Фальшивая Руда.

Странные гости.

Обещание Флинта.

      Друзьям показалось, они только успели сомкнуть веки, когда стуком в дверь их разбудил Арман Карас. Находясь глубоко под землей, они не могли определить время. Арман же сообщал, будто наверху первые солнечные лучи уже окрасили горные пики.
      – Откуда ты это можешь знать? – поинтересовался Карамон. Его вовсе не радовала столь ранняя побудка. Да и кому понравится, когда его поднимают «посреди ночи», да еще с раскалывающейся после вчерашних излишеств головой.
      – В Торбардине есть места, откуда видно солнце, по нему мы сверяем наши водяные часы. Ты сегодня увидишь одно из таких мест, – сообщил он, обращаясь к Флинту. – Солнечный свет всегда заливает Калил Срит, Долину танов.
      Светлый Меч угрюмо взглянул на Таниса, но Полуэльф лишь покачал головой и посмотрел на Флинта, старавшегося вообще не поднимать ни на кого глаз. Старый гном суетливо ходил туда-сюда по комнате с подчеркнуто деловым видом. Он надел доспехи, подпоясался и прикрепил к поясу шлем Граллена.
      Танис заметил, как меняется выражение лица Стурма. Он предугадал содержание очередной «речи» до того, как рыцарь успел открыть рот.
      – Флинт, прояви здравомыслие. Возьми одного из нас.
      Огненный Горн повернулся к Арману:
      – Верни мне оружие. Я не собираюсь сражаться с силой, поднявшей гробницу в воздух, голыми руками.
      Арман Карас снял молот, висевший на ремне у него за спиной. Несколько мгновений он с сожалением смотрел на него, а потом протянул Флинту.
      – Он твой, – сказал Флинт. – Мне нужен мой боевой топор.
      Арман нахмурился, услышав отказ.
      – Тебе дано знание, как отыскать настоящий Молот. Поэтому копию по праву должен нести ты. Я сделал ее специально для этого дня. Это моя дань Карасу. Ты понесешь его к гробнице во славу героя.
      Флинт не нашелся с ответом. Признаться, со своим топором он чувствовал бы себя гораздо увереннее, но ему не хотелось обижать молодого гнома.
      Горн протянул руку, принимая молот, однако едва не уронил его. Тут только старик заподозрил, что истинные причины поступка Армана совсем другие. Молот оказался тяжелый и громоздкий, искусно украшенный, но сделанный неумело. Флинт несколько раз махнул им для пробы, чуть не вывихнув себе запястье.
      Он подозрительно покосился на Армана, проверяя, уж не смеется ли тот над ним. Однако лицо хилара оставалось суровым, и Флинт усмехнулся. Пожалуй, задних мыслей у молодого гнома все же не водилось.
      Огненный Горн протянул Арману руку:
      – Я принимаю это как залог дружбы.
      После некоторых колебаний Карас крепко стиснул протянутую ладонь.
      – Может, мы были к нему несправедливы, – шепнул Танис, пожимая плечами.
      Стурм только фыркнул:
      – То, что он расхаживает с этой подделкой, только свидетельствует о его сумасбродстве.
      Рейстлин, казалось, собирался что-то сказать, но сдержался, задумчиво поглядев на старого гнома и на молот.
      – Ты что-то хотел сказать? – спросил мага Танис.
      – Тебе стоит поговорить с ним еще раз.
      Полуэльф подошел к Флинту, продолжавшему собирать дорожный мешок. Тассельхоф предложил свою помощь, в результате чего гном недосчитался любимого ножа. Он сгреб кендера за шиворот и, хорошенько тряхнув пару раз, принялся выворачивать его мешки, несмотря на протестующие вопли Тассельхофа.
      – Стурм, на два слова, – позвал тем временем Рейстлин.
      Светлому Мечу не понравился странный блеск в глазах мага, но рыцарь послушно отошел с ним к окну.
      – Этот молот точная копия настоящего? – шепотом спросил маг.
      – Я видел Молот только на рисунках, – уклончиво ответил соламниец. – Но насколько я помню, этот очень похож.
      – А как можно отличить настоящий Молот от подделки?
      – Говорят, Молот невероятно легкий, но удар его по силе равен божественному, и когда Молот ударит по священной наковальне Торбардина, эхо будто бы разнесется по всему миру и достигнет небес.
      Рейстлин пристально взглянул на поддельный молот. Сунув руки в рукава мантии, он придвинулся к рыцарю и прошептал тихо:
      – Флинт может их подменить.
      Стурм уставился на волшебника, то ли не понимая, то ли не желая понимать.
      – У Флинта в руках копия Молота, ему нужно просто положить ее на место настоящего. Он оставит себе настоящий Молот, а гномам отдаст подделку.
      – Они сразу почувствуют разницу, – покачал головой рыцарь.
      Рейстлин улыбнулся:
      – Думаю, нет. Я знаю заклятие, способное сделать поддельный молот почти невесомым и производящим такой же эффект, о котором ты говорил, ну или, во всяком случае, очень похожий. Гномы не узнали бы правды еще весьма долго. Как только Молот окажется в руках у Армана – тот самый Молот, о котором он мечтал всю свою жизнь, – он не станет специально выискивать изъяны. Но мне нужна твоя помощь, – добавил маг.
      – Это… недостойно. – Стурм патетично склонил голову.
      – Что ж, если ты так печешься о достойном, прочти достойную молитву над обугленными телами детей, сожженных драконами Темной Королевы. – Рейстлин сжал руку рыцаря. – Ты можешь выбирать между честью и жизнью, но подумай о тех, у кого этого выбора нет, кто вынужден будет страдать под властью Темной Королевы. А она эту власть получит, Стурм. Ты не хуже меня знаешь, что силы добра – ничтожные оставшиеся силы – не смогут ее остановить.
      Стурм молчал. Рейстлин ощущал мучительную внутреннюю борьбу, раздирающую рыцаря. Рука Светлого Меча напряглась, мышцы сделались твердыми словно камень. Его глаза сверкали, кулаки сжались. Он думал не только о невинных, но и о себе. Он смог бы вернуть Молот рыцарям. Он смог бы выковать драконьи копья. Он мог бы стать спасителем соламнийского народа да и вообще всего человечества.
      Рейстлин догадался о мыслях рыцаря, и догадался верно. Маг знал о его слабости – рыцарь не способен устоять перед мечтой о славе. К тому же его сердце переполняло сострадание к невинным жертвам.
      – Что я должен сделать? – спросил Стурм, выговаривая эти слова почти против воли. Он никогда даже и помыслить не мог о пособничестве Рейстлину. Помогать злокозненному колдуну плести одну из его паутин! Но Стурм вновь напомнил себе о великой цели.
      – Поговори с Флинтом, объясни ему наш план. Меня он слушать не станет.
      – Я не убежден, прислушается ли он к моим доводам, – пробормотал в ответ рыцарь.
      – По крайней мере, мы должны попытаться! Зарони ему в душу эту мысль. – Маг умолк на мгновение, а потом тихо добавил: – Не рассказывай ничего Танису.
      Стурм понял. Танис не согласился бы с подобным планом, не только нечестным, но и весьма опасным. Если гномы обнаружат обман, всех их ждет смерть, однако волшебные копья – единственная надежда победить в войне, а Полуэльф упорно отказывался понимать это.
      Стурм кивнул. Рейстлин улыбнулся в полумраке своего капюшона. Он одержал победу над заносчивым рыцарем, скинул его с высокого пьедестала. В будущем, когда лекции рыцаря о морали станут слишком утомительными, колдуну нужно будет только шепнуть: «Молот Караса».
      – Я отвлеку Таниса, а ты поговори с Флинтом.
      Полуэльф обнаружил нож Флинта, а Тассельхофа отослал разведать, что за странный звук раздался в глубине здания. Теперь они вдвоем с гномом обсуждали предстоящее путешествие, вернее, это Полуэльф обсуждал, в то время как Флинт упорно молчал. В этот-то момент Рейстлин и отозвал Таниса.
      – Я обеспокоен состоянием Карамона, – угрюмо произнес колдун. – Сегодня утром ему нездоровится.
      – Он просто хватил вчера лишку, – усмехнулся Танис. – Вот у него и кружится голова. Тебе пора к этому привыкнуть.
      – Боюсь, на этот раз все гораздо серьезнее, – не сдавался Рейстлин. – Пожалуйста, пойди взгляни на него.
      – Ты больше понимаешь в болезнях, чем я…
      – Я хочу услышать твое мнение, ты же знаешь, как много оно для меня значит.
      Насколько много, Танис точно не знал, но, волнуясь за друга, все же направился вместе с Рейстлином к его кровати, на которой с мокрой тряпкой на лбу лежал Карамон.
      Брат заботливо склонился над ним, и пока Полуэльф осматривал богатыря, маг внимательно следил за рыцарем и гномом. Рейстлин не мог слышать их беседы. Однако он в том и не нуждался. Он угадал по отвисшей тотчас челюсти Флинта, что соламниец изложил их план. Он удивленно поглядел на Стурма, затем нахмурился и помотал головой.
      Светлый Меч продолжал убеждать, наседая все сильнее. Рыцарь посерьезнел. Он завел речь о невинных жертвах. Флинт вновь покачал головой, но на этот раз уже не так решительно. Призадумался, похоже. Покосился на Армана, затем перевел взгляд на молот. Брови гнома нахмурились. Он коротко глянул в сторону колдуна, смотревшего на него пристальным, немигающим взглядом. Флинт тотчас отвел глаза, что-то пробормотав, Стурм развернулся и с наигранным спокойствием двинулся к Рейстлину.
      – Как бедняга Карамон? – осведомился Светлый Меч таким скорбным тоном, словно стоял у одра умирающего.
      Рейстлин покачал головой и тяжело вздохнул.
      – Перепил вчера, вот и все, – с раздражением ответил Танис, не разделявший их пессимистичных настроений.
      – Может, это из-за мяса червяков? – участливо предположил колдун.
      – О боги! – застонал Карамон и, скатившись с кровати, опрометью кинулся в угол комнаты к помойному ведру, опорожнив желудок.
      – Вот видишь, – укоризненно заметил Рейстлин. – Мой брат серьезно болен! Оставляю его на твое попечение, я должен сказать несколько слов на прощание Флинту.
      – А мне нужно поговорить с тобой, Рейстлин. Удели мне, пожалуйста, минутку, – попросил рыцарь.
      Они отошли в сторонку, оставив Таниса недоуменно почесывать бороду. «Что замышляют эти двое? Должно быть, пытаются убедить Флинта взять их с собой. Что ж, удачи».
      Он направился к Карамону, намереваясь еще раз развеять опасное заблуждение.
      – Во всяком случае, Флинт обещал подумать, – сообщил Светлый Меч.
      – Пусть поторопится, – буркнул Рейстлин. – Мне нужно время, чтобы наложить заклятие, а нашему юному другу не терпится тронуться в путь.
      Арман замер в дверях, скрестив на груди руки. Он то и дело хмурился, громко вздыхал и переступал с ноги на ногу.
      – Когда мы отыщем Молот, нам нужно будет принести его в Храм Звезд, – заявил принц. – Я обещал отцу вернуться к закату или даже раньше.
      Флинт удивленно уставился на него:
      – Ты о чем думал? Что мы просто заскочим на минуточку в гробницу, схватим Молот и тут же назад?
      – Я не знаю. Это же тебе Граллен открыл, где его искать, – ледяным тоном констатировал Арман.
      Флинт только хмыкнул, качая головой. Завязав мешок, гном легко поднял его с пола и закинул за плечи. Встретился глазами с Рейстлином, едва заметно кивнув.
      – Он это сделает! – Колдун криво ухмыльнулся, и в его голосе зазвучали торжествующие нотки. – Осталась одна проблема. Заклятие, которое я собираюсь наложить, уменьшает размеры предмета.
      – Уменьшает? – с ужасом повторил Стурм. – Нам не нужно уменьшать Молот!
      – Это я знаю, – раздраженно прошипел маг. – Мне нужно переделать заклинание, дабы оно уменьшило только вес, а не размер Молота. Но все же остается небольшая вероятность ошибки. Если так – наш заговор раскроется.
      Стурм нахмурился:
      – Тогда лучше остановиться.
      – Вероятность невелика, – попробовал успокоить его Рейстлин. – Ничтожно мала.
      Он подошел к Флинту, мрачно взиравшему на него из-под насупленных бровей.
      – Эта копия удивительно искусной работы, – заметил колдун. – Можно мне посмотреть поближе?
      Флинт оглянулся по сторонам. Арман вышел и принялся раздраженно ходить взад и вперед по улице. Танис в противоположном конце комнаты разговаривал с Карамоном. Флинт медленно потянулся к молоту, осторожно снял его со спины.
      – Тяжелый, – произнес он многозначительно. Рейстлин взял молот, взвесил его в руке, а затем принялся изучать руны.
      – Легче будет нести, – заметил Флинт, разминая в пальцах ремни своих доспехов, – если он внезапно полегчает.
      – Никто не смотрит? – шепнул маг.
      – Нет, – ответил рыцарь, нервно поглаживая усы. – Арман вышел, а Танис с твоим братом.
      Рейстлин закрыл глаза. В одной руке он сжимал рукоять, а другой поглаживал вырезанные в металле руны. Колдун тихонько выдохнул, а затем прошептал непонятные слова. Звук их показался неприятным, словно по спине ползала какая-то вредоносная букашка. Гном уже раскаивался в своем решении и потянулся, намереваясь забрать молот.
      Но тут Рейстлин вздохнул, открывая глаза.
      – Тяжелый, – кивнул он, протягивая молот Флинту. – Будь с ним поосторожнее.
      Наверняка у мага ничего не вышло. Флинт взял молот в руку и едва не упал от неожиданности. Молот оказался не тяжелее перышка на хупаке кендера.
      Глаза Рейстлина сверкнули. Он засунул руки в рукава своей мантии.
      Флинт внимательно оглядел молот, но не заметил никаких перемен. Он хотел закинуть его за спину, но, встретившись глазами с Рейстлином, вспомнил о необходимости делать вид, будто молот по-прежнему тяжелый. Флинт не очень-то умел притворяться. И ужасно жалел, что согласился во всем этом участвовать, однако менять что-либо было уже поздно.
      – Что ж, мне пора, – объявил он. Гном стоял, сгибаясь под тяжестью невесомого молота.
      – А я-то надеялся, ты передумаешь, – вздохнул Танис, подходя попрощаться. – У тебя еще есть такая возможность.
      – Да, знаю. – Флинт потер нос. Он умолк, прокашлялся нервно и наконец, произнес: – Сделай одолжение старику гному, Танис, ладно? Дай ему шанс снискать славу, хоть раз за его никчемную жизнь. Знаю, это звучит глупо…
      – Нет, – возразил Танис, положив руку на плечо друга. – Это вовсе не глупо. Да хранит тебя Реоркс.
      – Не стоит призывать богов, в которых ты не веришь, Полуэльф, – нахмурившись, покачал головой Флинт. – Это плохая примета.
      Расправив плечи, Огненный Горн присоединился к Арману Карасу, недвусмысленно давшему понять, что пора трогаться в путь. Они пошли вдоль по улице в сопровождении солдат-хиларов. Два стражника остались на посту у двери гостиницы.
      – Надеюсь, они не забыли про завтрак, – заметил Карамон, садясь на постели.
      – А я думал, тебе нездоровится, – язвительно брякнул Рейстлин.
      – Мне стало лучше после того, как вырвало. Эй! – Карамон подошел к открытой двери и высунул наружу голову. – Когда мы будем есть?
      Тассельхоф глядел в окно до тех пор, пока Флинт не скрылся за углом дома. Тогда кендер плюхнулся на стул.
      – Флинт обещал взять меня с собой к парящей гробнице, – захныкал Непоседа.
      Танис понимал, что разубедить кендера невозможно, и оставил малыша одного, уверенный: не пройдет и несколько минут, как тот позабудет о своем горе, переключившись на что-нибудь интересное.
      Светлый Меч тоже смотрел в окно.
      – Танис, нам ничего не стоит справиться со стражниками у дверей. Их всего двое.
      – А что дальше? – поинтересовался маг. – Как мы пройдем по Торбардину незамеченными? Выдадим себя за гномов? У кендера это, может, и получится, а остальным придется наклеить себе фальшивые бороды и подгибать колени.
      Лицо Стурма вспыхнуло.
      – Во всяком случае, мы можем поговорить с Хорнфелом, объяснить, что боимся за друга. Может, он изменит свое решение.
      – Наверное, мы можем попросить аудиенции, но вряд ли он передумает, – ответил Танис. – Нам ясно дали понять: только гному позволено войти в священную гробницу.
      Рыцарь продолжал мрачно глядеть в окно.
      – Флинт сейчас по дороге в Долину танов, в Королевство Мертвых, сопровождаемый полоумным гномом и ведомый духом мертвого принца, – заметил Полуэльф. – И помочь ему мы не в силах ничем.
      – Кроме молитвы, – заключил Стурм, опускаясь на колени.
      Рейстлин только пожал плечами:
      – А я собираюсь еще поспать.
      – Во всяком случае, до завтрака, – одобрил его идею Карамон.
      Ничего другого не оставалось, как последовать их примеру. Танис лег на свою кровать, уставившись в потолок. Стурм шептал слова молитвы.
      – Я знаю, что согрешил, но я свершил сие во благо, – говорил он Паладайну, сомкнув руки. – Как я делал всегда…
      Тассельхоф продолжал смиренно сидеть на своем стуле. Он дождался, пока Стурм углубится в свои молитвы, пока у Таниса закроются глаза и выровняется дыхание. Пока зазвучит громогласный храп Карамона, а Рейстлин прекратит кашлять.
      – Флинт сказал, что я могу пойти с ним, – бормотал Тас. – «Я уж скорее взял бы кендера». Это были его слова. Танис беспокоится за него, а будь я с гномом, волновался бы вполовину меньше.
      Оглянувшись по сторонам, кендер снял с себя все сумочки – можно сказать, от сердца оторвал. Без них он чувствовал себя словно без одежды, но ради друга пошел на эту жертву. Тас бесшумно соскользнул со стула и, двигаясь тихо, как умеют лишь кендеры, когда считают необходимым, выбрался за дверь.
      Двое стражников стояли к нему спиной и не слышали, как он вышел.
      – Привет! – громко проговорил он.
      Стражники вытащили мечи и развернулись гораздо быстрее, чем ожидал кендер. Тас и не предполагал в гномах, да еще и закованных в латы по самые уши, подобного проворства.
      – Что тебе нужно? – прорычал солдат.
      – Живо давай назад, – добавил его товарищ, указывая на гостиницу.
      Тас знал несколько слов на языке гномов. Вообще-то он знал по нескольку слов из множества языков и наречий, во всяком случае, достаточно, чтобы сказать чужестранцам, встреченным в пути: «Вы это обронили!»
      – Мне нужен мой хупак, – вежливо попросил Тас.
      Гномы уставились на него, а один даже сделал своим мечом угрожающий выпад.
      – Не меч, – попытался объяснить Тас, не поняв значения этого жеста. – Хупак. Это что-то вроде посоха.
      До стражников все никак не доходило. Они уже разозлились не на шутку, впрочем, как и сам Тассельхоф.
      – Хупак! – повторил он по слогам. – Вон он, стоит рядом с вами.
      Он показал на меч Стурма. Гномы обернулись посмотреть. Зря.
      – Упс! Извините, ошибся, – сказал Тассельхоф. – Я вот это имел в виду.
      Прыжок, наклон – и вот уже хупак в руках у кендера. Он ткнул одного из стражников тупым концом в лицо, другого острым уколол в живот. А затем двумя ударами оглушил обоих гномов. Просто на всякий случай, вдруг раньше времени очухаются, переполох поднимут. Выбрав из двоих того, что поменьше, кендер стянул его шлем.
      – Рейстлин подал отличную мысль. Выдам себя за гнома!
      Шлем оказался великоват и болтался на голове, как пустое ведро. А в гномьих латах кендер просто утонул, сгибаясь под тяжеленными железяками. Доспехи пришлось оставить, а вместо них надеть кожаную куртку. Идея с фальшивыми бородами тоже пришлась ему по душе, он задумчиво посмотрел на бороду гнома, но, на счастье хилара, под рукой у Таса не оказалось нужного инструмента. Малыш, подумав, стянул шлем, развязал свой роскошный хвост и, закинув волосы вперед, снова водрузил шлем на голову, расправив импровизированную «бороду».