Сух аквлар тантангузар!
Переливчатую, мерцающую зелень Ока медленно поглотили мириады сменяющихся красок, от вида которых у Рейстлина закружилась голова. Хрусталь до боли холодил его ладони. Рейстлин был уверен, что, вздумай он оторвать сейчас руки от поверхности Ока, на гладком хрустале останутся лохмотья кожи и мяса. Стиснув зубы, он запретил себе обращать внимание на боль и снова прошептал колдовские слова.
Пятна и полосы цвета перестали кружиться. В центре шара стал разгораться свет, содержавший в себе все цвета – и ни одного. Рейстлин сглотнул, сражаясь с готовым разразиться приступом кашля.
И вот из источника света явились две руки! Рейстлину отчаянно захотелось отдернуть свои собственные, но прежде, чем он смог хотя бы пошевелиться, эти руки сплелись с его руками в могучем пожатии. Око же исчезло! Исчезла и комнатка! Рейстлин ничего не видел кругом себя. Ни света, ни тьмы – ничего! Ничего, кроме двух рук, крепко державших его. Ужас подстегнул Рейстлина, и он сосредоточил все свое внимание на этих руках.
Человеческие? А может, эльфийские? Старые или молодые?.. Невозможно сказать. Пальцы были длинными, изящными, но хватка их была смертоносна. А выпусти – и будешь плыть в пустоте, пока не сомкнется вокруг милосердная тьма. Цепляясь за эти руки со всей силой, которую придал ему страх, Рейстлин вдруг осознал, что они медленно тянули его куда-то, затягивали его в… в…
И Рейстлин очнулся, как если бы ему плеснули в лицо холодной водой. Нет! – твердо сказал он разуму, присутствие которого ощущалось в движениях неведомых рук. Я не поддамся! Как ни страшно было разрывать спасительное пожатие, оказаться затянутым туда было страшней. Я не отпущу тебя, но и не поддамся, – яростно сообщил он чуждому разуму. Собрав все силы, маг рванул руки к себе!
Все замерло. Две воли схлестнулись, сражаясь не на жизнь, а на смерть. Рейстлин чувствовал, как уходили силы из его тела, как слабели его руки, как на ладонях выступил пот. Руки Ока вновь начали потихоньку притягивать его к себе. Нет!.. Рейстлин собрал воедино все свои духовные силы и до предела напряг каждый мускул хилого тела. Он не поддастся!
И наконец – медленно-медленно, когда он уже думал, что бешено колотящееся сердце вот-вот выпрыгнет из груди либо взорвется объятый пламенем мозг, – Рейстлин почувствовал, что те, чужие руки перестали его куда-то тащить. Они все еще держали его – как и он их – мертвой хваткой. Но они более не состязались друг с другом. В их пожатии было уважение, а не борьба.
Восторг победы и ощущение магической силы окутали Рейстлина теплым золотым светом. Наконец-то он смог расслабиться. Дрожа всем телом, он ощутил, что руки Ока поддерживали его, вливали в него новые силы.
«Что ты такое? – молча спросил он. – Ты доброе? Или злое?»
«Я ни то ни другое, – пришел неслышный ответ. – Я все и ничто. Я сущность драконов, плененная много столетий назад…»
«Как же ты действуешь? – спросил Рейстлин. – Как ты повелеваешь драконами?»
«Прикажи – и я заставлю их явиться ко мне. Они не могут противиться моему зову. Они исполнят приказ».
«Но обратятся ли они против своих нынешних хозяев? Станут ли они мне подчиняться?»
«Это зависит от силы хозяина и от связи между ними двоими. Иногда она столь прочна, что дракон остается во власти хозяина. Но большинство исполнит все, что ты велишь. Они просто не смогут иначе».
– Надо будет обдумать это, – пробормотал Рейстлин, чувствуя, что слабеет. – Что-то я не понимаю…
«Ни о чем не волнуйся. Я тебе помогу. Теперь, когда мы с тобой связаны, ты сможешь часто прибегать к моей помощи. Я знаю множество тайн, утраченных давным-давно. И все они могут стать твоими…»
«Какие тайны?..» – Рейстлин почувствовал, что теряет сознание. Страшное усилие слишком дорого ему обошлось. Он пытался удержать руки, но понял, что его ладони были готовы вот-вот соскользнуть.
Руки Ока поддерживали его бережно, точно руки матери, держащей младенца.
«Успокойся, я не дам тебе упасть. Усни. Ты очень устал».
«Расскажи мне! – молча закричал Рейстлин. – Я должен знать!..»
«Пока я могу сказать тебе лишь одно: ты должен отдохнуть. В Палантасе, в библиотеке Астинуса есть книги – многие сотни книг, принесенных туда древними магами во дни Проигранных Битв. Непосвященным они кажутся всего лишь энциклопедиями, скучными жизнеописаниями волшебников, давно умерших и позабытых…»
Рейстлин увидел подкрадывающуюся тьму и что было сил ухватился за руки.
– Что же в них на самом деле? – прошептал он. И вдруг понял, и накатившая тьма тотчас накрыла его подобно океанской волне.
Тика и Карамон лежали обнявшись в небольшой пещере неподалеку от того места, где остановился фургон. Рыжие кудри Тики беспорядочно, разметались. Всем телом прижавшись к Карамону, она гладила ладонью его лицо, прикасалась губами к его губам.
– Карамон, милый, – шептала она. – Я хочу быть твоей. Я же чувствую, что нас тянет друг к другу. Я ничего не боюсь. Я хочу быть твоей…
Карамон зажмурился. Его лицо блестело от пота, сердце разрывала невыносимая страсть, подобная боли. Он знал способ – блаженный способ – прекратить эту боль. Он заколебался… Душистые волосы Тики щекотали его нос, ее губы ласкали его шею. Это было бы так просто… так чудесно…
Но Карамон со вздохом обхватил могучими ладонями запястья девушки и оторвал ее от себя.
– Нет, – сказал он, пытаясь не задохнуться от переполнявшего его чувства. И поднялся, чтобы повторить: – Нет. Прости меня. Прости, что все зашло так далеко…
– За что прощать? – воскликнула Тика. – Говорю тебе, я не боюсь! Я люблю тебя и ничего не боюсь!
Да уж, подумал он, прижимая ладонью заходившееся сердце. То-то ты в моих объятиях трепещешь, точно кролик в силке.
Тика принялась поправлять завязки своей белой блузки с рукавами-фонариками. Слезы слепили ее, и она дергала тесемки, пока не порвала.
– Вот видишь, что ты наделал! – И она бросила на пол пещеры обрывок шелкового шнурка. – Я из-за тебя блузку испортила! Придется чинить! И все, конечно, поймут, что у нас было! Или подумают!.. Я… я…
И Тика, отчаянно расплакавшись, закрыла руками лицо.
– А мне наплевать, что там они скажут! Или подумают! – проговорил Карамон, и голос его отдался эхом под низкими сводами. Богатырь не стал утешать Тику. Он знал: если он к ней прикоснется, то совладать со своей страстью уже не сможет. – Да и что они могут подумать? Они же наши друзья. Они нас любят…
– Да знаю я, знаю! – всхлипнула Тика. – Все дело в Рейстлине, правда ведь? Я не нравлюсь ему. Он меня ненавидит!
– Не говори так. Тика, – голос Карамона был тверд. – Но даже если бы… и даже будь он сильнее… Какое это имело бы значение? И вообще, какое мне дело, кто там что скажет… Все только и хотят, чтобы мы были счастливы. Они никак в толк не возьмут, почему мы не… ну… почему мы еще не вместе. Танис, тот прямо в глаза меня дураком обозвал…
– И правильно! – Волосы, падавшие Тике на лицо, промокли от слез.
– Может быть. А может быть, и нет.
Что-то в голосе Карамона заставило девушку утереть глаза. Он повернулся к ней, и она подняла глаза.
– Послушай, Тика. Ты ведь не знаешь, что стряслось с Рейстом в Башне Высшего Волшебства. Никто из вас не знает. И никогда не узнает. А я знаю. Я там был. И все видел. Они заставили меня смотреть! – Содрогнувшись, Карамон провел рукой по лицу. Тика смотрела на него, замерев. Карамон тяжело вздохнул. – «Его сила спасет мир», сказали они. Какая сила? Внутренняя, наверное. Потому что его внешняя, телесная сила – это я… Я… я не очень-то понял, но тогда, во сне, Рейст сказал мне, что мы с ним – одна личность, которую Боги, прокляв, поместили в два разных тела. И мы нуждаемся друг в друге – по крайней мере сейчас… – Лицо великана омрачилось. – Быть может, когда-нибудь это изменится. Быть может, когда-нибудь он приобретет и внешнюю силу…
Карамон замолчал. Тика сглотнула и вытерла ладонью лицо.
– Я… – начала было она, но Карамон перебил:
– Подожди, дай договорить… Я люблю тебя. Тика. Очень люблю. И очень хочу, чтобы ты была моей. Не будь мы замешаны в этой дурацкой войне, ты бы стала моей прямо сегодня… Сейчас… Но я не могу. Потому что с этой минуты я должен был бы посвятить тебе всю свою жизнь. Я в первую очередь думал бы только о тебе, ведь ты этого заслуживаешь. Так вот. Тика, я не могу дать подобного обета. Мой первый долг – это долг перед братом…
Тика снова заплакала, жалея на сей раз не себя, а его.
– Я хочу, чтобы ты была свободна, – сказал великан. – Ты еще встретишь мужчину, который…
– Карамон!.. – встревоженный зов Таниса нарушил мирную послеполуденную тишину. – Карамон, скорее сюда!
– Рейстлин! – ахнул тот и, не добавив более ни слова, кинулся из пещеры наружу. Тика проводила его взглядом и начала приглаживать растрепанные кудри.
Карамон тем временем ворвался в фургончик:
– Что случилось? Рейст?..
Танис угрюмо кивнул:
– Я только что его обнаружил… – И полуэльф отдернул занавески, отгораживавшие комнатку мага.
Рейстлин лежал на деревянном полу. Лицо у него было белое, из угла рта текла кровь. Он чуть заметно дышал. Карамон опустился рядом с ним на колени и бережно поднял его.
– Рейстлин… – прошептал он. – Братик… Что случилось?
– Вот что, – Танис вытянул руку.
Карамон вскинул голову, и на глаза ему тотчас попалось Око Дракона. Он увидел, что оно вновь приняло свои первоначальные размеры, памятные ему по Сильванести. Око покоилось на вытесанной Рейстлином подставке и переливалось яркими живыми цветами. Карамон взмок от ужаса, мгновенно вспомнив Лорака. Лорака невменяемого, умирающего…
– Рейст!.. – простонал он, прижимая брата к груди.
Рейстлин чуть шевельнул головой. Его веки затрепетали. Потом дрогнули губы.
– Что ты сказал? – Карамон склонился над ним. Слабое дыхание мага холодило его кожу.
– Мои… – прошелестел Рейстлин. – Заклинания… древних… Они мои… мои…
Его голова бессильно мотнулась, голос умолк. Но лицо излучало спокойствие и даже умиротворение. Он ровно дышал, а тонкие губы раздвинула победная улыбка.
4. НЕЖДАННЫЕ ГОСТИ
Проводив рыцарей, отплывших в Палантас, государь Гунтар отправился в свой замок, надеясь поспеть домой к празднику Середины Зимы. Поездка, занявшая несколько дней, оказалась не из легких: дороги развезло, грязь была по колено. Конь то и дело спотыкался, и Гунтар, любивший верного коня едва ли меньше, чем собственных сыновей, время от времени спешивался и вел его под уздцы. Надо ли удивляться, что в замок он прибыл насквозь мокрым, измученным и замерзшим.
Главный конюх сам принял у него скакуна.
– Пусть его хорошенько почистят, – наказывал Гунтар, не без труда покидая седло. – Приготовь теплой овсянки и…
Конюх терпеливо кивал, выслушивая подробнейшие наставления, хотя, правду сказать, выглядели они так, словно он в своей жизни живой лошади не видал. И верно, Гунтар готов был лично вести любимца в конюшню, но тут из дому появился старый слуга. Звали его Уиллс.
– К тебе пришли, господин, – сказал он, почтительно проводя Гунтара в замок. – Двое. Прибыли несколько часов назад…
– Кто такие? – спросил Гунтар без особого интереса: экая невидаль гости, особенно под праздник. – Небось, государь Микаэл? Мы с ним ехали врозь, но я просил его заглянуть…
– Какой-то старик, господин, – сказал Уиллс. – И с ним кендер.
– Кендер?.. – переспросил Гунтар не без тревоги.
– Боюсь, что так, господин. Но волноваться не о чем, – поспешно добавил слуга. – Я запер серебро в шкаф, а драгоценности госпожа отнесла в погреб.
– Прямо как в осаде! – фыркнул Гунтар. Однако прибавил шагу, идя через двор.
– Когда имеешь дело с подобными созданиями, никакой предосторожностью нельзя пренебрегать, господин! – Старый Уиллс поспевал за ним трусцой.
– Кто все-таки эти двое? Нищие, наверное? Зачем ты вообще их впустил? – Государь Гунтар начинал чувствовать раздражение. Он так мечтал о горячем вине со специями и о нагретом белье, да чтобы жена растерла спину, как она одна только умела. – Накорми их и дай денег, и пусть убираются. Да не забудь обыскать кендера!
– Я так и собирался поступить с ними, господин, – оправдывался Уиллс. – Но дело в том, что какие-то они больно уж странные, в особенности старик. Сумасшедший, по-моему. Притом что умный – страсть! Знает что-то, только вот пойдет ли это знание впрок нам и ему…
– К чему ты клонишь, Уиллс?
Они как раз миновали массивные деревянные двери, что вели в жилые апартаменты замка. Остановившись, Гунтар пристально смотрел на Уиллса. Он знал цепкую наблюдательность старого слуги. И точно – оглядевшись, Уиллс придвинулся к нему вплотную:
– Старец велел мне передать тебе, господин, что у него какие-то безотлагательные новости, касающиеся Ока Дракона!
– Око Дракона!.. – потрясенно пробормотал Гунтар. Прибытие Ока держалось в строжайшем секрете. По крайней мере, так он считал. Кто, кроме Рыцарей, мог узнать о нем? Неужели Дерек кому-то выболтал? И если так – было ли это очередной его хитростью?.. – Ты, как всегда, поступил мудро, Уиллс, – наконец проговорил Гунтар. – Где они?
– Я оставил их в твоей военной комнате, господин. Я решил, что, сидя там, они вряд ли чего натворят.
– Я переоденусь, пока не простыл насмерть, и сразу к ним приду. Надеюсь, ты их устроил со всеми удобствами?
– Конечно, господин, – ответил Уиллс, поспешая за Гунтаром, вновь двинувшимся по коридору. – Им подали горячее вино, мясо и хлеб. Надобно полагать, кендер уже припрятал тарелки…
Гунтар и Уиллс немного помедлили перед дверью военной комнаты, подслушивая доносившийся изнутри разговор.
– Положи обратно! – сурово приказал чей-то голос.
– И не подумаю! Это моя. Лежала у меня в сумке!
– Ну да. А то я не видел, как ты ее пять минут назад туда положил.
– А вот и неправда, – обиделся другой голос. – Она моя. Тут даже мое имя выгравировано…
– «Гунтару, любимому супругу, в светлый день Дарения Жизни», – произнес первый голос.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Побледневший Уиллс напрягал слух. Потом пронзительный голосок смиренно проговорил:
– Наверное, Фисбен, она просто закатилась ко мне в сумку. Точно! Смотри, она стоит как раз под столом! И очень хорошо, потому что кружка непременно разбилась бы, упади она прямо на пол…
Государь Гунтар, мрачнея, распахнул дверь.
– С праздником, господа мои, – сказал он.
Изведшийся Уиллс просунул голову внутрь и торопливо обежал комнату взглядом.
Незнакомцы обернулись; старик держал в руках фаянсовую кружку. Уиллс поспешно выхватил ее у него и, бросив на кендера уничтожающий взгляд, водворил кружку на каминную полку, где кендер нипочем не сумел бы до нее дотянуться.
– Будут еще поручения, господин? – спросил старый слуга. – Может быть, мне остаться и присмотреть за вещами?
Гунтар открыл рот, собираясь ответить, но тут старик небрежно махнул рукой:
– Да, да, спасибо, дружочек. Будь добр, принеси нам еще эля. Только, смотри, не того пойла из бочонка для слуг! – Он сурово смотрел на Уиллса. – Вот что, нацеди-ка ты нам из бочки, что стоит в погребе, в темном углу под лестницей. Знаешь, та, вся обросшая паутиной…
Уиллс смотрел на него, изумленно раскрыв рот.
– Иди, иди. Что зеваешь, точно рыба, вынутая из воды? – напутствовал его старец. И обратился к Гунтару: – Он у тебя плоховато соображает, по-видимому?
– Н-нет, – растерялся тот. – Давай, Уиллс. Пожалуй, я тоже не откажусь от кружечки… из той, м-м-м, бочки под лестницей. Но ты-то откуда про нее знаешь?.. – подозрительно спросил он старика.
– Очень просто: он маг, – сказал кендер. Пожал плечами и уселся, не дожидаясь, пока его пригласят.
– Маг? – старец обернулся. – Где? – Тас что-то прошептал, толкнув его локтем. – Правда? Это я?.. Хотя, если подумать, действительно… Точно! Припоминаю одно заклинание: огненный шар. Как бишь там…
И старый волшебник произнес несколько таинственных слов. Встревоженный кендер вскочил с места и схватил его за руку:
– Не надо, не надо! В другой раз!
– Ты так думаешь? – опечалился старец. – А жалко: ну до чего действенное заклятие…
– Не сомневаюсь, – пробормотал Гунтар, окончательно сбитый с толку. И тряхнул головой, напуская на себя строгий вид: – А теперь потрудитесь объясниться. Кто вы такие и почему здесь? Уиллс упоминал об Оке Дракона…
– Меня зовут… – и маг, умолкнув, беспомощно заморгал.
– Фисбен, – подсказал кендер со вздохом. Поднявшись, он вежливо протянул Гунтару маленькую ладошку: – А я – Тассельхоф Непоседа. – И он хотел было сесть, но, спохватившись, вновь выпрямился: – С праздничком тебя, господин рыцарь.
– Благодарствую, благодарствую… – Гунтар пожал им руки, рассеянно кланяясь. – Так что там насчет Ока Дракона?
– Ах да. Око! – Старческой дурашливости Фисбена как не бывало. На Гунтара смотрели ясные, проницательные глаза. – Где оно? Мы одолели немалый путь, разыскивая его.
– Боюсь, сообщить вам о его местонахождении я не могу, – отвечал Гунтар невозмутимо. – Если даже допустить, что такая вещь действительно существует…
– Существует. И она здесь побывала, – сказал Фисбен. – Ее доставил тебе некто Дерек Хранитель Венца, рыцарь Ордена Розы. С ним был еще Стурм Светлый Меч…
– Это мои друзья, – видя отвисшую челюсть Гунтара, пояснил Тассельхоф. – Между прочим, я тоже помогал раздобыть Око, – добавил он скромно. – Мы отобрали его у злого чародея, жившего в ледяном дворце. Это совершенно замечательная история! – И кендер передвинулся на самый краешек кресла: – Хочешь, расскажу?
– Нет, – сказал Гунтар, со все возрастающим изумлением глядя на странную пару. – Но что из того, даже если я поверю в ваши россказни… Хотя погодите… – И Гунтар обессиленно откинулся в кресле: – Стурм в самом деле упоминал какого-то кендера!.. Кто там еще был вместе с вами?
– Гном Флинт, кузнец Терос, Гилтанас, Лорана…
– Точно! – вырвалось у Гунтара. Но спустя мгновение он снова нахмурился: – Вот только мага он что-то не упоминал…
– Ну да, так ведь я же погиб, – сказал Фисбен и положил ноги на стол.
У Гунтара округлились глаза. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, вошел Уиллс. Строго глянув, на кендера, старый слуга поставил кружки перед хозяином замка.
– Вот три кружки, господин. С той, что на каминной полке, будет четыре. Надеюсь, их по-прежнему будет четыре, когда я вернусь!
И он вышел, твердой рукой притворив за собой дверь.
– Я за ними присмотрю, – торжественно пообещал Тас. И спросил Гунтара: – А что, у вас тут все время кружки воруют?
– Что? Нет. То есть как погиб? – Почва стремительно уходила у Гунтара из-под ног.
– Долго рассказывать, – ответил Фисбен, одним глотком осушая кружку и утирая пену с губ концом бороды: – Замечательно! Так о чем мы?..
– О том, как ты погиб, – подсказал Тас.
– Ах да. Увы, сейчас нет времени рассказывать эту историю. Нас ждет Око. Так где оно?
Гунтар рассерженно поднялся, намереваясь кликнуть стражу и приказать выдворить нахальных гостей не только из комнаты, но и из замка вообще…
Пристальный взор старого мага приковал его к месту.
Соламнийские Рыцари от века испытывали страх перед чародейством. Они не участвовали в разрушении Башен Высшего Волшебства, ибо это противоречило бы Мере, но и изгнание магов из Палантаса не слишком их опечалило.
– Зачем тебе это знать? – запинаясь, выговорил рыцарь. Он чувствовал, как подминает его волю странная сила старого мага, и кровь леденела у него в жилах. Медленно, неохотно опустился он назад в кресло.
Глаза Фисбена блеснули.
– На то у меня свои причины, – сказал он негромко. – С тебя же хватит и того, что я пришел разыскивать Око. Его ведь создали маги – давным-давно. И это далеко не все, что я знаю о нем…
Гунтар помедлил. В конце концов. Око бдительно охранялось. И если уж старец в самом деле о нем откуда-то знал, что особенного случится, если сказать ему, где оно находится? А кроме того, Гунтар чувствовал, что у него просто не было особого выбора.
Фисбен между тем рассеянно поднес ко рту свою кружку и глубоко опечалился, обнаружив, что она была пуста.
– Око у гномов-механиков, – сказал Гунтар.
Кружка выпала у Фисбена из рук и с треском разбилась, ударившись об пол. Осколки разлетелись во все стороны, усеяв половицы.
– Ну вот! Я же говорил, – грустно заметил Тас.
Гномы-механики населяли гору Небеспокойсь с незапамятных пор – хотя, правду сказать, кроме них запоминать те времена было особо и некому. Во всяком случае, они уже жили там, когда Рыцари, только что основавшие королевство Соламнию, занялись строительством замков и крепостей вдоль западной границы своей страны и в один прекрасный день впервые посетили остров Санкрист.
Гномы-механики всегда с большим подозрением относились к чужестранцам. И потому неожиданное появление корабля, с которого сошли суровые, рослые и явно воинственные люди, весьма их встревожило. Решив любой ценой утаить свой подгорный рай от людей, гномы перешли к немедленным действиям. Будучи наиболее технически одаренной из всех рас Кринна (это ведь они впоследствии изобрели пружину и паровую машину), гномы-механики сперва думали спрятаться в подземных пещерах, но потом их осенила еще более благодатная мысль. Давайте-ка, решили они, спрячем саму нашу гору!
Величайшие гении народа прирожденных механиков неустанно трудились несколько месяцев, и наконец замечательный план был готов. Согласно этому плану горе предстояло исчезнуть.
Работы готовы были начаться, когда один из представителей Гильдии Философов задался вопросом: а что, если рыцари уже заметили их гору, благо на всем острове она была самой высокой? И, как следствие, не привлечет ли ее внезапное исчезновение нездорового внимания людей?..
Столь неожиданный взгляд на вещи привел гномов в смятение. Обсуждение проблемы длилось многие сутки. Гильдия Философов разделилась на два непримиримых лагеря. В одном из них утверждали, что, если в лесу упадет дерево, но звука его падения никто не услышит, факта возникновения громкого треска это обстоятельство ни в коем случае не отменяет. Другая группировка яростно возражала. На седьмой день начали выяснять, какое отношение имело это к обсуждаемому вопросу. Был избран комитет…
Инженеры тем временем в припадке раздражения собрались запустить подготовленные механизмы…
День, когда все это произошло, вошел в анналы Санкриста (уцелевшие, в отличие от многого и многого, в Катаклизме) как День Тухлых Яиц.
Утром того дня далекий предок государя Гунтара спросонья пытался сообразить, уж не провалился ли его сын сквозь крышу курятника. Подобное происшествие уже имело место несколько недель назад – мальчишка гонялся за петухом.
– На сей раз твоя очередь отмывать его в пруду… – сонно сказал Гунтаров предок жене, переворачиваясь в постели и натягивая на голову одеяло.
– Некогда мне, – столь же сонно отвечала ему супруга. – Ишь, как печка дымит!
И только тут супруги проснулись как следует, сообразив, что наполнивший комнату дым происходил не из печки, а богомерзкий смрад имел своим источником отнюдь не курятник.
Поселенцы выбегали из домов, задыхаясь от тошнотворной вони, усиливавшейся с каждой минутой. Ко всему прочему, ничего не было видно: все окутывал густой желтый дым, пахнувший яйцами, проложившими на солнцепеке не менее трех дней.
Вонь разила наповал, и поселенцы, кое-как подхватив одежду и одеяла, устремились на берег моря и там, с наслаждением глотая свежий соленый бриз, стали гадать, удастся ли им когда-либо вернуться в свои дома.
Рассуждая об этом, они поглядывали на желтое облако, затянувшее горизонт: оставалось только надеяться, что оно рано или поздно рассеется. И в это время из смрадного тумана появилось что-то вроде армии коротышек, которые, с трудом добравшись до берега, замертво попадали у ног Рыцарей. Благородные соламнийцы, разумеется, поспешили на помощь. Вот так и произошла историческая встреча двух рас, избравших Санкрист местом своего обитания.
Встретившись, они вскоре стали друзьями. Четыре вещи были для Соламнийского Рыцаря превыше всего: личная честь. Кодекс, Мера – и любовь к технике. А посему тогдашние чудеса технической мысли гномов-механиков – винт, блок и шестерня – произвели на них немалое впечатление.
Во время той первой встречи и получила свое имя гора Небеспокойсь.
Рыцари сразу обнаружили, что, хотя гномы-механики были приземисты и коренасты, их сходство с другими томскими племенами на том и кончалось. Это был смуглокожий, белобрысый народ, весьма норовистый и нервный. Говорили же они до того быстро, что рыцари поначалу просто не понимали их речи, принимая ее за некий неведомый дотоле диалект. Впоследствии выяснилось, что это был попросту невероятно ускоренный Общий. Причина же такого ускорения обнаружилась, когда один из старейшин рыцарей по неведению спросил у гномов, как называлась их гора.
Приблизительный перевод в общих чертах гласил следующее: «Огромная, Широкая, Высокая Гора, Состоящая Из Нескольких Напластований Камня Разных Пород, А Именно, Гранита, Обсидиана, Кварца С Включениями Камня Иных Пород, Еще До Конца Не Исследованных, Имеющая Естественную Отопительную Систему, Которую Мы Изучаем В Надежде Когда-нибудь Повторить, Ибо Она Разогревает Камень До Такой Температуры, Что Он Плавится, Переходя В Жидкое И Даже Газообразное Состояние, Периодически Вырываясь На Поверхность И Стекая По Склону Огромной, Широкой, Просторной Горы, Которая…»
– Не беспокойся, я все понял, – заторопился старейшина.
«Не беспокойся»!.. Гномы были потрясены. Люди проявили фантастическую способность уложить описание гигантского, обладающего мириадами свойств объекта всего в два слова! Название «Небеспокойсь» так и прилипло к горе – к вящей радости и облегчению гномской Гильдии Картографов.
С того дня гномы и рыцари жили на Санкристе в мире и полном согласии. Рыцари обращались к гномам с вопросами технического свойства, требовавшими срочного разрешения. Гномы, в свою очередь, бесперебойно снабжали их новейшими изобретениями.
С обретением Ока Дракона рыцари задались целью выяснить, как оно действовало. И передали его гномам, приставив двоих молодых рыцарей в качестве охраны. Им и в голову не приходило, что Око могло быть связано с волшебством…
5. ПОЛЕТ ИЗ КАТАПУЛЬТЫ
– …и запомни: ни один гном, умерший или ныне живущий, начав говорить, ни разу в своей жизни не остановился по собственной воле. А посему единственный способ с ними столковаться – это перебивать. И не бойся показаться невежливым. Они воспринимают это как должное…
Но тут старого мага самого прервало появление гнома, одетого в длинную коричневую хламиду. Гном почтительно поклонился.
Тассельхоф разглядывал его с живым интересом: он никогда прежде не видел гнома-механика, хотя древние легенды, повествовавшие о Серой Драгоценности Гаргата, намекали, что их расы состояли в отдаленном родстве. И правда, в молодом гноме чувствовалось что-то кендерское: изящные руки, нетерпение, написанное на лице, и ясные, разумные глаза, казалось, замечавшие все на свете. Но тем сходство и исчерпывалось. Кендерской беззаботности не было и в помине: гном выглядел нервным, деловым и страшно серьезным.
– Тассельхоф Непоседа, – вежливо представился кендер, протягивая ему руку. Гном схватил руку Таса, внимательно к ней присмотрелся и, не приметив ничего интересного, вяло ее пожал. – А это… – Тас хотел представить ему Фисбена, но слова замерли у него на языке, потому что гном неожиданно протянул руку и сцапал его хупак.
– Ага! – сказал гном, и глаза его засияли. – Вот что, пришлитекасюда когонибудьизГильдииОружейниковчтобы…
Страж, охранявший вход на нижний уровень горы, не стал дожидаться, пока он кончит. Он потянул за рычажок, и тотчас взвыла сирена. Тассельхоф крутанулся на месте, уверенный, что рядом с ними приземлился дракон и надо защищаться…
– Свисток, – сказал Фисбен. – Привыкай.
– Свисток? – заинтригованно переспросил Тас. – Во отпад!.. О, да из него дым идет! Интересно, как он ра… Эй! Вернись! Отдай сейчас же хупак!.. – закричал он, видя, что его хупак исчезает в глубине коридора, уносимый тремя нетерпеливыми гномами.
– Испытательнаялаборатория, – сказал гном. – НаСкимбоше…
– Что?..
– Испытательная лаборатория, – перевел Фисбен. – Прочего я не понял. Говори помедленнее, дружок! – И он погрозил гному своим посохом.
Тот кивнул, не сводя блестящих глаз с посоха старца. Потом, видя, что это была всего лишь простая, потрепанная и исцарапанная деревянная палка, гном вновь обратил взор на самих гостей.
– Ну да, вы ведь чужестранцы, – сказал он затем. – Постараюсь иметь в виду… – Он говорил теперь медленно и раздельно. – Не волнуйся за свое оружие, с ним ничего не случится: мы всего лишь снимем чертеж.
– С ума сойти! – Тас чувствовал себя польщенным. – Если хотите, могу показать, как оно действует…
У гнома так и засияли глаза:
– Этобылобывесьма…
– А скажи пожалуйста, – перебил кендер, радуясь, что, кажется, освоился с их манерой общения, – как тебя зовут?
Фисбен сделал предостерегающий жест, но опоздал.
– Гношошалламариониниллисийфашетдисдиссликсди…
Гном остановился перевести дух.
– Это твое имя?.. – изумился Тас.
Гному, уже набравшему полную грудь воздуха, пришлось выдохнуть вхолостую.
– Да, – ответил он с легким смущением. – Вернее, самое его начало. Если позволите…
– Погоди! – воскликнул Фисбен. – Как тебя называют твои друзья?
Гном вновь набрал полную грудь воздуха:
– Гношошалламариониниллис…
– А как зовут тебя рыцари?
– Ну… – совсем расстроился гном. – Гнош, с вашего позволения…
– Вот и отлично, – быстро кивнул Фисбен. – Слушай, Гнош, мы вообще-то торопимся. Война и все такие прочее. В послании государя Гунтара было оговорено, что мы должны взглянуть на Око Дракона…
