Крез говорит, что я слишком много думаю, что мне не следует забывать: главное для меня - рука, владеющая мечом. Может, и так. Мы с ним всегда летали вместе, сражались когтями и клинком, когда дело было правым или если за него неплохо платили, затем ехали дальше, пока нам не подворачивалось что-нибудь еще. На спине дракона места было больше, чем на одного, но, если бы нам хотелось тесноты, мы бы пошли во флот.
      Пока не было Джекс.
      Когда я впервые встретил Джекстер, мой меч давно не пил крови и кулаки у меня просто чесались, так хотелось основательно подраться. А, кроме того, как это иногда случается, уже не было сил терпеть, хоть дождем отливай с шеи дракона. До следующей остановки я бы точно не выдержал, поэтому показал на каменистую возвышенность достаточной длины, чтобы хвост Креза не свешивался с края.
      – Сюда. Это одно из наших любимых мест.
      Старый Брюзга - я никогда не произносил это прозвище вслух, хотя, бьюсь об заклад, он его знал - презрительно фыркнул.
      Я открыл рот, но что сказать, не знал, поэтому пришлось его захлопнуть. Благоразумнее было молчать. Нет ничего хуже, чем спорить с драконом.
      Крез внезапно спикировал, и мы оказались на земле. Дракон знал здесь одну пещеру, где с удобством размещалась его огромная медно-красная туша. Знал он и о том, что когда-то я проводил здесь время с одной женщиной. Правда, это было когда-то очень давно. Нельзя сказать, что мы расстались друзьями, и я поклялся, что впредь наши дороги не пересекутся. У той девчонки были такие способности, что от одной мысли о ней у меня зачесалось у основания позвоночника.
      Спина Креза задрожала - сверху это походило на то, как дергаются мышцы у базарной танцовщицы, отплясывающей танец живота, когда зрители хлопают громче всего,- и он не слишком нежно сбросил меня на землю.
      От сидения целыми днями на спине дракона затекают все части тела и у самых бывалых наемников,- а именно таким я и стал давным-давно, потеряв счет битвам и трупам, - поэтому для начала пришлось встать на ноги и походить, переставляя их руками, пока ноги не вспомнили, как это делается без посторонней помощи.
      – Чую свежее мясо. - Пасть дракона раскрылась в улыбке.- Если не ошибаюсь, здесь где-то горит костерок. Может, у нас есть друзья, которым известны мои вкусы?
      Он был прав. Я тоже мог прогуляться туда, откуда дует ветер. Крез вскоре обдаст газом какое-нибудь несчастное, заблудившееся существо. Он всегда был очень осторожен, но мне не хотелось хоть раз попасть под его дыхание.
      Однако для начала я нашел местечко как можно дальше от входа в пещеру. Залезть туда было не так-то просто, но, по крайней мере, я смог облегчиться.
      Едва я покончил со своим делом, когда дракон призывно заревел, поэтому пришлось быстренько сползти вниз. Я обнажил меч и остановился у входа в пещеру, ожидая, вдруг Крезу потребуется моя помощь, хотя это было маловероятно. Иногда пища сопротивлялась, но я никогда не видел, чтобы Старому Брюзге приходилось отступать, особенно если он был голоден.
      В этот момент раздался пронзительный крик:
      – Прекрати! Я тебя предупреждаю, прекрати!
      Крез ударил хвостом по стене с силой, от которой та могла бы и треснуть.
      А еда с тоненьким голоском просто сказала:
      – Нет! Плохой дракон! Назад!
      Крез зашипел.
      Мне стало любопытно. Я вложил меч в ножны и украдкой заглянул внутрь, чтобы посмотреть, что задерживает Старого Брюзгу, и получше во всем разобраться. Ну что ж, я сразу увидел, в чем дело. Обед оказался ребенком - лет пяти, может, шести, вряд ли для Креза это имело значение.
      Но на этого ребенка стоило взглянуть. Он отмахивался от Креза деревянным мечом, прижавшись к стене. Взрослые люди теряли сознание чуть ли не за милю, а это дитя было так близко, что могло бы пожать Старому Брюзге лапу, но, казалось, совсем не боялось медного дракона длиной тридцать шесть футов. Невероятно!
      Крез повернулся и бросил на меня взгляд, выражавший гамму чувств, которую я определил примерно как «это-превосходит-все-возможное». Когда ребенок не кричал на нас, он мешал поленья в маленьком костре, находящемся в нескольких шагах за Крезом. Надо признать, что ему хватало мастерства поддерживать огонь, притом что мы загораживали доступ свежему воздуху.
      – Надо подумать, - сказал я.
      Крез склонил голову - у людей это сошло бы за кивок. Я рассеянно чесал спину и ждал, когда он вспугнет дичь. Мы давным-давно договорились о некоторых вещах, например не мешать друг другу сражаться и не давить слишком сильно в плане личных удовольствий - дракон любил вкусно поесть, а наемник… м-м, неважно.
      Как-то раз я застал Креза, когда он что-то жевал после одной гнусной битвы. Трупов осталось много, и не все они принадлежали жилистым мужикам. Я не обращал на него особого внимания, пока он не отвернулся и не наклонился так, будто пытался что-то от меня спрятать, это-то и распалило мое любопытство. Подумал, что, может, он нашел какую-нибудь безделушку и решил ею не делиться.
      Оказалось, что у Креза слабость к молодому мясу, и неважно, какого вида. Он считал, что все они на вкус весьма хороши - за исключением, возможно, капаков. Обычно он ждал, пока раненые умрут сами (предпочтительно от огня, прожарившись до среднего состояния), но, испытывая явное смущение, признавался, что иногда помогает самым на вид лакомым кусочкам. Это было у него в крови, так же как непроизвольная жадность присуща его расе от рождения.
      Я не возражал. У нас у всех были слабые места, закрытые для обсуждения. Мне представляется, что это ничуть не хуже - ну, в любом случае ненамного, - чем то, что иногда вытворял я, когда дело касалось детей или их мамочек.
      И то, что Старого Брюзгу выбил из колеи мальчишка с деревянным мечом, не укладывалось ни в какие рамки.
      – Где его родители? Он должен быть здесь с кем-то. Слишком мал, чтобы путешествовать в одиночку,- злобно проворчал дракон и вопросительно посмотрел на меня, как будто я должен был что-то об этом знать.
      Теперь, когда я задумался над этим, то понял, что с мальчишкой и впрямь что-то не так. Только оттого, что он находился рядом со мной, у меня на коже выступали мурашки. Я заметил у него на спине маленький мешок. Наверняка в нем найдется что-нибудь интересное, о чем, если не всплывет ничего другого, можно будет поболтать после обеда, и я протянул руку, чтобы схватить мальчишку. Он оказался юрким, но я был быстрее, заломил ему руку - и вдруг увидел горящую деревню.
      Если занимаешься тем, чем занимаюсь я, иногда видишь разные вещи - горящие города, несчастных девиц, разных грубых личностей, а от всего этого потом возникают видения. Не знаю, что меня отвлекло, но я внезапно пришел в себя, глазея на кусочек неба, и сказал Крезу:
      – У меня есть ощущение, что парень - сирота.
      – Тогда все в порядке,- прозаично заметил он.
      Я пожал плечами. Дракон был прав. Поразмыслив, я решил, что лучше не пачкать пещеру, и потащил брыкающегося, подпрыгивающего, извивающегося, кричащего в моих руках ребенка наружу. Крез с очень голодным я видом пошел следом:
      – Прекрати! Я предупреждаю тебя, прекрати!
      С мальчишки можно было рисовать картинку «Пример дурного воспитания». Как будто он думал, что я послушаюсь его. Это не могло не удивлять. Может быть, отец ребенка был глупцом и не подготовил его к тому, что может случиться в жизни? А может, мальчишка никогда не видел дракона и просто не понимал настоящей опасности даже тогда, когда она уже тянула когти к его горлу?
      – Предупреждаю тебя в последний раз!
      – Хорошо, - пробормотал я, ожидая следующего видения.
      И получил тычок в живот.
      Я позабыл о его жалком мече. Маленький паразит знал, куда ударить. Я выпустил его и с громким оханьем согнулся пополам.
      Крез насмешливо зарычал. Спасибо большое!
      Не в первый раз меня заставали врасплох, а этот удар не был самым болезненным, но он подействовал на меня, словно ведро холодной воды, вылитое на голову. Я пересмотрел свое мнение об отце мальчика… и даже зауважал щенка - чтобы меня застал врасплох кто-то в десять раз легче меня по весу… (и такого же соотношения по возрасту, но об этом мы промолчим).
      Несмотря на возраст, инстинкты самосохранения у него были развиты очень хорошо, и из него вышел бы неплохой воин, так что я почти пожалел, что ему суждено попасть в пасть дракона. Когда у меня получилось стоять и дышать одновременно, я осмотрелся вокруг. Маленький ублюдок удрал от меня. Он воспользовался тем, что Крез отвлекся, насмешничая надо мной, обежал его огромную тушу и теперь несся обратно к входу в пещеру. Говорю вам, ребенок производил сильное впечатление.
      Мальчишка бежал так быстро, что я смотрел на него разинув рот, как деревенщина, только что увидевший заключительную часть Танца с Пятнадцатью Покрывалами (о, это пятнадцатое покрывало!).
      Старый Брюзга совладал со своим кудахтаньем и прочистил горло.
      – Что, отдышался? - язвительно спросил он. Хоть мальчишка и намного опередил меня, я его догнал, когда он еще не успел забраться далеко в пещеру. Схватив за лодыжку, я вытащил его наружу, поднял на вытянутой руке (он размахивал деревянным мечом как безумный) и поднес к морде дракона:
      – Вот твой обед. Молодое мясо, которое ты так любишь.
      В глазах Старого Брюзги что-то промелькнуло, как будто принятое им решение уходило вместе с моим терпением, затем сказал:
      – В этом ребенке есть что-то такое, что мне хотелось бы изучить поближе. Нам, однако, придется его утихомирить, тебе так не кажется?
      Мальчишка извернулся и уколол мне руку. Я почувствовал острую боль, хуже, чем от укуса сердитой лисицы, но на этот раз меня не застали врасплох. Я, сильнее сжав руку, поднес его поближе к Старому Брюзге (чье дыхание могло быть довольно-таки устрашающим) и хорошенько встряхнул.
      – Сделай так еще раз, и я съем тебя сам.
      Ребенок обмяк, затем обернулся, внимательно посмотрев на меня из своего неудобного положения. Тут я обратил внимание на очертания его подбородка, похолодел и замер. Подбородок у парня был точно такой же формы, как у той женщины, с которой я когда-то здесь встречался… Ха! Я прогнал эти мысли:
      – Веди себя хорошо, и я не буду связывать тебя как свинью, ладно?
      Все еще болтаясь вниз головой, мальчишка серьезно кивнул.
      Я отпустил его ногу, и он свалился на землю.
      – Ладно, - сказал он и подошел ко мне, протягивая руку.
      Я взял ее и опять увидел горящую деревню.
      Да, у этого мальчонки был интереснейший запас трюков. Я отнял руку и указал на скалу. Крез молчал, закрыв глаза, как будто происходящее его больше не интересовало, хотя я знал, что он слушает и, несмотря ни на что, когда ему приспичит, съест ребенка.
      Я сказал мальчишке, чтобы он садился, затем заговорил самым своим официальным тоном.
      – Я - Стойкий Джон. Мой спутник - Крез. - Дракон тихо фыркнул. - У нас нет никаких причин терпеть твое поведение. Ты нарушил неприкосновенность наших частных владений,- здесь я несколько преувеличил,- и нарушил наше душевное спокойствие.- Так и было, особенного душевное спокойствие. Но пока он был весьма забавен,- Большинство нарушителей покоя умирают,- продолжал я, чтобы он хорошенько усвоил эту мысль. - Что ты можешь сказать в свое оправдание?
      Мальчишка посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, размышляя.
      – Я - Джекстер,- наконец гордо сказал он, как будто это объясняло то, что он делал в пещере высоко в горах.
      Я подождал. Он повторил. Я еще немного подождал. Дракон тихо всхрапнул, притворяясь спящим, чтобы не участвовать в беседе.
      Признаюсь, я почти рассчитывал, что ребенок начнет плести небылицы или заговорит на чистом эльфийском, поэтому был несколько обескуражен, когда вместо этого он обратился ко мне за состраданием. Выступили крупные слезы, которые он мужественно вытер:
      – Моя мама оставила меня.
      Ну конечно. Кто будет ее винить? Я ничем не показал своего сочувствия (уж в этом-то у меня был хороший опыт). По крайней мере, он сидел неподвижно и прямо и высушил слезы.
      – Хорошо, Джекстер…- Почему-то его имя показалось мне почти непроизносимым.
      – Джекс,- проурчал дракон и затих. Старому Брюзге нравилось упрощать имена - это была едва ли не самая невинная из его причуд.
      – Мы будем звать тебя Джекс, - продолжал я.
      Ребенок дружелюбно пожал плечами.
      – Хорошо, - откликнулся он.
      – Твой черед, - сказал я дракону. Крез открыл ярко вспыхнувшие глаза:
      – Мы потеряли достаточно времени. Почему бы тебе не прогуляться туда, откуда дует ветер?
      Хорошая мысль, даже если я и не сам ее высказал. Я в последний раз посмотрел на ребенка. Он копался в своем мешке, не обращая ни малейшего внимания на дракона. Не могу сказать, что он был бесстрашен или глуп. Я отвернулся.
      – Эй, господин Стойкий!
      Я замер от удивления. Господин Стойкий?
      Не успел я ответить, а он уже продолжил:
      – Моя мама сказала, чтобы я дал тебе это.
      Я напрягся, когда он вынул руку из мешка, но это была всего лишь записка. Я узнал почерк Реслин. Стоило мне прикоснуться к записке, как сразу же пришло ощущение, словно я сунул руку в осиное гнездо. Смяв бумажку, я затолкал ее в карман - не было нужды читать, что в ней написано; я и так все понял и теперь стоял, переводя взгляд с дракона на мальчика и обратно и не совсем понимая, как же я во все это влип.
      – Что-нибудь, о чем мне нужно знать? - насмешливо поинтересовался Крез, ожидая, когда же я уйду.
      – Ты уже знаешь все о Реслин, - буркнул я в ответ. Старый Брюзга хорошо передал то, как люди пожимают плечами.
      – Да, а о чем не знал, о том догадался, - сказал он многозначительно, косясь на Джекса. - Но это неважно, ведь так? Он мой? Что хочу, то с ним и делаю?
      О, как он вежлив для такого могучего существа!
      – С самого начала был твоим, - ответил я, покраснев. - И лучше я не буду отвлекать тебя от еды. Что я, дегустатор? - Я пробормотал про себя проклятия, удивляясь собственной нерешительности из-за этого странного ребенка, и потопал прочь, к верхнему уступу.
      Крез подождал, убедившись, что я уселся, хотя и неудобно, а затем дохнул в сторону ребенка.
      К моему удивлению, Джеке никак не отреагировал, а я опять погрузился в мысли об этой горящей деревне, начиная что-то понимать. Видение стало ярче, красочнее, отчетливее. Я слышал, как кричат деревенские жители, чувствовал жар пламени. Но что странно - вроде никто не пострадал.
      А где головорезы, устроившие этот пожар? Занимались грабежом? Что из такой нищей дыры, как эта деревня, можно унести?
      С моего наблюдательного пункта я видел, как Крез обвивается вокруг Джекса. Дракон заглянул ребенку за маленькие ушки, под коротенькие пухлые ручки, в рот, где спереди не хватало двух зубов. Мальчишка криво улыбался. Он вложил в ножны свой игрушечный меч и не проявлял никакого беспокойства, пока Старый Брюзга рассматривал его.
      Вдруг я почувствовал себя так, как будто наступил на муравейник и провалился туда по шею. Зуд, который я ощутил, когда мы только приземлились, охватил огнем все мое тело.
      Я подумал о ребенке. Нет, такому он еще не мог научиться - на это уходят годы. По видениям, которые меня посетили, можно было бы предположить, что у Джекса есть недюжинная доля дара, но зудело у меня не из-за ребенка, и мне в конце концов пришлось признать, что это намного хуже магии.
      Я не видел Реслин шесть или семь лет. Мы обычно развлекались прямо в этой пещере, а иногда отправлялись в ее хижину и развлекались там, среди звона и грохота магических предметов, заполнявших все свободное пространство домишки. У Реслин было самое удивительное тело, к какому я тогда, да и потом, прикасался. И улыбалась она очень мило. Я бы привык просыпаться рядом с ней… если бы она не была так… ну, своенравна. Она любила поспорить.
      Я покинул ее в самый темный час самой темной ночи, постаравшись уйти без ссор и придирок, но ее колдовскую породу не так-то легко было обмануть. К тому же тогда я был гораздо более неуклюжим. Не открывая прекрасных всезнающих глаз, она прошептала своим колдовским голосом:
      – Однажды ты встретишь свою Судьбу. Тебе захочется убежать от нее, но знай, что я отметила тебя. - После этого Реслин открыла глаза, хотя на лице ее все еще сохранялось спокойствие ничем не потревоженного сна. - От нее нельзя будет отказаться.
      Переживая заново ту ночь, я всегда пытался убедить себя, что ушел вовремя. Но Реслин предупредила меня. Она всегда говорила правду и умела ждать, пусть даже на ожидание уйдут годы. Я не мог представить себе, что кто-то мог безнаказанно рассердить ее.
      С тех пор, думаю, я знал, что и мое время придет. Сначала в любой непонятной боли или странном зуде мне виделся конец, но всякому наемнику приходится сталкиваться с такими вещами, и со временем я привык к необычным ощущениям.
      «Утомительно сутками сидеть на спине дракона», - сказал я себе и, потерев копчик и посмотрев, как дракон продолжает разглядывать Джекса, нехотя развернул записку. В ней говорилось: «Судьба. Она твоя. Окажи ей честь».
      Судьба - эта изменчивая, женщина. И она, конечно же, была моей.
      Я взглянул и увидел, что Старый Брюзга облизывает ребенку лицо. Можно подумать, что он так по-щенячьи проявляет дружелюбие, но это не так. Джекс тоже это знал. Дракон отодвинул мальчишку подальше, как бы для того, чтобы получше рассмотреть, затем подтащил ребенка к своей открытой пасти.
      – Прекрати! - в один голос прокричали мы с Джексом.
      – Интересно… - ответил Крез. Он остановился, но продолжал держать ребенка в опасной близости от своих зубов.
      Магия Реслин была могучей - зуд стал невыносимым. Мне срочно надо было остановить Креза. Я вскочил, споткнулся о камень и, падая, прокричал;
      – Не делай этого!
      Дракон повернулся ко мне, затем устроился так, чтобы мы оба находились в поле его зрения. Я лежал на спине и не видел ничего, кроме его выпуклых глаз, раздувшихся ноздрей, огромного тела. Мы оба знали, кто здесь главный и кто был им с самого начала.
      Голосом, которым он говорил только тогда, когда думал, что его слишком умные враги считают, что еще можно удрать, Крез сказал:
      – Я решил съесть ребенка. Какое тебе до этого дело?
      Я пришел в себя - лицо у меня горело - и смущенно улыбнулся.
      – Не знаю, что на меня нашло. Должно быть, это пары, которые ты выдыхаешь. Вырвалось, - сказал я, надеясь смягчить его.
      Крез опустил свою морду поближе к моему лицу.
      – Ты знаешь, что это не так, - сказал он сквозь стиснутые зубы.
      Мы давно не смотрели друг на друга с такого близкого расстояния, а может быть, и никогда, если хорошенько подумать. Крез не терпел возражений. Ему было наплевать на Судьбу, он сам был Судьбой. Решения принимались им молниеносно и бесповоротно. Мне всегда нравилось это в Старом Брюзге… до сих пор.
      – Ребенок, - напомнил я ему.
      – Подождет, - откликнулся он. - Для этого требуется крепкий… желудок, так скажем.
      Предположить, что я потерял самообладание, было большим оскорблением. Шутки же по этому поводу означали, что я на один шаг приблизился к тому, чтобы попасть дракону в пасть. И так и эдак - радоваться было нечему. По моей коже, казалось, ползали полчища кусачих насекомых, и приходилось сдерживаться, чтобы не начать их стряхивать. А где-то в глубине сознания я сидел рядом с маленьким ребенком и смотрел, как горит деревня.
      Подул резкий ветер, застучали падающие со скалы камни. Крез ждал. Я почесал спину и шею обрывком пергамента, который, как ни странно, все еще держал в руках.
      – Крез, я, э-э…- промямлил я.- Этот ребенок должен остаться со мной. Ты не можешь его съесть! - выпалил я на одном дыхании и приготовился к худшему.
      – Что ты будешь с ней делать? - взорвался дракон. - Тебе нет никакого проку от этого существа. Ты думаешь, что должен ей чего-нибудь?
      Крез был в бешенстве. До этого мы никогда так не ссорились, даже тогда, когда он - однажды - чуть не съел меня.
      – Я ничего ей не должен! - прокричал я в ответ, радуясь предлогу, чтобы тоже взорваться. Это было несложно, я и сам изрядно разозлился. - Я оставил ее, честно и благоразумно, ты прекрасно об этом знаешь…
      – Я говорю не о матери, глупый ты человек! О Джекс!
      – Джекс?! Но Джекс не она. Это он, разве нет?
      Выражение морды дракона говорило об обратном, и он отодвинулся достаточно далеко, чтобы я смог переварить эту мысль. Я внимательно посмотрел на небо. Мир передо мной широко распахнулся, ветер внезапно стих. В этом был извращенный смысл. Судьба определенно была женщиной. Она и моя дама сердца, чародейка, знали, как проучить наемника. Я чуть не рассмеялся, заговорив:
      – Мальчик, девочка - не играет роли. Она должна остаться со мной…
      Я сказал это так, будто сам в это верил - девочка! О, прелестные танцующие сестры, проклятая баба оставила мне девочку - и вручил Старому Брюзге записку Реслин, которую он взбешенно схватил одним когтем.
      – Это ничего не значит, - рявкнул он, прочитав. - Драконы не связаны Судьбой.
      – А я связан, - сказал я, что удивительно, почти без сожаления (и, быть может, даже с некоторым облегчением оттого, что наконец-то Судьба шлепнула меня по заду). Крез опять говорил со мной, а ползающие муравьи отступали, так что я знал, что у меня есть шанс.- Не имею ни малейшего понятия, что нам делать с необученной девочкой-волшебницей, но это долг, который я должен вернуть.- Я замолчал, ожидая одобрения с его стороны.
      Дракон фыркнул, отчасти презрительно, но отчасти и печально - так мне, во всяком случае, показалось.
      – Согласен, что из-за этого ребенка у нас будет несварение желудка, - произнес он с вздохом.
      Записку, висящую на одном из когтей Креза, пошевелил случайный порыв ветра, который также принес с собой неожиданно вкусный запах.
      – Это дым?
      – Куда ребёнок-то исчез, а?
      И тогда я широко улыбнулся, представив себе гарем танцующих девушек. Нет, не так. Намного, намного шире - я не большой любитель гаремов, да и слишком молоденьких девушек - тоже. Предпочитаю женщин с опытом.
      Запах шел из дальнего конца пещеры, и до меня внезапно дошло, как уладить дело со Старым Брюзгой.
      Я подошел к входу в пещеру, чтобы украдкой взглянуть на ребенка и подтвердить свою догадку. Крез не отставал от меня. Джекс, высоким голоском напевая песенку, весело подбрасывала поленья в разгорающийся костер под жарящимся ломтем оленины.
      Да, мне следовало бы понять, что деревня в этих видениях выглядела слишком уж знакомо. Кроме склонности к магии Джекстер была еще и маленьким поджигателем. Она подожгла свою деревню, деревню Реслин. Ее соседи, наверное, не раз и до этого тушили возникшие по ее вине пожары, а этот был последней каплей. Чудовищные подробности я узнал позже от самой Джекс. Она, и это понятно, гордилась собой.
      Как всегда безукоризненно точно выбрав момент, Крез постучал меня по плечу и вручил записку Реслин. На обратной стороне пергамента неразборчивыми каракулями - возможно, сердитые толпы уже подступали - было написано: «Кстати, Джекс весьма неплохо готовит, но следи за огнем». И еще неразборчивее: «Скажи дракону, что, если он будет есть для разнообразия пищу, приготовленную кем-нибудь другим, его будут меньше мучить угрызения совести».
      – Гм, что ж, - проворчал я себе под нос и посмотрел на девочку, но Джекс казалась всецело поглощенной приготовлением обеда.
      Крез все еще сомневался; то, как развивались события, пришлось ему не очень-то по нутру.
      – Нам может пригодиться кухарка,- несмело предложил я. Дракон хлестнул хвостом по земле с такой силой, что на уступе появились новые трещины и откуда-то снизу выкатилось несколько камней. - К тому же она не так много весит, а места достаточно. - Я старался говорить убедительно, но не убедил даже себя.
      Старый Брюзга ударил хвостом еще сильнее, так что содрогнулась вся скала.
      – Хорошо, хорошо, я иду! - прокричал высокий голосок, и Джекстер поспешно выбежала из пещеры, неся блюдо, нагруженное готовой олениной. - Средней прожаренности! - объявила она, ставя мясо перед драконом.
      Как и говорилось в записке, Джеке оказалась весьма приличной кухаркой. То же сказал себе Крез после того, как вгрызся в крупный ломоть. Дело уладилось. Судьба была встречена хорошо. Когда Джекс пошла обратно в пещеру, готовить следующее блюдо, я с нежностью посмотрел ей вслед, затем услышал за собой треск. Дракон, прервав свой пир, держал разломанную пополам ветку - оливковую ветвь. Он не мог не заметить облегчение, испытанное мной, когда я взял протянутые мне дрова. Он прекрасно знал, куда я их понесу, доказав, что в действительности он не так уж плох, если заглянуть под жесткую шкуру. В пещере я сказал:
      – Джекстер, я нашел для тебя еще немного растопки.
      Джекс очень серьезно, взяла у меня ветку и церемонно положила в костер.
      – Спасибо, - только и сказала она. Почесывая точку на пояснице, которая еще продолжала зудеть, я размышлял, во что же мы вляпались.
      – Мы тебе рады, в самом деле рады, - сказал я дочери, услышав тихий храп дракона средних лет, устроившегося, чтобы немного вздремнуть.

      Дождь как раз заканчивался, шум струй, хлещущих по лужам, постепенно затих до легких всплесков. Из всевозможных укрытий начали появляться фигуры, проклиная сырость, разыскивая сухие дрова, чтобы разжечь костер. Кто-то искал кого-то в лагере.
      – Кэн! Бригадир Кэн! Тащи сюда свою жирную чешуйчатую задницу, пока я не выследил тебя как собака! Кэн! Кэн!
      Не в силах представить, что кто-то действительно ищет его, большой сутулый базак медленно вылез из-под навеса. На нем были доспехи из обработанной кожи, но обычный меч с кривым лезвием, который носили большинство драконидов, на поясе отсутствовал. На его месте висели маленький кинжал и моток веревки.
      – Я - Кэн,- прорычал он.- Чего тебе надо, человек?
      – Раджак, второй адъютант Повелителя Драконов Лорда Ариакаса, к твоим услугам, бригадир. Ты пойдешь со мной в палатку командования и там получишь указания по поводу будущей операции.
      Кэн удивленно вытаращил глаза, но переспросить не успел - офицер развернулся и пошел вверх по размокшей тропе; трескучие огни лагерных костров тускло отражались в пластинах его панциря. Пожав плечами, Кэн на уважительном расстоянии двинулся за Раджаком.
      Драконид был в два раза тяжелее и дюймов на шесть выше человека, но ему и в голову не пришло воспротивиться - повиновение было у его расы в крови. Само существование Кэна, с того самого момента, как он вылупился из яйца, было посвящено служению Повелителю Драконов, следованию его приказам.