже можно было бы заставить объявить им войну. Затем, полагаю, ваше императорское величество могли бы действовать как регент при юном короле Бэйне. Мы могли бы послать оккупационные войска, чтобы поддерживать мир между враждующими группировками людей. Естественно, ради их блага.
      Накрашенные глаза Агах-рана сверкнули.
      – Вы хотите сказать, Третар, что мальчишка просто передаст нам Волкаран.
      – Именно так, ваше величество. Естественно, за щедрое вознаграждение.
      – А эти колдуны, эти мистериархи? – Император скривился, вынужденно произнеся человеческое слово. Граф пожал плечами.
      – Они тоже смертны, ваше императорское величество. Они надменны, своенравны, их не любят, им не доверяют даже собственные соплеменники. Сомневаюсь, чтобы у нас возникли с ними неприятности. В противном случае мальчишка поставит их на место.
      – А Кенкари? Что будем делать с нашими колдунами?
      – Да пусть делают что хотят, мой государь. Как только люди будут завоеваны и покорены, вы сможете собрать силы и разгромить мятежников. Покончив с ними, вы вышвырнете гегов с Древлина и завладеете Кикси-винси. Вам больше не понадобятся мертвые души, о Благородный. Ведь в вашей власти будут все живые души Ариануса.
      – Это чрезвычайно остроумно, граф Третар. Мы выражаем вам свою похвалу.
      – Благодарю, мой государь.
      – Но это займет время.
      – Да, ваше императорское величество.
      – А что мы будем делать с этими жалкими гегами? Надо же придумать – отключить машину и лишить нас воды!
      – Капитан Санг-дракс, – к слову, блестящий офицер, обратите на него внимание, ваше императорское величество, – привез нам пленного гега.
      – Мы слышали. – Император поднес ароматический шарик к носу, словно в эту часть дворца каким-то образом просочилось зловоние. – Мы не понимаем зачем. В нашем королевском зоопарке ведь есть пара гегов?
      – Сегодня ваше императорское величество в хорошем настроении, – сказал Третар и засмеялся, понимая, что император этого ожидает.
      – Нет, – раздраженно сказал император. – Все не в лад. Однако мы полагаем, что этот гег представляет для вас определенную важность?