И дунула затем на лик Кринна.
Поэма сильванестийцев, записанная после Второго Лета Хаоса
 
      Сухие листья хрустели и ломались под тяжестью тела Кэйларрана, когда он устраивался рядом с командиром патруля. Тяжело вздохнув, Кэйларран снял лук с плеча и поерзал, пытаясь занять более удобное положение на пологом склоне.
      Командир Элиад не обратил внимания на его появление и продолжал осматривать раскинувшуюся перед ним часть Леса Квалинести, прищурив миндалевидные глаза так, что они почти превратились в щелочки.
      Кэйларран рад был оставить Элиаду и его патрулю поиски следов врага. Взмокший и измученный жаждой после длительного утреннего перехода, он куда больше был заинтересован в том, чтобы снять усталость в плечах и спине и глотнуть прохладной воды из бурдюка, переброшенного через плечо.
      Он недоверчиво покачал головой, изворачиваясь, чтобы вытянуть бурдюк из-за спины. Кэйларран, сын и внук сенаторов Квалинести. Как смеялись бы друзья, если бы увидели его сейчас, в составе патруля Элиада, пробирающегося по огромному лесу в «поисках» вражеских войск, осадивших его город, Квалиност!
      Для большинства знакомых ему квалинестийцев эльфы в этом патруле и эльфы, оставшиеся в лагере Тессиль, были предателями собственного народа, отступниками, следующими за вождями, которых не желали более видеть в их родных странах.
      Кэйларрану, никогда не встречавшемуся с изгнанниками до своего появления на их стоянке, они не показались слишком плохими. У них не было ни рогов, ни бородавок, ни зеленых зубов. К тому же они были весьма вежливы для сильванестийцев. Но, предположил он, кочевая жизнь отступников, перемещавшихся от лагеря к лагерю, подобно скитающимся бродягам, должна была выбить из этих эльфов хоть немного высокомерия.
      Тессиль были родственной сильванестийцам, независимой группой, последовавшей в изгнание за своей королевой Эльханой Звездный Ветер и ее мужем Портиосом, бывшим Беседующим-с-Солнцами Квалинести. У Кэйларрана было недостаточно полномочий, чтобы достоверно знать, зачем Сенат Квалинести согласился встретиться с изгнанником Портиосом и послал к нему в эти дебри сенатора Идрона из рода Эстфэлас, но он много размышлял над этим вопросом. Узреть отверженного темного эльфа во плоти… было не тем заданием, которое он представлял себе, когда был отдан в учение Идрону, сенатору Квалинести.
      Кэйларран потягивал воду из своего бурдюка. Она была теплой и, судя по привкусу, взятой из ручья с песчаным дном в лагере Тессиль. Усталость отступила вглубь его тела. Кэйларран снова поменял позу и попытался высвободить сухую веточку, зацепившуюся за подол туники. Под его коленом захрустели листья.
      На сей раз Элиад обратил на Кэйларрана внимание. Командир патруля даже не пытался скрыть свое раздражение, призывая к тишине резким движением руки. А потом, без единого слова, вернулся к изучению раскинувшегося под ними моря древесных крон.
      Шелковая туника Кэйларрана липла к ребрам и спине, удерживаясь там на клею из пота и пыли. Не менее липким был и его язык, и вода ничего не смогла с этим поделать. В его левый сапог попал камушек, а в правый — два листа. Кэйларран целый день стойко переносил неудобства, безмолвно тащась за Элиадом, выполняя отданные им приказы так, словно был одним из его солдат. Но этот нетерпеливый жест командира переполнил чашу терпения — его лицо залила жаркая краска смущения.
      — Я не виноват в том, что этот лес сух, как пустыня, — огрызнулся Кэйларран.
      — Зачем утруждать себя призывами к тишине? — театральным шепотом, но достаточно громко, чтобы он мог услышать, вопросил мягкий женский голос. — Они же шумят, словно стая хобгоблинов.
      Кэйларран не обладал сильванестийским ростом Элиада, а говорившая эльфийка стояла за спиной командира патруля. Кэйларрану пришлось вывернуть шею, чтобы увидеть обладательницу голоса, — когда он шевельнулся, захрустели листья. Их взгляды встретились, и он оказался настолько изумлен, что чуть не отдернулся назад.
      Лицо эльфийки напоминало маску из-за своей высокомерности; было очевидно, что говорила она именно о нем, а не о других патрульных, производивших так много шума.
      Кэйларран осмотрел ее лицо — от коричневого ворота до каштановых волос, от одного заостренного уха до другого. Каждый обнаженный дюйм ее кожи, включая тонкие руки, был покрыт серыми, зелеными и коричневыми петельками и завитками, характерными для эльфов Каганести. Он скривил губы. Ни один сильванестиец, даже отступник, не стал бы так уродовать свое тело.
      Он не замечал, что среди Тессиль были и Диковатые Эльфы. Они были почти нецивилизованны и обитали в лесу, словно дикие животные. Даже отступники-сильванестийцы имели больше самоуважения.
      Элиад повел изящной головой сначала в одну сторону, потом в другую, словно взвешивая ее слова. Несмотря на то, что внешне патрульные проявляли себя только как тени, перелетающие от одного дерева к другому, раздававшиеся шорохи и хруст отчетливо передавали шаги.
      Командир пожал плечами и сказал в пространство, словно не обращаясь ни к одному из своих спутников.
      — Они стараются. Невозможно двигаться бесшумно, когда все так пересохло. — Он коснулся земли рядом с собой, и листья хрустнули под его изящными пальцами.
      —  Ямогу, — парировала эльфийка с дерзостью, которую Кэйларран ни за что не стал бы терпеть от раба-Каганести.
      Но прежде чем он смог упрекнуть ее, Элиад вновь призвал к тишине и жестом приказал Диковатой Эльфийке наблюдать за лесом под ними.
      Пожав плечами, та вернулась к осмотру крон.
      А Кэйларран — нет. Он коснулся листьев кончиками пальцев, как только что сделал Элиад. Звук заставил его вздрогнуть. Кэйларран всей кожей чувствовал, как пересох лес. Гнетущая летняя жара, худшая из тех, что мог припомнить даже самый старый эльф, ложилась бременем на кроны огромных деревьев и плечи всех тех, кто блуждал под ними.
      Даже его нетренированным глазам было заметно, как страдает этот потрясающий лес. Прежде листья были такими густыми и широкими, что заслоняли солнце. Но сегодня Кэйларран со своей позиции на холме мог видеть все, вплоть до плеч Харолисовых гор, скрывавших эльфийский город Квалиност. На его неопытный взгляд, не было никаких признаков ни движения, ни солдат.
      — Ничего, — тихо пробормотал Элиад.
      — Звучит так, словно ты разочарован, — сказал Кэйларран. — Надеюсь, у тебя нет желания найти признаки армии Темной Королевы?
      — Нет, конечно, нет. Я надеялся на то, что будет какой-нибудь след патрулей Портиоса. Надеялся, что они пойдут этим путем и наш патруль будет удостоен чести сопровождать Портиоса на встречу.
      — А предполагалось, что Портиос пойдет этим путем? — Кэйларрану стало интересно, сильно ли будет отличаться вождь изменников от того, каким он помнил его в качестве Беседующего-с-Солнцами. Трудно было представить себе изящного, высокомерного Портиоса живущим в примитивном лагере Тессиль в палатке из шкур.
      — Я предполагал, что именно так и будет, — пожал плечами Элиад. — Иначе, зачем было посылать с нами тебя, если не как посланника?
      Кэйларран был так удивлен этой идеей, что не нашелся что ответить. Ему еще никогда не давали такого ответственного задания. Конечно, если бы дело обстояло так, Идрон сказал бы ему.
      — Не думаю…
      Кэйларран внезапно замолчал, услышав зов, похожий на щебет. Патрульные замерли. Вокруг была тишина, только листья шелестели на ветру. Затем зов прозвучал снова.
      Элиад резко повернулся на звук. Он сделал жест в сторону Каганести и указал, куда ей идти. Затем кивнул в направлении, которое выбрал для себя.
      Не делая лишних движений, Диковатая Эльфийка спустилась вниз и исчезла из виду. Элиад скопировал ее крадущуюся походку и побежал направо, мимо Кэйларрана.
      Кэйларран осмотрел верхушки деревьев и лес позади себя. Он ничего не видел и не слышал. Не было никаких признаков Рыцарей Тьмы Лорда Ариакана, никаких следов почетного караула отступника Портиоса.
      Слева, там, где исчезла Каганести, виднелся сухой, пыльный разлом, который всего лишь несколько недель до этого был ручьем. В месте, где он проходил мимо трех осин, подлесок до сих пор оставался зеленым и отбрасывал густую тень.
      Эльфийка остановилась на берегу и присела. Она была достаточно близко, чтобы Кэйларран мог чувствовать исходящий от нее цитрусовый аромат, мешавшийся с запахом суглинка. Украшавшие кожу завитки и туника цвета молодых листьев делали женщину почти невидимой на фоне коричневых, зеленых и серебристых красок леса.
      Кэйларран подался назад, понимая, что легко различим. Внезапно он осознал, что его лазурная туника выделяется, подобно маяку.
      Когда он отодвинулся, возле его щеки задрожали, а затем яростно зашумели листья. Поднялся резкий сухой ветер. Гром рокотал прямо над головой. Солнце исчезло.
      Менее чем на расстоянии вытянутой руки от лица Кэйларрана начали сворачиваться листья. И не успел он моргнуть, как они из ярких и сочных стали коричневыми и ломкими, опадая с внезапно почерневших и задымившихся ветвей. Какой-то миг Кэйларран оставался на месте, слишком потрясенный неестественным жаром, чтобы двигаться.
      Потом он, с криком отбежав от странного жара, на локтях и коленях прополз по руслу ручья.
      Мир вокруг обернулся кошмаром: огонь, жара и пронзительные вопли патрульных. Элиад орал, пытаясь внести порядок в этот хаос. Ветер хлестал высокие деревья так, словно они были стеблями пшеницы в открытом поле.
      И драконы!
      Ужасные, ужасные драконы! Кружащие и парящие над вершинами деревьев. Затмевающие солнце. Ревущие. Извергающие гибельное дыхание мощными залпами. Они носились столь быстро, что их невозможно было точно сосчитать — может быть, пять, может быть, пятнадцать.
      Нападение было сосредоточено на вершине холма по правую руку от Кэйларрана. Его окутывал страх, казавшийся материальным и настолько густым, что он мог чувствовать его. Кэйларран развернулся, чтобы убежать, убраться подальше от кричащих тварей как можно скорее.
      Но прежде чем он смог поднять ногу, Каганести схватила его за руку.
      — К Элиаду! — закричала она. Ее пальцы болезненно вцепились в его предплечье; она всем телом повисла на нем.
      Слишком напуганный, чтобы делать не то, что велят, Кэйларран последовал за ней. Побежав на голос Элиада, он увидел, как на них надвигается стена драконов, мчась сквозь верхушки деревьев, распихивая осины, катясь в его сторону, словно грозовая туча. Доспехи их наездников синевато и смертоносно поблескивали на солнце.
      Душу Кэйларрана затопил страх, такой же темный, как и надвигающаяся туча драконов, и сокрушил всякие представления о верном и ошибочном, спутал верх и низ.
      Впереди, сквозь деревья, он увидел Элиада. Сильванестиец встал на изготовку, когда мимо него проносился дракон, поднял руки и пронзительно прокричал вызов. Так он и умер, с протянутыми к небу руками, мгновенно сгорев дотла.
      Крик разведчицы-Каганести был подхвачен и унесен ревом пожара. Кэйларран увидел, как ее рот раскрылся в вопле ужаса. Потом женщина развернулась и побежала к другой группе эльфов, на ходу стягивая с плеча лук.
      Каждый мускул в теле Кэйларрана хотел последовать за ней, но ноги приросли к земле, а взгляд приклеился к тому месту, где всего лишь мгновение назад жил и дышал отважный эльф.
      Сверху низвергнулся огонь, испепеляя уже и так почерневшую и обуглившуюся листву. Жар высосал из легких Кэйларрана весь воздух и нагревал землю до тех пор, пока его ноги не оказались поставлены перед выбором — начать двигаться или испечься.
      Он побежал, мечтая о глотке свежего воздуха.
      Он был ослеплен страхом, оглушен ревом огня и драконов над ним, напуган скрипом и хлопаньем кожистых крыл.
      За его одежду и руки цеплялись ветви, страх сжимал сердце. Кэйларран перепрыгнул сухой ров и, приземлившись на другой стороне, побежал. Потом одолел небольшой подъем и зигзагами помчался меж деревьев. Но удары крыльев и свист поднятого драконами ветра продолжали шуметь в кронах позади него.
      Ветвь поймала рукав туники Кэйларрана и, прежде чем оторвать его, полностью развернула эльфа, обдирая кожу и плоть. Тунику окрасила кровь. От запястья до колена запульсировала боль, побуждая его бежать с еще большей скоростью.
      Кэйларран быстро взобрался на небольшой холм и скатился вниз, врезавшись в ствол дерева. Его сердце так тяжело билось, что он чувствовал гул крови в ушах, взгляд застилала красная пелена. И, тем не менее, шум драконов следовал за эльфом. Пламенея и крича, приближались они, растянувшись и на восток, и на запад, и на юг.
      Скрыться было негде. Скорости для побега тоже не хватало. Надежды не оставалось. Кэйларран опустился на землю и захныкал от боли, страха и позора.
      Синий дракон стрелой промчался над ним в сторону лагеря, где Идрон ждал встречи с Портиосом, и разум Кэйларрана стремительно погрузился в черное безумие.
 
      Геллаль, глава Дома Тессиль, стояла возле Идрона, сенатора Квалинести, наблюдая, как тот медленно поворачивается, осматривая лагерь. Она знала, что Идрон нетерпелив.
      Портиос опаздывал на встречу уже на два дня, а каждое мгновение, проведенное Идроном вне Квалиноста, увеличивало угрозу для него… угрозу со стороны Рыцарей Тьмы, угрозу того, что его отсутствие вызовет вопросы у его собственного народа. Промедление увеличивало опасность для его города, осажденного войсками Лорда Ариакана. Но Идрон хорошо скрывал свое нетерпение.
      Хотя Идрон и был из Квалинести, Геллаль он очень нравился. Со своими глазами цвета золотого эля и мерцающими медовыми волосами, он казался слишком красивым для мужчины. И слишком вежливым для того, чтобы быть сенатором Квалинести.
      Лагерь располагался между лесом и грязной струйкой ручья. Палатки, поставленные вдоль тенистой стены леса, были расположены достаточно близко, чтобы называться лагерем, но вне досягаемости для пекущего солнца.
      — Последний наш лагерь располагался под защитой гор. Так глубоко жара не проникала.
      — Вы часто передвигаетесь?
      Было понятно, что Идрон задал этот вопрос лишь из вежливости и его мысли заняты чем-то другим. Он был на добрых две ладони выше Геллаль и смотрел на юг прямо над ее головой.
      — Как диктует необходимость. — Она подняла голову и посмотрела вверх, в его хмурое лицо.
      — С какого направления должен прийти темный эльф? — требовательно спросил сенатор, все еще не отводя взгляда от леса.
      — Мы не знаем.
      —  Тыне знаешь!
      — Нет. Перемещения Беседующего-с-Солнцами открыто не обсуждаются.
      Идрон поглядел на женщину со смесью удивления и жалости.
      — Моя леди, мне казалось, Беседующим-с-Солнцами является Гилтас, —сказал он вежливо, но твердо.
      Геллаль собралась было резко парировать, но обуздала свой темперамент. Идрон был гостем в ее лагере.
      — Передвижения Портиоса открыто не обсуждаются по очевидным причинам.
      — Откуда ты тогда знаешь, что он вообще собирается появиться?
      — Мне очень жаль, что тебе приходится ждать, сенатор, — холодно извинилась женщина, — но Портиос дал слово. Он будет здесь.
      Идрон учтиво поклонился.
      — Прости мне нетерпеливость, моя леди. Я не хотел тебя оскорблять. Просто эта встреча очень важна для наших народов. Если мы с Портиосом сможем прийти к какому-нибудь соглашению…
      Геллаль кивнула, возвращая ему улыбку, как бы извиняясь за собственное поведение:
      — Не за что просить прощения. Ты прав. Как бы мы ни различались, но вместе сможем достигнуть победы.
      С последним произнесенным ею словом задрожали кроны деревьев.
 
      Когда Кэйларран медленно обошел ствол дерева и появился на поляне, его поприветствовал металлический свист мечей и кинжалов, выскользнувших из ножен. Лунный свет засверкал на клинках эльфийских воинов, стоявших кругом у небольшого походного костра.
      Кэйларран понял, что без защиты стражника, нашедшего его блуждающим в поисках лагеря Тессиль, эти клинки распустили бы его плоть на ленточки прежде, чем он успел бы заговорить.
      Стражник назвал пароль, ухватил заколебавшегося Кэйларрана за руку и ввел его в круг света. Сталь зазвенела, когда воины вложили оружие обратно в ножны. Вокруг эльфа задрожал тихий ропот вопросов и комментариев, но Кэйларран почти не обращал на них внимания. Он споткнулся, и только рука стражника удержала его от падения.
      — Где сенатор Идрон? — проскрипел Кэйларран.
      Слова причиняли боль, прокладывая путь через горло мимо раздутого языка. Стражник дал ему воды, но только глоток. Этого было недостаточно, чтобы смочить опаленный рот.
      — Это же Кэйларран! — произнес чей-то голос.
      Кэйларран с усилием избавился от захвата стражника и отстранился.
      — Где Идрон? — снова спросил он, с трудом заставляя свой голос стать сильнее. — Скажите мне!
      — Пропал.
      — Пропал? — Кэйларран начал озираться, ожидая каким-либо образом найти среди столпившихся у походного костра аристократичное лицо Идрона. Конечно же, он должен был быть здесь! Просто эти глупцы, должно быть, не поняли, о ком он говорит.
      — Сенатор! — потребовал он снова. — Сенатор из Квалинести!
      — Кэйларран? — прозвучал другой голос, мягкий и утомленный. Вперед вышла Геллаль. Ее длинные золотые волосы были растрепаны, а шелковая туника измята и запятнана кровью.
      Чья это кровь? Неужели Идрон умер?
      — Где он? — прошептал Кэйларран, в этот раз мягче.
      Геллаль сделала странный жест, медленно опустив руку вниз, но Кэйларран понятия не имел, что означало это движение. Может быть, сочувствие? Или недостаток сведений?
      — Насколько мы знаем, твой сенатор жив.
      Рука опускалась вниз, чтобы протянуть ему чашку. Вода в ней была тепловатой, с песчинками, но казалась слаще на вкус, чем любая другая, какую он когда-либо пил. Еще слаще были слова Геллаль, но они смущали.
      — Насколько вы знаете?
      — На лагерь напали Рыцари Тьмы верхом на драконах. Именно поэтому мы были столь удивлены, увидев тебя. Мы думали, что ты мертв, так же как и многие другие.
      Лица обступивших их с Геллаль эльфов выглядели оцепенело и утомленно.
      Кэйларран впервые оглядел лагерь. Даже в темноте было заметно, что на него напали и разгромили.
      Палатки попадали, походные костры были раскиданы, а горшки для готовки перевернуты и разбиты.
      — Нападавшие похитили сенатора Идрона, — продолжала Геллаль. — Его увезли на драконе.
      Новый страх сжал горло Кэйларрана так, что он едва мог дышать. Похищен! Он провел рукой по лбу. Его лицо было покрыто песком и стало маслянистым от сажи и пепла. Испачканная ладонь вернула звуки нападения и крики драконов над головой. Вспомнился обжигающий жар. Кэйларран откинул прочь эти мысли. Необходимо было собраться. Необходимо было думать.
      — Вы должны отправиться за ним, — потребовал он.
      Геллаль покачала головой даже прежде, чем он закончил говорить.
      — Мы не можем помочь…
      — У тебя здесь двадцать воинов! — прервал ее Кэйларран, обводя рукой кольцо эльфов.
      — Мы не можем, — твердо повторила женщина. — Я понимаю твое желание спасти сенатора. Но здесь нет и нашего вождя. Первая наша обязанность — удостовериться, что он в безопасности.
      — Вы не понимаете! — настаивал Кэйларран. — Они похитили Идрона, сенатора Квалинести! Лучшим заложником был бы разве что сенатор Рашас или сам Беседующий-с-Солнцами!
      — Ты прав, — посмотрела на него Геллаль, — но сначала я должна найти Портиоса. А потом мы пойдем на поиски Идрона.
      — Я настаиваю, чтобы ты помогла мне. Идрон был здесь по твоей просьбе и под твоей защитой. — Кэйларран говорил твердо, медленно, как будто объяснял ребенку.
      — Я знаю, — вздохнула женщина. — Я даже не могу выразить свое горе из-за того, что случилось. Но, возможно, ты прав. Мы должны что-то сделать.
      Кэйларран почувствовал, что напряжение в плечах спадает, и только сейчас обратил внимание на то, как сильно сжаты его кулаки. Он расслабил пальцы и задрожал, когда кровь снова устремилась в них.
      Геллаль повернулась и поискала кого-то в группе эльфов. Не обнаружив нужного лица, она шевельнула рукой, и один из стоявших рядом с ней воинов исчез в темноте. Мгновение спустя он вернулся обратно в сопровождении разведчицы-Каганести из патруля Элиада.
      — Ты! — Это слово сорвалось с губ Кэйларрана, словно камень, пущенный из пращи.
      Геллаль протянула руку, приказывая Диковатой Эльфийке выйти вперед:
      — Дариэль наш лучший разведчик. Если кто из нас и сможет найти твоего сенатора, так это она.
      С лица эльфийки-Каганести была начисто смыта возмутительная раскраска, она смотрела на него глазами цвета янтаря, полностью отражавшими все те эмоции, что испытывал он сам: неприязнь, презрение, неприятие — все, кроме стыда. Кэйларрану показалось, что его лицо пылает так же, как лес во время нападения.
      — Я никуда не пойду с этим трусом, — сплюнула Дариэль.
      — Я не трус! — Ладони Кэйларрана снова сжались в кулаки.
      Каганести сверкнула кинжалами и снова сплюнула, прямо под ноги Геллаль:
      — Этот трус пытался сбежать во время сражения, вместо того чтобы идти на помощь Элиаду.
      Челюсти Кэйларрана напряглись так, что едва не хрустнули зубы. Стыд принуждал опустить плечи, но он не допустил этого. Квалинестиец вытянул вперед руки ладонями кверху и произнес:
      — Да, сбежал, но я не трус. И готов бросить вызов любому из вас выстоять перед приближающимися драконами, выжигающими даже воздух, которым вы дышите. Я дипломат, меня обучали как гонца и посла, но не как воина. Я готов бросить вызов сильнейшему из вас, самому стойкому, выстоять перед лицом драконьего ужаса.
      Каганести оскалилась. Кэйларран знал, что она устояла там, где он не смог. Он помнил, что она помчалась в бой перед тем, как он бежал. Но Диковатая Эльфийка ничего не сказала по поводу его объяснений.
      Окружавшие квалинестийца эльфы сохраняли безмятежность, практически полное равнодушие. На их длинных, узких лицах не было ни малейшего намека на сочувствие или понимание.
      Геллаль перевела взгляд с него на разведчицу, затем кивнула своим мыслям, словно заканчивая некий внутренний диалог.
      — С тобой пойдет Дариэль, — объявила она.
      Кэйларран вскинул голову. Его переполнял гнев, хотя он думал, что уже слишком оцепенел, слишком устал, чтобы снова испытывать подобные чувства.
      — Ты собираешься послать только служанку из Каганести и дипломата, чтобы помочь сенатору Квалинести, хотя у тебя в наличии есть воины!
      Диковатая Эльфийка шагнула к нему, кладя руку на рукоять крошечного кинжала, свисающего с ее пояса.
      — Я никому не прислуживаю! — прошипела она.
      Геллаль остановила ее жестом, но слова обратила к Кэйларрану:
      — Вы собираетесь сражаться друг с другом, в то время как враг наносит нам поражение? Дариэль наша лучшая разведчица. Наш лучший шпион.
      Квалинестиец впился взглядом в Каганести, понимая, что именно ее обвинения отвратили Геллаль от любого дальнейшего предложения помощи, осознавая и то, что его собственные действия имели такой же эффект.
      — Довольно! — рявкнула глава Дома Тессиль. — Дариэль знает, где расположен главный лагерь Рыцарей Тьмы. Это самый большой из их лагерей — и единственный постоянный. Это наиболее подходящее место, куда могли увезти такого важного пленника. Дариэль проведет тебя туда. Идрон, в конце концов, твойсенатор.
      Кэйларран понимал, что, как бы его ни пугала перспектива снова столкнуться с драконами, он не может отказаться. Не может находиться в лагере отступников и показать себя менее отважным, чем они. С усилием, которое, как он понимал, было заметно всем, Кэйларран отступил назад и склонил голову.
      Каганести села и угрюмо потупила взгляд, признавая свое поражение.
      — Мы тоже пойдем за вами, как только найдем Портиоса. — Геллаль повернулась к ним спиной. Другие эльфы исчезли вслед за ней, оставив этих двоих наедине.
 
      Когда Кэйларран отправился в путь, не было еще никаких признаков солнца и лес окутывала чернильная мгла, но, тем не менее, стояла такая жара, какая нормальным летом бывает в полдень.
      Квалинестиец выглядел совершенно иначе, чем день назад, и постоянно оглядывал себя на ходу. Вместо синей туники он надел позаимствованные тунику и штаны, которые были поношены, слегка помяты и покрыты пятнами цвета свежей земли и осин. Он нес легкий лук, скатанное одеяло, перекинутое за спину, и по меху с водой на каждом бедре.
      В новой одежде он чувствовал себя неловко. Кожаная туника была жестче шелковых одеяний и тянула в подмышках, когда он поднимал руки. Вес скатки давил на плечи, а сапоги не подходили по размеру. И все же чуждое ощущение кожаной одежды на теле и тяжесть груза будоражили его так же, как поездка в палаты Сената, когда он был мальчиком.
      Разведчица-Каганести, выглядевшая почти так же, как и за день до того, с изрисованным серыми и зелеными полосами лицом, обогнала его в таком темпе, что скоро скрылась из поля зрения.
      Бурдюки били Кэйларрана по бедрам, когда пришлось перейти на бег, чтобы догнать ее.
      — Мы должны оставаться вместе, — твердо, но любезно приказал он.
      — Ты не мой командир. А я пытаюсь держаться достаточно далеко на тот случай, чтобы если кто услышит, как ты идешь, то не увидел бы еще и меня, — огрызнулась Дариэль.
      Он впился в нее взглядом, но позволил уйти.
      Разведчица же в должной мере сбавила шаг, чтобы он мог видеть, как она прокладывает путь среди деревьев. Казалось, она намеренно старается раздражать спутника. Дариэль находилась достаточно близко, чтобы Кэйларран мог видеть, как легко она движется, мог слышать (или, скорее, не слышать) ее шаги по сухому, ломкому настилу на земле.
      И мог слышать собственные. Он не шумел, как она сказала днем ранее, словно «стая хобгоблинов». Но как один хобгоблин — точно. Маленький хобгоблин.
      Несмотря на свое раздражение, Кэйларран целое утро старался научиться двигаться, как Каганести. Он сконцентрировался на попытках понять, что в точности она делает, чтобы скрывать свои шаги на хрустящей листве, и настолько погрузился в это занятие, что чуть не врезался в Дариэль, когда она резко остановилась у высокой осины. Он застыл и начал оглядываться, изучая лесные тени и чувствуя, как бешено бьется сердце, потом прошептал:
      — Что случилось?
      Не потрудившись ответить, Диковатая Эльфийка медленно обошла дерево, оглядывая его сверху донизу, затем вынула кусочек мягкого белого камня из мешочка на поясе и нарисовала на стволе линию на уровне глаз.
      Когда она нацарапала наконечник, превратив пометку в стрелу, Кэйларран схватил ее за запястье.
      — Ты что делаешь? — На сей раз он уже не пытался сдерживать свой голос.
      — Отмечаю направление, в котором мы пошли. Или ты думал, что Геллаль найдет нас с помощью магии? — Она впилась взглядом вначале в него, а затем в руку на своем запястье.
      Рывком высвободившись, Дариэль развернулась и пошла вниз по склону. Теперь Кэйларран мог спокойно следовать за ней — Каганести злобно крушила мертвые листья и прутья сапогами и проламывалась через низко нависающие ветки, совершенно не заботясь о тишине.
      Определенно, сейчас разведчица шумела громче, чем один хобгоблин. Звук был бесконечно приятен, и Кэйларран держался позади, передвигаясь так тихо, как только мог.
      Они достигли места, где было совершено нападение на патруль, к исходу дня, и Кэйларран остановился настолько резко, что скатка соскользнула с его плеча.
      Каганести тихо вскрикнула — ее голос отражал ту же боль, какую чувствовал и он, увидев израненный лес. Может быть, Кэйларран и не был настолько же обучен выживанию в нем, как разведчица, но никто из Квалинести, как бы ни был он привязан к городу, никогда на самом деле не отделял себя от прекрасного леса, окружавшего его дом.
      При виде выжженной земли душу Кэйларрана затопил гнев, который был не менее горячим, чем дыхание драконов, уничтоживших этот лес.
      Квалинестиец остановился на краю обугленной просеки, не решаясь ступить на почерневшую землю. Там не осталось ни листьев, ни кустов — только сажа и зола. Где раньше стояли высокие, гордые осины, которые были старше самого старого эльфа — почти такими же старыми, как сам Кринн, — теперь торчали только обугленные пни, такие ломкие и безжизненные, что их мог разметать малейший ветерок. В этой пыли лежал прах друзей разведчицы. Не осталось ни аромата леса, ни запаха жизни. Если у этого смрада и могло быть название, то его стоило бы назвать черным. Мертвым. Почернела даже грязь, которая, высыхая от жара, превращалась в песок.
      Каганести остановилась сбоку от Кэйларрана, словно тоже боясь ступить на изуродованную землю. Она почти касалась его руки плечом.
      Кэйларран медленно опустился на колени и коснулся кончиком пальца мертвой земли. Она липла к коже, словно пудра. Серая пудра.
      Квалинестиец поглядел на разведчицу и, хотя та отвернулась, успел заметить, как она пытается сморгнуть слезы. Его собственные глаза тоже затуманила влага.
      — Они заплатят за это, — тихо сказала Дариэль. — Даже если я умру при этом, они заплатят.
      Ее страдания удивили его почти так же, как и собственная вежливость.
      — Ты любишь этот лес так же сильно, как и квалинестийцы. — За это отношение к лесу Квалинести он мог ей простить даже то, что она была свидетелем проявленной им трусости.
      — Мой отец научил меня любви к лесу. Ко всем живым существам.
      — Я слышал, что Каганести живут с лесом как одно целое. Конечно, в Квалиносте тоже есть Диковатые Эльфы, но они… — Он остановился прежде, чем сказал «прислуга», зная, что многим Каганести не нравилось то, что их братья были захвачены в рабство. — В общем, они живут в городе. Не в лесу.
      — Мой отец не был Диковатым Эльфом, — сказала Дариэль тихо. — Он родом из Сильванести. Каганести — моя мать. — Она ушла не оглядываясь.
      Кэйларран был так удивлен, что остался там, где был, присев на краю выжженной полосы. Полукровка! Это было необычно. Какая же война должна была идти в душе разведчицы, рожденной дикаркой-Каганести от аристократичного сильванестийца?
      Квалинестиец наблюдал за женщиной, пока та не исчезла за деревьями, потом снова посмотрел на картину разрушений. Это заставило его забыть о Дариэль. Кэйларран растер золу между пальцами, понимая, что вся долгая, долгая предстоящая ему жизнь не будет достаточным сроком для того, чтобы возродились эти величественные деревья.