Томас, явно чувствовавший себя весьма неуютно, продолжил свой доклад:
      - Как известно Вашему Величеству, герцог и герцогиня считают, что я принадлежу к их партии и принимаю участие в их мятеже. - Молодой человек на мгновение умолк и поклонился, спеша выказать свои истинные чувства.
      Король перевернул страницу.
      Томас, не получив никакой поддержки со стороны государя, продолжил со все возрастающим неуютным чувством:
      - Я рассказал им об убийстве принца.
      - Об убийстве?.. - Клейтус чуть шевельнулся, рука его замерла над страницей.
      Томас бросил на Понса умоляющий взгляд.
      - Простите его, Ваше Величество, - мягко проговорил Лорд Канцлер, - но так в представлении бунтовщиков выглядит справедливая казнь принца. Томас должен делать вид, что он разделяет взгляды мятежников, чтобы убедить их, что он действительно принадлежит к их преступному сообществу. Только таким образом Томас может быть действительно полезен Вашему Величеству.
      Король перевернул страницу и разгладил ее рукой.
      Тихонько облегченно вздохнув, Томас продолжал:
      - Я сказал им, что человек с кожей, покрытой рунами, тоже мертв...
      Молодой человек заколебался, не зная, как продолжить.
      - И каков же результат? - проговорил Клейтус, ведя пальцем по странице.
      - Друг этого человека, тот, который убил мертвого, опроверг мои слова. Король поднял голову:
      - Опроверг?
      - Да, Ваше Величество. Он сказал, будто знает, что его друг, которого он называл "Эпло", жив.
      - Он знает это, ты сказал? - Король обменялся взглядом с Лордом Канцлером.
      - Да, сир. Он казался совершенно убежденным в этом. Это было как-то связано с собакой...
      Его Величество намеревался было что-то сказать, но Лорд Канцлер почтительно поднес палец к губам, призывая короля к молчанию.
      - Собака? - спросил Понс. - А что с собакой?
      - Пока я был там, в комнату вошла собака. Она подошла к чужестранцу, которого зовут Альфредом. Этот Альфред был очень рад видеть собаку и сказал, что знает теперь: Эпло не умер.
      - Как выглядела эта собака? Томас задумался, вспоминая:
      - Большой зверь. Черный мех, белые брови. Очень умный. Или, по крайней мере, кажется умным. Он... прислушивается. К разговорам. Так, как будто понимает...
      - Тот самый зверь, сир. - Понс повернулся к Клейтусу: - Тот, которого бросили в кипящую грязь. Я видел, как он умер! Его тело затянуло в грязь!
      - Да, совершенно справедливо! - Томас казался удивленным. - Именно это и сказала герцогиня, Ваше Величество! Она и герцог, они оба не могли поверить своим глазам. Герцогиня Джера что-то сказала о Пророчестве. Но чужестранец, Альфред, всячески отрицал, что имеет к этому какое-либо отношение.
      - Что он сказал о собаке - как получилось, что пес жив?
      - Он сказал, что не может объяснить этого, но если жив пес, то и Эпло должен быть жив.
      - Чрезвычайно странно! - пробормотал Клейтус. - А выяснили вы, Томас, как эти два чужестранца сумели проникнуть в Кэйрн Некрос?
      - На корабле, сир. Судя по тому, что говорил герцог, они прибыли на корабле, который оставили пришвартованным в Гавани Спасения. Корабль этот сделан из странного материала и, судя по отчету герцога, весь покрыт рунами, как и тело этого Эпло.
      - И что же теперь собираются делать старый граф, герцог и герцогиня?
      - В этом цикле они пошлют сообщение народу принца о том, что их правителя постигла безвременная смерть. Через три цикла, когда воскрешение будет окончено, герцог и герцогиня намереваются похитить принца и вернуть его народу, чтобы затем они объявили войну Вашему Величеству. Люди графа объединятся с народом Кэйрн Телест.
      - Итак, через три цикла они собираются проникнуть в подземелья замка и спасти принца.
      - Это так, сир.
      - И вы предложили им добровольную помощь, Томас?
      - Как вы и повелели мне, сир. Я должен встретиться с ними сегодня ночью, чтобы обговорить детали.
      - Известите нас обо всем. Вы сильно рискуете, вы сознаете это? Если они обнаружат, что вы шпион, они убьют вас и предадут забвению.
      - Мне нравится рисковать, сир. - Томас низко поклонился, прижав руку к сердцу. - Я совершенно предан Вашему Величеству.
      - Продолжайте ваше благое дело, и преданность ваша будет вознаграждена. Клейтус опустил глаза и вновь погрузился в чтение.
      Томас взглянул на Понса, который кивком подтвердил, что аудиенция окончена. Еще раз поклонившись, молодой человек покинул библиотеку. Один из слуг повел его прочь из апартаментов государя.
      Когда Томас ушел и дверь закрылась за ним, Клейтус оторвался от книги. По выражению его лица ясно было, что он не видел текста. Взгляд его блуждал в далях, зримых лишь ему одному.
      Лорд Канцлер видел, как темнеют эти глаза, как взгляд короля становится все более сумрачным и тяжелым, как прорезаются морщины на его высоком лбу. Предчувствие сжало душу Понса. Он подошел ближе, стараясь ступать бесшумно, боясь помешать своему государю. Он знал, что нужен королю, поскольку тот не приказал ему уйти. А потому, подойдя к столу, канцлер уселся в кресло и принялся терпеливо ждать.
      Прошло немало времени. Наконец Клейтус шевельнулся и вздохнул.
      Понс понял, что это было позволением говорить.
      - Ваше Величество понимает, что происходит? Эти двое чужестранцев, человек с кожей, покрытой рунами, пес, который был мертв, а теперь жив...
      - Да, Понс, мы полагаем, что знаем. Лорд Канцлер в почтительном молчании ждал продолжения.
      - Разделение, - проговорил король. - Чудовищная война, которая раз и навсегда восстановит мир во Вселенной. Что, если мы скажем тебе, что вовсе не выиграли эту войну, как полагали все эти века? Что, если мы скажем тебе, Понс, что мы проиграли?
      - Сир!..
      - Поражение. Вот почему обещанная нам помощь так и не пришла. Патрины покорили все остальные миры. Теперь они выжидают, чтобы захватить и этот мир. Мы - это все, что осталось. Последняя надежда Вселенной.
      - Пророчество! - прошептал Понс, и в голосе его прозвучал искренний страх. Наконец он тоже начал верить.
      Клейтус заметил состояние своего советника, заметил эту слишком поздно появившуюся веру, но только угрюмо улыбнулся и ничего не сказал. В конце концов, это неважно.
      - А теперь, канцлер, оставь нас, - сказал он. - Я отменяю все аудиенции, назначенные на ближайшие два цикла. Скажи, что мы получили тревожные вести касательно вражеского войска на том берегу Огненного Моря и что мы принимаем меры, дабы защитить город. Мы никого не желаем видеть.
      - Включая и Ее Величество, сир?
      Король женился ради продолжения династической линии правления. У Клейтуса Четырнадцатого родился Клейтус Пятнадцатый и еще несколько сыновей и дочерей. Можно было не бояться, что некому будет унаследовать престол.
      - Исключая только тебя, Понс. Но только в случае крайней необходимости.
      - Очень хорошо, сир. Где мне искать Ваше Величество, если мне понадобится ваш совет?
      - Здесь, Понс, - ответил Клейтус, обводя взглядом библиотеку. - Я займусь изучением старых манускриптов. Осталось только два цикла; за это время нужно очень многое успеть...
      Глава 27
      СТАРЫЕ ПРОВИНЦИИ, АБАРРАХ
      Наступил час пробуждения короля, и прислуга графского дома в Старых Провинциях уже поднялась. Нужно было пробудить мертвых от их летаргии, с помощью магии вернуть им возможность работать и объяснить им их обязанности на день. Джера, как некромант дома ее отца, ходила среди кадавров и пела руны, возвращавшие видимость жизни работникам.
      Мертвые не спят подобно живым. На время, когда живые отходят ко сну, мертвым приказывают сидеть на месте и не разгуливать по дому, дабы они не потревожили сон живых. Кадавры покорно идут туда, где никому не будут мешать, и ждут безмолвно и недвижно, пока не окончатся часы сна.
      - Они не спят, но видят ли они сны? - размышлял Альфред, глядя на мертвых с жалостью.
      Возможно, это было только его воображение, но ему казалось, что в те часы, когда прекращалась видимость их жизни, лица мертвых становились печальными. Призраки, витавшие подле своих физических оболочек, стонали от отчаяния. Лежа в постели, Альфред ворочался с боку на бок; сон не шел к нему, он никак не мог замкнуть слух от беззвучных рыданий.
      - Какие странные фантазии, - проговорила Джера за завтраком.
      Герцог, герцогиня и Альфред завтракали вместе. Граф уже поел, извиняющимся голосом объяснила Джера, и спустился вниз, чтобы поработать в своей лаборатории. Альфред с трудом мог себе представить, чем занимался там старый граф, - кажется, это касалось разновидностей травы-кэйрн. Граф пытался вывести новую породу, которая могла бы расти на холодной мертвой земле Старых Провинций.
      - Должно быть, те стоны, которые вы слышали, были просто свистом ветра, продолжала Джера, разливая по чашкам чай из травы-кэйрн и нарезая ломтями мясо торба<Торб - по всей вероятности, разновидность свиньи, завезенная в этот мир сартанами после Разделения. Рацион сартанов на Абаррахе большей частью состоит из мяса, в основном мяса торбов; овощи здесь чрезвычайно редки. Торбы питаются травой-кэйрн; они выращиваются в Новых Провинциях, после чего их отправляют на ярмарку в Некрополис>. (К немалому облегчению Альфреда, он узнал, что готовила завтрак живая кухарка.)
      - Разве у ветра есть голос, разве он говорит словами? - тихо проговорил Альфред, но слов его никто не услышал.
      - Знаете, когда я был ребенком, я думал так же, как и вы, - сказал Джонатан. - Забавно: я совсем забыл об этом. Вы мне напомнили. У меня была старая няня, которая сидела со мной в детской в часы сна, а когда она умерла, ее тело было возвращено к жизни, и она вернулась в детскую, чтобы делать то, что делала всю жизнь. Но я уже не мог спать, когда она была рядом - после ее смерти. Мне все время казалось, что она плачет. Мама пыталась объяснить мне, что это все только кажется, что это мое воображение. Должно быть, так оно и было, только в то время мне вовсе не казалось, что это фантазии.
      - Что же с ней случилось потом? - спросил Альфред. Джонатан выглядел несколько пристыженным:
      - Ну... маме пришлось от нее избавиться. Знаете, как трудно переубедить детей, когда они что-нибудь вобьют себе в голову. Ребенку ничего нельзя объяснить логически. Они все пытались мне объяснить, но ничего не помогало, и няне пришлось уйти.
      - Какой испорченный мальчишка! - улыбнулась мужу Джера, отпив глоток чая.
      - Думаю, так оно и было. - Джонатан покраснел от смущения. - Понимаете, я был самым младшим в семье. Кстати, раз уж мы заговорили о доме, дорогая...
      Джера поставила чашку и покачала головой:
      - Об этом и речи быть не может. Я знаю, ты тревожишься за урожай, но прежде всего слуги короля станут искать нас у Граничного Хребта.
      - А потом - здесь? - спросил Джонатан. Он так и не донес до рта очередной кусок мяса, который только что подцепил на вилку.
      Джера спокойно продолжала есть:
      - Этим утром я получила послание от Томаса. Люди короля отправились к Граничному Хребту. У них уйдет по крайней мере половина цикла, чтобы добраться до нашего замка. Потом они еще будут разыскивать нас, и полцикла у них займет обратный путь. Если даже мы еще интересуем Клейтуса - а его сейчас гораздо больше должна занимать готовящаяся война, - он, конечно, прикажет своим слугам отправиться сюда. Но в Старые Провинции они придут не раньше следующего цикла. А мы покинем этот замок еще в этом цикле, как только вернется Томас.
      - Разве это не чудесно, Альфред? - проговорил Джонатан, восхищенно глядя на жену. - Я бы никогда не смог так все просчитать. Я без дальнейших размышлений ударился бы в бегство и попал бы прямо в руки слугам короля.
      - Да, замечательно, - пробормотал Альфред.
      Весь этот разговор об отрядах, разыскивающих их, о том, чтобы покинуть замок в ночную часть цикла и где-то прятаться, совершенно расстроил Альфреда. От запаха и вида жирного мяса торба на тарелке его тошнило. Джера и Джонатан с любовью смотрели в глаза друг другу и явно ничего вокруг не замечали. Альфред потихоньку взял с тарелки кусок мяса и бросил его псу, который разлегся под столом у его ног. Пес принял подачку и слегка вильнул хвостом в знак благодарности.
      После завтрака герцог и герцогиня отправились заниматься приготовлениями к ночному побегу. Граф по-прежнему был в своей лаборатории. Альфред, предоставленный самому себе (не считая пса), бесцельно слонялся по дому, пока не наткнулся на библиотеку.
      Это была маленькая комната без окон. Единственными источниками света были газовые лампы на стенах. На каменных полках рядами стояли бесчисленные книги. Некоторые тома были, по всей видимости, очень старыми: их кожаные переплеты растрескались и обтрепались. Альфред приблизился к ним с каким-то душевным трепетом, хотя совершенно не знал, что же он боится найти в этих фолиантах быть может, голоса прошлого, которые поведают ему о поражении и падении?.. По крайней мере, он испытал чрезвычайное облегчение, увидев, что старинные тома были всего лишь монографиями по сельскому хозяйству: "Выращивание травы-кэйрн", "Наиболее распространенные болезни паук"...
      - Смотри-ка, - проговорил он, глядя вниз, - тут даже о псах книга есть.
      Зверь, услышав свое имя, навострил уши и застучал по полу хвостом.
      - Хотя я уверен, что не найду там ни единого упоминания о ком-либо подобном тебе! - пробормотал Альфред.
      Пес обнажил зубы в ухмылке, глаза его смеялись - казалось, он соглашается с Альфредом.
      Альфред продолжал копаться в книгах, надеясь найти среди них что-нибудь, чем можно себя занять, что-нибудь, что заставило бы его ненадолго забыть об ужасах и опасностях, окружавших его. На глаза ему попался толстый том с золотым тиснением по корешку. На книгу приятно было взглянуть, приятно было взять ее в руки; по всей очевидности, ее часто читали, но относились к ней чрезвычайно бережно. Альфред вытащил книгу, чтобы взглянуть на название.
      "Современное искусство некромантии".
      Содрогнувшись, сартан попытался поставить книгу назад на полку, но его подвели дрожащие руки - он выронил тяжелый том и бросился прочь из комнаты прочь из этой части замка.
      Бесцельно и безутешно бродил он по сумрачному графскому замку. Он не мог усидеть на месте, не мог даже думать об отдыхе и переходил из зала в зал, из комнаты в комнату, глядя из окон на унылый пейзаж, спотыкаясь о какие-то скамейки, натыкаясь на пса, роняя мелкие предметы.
      Чего же я боюсь, спрашивал он себя: мысли его снова и снова возвращались к происшествию в библиотеке. Конечно же, не того, что он поддастся искушению пользоваться этой черной магией, запретным искусством!.. Взгляд Альфреда остановился на кадавре, который при жизни мыл чашки из травы-кэйрн и механически исполнял те же обязанности после смерти.
      Альфред отвернулся к окну и уставился в темноту.
      Пес, трусивший следом за ним, повинуясь последнему приказу своего хозяина, внимательно следил за каждым движением сартана. Решив, что, может быть, Альфреду наконец надоело бродить без остановки, пес лег, свернулся калачиком, прикрыл нос пушистым хвостом, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
      "Я помню, как увидел пса в первый раз. Я помню Эпло и его забинтованные руки. Я помню Хуго и подменыша Бейна..."
      Бейн.
      Внезапно ощутив себя чудовищно старым и усталым, Альфред опустил тяжелую, словно свинцом налитую голову на руки...
      ...Харгастовый лес находился на острове Изгнания Питрина - на коралитовом острове, парящем в воздушном мире Ариануса. Лес был страшным местом - по крайней мере для Альфреда. Но, по сути, весь мир, находившийся за стенами мавзолея, ужасал сартана. Харгастовое дерево часто называют хрустальным деревом. На Арианусе они высоко ценятся - их выращивают и делают на них надрезы, чтобы добыть воду, которую деревья накапливают в своих хрупких стволах. Но здесь рос настоящий лес, неухоженные ряды небольших деревьев, как это бывает на фермах.
      Харгастовые деревья вырастают до сотен футов в высоту. Земля, по которой ступал Альфред, была усыпана сломанными сучьями - в этой части острова бушевали сильные ветры. Альфред недоверчиво разглядывал сучья - края разломов были острыми как бритва. Треск ветвей напоминал раскаты грома, и сартан не мог отделаться от ощущения, что сейчас на него рухнет сломанный сук. Альфред тихо радовался тому, что дорога, по которой он идет, проходит по самому краю леса, когда наемный убийца Хуго Десница остановился.
      - Туда, - указал он в глубину леса.
      - Туда, в лес? - Альфред не мог в это поверить. Идти в ветреную погоду по харгастовому лесу было безумием, настоящим самоубийством. Но, быть может, именно это и было у Хуго на уме...
      Альфред давно уже начал подозревать, что Хуго Десница просто не может хладнокровно убить Бейна, мальчонку, путешествующего вместе с ними. Альфред видел внутреннюю борьбу убийцы. Он почти слышал проклятия, которые Хуго призывал на собственную голову за то, что оказался таким слабаком и сентиментальным глупцом. Это он-то, Хуго Десница, который убивал десятки раз, и ни разу не дрогнула рука, ни разу в сердце не закралось ни капли жалости!..
      Но Бейн был таким чудесным ребенком, таким очаровательным и милым... только душа его была омрачена и извращена теми словами, которые когда-то прошептал его отец-чародей - отец, которого мальчик никогда не видел и никогда не встречал. Хуго не знал, что он, паук, был пойман в паутину, сплетенную так искусно, что он и представить себе не мог подобной хитрости.
      Все трое - Бейн, Хуго и Альфред - вошли в харгастовый лес, с трудом прокладывая себе путь сквозь густой подлесок. Наконец они выбрались на расчищенную тропу. Бейн был весел и оживлен, он не мог дождаться мгновения, когда увидит знаменитый летающий корабль Хуго, и, завидев дорогу, бросился вперед. Ветер дул все сильнее, харгастовые сучья звенели, ударяясь друг о друга.
      - О сэр, разве мы не должны его остановить? - спросил сартан.
      - С ним все будет в порядке, - ответил Хуго, и тут Альфред понял, что убийца снимает с себя ответственность за смерть ребенка, что он предоставляет решить судьбу Бейна случаю, року или какому-нибудь божеству, в которое, возможно, верил этот мрачный и жестокий человек.
      И судьба мальчика была решена.
      Альфред услышал треск, который перекрыл бы даже вечный рев штормов Мальстрима. Он увидел падающую ветвь, стоящего под ней Бейна, в оцепенении уставившегося вверх, и рванулся вперед, но было поздно. С треском и звоном сломавшаяся ветвь рухнула на ребенка.
      Альфред услышал короткий высокий крик, мгновенно оборвавшийся, а потом на него обрушилась тишина.
      Сартан бросился вперед. Ветка была огромной, она перекрыла широкую тропу; тела мальчика под ней не было видно. Альфред в отчаянии смотрел на обломанные ветви с острыми, как наконечник копья, концами. "Оставь его. Не вмешивайся. Ты знаешь, что это за ребенок! Ты знаешь и то зло, которое произвело его на свет. Так пусть это зло умрет вместе с ним".
      "Но ведь это ребенок! Он не выбирал свою судьбу. Разве он должен платить за отцовский грех? Разве не нужно дать ему возможности увидеть все самому, понять, разобраться - оправдать себя и, быть может, помочь другим?"
      Альфред снова посмотрел на тропу. Должно быть, Хуго слышал и шум упавшей ветви, и крик. Убийца выжидал, а быть может, возносил благодарственные молитвы своим богам. Но вскоре он придет сюда.
      Гигантскую ветвь могли бы сдвинуть с места только несколько сильных мужчин, да и то лишь обвязав ее веревками. Однако сейчас хватило и одного человека, наделенного магией. Альфред встал посреди тропы и начал петь руны; они оплели ветвь, разделили ее надвое и опустили части ветви по обе стороны от тропы. И Альфред увидел Бейна.
      Мальчик не был мертв, но он умирал. Хрустальные острые осколки пронзали окровавленное маленькое тело, должно быть, половина костей у мальчика была переломана.
      Вернуть жизнь мертвому. Волна восстановит равновесие. Верни жизнь одному, и другой умрет до своего часа.
      Ребенок был без сознания, он не испытывал боли - просто жизнь вместе с кровью вытекала из его жил.
      "Если бы я был врачом, я попытался бы спасти его. Будет ли правильным то, что я могу сделать?"
      Альфред поднял маленький осколок. Руки его, обычно такие неловкие, сейчас двигались легко и умело.
      Сартан рассек свою руку, опустился на колени у тела мальчика и своей кровью начертил руны на его изломанном маленьком теле. Потом он начал петь руны и чертить их в воздухе здоровой рукой.
      Сломанные кости мальчика срастались, раны закрывались, дыхание стало спокойным и ровным, а серая кожа порозовела.
      Бейн сел и уставился на Альфреда своими голубыми глазами, и взгляд его был острее, чем хрустальные ветви харгастового дерева...
      ...Бейн жил. А Хуго умер. Умер до срока. Альфред сжал руками мучительно ноющие виски. "Но ведь другие были спасены! Откуда я знаю?.. Откуда мне знать, верно ли я поступил? Я знаю только, что в моей власти было спасти ребенка, и я сделал это. Я не мог позволить ему умереть".
      И тут Альфреду стал понятен его собственный страх. Если бы он открыл ту книгу по некромантии, он увидел бы на ее страницах ту же руну, которую когда-то кровью начертил на теле Бейна.
      "Я сделал первый шаг по темному извилистому пути, и кто знает, не сделаю ли я второй шаг, и третий? Или я сильнее своих братьев?.."
      Нет, ответил он себе и, застонав от отчаяния, рухнул в кресло. "Нет, я такой же, как они".
      Глава 28
      НЕКРОПОЛИС, АБАРРАХ
      Эпло приподнялся на локте и сквозь прутья решетки взглянул на тело принца, лежавшее в соседней камере. Хранитель хорошо сделал свое дело. Члены принца не окоченели, мышцы лица были расслаблены; если бы не зияющая рана в груди, могло показаться, что Эдмунд мирно спит. Хранителю было приказано оставить рану, зримое свидетельство страшной смерти, которую принял молодой человек, которое не может не сподвигнуть его народ на войну, когда кадавр вернется к ним.
      Патрин перевернулся на спину, устроился поудобнее на каменном ложе и задумался о том, сколько времени пройдет, прежде чем король решит нанести ему визит.
      - А ты спокойный парень, верно? - Хранитель, возвращавшийся после обхода, остановился у решетки камеры Эпло и сейчас пристально разглядывал патрина. - Я видел гораздо более беспокойных покойников. Вот этот, например, - хранитель сумрачно кивнул в сторону принца, - доставит нам массу неприятностей, когда вернется к жизни. Они забывают, что заперты, и часто бьются о прутья решетки. А когда я объясняю им, что и как, начинают расхаживать взад-вперед. Потом снова все забывают и снова бросаются на прутья. А ты вот лежишь здесь, словно тебе до всего мира и дела нет.
      Эпло пожал плечами:
      - Ненужная трата сил. К чему мне утомлять себя попусту?
      Хранитель покачал головой и пошел прочь, радуясь предстоящему свиданию с семьей и возвращению домой после тяжкой работы. Однако же если бы он заподозрил, что Эпло говорит меньше, чем знает, то был бы прав. Тюрьма существует только для тех, кто не может бежать. А Эпло мог покинуть свою темницу в любой момент.
      Но для его целей лучше было остаться.
      Клейтус не замедлил прийти. Его сопровождал Понс. В обязанности канцлера входило следить за тем, чтобы никто не помешал разговору короля с узником. А потому Понс взял под руку ошеломленного хранителя - на этот раз то была женщина, непрестанно кланявшаяся государю, - и повел ее прочь по коридору. Единственными свидетелями разговора короля с пленником были теперь мертвые.
      Клейтус стоял перед решеткой камеры Эпло и пристально разглядывал узника. Лицо короля скрывала глубокая тень от низко надвинутого капюшона, Эпло не мог различить его выражения, однако же его это, кажется, вовсе не беспокоило: он спокойно сел на своем каменном ложе и принялся молча разглядывать государя.
      Одним жестом и именем руны Клейтус отпер дверь камеры. Все остальные в подобных случаях пользовались ключом. Эпло подумал, уж не хотел ли король поразить его этим проявлением магической силы. Патрин мог бы уничтожить жестом и руной всю эту решетку, а потому только ухмыльнулся.
      Король вошел внутрь и с отвращением огляделся. Ему было не на что сесть. Эпло подвинулся и похлопал по камню рядом с собой приглашающим жестом. Клейтус застыл на мгновение и, кажется, собирался спросить, не издевается ли над ним патрин. Эпло только плечами пожал.
      - Никто не может сидеть, пока мы стоим, - холодно проговорил Клейтус.
      Эпло пришло на ум сразу несколько вариантов ответа, но вслух он не произнес ни одного. Не стоит злить этого типа. В конце концов им предстоит стать спутниками в путешествии. Эпло медленно поднялся на ноги.
      - Зачем вы сюда пришли? - спросил Клейтус, отбрасывая с головы капюшон; руки у него были тонкие, с длинными узкими пальцами.
      - Ваши солдаты меня привели, - ответил Эпло.
      По губам короля пробежала слабая улыбка. Он заложил руки за спину и принялся расхаживать по камере. Сделав один круг (что, впрочем, не заняло у него много времени - камера была слишком маленькой), он остановился и посмотрел на Эпло:
      - Мы имели в виду, зачем вы пришли через Врата Смерти в этот мир?
      Вопрос застал Эпло врасплох. Он ожидал, что король спросит: "Где находятся Врата Смерти?" или "Как ты прошел через них?", - но не зачем. Хотя бы отчасти ему придется отвечать правду. Они все равно узнают ее - похоже, каждое слово Эпло рождало в головах этих сартанов тучи видений и образов.
      - Мой Повелитель прислал меня, Ваше Величество, - ответил Эпло.
      Глаза Клейтуса расширились - возможно, он на мгновение увидел в мыслях Эпло облик Лорда Нексуса. Что ж, тем лучше. Значит, увидев Повелителя, он его узнает.
      - Для чего? Зачем ваш Повелитель прислал вас?
      - Чтобы посмотреть, что здесь происходит.
      - Вы уже бывали в иных мирах? Эпло не мог не вспомнить Арианус и Приан и, разумеется, те же образы увидел Клейтус.
      - Да, сир.
      - И каковы они, эти иные миры?
      - Войны. Хаос. Возмущения. Чего еще и ждать от миров, в которых правят менши.
      - Правят менши, - Клейтус снова улыбнулся, на этот раз вежливо, словно Эпло неудачно пошутил. - Разумеется, вы имеете в виду, что мы здесь, на Абаррахе, с нашими войнами и возмущениями ничем не лучше меншей.
      Он склонил голову и посмотрел на Эпло, прищурив глаза:
      - Понс сообщил нам, что вам не нравятся сартаны Абарраха. Как это вы сказали - "Мы не убиваем своих".
      Взгляд короля скользнул по телу принца, лежащему в камере напротив. Потом он снова посмотрел на Эпло, который не успел стереть с лица сардоническую усмешку.
      Клейтус побледнел и нахмурился:
      - Древний враг, отпрыск жестокого варварского народа, чья жадность, чьи непомерные притязания привели к уничтожению этого мира, смеет осуждать нас! Да, как видите, мы знаем, кто ты и что ты. Мы изучали книги и нашли ссылку на тебя - вернее сказать, на твой народ - в древних текстах.
      Эпло ничего не ответил. Он ждал.
      Король поднял бровь:
      - Скажи нам снова, зачем ты пришел в наш мир?
      - Я снова вам отвечу. - Патрин начал терять терпение, а потому решил сразу перейти к делу: - Меня послал мой Повелитель. Если вы хотите спросить его, зачем он прислал меня, можете сделать это сами. Я отвезу вас к нему. В любом случае я намеревался предложить вам это путешествие.
      - Это правда? Вы возьмете меня с собой в путешествие через Врата Смерти?
      - Не только это, Ваше Величество. Я покажу вам, как пройти сквозь них и как вернуться назад. Я представлю вас моему Повелителю, покажу вам наш мир...
      - А чего вы желаете взамен? Судя по тому, что мы узнали о вашем народе, навряд ли вы сделаете все это для нас по доброте душевной.
      - Взамен, - тихо ответил Эпло, - вы научите мой народ искусству некромантии.
      - А, - взгляд Клейтуса скользнул по рунам на руках Эпло. - Единственное магическое умение, которым вы не обладаете. Что ж. Мы обдумаем это. Конечно же, мы не можем отправиться в путь, когда нашему городу угрожает опасность. Вам придется подождать до тех пор, пока не разрешатся разногласия между нашим народом и людьми Кэйрн Телест.
      Эпло безразлично пожал плечами:
      - Я никуда не тороплюсь.
      Что ж, убей часть своего народа, подумал он. Чем меньше вас, сартанов, останется на свете, тем лучше будет: никто не сможет помешать исполнению замысла моего Повелителя.
      Глаза Клейтуса сузились, и на мгновение Эпло задумался, а не зашел ли он слишком далеко. Он не привык к тому, чтобы кто-либо копался у него в мозгах. Этот глупец Альфред всегда был слишком занят собой, чтобы лезть в мысли Эпло. Придется последить за собой.
      - А пока, - медленно проговорил король, - мы надеемся, вы не будете возражать против того, чтобы остаться у нас в гостях. Мы сожалеем о том, что не можем предоставить вам более удобное помещение. Мы могли бы предоставить вам комнату во дворце, но это вызвало бы пересуды, толки... Будет лучше, если вы останетесь здесь, в покое и безопасности. - Клейтус собрался было уходить, но остановился и обернулся: - О, да, кстати, этот ваш друг...
      - У меня нет никаких друзей, - коротко ответил Эпло. Он уже собирался сесть, но теперь принужден был остаться стоять.
      - Действительно? Я имел в виду того сартана, который спас вам жизнь. Тот, который уничтожил мертвого солдата, собиравшегося убить вас...
      - Это было продиктовано инстинктом самосохранения, Ваше Величество. Я его единственное средство вернуться домой.
      - Тогда вас, надо полагать, не обеспокоит то, что этот ваш приятель вступил в союз с нашими врагами и, следовательно, подвергает свою жизнь опасности?
      Эпло ухмыльнулся и сел на каменное ложе. "Если ты пытаешься разговорить меня, угрожая Альфреду, ты сильно ошибаешься, приятель".
      - Меня не обеспокоит даже известие о том, что Альфред свалился в Огненное Море.
      Клейтус захлопнул решетчатую дверь камеры, запер ее - ключом, не магией и пошел прочь.
      - Да, кстати, Ваше Величество, - окликнул его Эпло, почесывая руку. - В эту игру можно играть и вдвоем.
      Клейтус продолжал шагать по коридору, не обращая на патрина внимания.