Вера.

Надежда.

И Хедерик.

      Беглецы пробирались по узкой теснине. Двигались они медленно, вынужденные то смотреть под ноги, обходя валуны и расщелины, то устремлять взгляды в затянутое тучами небо, где в любую минуту могли появиться драконы. Драконов они не видели, зато постоянно ощущали их леденящее кровь присутствие. Нагоняемый чудовищами страх был не столь силен, как раньше, ведь они парили высоко в небе, скрытые облаками, он не лишал воли, но вселял в души странников тоску, отягчая сердца тревогой, и люди начали падать духом.
      – Ущелье слишком опасно для драконов. Но почему они продолжают кружить над нами? – спросил Речной Beтер у Элистана. – Им нужно только подождать, пока мы выйдем с другой стороны, что рано или поздно придется сделать. Стоит нам оказаться на открытом месте – они нападут на нас. А мы даже не знаем, как далеко отсюда до Торбардина и примут ли нас там, даже если доберемся.
      – Я чувствую страх, – тихо ответил Элистан. – Он словно тень лежит на моем сердце, но, друг мой, тени появляются благодаря солнечному свету. Не только драконы смотрят на нас с высоты. Стоит чаще напоминать об этом людям.
      – И мне в том числе, – вымолвил задумчиво варвар. – Должен сознаться, моя вера в богов подвергается тяжелым испытаниям.
      – И моя, – спокойно отозвался Элистан, чем изрядно удивил Речного Ветра, недоуменно поглядевшего на служителя Паладайна.
      Тот смиренно улыбнулся:
      – Вижу, ты не ожидал услышать от меня подобных слов. Непросто дается вера, друг мой. Мы не можем ни увидеть, ни услышать богов. Не можем идти с ними рядом, как с любящими родителями, которые нянчат и балуют нас, держа за руку, чтобы мы не оступились. Однако, полагаю, мы скоро разозлились бы и стали непослушными, если бы они так поступали.
      – Разве не грешно сомневаться?
      – Сомневаться вполне естественно. Мы же смертные. Наш разум мал, как камешек, по сравнению с божественным, бескрайним, словно небеса. Богам ведомо, что нам не понять их путей. Они долготерпеливы и милостивы.
      – И все же они обрушили на землю горы, разгневавшись единожды, – заметил Речной Ветер. – Тысячи погибли, еще тысячи были обречены страдать. Как ты это объяснишь?
      – Никак, – ответил Элистан просто. – Мы можем испытывать сострадание, гнев. Это так понятно. Ярость закипает во мне, когда я размышляю об этом. И беспрестанно спрашиваю: почему?
      – И все же ты остаешься верным, – восхитился Речной Ветер. – И любишь их.
      – Скажи, а дети? Неужели они никогда не сердятся на своих родителей? Никогда не сомневаются в них иди не обижаются? Неужели ты хотел бы, чтобы твои дети были смиренными и покорными и всегда ждали ответов от тебя, слушались бы беспрекословно.
      – Конечно, нет, – подумав, рассудил Речной Ветер. – Такие никогда не смогли бы найти своего места в мире.
      – А любил бы ты своих детей, даже если бы они проявляли непослушание?
      – Я сердился бы на них, но все же любил бы! – тихо признался варвар, и взгляд его скользнул по толпе, отыскивая Золотую Луну. Его жена шла среди людей, мягко разговаривая с ними, утешая и поддерживая. – Ведь это же мои дети.
      – Так же любят нас и боги Света.
      Один из варваров приблизился и некоторое время держался поодаль, не желая прерывать беседу, но по всему было видно, что он принес важные вести. Речной Ветер повернулся к нему, со вздохом оставив Элистана.
      – Что там, Ночной Ястреб?
      – Следы, оставленные Полуэльфом и гномом, спускаются в долину и тянутся до соснового бора, а потом вновь сворачивают в горы и поднимаются по узкой теснине. Эльф Гилтанас, который видит не хуже орла, разглядел зияющую дыру в склоне горы. Он полагает, это и есть врата в Торбардин.
      – Или пещера… или логово дракона, – пробормотал Речной Ветер.
      Он грустно улыбнулся, делясь своими сомнениями с Ночным Ястребом.
      Варвар покачал головой:
      – Гилтанас сказал, дыра имеет форму правильного четырехугольника. Это не похоже ни на творение природы, ни на дело лап дракона.
      – Какая местность отделяет нас от врат? Дай бог, чтобы это действительно были они… – задумчиво поинтересовался Речной Ветер.
      – Открытое всем ветрам и небу пространство.
      – А также глазам драконов и драконидов, – продолжил варвар удрученно.
      – Это так, вождь, – согласился Ночной Ястреб. – Отряды врагов там, и они перемещаются. Группы драконидов поднимаются в горы.
      – Им известно наше местонахождение – драконы наверняка сообщили.
      – Мы можем долго обороняться в этом ущелье, – осторожно предложил Ночной Ястреб.
      – Но не можем оставаться тут вечно. Нам хватит запасов всего на несколько дней, к тому же скоро начнутся снегопады. В каком состоянии старинная дорога?
      – Построена на совесть, по ней свободно можно идти по двое, но у нас не будет укрытия, пока мы не доберемся до леса. И потом, когда станем подниматься в горы, снова окажемся у всех на виду: на протяжении всего пути там нет ни деревца, ни кустика.
      Речной Ветер задумчиво покачал головой:
      – Возвращайся и следи за перемещением врага и за этим отверстием в горе. Дай мне знать, если оттуда кто-то выйдет или, наоборот, войдет. Так мы сможем выяснить, на самом ли деле это врата Торбардина.
      И варвар вновь обратился к Элистану:
      – И как мне быть теперь, Преподобный? Врата Торбардина найдены, однако нам до них не добраться. Боги одной рукой благословляют нас, а другой раздают пощечины.
      Элистан собирался сказать что-то в ответ, когда подошла Золотая Луна.
      – Моя очередь огорчать тебя, – проговорила она. Молодая женщина выглядела рассерженной, глаза метали молнии, губы сжались в тонкую полоску.
      Речной Ветер вздохнул:
      – О какой еще новой напасти ты пришла рассказать, жена моя?
      – Это старая напасть – Хедерик. Почему Мишакаль не сделала так, чтобы он поскользнулся, проходя над пропастью?… – Золотая Луна заметила стоявшего неподалеку Элистана и вспыхнула. – Простите. Я знаю, подобные мысли греховны…
      – Хедерик может вывести из терпения даже богов, – сухо заметил Элистан. – Думаю, Мишакаль и сама испытывает искушение столкнуть его с обрыва. Что еще он учинил?
      – Он снует среди людей и повсюду распускает слухи, будто Речной Ветер ведет их на верную смерть. Что он устроил камнепад и теперь мы не можем возвратиться в пещеры, попав в ловушку, где и умрем от холода и голода.
      – Что еще? – спросил Речной Ветер, заметив колебания жены. – Говори все.
      – Хедерик убеждает людей в необходимости сдаться, положившись на милость Верминаарда.
      – Это Хедерик навлек на всех беду. Если бы не он, дракон бы нас не заметил! – с досадой воскликнул Речной Ветер, не сдержавшись. – Из-за этого мне и пришлось завалить тропу. Нужно было оставить его там на погибель!
      – Люди прислушиваются к нему? – спросил Элистан.
      – Боюсь, что так, – ответила Золотая Луна, сочувственно положив руку на плечо мужа. – Они понимают: это не твоя вина. Но люди замерзли, устали и напуганы. Они не могут вернуться назад и боятся двигаться вперед.
      – Они же знают, что сделает с ними Верминаард! Он пошлет их обратно в рудники!
      – Ты ошибаешься, – возразил Элистан. – Он пришел с намерением убить, а не брать пленных.
      – Люди этому не поверят. Человеку, скитающемуся по пустыне, даже в тюремной камере видится избавление, – сказала Золотая Луна. – Ты должен поговорить с людьми, ободрить их. Ночной Ястреб сообщил о найденной разведчиками дороге к вратам…
      – И что из этого? Между нами и вратами стоит армия драконидов, а мы даже не уверены, что эта дыра в горе – вход в Торбардин. А вдруг это обыкновенная пещера? А если нет, то у ворот нас может поджидать армия гномов с топорами наперевес, чтобы всех порешить!
      Речной Ветер удрученно опустился на камень:
      – Танис выбрал не того человека. Я не знаю, как поступить.
      – По крайней мере, ты знаешь, чего делать не нужно, – решительно объявила Золотая Луна. – Не надо обращать внимания на Хедерика.
      Варвар ласково улыбнулся и даже рассмеялся, однако вскоре смех его смолк. Он обнял жену, притянул ее к себе.
      – А что ты мне посоветуешь, жена?
      – Скажи людям правду. – Жрица взяла его широкоскулое лицо в ладони, с любовью заглянув ему в глаза. – Будь с ними честен. Это все, о чем они просят. Мы станем молиться богам, прося их помочь нам пережить эту ночь. Рассвет принесет новый день и новые надежды.
      Речной Ветер поцеловал ее:
      – Ты моя радость и спасение. Что бы я без тебя делал?
      – Есть маленькое утешение, – заметила тихонько Золотая Луна, прижимаясь к мужу. – Драконам известно, что мы здесь. Прятаться больше не нужно. Можно зажечь костры и согреться.
      – И правда, – обрадовался Речной Ветер. – Это будет вызовом. Вместо того чтобы просить богов о будущем чуде, мы вознесем им благодарность за нынешнее избавление. Мы даже мысли не допустим о возможности сдаться!
      Беглецы развели костры, их яркое пламя согрело тела и души людей, молящихся и возносящих благодарность богам за свое спасение. Страх перед драконами, казалось, начинал таять, и настроение у всех улучшилось. Люди с надеждой говорили о рассвете и о завтрашнем дне.
      Хедерик увидел, что растерял слушателей, и перестал так громогласно призывать сдаться. Он тут же сделался очень набожным и принялся вместе с остальными возносить благодарственные молитвы. Он вовсе не верил в этих новых богов, но напускал на себя благочестивый вид, как того требовал момент. Правда, в одно он верил совершенно искренне: он надеялся, что если он поведет переговоры с Верминаардом, то сможет втереться в доверие к Повелителю Драконов и неплохо при нем устроиться. Хотя, отдавая должное Хедерику, надо признать, что он действительно не видел другого выхода и иной возможности спасения, считая Речного Ветра гордецом, который скорее предпочтет погубить всех, не исключая себя самого, чем склонит голову перед врагом.
      Хедерик не тревожился. Будучи опытным политиком, он знал о переменчивости людских настроений. Ему нужно только выждать время, и они перейдут на его сторону. Этой ночью он отправился спать, с удовольствием мечтая о завтрашнем дне, когда Речной Ветер, Элистан и компания вынуждены будут признать свое поражение.
      Рассвет действительно принес перемены. К несчастью, перемены эти оказались к худшему. Драконы подлетали все ближе и ближе, страх усиливался, становилось холоднее, и день обещал быть по-настоящему морозным.
      Хедерик подошел к Речному Ветру, старательно возвышая голос, дабы его услышало как можно больше людей вокруг.
      – И что ты теперь намерен делать, вождь? Наши люди стали болеть и скоро начнут умирать. Ты не хуже меня понимаешь: здесь оставаться нельзя. Твои боги тебя подвели. Признай, что с самого начала это бегство было глупостью. У нас осталась единственная надежда – молить о милости Повелителя Драконов. Неприятная и опасная задача, которую я, однако, готов взять на себя.
      – И выклянчить у Верминаарда награду за то, что выдал нас, – холодно ответил Речной Ветер.
      – В отличие от тебя, я пекусь о благополучии людей, – возразил Хедерик. – Ты скорее согласишься погубить всех нас здесь, чем признать свою ошибку!
      О гибели кое-кого Речной Ветер точно бы не пожалел, однако варвар сдержался и промолчал.
      – Может, ты ждешь, что боги сотворят чудо? – с издевкой спросил Высокий Теократ.
      – Может, и жду, – ответил Речной Ветер, развернулся на каблуках и пошел прочь.
      – Люди не пойдут за тобой! – предупредил Хедерик. – Вот увидишь.
      Речной Ветер и сам об этом думал. Проходя мимо беглецов, он видел, как они зябко жмутся друг к дружке. От огня, согревавшего людские сердца прошлой ночью, сегодня остался лишь остывший пепел. Запасов воды и провизии хватило бы еще на несколько дней, добираться до врат предстояло приблизительно столько же, если, конечно, эти врата существуют и гномы их впустят.
      Если, если, если. Так много этих «если».
      – Нам нужно чудо, – произнес Речной Ветер, с тоской поднимая взор к небесам. – Я не прошу о великом, не нужно передвигать горы, лишь одно маленькое чудо.
      Что-то холодное и мокрое коснулось лица Речного Ветра. Он приложил руку к щеке и почувствовал, как под пальцами тает снежинка. Другая застряла у него в ресницах, третья пристроилась на носу. Он поднял взгляд к тяжелым серым тучам, из которых падали и падали белые хлопья.
      Вместо чуда боги послали им еще одно испытание. Снег засыплет перевал. Нужно было выступать немедленно, или они рисковали оказаться заживо погребенными в этой теснине.
      Несмотря на отчаянное положение, Речной Ветер почувствовал, насколько легче ему стало. Вначале он сам не мог понять, в чем причина, но внезапно осознал: прошел страх. Драконы больше не кружили в небе.
      Он оглянулся на падающий окрест снег, и ему захотелось упасть на колени и возблагодарить небеса, но варвар не располагал временем.
      Речному Ветру было даровано чудо, о котором он просил, и теперь нельзя было упустить шанс.

Судьба Армана.

Эхо Наковальни.

Мост.

И мясо червей.

      Флинт часто рассказывал о чудесах королевства гномов, и каждый раз в его голосе звучали нотки горечи. Хотя в свое время предки Флинта и решили жить на земле, а не под ней, в сердцах нейдаров гнездилась обида за сделанный другими и навязанный им выбор.
      Танис втайне подозревал, что Огненный Горн слегка приукрашивает свои рассказы о потрясающих воображение красотах Подгорного Королевства. Ведь сам-то он ничего этого не видел и черпал сведения из старинных преданий, которые слышал от отца и деда, в свою очередь узнавших их от предков. А любая легенда, передаваясь из поколения в поколение, обрастает все новыми фантастическими подробностями. Однако ничто не могло поколебать убеждения Флинта, что в Торбардине хранятся несметные богатства, которых его народ оказался лишен. Потому, когда старик рассказывал о городе, целиком вырезанном из сталактита, Полуэльф всегда прятал в бороду улыбку.
      Теперь же, проходя по подгорной дороге, Танис начинал думать, что был несправедлив к своему другу. Если люди возводили жилища из камней или бревен, то гномы вырезали дома из цельного горного массива, отчего все строения, казалось, срослись друг с другом, словно живые, образуя удивительные ансамбли.
      Путники попали в громадный зал, потолок которого подпирали круглые колонны. В зеленоватом сиянии светляков и посоха Рейстлина они разглядели по стенам вырезанные из камня рельефы, изображавшие сцены из истории подгорного народа.
      И хотя сейчас зал пустовал, с первого взгляда становилось ясно: возводили его в расчете на огромный поток входивших и выходивших из главных ворот чужестранцев. Вагонетки на железных колесах когда-то катились по утопленным в полу рельсам, увозя товары и гостей вглубь горы.
      С благоговением оглядываясь по сторонам, Танис представил, как некогда кипела тут жизнь и все пространство заполнялось гномами, людьми и представителями прочих народов, приезжавших в Торбардин. В желающих купить разные товары не было недостатка – ведь вещи, изготовленные подгорными мастерами, ценились очень и очень высоко. Золото и серебро рекой текли в Торбардин. Железо, сталь и драгоценные камни, которыми столь богата гора, текли отсюда.
      Теперь же рельсы покрылись ржавчиной. Вагонетки лежали на боку, их колеса со временем намертво проржавели. Лавки, в которых когда-то торговали горшками и котелками, деревянными игрушками, латами и оружием, стояли пустыми, словно в ожидании неких призрачных покупателей.
      Окна в домах были заколочены, деревянные ставни сгнили, двери висели на одной петле.
      – Танис, – шепотом позвал Карамон. – Глянь на Флинта, с ним что-то неладно.
      Танис тревожно посмотрел на друга. Карамон оказался прав. Выглядел Флинт неважно. Перестав браниться, он брел молча, что само по себе являлось скверным знаком. Его лицо приобрело пепельно-серый оттенок и пошло красными пятнами. Дыхание казалось затрудненным. Конвоиры шагали слишком быстро. Воины не опускали оружия и глядели в оба.
      – Ваше Высочество, – обратился Танис к Арману. – Не могли бы мы остановиться и немного передохнуть?
      – Не здесь, – последовал ответ. – Не стоит долго задерживаться в этой части королевства. Мы пришли сюда чтобы освободить моего брата Пика, – добавил он, указав на больного гнома, шедшего рядом с ним. – Услышав шум открывающихся врат, решили проверить, что произошло, а теперь нужно поскорее уносить отсюда ноги, пока не набежали тайвары.
      – Так, значит, эта часть королевства находится под властью тайваров? – спросил Полуэльф, поглядывая на старого гнома. Казалось, тот едва дышит. – Между тайварами и хиларами идет война?
      – Пока нет, – угрюмо отозвался Арман. – Но это лишь вопрос времени.
      – Наше счастье, – пробормотал Стурм. – Война и под землей, и на земле.
      Танис думал о том же. Его волновало, как все это отразится на судьбе беженцев, и воин погрузился в раздумья. Ощутив аромат розовых лепестков и запах тлена, он, не поднимая взгляд от пола, догадался, что к нему подошел Рейстлин, и невольно отстранился.
      – Нужно поговорить, Полуэльф, – шепнул алый маг. – Кстати, о тайварах. Ты не находишь странным: они ничуть не удивились, увидев нас? Сравни их реакцию с реакцией Армана Караса и его солдат.
      – Честно говоря, я не припоминаю реакции тайваров, – ответил Танис, – а вот мечи в их руках запомнил хорошо.
      – Шутки здесь неуместны, – наставительно произнес Рейстлин и, не успел Полуэльф и рта открыть, удалился, вновь присоединившись к брату.
      Танис вздохнул. Он прекрасно понял намек Рейстлина. Ну что ж, еще один повод для тревог, которых и без того хватало. Потому Полуэльф предпочел до поры до времени не брать это в голову. Он вновь поглядел на Флинта: гном плотно сжал губы то ли от ярости, то ли от боли. Но упрямый старик ни за что не сказал бы правды.
      Заметивший первым недомогание Огненного Горна Карамон тихо спросил у ворчливого гнома, не болен ли он, не ранен ли. Однако Флинт не удостоил его ответом. Он продолжал шагать, оставаясь безразличным к тревогам друзей.
      К вящему удивлению полукровки, Арман Карас отделился от своих воинов и сбавил шаг, намеренно поравнявшись с пленниками. Принц явно был заинтригован и не переставал разглядывать их, особенно Полуэльфа.
      – Ты же не человек, – произнес он, наконец.
      – Во мне есть эльфийская кровь, – подтвердил его догадку Танис.
      Арман кивнул, словно так и решил.
      – Этот зал когда-то, должно быть, восхищал своей красотой, – произнес осторожно Танис, стараясь поддержать беседу. – Возможно, теперь, когда врата открыты, эта пустынная часть Торбардина будет восстановлена и сюда вернется былое процветание.
      – Эта часть королевства принадлежит тайварам, строительство им безразлично, они заняты своими кознями и темными делишками. К тому же эти места вовсе не пустынны, – добавил он, и в его голосе прозвучали зловещие нотки. – Тайвары повсюду, они следят за нами из темных углов! Убеждаются, что мы не задержимся в их владениях!
      – Почему же они на нас не нападают? – поинтересовался Танис, радуясь, что хилара удается разговорить.
      – Тайвары предпочитают нападать на тех, кто путешествует в одиночку и не вооружен, вот как мой брат. Он случайно оказался в их владениях и попал в плен. Они хотели получить за него выкуп, но мой отец не стал вести переговоры с бандитами и головорезами. Наши разведчики сообщили, где держат Пика, и отец послал солдат под моим командованием, чтобы его вызволить.
      Они тем временем, миновав зал, оказались в украшенном вырезанными в стенах символами различных богов помещении, походившем на древний храм.
      – Должно быть, великое множество народа стекалось в Торбардин в старые времена, – заметил Танис.
      – Сюда приходили со всего Ансалона, – с гордостью произнес Арман. – И даже из Истара. Наши изделия из железа и камня ценились чрезвычайно высоко. Торговля приносила народу процветание. Но Великий Катаклизм и последовавшая за ним война положили конец нашему благополучию.
      – Это возмездие за то, что подгорные гномы захлопнули врата перед своими сородичами, имевшими право на все эти богатства, – вставил Флинт. Это были его первые слова после длительного молчания.
      Танис с облегчением заметил появившуюся в лице гнома краску. Если Огненный Горн припомнил свои старые доводы, значит, ему явно сделалось лучше.
      – Не стоит вдаваться во все это сейчас, – постарался урезонить его Полуэльф, впрочем прекрасно сознавая тщетность своих усилий.
      – У короля Дункана, или Деркина, как называете его вы, нейдары, не было выбора, – парировал Арман. – Великий Катаклизм не обошел стороной и нас, фермы оказались разрушены. Запасы провизии почти иссякли. Если бы мы впустили вас, то умерли бы с голоду вместе, только и всего.
      – Это отговорки, – буркнул Флинт, однако прежнего запала и убежденности в его словах уже не слышалось.
      Огненный Горн скользнул взглядом по руинам некогда великого города, и, несмотря на деланное равнодушие, было заметно, что он глубоко потрясен и удручен увиденным.
      Танис решил переменить тему, прежде чем Флинт разразится очередной тирадой.
      – Если Северные врата останутся открытыми, то контроль над ними перейдет к тайварам. Как это может повлиять на хиларов?
      – Этого не будет, – отрезал Карас. – Совет танов пошлет воинов охранять врата и никого не впускать, пока их не починят.
      – А что думаешь ты? – спросил Танис, надеясь обрести союзника.
      – Я верю: мое призвание заключается в том, чтобы найти Молот Караса и править объединенным народом гномов, – объявил Арман. – Это возможно лишь в том случае, если будут открыты врата.
      – Почему ты так уверен, что найдешь Молот? – бесцеремонно спросил Флинт.
      Арман вскинул голову и возвысил голос. Его слова эхом отдались от каменных сводов:
      – Так говорил Карас: «Лишь когда благочестивый и прославленный гном объединит народы, Молот Караса будет возвращен ему в знак праведности». – Он прижал руку к груди. – Я этот гном.
      Из темноты донеслось бормотание. Некоторые солдаты хихикали в свои бороды. Если Карас и слышал это, то сделал вид, будто ничего не замечает.
      – Расспроси его поподробнее о Молоте, – шепнул Стурм, однако Полуэльф лишь покачал головой.
      Флинт вновь погрузился в молчание. Танис никогда не видел своего друга усталым, но сейчас он заметил, насколько трудно идти старику.
      – Как далеко тянутся владения тайваров? – спросил Танис.
      – Нужно пересечь этот мост, – отозвался Арман, указывая вперед. – Как только мы окажемся по ту сторону, в Западных владениях, мы будем в безопасности. Тогда мы сможем сделать остановку и передохнуть.
      Перед ними открылась обширная пещера, заканчивавшаяся каменным мостом причудливой работы. Фигурки гномов, вырезанные из камня, стояли по обеим сторонам, образуя ограду. Мост, как и все прочее в этой части Торбардина, являл признаки разрушения. У большинства изваяний не хватало носов или конечностей. Тут и там в ограде зияли дыры.
      – Эта пещера называется Эхом Наковальни, говорят, будто звук молота, ударившего здесь по наковальне, будет отдаваться эхом в вечности, – сообщил Арман Карас.
      – Враг бы здесь не прошел, – одобрительно отозвался Стурм, глядя на мост. Он посмотрел наверх, но в темноте ничего не смог разглядеть. – Полагаю, там тянутся оборонительные сооружения?
      Арману Карасу похвала рыцаря была приятна.
      – Защитники Северных врат сбрасывали на головы тех, кто рисковал ступить на мост, булыжники, лили расплавленный свинец и кипящую смолу. Не многие решались на это, скелеты смельчаков до сих пор лежат на дне пропасти.
      При этом упоминании Флинт нахмурился.
      – Ноги моей не будет на этом проклятом мосту, – произнес он сгоряча.
      Арман неправильно понял взбеленившегося старика, тотчас поспешив заверить его, что бояться нечего и наверху никого нет.
      – Бояться? – Лицо Флинта побагровело. – Это не страх, а уважение. Мои родичи погибли на этом мосту, и ты говоришь мне об их телах, лежащих под ним без погребения, в то время как их души вынуждены скитаться, не обретя покоя.
      – И мои сородичи лежат там, – спокойно ответил Арман. – Когда придет благословенный день и я объединю королевства, первым делом велю похоронить павших с обеих сторон.
      Флинт просто онемел, услышав эти слова. Он пробормотал нечто вроде того, что, уж так и быть, он согласится перейти на другую сторону, но продолжал с удивлением поглядывать на Армана Караса.
      Арман Карас послал несколько солдат вперед проверить, свободен ли путь. Сам последовал за ними вместе с пленниками, а остальные гномы замыкали шествие.
      – Безумен, как лемминг, – пробурчал Огненный Горн.
      – Жутко длинный мост, – констатировал Тассельхоф, тяжело при этом вздохнув.
      Карамон кивнул в знак согласия.
      У Непоседы не имелось решительно никакой возможности напроказить: гномы чрезвычайно зорко следили за кендером, отчего тому никак не удавалось обмануть их бдительность и ускользнуть. Каждый раз, стоило Тасу заметить что-нибудь достойное внимания и направиться в ту сторону, чтобы рассмотреть получше, ему в спину утыкалось острие копья. Карамон с интересом наблюдал за кендером, гадая, сколько еще это будет продолжаться. Он об заклад готов был побиться: не пройдет и часа, как либо кендер найдет способ сбежать, либо гном разозлится настолько, что насадит его на копье.
      – Я-то думал, идти по мосту, вокруг которого притаились гномы с кипящей смолой наготове, будет забавно. А оказалось – скучища смертная.
      – Да, и никто ни словом не обмолвился об обеде, – буркнул понимающе Карамон. – Мой желудок скоро совсем ссохнется и прилипнет к позвоночнику. А кстати, чем питаются гномы в Торбардине?
      – Червяками, – с готовностью ответил Тассельхоф. – Такими же, как копошащиеся внутри фонарей.
      – О нет! – выпалил Карамон.
      – Да, да, – подтвердил радостно кендер. – У гномов есть фермы, где они выращивают гигантских червей, и мясные лавки, где их рубят на части. К примеру, на отбивные, кусочки для рагу или филе.
      Понятное дело, рассказ о подобном просто не мог оставить богатыря равнодушным. Карамон в ужасе огляделся по сторонам.
      – Слышишь, Рейст? Тас говорит: гномы червяков едят. Это правда?
      Рейстлин, напряженно прислушивавшийся к разговору Армана Караса и Таниса, бросил на брата красноречивый взгляд, яснее всяких слов говоривший, куда именно следует отправиться Карамону с червями, кендерами и прочими глупостями.
      Карамон внезапно почувствовал, что вовсе не так уж и голоден. Тассельхоф тем временем свесился с ограды, пытаясь разглядеть дно.
      – Если я упаду, может, я пролечу сквозь землю и окажусь с другой стороны? – спросил Тас.
      – Если ты свалишься, то долетишь до дна и разобьешься в лепешку, – добродушно ответил Карамон.
      – Скорее всего, ты прав, – признал Непоседа с грустью. Он посмотрел на шедших впереди Флинта, Таниса и Армана Караса. – Ты слышишь, о чем они говорят?
      – Нет, – отозвался Карамон. – Я ничего не могу разобрать из-за топота, лязга и звяканья, эти гномы шумят, словно орда людоедов!
      – Это был гром, – выговорил Тас. Воин озадаченно посмотрел на него:
      – Какой еще гром?
      – Минуту назад я слышал гром, – терпеливо повторил кендер. – Может, надвигается гроза?
      – Никакой грозы здесь, под горой, слышно быть не может. – Карамон сдвинул брови. – Ты что выдумываешь?
      – Нет, Карамон, – обиделся Тас. – С какой стати? Я слышал раскат грома, как во время грозы, и земля задрожала под ногами…
      Теперь даже богатырь услышал грохот, тотчас принявшись всматриваться в темноту.
      – Это не гром… Рейст! Берегись!
      Рванувшись вперед, Карамон сбил с ног брата, закрыв его своим телом. В это время огромный булыжник, сорвавшись с потолка, упал как раз туда, где секунду назад стоял маг. Камень разбил еще две статуи и покатился в пропасть, оставив в ограде зияющую дыру.
      Хилары бросились врассыпную, когда вслед за первым камнем полетел второй. Этот не попал в цель, пролетев мимо моста. Тут они услышали, как первый камень ударился о дно далеко внизу.
      – Рейстлин! Туши свет! – закричал Танис. – Всем на пол!
      – Думак! – произнес Рейстлин, и свет на набалдашнике посоха померк. Гномы зачехлили фонари, отчего все пространство вокруг погрузилось в темноту.
      – От этого пользы не будет, – прорычал Флинт. – Тайвары в темноте видят гораздо лучше, чем при свете.
      – Ты же говорил, что оборонительные сооружения разрушены, – заметил Танис Арману.
      – Так и было! – Предводитель гномов один остался стоять, глядя вверх с удивлением и яростью. – Должно быть, тайвары их восстановили, хотя это весьма странно…