Воля Рейстлина.

Ультиматум Тики.

Выбор Карамона.

      Фистандантилус. Это имя показалось Карамону знакомым. Он тотчас насторожился, стоило Флинту выговорить его во время собрания. Великан оставался в напряжении до конца встречи, совершенно потеряв нить дальнейшего обсуждения. Ему вспомнился давний разговор с братом в разрушенном городе Кзак Цароте.
      Рейстлин сказал ему тогда о какой-то волшебной книге заклинаний огромной ценности, будто бы находившейся среди сокровищ в логове дракона в том проклятом городе. В случае победы над чудищем близнец приказал Карамону отыскать эту книгу и принести ему.
      – Как она выглядит? – спросил тогда великан.
      – Пергаментные страницы цвета выбеленной кости, переплетенные в темно-синюю кожу с наполовину стертыми серебряными рунами. – Рейстлин говорил с нажимом, как будто даже волнуясь. – На ощупь книга кажется холодной словно лед.
      – А что означают руны?
      Еще тогда Карамону не слишком понравилось это описание.
      – Тебе это знать незачем… – И колдун улыбнулся загадочной улыбкой.
      – Кому эта книга принадлежала?
      Хотя воин сам и не был волшебником, находясь рядом с братом, он многое успел узнать о магии. Главным сокровищем колдуна являлась книга заклинаний, которые он составлял на протяжении всей исполненной бесконечных исканий жизни. Написанные на языке магии, заклинания заключали в себе и указания о правилах верного произнесения каждого слова, ударений и интонации, а также жестов и необходимых компонентов.
      – Ты никогда не слышал об этом волшебнике, брат, – отозвался Рейстлин с какой-то печалью в голосе, после одной из тех долгих пауз, когда он уходил в себя. В такие минуты его брату-близнецу казалось, будто колдун ищет нечто давно потерянное. – Хотя он был величайшим из когда-либо живших магов. Его звали Фистандантилус.
      Карамон помедлил со следующим вопросом, словно боясь услышать ответ. Теперь, оглядываясь назад, юноша понимал, что точно знал с самого начала, каким он окажется. Лучше бы ему промолчать тогда.
      – Этот Фистандантилус… он носил черную мантию?
      – Хватит вопросов, – тотчас гневно оборвал его Рейстлин. – Ты ничем не лучше других. Никто не понимает меня!
      Однако Карамон понял. Он понял еще раньше. Или, во всяком случае, ему так казалось.
      Он дождался конца встречи и только после этого обратился к брату.
      – Фистандантилус, – шепотом произнес он, оглянувшись, чтобы удостовериться в отсутствии свидетелей. – Это имя того злого волшебника, книгу которого ты нашел…
      – То, что волшебник носит черную мантию, еще не значит, что он занимается черной магией. – Рейстлин сделал нетерпеливый жест. – Неужели ты не можешь понять этого своей тупой башкой?
      – И все же я рад, что Флинт и Танис решили не ходить к этому Черепу, – не унимался Карамон. Этот вопрос продолжал смущать его, оставляя тревожное чувство.
      – Они же все идиоты, во всяком случае большинство! – взорвался Рейстлин. – Танис может с тем же успехом стучать в каменную стену головой гнома. Им никогда не отыскать путь в Торбардин. Секрет находится в Черепе!
      И колдун затрясся в приступе кашля, не в силах продолжить разговор. Грудь разрывала беспощадная боль.
      – Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – вздохнул удрученно Карамон. – Тебе нельзя так волноваться.
      Маг тем временем вытащил платок и прижал к губам. Судорожно глотнул воздуха, потом еще раз, чуть спокойнее. Приступ прошел. Рейстлин осторожно положил тонкую руку на плечо брата.
      – Идем со мной, Карамон. У нас очень много дел и мало времени.
      – Рейст. – Иногда ему удавалось буквально прочесть мысли близнеца. Воин хотел возразить, однако глаза брата угрожающе сощурились, и Карамон промолчал.
      – Я буду в нашей пещере, – холодно проговорил колдун, зябко кутаясь в мантию. – А ты поступай как знаешь.
      И Рейстлин поспешно удалился. Пожалуй, он выглядел гораздо более взволнованным и даже возбужденным. Помедлив какое-то время в раздумье, Карамон все же последовал за ним.
      Целиком и полностью поглощенный своими мыслями, маг так спешил, а его брат был так огорчен, что никто из них так и не заметил шедшего сзади Стурма.
      Пока продолжалось собрание, Тика Вейлон, расчесывая свою роскошную, густую рыжую шевелюру, ждала в пещере, где жили они с Лораной. Девушка восседала на низенькой табуретке, которую смастерил для нее Карамон. При свете фонаря она с боем прорывалась деревянным гребнем сквозь кудри, пока не наткнулась на колтун. Тщетно попыталась Тика разъединить запутанные волосы, как учила ее Лорана, но, как всегда, ей не хватило терпения. Девушка с силой дернула гребень, вырвав колтун вместе с клоком волос.
      В этот самый момент одеяло, которым Тика завесила вход в пещеру, отодвинулось. Сперва в проходе обрисовался изящный силуэт из подсвеченных фонарем снежинок. Затем, пропустив вперед порыв ледяного ветра со снегом, вошла сама Лорана; в руке эльфийка держала светильник.
      Тика подняла глаза:
      – Ну как все прошло?
      Девушка, по правде говоря, восхищалась Лораной с их первой встречи в Квалинести. Наверное, во всем свете не сыскалось бы двух более непохожих судеб. Лорана была дочерью короля, а отцом Тики являлся не слишком искусный фокусник, зато очень ловкий вор. Лорана была эльфийской принцессой, а Тика – беспризорницей, добывавшей себе пропитание воровством. Отик Сандет, владелец той самой таверны под названием «Последний приют» в Соласе, пожалел сироту. И девушка взялась помогать ему управляться с заведением. Если бы не его доброта, неизвестно, как бы вообще протекала ее жизнь.
      Внешне они тоже совершенно не походили друг на друга. Лорана была тонкой и гибкой, Тика, напротив, полногрудой и крепкой. Волосы цвета льющегося меда и нежная кожа Лораны, казалось, так и источали свет. Рыжие кудри Тики полыхали огнем, а лицо усыпали частые веснушки.
      Тика хорошо сознавала свою привлекательность. В общем-то, повода для особых переживаний у нее и быть не могло, однако стоило рядом оказаться Лоране… Глядя на белоснежное лицо эльфийки, Тика с досадой думала о своих конопушках. А тонкий стан Лораны заставлял девушку стесняться своих пышных форм.
      Обрадовавшись возможности отложить надоевший гребень, она ласково поглядела на подругу. Рука онемела, а кожа на голове начинала побаливать.
      – Как всегда, – ответила Лорана с печальным вздохом. – Много споров. А Хедерик настоящий болван…
      – Это ты мне рассказываешь?! – живо отреагировала Тика. – Я была в гостинице в тот день, когда он сунул руку в огонь.
      – Когда уже стало казаться, что к согласию прийти невозможно, Элистан предложил решение, – произнесла потеплевшим голосом эльфийка, и в самом тоне ее послышалось восхищение. – План его просто прекрасный, так что с ним все согласились, даже Хедерик. Он предложил послать делегацию в королевство гномов, чтобы попросить у них убежища. Танис и Флинт вызвались взять на себя эту миссию.
      – А как же Карамон? – удивленно поглядела на нее Тика.
      – Нет, только Танис и Флинт. Рейстлин хотел вначале отправить их к руинам крепости под названием Череп, где якобы хранится ключ к воротам Торбардина или что-то в этом роде. Но Флинт объявил, что на этом месте лежит заклятие. А по мнению Элистана, им не успеть совершить такое путешествие до наступления холодов. Рейстлина вроде это разозлило.
      – Бьюсь об заклад, что он шипел от злости, как гадюка, – сказала Тика, вздрогнув. – Проклятый оплот привидений со столь романтичным названием ему очень подходит. Он бы и Карамона потащил с собой. Слава богам, они отказались от этой затеи!
      – Даже Хедерик признал, что план Элистана хорош, – заключила с детским восторгом Лорана.
      – Мудрость приходит с седыми волосами, – заметила Тика, снова берясь за гребень.
      – У Элистана волосы не седые, – запротестовала Лорана. – Они серебряные. Это только красит мужчину.
      – Ты что, влюбилась в Элистана? – поинтересовалась Тика. Она погрузила гребень в свою шевелюру и принялась тянуть.
      Эльфийка содрогнулась от этого зрелища.
      – Давай лучше я.
      Девушка с благодарностью протянула ей расческу. Ее страшно утомила эта пытка.
      – Ты слишком нетерпелива, – наставительно заметила Лорана. – Ты же выдерешь себе все волосы. Знаешь, они у тебя такие красивые. Всегда завидовала!..
      – Ты – мне? – Тика искренне подивилась подобному заявлению. – Твои волосы прямо сверкают, будто они из золота.
      – И прямые, как палки, – грустно закончила Лорана. Гребень в ее руках осторожно – и совсем безболезненно! – распутывал каждый колтун. – А что касается Элистана… Я в него не влюблена, просто очень уважаю и восхищаюсь им. Ему пришлось столько выстрадать. Такие испытания способны любого человека обозлить и превратить в циника. А Элистан сделался еще более понимающим и сострадательным.
      – Я знаю человека, который думает, что ты влюбилась в Элистана, – заявила Тика с озорной улыбкой.
      – О ком это ты? – Эльфийка вспыхнула, опустив глаза в пол.
      – О Танисе, конечно, – лукаво прозвенела та. – Он ревнивый.
      – Это не так! – Лорана внезапно резко дернула гребень. – Танис меня не любит. Он ясно дал мне это понять. Влюбился в женщину из людей!
      – В эту стерву Китиару! – Тика фыркнула. – Тьфу! Прости за грубость. А что до Таниса… Ха, да он просто путает любовь с… не буду говорить с чем, впрочем, как все мужчины.
      Лорана в ответ промолчала, и Тика обернулась проверить, не сердится ли та.
      Лицо эльфийки покрылось стыдливым румянцем, глаза по-прежнему скрывал веер черных ресниц. Девушка все расчесывала волосы Тики, но делала это совершенно механически, просто водила гребнем.
      Должно быть, она не понимает, внезапно осенило Тику. Ей казалось удивительным, что вполне взрослая женщина знает о мире, и в особенности о мужчинах, его населяющих, меньше девятнадцатилетней девчонки. Так ведь Лорана прожила все эти годы в холе и неге, окруженная заботой, под защитой стен лесного дворца владыки эльфов. Неудивительно, что она столь наивна.
      – Ты и правда считаешь, что Танис ревнует? – спросила вдруг очень тихо принцесса, и краска вновь бросилась ей в лицо.
      – Поглядывай на него иногда. Он зеленеет, словно гоблин, когда видит вас с Элистаном вместе.
      – Я не давала повода думать, что между нами что-то есть, – веско произнесла Лорана. – Я поговорю с ним.
      – Ты с ума сошла! – Тика повернулась так резко, что гребень, запутавшийся в ее волосах, выпал из тонких эльфийских пальцев. – Пусть помучится. Может, выбьет эту ведьму Кит из головы.
      – Но это будет нечестно, – возразила Лорана, снова берясь за расческу.
      – Нет, не будет, – сказала Тика. – А если бы даже и было, что с того? В любви, как на войне, все средства хороши, – повторила где-то подслушанную фразу девушка. – К тому же богам известно, что для нас, женщин, любовь и есть война. Если бы кто-нибудь заставил ревновать Карамона, я бы только радовалась.
      – Карамон любит тебя, милая Тика, – с улыбкой отозвалась печальная эльфийка. – Это всякий поймет. Хотя бы по тому, как он на тебя смотрит.
      – А я не хочу, чтобы он стоял как остолоп, глядя на меня своими телячьими глазами. Пусть лучше что-нибудь предпримет!
      – Но ведь Рейстлин… – начала осторожно Лорана.
      – Не упоминай при мне этого имени! – тотчас взвилась Тика. – Карамон не брат, а настоящий раб. В одно прекрасное утро он очнется и сам это поймет. Только будет уже слишком поздно. – Она раздраженно вскинула голову. – Кто-то из нас должен принять решение, как быть дальше.
      Больше они не разговаривали друг с другом. Эльфийская принцесса призадумалась над неожиданным открытием. Объяснением сегодняшней выходки Таниса вполне могла быть ревность. И как все просто! Отчего она сама до этого не додумалась прежде?…
      Тика сидела на табуретке, сколоченной для нее Карамоном, и глотала слезы, наворачивающиеся на глаза от движений гребня…
      Карамон же тем временем уныло плелся следом за братом к их тесной пещере. По всем признакам становилось очевидно: Рейстлин что-то замышляет. Обычно молодой колдун двигался медленно и осторожно, опираясь на свой посох или на руку Карамона. Сейчас же волшебник стремительно шел вперед, а зажатый в золотых когтях дракона магический кристалл на посохе сиял, освещая ему путь. И даже путающиеся в ногах полы алой мантии не мешали Рейсту. Он ни разу не обернулся, чтобы удостовериться, идет ли за ним Карамон. Колдун и так знал это.
      Добравшись до пещеры, Рейстлин, не оборачиваясь, отодвинул циновку и вошел внутрь. Карамон проследовал за ним, задержавшись на пороге. Он старательно принялся закрывать на ночь вход во избежание сквозняков. Однако маг остановил его.
      – В этом нет нужды, – проговорил он с нервной улыбкой. – Придется тебе прогуляться.
      – Принести кипятку? – услужливо спросил Карамон.
      – Я что, захожусь от кашля? – удивился Рейст, насмешливо глянув на брата.
      – Нет, – ответил Карамон, слегка смущенный этим взглядом.
      – Тогда зачем же мне чай? – И колдун принялся копаться в своих пожитках. Он нашел кожаную бутыль и тотчас протянул близнецу.
      – Сходи к ручью и набери воды.
      – Давай я наберу ведро… – предложил Карамон.
      – Если ты собираешься в дороге таскать за собой воду в ведре, брат, то вперед, – съязвил маг, тяжело опираясь на посох и оглядываясь по сторонам. – Хотя большинство людей считают, что в путешествии фляга гораздо удобнее.
      – В каком путешествии? – насторожился тотчас рослый воин.
      – В которое мы отправляемся завтра утром, – отозвался Рейстлин, протягивая Карамону бутыль. – Так что давай.
      – И куда мы идем? – поинтересовался тот, уперев руки в бока и решительно сведя брови.
      – Ну, давай же, Карамон. Даже ты не можешь быть таким тупым! – Рейстлин нетерпеливо швырнул бутыль к ногам брата. – Делай, что тебе говорят. Мы выходим с рассветом, а мне нужно еще просмотреть перед сном заклинания. К тому же нам понадобится провизия.
      Колдун, вздохнув, уселся на единственный стул в пещере. Он бережно поднял свою книгу заклинаний, с величайшей осторожностью раскрыв ее на коленях. Однако вскоре с раздражением захлопнул фолиант. Потер переносицу, устало ссутулившись, затем, порывшись в своем мешке, достал другой том, значительно толще, в темно-синем кожаном переплете. Колдун даже открывать книгу не стал, а просто держал в руках словно сокровище.
      – Мы пойдем к Черепу? – спросил Карамон осторожно.
      Рейстлин не ответил. Лишь положил руку на закрытую книгу.
      – Ты ведь даже не знаешь, где это! – заметил великан недовольно.
      Маг пристально поглядел на брата, его золотистые глаза странно сверкали в свете магического посоха.
      – Это оно, Карамон, – тихо произнес волшебник. – Мне известно и место, и дорога туда. Я сам толком не понимаю…
      – Не понимаешь чего? – настойчиво переспросил взволнованный не меньше брата Карамон.
      – Не понимаю, откуда мне это известно. Так, словно я там уже бывал раньше, – устало заключил маг, передернув плечами.
      Карамон совсем помрачнел.
      – Отложи эту книгу, Рейст, и выбрось все из головы. Это путешествие тебе не по силам. Ты не можешь карабкаться по горам…
      – А нам и не придется, – отозвался все тем же пугающим, словно чужим голосом Рейстлин.
      – Даже если закончится снегопад, в дороге будет сыро, холодно и к тому же опасно, – продолжал Карамон, отрицательно покачивая головой из стороны в сторону. – Что если вернется Верминаард и нападет на нас на открытом месте?
      – Не нападет, потому что нам не придется выходить на открытые места. – Рейстлин еще раз пристально взглянул на брата, глаза мага холодно сверкнули. – Прекрати спорить, иди и наполни флягу.
      Карамон лишь покачал головой.
      – Нет, – твердо произнес он. – Не пойду.
      Рейстлин чуть не задохнулся от возмущения, однако взял себя в руки.
      – Брат, – примирительно выговорил он. – Если мы не предпримем этого путешествия, Танис и Флинт никогда не найдут врата и уж точно не попадут внутрь.
      Карамон вгляделся в глаза брата:
      – Ты в этом уверен?
      – Уверен, а еще уверен в нашей неминуемой гибели в случае провала их миссии.
      Великан глубоко вздохнул. Нагнувшись, он безмолвно подобрал бутыль и вышел в снежную ночь.
      Рейстлин откинулся на спинку стула, отложил книгу в темно-синем переплете и открыл свою.
      – Какой же ты простодушный, братец! – насмешливо прошептал он. Золотистые глаза вновь блеснули.
      Выйдя из пещеры, Карамон заметил Стурма, стоявшего неподалеку. Карамон отлично понимал, зачем тот пришел.
      Он сразу заметил, что рыцарь наблюдает за ними. Разумеется, Светлый Меч никогда не стал бы шпионить ни за друзьями, ни за врагами. Такое действие противоречило Кодексу, по которому жил Соламнийский Рыцарь. Однако ни Кодекс, ни Устав не воспрещали расспросить друга. Теперь Стурм выжидал тут, чтобы подстеречь Карамона и вытянуть из него правду.
      Простодушный великан плохо умел хранить секреты, а врать вовсе был не способен. Однако если теперь он расскажет Стурму о замысле брата предпринять вылазку к Черепу, рыцарь точно доложит об этом Полуэльфу. И только богам известно, что из этого может выйти. В лучшем случае – ожесточенный спор, в худшем – полный разрыв между старыми друзьями. Потому Карамону вовсе не хотелось попадаться рыцарю на глаза.
      Снежный вихрь оказался кстати, и Карамон незамеченным направился к ручью вниз по склону. Но вот снегопад начал слабеть. В просветах между облаками показались звезды. Обернувшись, он заметил нечеткий силуэт рыцаря, прохаживавшегося в серебристом лунном свете неподалеку от пещеры братьев.
      «В конце концов, ему надоест ждать, и он отправится спать», – решил Карамон.
      Молодому воителю вовсе не улыбалась перспектива отправиться в проклятое место, где рыщут привидения и все дышит темным колдовством. Тем не менее, он свято верил брату и искренне считал предстоящий поход необходимым для общего блага. Карамон сознавал: кроме него, Рейстлину никто не доверяет. Во всяком случае, не до конца. Ведь Полуэльф часто обращался к волшебнику за советом. Скорее, этот факт склонил Карамона согласиться, нежели доводы самого алого мага.
      «Танис не стал бы возражать против этого похода, если бы у него было время поразмыслить, – убеждал себя Карамон, бредя по заснеженному склону. – Все произошло так быстро, а у Таниса и всех остальных много других забот».
      О том, откуда брату известно местонахождение Черепа и как он планирует туда добраться, Карамону даже не хотелось спрашивать. Да и толку в этом не было, ответа он все равно не понял бы. Он никогда не понимал своего брата, ни в детстве, ни тем более теперь. Жуткое Испытание в Башне Высшего Волшебства непостижимым для Карамона образом навсегда изменило Рейстлина.
      Именно оно наложило неизгладимую печать и на их взаимоотношения. Единственной беззаветно хранимой Карамоном тайной являлось кое-что узнанное им о своем брате в Башне. Тайна эта была темной и ужасной. И Карамон ни с кем не мог поделиться страшным секретом, не позволяя себе даже думать об этом.
      Благополучно проскользнув мимо Стурма, воин запрокинул голову и вдохнул полной грудью свежий морозный воздух. Под открытым небом, вдали от шума голосов, от душных пещер и заумных рассуждений, он чувствовал себя гораздо лучше. Только теперь у него появилась возможность спокойно обо всем поразмыслить. Между прочим, Карамон был далеко не глуп. Просто он любил все хорошенько обдумать, взвесить как следует. Из-за этого и производил порой впечатление тугодума. Тем не менее, воитель редко делился своими соображениями с окружающими, опасаясь насмешек. И удивился больше всех, когда друзья подхватили придуманный им план бегства, а Рейстлин с помощью своего волшебства обрушил на дорогу лавину, отрезавшую путь преследователям.
      Теперь в полном одиночестве Карамон почувствовал себя совершенно непринужденно, точно вернулся в детство, даже язык высунул, ловя пушистые снежинки. Снегопады всегда странно влияли на него. Если бы снег сделался чуточку глубже, он бы не удержался: плюхнулся на спину прямиком в сугроб, изображая снежную птицу. Однако снега больше не предвиделось. Звезды уже отчетливо сверкали сквозь кисейный занавес разгоняемых ветром облаков.
      Огибая посеребренный искристым налетом инея скальный выступ, юноша едва не налетел на Тику.
      – Карамон! – радостно воскликнула она.
      – Тика! – встревожено пробормотал Карамон.
      Он почувствовал себя воином из пословицы, только спасшимся от кобольдов и тотчас угодившим в лапы гоблинам. Он счастливо избежал расспросов Стурма, но если и был в мире человек, способный вытянуть из него любую тайну, околдовав своими рыжими косами, так это Тика Вейлон.
      – Что ты делаешь здесь посреди ночи? – поинтересовалась она.
      Карамон приподнял бутыль:
      – Собираюсь набрать воды.
      Некоторое время он смущенно топтался на месте, не поднимая глаз, затем неожиданно вымолвил скороговоркой:
      – Мне нужно идти! – и пошел прочь.
      – Я тоже иду к ручью, – поспешно заявила Тика, хватая его за рукав. – Боюсь заблудиться в такую метель. – Девушка просунула руку ему под локоть. – А вот с тобой совсем не страшно! – И она бодро зашагала рядом.
      Карамон задрожал от макушки до кончиков пальцев. Когда-то он считал Тику самой безобразной девчонкой, жуткой хулиганкой и непоседой, каких свет не видывал. И вот, прожив вдали от дома целых пять лет, сопровождая своего брата в странствиях, он возвратился и обнаружил вместо этой невозможной безобразницы чудесную и обворожительную девушку, пожалуй, самую прекрасную из всех, кого он встречал. А повстречал, надо признать, он их немало.
      Высокий, симпатичный и хорошо сложенный, добряк с веселой улыбкой не был обделен женским вниманием. Девушки просто обожали Карамона, а уж он-то с удовольствием отвечал им взаимностью. Он имел интрижки со множеством женщин и совершенно потерял счет часам, проведенным в объятиях своих подружек на сеновалах и в стогах. Но ни одной женщине не удалось по-настоящему тронуть его сердца. Пока не появилась Тика. И самое странное, девушка вовсе не прикасалась к нему, сердце само выскочило из груди, упав к ее ногам.
      Для этого рыжеволосого создания ему хотелось сделаться лучше, находчивее, храбрее, но каждый раз, оказываясь рядом с Тикой, он начинал жаться и мяться. Особенно если находился в непосредственной близости, как теперь. Карамону вспомнилась их беседа с Золотой Луной. Жрица предупредила его, что хотя Тика говорит и ведет себя как опытная женщина, на самом деле она еще совсем юна и невинна. Если Карамон воспользуется этим, то глубоко ранит девушку. И воин обещал не давать воли своим желаниям, однако выполнить обещание оказалось совсем не просто. Особенно в такие моменты: Тика ласково смотрела на него сверкающими зелеными глазами, в ее растрепанных рыжих кудрях запутались снежинки, а щеки разгорелись на морозе.
      Как тотчас заподозрил Карамон, ни к какому ручью девушка не собиралась. Ей просто хотелось побыть с ним, и, несмотря на пьянящее очарование этой догадки, его смущение только усилилось.
      Некоторое время они шли молча. Тика изредка бросала короткие взгляды на своего спутника, выжидая, пока тот заговорит. Однако слова не шли на ум. Тогда Тика взяла инициативу в свои руки и начала с самой опасной, на взгляд Карамона, темы.
      – Я слышала, твой братец собирался отправиться в проклятую крепость под названием Череп, но Танис ему не позволил. – Тика вздрогнула, точно испугавшись собственных слов, и прижалась к нему еще теснее. – Я очень рада этому, ведь ты никуда не пойдешь.
      Карамон пробурчал в ответ нечто невразумительное, не замедляя шага. Чувство вины так отчетливо выразилось на широком лице воина, что и овражный гном сообразил бы, что к чему. В следующий миг воин заметил искоса брошенный на бутыль взгляд гневно прищуренных зеленых глаз. Карамон чуть не застонал.
      Тика тотчас отпустила его руку. Даже на шаг отступила, готовясь обрушить на замершего юношу всю свою огненно-рыжую ярость.
      – Так ты все-таки идешь туда, да?! – закричала она. – Ты собираешься в это жуткое место, хотя всем известно о тяготеющем над ним проклятии!
      – Оно не проклято, – попытался слабо возразить он.
      Через секунду Карамон сообразил, что должен был все отрицать, однако вновь, по своему обыкновению, попался.
      – Ага, сознался. Флинт говорил, что на нем лежит заклятие! – напустилась на него Тика. – Уж ему-то это наверняка известно. Он родился и вырос в тех краях. А Танису вы сообщили о своем намерении туда податься? Конечно нет, – в ту же секунду ответила она на свой вопрос. – Так, значит, вздумал тихонько удрать, рискуя там окочуриться! И даже не захотел со мной попрощаться?!
      Карамон не знал, с чего начать оправдываться. Наконец он виновато выговорил:
      – Я не собирался там погибать. Рейст говорит…
      – «Рейст говорит»! – передразнила его Тика, не удосужившись дождаться окончания фразы. – Знаешь, почему он туда собрался? Все дело в этом волшебнике, Фистанпопусе, или как его там. Ты сам мне об этом говорил. Злой волшебник в черной мантии, гнусную книгу которого твой братец всюду таскает с собой. Лорана пересказала мне слова Флинта о Черепе. Только вот ей неизвестно о таинственной связи, существующей между Рейстлином и этим скопытившимся колдуном.
      – Ты ведь не рассказала ей об этом? – с замиранием сердца спросил Карамон. – Ты же никому не говорила?
      – Нет, хотя, наверное, следовало.
      Тика застыла перед ним, немного откинула назад голову, смерив воина гневным взором сверкающих глаз.
      – Если ты меня любишь, Карамон, то никуда не пойдешь. И попросишь своего братца подыскать кого-нибудь другого на роль раба, рискующего ради него жизнью, таскающего поклажу да заваривающего этот вонючий чай!
      – Тика, я правда тебя люблю, – в отчаянии пробормотал Карамон. – Но Рейст – мой брат. Больше у нас никого нет. К тому же он считает это важным. От нашего путешествия зависит жизнь всех этих людей.
      – И ты ему поверил! – Тика горько расхохоталась.
      – Да, – искренне ответил Карамон без тени смущения. – Поверил.
      Из глаз девушки брызнули и покатились по щекам слезы.
      – Пусть привидения высосут твою кровь до последней капли! – выкрикнула она со злостью и побежала прочь.
      – Тика! – крикнул ей вслед великан, сердце его болезненно сжалось.
      Она даже не обернулась, продолжая бежать, поскальзываясь и спотыкаясь о припорошенные снегом камни.
      Карамону отчаянно хотелось броситься вслед за ней, однако он продолжал стоять недвижимо. Не мог воин ради нее оставить брата, несмотря на всю свою любовь. Рейстлин всегда был на первом месте. Тика сильная. А Рейст такой слабенький, хрупкий и больной.
      «Я ему нужен, – твердо сказал себе Карамон. – Он рассчитывает на меня и зависит от моей помощи. Если меня не будет рядом, как случилось в детстве, он может умереть. Ей этого не понять».
      Опечаленный воин продолжал свой путь к ручью, чтобы наполнить флягу, хотя теперь в этом уже не было никакой необходимости. Тика скорее всего прямиком бросится к Полуэльфу, затем Танис пойдет к Рейстлину и запретит ему трогаться с места. А уж тут алому магу не составит особого труда сообразить, у кого рыльце в пушку. Лучше переждать, пока его гнев немного поутихнет.
      Подобный довод, конечно, представлялся сомнительным, однако Карамон с готовностью ухватился за эту соломинку.

Побег.

Взгляд в небо.

Большая стирка.

      Карамон помедлил у входа в пещеру, стараясь хоть немного успокоиться, выдохнул несколько раз, затем отодвинул циновку и вошел.
      – Прости, Рейст…
      Воин замер на пороге, позабыв закрыть рот. Брат преспокойно спал, плотно завернувшись в одеяло. Одну руку маг положил на посох, который всегда держал наготове. Сумка с книгами стояла у входа. Мешок Карамона тоже оказался собранным. Рейстлин явно приготовился к раннему отбытию.
      Карамон облегченно вздохнул.