Каландра вернулась к своей работе – гроссбух был для нее успокоительным лекарством от всех семейных треволнений. В доме было тихо. Ее отец вместе с астрологом заперся в лаборатории, но, видя, что дочь взорвется раньше, чем магический порошок, Лентан мудро решил воздержаться от дальнейших экспериментов.
      После обеда Каландра сделала еще одно дело, относящееся к бизнесу. Она послала к птицевику слугу с письмом, адресованным господину Роланду из Гриффита в таверну «Цветок джунглей». В письме говорилось следующее:
      «Груз будет доставлен в начале пахоты. Оплата по получении.
      Каландра Квиндиниар».
      Птицевик привязал послание к ноге безошибочницы, приученной летать в Тернцию, и подбросил яркую птицу в воздух.
      Безошибочница легко скользила в потоках воздуха, струящихся между могучими деревьями. Все мысли птицы были устремлены к месту ее назначения, где в клетке ее ожидал самец. Она не опасалась хищников – ни одна живая тварь не стала бы ее есть. Перья безошибочников покрывал жир, который сохранял их сухими во время дождя. Этот жир был смертельным ядом для всех, кроме самих безошибочников.
      Птица летела на северинт-закад, над владениями и дворцами эльфийской знати, через озеро Энтиаль. Она парила над эльфийскими фермами, расположенными на мшистых возвышенностях, которые расчерчивали поверхность неестественно прямыми линиями.
      Рабы-люди трудились на полях, собирая урожай. Безошибочница была не то чтобы голодна – ее покормили перед вылетом, – но мышка пришлась бы ей очень кстати. Однако ни одной на глаза не попадалось, и птица продолжала свой полет.
      Бережно возделываемые угодья эльфов вскоре сменились дикими джунглями. Ручьи, питаемые ежедневными дождями, собирались в реки, текущие по мшистому ложу.
      Прокладывая себе путь сквозь джунгли, реки иногда находили брешь в слое мхов и каскадами низвергались вниз, в темные глубины.
      Перед глазами птицы поплыли клочья облаков, и она направила полет вверх, набирая высоту, поднимаясь над буйством очередного дождя. Темная масса, пронизанная молниями, скрыла землю из виду. Птица тем не менее знала, где находится – ее вел инстинкт. Внизу лежали леса лордов Марсина – так их называли эльфы, но ни эльфы, ни люди не претендовали на них, поскольку заросли там были совершенно непроходимы.
      Буря началась и кончилась, как всегда – от самого сотворения мира. Солнце засияло ярко, птица увидела населенные земли – это была Тиллия, людское королевство. С огромной высоты птица заметила три из пяти сверкающих, ярко освещенных башен, которые отмечали пять уделов Тиллийского королевства. Башни, древние по людским меркам, были сложены из кристаллических блоков, секрет изготовления которых был известен людским волшебникам во времена правления короля Георга Единственного. Этот секрет (вместе с большинством волшебников), сгинул в опустошительной Войне за любовь, которая последовала за кончиной старого монарха.
      Безошибочница использовала башни как указатели; снизившись, она полетела низко над землями людей. Возведенная на широкой моховой равнине, пронизанной там и сям деревьями, которые не вырубались) ради тени, эта страна была плоской, пересеченной доРегами, усеянной маленькими городишками. Дороги были наезженными – люди испытывали странную необходимость постоянно быть в движении, каковую необходимость домоседы эльфы никогда не могли понять и считали чертой варварской.
      В этой части мира охота была куда удачней, и безошибочница прервала свой полет, чтобы изловить толстенькую крысу. Покончив с едой, почистила когти клювом, привела в порядок перья и снова взвилась в воздух. Увидев, что равнинные земли переходят в густые джунгли, птица приободрилась: близился конец ее долгого путешествия. Она была над Тернцией, самым северинтным королевством. Добравшись до окруженного стенами города с кристальной башней посередине – знак того, что здесь заходилась столица Тернции, – птица услышала призывный крик своего супруга. Она вошла в стремительную спираль над центром города и села на защищенную кожей руку тиллийского птицевика. Тот взял послание, отметил его прибытие и водворил усталую безошибочницу в клетку к ее самцу, радостно приветствовавшему подругу.
      Птицевик передал письмо посыльному. Несколькими днями позже тот прибыл в заштатную деревушку на самом краю джунглей и оставил его в единственном кабачке.
      Сидя на своем любимом месте в «Цветке джунглей», господин Роланд из Гриффита изучал аккуратный свиток. Ухмыльнувшись, он показал его через стол молодой женщине, сидевшей напротив него.
      – Вот! А что я тебе говорил, Рега?
      – Благодарение Тиллии, вот все, что я могу сказать, – ответила она мрачным тоном. – Теперь у тебя, по крайней мере, есть что показать старине Чернобороду, и, возможно, он ненадолго оставит нас в покое.
      – Интересно, где он? – Роланд покосился на часоцвет, который рос в горшке на подоконнике.
      Почти двадцать лепестков свернулись. – Что-то он запаздывает.
      – Придет. Дело для него слишком важное.
      – Да, и это заставляем меня нервничать.
      – Совесть проклюнулась? – Рега осушила свою кружку с кегротом и оглянулась в поисках служанки.
      – Нет, я просто не люблю заниматься делами в этом месте, на виду…
      – Да ладно. Все равно никто нас ни в чем не подозревает. О, вот и он. Что я тебе говорила?
      Дверь кабачка открылась, и на пороге появился гном. Он выглядел очень внушительно; посетители кабачка даже оторвались от выпивки и еды, чтобы посмотреть на него. Гном был чуть повыше среднего гномского роста, с коричневой кожей, взъерошенной гривой вьющихся черных волос и такой же бородой, которая снискала ему его прозвище у людей.
      Густые черные брови, сходящиеся над крючковатым носом, и поблескивающие черные глаза придавали его лицу выражение свирепости, которое здорово выручало его в чужих землях. Несмотря на жару, он был одет в красно-белую полосатую шелковую рубашку, поверху которой носил гномский доспех, из толстой кожи, и ярко-красные штаны, заправленные в высокие тяжелые ботинки.
      Посетители кабачка переглядывались с ехидными усмешками: одеяние гнома казалось им слишком ярким. Впрочем, если бы они знали хоть что-нибудь о гномском обществе и о том, что означает эта яркая одежда гнома, вряд ли им было бы так смешно.
      Гном остановился на пороге, щуря глаза после яркого солнечного света.
      – Чернобород, друг мой, – позвал Роланд, поднимаясь со своего места. – Сюда!
      Гном вошел, оглядел собравшихся, задерживая сумрачный взгляд на тех, кто казался слишком дерзким. Гномы в Тиллии были редкостью.
      Гномское королевство было слишком далеко на северинт-всток от людского, и два народа мало общались между собой, но этот самый гном пробыл в городе уже пять дней и перестал быть новостью. Гриффит был жалким городишком на границе между двумя королевствами, ни одно из которых на него не претендовало. Обитатели занимались тем, что им было по нраву, и это их вполне устраивало, тем паче что большинство обитателей были из тех областей Тиллии, где эти любимые ими занятия привели бы их на виселицу. Жители Гриффита могли удивляться тому, что в их городе появился гном, но никто из них не высказал бы своего удивления вслух.
      – Хозяин, еще три! – воскликнул Роланд, подняв свою кружку, и сказал, обращаясь к гному, который усаживался за стол:
      – У нас есть что отметить, друг мой.
      – Да? – буркнул гном, подозрительно разглядывая Роланда и Регу.
      Роланд ухмыльнутся и, не обращая внимания на явное недружелюбие гостя, протянул ему письмо.
      – Я не могу просесть это, – сказал гном, перебрасывая свиток обратно.
      Прибытие служанки с кружками кегрота прервало их разговор, девушка нехотя обмахнула стол грязной тряпкой, с любовью глянула на гнома и удалилась.
      – Прости, я забыл, что ты не умеешь читать по-эльфийски. Груз уже в пути, Чернобород, – пояснил Роланд, понизив голос. – Он будет здесь в начале пахоты.
      – Мое имя Другар. Это в бумаге сказано? – Гном похлопал по ней толстопалой рукой.
      – Точно так, друг мой Чернобород.
      – Я тебе не друг, человек, – пробормотал гном, но на своем наречии и в бороду. Губы его раздвинулись – это должно было, видимо, означать улыбку. – Это хорошая новость.
      – Выпьем за это. – Роланд поднял кружку, делая знак Роге, которая смотрела на гнома с меньшим подозрением, чем он на них. – За наше дело.
      – За это я выпью, – согласился гном после некоторого раздумья и поднял кружку. – За наше дело.
      Роланд шумно осушил кружку. Рега отпила пару глотков. Она некогда не напивалась. Должен же хоть кто-то из них оставаться трезвым. Кроме того, гном не пил. Он едва смочил губы. Гномы не уважают кегрот, который, прямо сказать, куда слабее и безвкусней, чем их собственное крепкое пиво.
      – Я вот все думаю, – сказал Роланд, подавшись вперед, – а против кого ты, партнер, собираешься использовать это оружие?
      – Угрызения совести, а, человек?
      Роланд покосился на Регу, которая, услышав из уст гнома свои собственные слова, пожала плечами и отвернулась. Интересно, какого ответа он ожидал на свой дурацкий вопрос?
      – Тебе платят достаточно, чтобы ты не задавал вопросов, но я скажу тебе, ибо мы – честный народ.
      – Настолько честный, что ты ведешь дела с контрабандистами, не так ли, Чернобород? – усмехнулся Роланд.
      – Черные брови гнома сошлись в линию, черные глаза вспыхнули.
      – Я предпочел бы действовать открыто, но законы вашей страны запрещают это. Моему народу нужно это оружие. Ты слышал что-нибудь об опасности, идущей с северинта?
      – Морские Короли?
      Роланд сделал знак служанке. Рега коснулась его руки, напоминая об осторожности, но он отстранил ее.
      – А! Нет?! – Гном презрительно фыркнул. – Я говорю о северинте наших земель.
      Дальний северинт. – Правда, теперь он стал куда ближе.
      – Ни о чем таком я не слыхал, Чернобород, дружище. Что же это?
      – Люди – размерам с гору. Они идут с северинта, разрушая все на своем пути.
      Роланд чуть не захлебнулся кегротом и начал хохотать. Гном буквально позеленел от ярости.
      Рега изо всех сил вонзила ногти в руку своего партнера. Роланду с трудом удалось вернуть себе серьезность:
      – Прости, дружите, прости. Но эту байку я слышал еще от своего дорогого папаши; тот, бывало, любил ее рассказывать, когда бывал хмельком. Так, значит, титаны собрались напасть на нас. Я полагаю, одновременно вернутся Пять Ушедших Лордов Тиллии. – Потянувшись через стол, Роланд похлопал разъяренного гнома по плечу. – Ну что ж, храни свой секрет, друг мой. Пока мы с женой получаем свои денежки, нас не заботит, что ты делаешь или кого убиваешь.
      Гном дернулся, стряхнул руку человека.
      – Ты не хочешь прогуляться кое-куда, дорогой? – многозначительна сказала Рега.
      Роланд поднялся на ноги. Он был высок и мускулист, светловолос – и весьма хорош собой.
      Служанка, которая хорошо знала его, возникла рядом, едва он, встал.
      – Прошу прошения.
      Мне надо кое-куда. Проклятый кегрот просится наружу.
      Он пробрался через общую залу, в которой было шумно и людно.
      Рега улыбнулась самой обольстительной своей улыбкой и, обойдя вокруг стола, села рядом с гномом. Внешне молотая женщина была прямой противоположностью Роланду.
      Невысокая, с пышными формами, она была одета так, чтобы заниматься делом было удобно, и жара не досаждала. Ее льняная блузка, концы которой были завязаны под грудью, открывала больше, чем скрывала.
      Кожаные штаны длиной по колено плотно облегали ноги; кожа ее загорела до золотисто-коричневого цвета, и в духоте таверны на ней поблескивали бисеринки пота. Прямые каштановые волосы были расчесана на пробор и ниспадали на спину шелковистым потоком.
      Рега знала, что физически она ничуть не привлекает гнома. Может быть, потому, что у нее нет бороды, подумала она, усмехаясь про себя, припомнив, что она слышала насчет гномских женщин. Гном, по всей видимости, страстно желал обсудить свою сказочку. А Рега не любила, когда клиент уходил недовольным.
      – Простите моего мужа, сэр. Он выпил лишку. Но мне это очень интересно. Расскажите о титанах.
      – Титаны… – Гном, казалось, пробует странное слово на вкус. Так вы зовете их на своем языке?
      – Кажется, да. Наши легенды рассказывают о гигантских людях, великих воинах, которых боги звезд некогда создали, чтобы они им служили. Но ничего подобного не видали в Тиллии со времен Ушедших Лордов.
      – Я не знаю, те ли это.., титаны.., или нет, – покачал головой Чернобород. – В наших легендах о таких созданиях не говорится. Нас не интересуют звезды. Мы, живущие под землей, редко их видим. Наши легенды говорят о Кователях, которые вместе с отцом всех гномов Дракаром создали этот мир. Говорят, что однажды Кователи вернутся и помогут нам построить города столь огромные и великолепные, что и представить невозможно.
      – Если вы думаете, что эти гиганты – это, э-э… Кователи, тогда при чем здесь оружие?
      Лицо Чернобород потемнело, черты его стали резче.
      – В это верит кое-кто из нашего народа. Но есть и те, кто говорил с беженцами из земель северинта. Они рассказывали об ужасном разрушении и смертоубийстве. Я думаю, что, возможно, легенды не правы. Вот зачем нам оружие.
      Сначала Рега думала, что гном лжет. Она и Роланд полагали, что Чернобород собирается использовать это оружие против отдельных людских поселений. Но, видя тревогу в черных глазах, слыша горечь в голосе гнома, Рега изменила мнение. Чернобород, в конце-то концов, верил в существование этого фантастического врага и на самом деле покупал оружие по этой причине. Мысль эта была утешительной. Они с Роландом впервые провозила контрабандой оружие, и, вне зависимости от того, что мог сказать Роланд, до Реги было большим облегчением узнать, что она не будет виновницей смерти своих соплеменников.
      – Эй, Чернобород, чем это ты занимаешься? заигрываешь с моей женой, а? – Роланд вернулся на свое место. Его ожидала следующая кружка, из которой он и отхлебнул.
      Заметив, как помрачнел гном, Рега незаметно, но ощутимо пнула Роланда под столом.
      – Мы говорили о легендах, дорогой. Я слышала, что гномы любят песни. У моего мужа прекрасный голос. Может, вы, сэр, хотите послушать «Песнь о Тиллии»? Она рассказывает о лордах нашей страны и о том, как образовались пять королевств.
      Чернобород повеселел.
      – Да, это я бы хотел послушать.
      Рега возблагодарила звезды за то, что в свое время не пожалела усилий, разузнавая все, что возможно, о жизни гномов и их пристрастиях. Не то, чтобы они имели склонность к музыке.
      Они были просто одержимы ею. Все гномы играли на музыкальных инструментах, у большинства были прекрасные голоса и отличный слух. Им стоило лишь однажды услышать песню, чтобы ухватить мелодию, а двух раз хватало, чтобы запомнить слова.
      У Роланда был превосходный тенор, и он пел с воодушевлением. Посетители подтягивались поближе, чтобы послушать, и многие в толпе утирали глаза, когда песня кончилась. Гном слушал с неослабным вниманием; Рега поняла, что очередной клиент останется доволен.
      «Песнь о Тилли» повествовала о том, как король разделил свое королевство между пятью сыновьями, взяв с них клятву править по чести и совести; как пять королей влюбились в прекрасную Тиллию и стали добиваться ее любви. Тогда брат восстал на брата, и завязалась страшная битва. Прекрасная Тиллия в ужасе бежала и бросилась в озеро. Увидев это, братья-короли прекратили свою бессмысленную битву и последовали за ней.