- Нет, я не оставлю его здесь.
      - Вот видишь? - обрадовался кендер, с торжеством оборачиваясь к Гнимшу. Я говорил!.. Сейчас он "вжикнет" нас к Карамону. Иногда магия - это просто замечательная штука!
      Тассельхоф попытался улыбнуться, хотя пальцы Рейстлина причиняли ему боль, но при виде лица товарища вдруг осекся. Он рванулся было обратно, но маг держал его крепко. Гнимш стоял в углу камеры совсем один, и вид у него был одновременно торжественный и испуганный. В руке он сжимал носовой платок Таса.
      Кендер почувствовал себя неловко.
      - О Гнимш! Не волнуйся. Все будет в порядке. Я же говорил тебе, что Рейстлин - мой дру...
      Маг перехватил Таса одной рукой за шиворот, а вторую вытянул вперед и уставил на изобретателя указательный палец. Над самым ухом кендера раздался его негромкий голос, читавший заклинание.
      - Аст кираннан кайр...
      Ужас охватил Тассельхофа. Эти слова он однажды уже слышал.
      - Нет! - завопил он и, извернувшись, поглядел в глаза магу. - Нет!!!
      С этим отчаянным криком он толкнул Рейстлина своим маленьким телом и принялся дубасить его кулачками.
      - Гардурм сот арн - Зух кали яларан! - спокойно закончил маг.
      Кендер, все еще цепляясь за черный плащ Рейстлина, услышал в воздухе шипение и треск. Издав еще один невнятный крик, кендер обернулся и увидел, как молнии, сорвавшиеся с пальца Рейстлина, ударили Гнимша прямо в грудь. Страшная сила приподняла маленькое тело изобретателя над землей и с размаху швырнула о стену.
      Изуродованное тело мешком сползло на пол. Гнимш даже не успел вскрикнуть так быстро все произошло. Обугленный кожаный фартук дымился, а в воздухе растекался тошнотворный запах горелого мяса. Пальцы, все еще сжимавшие носовой платок кендера, судорожно дрогнули и замерли.
      Тас не мог сдвинуться с места. Он в ужасе смотрел на обугленное тело на полу, продолжая цепляться за черный, словно сажа, плащ Рейстлина.
      - Идем, Тас, - сказал маг. Кендер повернулся к нему.
      - Нет, - прошептал он, дрожа и пытаясь вырваться из железных пальцев Рейстлина. Затем он закричал, громко и пронзительно: - Зачем ты это сделал?! Ты убил его! Убил моего друга! Почему?
      - Это касается только меня, - ответил маг, продолжая крепко держать Тассельхофа за шиворот. - А теперь ты должен отправиться со мной.
      - Нет, не должен! - в ярости воскликнул Тас, отчаянно пытаясь освободиться. - В тебе нет ничего интересного и любопытного - ты гадкий, злой, как все порождения Бездны! Ты ужасный, страшный, я никуда не пойду с тобой. Никуда и никогда! Отпусти меня! Отпусти сейчас же!
      Ничего не видя из-за слез, застилавших глаза, лягаясь, вопя и размахивая в бешенстве сжатыми кулаками, кендер принялся колотить Рейстлина что было силы.
      Его отчаянные крики заставили деваров выйти из оцепенения. В панике они принялись вопить и метаться, привлекая внимание гномов в других камерах, которые столпились у решетчатых окон и дверей, пытаясь понять, что происходит.
      Началось что-то неописуемое. Сквозь шум и гам едва пробивались крики стражников, которые, звеня оружием, пытались восстановить порядок.
      Рейстлин, с холодным и мрачным выражением на лице, положил ладонь на лоб Тассельхофа и быстро пробормотал какое-то заклинание. В следующее мгновение тело кендера обмякло. Рейстлин подхватил Таса, прежде чем тот успел упасть на пол. Маг произнес еще одну магическую формулу и исчез вместе с кендером, оставив деваров в изумлении глазеть на то место, где они только что были, да на мертвое тело Гнимша, распластавшееся в углу.
      Примерно через час после описываемых событий Харас, без труда ускользнув из-под домашнего ареста, пробрался на тот уровень темниц, где содержались изменники-девары, и быстро пошел по узким коридорам.
      - Что тут у вас творится? - спросил он у сопровождавшего его стражника. Отчего так тихо?
      - Ну, некоторое время назад узники вроде бы подняли восстание, пробормотал гном. - Мы так и не поняли, в чем дело.
      Харас внимательно огляделся. Девары смотрели на него из камер не с ненавистью, как обычно, а с подозрением и страхом;
      Тревога королевского советника все росла. Он чувствовал, что случилось что-то пугающее и непонятное, и непроизвольно ускорил шаги. У последней камеры он остановился и заглянул внутрь.
      При виде его все девары, которые еще могли двигаться, ринулись прочь от двери и забились в самые дальние и темные углы. Там они сгрудились и невнятно забормотали, указывая куда-то в передний угол, которого не было видно из коридора. Харас вошел в камеру и нахмурился, увидев в углу обожженный труп гнома-механика.
      - Кто это сделал? - спросил Харас, метнув яростный взгляд на потрясенного и растерянного тюремщика. - И где кендер?
      К его великому удивлению девары, вместо того чтобы угрюмо отрицать свою причастность, ринулись вперед, хором выкрикивая что-то непонятное. Стражник попятился, но Харас остался стоять. Коротким рубящим взмахом руки он заставил темных гномов затихнуть.
      - Ты, - приказал он, указывая на девара, который все еще сжимал в руках кошельки Тассельхофа. - Откуда ты взял эти вещи? Что здесь произошло? Кто убил гнома-механика и куда девался кендер?
      Девар сгорбился и шагнул вперед. Заглянув в его черные глаза, Харас с ужасом понял, что перед ним безумец.
      - Я видел ее, - осклабился темный гном. - Видел. Высокая фигура в черном. Она пришла за гномом-механиком и за кендером. Скоро она придет и за нами!
      Девар жутко захохотал.
      - За нами, за нами! - повторил он.
      - Кто? - резко спросил Харас. - Кого ты видел? Кто пришел за кендером?
      - Кто, кто... - прошептал девар, дикими выпученными глазами глядя то на Хараса, то на труп Гнимша в углу. - Сама Смерть...
      Глава 12
      На протяжении нескольких столетий ни одно живое существо не осмеливалось проникнуть внутрь магической крепости Заман. Гномы относились к ней с подозрением и страхом по нескольким причинам. Во-первых, некогда крепость принадлежала магам. Во-вторых, каменная кладка стен не только не была гномьей она вообще была нерукотворной. Легенда гласила, что крепость эта была воздвигнута при помощи магии, буквально выращена из земли за несколько дней, и с тех пор именно магические силы удерживали вместе массивные каменные блоки, из которых были сложены высокие стены и неприступные зубчатые бастионы.
      - Несомненно, это магия, - проворчал, обращаясь к Карамону, Регар, уничтожающе глядя на высокие и тонкие шпили крепости. - Без магии эти стены давным-давно бы рухнули.
      Гномы отказались войти в крепость и встали лагерем на равнине. Так же поступили и варвары. Не то чтобы они испугались мрачной цитадели - хотя, конечно, и они довольно часто шептались и поглядывали в ту сторону, - просто Всадники Равнин чувствовали себя неуютно в любом строении, где были каменные стены и крыша над головой.
      Северяне из армии Карамона вошли в крепость с песнями и шутками, открыто смеясь над предрассудками своих суеверных союзников, однако их мужества хватило всего на одну ночь. Утро следующего дня застало людей за разбивкой лагеря на открытой местности, при этом мужественные и закаленные бойцы невнятно бормотали что-то о слишком пыльных комнатах и преимуществах свежего воздуха.
      - Что тут было? - с беспокойством поинтересовался Карамон у брата, когда, прибыв вместе со штабом на место, они обходили крепость. - Ты говорил, что это вовсе не одна из Башен Высшего Волшебства, однако крепость эта, безусловно, имеет самое непосредственное отношение к магии. Ее выстроили маги и... - Гигант вздрогнул. - Меня не покидает странное ощущение. Не чувство сверхъестественного, как в твоей Башне, а ощущение... ощущение...
      Он замолчал, не в силах подыскать подходящие слова.
      - Запах насилия и смерти, - подсказал Рейстлин, чей быстрый взгляд метался из стороны в сторону, оглядывая окружающих. - Страшной смерти, брат. Эта крепость была воздвигнута для магических экспериментов. Маги специально выстроили ее подальше от обжитых краев, потому что знали: их магия может выйти из-под контроля и опустошить окрестности на много миль вокруг. Это случалось довольно часто, но здесь же создавались и такие вещи, которые потом очень помогли миру.
      - Почему же эту крепость покинули? - спросила Крисания, кутаясь в меховой плащ. Ветер, проносившийся по коридорам крепости, был довольно холодным и нес с собой запах древней пыли и камня.
      Рейстлин довольно долго молчал и хмурился. Все трое медленно шли по извилистой галерее, изгибавшейся в чреве огромной цитадели, словно чудовищный пищевод. Мягкие кожаные туфли Крисании едва слышно шуршали по каменным плитам пола, а тяжелые башмаки Карамона, напротив, будили в этих стенах гулкое эхо, которое ледяной сквозняк тут же уносил прочь, а потом вдруг швырял им прямо в лицо из-за какого-нибудь угла. Рейстлин ступал совсем неслышно, и только его длинная накидка шелестела по камням при каждом шаге. В руке он держал магический посох, на который тяжело налегал при ходьбе. Они и сами могли сойти за духов или привидения, двигаясь по коридору в полном молчании, и когда Рейстлин наконец заговорил, Карамон и Крисания вздрогнули от неожиданности.
      - Хотя магические Ложи - Красная, Белая, Черная - существовали всегда, начал Рейстлин, - мы - белые, злые и нейтральные маги - не всегда поддерживали в отношениях друг с другом Равновесие. Когда люди ополчились на нас, маги Ложи Белых Мантий, не желая проливать кровь, добровольно отступили и заперлись в своих Башнях. Черные маги, однако, пытались, во всяком случае, в первое время, найти какой-нибудь способ нанести ответный удар. Они собрались в этой крепости и попробовали создать могучую армию... - Он помолчал. - Их эксперимент не был успешным, однако он привел к появлению в нашем времени таких существ, как дракониды. Потерпев неудачу, эти маги начали постепенно осознавать, насколько безнадежно их положение. Они оставили Заман и присоединились к другим волшебникам. Все вместе они участвовали в сражениях, известных в истории под названием Проигранных Битв.
      - Ты, похоже, неплохо знаешь дорогу, - заметил Карамон.
      Рейстлин пронзительно посмотрел на брата, но лицо Карамона сохраняло совершенно спокойное, невинное выражение, и только в его карих глазах промелькнул какой-то непонятный огонек.
      - Неужели ты до сих пор ничего не понял? - хрипло спросил Рейстлин, останавливаясь посреди коридора. - Я никогда здесь не был, но я ходил по этим коридорам. Та комната, в которой я остановился... Я спал там много лет назад, хотя мы провели в крепости только один день. Я впервые в этой крепости, но я отлично представляю себе расположение всех комнат - начиная от кабинетов и келий для уединенной работы и заканчивая банкетным залом на первом этаже.
      Карамон тоже остановился. Медленно оглядевшись по сторонам, посмотрев зачем-то на пыльный потолок и вдоль длинного узкого коридора, в который сквозь узкие резные окна едва просачивался солнечный свет, он встретился взглядом с братом-близнецом, и Рейстлин вдруг содрогнулся, хотя в глазах Карамона не было ничего угрожающего или опасного.
      - Значит, ты знаешь; что это - твоя могила, Фистандантилус? - спросил гигант.
      Карамону показалось, что на какую-то долю секунды в зеркальной поверхности глаз Рейстлина образовалась небольшая трещинка, сквозь которую он рассмотрел... нет, не гнев, а радость и торжество. В следующее мгновение, однако, взгляд мага снова стал ничего не выражающим и абсолютно безмятежным. В глазах мага отражался только он сам, предводитель Карамон, освещенный бледными лучами неяркого зимнего солнца.
      Крисания приблизилась к Рейстлину и накрыла ладонями его руки, вцепившиеся в магический посох. На Карамона жрица посмотрела пронзительно и холодно. В ее серых глазах стояла зима.
      - Боги на нашей стороне, - сказала она. - А Фистандантилусу они не помогли. Твой брат достиг вершин магического искусства, а я сильна в своей вере. Мы не можем потерпеть неудачу.
      Рейстлин, все еще глядя на Карамона своими блестящими глазами, улыбнулся.
      - Да, - прошептал он, и в его голосе гиганту послышалось змеиное шипение. - Действительно, боги с нами!
      На первом этаже величественной магической крепости располагались огромные залы, которые в стародавние дни служили местом встреч и проведения торжеств. Здесь же находились просторные комнаты, некогда битком набитые мудрыми книгами, предназначенными для углубленного изучения. В глубине крепости помещались кухни и кладовые. Они были пыльными и пустыми.
      На верхних этажах было несколько спален, уставленных причудливой старинной мебелью, даже постели все еще были застелены льняными простынями, нисколько не пострадавишми за сотни лет в прохладном и сухом воздухе. Карамон, госпожа Крисания и офицеры штаба Карамоновой армии остановились именно в этих комнатах. Порой они и спали не очень крепко; иногда просыпались по ночам, разбуженные далекими голосами, произносившими странные слова, или от ощущения чьего-то незримого присутствия. Случалось, в лунном свете им мерещились призрачные белесые фигуры, исчезавшие так быстро, что никому не удавалось рассмотреть их как следует, однако при дневном свете все страхи забывались, и офицеры старались не упоминать о том, что им почудилось ночью.
      Но и эти заботы вскоре позабылись, поглощенные неотложными проблемами, касающимися снабжения, участившимися стычками между гномами и людьми, а также сообщениями лазутчиков, которые докладывали, что гномы Торбардина собирают внушительную, прекрасно вооруженную армию.
      На первом этаже Заманской крепости был также один коридор, который выглядел как ошибка строителей, кем бы они ни были. Любой, кто вошел бы в него, обнаружил, что этот аппендикс, ответвляющийся от главного коридора, заканчивается глухой стеной без всякого намека на дверь. Там не было даже каменной кладки; впечатление было таким, что строившие этот коридор рабочие вдруг побросали свои инструменты и ушли.
      Но этот короткий коридор не был незавершенным или проложенным по ошибке. Стоило нужному человеку возложить руки на эту стену, стоило произнести правильные слова и начертить в пыли необходимые руны, как в стене появлялась потайная дверь, ведущая к гранитным ступеням, высеченным в монолите фундамента великой крепости.
      Эти ступени вели далеко вниз, в темноту, в самое сердце земли, но не каждый мог по ним спуститься. Спуститься в тайные казематы крепости Заман...
      - Давай еще раз. - Голос был мягким, терпеливым, но он обвивал Тассельхофа, словно змея, сжимал свои неподатливые, холодные петли и вонзал в его плоть кривые зубы, высасывая из тела жизнь и тепло. - Давай с самого начала... расскажи мне про Бездну, - повторил голос. - Все, что помнишь. Как ты туда попал, что там увидел. Кого ты там увидел. А Владычица Тьмы - как она выглядела и что тебе сказала? Слово в слово...
      - Я стараюсь, Рейстлин, честное слово! - прохныкал Тассельхоф. - Но... в эти дни я уже столько раз рассказывал... Я просто больше не могу ничего вспомнить. У меня болит голова, у меня руки и ноги холодные, а комната все кружится и кружится... Если бы... если бы ты велел ей, чтобы она перестала вращаться, я, может быть, припомнил бы что-то еще...
      Почувствовав у себя на груди руку мага, кендер вжался в матрас.
      - Нет! - простонал он, отчаянно пытаясь сбросить руку Рейстлина. - Не надо, Рейстлин! Я постараюсь, я все вспомню... Не убивай меня, я буду хороший...
      Но ладонь великого мага лишь легонько прикоснулась к груди кендера, затем переместилась на лоб. Тас чувствовал, что его лоб горит от жара, но рука Рейстлина была еще горячее.
      - Лежи смирно, - скомандовал Рейстлин. Затем, приподняв кендера за руки, маг пристально всмотрелся в его запавшие, лихорадочно блестящие глаза.
      В конце концов он уронил Тассельхофа обратно на подушки и, пробормотав какое-то ругательство, поднялся.
      Лежа на подушке, насквозь мокрой от пота, кендер увидел нависшее над ним расплывчатое черное пятно, которое вдруг круто развернулось и под шелест развевающейся мантии с дробным стуком каблуков вылетело из комнаты. Ушел... Тас попытался приподнять голову, но это было свыше его сил. Кендер снова упал на подушку.
      "Почему я так ослаб? - подумал он. - Что со мной случилось? Почему так хочется спать? Может быть, если я засну, станет не так больно?"
      Он закрыл глаза, но непокорные веки снова открылись, словно к ним были привязаны ниточки, за которые дергала чья-то чужая рука.
      "Нет, я не смею спать, - в страхе подумал Тассельхоф. - Здесь, в темноте, притаились твари, которые только этого и ждут! Стоит мне задремать, как они набросятся на меня! Хорошо, что я их увидел... вот они, ждут... Готовятся прыгнуть... кто первый. Конечно, одного кендера им мало..."
      Откуда-то издалека до него донесся голос Рейстлина, который с кем-то беседовал. Кендер завертел головой и, стараясь прогнать сон, изо всех сил сконцентрировался на голосе мага.
      "Может быть, мне удастся что-то понять, - подумал он. - Может быть, я хотя бы узнаю, что со мной такое..."
      Неестественно вывернув шею и с трудом сфокусировав взгляд, он увидел знакомую черную фигуру, а рядом с ней - широкий приземистый силуэт. Рейстлин и незнакомец говорили о нем. Тассельхоф попытался сосредоточиться на том, что говорил маг, но его сознание все время куда-то уплывало, оставляя тело в холодной и сырой постели, поэтому кендер не был до конца уверен, слышит ли он эти слова на самом деле, или они ему просто снятся.
      - Дай ему чашку зелья, - говорил голос, похожий на голос мага. - Тогда он будет вести себя тихо. Я не думаю, впрочем, чтобы кто-то наверху услышал его, но я не хочу рисковать.
      Невысокий собеседник мага пробормотал что-то неразборчивое. Тассельхоф не выдержал и закрыл глаза, позволив прохладным водам синего-синего озера Кристалмир ласкать свое пылающее тело. Должно быть, это блуждающий разум решил наконец взять с собой и тело...
      - Когда я уйду, - донесся из-под воды голос Рейстлина, - ты должен будешь запереть за мной дверь и погасить свет. Мой брат в последнее время стал что-то уж очень подозрительным. Стоит только ему обнаружить волшебную дверь, как он тут же спустится сюда. Он не должен обнаружить здесь ничего. Все комнаты должны казаться пустыми.
      Темная квадратная фигура что-то пробормотала в ответ, затем послышался скрип плохо смазанных петель.
      Вода озера Кристалмир внезапно закипела, из нее высунулись какие-то щупальца, которые вцепились в Тассельхофа, и кендер моментально открыл глаза.
      - Рейстлин! - взмолился он. - Не оставляй меня здесь! Помоги!
      Но дверь уже с грохотом захлопнулась, и к постели Тассельхофа медленными, шаркающими шагами приблизилась темная фигура. Вглядевшись в нее, кендер узнал гнома и улыбнулся.
      - Флинт? - пробормотал он пересохшими, потрескавшимися губами. - Нет Арак!
      Кендер хотел бежать, но мокрые, горячие щупальца не пускали его, цепляясь за ноги и стаскивая с берега обратно в глубину.
      - Рейстлин! - не своим голосом взвизгнул кендер, пытаясь отодвинуться, но его ноги отказывались ему повиноваться. Что-то схватило его за талию. Тас посмотрел и обмер: толстое, покрытое зеленой чешуей и мерзкой горячей слизью щупальце крепко обхватило его тело. Кендер отчаянно забился под одеялом.
      - Заткнись, ты, недомерок! Пей! - Новые щупальца вцепившись в хохолок волос на макушке и поднесли к самым губам глубокую чашку. - Пей, или я вырву тебе волосы с корнем!
      Давясь и отплевываясь, кидая по сторонам дикие взгляды, Тассельхоф выпил снадобье. Жидкость в чашке была горькой, как ивовая кора, но прохладной и успокаивающей. А ему так хотелось пить! Всхлипнув, кендер вырвал чашку из рук гнома и одним глотком осушил ее до дна. Затем он опустился на подушку.
      В считанные мгновения жаркие, скользкие щупальца выпустили его руки и ноги, и прохладные, чистые воды Кристалмира сомкнулись над его головой.
      Крисания проснулась оттого, что ей показалось, будто кто-то зовет ее по имени. Никаких звуков она, похоже, не слышала, однако ощущение было столь реальным, что она тут же открыла глаза и села на кровати, еще до конца не осознав, что же такое ее разбудило. Может быть, это был сон? Но нет, ощущение чьего-то присутствия нарастало и становилось все сильнее.
      В ее комнате кто-то был!
      Крисания натянула одеяло до самого подбородка и быстро огляделась. Свет Солинари, проникавший в комнату сквозь окно, почти не освещал огромной спальни, и жрица ничего не могла рассмотреть в темноте. Зато она слышала движение! Крисания открыла было рот, чтобы позвать стражу, и... И почувствовала, как чья-то ладонь зажала ей рот. Из ночной темноты возник Рейстлин, сидевший на краю ее постели.
      - Прости, что напугал тебя, Посвященная, - сказал он негромким шепотом. Но мне нужна твоя помощь, а я не хотел бы привлекать внимания стражников.
      Он медленно убрал руку.
      - Я не испугалась, - запротестовала Крисания. Маг улыбнулся, и жрица вспыхнула.
      Маг был так близко от нее, что почувствовал дрожь молодого тела и улыбнулся вновь.
      - Ты появился... так неожиданно, - пояснила Крисания. - Только и всего. Я спала, а ты явился как продолжение моего сна.
      - Иными словами, - проговорил маг, - мы слишком приблизились к богам. Врата здесь, и они не дают нам спокойно спать.
      "Близость богов и Врат здесь ни при чем, - подумала Крисания и судорожно вздохнула. - Не она заставляет меня дрожать".
      Она снова прислушалась к своим ощущениям, вдохнув пьянящий аромат, исходивший от черного плаща Рейстлина и почувствовав сверхъестественный жар его тела, и отодвинулась от него почти сердито, не желая потакать стремлениям и подавленным желаниям своего тела. Он выше этого, так почему она должна быть слабее его.
      - Ты сказал, что нуждаешься в моей помощи? - спросила Крисания, возвращаясь к делу. - В чем я должна тебе помочь?
      Внезапный страх охватил ее, и жрица импульсивно подалась вперед, схватив Рейстлина за руку.
      - Как ты себя чувствуешь? Может быть, тебя беспокоит твоя рана?
      Легкая гримаса боли исказила черты мага, затем выражение его лица снова стало мрачным и жестоким.
      - Я в порядке, - коротко сообщил он.
      - Слава Паладайну. - Крисания улыбнулась и позволила своей руке задержаться в ладони мага. Рейстлин сощурился.
      - Богу не достанется ни одна из моих благодарностей, - отрезал он. При этом рука, сжимавшая пальцы Крисании, стиснула их с такой силой, что жрице стало больно.
      Она снова содрогнулась. На мгновение ей показалось, что обжигающий жар тела Рейстлина изгоняет тепло из ее собственного тела, оставляя пустоту и холодную оболочку. Испугавшись, Крисания попробовала высвободить руку, но Рейстлин, выйдя из своей мрачной задумчивости, повернулся к ней.
      - Прости, праведная дочь, - сказал он, опуская ее пальцы. - Боль была совершенно невыносимой. Я молился о смерти, но мне было в этом отказано.
      - Ты знаешь, в чем была причина, - ответила Крисания с состраданием, вытеснившим все ее страхи. Ее рука на мгновение задержалась в воздухе, затем упала на покрывало рядом с дрожащими пальцами мага, не касаясь их.
      - Да, я знаю и понимаю, - сказал Рейстлин. - И все же я не могу простить Паладайна. Впрочем, эти вопросы относятся только ко мне и твоему богу, заметил он с укором.
      Крисания прикусила губу.
      - Я принимаю твой упрек, я его заслужила. - Она наклонила голову.
      Некоторое время оба молчали.
      - Ты сказал Карамону, что боги на нашей стороне. Значит, ты разговаривал с Паладайном... с моим богом? - спросила наконец Крисания. Голос ее звучал неуверенно.
      - Разумеется. - Рейстлин криво улыбнулся. - Это тебя удивляет?
      Крисания вздохнула. Голова ее поникла, а черные волосы рассыпались по плечам. Бледный, рассеянный свет луны заставил ее локоны мерцать в темноте, словно драгоценный голубой жемчуг и выбелил ее кожу, сделав похожей на тончайший папирус. Запах волос Крисании заполнил не только комнату, но и всю бесконечную ночь.
      Жрица почувствовала легкое прикосновение к своим волосам. Подняв голову, она увидела, как горят страстью глаза Рейстлина, страстью, которая питалась из какого-то внутреннего источника и не имела никакого отношения к магии. У жрицы перехватило дыхание, но Рейстлин уже встал и отошел.
      Крисания вздохнула.
      - Значит, ты общаешься с обоими богами? - спросила она недоверчиво.
      - С тремя, - откликнулся Рейстлин, поворачиваясь к ней. - Я говорил со всеми тремя богами.
      - С тремя? - удивилась Крисания. - И с Гилеаном?
      - Кто такой, по-твоему, Астинус, как не жрец и пророк Гилеана, Бога Книги? - с легкой издевкой спросил Рейстлин. - Если, конечно, он не сам Гилеан, собственной божественной персоной, как говаривали некоторые. Впрочем, для тебя в этом не должно быть ничего удивительного...
      - Я никогда не говорила с Владычицей Тьмы, - перебила Крисания.
      - Вот как? - спросил Рейстлин и подарил жрице такой взгляд, что Крисания содрогнулась до глубины души. - Разве великая Такхизис не знает о твоем самом сокровенном желании? Разве не предлагала она тебе свою помощь.
      Глядя в его глаза, чувствуя его близость и нарастающее желание, Крисания не смогла ничего ответить. Рейстлин продолжал глядеть на нее, и жрица все же сказала, судорожно сглотнув:
      - Если она и сулила мне осуществление моих желаний, если и предлагала мне свою помощь, то одной рукой она давала, а другой - отнимала.
      В темноте послышался шорох черного плаща, словно маг вздрогнул от страха, хотя Крисания произнесла эти слова едва слышно. Лицо Рейстлина, освещенное луной, на мгновение приобрело вид обеспокоенный и задумчивый, но это длилось так недолго, что Крисания приняла это за причудливую игру теней.
      - Слава богам, я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать теологические вопросы, - заявил маг с легкой насмешкой в голосе. - У меня есть другое неотложное дело.
      - Да, конечно. - Крисания слегка покраснела и отбросила с лица упавшие на него пряди. - Прошу прощения. Ты сказал, что нуждаешься в моей помощи...
      - Тассельхоф здесь.
      - Тассельхоф? - в крайнем удивлении повторила Крисания.
      - Да. И он серьезно болен. Он почти при смерти. Я хочу, чтобы ты испробовала на нем свое целительное искусство.
      - Но... я не понимаю, - пробормотала Крисания запинаясь. - Как он здесь очутился? Ты же сказал, что он вернулся в наше время.
      - Я так думал, - мрачно кивнул Рейстлин. - Но, по-видимому, я ошибался. Магическое устройство перенесло его сюда, в тот период, в котором мы все пребываем. Как и полагается кендерам, Тас скитался по миру до тех пор, пока судьба не занесла его в наши края. Должно быть, он услышал о войне и поспешил туда, где интереснее всего. К несчастью, в своих скитаниях Тассельхоф умудрился подхватить чуму.
      - Это ужасно! Разумеется, я пойду с тобой. - Крисания стащила со спинки кровати меховой плащ и набросила его на плечи.
      Рейстлин деликатно отвернулся. Он смотрел в окно, на луну, но Крисания заметила, что желваки на его скулах ходят ходуном, словно маг вел какую-то борьбу с самим собой.
      - Я готова, - деловито сообщила Крисания, застегивая плащ. Рейстлин тут же повернулся к ней и протянул руки. Жрица недоуменно посмотрела на него.
      - Нам придется отправиться к нему при помощи моего темного искусства, негромко сказал маг. - Я же сказал, что не хочу беспокоить стражу.
      - Какая разница? - удивилась Крисания. - Почему бы...
      - Что я скажу брату? - перебил Рейстлин.
      - Понимаю... - протянула Крисания.
      - Это довольно серьезная дилемма, - пожаловался Рейстлин, пристально глядя на жрицу. - Если я скажу Карамону, болезнь Таса станет для него еще одной заботой, а у него и так полно проблем. Тассельхоф сломал магическое устройство; это должно особенно расстроить Карамона, хотя я и обещал отправить его домой... Нет, я должен рассказать ему, что кендер здесь!
      - Карамон в последнее время действительно выглядит весьма озабоченным и усталым, - задумчиво покачала головой Крисания.
      - События развиваются совсем не так хорошо, как хотелось бы, - без обиняков заявил Рейстлин. - Армия разваливается. Варвары с каждым днем все больше задумываются о возвращении. Гномы Регара и вовсе ненадежный народ - они настаивают, чтобы Карамон нанес удар прежде, чем армия будет к этому готова. Обозы с продовольствием и снаряжением застряли где-то по дороге, и никто не знает, что с ними случилось. Его собственное войско начинает проявлять недовольство. А если, сверх всего этого, на него еще свалится кендер, сующий свой нос во все дела, болтающий о чем попало?.. - Рейстлин вздохнул.
      - И все же, говоря по чести, я не могу не сказан, ему... Крисания поджала губы.
      - Нет, Рейстлин, я не думаю, что это будет мудро с нашей стороны. Не надо ему ничего говорить. - Заметив неуверенный взгляд мага, она с горячностью продолжила: - Карамон тут ничего не сможет поделать. Если кендер действительно серьезно болен, как ты сказал, я сумею его исцелить, но он будет испытывать слабость на протяжении еще нескольких дней. Для твоего брата это будет лишней причиной для беспокойства. Карамон планирует вскоре выступать. Мы же тем временем вылечим кендера и дадим ему возможность полностью восстановить силы. Если он захочет, то сможет нагнать Карамона на марше, после того как поправится.
      Великий маг снова вздохнул, выражая этим свое сомнение и беспокойство. Затем он пожал плечами.
      - Хорошо, Посвященная, - сказал Рейстлин. - В этих вопросах я буду рад положиться на тебя. Твоими устами говорит мудрость твоего бога. Не стоит сообщать Карамону, что кендер вернулся...
      Он придвинулся к ней, и жрица, подняв на мага взгляд, перехватила странную улыбку, которая быстро скользнула по его губам. При виде ее Крисания почувствовала непонятный испуг и растерянность и отпрянула, но Рейстлин положил руки ей на плечи и притянул к себе вплотную, окутав мягкими складками своего бархатного плаща.
      Крисания блаженно закрыла глаза и тут же забыла эту пугающую улыбку. Прижимаясь к его горячему телу и прислушиваясь к быстрым ударам его сердца, она не хотела больше ни о чем ни думать, ни знать.
      Рейстлин пробормотал коротенькое заклинание и превратил себя и жрицу в пустоту. Несколько мгновений их прозрачные тени еще дрожали в лунном свете, затем с легким хлопком исчезли и они.