– Мы рады пригласить вас на нашу программу «В глубинах Галактики». Я ведущий Джеймс Уорден. С огромным удовольствием хочу представить вам молодого человека, вне всякого сомнения, не нуждающегося в рекомендации, юношу, появление которого стало межгалактической сенсацией, – Его королевское величество Дайена Старфайера.
      Камера-робот переместилась с резких черт лица популярного комментатора новостей Галактического вещания умницы и эрудита Джеймса Уордена в сторону юноши, одетого в короткий черный камзол с красной окантовкой на обшлагах и высоком воротнике. На нем не было ни медалей, ни эполет, ни каких-либо других знаков отличия, ничего, кроме крошечной булавки в форме ятагана на левом лацкане и броши с изображением львиной головы. Ярко-рыжие, цвета солнечного протуберанца волосы обрамляли бледное серьезное лицо юноши, ниспадая на плечи. На экране были отчетливо видны выразительные ярко-синие глаза. Камера то и дело давала их крупным планом – к неописуемому восторгу миллионов обожателей юного короля.
      Он сидел в непринужденной позе, спокойный, уверенный в себе – не в пример многим, кому приходилось давать интервью остроумному и въедливому репортеру.
      – Для меня большая честь присутствовать здесь, мистер Уорден, – ответил юноша сочным мелодичным голосом, прозвучавшим с экранов сотен миллионов зрителей, включая президента Демократической галактической республики Питера Роубса. – Благодарю за приглашение.
      – «Благодарю за приглашение», – с усмешкой передразнил его президент Питер Роубс. – Интересно, он в курсе того, что Саган из кожи лез вон, чтобы не пустить это чучело на экран?
      Президент прохаживался по роскошно обставленной комнате, у себя в резиденции, названной Простым домом, потому что президент всегда держался как простойчеловек, человек из народа. Но когда народ этот начинал слишком докучать ему, он сматывал удочки и прятался в своем Простом доме, расположившемся в укромном, тщательно охраняемом местечке, вдали от всякой цивилизации – никто из народатуда и носа не смел сунуть.
      – Дайен не чучело, – заметил старик, одетый в свободную ярко-красную тогу; он развалился в кресле бесформенной массой и дрожал от холода. – Потому-то он так и опасен. А если ты начнешь принимать его за марионетку, можешь здорово погореть. Да сядь ты, Питер, не раздражай меня.
      В комнате было душно: отопление работало на пределе, чтобы дать согреться старику. Президент Питер Роубс вытер лоб платком, осторожно, чтобы на его гладкой, словно пластиковой, коже не проступило ни пятнышка, сбросил пиджак, сел рядом со своим гостем и вновь уставился на экран.
      – Совсем недавно никто и слыхом не слыхивал о Дайене Старфайере. – Джеймс Уорден крутанулся в кресле: теперь он устремил взгляд на свою межгалактическую аудиторию. – И вот однажды вечером этот юноша пришел в дом к адонианцу Снаге Оме и заявил самым могущественным лицам галактики, что он их король.
      И с тех пор, пользуясь поддержкой Дерека Сагана, одного из самых богатых и влиятельных людей Галактики, Дайен Старфайер путешествует от одной звездной системы к другой, и повсюду ему сопутствуют беспорядки и мятежи. – Уорден повернулся к гостю. – Ваши оппоненты обвиняют вас в том, что вы провоцируете людей на бунт и анархию, призываете их свергнуть свое правительство. Что вы скажете по поводу этих обвинений, Ваше величество?
      – К анархии и мятежу я стремлюсь меньше всего, – спокойно ответил Дайен. – Когда я выхожу к людям, я очень мало говорю. Я предпочитаю слушать. Люди давным-давно разучились слушать. И негодующие голоса, доходящие до моего слуха, это голоса людей, требующих перемен. – Он наклонился вперед, с изяществом жестикулируя, голос его звучал искренне и выразительно. – Правительство Питера Роубса полностью коррумпировано. Эта зараза проникла всюду – от президента и Конгресса до теперь уже практически каждого государственного учреждения. Найдется ли сегодня хоть один федеральный служащий, которого нельзя подкупить? Остался ли хоть один конгрессмен, который все свои силы не тратит на то, чтобы богатый стал еще богаче, тогда как бедный народ обречен на нищету и страдания? Люди жаждут перемен, но они беспомощны что-либо изменить в насквозь прогнившей системе, заражающей своей болезнью каждого, кто соприкоснется с ней.
      – А вы сказочный принц, прискакавший на своем удалом коне, чтобы спасти их? – с легкой усмешкой спросил Уорден.
      – Я их государь, – с мрачным достоинством ответил Дайен.
      Уоррен вскинул брови.
      – Но, Ваше величество, Питер Роубс недавно снова избран на пост президента, путем демократических выборов, его электорат – тот же самый народ.
      На этот раз улыбнулся Дайен.
      – Мне вспоминается один журналист, комментировавший происходившие события в ночь выборов; он сказал тогда, что Питер Роубс снова «заставил свои деньги работать на него». Думаю, именно так проходили эти выборы, вы ведь это и имели в виду, мистер Уорден?
      Уорден смущенно хихикнул.
      – Отлично, Ваше величество. – Он снова повернулся к аудитории. – Мы сделаем перерыв и предоставим слово нашим спонсорам.
      – Крутой парень, – без всякой охоты констатировал президент Роубс.
      – А ты как думал? – Старик пожал плечами. – Он – Королевской крови, и к тому же получил прекрасное воспитание.
      – Вы ошибаетесь, Абдиэль, не разрешая мне встретиться с ним в открытой дискуссии.
      – И тем самым подтвердить справедливость его обвинений? Ты начнешь разоблачать его и таким образом признаешь сам факт его существования как претендента на трон и своего соперника в борьбе за власть. А он как раз и норовит втянуть тебя в спор. Нет, дорогой мой, гораздо лучше держаться подальше от чудаков и клоунов, вызывающих любопытство публики.
      – Но он не чудак. Вы же сами сказали, что он опасен. Мы могли бы его обвинить в соучастии в убийстве. Вы же были в доме Оме той ночью. Вы могли бы свидетельствовать, что...
      – Думаешь, дорогой мой, это будет благоразумно? – мягко перебил его Абдиэль. Он потянулся и взял руку президента, повернув ее ладонью к свету. Пять вздутых ярко-красных отметин на его ладони были как бы увеличенным отражением пяти небольших острых иголок, выступавших из ладони старика.
      Пальцы Роубса дрогнули, рука окаменела.
      – Ты хочешь, дорогой мой, чтобы все узнали о заключенном между нами, как бы это выразиться, союзе? – Абдиэль поглаживал руку Питера Роубса. – Хочешь, чтобы узнали, что Орден Черной Молнии не был уничтожен во время Революции? Что один из его адептов остался жив? Люди начнут задавать вопросы. Боюсь, тебе трудно будет на них ответить, особенно на один – тот, что у всех на языке, – как и почему погиб Снага Оме?
      Президент пожал плечами, сглотнул слюну и быстро вырвал руку из цепких пальцев Абдиэля.
      – Народ знает, как умер Снага Оме. Его убил Саган, чтобы завладеть сверхмощной, свертывающей пространство бомбой. Конгресс вынес приговор. Командующий – преступник, находящийся в розыске, не говоря уже о том, что он отчаянный мятежник.
      Абдиэль промолчал, покачал головой, улыбнулся про себя и поплотнее закутался в тогу.
      Роубс искоса поглядывал на него. Президент нервничал. Он расслабил воротник рубахи, потом галстук. Его спина стала влажной от пота.
      – Если уж на то пошло, – произнес он тоном обвинителя, – вы тоже в ту ночь позволили себе глупость и отправились в дом Оме, появились на людях. Скорее всего ваше пребывание там записали на пленку.
      – Чушь, – резко ответил Абдиэль, не отрывая взгляда от видеоэкрана. – Я не оставляю следов, если не хочу этого. Спецохрана Оме меня не засекла. Только три человека знают, что я там находился, но они, как и ты, не посмеют это подтвердить.
      После рекламы телепрограмма возобновилась. Уорден не знал удержу.
      – Вы утверждаете, что вы – сын умершего принца Августа и его жены, принцессы Семели Старфайер. Результаты генетических проб подтверждают это. Для тех, кто забыл уроки истории, объясните, будьте любезны, Ваше величество, в каком родстве вы состоите с умершим королем Амодиусом Старфайером.
      – Он мой дядя. У него не было детей. Поэтому после кончины дяди его младший брат, мой отец, должен был наследовать корону. Но так как мой отец тоже умер, престолонаследник – я.
      – Будем честны друг с другом, Ваше величество. Вы наследник несуществующеготрона.
      – Результаты опроса показали, – холодно возразил Дайен, – что очень многие ждут возвращения короля.
      Джеймс Уорден откинулся на спинку кресла.
      – Вас поддерживает самый богатый, самый могущественный человек Галактики. Вы говорили уже десятки раз, что у вас мандат, полученный с небес. В таком случае почему бы вам не доказать свое право на престол оружием?
      – Я не стану ввергать мой народ в пучину войны.
      – И тем не менее, Ваше величество, из источников, заслуживающих доверия, нам стало известно, что вы располагаете одним из самых разрушительных видов оружия, которое, по мнению экспертов, способно уничтожить галактику свертывающей пространство бомбой.
      – Вы наверняка понимаете, что в целях безопасности я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть данную информацию.
      Джеймс Уорден покачал головой.
      – Вы король без короны. Вы отказываетесь воевать, чтобы вернуть ее. Кое-кто считает все это блефом.
      – Наступит день, когда я стану королем, – сказал Дайен так тихо и убежденно, что это подействовало даже на циничного комментатора.
      – Каким же образом, Ваше величество?
      – Мой народ поднимется, как девятый вал на море, и сметет это коррумпированное незаконное правительство.
      – Мирным путем? – недоверчиво спросил Уорден.
      – Мирным.
      – С таким советчиком, как Дерек Саган, чья слава поджигателя войны всем известна... Да кто поверит вам, Ваше величество?
      – Дерек Саган – особа Королевской крови, мой дальний родственник. Он признал себя вассалом и поклялся мне в верности.
      – Дерек Саган участвовал в заговоре против короля и в свержении монархии. Многие убеждены, что на его совести – гибель короля, вашего дяди. Вот уже восемнадцать лет как Дерек Саган то тут, то там устраивает беспорядки в галактике, убивает людей, известных под именем Звездных Стражей. Он был замешан в убийстве адонианца Снаги Оме. Как же мы можем доверять этому человеку?! Как можете доверять ему вы? – Для вящей убедительности Уорден сделал паузу. – Вы доверяете Дереку Сагану, Ваше величество?
      Камера показала Дайена крупным планом. Его синие глаза еще больше потемнели, но выражение лица не изменилось, голос по-прежнему был ровным и спокойным.
      – Лорд Саган совершил в прошлом много проступков, которых я ему не прощаю, хотя со временем они стали мне понятны. Однако убежден, он не причастен к убийству короля, на верность которому присягал. Он и мне дал такую же присягу. Да, мистер Уорден, я доверяю ему.
      Уорден усомнился в последних словах короля:
      – Очевидцы говорят, что это не так, Ваше величество.
      – Победителей не судят, мистер Уорден.
      Комментатор снова повернулся к зрителям.
      – Леди и джентльмены, вам есть над чем поразмыслить. А сейчас мы сделаем небольшой перерыв и предоставим эфир местной станции. При новой встрече с вами мы обсудим с Его величеством феномен, известный под названием «Чудо Махаба-73».
      – Да лжет он. – Роубс снова расслабил галстук, затем снял его совсем.
      – Насчет чего? Насчет того, что доверяет Сагану? Нет, Питер. Дайен доверяет Сагану больше, чем самому себе. Вот тут-то, – раздумчиво заметил Абдиэль, – и надо искать его слабое место, в этом корни его беззащитности. Тебе пора начинать действовать. Электорат против тебя, Питер. Три системы – те, что подчинены Ди-Луне, Рикилту и Олефскому, – на грани мятежа...
      Роубс вскочил и снова начал метаться по комнате.
      – А что тут удивительного? Экономика разваливается. Галактика на пороге гражданской войны. Половина членов Конгресса разъехалась по местам, чтобы предотвратить мятежи. Шестерых членов моего кабинета отдают под суд по обвинению в коррупции, мне чертовски повезет, если я не окажусь замешанным в этом. Вся работа в комитете приостановлена. Я ничего не могу добиться...
      – Перестань ты с ними дурака валять, Питер.
      Роубс остановился. Повернулся к Абдиэлю.
      – Что вы хотите сказать, не понимаю.
      – Хочу сказать: перестань валять дурака с ними. Они тебе, Питер, больше не нужны.
      – Кто это они? – Роубс отказывался понимать старика.
      Абдиэль пожал плечами.
      – Конгресс, кабинет... Народ. Они уже сделали свое дело. Ты пробыл на посту президента восемнадцать лет.
      Роубс побледнел как полотно.
      – Вы... хотите сказать, что я должен отойти от дел... распустить правительство ради этого, – он кивнул на экран.
      Интервью возобновилось.
      – Расскажите нам, Ваше величество, о том, как исцелили младенца на Махабе-73.
      – Ничего не могу сказать по этому поводу, кроме того, что вокруг этого события пресса устроила шумиху.
      – Но, Ваше величество...
      Абдиэль сделал движение рукой, и экран погас.
      – Наоборот, Питер. Я хочу, чтобы ты все взял в свои руки. Воспользуйся чрезвычайным положением. Народ бунтует. Над нами нависла угроза войны. Конституция дает тебе полномочия все законно прибрать к рукам.
      – Но как быть со средствами массовой информации? Они же не оставят меня в покое, сжуют и выплюнут.
      Абдиэль вздохнул.
      – Я же не советую тебе сегодня вечером приступать к делу и провозглашать диктатуру. Надо все хорошенько обдумать, осуществлять свой план поэтапно. А когда ты сделаешь это, все – и народ, и журналисты – будут у твоих ног. Да ты сам можешь стать королем, если захочешь.
      – А у вас есть такой план?
      – Конечно. Потому я и прилетел к тебе.
      Роубс, успокоившись, улыбнулся.
      – И каков он?
      Абдиэль показал ему на кресло рядом с собой:
      – Сядь, Питер. Сядь поближе. – Он протянул руку, иголки, вживленные в ладонь, вспыхнули ярким светом.
      Питер не мог оторвать глаз от этих иголок. Он облизнул пересохшие губы, прислонился к письменному столу и начал тереть свою ладонь о бедро.
      – Итак...
      – Ты должен очистить галактику от Королевской крови раз и навсегда! И прежде всего избавиться во что бы то ни стало от этого юноши-короля.
      – Снова убийство. – Роубс покачал головой, тяжело вздыхая. – Нет, подозрение падет на меня. Вы же знаете. И тогда мне крышка.
      Абдиэль пошевелился. Блеснули иголки.
      – Да сядь же рядом, Питер. Давай потолкуем, устраивайся поудобнее.
      Роубс откинулся было назад, но массивный стол мешал ему. Он не отрываясь смотрел на старика.
      Губы у него дрожали, по телу пробежал озноб.
      – Нет, не сяду.
      Глазами без век Абдиэль в упор смотрел на Питера. Он угрожающе наклонил безобразную, всю в узлах и шишках, голову, блеснув лысиной, покрытой морщинистой кожей.
      – Ты отказываешь мне, Питер?
      – Да! – рявкнул Роубс.
      – Почему же?
      – Вы знаете почему, – Роубс говорил лихорадочно, словно во хмелю или как человек, которого истязали пытками, и терпение его иссякло. – В самом начале я был чист. У меня не было никаких дурных мыслей. Мои намерения... да вы, Абдиэль, знали, какие у меня были намерения... Я верил в свой народ, в демократию. Я верил в собственные силы! – Он остановился, переводя дыхание. – А теперь посмотрите на меня. Благодаря вам я погряз в дерьме. В крови и преступлениях. Это вы, – Роубс ткнул в старика трясущимся пальцем, – вы, Абдиэль, толкнули меня в бездну греха и затягиваете все глубже и глубже. Все началось со лжи. Просто небольшой лжи. Потом наступил черед взятке, которая помогла сокрыть ложь. Затем снова ложь, чтобы утаить эту взятку, а потом – еще одна взятка. Вы оплели меня сетью, как паук, и тащите вниз.
      А потом эта ночь Революции. Убийство короля, уничтожение Стражей, разрушение храмов! Это все вы совершили. Я и не подозревал об этом!
      – Нет, подозревал, – едва слышно произнес Абдиэль.
      – Нет! – закричал Питер Роубс и сжал кулаки. – Клянусь Господу – Он слышит меня! – Роубс запрокинул вверх лицо, искаженное отчаянием. – Клянусь Господу, в Коего не верю! А может, и верю! Может, ощущаю Его взгляд на себе. И вижу в Его глазах осуждение и гнев, какие замечаю в своих глазах, когда смотрю в зеркало. Вы использовали меня, Абдиэль, вы с самого начала использовали меня и сейчас продолжаете это делать. – Он разомкнул пальцы и с ужасом посмотрел на пять вспухших отметин. – Вы забрали мою душу, всю, целиком.
      Абдиэль молчал, терпеливо пережидая истерику президента.
      Роубс вытер лицо, загнанно посмотрел на старика.
      – Я покончу с собой, – тихо сказал он.
      – Следовало бы, но ты не сделаешь этого.
      – Вы не позволите мне.
      – Возможно, когда-нибудь и позволю. Но не теперь. Ты мне все еще нужен.
      На губах Роубса выступила пена.
      – Я не стану этого делать! Я не буду вас слушать! В этот раз – все, не буду.
      – Будешь, будешь. – Абдиэль поднялся, собрал складки своей алой одежды и скользящей походкой приблизился к сникшему Питеру. Старик обнял президента своей костлявой шершавой рукой.
      Роубс весь съежился от этого прикосновения, как будто стал меньше ростом. В свои сорок лет президент сохранил отличную спортивную форму. Старик же выглядел хилым и болезненным, казалось, стоит ему кашлянуть – и он сломается пополам. Достаточно было Питеру Роубсу произнести одно лишь слово – и в комнату ворвались бы охранники. Его мускулы свело судорогой, он хотел убежать отсюда. Он уже открыл рот...
      Абдиэль положил вторую руку на руку Питера, слегка сжав ее.
      – Успокойся, успокойся, дорогой. Ты просто переутомлен. И поэтому не отдаешь себе отчета в том, что говоришь.
      Роубс пробормотал что-то нечленораздельное и плотно сжал в кулак пальцы той руки, где были видны пять шрамов. Абдиэль не сделал ни малейшей попытки, чтобы заставить его разжать кулак, он просто постучал по нему кончиками своих длинных тонких пальцев.
      – Питер, дорогой мой, это будет просто. Очень просто и легко. Всем твоим неприятностям придет конец. Ты получишь полную власть. Я буду рядом, буду направлять тебя. Ну-ну, дорогой мой. Успокойся. Успокойся.
      Питер недоверчиво покачал головой.
      – Да вам не удастся взять верх над Старфайером. У него же бомба! У него Саган и флот. У него молодость, красота...
      – В свое время он отдал мне часть своей души. А это, – добавил Абдиэль, видя, что Роубс по-прежнему не понимает его, – дает мне такую же возможность влиять на него, как и на тебя, друг мой.
      Питер Роубс медленно опустил голову, рука безвольно упала вниз, пальцы разжались, обнажив на ладони пять вспухших шрамов.
      Абдиэль схватил руку Роубса, вонзил иголки в его ладонь.
      Президент застонал и скорчился от боли. Абдиэль все глубже и глубже вводил иголки.
      Роубс вздохнул. Ловец душ контролировал его состояние – боль отступила, на смену пришло наслаждение: награда за послушание. Он прислонился к старику, Абдиэль притянул его еще ближе и положил голову Роубса на свое плечо.
      – Итак, дорогой мой, слушай, что тебе необходимо предпринять.

      Таск ждал, беспокойно бегая по студии из угла в угол. Программа «В глубинах галактики» еще продолжалась, но дело близилось к концу. На указателе появились три антенны из пяти: наверное, решил Таск, это знак Уордену, что у того на интервью осталось три минуты.
      Стало быть, через три минуты Таску надо приступать к своим обязанностям.
      Прямо на него катила камера-робот. Таск отпрянул, споткнулся о кабель и чуть было не врезался в софит. Центурион протянул руку, подхватил Таска и помог ему устоять на ногах.
      – Благодарю, Агис, – пробормотал Таск.
      Центурион ничего не ответил, ведь он просто-напросто исполнил свой долг. Люди из Почетной гвардии лорда Сагана, отличавшиеся железной дисциплиной, вообще редко говорили. Они действовали. Таск подумал, что ему пора бы привыкнуть к этому.
      Указатель вспыхнул, подавая сигнал. Девушка с чем-то вроде тарелки-спутника с вращающимся радаром, вмонтированным в ее шлем, накинулась на Таска.
      – Что вы тут делаете? Кто вас сюда пустил?
      – А никто и не обязан пускать нас сюда, – начал было Таск.
      Вторая камера-робот прокатила мимо, едва не отдавив ему ноги.
      На указателе теперь было две антенны.
      Девушка посмотрела на темную застекленную кабинку, расположенную наверху. Таск услышал слабые звуки, доносившиеся из аппаратуры, вмонтированной в шлем девушки. Она повернулась к Таску.
      – Мистер Уорден будет недоволен. Уходите отсюда. Идите через ту дверь и ждите в холле, пока красный свет...
      Таск усмехнулся и покачал головой.
      – Не пойду.
      Лицо девушки стало суровым. Джеймс Уорден спрашивал Дайена, что тот думает о роли образования, предупредив, что у него в запасе тридцать секунд.
      – Пожалуйста, выйдите через эту дверь! – прошипела девушка.
      – Я никуда не выйду, и они тоже. – Таск ткнул большим пальцем в сторону центурионов, стоявших навытяжку вот уже целый час.
      Девушка сверкнула на него глазами, топнула ногой об пол.
      – Вас насильно выведут...
      Командир охранников впервые за то время, что они провели в студии, оторвал взгляд от Дайена и посмотрел на девушку. Он не проронил ни слова, не шелохнулся. Он только взглянул на нее.
      Девушка судорожно сглотнула слюну, беспомощно бросая взгляды на кабинку. Джеймс Уорден поблагодарил Дайена и сообщил зрителям, кто будет гостем на следующей неделе. Пурпурный экран указателя стал серым. Антенны над ним неистово вибрировали.
      Камеры-роботы показывали комментатора и Дайена крупным планом.
      – Конец, – констатировал указатель через ретранслятор.
      Уорден встал, произнес слова благодарности Дайену. Дайен тоже встал.
      – Мы появимся с минуты на минуту, – сообщил Таск по радио центурионам, стоявшим на посту у здания телестудии. – Машина ждет?
      – Да, сэр, – последовал ответ.
      Джеймс Уорден и Дайен направились к выходу. Комментатор остановился, протянул руку.
      – Я непременно буду следить за вашей карьерой, Ваше величество. Надеюсь, мы еще встретимся с вами. Желаю удачи.
      – Благодарю, сэр. – Дайен пожал ему руку.
      Уорден вышел, бросив быстрый взгляд на Таска и на ожидающих короля телохранителей. Девушка торопливо последовала за ним, рассыпаясь в извинениях по поводу того, что им удалось проникнуть в студию.
      Дайен подошел к Таску.
      – Ну как? – спросил он.
      – Отлично, малыш. Ты был в ударе, – рассеянно ответил Таск. Он думал о том, как вывести Старфайера из здания. – Готов?
      Дайен кивнул. Он был возбужден и взволнован, чувствовал, что выступил блестяще.
      Центурионы окружили его и сомкнули ряды. Дверь студии открылась настежь, они вышли в холл. Таск трусил впереди, ритмичное постукивание каблуков у него за спиной действовало успокаивающе.
      – Мы приближаемся, – сообщил он по радиотелефону.
      Холл был пуст. Персоналу велели очистить помещение.
      – Продолжайте двигаться, – зачем-то сказал Таск.
      Центурионы могли бы пройти и через стальную стену, прегради она им путь. Но расстояние до лифтов, находившихся в противоположном конце коридора, выложенного черным мрамором, казалось бесконечным.
      Нола выскочила из боковой двери, на которой висела табличка «Вход воспрещен. Только по спецпропускам». Таск схватил ее за руку, когда они проходили мимо.
      – Как он выглядел?
      – Фантастика! Как всегда.
      – А что слышно нового?
      Нола покачала головой.
      – Собралась толпа. Поступили донесения о том, что начались беспорядки.
      Они дошли до лифта. Здесь дежурили два центуриона, не пропускавшие посторонних. Дверцы лифта открылись. Агис приказал своим людям войти первыми в кабинку. Следом за ними в кольце вооруженных охранников вошел Дайен. Таск и Нола вошли тоже. Дверцы плавно закрылись, отрезав тех, кто находился в кабинке, от шумного коридора. Внутри звучала чертовски веселая музыка.
      – Наверное, по дороге на космодром на улицах города миллионные толпы людей, – негромко произнесла Нола.
      Лифт заскользил вниз. Центурионы стояли, как колонны, вокруг своего короля с устремленными вперед глазами и бесстрастными лицами.
      – Я понимаю, как важно для Его величества показываться на людях, – произнес убитым тоном Таск. – Понимаю, что надо поместить фотографии об этом в вечерних выпусках новостей. Но от всего этого...
      – Опять ты за свое, – сказала Нола.
      – За что за свое?
      – Говоришь сам с собой.
      – А меня никто не слышит.
      – Не волнуйся за меня, Таск, – Дайен ободряюще улыбнулся своему другу из-за живой ограды затянутых в доспехи центурионов.
      Таск увидел эту улыбку, но еще он увидел, какое бледное у Дайена лицо под румянцем, наложенным гримером, складки по углам рта, опущенные плечи. Возбуждение покинуло юношу. Он выглядел усталым, почти обессиленным.
      Черт побери, еще бы ему не быть усталым! Последнее время он жил буквально на поле боя, подумал с горечью Таск.
      Уорден верно заметил: каких-то несколько месяцев назад Дайен был обыкновенным парнем, не знал, что он король, жил себе на далекой провинциальной планете с воспитателем Платусом Морианной, пацифистом и атеистом. Таск иногда гадал, кем бы стал парень, если бы в ту роковую ночь не появился лорд Саган? Торговал бы какой-нибудь мелочью? Был бы добропорядочным семьянином с кучей детишек?
      Нет. Таск украдкой снова посмотрел на Дайена. Ведь в его жилах кипит Королевская кровь, он одержим жаждой власти, желанием повелевать, управлять, контролировать, защищать – все это он унаследовал от своих предков. И они все равно дали бы о себе знать – так или иначе. Это судьба. Удел. «Мандат, полученный с небес».
      За одну ночь Дайен стал «сенсацией галактики». Романтичный, молодой, красивый. Он был окутан тайной, что делало его еще более привлекательным. Убийство Снаги Оме, слухи о страшном смертоносном оружии, перемена, происшедшая с лордом Саганом, благодаря которой он из жестокого преследователя превратился в заботливого отца-наставника, внезапное появление и столь же внезапное исчезновение леди Мейгри... Пресса буквально сходила с ума от всего этого.
      Лифт плавно остановился. Через какое-то время дверцы откроются. Все застыли в напряжениии. Дайен распрямил плечи, убрал с лица свои рыжие волосы, как будто согревшись внутренним огнем. Челюсти сжались, усталые складки в уголках рта исчезли. На губах вновь заиграла очаровательная улыбка, синие глаза вспыхнули ярким светом.
      Таск, наблюдавший, как Дайен через силу пытается вернуть себя к жизни, готов был расплакаться.
      Дверцы лифта раскрылись, Дайен вышел из кабинки, Таск – следом за ним по одну сторону, Нола – по другую. Центурионы обступили их. Журналисты рванулись навстречу. Замигали фотовспышки, зазвенели голоса людей, что-то выкрикивавших в адрес короля. Центурионы с привычной легкостью прокладывали путь в толпе, их действиями руководил Агис. Они делали это не одну сотню раз. Его величество должен продвигаться вперед, должен находиться в безопасности.
      Таска совсем затолкали, его пинали со всех сторон, наступали ему на ноги, он с тоской вспоминал те дни, когда служил наемником, и в его обязанности входило лишь одно: обеспечивать противоракетную оборону..
      Дайен махал рукой, улыбался, делая вид, что не слышит сотни вопросов, которые задавали ему. Таск шел наперерез толпе, то и дело повторяя «Никаких комментариев не будет», пока ему не отказал язык. Он остановился лишь один-единственный раз, чтобы освободить Нолу из объятий какого-то репортера, предлагавшего ей стать совладелицей небольшой планеты, на которой отдыхали обитатели галактики, в обмен на ее услуги: она поделится с ним информацией из «личной жизни» Дайена.
      Центурионы проследовали через вестибюль, выложенный мрамором и стальными пластинами, на удвоенной скорости, стараясь не затоптать репортеров, и открыли двери из стали и стекла, сквозь которые лился яркий солнечный свет.
      Король со своей свитой вышел на подиум с мраморной колоннадой. Толпа приветствовала Дайена громкими криками. Таск на какое-то мгновение остановился, чтобы привыкнуть к ослепительному солнечному свету, обвел взглядом центурионов, убедился, что они заняли свои места. Моргая, он посмотрел вниз, на длинный марш мраморных ступеней, по которым им предстояло спуститься, прежде чем сесть в лимузин, ожидавший их у подножия лестницы.
      – Дерьмо, – сказал Таск и добавил еще несколько нелестных эпитетов для вящей убедительности.
      Рядом с ним шел Дайен, который тут же насторожился.