Царственный гость.

Путь наверх.

Жуткое открытие.

      Стурм нежно погладил шлем, не переставая восхищаться работой. Он не ощущал царившего в оружейной напряжения. Не слышал, как Рейстлин отчитывает брата тихим гневным голосом, а Карамон, переступая с ноги на ногу, мямлит в свое оправдание нечто нечленораздельное о своей невиновности. Не замечал даже, как Тика, схватив Тассельхофа за воротник, потащила вон из комнаты, бормоча какие-то доводы в пользу скорейшего ухода из этого жуткого места.
      Его пальцы осторожно стерли грязь с драгоценных камней, заставив их сверкать еще ярче. Один особенно привлек внимание рыцаря: размером с кулак ребенка, самоцвет находился строго посредине. Соламниец, мечтательно наклонив голову, представил, как засверкает этот шлем, если его хорошенько начистить. Внезапно Стурму чрезвычайно захотелось его примерить.
      Рыцарь сам не ведал, как возникла подобная мысль. Он бы не променял собственный шлем, принадлежавший некогда его деду, а потом отцу, на все сокровища Кринна, а этот все равно не подошёл бы ему. Предназначенный для гнома, убор оказался слишком велик для человека. Голова соламнийца болталась бы в нем, словно ядрышко в ореховой скорлупе. И все же желание надеть становилось все сильнее. Может, Стурму хотелось почувствовать, каково это – носить царский убор, а может, оценить уровень мастерства. Или сам волшебный шлем нашептывал нечто таинственное завороженному рыцарю, соблазняя водрузить себя поверх длинных волос, уже посеребренных сединой, несмотря на молодые годы.
      Точно во сне Светлый Меч снял отцовский шлем и положил на пол у своих ног. Держа реликвию перед собой и не сводя с нее восхищенного взгляда, Стурм припомнил слова Рейстлина, будто шлем волшебный. Но рыцарь пренебрег предостережением. Ни один настоящий воин никогда бы и близко не подпустил колдуна к своим доспехам. Злонравный колдун просто хотел напугать его, чтобы оставить шлем себе.
      И рыцарь надел шлем. К удивлению и радости наивного соламнийца, убор пришелся ему впору, точно ковался специально для него. Только для него.
      – Так что это был за дракон, Рейст? – спросил Карамон, предпринимая отчаянную попытку оттянуть неминуемые объяснения. – Он странного цвета. Может, это помесь?
      – Ты хотел сказать «мутант», болван, – холодно отозвался Рейстлин. – Зверь мог разговаривать, и сейчас я не имею ни малейшего понятия, что это была за тварь! – Колдун судорожно глотнул воздуха. Раздражение переполняло его.
      – Думаю, мы пойдем и поищем выход отсюда, Карамон, – пролепетала Тика первое пришедшее на ум оправдание своему малодушному бегству. – Идем, Тас. Поищем выход. – Она сгребла кендера за ворот.
      – Чего его искать! – возразил Тас, пытаясь вывернуться. – Выйдем так же, как и вошли!
      – Мы поищем другой выход! – сердито прошипела девушка, выразительно расширяя глаза, и выволокла его из комнаты, игнорируя дальнейшие возражения.
      Рейстлин смерил Карамона гневным взглядом, под которым великан съежился и, казалось, сделался вдвое меньше.
      – Что она здесь делает? – взорвался, наконец, маг, напустившись на несчастного брата. – Это ты велел ей прийти? Ты?
      – Нет, Рейст, клянусь! – Богатырь стоял, опустив голову и потупив взгляд. – Я и понятия не имел.
      – Из всех глупостей, которые ты натворил, эта – самая чудовищная. Ты хоть понимаешь, какой опасности ее подверг? И кендера. О боги, сохраните нас от кендера!
      Волшебник вынужден был умолкнуть, дабы набрать в легкие воздуха, но тут же зашелся кашлем. Юноша долго не мог говорить и потянулся за платком, не в силах совладать с приступом.
      Карамон с состраданием смотрел на брата, но не осмеливался произнести ни слова поддержки. Он и так оказался в скверной ситуации, впрочем, не по своей вине. Одна часть его существа дрожала от гордости за Тику, решившуюся последовать за ним в это страшное место. Другая же страстно желала, чтобы девушка оказалась сейчас где-нибудь за морем-океаном, как можно дальше отсюда.
      – С ней не будет никаких проблем, Рейст, – пробормотал, собравшись с силами, Карамон. – И с Тасом тоже. Стурм может проводить их обратно в лагерь. А мы с тобой отправимся в Торбардин или куда ты захочешь.
      Едва отдышавшись после изнуряющего приступа кашля, колдун отер губы и одобрительно посмотрел на брата. План Карамона избавлял мага не только от Тассельхофа и Тики, благодаря ему расчетливый юноша мог отделаться и от рыцаря.
      – Пусть они отправляются немедленно, – прохрипел Рейстлин.
      – Конечно, Рейст, – заверил его Карамон, облегченно вздохнув. – Пойду поговорю со Стурмом. Стурм?! Так ты здесь!
      Карамон повернулся, обнаружив прямо у себя за спиной Светлого Меча. Однако выглядел рыцарь, признаться, странновато. Великан озадаченно поглядел на друга, слегка склонив голову набок. Рыцарь снял свой шлем, которым дорожил больше жизни, а вместо него напялил какое-то грязное, заляпанное кровью ведро, причем совершенно не подходящее ему по размеру. Забрало болталось у горла, глаза грозно и гордо поблескивали где-то на уровне верхней границы прорезей.
      – Хорошенький же шлем ты откопал! – пробормотал с невольной улыбкой Карамон.
      – Ко мне должно обращаться «Ваше Высочество», – сурово произнес Стурм незнакомым голосом, раздающимся, казалось, словно из глубины шлема. – Я бы желал знать ваши имена, а также откуда вы прибыли. Однако теперь мы не владеем временем. Нам немедленно нужно скакать в Торбардин.
      Рейстлин внимательно смотрел на Стурма, прищурившись. Маг казался абсолютно невозмутимым, что странно, поскольку выглядел Светлый Меч смехотворно.
      – Я ясно дал понять, что шлем заколдованный, – тихо проговорил он.
      – Ну же, Стурм, прекращай. – Карамон не на шутку испугался. – Мы с Рейстом поговорили и решили просить тебя проводить Таса и Тику обратно в лагерь.
      – Не имею понятия, о чем ты говоришь, и не знаю никакого Стурма, – нетерпеливо перебил рыцарь. – Я Граллен, сын Дункана, Подгорного Короля. Мы должны немедленно вернуться в Торбардин. – Его голос стал печальным. – Мои братья погибли. Боюсь, все потеряно. Нужно сообщить королю.
      У Карамона отвисла челюсть. Глаза воина округлились.
      – Что еще за Граллен? Какого такого Дункана? Рейст, что он несет?
      – Очень интересно. – Колдун кивнул, поджав губы, взирая на Стурма словно на подопытную зверюшку. – Кажется, шлем куда умнее покрытой им головы. Я предупреждал остолопа, но он не послушал.
      – Что с ним? – Карамон испуганно поглядел на брата.
      – Им завладел шлем. Это довольно обычное колдовство. Например, знаменитая эльфийская Брошь Обожания, изготовленная волшебником, дабы заключить в нее дух покойной жены, или Поющая Флейта Леоноры…
      – Рейст! Сейчас не урок истории! Что со Стурмом?
      – Очевидно, шлем принадлежал принцу Граллену, – объяснил ровным тоном маг, не сводя с рыцаря испытующего взгляда. – Он погиб или на поле сражения, или же здесь, в крепости. Я не знаю точно природы этого заклятия, но, думаю, у души принца имелись причины не покидать этот мир, и столь веские, что даже смерть не помешала ей. Когда жизнь тела закончилась, душа переселилась в шлем, надеясь напороться на какого-нибудь глупца, способного без раздумий напялить его. И таким долгожданным простофилей оказался Стурм Светлый Меч.
      – Так, значит, принц гномов стал теперь Стурмом? – переспросил Карамон, у которого голова пошла кругом.
      – Наоборот. Это Стурм теперь принц гномов, Граллен.
      Карамон испуганно посмотрел на друга:
      – Он когда-нибудь станет самим собой?
      – Возможно, если снять шлем, – отозвался колдун спокойно.
      – Значит, нужно его снять!
      – Не получится… – предупредил Рейстлин, но богатырь уже схватился за шлем и принялся тянуть, пытаясь стащить его с головы Стурма.
      Рыцарь вскрикнул от боли, с силой оттолкнув Карамона.
      – Как ты посмел коснуться меня своими грязными руками, человек?! – Он выхватил меч.
      – Просим простить нас, Ваше Высочество, – торопливо произнес Рейстлин, вступаясь за Карамона. – Мой брат не в себе. Битва лишила его рассудка…
      Стурм, понимающе кивнув, вложил меч обратно в ножны.
      – Сидит крепко, Рейст, – сообщил воин. – Я не смог его снять.
      – Меня это не удивляет, – пробормотал Рейстлин. – Вот только… – И маг, не договорив по своему обыкновению, погрузился в размышления.
      – Как это «не удивляет»? Это же Стурм! Ты должен снять заклятие, освободить его! Сделай же что-нибудь!
      Юноша в ответ лишь покачал головой:
      – Это заклятие не снять, пока принц Граллен сам не отпустит его.
      – А когда это будет?! Стурм что, навсегда останется принцем?
      – Не думаю. – Колдун покачал головой. – И прекрати, наконец, горлопанить! Ты созовешь сюда всех драконидов! Душа принца должна исполнить какую-то миссию. Может, всего лишь сообщить о гибели братьев.
      Волшебник смолк, задумчиво глядя на злосчастный шлем.
      – Возможно, именно это и имел в виду посланник… – пробормотал он, наконец.
      Карамон, сбитый с толку и совершенно раздавленный, запустил пальцы в копну вьющихся волос. Богатырь пребывал в состоянии оцепенелого отчаяния и ужаса.
      – Стурм думает, что он гном. Это ужасно. Что же нам делать?!
      – Ваше Высочество, – учтиво произнес алый маг, не обращая внимания на причитания близнеца. – Мы будем счастливы сопроводить вас назад в Торбардин, но, как вы можете видеть, мы люди и не знаем пути.
      – Разумеется, я поведу вас, – заявил Стурм. – Вы получите щедрую награду за свою службу. Король должен узнать печальные вести!
      Карамон повернулся к брату, просто лучащемуся самодовольством.
      – Ты не станешь использовать его таким образом! – взревел Карамон.
      – Почему же? Мы нашли то, что искали. – Рейстлин указал на Стурма. – Вот он… ха… ключ к Торбардину.
      Тика опустилась на обломок колонны и жалобно вздохнула:
      – Пусть эта крепость обрушится на мою голову и погребет под своими обломками! Может, тогда все закончится.
      – Думаю, ты опоздала, – заметил кендер, бродя тут же по заваленному мусором коридору. Подсвечивая себе путь факелом, Тас шарил хупаком по углам в надежде найти что-нибудь интересное. – Здесь уже обрушилось все, что могло.
      – Тогда я хотела бы свалиться в яму, – объявила Тика. – Или скатиться с лестницы и сломать шею. Зачем, ну зачем я вообще сюда притащилась? – Она обхватила голову руками.
      – Он не очень-то обрадовался, увидев нас, – согласился Тас. – Что вообще-то странно, если учесть, сколько нам пришлось всего преодолеть, спасая его из лап свирепого Сталиг Майта.
      Тика соврала немножко, сказав, будто они с Тасом собираются поискать выход. Темная, мрачная крепость пугала девушку. И хотя Непоседа с превеликой радостью обшарил здесь каждый закуток, она вовсе не разделяла его энтузиазма. Тике хотелось только убежать подальше от Карамона. Вместе с кендером они оставались в коридоре неподалеку от комнаты, где богатырь спорил со своим братом. Их факелы и посох Рейстлина освещали часть прохода, но легче от того не становилось. Тика слышала сердитые голоса, особенно хриплый, каркающий, принадлежащий колдуну, но слов разобрать не могла. Уж конечно, говорят всякие гадости про нее. Щеки девушки пылали. С ноющим сердцем она раскачивалась из стороны в сторону, то и дело издавая горестные стоны.
      Тассельхоф ласково трепал ее по плечу, но вдруг малыш принюхался.
      – Свежий воздух, – заметил кендер, наморщив нос. – Ну, может, не очень свежий, но, во всяком случае, не такой, как здешний.
      – Ну и что? – спросила Тика, продолжая всхлипывать.
      – Ты же сказала Карамону, что мы идем искать выход. Так пойдем, посмотрим!
      – Я имела в виду выход не из крепости, а из этой дурацкой ситуации, – вздыхая, пробормотала ни капли не вдохновленная подобным предложением девушка.
      – Но если бы мы нашли выход получше того, через который вошли, ты могла бы сказать Карамону, а он Рейстлину, и тот перестал бы сходить с ума от злости. Мы доказали бы, что пришли сюда не зря.
      Тика подняла голову. А ведь в словах кендера есть смысл! Если они смогут принести пользу, Рейстлин перестанет злиться. Карамон будет рад ее присутствию. Она принюхалась. Вначале Тика почувствовала лишь затхлый запас какого-то старого-престарого и глубокого-преглубокого подземелья. Вряд ли это мог оказаться выход… Затем она поняла, что имел в виду Тассельхоф. До них доносился запах сырости и гнили, однако он отличался от здешнего спертого воздуха.
      – По-моему, тянет оттуда, – проговорила девушка, запрокидывая голову. – Ничего не вижу. Подними повыше факел.
      Кендер проворно вскарабкался на обломок колонны, перепрыгнул с него на другой обломок, возвышаясь над Тикой на целых две головы, вытянул вверх руку, едва не вывихнув сустав. Факел выхватил из тьмы нижнюю часть непрочных на вид железных лесов, возведенных тут неизвестно для какой надобности и изрядно проржавевших.
      – Свежим воздухом точно тянет отсюда, – объявил Тас, хотя на самом деле никакой особенной разницы не чувствовал. Просто ему хотелось отвлечь Тику от грустных мыслей. – Может, если мы залезем на эти леса, то обнаружим дверь или что-то в этом роде. У тебя есть веревка?
      – Ты же отлично знаешь, что никакой веревки у меня нет, – проговорила в ответ Тика и снова протяжно вздохнула. – Безнадежная затея.
      – Вовсе нет! – воскликнул кендер, не желавший так легко сдаваться. Запрокинув голову, он уставился вверх с самым серьезным и вдумчивым видом, на какой только способен этот маленький народец. – Если ты встанешь на колонну, а я тебе на плечи, то смогу дотянуться до лесов. – Он посмотрел на девушку проникновенным взглядом. – Как те акробаты, помнишь, в прошлом году на ярмарке. Там еще был паренек, который завязывался узлом…
      – Мы не акробаты, – резонно возразила Тика. – Мы просто переломаем шеи.
      – Ты же недавно утверждала, будто именно об этом и мечтаешь, – напомнил Непоседа, сверкая хитрыми глазенками. – Ну же, Тика, по крайней мере, попробуем.
      Девушка решительно помотала головой. Тассельхоф пожал плечами:
      – Значит, нужно пойти и оповестить Карамона: у нас ничего не вышло.
      Тика еще раз все взвесила.
      – Думаешь, у нас получится?
      – Ну конечно! – Осторожно, стараясь не потушить факел, Тас пристроил его на камне. – Ты становись здесь. Лучше разуйся. И не шевелись, я заберусь тебе на плечи, – командовал он. – Упс, подожди, тебе придется положить меч.
      Девушка послушно отстегнула меч, пристроив его рядом с факелом. Они испробовали несколько способов взгромоздить кендера на плечи Тике, однако это оказалось вовсе не так просто, как выглядело со стороны в исполнении акробатов. После нескольких неудачных попыток Тас, наконец, изобрел вполне подходящий, по его мнению, способ.
      – Хорошо, что у тебя такие широкие бедра, – заметил он Тике.
      – Большое спасибо, – обиженно ответила та.
      Примостив правую ступню на Тикино бедро, кендер споро подтянулся. Непоседа ловко закинул ей на плечо сначала одну ногу, затем другую и наконец, медленно, неуверенно балансируя и держась вначале за макушку девушки, встал, выпрямившись в полный рост.
      – Не думала, что ты такой тяжелый! – выдохнула Тика. – Лучше поторопись.
      – Держи меня за щиколотки! – скомандовал довольный собой кендер. Он приподнялся на цыпочки и дотянулся до железных перил. – Теперь можешь отпускать!
      Тас махнул правой ногой, стремясь зацепиться за выступ. Удалось ему это не сразу, высота покорилась лишь после третьей попытки. Непоседа просунул одну ногу сквозь решетку и, не зная, что делать со второй, завис так на некоторое время в крайне неловком, неудобном и просто опасном положении.
      Тика, снизу взирая на это жуткое зрелище, прикрыла рот рукой, боясь, что Тассельхоф вот-вот сорвется.
      К счастью, Тассельхоф происходил из древнего рода кендеров, лазивших по балконам, выбиравшихся на карнизы и ходивших по крышам. Изогнулся, крякнул от натуги, взмахнул ногой. Еще раз изогнулся, подтянулся и, перевалившись через перила, растянулся на лесах.
      – У тебя получилось! – в восторге воскликнула Тика. – Что там? Там есть выход?
      Она слышала, как Тас шарит в темноте, но, естественно, не могла разглядеть происходившего наверху. Один раз, судя по красноречивому возгласу «ух!», он, вероятно, на что-то наткнулся. Наконец исследователь подошел к перилам.
      – Как ты думаешь, Тика, почему коты любят лазить по таким местам?
      – Откуда мне знать? И какая разница? – нетерпеливо проговорила она.
      – Просто интересно. Наверное, потому, что у них девять жизней.
      Прежде чем девушка успела ответить, Тас добавил:
      – Здесь длиннющая веревка, свернутая кольцами, несколько факелов и мешок с чем-то склизким и вонючим. Я продолжаю искать. – И кендер снова скрылся из виду.
      Тика подняла факел и нервно оглянулась: перспектива остаться в таком месте в одиночестве не слишком ее радовала. Затем девушка сообразила: ведь на самом деле она не одна, Карамон все еще оставался неподалеку и в случае чего прибежал бы на ее крик.
      Тассельхоф тем временем вернулся.
      – Нашел! В потолке есть люк, а за ним шахта, которая почти наверняка ведет наружу. Думаю, нужно туда пролезть. Хочешь попробовать?
      – Да, – тотчас согласилась Тика, рассудив: куда бы ни вела шахта – там будет менее страшно, чем здесь. К тому же нежелание возвращаться к Карамону и его брату заметно прибавило ей смелости. – А как мне залезть к тебе?
      – Я сброшу тебе веревку. Посвети мне факелом – я должен видеть, что делаю.
      Девушка послушно подняла факел. В его неверном свете, разбросавшем по полу кривые тени, Тас обвязал веревку вокруг железных перил, потянул и, убедившись в крепости узла, сбросил веревку Тике.
      – Теперь потуши его, чтобы никакие драконы нас не нашли. А я зажгу здесь, наверху.
      Девушка задула факел и полезла вверх. Она была довольно ловкой: дети в Соласе, расположенном на верхушках валлинов, лазят вверх и вниз не хуже пауков. Ей давно уже не приходилось этого делать, но навык остался.
      – У тебя сильные руки, – с восхищением отметил Тас.
      – И широкие бедра, – проворчала злопамятная Тика. Она, подтянувшись, перемахнула через перила.
      – Вентиляционная шахта там. – Тас ткнул факелом в сторону широкого отверстия в стене.
      Хотя Тика и не могла видеть солнечного света, она ощущала сверху дуновение свежего ветерка, нежно ласкавшего ее лицо. Девушка сделала глубокий вдох.
      – Это точно путь наружу, – кивнула она решительно.
      – И путь внутрь тоже, – заметил Тас. – Дракониды пробираются в крепость через этот лаз. Вон, посмотри, здесь всюду разбросаны их вещи.
      – Так они могут вернуться, чтобы забрать их! – не на шутку встревожилась Тика.
      – В любую минуту, – бодро подтвердил кендер. – Потому, если мы хотим осмотреть этот лаз, нужно поторопиться.
      – А если дракониды оставили внутри кого-нибудь охранять? – настороженно переспросила девушка.
      Тас в раздумье уставился на люк и, наморщив лоб, несколько секунд напряженно соображал.
      – Не думаю, – наконец изрек он. – Если бы дракониды ушли по этой шахте вверх, то прихватили бы свое барахло. Нет. Должно быть, они где-то внутри. Наверно, осматривают подвалы крепости.
      – Тогда лезем, – сказала Тика.
      Они вскарабкались на кучу каменных обломков, как нарочно лежавших под самым люком, а уже оттуда пролезли в шахту. Сверху лился рассеянный мутно-серый свет. Шахта не была строго вертикальной, как, скажем, дымоход, а поднималась под углом, и ползти по ней не составляло особого труда. Слабенький сквознячок усилился и стал гораздо холоднее, а вскоре они увидели и серые облака, нависшие так низко, что, казалось, их можно схватить в пригоршню. Полость заканчивалась большим овальным отверстием, края которого блестели от влаги.
      Тас проворно высунул из дыры любопытный нос, но тут же нырнул обратно.
      – Дракониды, – прошептал он. – Их там жуть сколько, стоят внизу, под нами.
      На какое-то время Тас с Тикой замерли, затаив дыхание, однако, не выдержав, Непоседа снова полез наружу, на этот раз с величайшими предосторожностями.
      – Что ты делаешь! – рявкнула на него Тика, ухватив кендера за штаны. – Они же тебя увидят!
      – Да нет же, – пискнул тот. – Мы высоко над ними. Иди сюда. Ты тоже можешь посмотреть.
      Особого восторга такая перспектива у девушки не вызвала, но все же ей хотелось увидеть все собственными глазами.
      Дракониды собрались у самого основания разрушенной крепости, на одном из нескольких островков суши, поднимавшихся из смрадной и зловещей буро-зеленой топи. Субстанция, снизу принятая ими за серые облака, оказалась никакими не облаками, а туманом, клубившимся над темной гнилой жижей. Дракониды стояли отрядом вокруг своего командира, рослого, гораздо выше своих подчиненных, с блестящей чешуей, отливавшей другим цветом. Он отдавал приказы низким, поставленным голосом, и даже Тас с Тикой хорошо его слышали.
      – Ух ты! – восхитился внезапно кендер. – Оказывается, я знаю язык драконидов! Я понимаю, что он говорит, – взволнованно сообщил Непоседа.
      – Я тоже понимаю, – остудила его пыл девушка. – Он говорит на Общем.
      Увидев и услышав достаточно, Тика, тихонько дернув Таса за кончик хвоста, произнесла:
      – Идем! Мы должны сообщить остальным!
      – Может, нам подождать, послушать, что он еще скажет?
      – И так все ясно, – покачала головой Тика.
      И она начала медленно, осторожно спускаться по вентиляционной шахте. Тас помедлил немного, однако последовал за ней.
      – Знаешь, Тика, все-таки мы пришли не зря, – заметил кендер, когда они добрались до лесов.
      – Я тоже так думаю, – согласилась весьма довольная собой девушка.

Плохие вести.

Кому придется возвращаться?

      – Рейстлин! Карамон! Стурм! Там снаружи целая армия драконидов! – выпалил на одном дыхании Тас, врываясь, подобно вихрю, в пыльную оружейную.
      – Дракониды собираются напасть на наших людей в долине! – одновременно с ним сообщила Тика. – Мы слышали, как великан отдавал приказы своим солдатам! Они собираются двинуться сюда из Пакс Таркаса.
      – Мы это выяснили, потому что теперь я стал понимать язык драконидов, – не удержался кендер, повысив голос в тщетной попытке перекричать подругу. – Стурм, зачем ты напялил этот дурацкий железный горшок?
      Рейстлин озадаченно смотрел на двух, по его мнению, окончательно рехнувшихся субъектов, возбужденно жестикулирующих и, вероятно, стремящихся объяснить нечто важное.
      – Я ни слова не понял из ваших криков. Говорите по очереди!
      – Тас, иди подежурь у дверей, – велела тотчас Тика.
      – Но, Тика…
      Она одарила Непоседу столь грозным взглядом, что Тас ретировался.
      Девушка постаралась как можно обстоятельнее и подробнее повторить услышанное, прибавив в конце:
      – Этот отряд – часть большого войска. Они хотели убедиться, что беглецы не уйдут этим путем. Все-таки не зря мы с Тасом пришли сюда, – ввернула она, многозначительно посмотрев на Рейстлина. – Иначе никто так и не узнал бы, какая опасность грозит нашим людям.
      Колдун встревожено переглянулся с братом, лишь качавшим головой.
      – Это все усложняет, – задумчиво произнес волшебник.
      – Что? Как? Ничего не понимаю, – удивилась Тика. Сказать по правде, девушка ожидала совсем другой реакции.
      Она-то так надеялась обрадовать Карамона. Ну, может, и не обрадовать, учитывая, что это – самая худшая из всех возможных вестей. Однако, во всяком случае, заставить гордиться собой: мол, заранее узнали о готовящемся нападении, и еще есть время принять меры.
      А Карамон стоял как вкопанный, с удрученным и растерянным видом. Рейстлин нервно кусал губы, напряженно над чем-то размышляя. Реакции Стурма она не видела из-за закрывшего лицо рыцаря невообразимого шлема, напоминавшего обрубок водосточной трубы. Одно было ясно: они ведут себя весьма странно.
      – Что с вами со всеми? Мы должны немедленно возвращаться. Срочно! И что это за штуковина на голове у Стурма?
      – Она права, – словно очнулся Карамон. – Мы должны вернуться.
      – И что это изменит? – резонно поинтересовался Рейстлин. – Где смогут беглецы найти убежище? – Он бросил короткий взгляд на Стурма. – В Торбардине.
      – Разумеется, мы должны идти в Торбардин, – заявил рыцарь, в голосе которого отчетливо послышалось нетерпение. – Мы медлим слишком долго. Я ухожу. Если вы, люди, идете со мной, советую поторопиться.
      И соламниец направился к двери. Колдун заступил ему дорогу, осторожно коснувшись руки Светлого Меча.
      – Мы пойдем с вами, Ваше Высочество, но возникло одно срочное дело, не терпящее отлагательства. Если бы вы только могли немного подождать…
      – Что за высочество такое?! – Сбитая с толку, Тика какое-то время недоуменно глядела на Стурма, а затем шепотом обратилась к Карамону: – Его что, снова ударили по голове?
      – Это странная история, – замялся богатырь.
      – Стурм не в себе, – сухо пояснил за него маг. Он перевел холодный, решительный взгляд на своего брата. – Мы должны отправиться с рыцарем в Торбардин, другого шанса отыскать королевство гномов у нас не будет.
      – Нет, мы должны вернуться в лагерь, – настаивала на своем девушка.
      – Речному Ветру и без нас известно, что враг нагрянет со дня на день, – отрезал Рейстлин. – Он готов к нападению.
      – Почему мы не можем сделать и то и другое? – жалобно спросил Карамон. – Мы вначале отправимся с принцем Гралленом в лагерь, а потом он отведет беженцев в Торбардин. На мой взгляд, проблема не стоит выеденного яйца.
      – Принц Граллен? Кто это еще такой? – спросила Тика. Однако вопрос ее так и остался без ответа.
      – Отличная мысль, жаль, ничего не выйдет, – безапелляционно заявил Рейстлин.
      – Почему это? – Богатырь нахмурился.
      – Попытайся – убедишься сам, – предложил колдун спокойно, пожимая плечами. – Сообщи это принцу Граллену.
      Карамон, ужасно смущаясь, не нашел ничего лучше, как тут же подойти к двери, рядом с которой замер Стурм, и, переминаясь с ноги на ногу, выпалить на одном дыхании:
      – Ваше Высочество, мы очень хотели бы сопроводить вас в Торбардин, но сперва нам необходимо сделать небольшой крюк – зайти в одно место, здесь неподалеку. Нашим друзьям грозит беда, они в ущелье, к северу отсюда.
      Светлый Меч отпрянул, будто его ударили. Глаза в прорезях гневно сверкнули.
      – На север мы не пойдем! Наш путь лежит на восток, через Дерготские равнины. Я был бы рад путешествовать в вашей компании, люди, но если вы отправляетесь на север, тогда вы пойдете одни.
      – Что я тебе говорил? – спросил Рейстлин.
      Карамон лишь удрученно вздохнул, по-детски шмыгнув носом.
      – Что стряслось со Стурмом? – испугалась Тика, во все глаза глядя на рыцаря. – Что он несет?
      – Им завладел шлем, – пояснил богатырь. – Он считает себя принцем гномов, жившим сотни лет назад. И теперь собирается отправиться в Торбардин.
      – Шлем не даст ему сделать ничего другого, – подхватил Рейстлин. – С околдованными спорить бессмысленно.
      – А если связать его и потащить силой? – предложила девушка.
      – Тика, это же Стурм! – ужаснулся Карамон.
      – Что-то непохоже, – фыркнула та. – Это какое-то там высочество! – Она плохо понимала, что происходит, зато прекрасно знала, куда этот разговор ведет. – Карамон, нашим друзьям грозит опасность. Мы не можем бросить их на произвол судьбы!
      – Знаю, – ответил тот, тяжко вздохнув. – Знаю я!
      – Вряд ли нам удастся его связать, – заметил как бы между прочим Рейстлин, окинув рыцаря долгим, оценивающим взглядом. – Шлем охраняет хозяина. Набросимся – он будет защищаться и, чего доброго, ранит кого-нибудь. Если он и возомнил себя принцем гномов, это никак не сказалось на его воинских навыках.
      Девушка, подбоченившись и для устойчивости расставив пошире ноги, встала между близнецами спиной к волшебнику. Огненные кудряшки растрепались и теперь воинственно топорщились в разные стороны, а глаза угрожающе сверкали.
      – Торбардин или не Торбардин, принц или не принц, но кто-то должен предупредить Речного Ветра и остальных! Мы с тобой отправимся назад, Карамон. А твой братец и Стурм пусть катятся в Торбардин.
      – Давай, Карамон, беги за своей подружкой, – процедил сквозь зубы колдун. – А я отправлюсь в путь через проклятые равнины Дергота в компании спятившего рыцаря, считающего себя гномом. Мы, разумеется, оба погибнем, не выполнив своей миссии. Зато вы развлечетесь.
      Взбешенная девушка с трудом сдерживалась, чтобы не развернуться и не съездить как следует по золотистой физиономии мага. Однако Тика прекрасно понимала: этим она загубит все дело окончательно. Не желая терять остатки самообладания, она крепко сжала кулаки, даже ногти вонзились ей в ладони. Тика в упор уставилась на Карамона, стараясь заставить его взглянуть ей в глаза, поговорить с ней, подумать о ней и о ее словах.