– У меня было неотложное дело, – ответил Астинус голосом, шедшим, казалось, из бездонного колодца.
– Мы наслышаны о странном происшествии, потревожившем покой Библиотеки, – палантасский Государь даже покраснел от смущения. – Прими, пожалуйста, наши извинения. Ума не приложу, и как только этот юноша мог оказаться на ваших ступенях в столь неподобающем состоянии! Зря ты не пожелал нас известить. Мы без лишнего шума удалили бы тело…
– Он не причинил нам особых хлопот, – коротко ответил Астинус и искоса взглянул на Лорану. – Мы справились сами, так что к настоящему моменту вопрос благополучно исчерпан.
– Но… э-э-э… как насчет… э-э-э… останков? – нерешительно спросил Государь. – Неприятно упоминать об этом, но существуют определенные постановления Сената по вопросам здравоохранения, которые должны быть соблюдены…
– Может быть, – поднимаясь из-за стола, холодно проговорила Лорана, – мне выйти вон и подождать, пока вы завершите эту беседу?
– Что? Выйти?.. – рассеянный Государь взирал на нее с искренним недоумением. – Но ведь ты только что пришла!..
– Я полагаю, эльфийской принцессе неприятен наш разговор, – заметил Астинус. – Как тебе хорошо известно, господин мой, эльфы относятся к дару жизни с глубочайшим почтением. Вряд ли вежливо было с нашей стороны столь бессердечно рассуждать о смерти в присутствии эльфа.
– О Боги, – простонал Амозус, еще пуще краснея. Он торопливо поднялся и взял Лорану за руку: – Я молю о прощении, милая принцесса. Воистину мерзко с моей стороны. Пожалуйста, сядь и не сердись больше. Вина принцессе! – махнул он слуге, и тот наполнил кубок Лораны.
– Когда я вошел, вы говорили о Башнях Высшего Волшебства. Что тебе известно об этих Башнях? – спросил ее Астинус.
Взгляд его, казалось, проникал в самую душу эльфийки. Под этим взглядом ее пробрала невольная дрожь; она пригубила вина, сожалея про себя, что заговорила об этом.
– Быть может, не стоит?.. – спросила она тихо. – У нас много дел, полководцы наверняка спешат вернуться к войскам, и я…
– Что тебе известно об этих Башнях? – повторил Астинус.
– Не… немногое, – выдавила Лорана, вновь чувствуя себя школьницей перед лицом строгого учителя. – У меня был друг… то есть скорее просто знакомый… который прошел Испытание в Вайретской Башне, но он…
– Рейстлин из Утехи, насколько мне известно, – сказал Астинус.
– Верно, Рейстлин!.. – изумление Лораны не знало границ. – Но каким образом…
– Я историк, принцесса. Знать такие вещи – мое ремесло, – ответил Астинус. – Я расскажу тебе историю Палантасской Башни. Не сочти это пустой тратой времени, Лоранталаса, ибо история ее прямо связана с твоей судьбой… – И, не обращая внимания на потрясение, ясно читавшееся на ее лице, он кивнул одному из полководцев: – Открой занавески! Они закрывают лучший вид на этот город, в чем, я уверен, еще до моего прихода пришлось убедиться принцессе. Итак, вот история палантасской Башни Высшего Волшебства.
Я начну свой рассказ с некоторых событий, которые по прошествии времени стали называть Проигранными Битвами… Это произошло в Век Силы, когда истарский Король-Жрец начал шарахаться от собственной тени. И вот однажды он со всей ясностью понял, кто был в этом мире первоисточником зла: ну конечно же, маги! Он боялся их, боялся их могущества. Он не понимал их силы, а потому видел в ней угрозу.
Ему не составило труда натравить на магов народ. К волшебникам всегда относились с почтением, но доверия к ним не питали – в основном потому, что среди них были представители всех трех Сил Вселенной: Белые Одежды Добра, Алые Одежды Равновесия и Черные Одежды Зла. Ибо, в отличие от Короля-Жреца, колдуны понимали, что именно эти три силы движут маятником Вселенной и нарушить их равновесие – значит пойти против законов мироздания и накликать грозную кару.
Итак, народ обратился против магов. Естественно, в первую очередь гнев толпы обрушился на пять Башен Высшего Волшебства – средоточие могущества Ордена. Те самые Башни, в которые молодые маги – я имею в виду тех, у кого хватало мужества решиться на это, – являлись пройти Испытания. Испытания исключительно тяжелы и, что хуже, смертельно опасны. Неудача означает одно: смерть…
– Смерть?.. – не веря своим ушам, переспросила Лорана. – Так значит, Рейстлин…
– …рисковал жизнью, идя на Испытания. И ему едва не пришлось с нею расстаться. Вернемся, однако, к событиям далекого прошлого. Страшная цена поражения послужила причиной темных слухов о Башнях Высшего Волшебства. Тщетно пытались маги уверить народ, что Башни были всего лишь научными центрами. Там хранились книги заклинаний, свитки и различные магические инструменты, а юные маги, рисковавшие в Башнях жизнью, делали это совершенно сознательно, взыскуя новых высот мастерства. Никто, однако, не желал этому верить. Зато Король-Жрец и его приближенные всячески способствовали распространению слухов о кровавых жертвоприношениях и мерзостных ритуалах, якобы там совершавшихся.
И вот настал день, когда народ от разговоров перешел к делу и поднял против магов оружие. Тогда-то, во второй раз за всю историю Ордена, все три его ветви собрались вместе… Когда это произошло в первый раз, были созданы «глаза драконов», заключающие в себе сути Зла и Добра, повенчанные Равновесием. После этого пути орденов разошлись, но общая опасность заставила их объединиться вновь.
Волшебники сами уничтожили две Башни, опасаясь, что ворвавшаяся чернь завладеет силами, недоступными ее пониманию, и в своем неведении натворит немыслимых бед. Уничтожение этих Башен превратило в пустыню их окрестности и не на шутку напугало Короля-Жреца, поскольку одна из уцелевших Башен располагалась непосредственно у него в Истаре, другая же – в Палантасе. Судьба третьей, поныне стоящей в Вайретском Лесу, Мало кого волновала – крупные центры цивилизации были слишком далеко от нее.
Поразмыслив, Король-Жрец решил проявить милосердие. Он предложил магам мировую: если, мол, они не тронут двух оставшихся Башен, он позволит им невозбранно уйти и унести волшебные книги и все прочее в Вайретскую Башню. И маги скрепя сердце приняли его предложение…
– Но… почему они не сражались? – перебила Лорана. – Я сама видела, на что способен Рейстлин… и даже Фисбен, если его как следует обозлить!.. А уж настоящие-то сильные чародеи!..
– Не спеши с выводами, Лорана. Подумай сама: твой юный друг, Рейстлин, совершенно лишается сил даже от нескольких плохоньких заклинаний. К тому же всякое заклинание, будучи однажды произнесено, покидает его память навсегда – вот почему ему необходимо ежедневно обращаться к своей книге, возобновляя забытое. Это относится ко всем магам, даже к тем, что достигли вершин. Таким образом Боги защищают Кринн от тех, кто в упоении могуществом возжаждал бы власти над миром и взалкал божеских почестей… Кроме того, магам требуется отдых и сон, иначе они не смогут должным образом сосредоточиться. Учитывая все это – как могли они выстоять против бесновавшихся толп? И потом – могли ли они пойти на истребление собственного народа?.. Нет, им оставалось только принять предложение Короля-Жреца. Даже Черные Одежды, мало склонные проявлять заботу о людях, сознавали возможность поражения и понимали, что вместе с ними погибнет и вся магия Кринна. Они покинули Истарскую Башню, и туда почти немедленно въехал со своим двором Король-Жрец. Чуть позже была покинута и Палантасская Башня. История ее поистине ужасна…
В бесстрастном голосе Астинуса зазвучали суровые нотки, лицо его омрачилось.
– Я хорошо помню тот день, – произнес он, обращаясь, казалось, более к себе самому, нежели к собеседникам. – Они принесли ко мне свои книги и свитки и попросили сохранить их в Библиотеке. Ибо в Башне хранилось великое множество свитков и книг – куда больше, чем они могли унести с собою в Вайрет. Маги знали, таз у меня их книги пребудут в неприкосновенности. К тому же немалое число величайших древних книг было защищено особым заклятием. Ключ к которому был в ту пору уже утерян. Да, этот Ключ был утерян…
Тут Астинус глубоко задумался о чем-то и некоторое время молчал. Потом глубоко вздохнул – и продолжал, словно бы отметя в сторону тяжелые мысли:
– Половина Палантаса собралась вокруг Башни, желая поглазеть, как глава Ордена Магов – предводитель Белых Одежд – запрет серебряным ключом золотые, несравненной ковки ворота. С особенным нетерпением следил за великим магом тогдашний палантасский Государь: все знали, что он собирался сам занять Башню, следуя примеру своего наставника – истарского Короля-Жреца. Жадно смотрел он на прекрасную Башню, ибо легенды о ее чудесах, добрых и злых, ходили по всему миру…
– Много в Палантасе замечательных, бесподобных дворцов, – пробормотал Государь Амозус, – но летописи гласят, что с Башней Высшего Волшебства не мог равняться ни один. Зато теперь…
– Что же произошло? – спросила Лорана. За окнами мало-помалу сгущалась ночная темнота, и у нее бегали по спине мурашки. Хотя бы кто-нибудь додумался позвать слуг и приказать внести свечи…
– Белый Маг уже хотел передать Государю серебряный ключ, – глубоким, печальным голосом продолжал Астинус. – И тут в одном из верхних окон появился колдун из числа Черных Одежд. «Эти врата пребудут закрытыми, а залы Башни – пустыми, пока Властелин прошлого и будущего не возвратится во всей силе!» – прозвучало над объятой ужасом толпой. И с этими словами злой волшебник бросился вниз – прямо на острые зубья ворот. И, когда золотые и серебряные острия уже пронзали черную ткань его одеяний, он проклял Башню страшным проклятием. Когда же его кровь достигла земли, прекрасные решетки ворот начали корчиться, извиваться и наконец почернели. Великолепная Башня, белая с алым, сделалась льдисто-серой, а черные минареты обрушились. И Государь, и толпа народу – все бежали прочь в величайшем смятении и испуге. И до сего дня ни единая живая душа не решается приблизиться к Палантасской Башне. Даже кендеры, – тут Астинус чуть улыбнулся, – которые, как известно, не боятся никого и ничего в этом мире. Мощь проклятия удерживает на подобающем расстоянии всякого смертного и будет удерживать впредь…
– …Пока Властелин прошлого и будущего не возвратится во всей силе, – пробормотала Лорана.
– Да он просто сошел с ума, тот древний маг! – фыркнул Государь Амозус. – Может ли кто-нибудь повелевать прошлым и будущим? Разве только ты, Астинус!
– Я – не Властелин! – голос Астинуса прозвучал так гулко и грозно, что взгляды всех находившихся в комнате невольно обратились к нему. – Я всего лишь храню память о прошлом и записываю события настоящего по мере того, как они уходят в историю. Я не посягаю на власть!
– Ну, значит, тот колдун был безумен вдвойне, – пожал плечами Амозус. – Подумать только, вот уже который век эта Башня торчит посреди города, как бельмо на глазу. Никто не может ни жить вблизи, ни приблизиться и разрушить ее…
– А мне кажется, было бы величайшим стыдом разрушить ее, – глядя в окно, тихо сказала Лорана. – Она по праву принадлежит Палантасу. Без нее он был бы не полон…
– Именно так, принцесса, – сказал Астинус, как-то странно глядя на девушку…
Ночь между тем вступала в свои права. Вскоре Башню окутал непроницаемый мрак, зато остальной город украсился множеством огоньков. Палантас пытается затмить звездное небо, подумала Лорана. Но черное пятно в самом его сердце пребудет, пока…
– Грустная история и трагическая, – проговорила она, чтобы хоть что-то сказать: уж больно странно глядел на нее Астинус. – Значит, тот темный предмет, который я видела… Нечто, трепетавшее на прутьях ограды, это…
И она в ужасе замолчала.
– Я же говорю – сумасшедший, – хмуро повторил Государь. – Да, по всей видимости, это остатки его бренного тела. Впрочем, никому еще не удалось приблизиться и убедиться воочию…
Лорана содрогнулась. Внезапно заломило виски, и она поняла, что история Башни будет еще долго преследовать ее по ночам. Уж лучше бы ей и не слышать ее. Прямо связана с ее судьбой! Только этого ей еще не хватало. Рассердившись, Лорана попыталась выкинуть навязчивую мысль из головы. У нее попросту не было времени для всяких там древних пророчеств. Судьба же… мало ей было всяких ужасов и несчастий, чтобы теперь еще и…
Словно подслушав ее мысли, Астинус поднялся на ноги и велел зажечь свечи.
– …Ибо, – холодно и спокойно проговорил он, глядя Лоране в глаза, – прошлое принадлежит прошлому, будущее же зависит от твоих собственных действий. До утра мы должны многое сделать…
7. ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ
– …Для начала позвольте мне зачитать послание государя Гунтара, доставленное всего несколько часов назад. – Правитель Палантаса извлек из складок своего просторного, тончайшей шерсти одеяния свиток и бережно разгладил его на столе. И дальнозорко откинул голову, стараясь разобрать написанное.
Лорана нетерпеливо прикусила губу: она не сомневалась, что письмо это было прислано в ответ на ее собственное – вернее, подсказанное ею Государю Амозусу двумя днями ранее.
– Оно чуточку помялось, – извиняющимся тоном проговорил Амозус. – Грифонов, которыми столь великодушно снабдили нас эльфийские владыки… – тут он вежливо поклонился Лоране, и она поклонилась в ответ, еле удерживаясь, чтобы не выхватить грамоту у него из руки. -…так вот, грифонов никак не удается обучить переносить письма, не сминая пергамента. Ага, вот теперь разбираю… «От государя Гунтара – Амозусу, Государю Палантасскому, приветствие…» Милейший человек этот государь Гунтар, – Амозус оторвался от чтения и поднял глаза. – Он был у нас о прошлом годе, на празднике Весеннего Рассвета. Между прочим, этот праздник состоится через три недели, – повернулся он к Лоране. – Не почтишь ли ты его своим присутствием, дорогая принцесса?
– С удовольствием, господин мой, – отвечала Лорана. – Если только через три недели хоть кто-нибудь из нас, сидящих здесь, будет еще жив.
И она крепко сцепила под столом руки, стараясь сохранить видимость спокойствия. Государь Амозус озадаченно моргнул, но потом снисходительно улыбнулся:
– Ах да. Драконидские армии… Что ж, продолжим. «С глубокой скорбью принял я известие о гибели столь многих из числа нашего Рыцарства. Утешимся же мыслию, что они умерли победителями, геройски изгоняя великое Зло, омрачающее наш край. Особую сердечную боль причиняет мне гибель троих прославленных вождей – Дерека Хранителя Венца, Рыцаря Розы, Альфреда Мар-Кеннина, Рыцаря Меча, и Стурма Светлого Меча, Рыцаря Короны…» – Дочитав до этого места, Государь вновь повернулся к Лоране: – Светлый Меч… насколько мне известно, он был твоим ближайшим другом, не так ли, милая принцесса?
– Да, господин мой, – пробормотала Лорана и по детской привычке наклонила голову, чтобы волосы скрыли ее лицо и никто не увидел, какая мука стояла у нее в глазах. Ведь ей совсем недавно довелось навеки проститься со Стурмом в Чертоге Паладайна, под развалинами Башни Верховного Жреца, и рана в сердце все еще кровоточила.
– Читай дальше, Амозус, – прозвучал бесстрастный голос историка. – Я не могу отрываться от своих занятий надолго.
– Конечно, Астинус. Извини, пожалуйста. – Государь вновь покраснел от смущения и принялся торопливо читать: – «Кроме того, случившаяся трагедия поставила Рыцарство в необычное положение. Во-первых, наиболее многочисленным остался орден младшего посвящения – Орден Короны. Эти люди с честью выдержали испытания и по праву носят рыцарские щиты, но все они молоды и недостаточно опытны. Для большинства из них это была самая первая битва. И, как назло, именно сейчас они остались без достойных командиров – ибо, согласно Мере, в командовании должны быть представлены все три рыцарских ордена…»
Слуха Лораны достиг негромкий скрежет кольчуг и осторожный перестук по полу вдетых в ножны мечей – это Рыцари, присутствовавшие в комнате, беспокойно ерзали в креслах. Все они исполняли свои командирские обязанности лишь временно, пока вопрос не будет окончательно решен высшим начальством. И вот миг настал. Лорана вздохнула и молитвенно закрыла глаза. «Ну пожалуйста, государь Гунтар, – мысленно упрашивала она. – Пусть твое решение окажется мудрым. Сколь многие уже умерли, погубленные политическими интригами властолюбивых людей. Надо же когда-то положить этому конец!..»
– «…А посему я назначаю Верховным Главнокомандующим над всеми Соламнийскими Рыцарями Лоранталасу, принцессу Правящего Дома Квалинести…»
Государь Амозус запнулся и еще раз перечитал про себя последние строчки, опасаясь, не подвело ли его зрение. Ошеломленная Лорана смотрела на него широко распахнутыми глазами. И надо ли говорить о том, что переживали в этот миг гордые Рыцари. Но вот Астинус сделал нетерпеливый жест, и Государь заторопился дальше:
– «…которая на сегодняшний день является наиболее опытным боевым командиром, а кроме того, единственная из всех обладает навыками и познаниями, необходимыми для использования Копий. Подтверждаю подлинность сего письма, налагая печать. Государь Гунтар Ут-Вистан, Великий Магистр Соламнийских Рыцарей, и прочая, и прочая». – Государь Амозус обернулся к Лоране: – Прими поздравления, милая принцесса… вернее, мой полководец!
Лорана сидела совершенно неподвижно… В какой-то миг ее обуяла такая безотчетная ярость, что она едва не ринулась вон из комнаты. Перед глазами проносились видения: обезглавленное тело государя Альфреда… несчастный безумец Дерек, умирающий с победной улыбкой… вечный покой в безжизненных глазах Стурма… ряды и ряды тел рыцарей, павших при защите Башни Верховного Жреца…
И нате вам – она должна встать во главе. Эльфийка из королевской семьи. Причем по эльфийским понятиям – несовершеннолетняя, то есть полностью состоящая под властью отца. Капризная девочка, удравшая из родительского дома следом за «женихом» своих детских игр, Танисом Полуэльфом. Что ж, та капризная девочка давно повзрослела. Пройдя страх, боль, горькие потери и великую скорбь, Лорана – и она сама сознавала это – была теперь некоторым образом едва ли не старше собственного отца.
Она видела, как переглянулись рыцарь Маркхэм и рыцарь Патрик. В Ордене Короны эти двое были самыми старшими. Оба – замечательные бойцы, ничем не запятнавшие своей чести. Оба мужественно бились на стенах Башни Верховного Жреца. Почему Гунтар не избрал одного из них, как она ему и советовала?..
Вот поднялся Патрик, и лицо его было угрюмо.
– Я не могу этого принять, – сказал он негромко. – Госпожа Лорана – доблестная воительница, но командовать на поле боя ей еще ни разу не доводилось…
– А тебе, юноша? – невозмутимо поинтересовался Астинус.
Патрик залился неудержимым румянцем:
– Тоже нет, но я – это совсем другое дело! Она – жен…
– Да будет тебе, Патрик! – засмеялся рыцарь Маркхэм. Это был беззаботный и жизнерадостный молодой человек, полная противоположность суровому и серьезному Патрику. – Шерсть на груди еще не означает полководческого таланта, – продолжал он. – Право же, нашел, о чем волноваться! Это политика, и Гунтар, я считаю, поступил мудро.
Настал черед Лоране краснеть – она знала, что молодой рыцарь был прав. Все верно: надо же дать время Рыцарству перестроить изрядно потрепанные ряды, а Гунтару – покрепче усесться в магистерское седло…
– И все-таки это неслыханно! – не сдавался Патрик. Он старался не смотреть Лоране в глаза. – Я уверен, что Мера не допускает женщин даже и ко вступлению в Рыцарство…
– А вот и ошибаешься, – спокойно заявил Астинус. – Прецедент есть. Во время Третьей Войны с драконами молодая женщина, потерявшая отца и братьев, была посвящена в рыцари. Впоследствии, став Рыцарем Меча, она с честью погибла в бою, и братья-Рыцари оплакали ее гибель.
Эти слова сопроводила глубокая, тишина. Государь Амозус выглядел до крайности смущенным, – замечание Маркхэма насчет шерсти на груди едва не загнало его под стол. Астинус холодно взирал на юного Патрика. Маркхэм вертел в руках бокал, поглядывая на Лорану и улыбаясь. После короткой внутренней борьбы, вполне отражавшейся на его лице, Патрик угрюмо сел.
Рыцарь Маркхэм высоко поднял бокал:
– За нашего Главнокомандующего!
Лорана не ответила на тост. Итак, она командует. Но чем?.. – спросила она сама себя с горечью. Разбитыми остатками Соламнийских Рыцарей, не пустивших драконидов в Палантас?.. Из нескольких сотен, прибывших сюда на кораблях, в живых осталось едва пятьдесят. Да, они победили… но какой страшной ценой! Око Дракона погибло, а от Башни осталась груда развалин…
– Да, Лорана, – сказал вдруг Астинус. – Тебе придется собирать обломки и строить все заново.
Она испуганно вскинула голову: этот странный человек читал ее мысли!
– Но я не хочу… – непослушными губами пробормотала она.
– Полагаю, ни один из нас, сидящих здесь, не хочет, чтобы то, что происходит теперь на свете, происходило, – довольно ядовито заметил Астинус. – Но коли уж война началась, каждый должен сделать все, что в его силах, для победы.
Он встал. Палантасский Государь, полководцы и Рыцари сейчас же почтительно поднялись. Одна Лорана осталась сидеть. Она смотрела на свои руки, лежавшие на столе, и, чувствуя взгляд Астинуса, упрямо не поднимала глаз.
– Тебе непременно нужно идти, Астинус? – в голосе Амозуса прозвучала жалобная нотка.
– Непременно. Моя летопись не должна прерываться. И так уже я слишком долго отсутствовал… У вас же еще много работы, причем в основном рутинной и скучной. Я вам больше не нужен. У вас есть вождь…
И он указал рукой на Лорану.
– Что?.. – краем глаза она все-таки заметила его жест и наконец подняла голову. Она посмотрела на историка, потом на Государя: – Я?.. Вы что, шутите? Меня назначили всего лишь командующим Ры…
– Что дает нам полное право вручить тебе командование палантасским войском, – сказал Государь. – И, коль скоро Астинус тебя рекомендует…
– Не так, – перебил Астинус. – Я никого не рекомендую. Я не вмешиваюсь в ход истории… – Тут он вдруг осекся, и Лорана с изумлением увидела, как в кои веки раз дрогнула бесстрастная маска, выдавая сожаление и глубокую боль. – Я стараюсь не вмешиваться в события. Но иногда даже я совершаю промахи… – У него вырвался вздох, и маска вновь вернулась на место: – Я сделал то, зачем приходил сюда. Я напомнил вам кое-что из прошлого. А уж пригодится это вам в будущем или не пригодится…
И он направился к двери.
– Погоди! – вскакивая, крикнула Лорана. Шагнув следом за ним, она едва не споткнулась, встретив его холодный, суровый взгляд. Она налетела на этот взгляд, точно на глухую каменную стену. – Погоди, – повторила она. – Ты… видишь все, что случается в мире? Видишь так, как оно есть?
– Да.
– Значит, ты можешь сказать нам, где стоят драконидские армии, что они собираются…
– Ты знаешь об этом ничуть не хуже меня.
И Астинус вновь повернулся к двери…
Лорана быстро обвела взглядом комнату. Государь и полководцы с улыбкой наблюдали за ней. Да, она снова вела себя, точно капризная, избалованная девчонка… но кое-какие вопросы ей все же следовало разрешить. Астинус был почти уже у двери; слуги спешили распахнуть ее перед ним. Вызывающе глянув на остальных, Лорана выскочила из-за стола и быстро пересекла мраморный пол, нещадно путаясь в длинных, мешающих юбках. Астинус услышал ее шаги и чуть задержался на самом пороге.
– Я должна задать тебе всего лишь два вопроса, – подходя к историку, тихо сказала она.
– Да, – сказал он, вглядываясь в ее зеленые глаза. – Один – у тебя в голове, другой – в сердце. Задай первый из них.
– Есть ли еще на свете хоть одно Око Дракона?
Мгновение Астинус помедлил. И вновь Лорана увидела боль в его взгляде, и лицо, которого не касалось текучее время, вдруг постарело.
– Да, – сказал он наконец. – Существует. Это я вправе тебе открыть. Одно Око еще существует, но не в твоих силах разыскать его и использовать. Так что лучше оставь эту мысль.
– Оно было у Таниса, – настаивала Лорана. – Означает ли это, что он его потерял? Где… – голос ее дрогнул – это был второй вопрос, вопрос ее сердца. – Где он?..
– Я сказал: оставь эту мысль.
– О чем ты?..
Лорану проняла дрожь – таким морозным холодом повеяло на нее от этих слов.
– Я не предсказываю будущего. Я вижу лишь настоящее – по мере того, как оно превращается в прошлое. Я вижу все с самого начала времен. Я видел любовь, которая в своем величии самопожертвования дарила миру надежду. Я видел любовь, которая пыталась превозмочь гордыню и властолюбие – и не могла. Ее поражение бросило на мир лишнюю тень, но это лишь тучка, ненадолго затмившая солнечный лик. Солнце, имя которому Любовь, светит по-прежнему… Видел я и любовь, затерявшуюся во тьме, любовь, доставшуюся недостойному, потому что любящий – и равно любящая – так и не смогли разобраться в своем собственном сердце…
– Ты говоришь загадками! – рассердилась Лорана.
– В самом деле? – спросил Астинус. И поклонился: – Прощай, Лоранталаса. Прощай и прими совет: думай только о долге…
Историк вышел.
Какое-то время Лорана смотрела ему вслед. «Любовь, затерявшаяся во тьме…» – неотвязно звучало у нее в ушах. Была ли это вправду загадка – или она знала ответ и попросту не решалась признаться себе самой, на что и намекнул ей Астинус?.. «Я оставила Таниса в Устричном – заправлять делами в мое отсутствие», – сказала ей Китиара. Китиара. Повелительница Драконов. Китиара. Его человеческая возлюбленная…
И внезапно сердечная боль – боль, занозой сидевшая там со времени разговора с Китиарой, – исчезла, оставив после себя лишь холод и пустоту, черный провал вроде того, что оставили в ночном небе исчезнувшие созвездия. Любовь, затерянная во тьме. Таниса больше нет. Вот, значит, что хотел сказать ей Астинус. Думай только о долге. Что ж, она будет думать о долге. Больше у нее в жизни ничего не осталось.
Приняв решение, она повернулась лицом к палантасскому правителю и его полководцам и гордо откинула голову – волна золотых волос отразила пламя свечей.
– Я принимаю командование армиями, – сказала она, и в голосе ее эхом отдалась ледяная пустота, зиявшая в сердце.
– Вот это, я понимаю, работа! – Флинт с удовлетворением притопнул ногой по каменным плитам Старой Стены. – Сразу видать, что эту стену строил не абы кто, а гномы. Смотри, как тщательно вытесаны и подогнаны камни! И попробуй отыщи хоть пару одинаковых!..
– Вот и я говорю: отпад да и только, – зевнул Тассельхоф. Его одолевала смертная скука. – А что, гномы и Башню построили? Которую мы с тобой…
– Не моги напоминать мне! – огрызнулся Флинт. – И потом, сколько раз твердить тебе, пустоголовому: ну не строили, не строили гномы Башен Высшего Волшебства! Их возвели сами маги, заставившие кости земли прорасти вверх монолитными скалами…
– Вот это да! – С Тассельхофа тотчас же слетел всякий сон. – И почему только меня там не было! Ведь это же…
– Это ничто по сравнению с искусством гномских каменотесов, столетиями шлифовавших свое мастерство! – свирепо глядя на кендера, перебил Флинт. – Погляди хоть вот на этот камень, безмозглый! Долото в умелых руках придает камню особый…
– Лорана идет, – сказал Тас, страшно довольный, что удалось избежать очередной лекции по истории гномского зодчества.
Оторвавшись от созерцания камней. Флинт и в самом деле увидел Лорану, шедшую к ним по длинному темному коридору, выводившему прямо на бастионы. На ней вновь были доспехи, знакомые приятелям еще по Башне Верховного Жреца; с лат лишь счистили кровь да выправили вмятины и зазубрины. Длинные волосы цвета льющегося меда ниспадали из-под шлема с алым плюмажем, поблескивая в лучах Солинари. Лорана шла медленно и все косилась на восток, туда, где темные силуэты гор заслоняли звездное небо. Флинт посмотрел на девушку и невесело вздохнул.
– Как она переменилась, – тихо сказал он Тассельхофу. – А ведь эльфам не свойственны перемены. Помнишь, какой она была, когда мы только встретили ее в Квалинести? Всего-то полгода назад, осенью. А поди ж ты, как будто сто лет пролетело…
– Это все гибель Стурма, Флинт. Только неделя прошла, – так же тихо ответил Тас. Его шкодливая рожица была необычайно серьезна и даже задумчива.
– И это, и не только. – Старый гном покачал головой. – Тут еще и та ее встреча с Китиарой… Ну, тогда, на стене Башни… Видать, Китиара что-то сделала или сказала такое… Чтоб ей сдохнуть, проклятой! – выругался Флинт. – Да чтоб я хоть вот настолько когда-нибудь ей доверял! Даже в старые добрые времена!.. И уж кто-кто, а я нисколечко не удивился, увидя ее в прикиде драконьего Повелителя! Я бы гору стальных монет отдал, чтобы узнать, что она такого брякнула нашей Лоране… задула ведь девку, что твою свечку! Помнишь? Да она на свой собственный призрак похожа была, когда убрался синий дракон и мы принесли ее вниз со стены!.. – Гном подумал и добавил совсем уже тихо: – Спорю на свою бороду, что тут и Танис каким-то боком замешан…
– А мне, знаешь, до сих пор не верится, что Китиара вправду подалась в Повелители. Она всегда была такая… такая… – Тас тщетно подыскивал слово, -…забавная!
– Забавная? – Брови Флинта сошлись к переносице. – Пожалуй. Но притом бесчувственная и себялюбивая, как я не знаю что. Умела быть сущей очаровашкой, когда ей это было нужно… – Флинт перешел на шепот, чтобы не услышала подходившая девушка. – Танис, например, так этого и не понял. Все верил, дурачок, будто в ней еще что-то есть, кроме видимости… Вообразил, понимаете, будто она залезла в этакую скорлупу и прячет в ней от мира свое ранимое, нежное сердце, и только он один разглядел… Ха! Ранимости сердечной в ней, как вот в этих камнях!..
– Ну, что новенького слышно? – жизнерадостно обратился Тас к эльфийке.
Лорана улыбнулась старым друзьям, но, как и говорил мудрый Флинт, улыбка эта не принадлежала более веселой юной девчушке, беззаботно гулявшей в зеленых осинниках Квалинести. Теперь ее улыбка больше напоминала зимнее солнце в морозный день: светит, да не греет. Наверное, оттого, что в глазах Лораны не было больше радости и веселья…
– Меня назначили командующей армиями, – сказала она просто.
