И она отвернулась, оставив Таниса наедине с его невеселыми думами…
 
      …Впереди уже показалась высокая Звездная Башня, но тут грифоны, вместо того чтобы перелететь пограничную реку, вдруг резко устремились к земле, Обеспокоенно оглядевшись, Танис не заметил никаких признаков опасности. Однако грифоны продолжали быстро снижаться.
      В чем дело?.. Насколько можно было судить, о нападении вражеских армий на Сильванести и речи не шло. Будь поблизости дракониды, внизу чернела бы испоганенная земля, а к небу поднимались бы дымки походных костров. Но нет: верхушки осин мирно зеленели под ними, а между ними, там и сям, белели великолепные мраморные строения.
      – Вперед!.. – по-эльфийски обратилась Эльхана к грифонам. – Вперед! Приказываю вам лететь дальше! Мне надо в Башню!
      Но грифоны, не повинуясь команде, кругами спускались все ниже.
      – Что случилось? – спросил Танис. – Почему они садятся? До Башни рукой подать, так в чем дело? – И он еще раз обвел глазами округу: – Лично я не вижу причины для беспокойства…
      – Они отказываются лететь дальше, – взволнованно, не в силах скрыть тревоги, отвечала Эльхана. – А почему – не говорят. Только то, что дальше, мол, мы должны идти сами. Не понимаю…
      Танису такой оборот дела нравился все меньше и меньше. Грифоны имели репутацию существ свирепых и гордых; впрочем, тому, кому удавалось завоевать их дружбу, они служили верно и преданно. Эльфийские правители Сильванести издавна приручали и использовали грифонов. Эти полульвы, полуорлы значительно уступали по размерам драконам, но молниеносная скорость в полете, грозный клюв и страшные когти, а пуще того неукротимый боевой дух делали их соперниками, с которыми приходилось считаться. Грифоны, насколько было известно Танису, не боялись никого и ничего. Стоило вспомнить хотя бы их бесстрашный прилет в Тарсис, небо над которым так и кишело драконами!
      Зато теперь они были явно испуганы. Они приземлились на речном берегу, и ни приказы, ни уговоры Эльханы не могли заставить их сдвинуться с места. Нахохлившись, они чистили перья, упрямо отказываясь повиноваться.
      Наконец стало ясно, что друзьям остается только слезть наземь и сгрузить свои припасы с их спин. Птицы с телами львов тотчас развернули могучие крылья и удалились с угрюмым достоинством, к которому примешивалось и чувство вины.
      – Значит, быть по сему, – сказала Эльхана, игнорируя недоуменные и рассерженные взгляды спутников. – Придется идти пешком, только и всего. Здесь недалеко.
      Они стояли одни-одинешеньки на берегу, глядя на лес по ту сторону поблескивавшей водной глади. Все молчали. Каждый напряженно ждал какой-нибудь напасти, однако все было спокойно. Перед ними был всего лишь осинник, пронизанный последними лучами заката. Шепчущие волны выплескивались на берег. Осины еще зеленели, но вокруг было уже по-зимнему тихо.
      – Кажется, ты говорила, твой народ покинул эти места из-за того, что вас взяли в осаду?.. – обратился наконец Танис к Эльхане.
      – Если тут властвуют драконы, я – овражный гном! – фыркнул Карамон.
      – Осада была! – пристальный взгляд Эльханы обшаривал лес. – И драконов в небесах носилось не меньше, чем над Тарсисом! А люди-ящеры наводнили наши леса, сжигая, уничтожая…
      – Выдумки какие-то, – на ухо Речному Ветру шепнул Карамон.
      Варвар нахмурился и ответил, не спуская глаз с эльфийки:
      – Хорошо, если так. Я вот думаю, зачем она нас сюда привезла? Уж не ловушка ли это?
      Карамон задумался над его словами, потом беспокойно покосился на брата. С самого момента отлета грифонов тот стоял неподвижно, глядя на лес. Великан на всякий случай пошевелил меч в ножнах и придвинулся поближе к Тике. Их руки встретились как бы случайно. Тика опасливо глянула на Рейстлина – и крепко сжала надежную ладонь богатыря.
      Маг все смотрел и смотрел на лес остановившимся взором…
      – Танис! – вдруг сказала Эльхана и, не помня себя от неожиданной радости, схватила его за плечо. – А вдруг у него все получилось? Может быть, мой отец победил их, и теперь мы сможем вернуться домой? Ой, Танис!.. – повторила она взволнованно. – Надо только переправиться через реку, и мы все сразу узнаем! Идемте скорее! Переправа вон там, за излучиной…
      – Эльхана, погоди! – попробовал он остановить ее, но куда там – она уже бежала по ровному травянистому бережку, путаясь в длинных, развевающихся юбках. – Эльхана!.. Проклятье! Карамон, Речной Ветер – за ней! Пожалуйста, Золотая Луна, объясни хоть ты ей, что надо быть осторожней…
      Варвар и Карамон обменялись многозначительными взглядами, но без разговоров побежали следом за девушкой. Золотая Луна и Тика последовали за ними, хотя, конечно, не так быстро.
      – Неизвестно, что ждет нас в этих лесах, – пробормотал Танис. – Что скажешь, Рейстлин?..
      Но маг, казалось, не слышал его, и Танис, подойдя, заметил его отсутствующий взгляд.
      – Рейстлин?.. – повторил он.
      Маг уставился на него, словно очнувшись ото сна. Он не сразу понял, что к нему обращаются.
      – Что там, Рейстлин? – спросил Танис. – Что ты чувствуешь?
      – Ничего, Танис, – ответил тот.
      – Ничего? – удивленно переспросил полуэльф.
      – Непроницаемый туман, глухая стена, – прошептал маг. – Я ничего не вижу сквозь нее, И ничего не чувствую.
      Внимательно глядя на него, Танис внезапно понял, что Рейстлин обманывает. Но почему, ради чего?.. Маг хладнокровно выдержал его взгляд и даже чуть улыбнулся тонкими губами – вижу, мол, что ты мне не поверил, но это меня ничуть не волнует.
      – Рейстлин, – сказал Танис негромко. – Что могло случиться, если Лорак, король здешних эльфов, в самом деле попытался использовать Око?
      Волшебник вновь уставился на лес.
      – Ты думаешь, это возможно? – спросил он.
      – Да, – ответил Танис. – Эльхана мне рассказала немногое, но, по ее словам, когда Лорак проходил Испытание в Истарской Башне Высшего Волшебства, это Око обратилось к нему, прося спасти его от грядущего бедствия…
      – И он послушался? – спросил Рейстлин. Голос его напоминал шуршание волн древней реки.
      – Да. Он забрал его и доставил в Сильванести.
      – Значит, это истарское Око, – прошептал Рейстлин. Глаза его сузились, он вздохнул, и в этом вздохе были жажда и страсть. – Я мало что знаю о «глазах дракона», – проговорил он спокойно. – Но вот что я скажу тебе, Полуэльф: ни один из нас не выйдет из Сильванести без шрама на сердце. Если мы вообще выйдем оттуда…
      – О чем ты? Какая опасность нам угрожает?
      – Какая разница, что за опасность я там учуял? – и Рейстлин скрестил на груди руки, спрятанные в широкие рукава одеяния. – Все равно мы должны войти в Сильванести, и ты об этом знаешь не хуже меня. Или ты предпочел бы упустить шанс завладеть Оком?..
      – Но почему все-таки не сказать, что за опасность ты видишь? – начал Танис сердито. – Мы бы хоть знали, чего ждать, и заранее приготовились…
      – Ну так готовься, – еле слышно прошептал Рейстлин и, отвернувшись прочь, пошел по берегу в ту сторону, куда скрылся его брат.
 
      Вечерняя заря уже догорала, когда друзья оказались наконец на том берегу. Ночная тьма постепенно окутывала легендарные леса Сильванести, и тени, залегшие между деревьями, чем-то напоминали темную воду, журчавшую под килем их лодки.
      Переправа шла медленно. Покрытая замысловатой резьбой лодка, соединенная с обоими берегами сложной системой канатов, на первый взгляд была в отменном состоянии. Но как только они оттолкнулись от берега, выяснилось, что канаты подгнили, да и лодка принялась разваливаться прямо на глазах. Более того, сама река, казалось, стала меняться. Вода, сочившаяся внутрь лодки сквозь многочисленные щели, была красновато-коричневого цвета и слабо, но явственно попахивала кровью…
      Когда же они достигли наконец противоположного берега и, выбравшись из лодки, начали выгружать вещи – истлевшие канаты оборвались, и быстрое течение мигом утащило лодочку прочь. И тут же погасли последние отсветы зари. Ночь сомкнулась над Сильванести. И какая ночь! В небе не было ни облачка, но почему-то не было видно и звезд. А также и лун – ни серебряной, ни алой. Свет исходил лишь от реки – призрачное, мертвенное сияние дрожало над нею…
      – Посвети посохом, Рейстлин, – сказал Танис. Голос неестественно громко отдался в мертвой тишине, царившей в лесу. Даже могучий Карамон невольно поежился…
      – Ширак, – приказал Рейстлин, и хрустальный шарик, зажатый в золотой лапке дракона, вспыхнул огнем. Но и этот свет был бледен и холоден и, казалось, не освещал ничего – лишь странные золотые глаза мага с их зрачками в форме песочных часов.
      – Надо идти в лес, – сказал Рейстлин, и голос его дрогнул. Спотыкаясь, побрел он в темную чащу.
      Остальные еще какое-то время молча, не двигаясь, стояли на берегу. Им было страшно. И в особенности потому, что явных причин для страха вроде бы и не было. Казалось, волны ужаса испускала сама земля под ногами, и ужас вливался в их тела, заставляя подгибаться колени, впиваясь в мозг, обессиливая тело и дух…
      Страх, – но перед чем? Они были одни, совершенно одни. Некому и нечему было пугать их. Но это-то ничто и навевало на них ужас, какого они еще ни разу в жизни не знали.
      – Рейстлин прав, – с величайшим трудом, стуча зубами, выговорил Танис. – Нам… н-надо в лес… найти к-какое-нибудь уб-бежище… Идемте за Рейстлином!
      Трясясь всем телом, он шагнул вперед, понятия не имея, последовал ли за ним кто-нибудь, и не особенно заботясь об этом. Он слышал, как за его спиной всхлипывала Тика, а Золотая Луна пыталась молиться, но губы не слушались. Он слышал, как Карамон просил брата остановиться и подождать их, как вскрикнул от ужаса Речной Ветер… но все это не имело никакого значения. Надо было бежать… скорее бежать из этого жуткого места! Туда, где мерцал огоньком Рейстлинов посох…
      Кое-как, запинаясь на каждом шагу, он последовал за магом в лес. Но стоило вступить под деревья – и страх окончательно лишил Таниса сил. Он не мог больше сделать ни шагу. Дрожа, он опустился на колени. Потом стал клониться вперед, царапая пальцами землю.
      – Рейстлин!.. – надорвал он горло отчаянным воплем.
      Но маг ничем помочь ему не сумел. Последним, что видел Танис, был огонек его посоха, медленно, все медленней и медленней падающий наземь – руки Рейстлина, обмякшие, безжизненные, более не могли его удержать…
 
      …Деревья. Прекрасные, удивительные деревья Сильванести. Искуснейшие руки столетиями осторожно и бережно придавали им форму, превращая в произведения искусства. Повсюду кругом Таниса были деревья. Деревья, восставшие против своих садовников. Живые рощи чудес, ставшие рощами ожившего ужаса. Листья их мучительно содрогались, исходя тошнотворным зеленоватым мерцанием…
      Танис в ужасе озирался. Много странного и ужасного видел он за свою жизнь, но подобного – еще ни разу. Это зрелище, понял он, было способно свести его с ума. Он лихорадочно крутил головой, но избавления не было. Со всех сторон стояли деревья Сильванести. Измененные самым чудовищным образом.
      Казалось, древесные души тщетно рвались наружу из тел-стволов, подвергнутых пытке. Жуткая судорога терзала искореженные ветви. Корчились корни, стараясь вырваться из земли и убежать. Раны стволов обильно кровоточили соком. Шорох листьев был стоном боли и ужаса. Деревья Сильванести плакали кровью.
      Куда он попал?.. Сколько времени он здесь находился?.. Танис не знал. Он помнил лишь, как направился к Звездной Башне, видимой сквозь ветви осин. Он шел и шел, и ничто не преграждало ему дорогу. Но потом он услышал, как завизжал от ужаса кендер – словно маленький зверек, подвергнутый жестокой расправе. Тогда он обернулся и увидел, что Тассельхоф указывает на деревья. И Танис тоже посмотрел на них, смутно понимая при этом, что Тассельхофу вроде бы не полагалось тут быть. Но вот появился Стурм, пепельно-серый от ужаса, и Лорана, плачущая в отчаянии, и Флинт, таращивший испуганные глаза.
      Танис обнял Лорану, и его руки явственно ощутили ее тело, хотя умом он понимал, что ее здесь не было, и эта мысль заново обдала его жутью…
      Но это было еще не все. Из рощи, схожей с узилищем мучимых душ, стали выбегать звери и набрасываться на спутников.
      И Танис выхватил меч, собираясь отбиваться, но клинок задрожал в его руке, а взгляд не мог вынести вида животных, изуродованных и словно бы покинутых на разных стадиях неупокоенной смерти, в бесконечной агонии.
      А за ними, среди них, уже виднелись мириады эльфийских воинов. Жутко скалились безглазые черепа, беспощадно замахивались по-эльфийски тонкокостные руки, лишенные плоти; в этих руках сверкали мечи, жадно пившие кровь. От прикосновения оружия призраки распадались и исчезали, но раны, нанесенные их мечами, оставались.
      Вот Карамон, схватившийся с волком, из тела которого росли шипящие змеи, вскинул глаза – и увидел прямо перед собой мертвого воина-эльфа, замахивавшегося блестящим копьем. Карамон закричал, призывая брата на помощь.
      – Аст кираннан кайр Сот-арн, Сух кали Яларан! – прозвучало заклинание Рейстлина. Огненный шар слетел с пальцев мага и ударил прямо в эльфа… и ничего не произошло. Копье, занесенное с нечеловеческой силой, пропороло доспехи Карамона, вошло в тело и пригвоздило богатыря к дереву. Воин-эльф рванул копье на себя, и Карамон осел наземь. Его кровь смешивалась с кровью, сочившейся из ствола. Рейстлин же с яростью, удивившей его самого, выхватил из кожаных ножен, которые он скрытно носил на руке, серебряный кинжал и метнул его в эльфа. И тот исчез, растворившись в воздухе вместе с конем. Но Карамон остался лежать на земле: его руку соединял с телом лишь тонкий лоскут плоти.
      Золотая Луна бросилась подле него на колени, пытаясь исцелить рану, но молитвы замирали у нее на губах: ужас готов был поколебать ее веру.
      – Помоги, о Мишакаль!.. – взывала она. – Дай мне сил спасти друга…
      И страшная рана все-таки затянулась. Кровь еще сочилась, стекая по руке Карамона, но смерть выпустила богатыря из когтей. Рейстлин тоже припал на колени подле брата и хотел что-то сказать ему, но неожиданно умолк на полуслове. Он смотрел мимо Карамона, во тьму между деревьями, и, судя по всему, не верил собственным глазам.
      – Ты!.. – прошептал он наконец.
      – Кто там? – слабым голосом спросил Карамон: голос Рейстлина прерывался от ужаса и волнения. Великан тоже попытался вглядеться в зеленые сумерки, но ничего не увидел. – С кем это ты?..
      Рейстлин не ответил ему, занятый совсем другим разговором.
      – Мне нужна твоя помощь, – проговорил он сурово. – Как и раньше!
      И Карамон увидел, как его брат-близнец вытянул руку, словно над пропастью, и ужас охватил его, неведомо почему.
      – Не надо, Рейст!.. – вскрикнул он, в отчаянии цепляясь за брата. Рейстлин опустил руку.
      – Наш договор остается в силе. Что? Ты требуешь еще большего? – Рейстлин на мгновение умолк, потом вздохнул: – Что тебе нужно? Назови!
      Он нестерпимо долго прислушивался к далекому голосу. Карамон, глядевший на него с любовью, беспокойством и мукой, увидел, как металлически-желтое лицо брата покрыла смертельная бледность. Рейстлин закрыл глаза и сглотнул, словно в рот ему попал отвратительно горький травяной настой от кашля. Потом он склонил голову:
      – Я согласен.
      И Карамон закричал от ужаса, внезапно увидев, что одежды Рейстлина, алые одежды сторонника Равновесия, потемнели, сделались малиновыми… потом кроваво-красными… и наконец – черными.
      – Я согласен, – повторил Рейстлин уже спокойнее. – Согласен при том условии, что изменение будущего станет возможно. Что мы должны для этого сделать?
      Он снова прислушался. Карамон застонал, стискивая его руку.
      – Но как нам добраться до Башни живыми? – спросил Рейстлин своего невидимого наставника. И вновь весь обратился в слух, затем кивнул. – А мне будет дано то, в чем я нуждаюсь? Что ж, хорошо. И доброго пути тебе – если только он может быть добрым, твой темный путь…
      И Рейстлин, шелестя черными одеяниями, поднялся. И, пропустив мимо ушей всхлипывания Карамона и полный ужаса вскрик Золотой Луны, увидевшей, что с ним сталось, маг пошел разыскивать Таниса. Полуэльф прижимался спиной к дереву, отбиваясь от целого войска неупокоенных.
      Рейстлин невозмутимо сунул руку в кошель и вытащил клочок кроличьего меха и небольшую янтарную палочку. Потерев то и другое о свою левую ладонь, он простер правую руку и проговорил:
      – Аст кираннан кайр Гадурм Сот-арн, Сух кали Яларан.
      Молнии сорвались с его пальцев и, пронесшись в зеленоватом воздухе, поразили эльфийское войско. И на сей раз оно растаяло без следа. Обессиленный Танис прислонился к дереву.
      Рейстлин вышел на середину поляны, окруженной скрюченными, страдающими деревьями.
      – Все сюда! – приказал он спутникам.
      Танис помедлил: призрачное воинство снова замаячило у края поляны. Мертвые готовы были напасть, во Рейстлин вскинул руку, и они остановились, с налету ударившись в незримую стену.
      – Все сюда, ко мне, – повторил маг. Изумление друзей не знало предела: впервые со времени Испытания Рейстлин не шептал, а говорил нормальным голосом. – Поспешите! – добавил он, видя их замешательство. – Они не нападут: они боятся меня. Но я не могу удерживать их бесконечно.
      Танис подошел к нему первым. Полуэльф был ранен в голову, кровь текла по лицу. Золотая Луна помогла подняться Карамону: богатырь с перекошенным от боли лицом сжимал больную руку здоровой. Постепенно, по одному, подошли и все остальные. Наконец вне круга остался только Стурм.
      – Я всегда знал, что этим все кончится, – выговорил он медленно. – Я скорее умру, чем воспользуюсь твоей защитой, Рейстлин.
      С этими словами рыцарь повернулся и зашагал в лес. Танис видел, как предводитель неупокоенных повелительным жестом отправил следом за ним часть своего войска. Полуэльф бросился было на выручку другу, но был вынужден остановиться: чья-то рука с удивительной силой стиснула его плечо.
      – Оставь его, – сурово промолвил маг. – Не то погибнем мы все. Я должен сообщить вам кое-что важное, а времени мало. Слушайте же. Мы должны непременно проложить себе путь через этот лес к Звездной Башне. Нам придется пройти путем смерти, ибо против нас ополчатся все чудовища, которых когда-либо порождали капризы спящего разума… Знайте: мы угодили в сон, кошмарный сон, приснившийся Лораку. А теперь с ним смешиваются и наши собственные кошмары. Знайте также, что мы увидим образы будущего, которые могут помочь нам, а могут и помешать. Помните, тела наши бодрствуют, а сознание спит. Так что смерть существует лишь в воображении – пока мы в нес не поверим.
      – Но почему мы не можем просто проснуться? – гневно спросил Танис.
      – Потому что Лорак совершенно уверен, что его сон – это явь. А вы и сами толком не знаете, наяву это или во сне. Вот когда мы убедимся окончательно и бесповоротно, что это – сон, тогда и проснемся.
      – Но если все так, – сказал Танис, – и ты убежден, что это сон, почему ты-то не просыпаешься?
      – Может быть, – улыбнулся Рейстлин, – я просто не хочу.
      – Не понимаю!.. – выкрикнул Танис в отчаянии.
      – Поймешь, – мрачно предрек маг. – Или погибнешь, и в этом случае тебе будет уже все равно.
 

10. СОН НАЯВУ. ВИДЕНИЯ БУДУЩЕГО