"Звезда Смерти", палуба № 69, кантина
 
      – Уже определилась с названием? – спросил Родо, оглядывая законченный интерьер кантины.
      – Думаю, да.
      Официально у этого места было наименование, состоявшее из номеров палубы, района и помещения, но неофициально народ любит образные названия. Её сгоревшее заведение в Южном Подземелье именовалось "Горячее сердце". Мима решила: хотя она не хозяйка, но всё-таки управляет кантиной, и название её нового заведения – в таком месте и с такими клиентами – будет содержать намёк на старое.
      – Я назову её "Холодное сердце".
      Родо кивнул.
      – Мне нравится.
      Строительные дроиды и пара бригадиров-вуки сделали своё дело быстро, и, насколько она могла судить, поработали на славу. Родо осмотрел всё до мельчайших деталей и остался доволен. Это была стандартная модель армейского паба, которую можно встретить в десятках мест нынешнего Имперского пространства. Основной зал был квадратным, барная стойка шла почти по всей длине восточной стены. В северо-восточном углу располагалась маленькая сцена; на всякий случай – вдруг здесь найдутся музыканты или пародисты, или подвыпившие посетители решат исполнить свои любимые песни. У западной стены находились туалеты для всех полов и всех рас, рядом был кабинет управляющего. В кантине было три выхода – по одному с южной и северной стороны и аварийный выход в восточной стене, за баром.
      В зале находилось двадцать столов, прикрученных к полу, около каждого стояло по пять-шесть стульев с регулируемой высотой. Если будет запланирована большая вечеринка, столы можно сдвинуть по пять в ряд. Стулья тоже передвигались, хотя обычно их удерживал на месте магнит, управлявшийся с барной стойки. Посетители могли располагать посадочные места в соответствии со своим количеством и размерами, но охранник мог нажать на кнопку и закрепить стулья на месте. В этом случае, если толпа станет буйной, она не сможет воспользоваться мебелью в качестве оружия. Не то чтобы подобное было вероятно, пока здесь Родо, но бережёного звёзды берегут.
      Всё необходимое находилось за баром, было расставлено на полках вдоль стены или под прилавком – выпивка, курево, еда. Последнее было большей частью упаковано в тару мгновенного разогрева – не слишком изысканная пища, но вполне подходящая, чтобы подкрепиться. Кантина – не место устраивать роскошные обеды.
      Столы и потолки были оборудованы вентиляторами и пылесборниками: те, что на столах, управлялись как с места, так и от стойки – охранником или стюардом. Если, например, мальчики за шестым столом курят крепкие маринованные сигары, выпуская клубы пьянящего вонючего синего дыма, можно настроить вентилятор так, чтобы этот дым не сел, подобно туману, на девочек за седьмым столом, посасывающим палочки киковой пыльцы, или на компанию за пятым, потягивающую из кружек андоанский эль. Воздухоочистители были не особо эффективны, но хватало и того, что было.
      Вкатился дроид-стюард СЮ-Б713, он же Эс-Ю, очень похожий на большой куполообразный бидон для эля. Вокабулятор дроида был настроен на женский голос:
      – Запасов предостаточно, босс. Мы готовы к труду и обороне!
      Мима улыбнулась. Программист, работавший с СЮ-Б713, должно быть, немало повеселился.
      – Хорошо. Проверь ещё раз кассу и убедись, что работают все сканеры.
      На экране дроида замелькали разноцветные огоньки.
      – Вас понял, денежные сканеры в порядке – спасибо зарядке. Запущу-ка я проверку внутренних систем и сделаю дефрагментацию дисков.
      Дроид укатился, а Родо изрёк:
      – Наш лучший в галактике дроид-стюард-юморист успешно выступает и без головидения.
      – Да ладно, лишь бы посетителям нравилось.
      – Да? А на ком же я буду тренироваться, если посетители будут хорошо себя вести?
      Она усмехнулась.
      – Пошли, поможешь установить газоочиститель в самую большую кабинку уборной. У нас тут есть пара хаттов и драков, надо, чтобы система воздухоочистки не перегружалась.
      Последние дела были закончены, и Мима решила, что они готовы к открытию. Все пришедшие ей в голову дела были сделаны как можно лучше, но она всё ещё немного волновалась. Открытие новой кантины в лучшем случае заставит трястись поджилки. Верно, это всего лишь кантина, ничего такого, что имеет значение в космических масштабах Галактической Империи, но если это твоякантина, ты хочешь, чтобы всё прошло гладко. Станция будет существовать десятки лет, а установленная с самого начала хорошая репутация ещё никогда не вредила бизнесу. Её работа была незаметной, но чем лучше пойдут дела, тем больше у неё станет возможностей.
 
       ИЗР "Стальной коготь"
 
      – Все системы в норме, адмирал.
      Мотти кивнул. Конечно, надо исполнять эти скучные обязанности на корабле, но хотелось сделать всё побыстрее и вернуться на станцию. Он ощущал почти суеверное волнение, когда долго отсутствовал на месте. Да, Таркин был моффом, и управление станцией входило в его обязанности – но на самом деле все дела легли на плечи Мотти. Никто в имперском флоте так не интересовался строительством "Звезды Смерти" и столько не инвестировал в него, сколько адмирал Конан Антонио Мотти.
      Делавший доклад капитан отдал честь и ретировался, а Мотти бросил взгляд на часы, вмонтированные в стену мостика. В течение часа он улетит отсюда обратно на станцию и вернётся к более важным обязанностям. Потому что, если отбросить суеверия, у Мотти были и практические, вполне приземлённые причины для волнений во время вынужденных долгих отлучек со станции. Самая важная – он не доверял генералам Басту и Тагге.
      Оба они служили в имперской армии, и оба формально по статусу стояли выше адмирала Мотти, несмотря на то, что станция являлась подразделением имперского флота. Конечно, Таркин – гранд-мофф, и не обращает внимания на мелкие разногласия между родами войск. Он стоит выше них всех.
      Больше всего Мотти опасался генерала Тагге. Дом Тагге – древняя и богатая фамилия, с которой считались и в коридорах власти Центра Империи. Тагге имел влияние на императора и знал, как им пользоваться. Он воспользовался им, чтобы занять свою нынешнюю позицию советника Таркина.
      Баст, подчинённый Тагге, тоже являлся причиной для беспокойства. У него не было иных целей, кроме служения Империи, но он был предан Тагге и Таркину и в будущем мог стать помехой.
      Мотти попытался исподволь склонить Таркина к идее о том, что человек, управляющий боевой станцией, полностью готовой к действию, будет самым могущественным существом в галактике. Да, император и Вейдер будто бы имели мистическую связь с Силой, а Мотти хорошо помнил, как ещё в ранней юности, во время Войн клонов, сам был свидетелем поразительных способностей джедаев. Но даже сверхчеловеческим способностям не устоять против оружия, способного разнести на куски планету.
      В любом случае, Таркин либо не понимал намёков, либо (что более вероятно) понимал, но предпочитал решать сам. Неважно. Если Таркину нравилось притворяться, что он верен старому сморщенному человечку, сидящему на имперском троне, это было прекрасно – в настоящий момент. Все входы и выходы на станции Мотти знал лучше всех. И он заслужил преданность определённых старших офицеров. Когда-нибудь придёт и его время. Если Таркин не будет на его стороне, значит, гранд-моффу не повезёт. Риск велик, но велики и ставки. Можно стать абсолютной силой в галактике – а может, и во вселенной! Разве можно пройти мимо, когда выпадает шанс завладеть ею?
 

 
       Окрестности "Звезды Смерти", экваториальный каньон, половина световой секунды от ангара 1-А
 
      – Стой, Кендо! – скомандовал Вил. Он стал ждать подтверждения, но оно всё не поступало. – Лейтенант Кендо, ты оглох?
      СИД Вила задрожал: пилот сделал резкий левый поворот и горку, ускорившись, чтобы не врезаться в группу автоматических мишеней, которые выстроились всего лишь в шестистах километрах выше.
      – Сбрасываю скорость, сэр, – в конце концов откликнулся Кендо. В комме его голос звучал... как? Сухо?
      Нет, скорее... скучающе.
      Вил видел, как корабль Кендо сделал "полубочку" и ушёл с курса, который через мгновение привёл бы его к столкновению с мишенью. Проскочить можно и в миллиметре, гласила старая пилотская поговорка. Может, она и верна, но важнее подчиняться приказам.
      Новоприбывшему лейтенанту Нонду Кендо необходимо преподать урок – это факт.
      Остальная эскадрилья отстала на несколько кликов и принялась наблюдать, как делают первый заход на цель новичок Кендо и ветеран Дэнс. Болтовня пилотов поутихла, потому что не требуется петагерцовый процессор, чтобы понять: командир эскадрильи готов принять игру новичка и размазать его тонким слоем по космосу – отсюда и до Ядра галактики.
      Все новоприбывшие считали себя самыми крутыми пилотами, когда-либо сидевшими в кабине истребителя. Вил был таким же. Но он быстро усвоил: если командир тебе что-то приказывает – значит, так надо, а если решишь, что знаешь о полётах больше него – придётся поплатиться.
      Жестоко поплатиться.
      Имелись все причины предполагать, что Кендо за первые несколько недель службы на новом месте собирается представить себя в самом выгодном свете. Он всего пару недель назад перевёлся на "Звезду Смерти" со "Стального когтя", и хотел убедиться, что у начальства не будет причин отменить назначение.
      Сегодня были обычные учения: все пилоты по очереди заходили на цель, а капитан-лейтенант Вил Дэнс внимательно за ними наблюдал. Первый заход имел задачей прикинуть дальность стрельбы и расстояние до цели. Во время второго захода надо навести лазеры и дать электронный залп, который оценивал командир эскадрильи. Лишь на третьем заходе можно по-настоящему выстрелить. Учебные цели – старые грузовики, переоборудованные для нужд флота – обладали прочной бронёй, поэтому выстрел одного-единственного СИДа не мог нанести им серьёзного вреда, и десятки эскадрилий тренировались на них ещё до переоборудования – это сэкономило Имперскому флоту немало кредитов. Важно было понять, куда стрелять, и научиться делать это на полной скорости и полной мощности орудий – но постепенно, шаг за шагом.
      Вил наблюдал за Кендо. Лазер сверкнул на ведущей мишени: похоже, пристрелка была выполнена безупречно. После второго захода он проверил рекордер, тот подтвердил создавшееся впечатление. Эскадрилья разворачивалась для третьего, финального захода.
      Что ж, неплохо, малыш умеет стрелять. Но для Вила это не имело абсолютно никакого значения – потому что Кендо всё равно оставался реактором, готовым в любой момент выйти из-под контроля.
      – Слушай внимательно, Кендо, и запомни хорошенько. Стреляешь по кормовым сенсорам за пять секунд до сближения и немедленновозвращаешься в строй. Как понял?
      Последовало духсекундное молчание, затем пришёл ответ:
      – Вас понял, командир. Запрашиваю разрешение поразить задний люк. Могу это сделать из любой пушки по вашему выбору.
      – Я в этом не сомневаюсь, лейтенант. Но я только что дал тебе другое задание.
      Опять пауза.
      – Так точно, сэр.
      – Хорошо. По крайней мере, ты способен учиться. Разворачивайся и делай заход по всем правилам.
      – Вас понял.
      В последней реплике отчётливо сквозило презрение. Как будто этот юный, самоуверенный, натасканный на тренажёрах пилот вложил в неё всю свою заносчивость. Эй,кричал он , я это могу! И я не хочу, чтобы старый бесхребетный командир, вокруг которого я способен выписывать круги, связывал мне руки!
      Вил не сдержал усмешку. Он был всего на три года старше Кендо, но иногда чувствовал себя старше новичков лет на тридцать. Он не стал ничего говорить, просто наблюдал, как Кендо выполнил прекрасную быструю "полубочку", чтобы выровнять траекторию перед заходом на цель. Малыш умеет летать. Но умеет ли он делать то, что ему приказано?
      Впереди сквозь тьму медленно плыли шесть учебных мишеней. Они были запрограммированы на активацию защитного оружия – лучей низкой мощности, которые, если попадут в истребитель, заставят разве что лязгнуть зубами, но не нанесут реального вреда. Любой достаточно внимательный пилот мог их избежать, но это требовало некоторой сноровки. В реальном бою даже грузовик может ухитриться разнести тебя вдребезги – а сегодняшняя тренировка была призвана научить, как избегать подобных несчастных случаев. СИД-истребитель быстр, но у него нет ни щитов, ни системы аварийного жизнеобеспечения – поэтому точный выстрел из любого настоящего оружия может разнести тебя в пыль.
      Кендо взял разгон – немного быстрее, чем требовалось, но Вил не стал его одёргивать. Посмотрим, как ты с этим справишься, малыш...
      Новичок стремглав нёсся к цели. Вил смотрел на дальномер. Семь секунд до огневого рубежа. Шесть... пять...
      – Огонь, – скомандовал Вил.
      Ответа не последовало.
      – Кендо, стреляй и назад!
      Но Кендо продолжал стремиться вперёд, подходя всё ближе к первой мишени.
      Вот тупой засранец! Он собирается стрелять в задний люк!
      – Назад, лейтенант! Это приказ! Сворачивай немедленно!
      Учебная цель дала залп из орудия левого борта. В истребитель Кендо ударил ослабленный строб-импульс. Залп не мог нанести ему вреда, но должен был хорошенько его испугать. Кендо выстрелил, заваливаясь на левый борт...
      Слишком поздно.
      Начни Кендо поворачивать всего лишь на четверть секунды раньше, он бы успел уклониться, а сейчас правая солнечная батарея его СИДа зацепила нос мишени. От удара она оторвалась, катушки энергосборников распрямились, дёргаясь, как обезглавленные змеи, разорванные провода заискрили в холодном вакууме. Кабина вздрогнула, и толчок заставил кораблик бешено закувыркаться.
      Вил схватился за штурвал, ощущая, как ускорение швыряет его назад и зная, что уже слишком поздно что-либо предпринять.
      – Глуши двигатели! Глуши...
      От корпуса отделился топливный отсек. Он не был повреждён, но топливопровод на глазах растягивался, растягивался... Вил видел, как всё произошло, медленно, будто время остановилось...
      Топливопровод порвался, окутав кувыркающийся кораблик облаком радиоактивного газа. Где-то – возможно, на повреждённой плате – мелькнула искра. За ней последовала беззвучная, слепящая вспышка...
      – Нет! – закричал Вил. – Нет, нет, нет!
 
 

 
       "Звезда Смерти", палуба № 69, кантина "Холодное сердце"
 
      Документы Ратуа отнюдь не были идеальными, однако выдержали бы все обычные проверки, за исключением деструктивного анализа. И он не уставал поражаться, что никто так и не потрудился попросить его их предъявить. Судя по всему, действующая станция будет неприступна для внешних атак: никто не сможет выстрелить в неё чем-то настолько мощным, чтобы это вызвало настоящие проблемы. А пока что он жил здесь, и разгуливал по станции, как по своему собственному кораблю – якобы он здесь работал. Будь он агентом повстанцев, и будь его заданием саботаж, он устроил бы целое море проблем, причина которых не обнаружилась бы и за несколько недель. Какая ирония!
      Конечно, он не был повстанцем – ни под каким видом. Он не привык интересоваться политикой, никогда этого не делал и не собирался. Тому, кто обладает его, скажем так, профессией, на самом деле не важно, кто стоит у руля – Альянс, Империя или дорогой дядюшка Туни. Если только "Чёрному солнцу" не удастся захватить власть, любой, кто будет командовать парадом, захочет увидеть Ратуа за решёткой.
      Но теперь он не был за решёткой – наоборот, он устроился в очень уютном местечке. В разных местах у него припрятано немалое количество кредитов, поддельным удостоверением личности никто не интересуется, есть даже вполне законная, почти собственная комната – взятка от клерка с небольшими проблемами по части азартных игр. Всё, что только можно пожелать.
      Ну, почти всё. Хорошо бы ещё завести подружку, и сейчас он именно этим занимался. В нескольких этажах от места, где он жил, только что открылась новая кантина. Он слышал, что о ней отзывались весьма заманчиво, поэтому решил проверить. Он не увлекался "дурью", но был не против пропустить время от времени кружку эля, чтобы скрасить скучную действительность.
      Кантина, над двойными дверями которой сияла вывеска "Холодное сердце", была переполнена. Он вошёл и почувствовал обычные запахи паба – аромат дыма, тепло от напитков, запах пота посетителей, которым перед походом в кантину не мешало бы принять душ. В основном флотские, несколько контрактников, мужчин больше, чем женщин – эка невидаль! В основном посетители были людьми или принадлежали к настолько близким гуманоидным расам, что трудно было найти различия. Освещение приглушили, чтобы создать некую интимность обстановки, но было не настолько темно, чтобы не видеть в привычном спектре. Его раса немного лучше видела в ультрафиолете, чем остальные, и немного хуже – в инфракрасном свете. Ладно, всё равно здесь он не будет натыкаться на стены.
      Столики были заняты, но имелось несколько свободных мест у барной стойки, занимавшей почти всю правую стену. Ратуа пробирался между столиками с лёгкостью, порождённой долгой практикой, и старался никого не задеть и никому не помешать – некоторые субъекты от неожиданности стреляют, не раздумывая, а военные – быстрее гражданских.
      Но здесь подобных проблем не ожидалось. Он заметил над зеркалом за стойкой значок б/о, что означало "без оружия". Хорошая идея. Похоже, флотские обожают всюду таскать с собой личное оружие. А если они злятся или напиваются? Тогда случайные бластерные выстрелы могут причинить серьёзный ущерб. Хуже некуда разозлить кого-нибудь настолько, что он будет готов вытащить бластер и поджарить тебя, но ещё хуже, занимаясь своими делами, поймать выстрел, направленный в кого-то другого.
      Ратуа добрался до бара. В кантине работали трое: пара дроидов-стюардов, один в зале, один за барной стойкой, и очень привлекательная женщина-тви'лека с кожей красивого зеленовато-голубого цвета – её открытое платье позволяло увидеть вполне достаточно.
      – Чем могу служить? – спросил один из дроидов.
      – Домашнего эля, – ответил Ратуа.
      – Два кредита. Ваш кредитный номер?
      – Плачу наличными. – Зелосианец кинул два кредита в лоток для денег, выдвинувшийся из корпуса дроида. Через мгновение из головы дроида появилась кружка с элем янтарного цвета и сантиметровым слоем пены.
      – Спасибо, – сказал Ратуа. Эль был свежий, холодный, с неуловимой кислинкой. Превосходно.
      У дальней стены, рядом со вторым входом, стоял огромный мужчина человеческой расы. Он наблюдал за посетителями, не глядя ни на кого в отдельности. Ратуа почувствовал, как взгляд человека скользнул по нему и перешёл дальше. Должно быть, местный вышибала – судя по внешнему виду, отнюдь не дружески настроенный к тем, кто вздумает с ним спорить. Ратуа видел много крутых парней со многих планет, некоторые из них были такими от природы, другие получили определённые навыки благодаря тренировкам. Этот парень был одним из таких. Попробуй только повести себя неподобающе, и сразу обнаружишь, что тебя без церемоний выкинули в коридор. Поднимешь шум – очень быстро пожалеешь.
      – Это Родо, – раздался женский голос из-за барной стойки. – Он не кусается. Ему это просто не нужно.
      Ратуа обернулся. Ему улыбалась тви'лека. Он кивнул ей, подняв кружку.
      – Полагаю, благоразумному существу не следует его раздражать.
      – Всё верно. Меня зовут Мима Рутис, я здесь управляющая.
      Ратуа кивнул. Он подумал, не предъявить ли фальшивые документы, но по какой-то причине, которая была далека от понимания, решил назвать ей своё настоящее имя.
      – Я Силот Ратуа Дил, – сказал он. – Люблю ходить по кабакам, а после нашей встречи люблю их ещё больше.
      – О, да ты бабник. – Её тон стал почти игривым, но в нём присутствовала и нотка заинтересованности. По крайней мере, он на это надеялся.
      – Вовсе не бабник, Мима. Просто ценитель хорошего эля и хорошеньких женщин.
      – Добро пожаловать в "Холодное сердце", Силот Ратуа Дил. Ты работаешь по контракту?
      – Если честно, я недавно сбежал с тюремной планеты. А эта станция просто подвернулась по пути.
      Она демонстративно подняла бровь.
      – Чувство юмора здесь очень ценится.
      Он огляделся. Свет и отделка несколько смягчали, но не сглаживали полностью резкие линии и общую непритязательность интерьера. Может, новое имперское оружие и было впечатляющим, но оно не взяло бы ни единой награды в области архитектуры.
      – Да уж вижу. Имелось немало причин, чтобы назвать её "Звездой Смерти". И ещё, – добавил он, – зови меня Ратуа. – Он улыбнулся и поднял кружку. – Могу я предложить тебе выпить?
      – Слишком торопишься, – ответила Мима. – Но если посидишь часок, может, я и приму предложение.
      Ратуа усмехнулся.
      – Теперь меня отсюда даже дикая банта не вытащит.
      Она отвернулась и занялась другим клиентом, а он принялся наблюдать, любуясь гибкостью её движений. Да, он действительно сможет славно провести здесь время.
 
 

 
       "Звезда Смерти", медцентр, операционная
 
      Операция сразу пошла не так. Ули раздражался всё больше и больше.
      – Немедленно зажим на этот сосуд, – скомандовал он.
      Ему ассистировал дроид МД-С3, стационарный модуль, входящий в комплект операционного отсека. Он протянул тонкую гибкую руку и зажал перерезанную вену; кровь остановилась. Дроид ловко отсосал кровь из полости, и, громко объявив: "тампон номер четыре", вынул его из эндоскопического разреза и бросил в таз.
      – Вытри пот, – сказал Ули.
      Одной из своих многочисленных рук дроид провёл по лбу хирурга стерильной салфеткой, стирая пот, заливавший тому глаза. Существовали специальные плёнки, которые наносились на кожу и временно препятствовали потоотделению, но Ули их не любил: они вызывали зуд.
      Резать людей и прочих гуманоидов не представляло для него большой трудности – а клонов оперировать он мог и во сне. Наверно, пару раз он так и делал, когда был полевым хирургом и день за днём в течение долгих смен зашивал множество ран. Но генетика иногда преподносит сюрпризы, и органы могут располагаться не совсем типично для данной конкретной расы. Флотский майор, лежавший сейчас на операционном столе, оказался одним из таких сюрпризов, и если Ули не сообразит, что с этим делать, причём быстро, майор рискует стать тяжёлым случаем.
      Три часа назад этот человек в возрасте сорока одного года, уроженец планеты Бакура, пришёл в медицинский кабинет с жалобами на тошноту, потерю аппетита, низкую температуру и боли в животе. Классические симптомы аппендицита. Ему поставили диагноз и направили на операцию.
      Такие операции обычно быстро и качественно делали дроиды-хирурги. Но на боевой станции всё ещё не хватало персонала и оборудования. Поэтому Ули пожал плечами и принялся готовиться. Ему предстояло сделать обычную аппендектомию – такие операции шутя мог делать любой ординатор-первогодок. Но когда Ули ввёл в брюшную полость эндоскоп, чтобы отыскать воспалённый аппендикс, возникла небольшая проблема.
      Аппендикса не было.
      По крайней мере, его не было там, где полагалось. Этого не могло быть. Однако Ули не стал тратить время, задавая вопросы изображению на экране.
      – Сделай томографическое осевое сканирование и найди аппендикс, – приказал он дроиду.
      – Слушаюсь, доктор, – ответил тот. Зажужжал визуальный сканер. Тоненькая зелёная линия пробежала от паха до груди пациента, обозначив сканируемую область.
      – Покажи.
      В светло-голубом сиянии стерилизационных ламп над пациентом появилась голографическая проекция в натуральную величину.
      Ули изучил её.
      – Я всё ещё не... а, вот он. И что он здесь делает?
      Вопрос был риторическим, но дроид всё равно ответил:
      – Перекрёстная проверка моих файлов указывает на анатомическое отклонение.
      – Превосходно. – Ули покачал головой. Да убережёт его судьба от дроидов, понимающих всё буквально. Но сердиться на МД-С3 не было времени. Аппендикс раздулся так, что казался в четыре раза больше нормального, хотя из-за необычного расположения его было трудно увидеть, даже если знать, куда смотреть. Он перебрал в уме подходящие варианты. Придётся сделать более широкий разрез или извлечь эндоскопический щуп и приклеить... да, так будет лучше всего. Меньше вреда.
      – Сформируй эндоскоп номер шесть с СС-зажимом и пережми аппендикс.
      – Слушаюсь, доктор.
      Из корпуса дроида высунулась ещё одна конечность, на этот раз на конце её была вилка с двумя зубьями. Верхний зубец представлял собой самоочищающийся объектив камеры, а нижний, на пять сантиметров длиннее, держал открытый зажим из хирургической стали. Дроид ловко ввёл манипулятор в полость. Над столом появилось голо, по которому отслеживалось движение "вилки".
      Дроид подвёл зажим точно к основанию воспалённого аппендикса и пережал его. Вторая конечность, с эндоскальпелем, скользнула внутрь и удалила аппендикс вспышкой фотохимического лазера. Вакуумный рукав втянул остатки. Дроид убрал хирургические манипуляторы.
      Ули стало легче дышать.
      – Проведи патогенное сканирование. Если что-нибудь обнаружится, назначь антигены.
      – Слушаюсь, доктор.
      – Перешли мне копии анализов и рецептов.
      – Слушаюсь, доктор.
      – Хорошо. Зашивай его и вези в послеоперационную палату.
      – Слушаюсь, доктор.
      Ули отвернулся от стола. До того, как появились осевые сканирования и точные хирургические дроиды, можно было потерять пациента, закопавшись в поисках пропавшего аппендикса, который уже готов прорваться. Но этот майор выживет и сам убьёт ещё сотни, а может, и тысячи людей, пока не окончится война.
      Трудно не заметить в этом иронии.
 
       "Звезда Смерти", сектор "тета", контрольный пост суперлазера
 
      – Так что ты думаешь? – Миккар Доан хлопнул по главному пульту управления.
      Тинн Гренит с усмешкой взглянул на коллегу.
      – Да, первоклассный механизм, ничего не скажешь.
      Они стояли в маленькой комнатке центра управления, разглядывая восемь сверкающих труб ускорителей, формировавших луч суперлазера. Стены были покрыты дисплеями счётчиков, мониторами давления, рычагами и прочим оборудованием. Предназначения многих из них Тинн не знал, но это его не волновало. Ему не требовалось знать абсолютно всё о том, какэто работает. Ему надо было просто с этим работать.
      Старшина Доан рассмеялся.
      – Ну что, сможешь стрелять, когда всё подключат?
      – А ты– нет? Если я не смогу поразить цель, которую можешь поразить ты, уйду на пенсию.
      – Спецификации читал?
      Тинн кивнул.
      – Ага. Если он работает согласно этой писанине, значит, он может разбивать планеты.
      – Инженеры говорят, что может.
      – Ну, инженеры… – Тинн вложил в это слово изрядную долю сарказма.
      – Ага, сам слышал. Они выводят эту малютку на полную мощность. – Он потёр ладонью панель. – Если возникает проблема, они заваливают её кучей денег. Когда управление перейдёт к нам, всё станет проще.
      – И будем надеяться, что никто не забыл затянуть какой-нибудь болтик, а то нас зашвырнёт на другую сторону Внешнего кольца.
      – Говорят, здесь самый никчёмный болтик прошёл тройную проверку.
      – У меня племянник служил на "Боевом копье", – сказал Тинн.
      Улыбка Доана исчезла.
      – Да. Я тоже знал пару тамошних ребят. Дурацкое стечение обстоятельств...
      – Может быть, но обратная вспышка может перегрузить и этот реактор и превратить всю станцию в радиоактивную пыль.
      Доан покачал головой.
      – Никогда. За теми, кто строил станцию, следил сам император. Уж они-то старались на совесть.
      Тинн пожал плечами. Всегда существует опасность, что оборудование даст сбой. Если оно заработает, то "Звезда Смерти" будет, как отметил Таркин в одном из своих воодушевляющих посланий к обитателям станции, "абсолютной силой в галактике". Если же нет, реактор на гиперматерии взорвётся с силой, равной суммарному недельному излучению нескольких звёзд. Если что-то не в порядке, у него не будет времени это заметить. Ни у кого не будет.
      – А ещё, – добавил он, – если они смогли построить такую штуку, и она до сих пор не развалилась, значит, я смогу из неё выстрелить.
      – Давай я покажу тебе, как всё работает. Ты со своим расчётом будешь тренироваться на симуляторе, пока орудие не будет готово.
      Пока Доан разбирал путаницу последовательных ретрансляторов, Тинн обнаружил, что ему трудно сосредоточиться на его словах. Он не знал, почему. В конце концов, об этом мгновении он мечтал несколько месяцев: сегодня он наконец стоял в пункте управления суперлазера, и официально стал им командовать. Хотя строительство ещё не завершено, казалось, здесь всё готово. Он слышал лёгкий шелест клистроновых трубок и термисторных сборок, ощущал горький запах изоляционной смазки, вдыхал кондиционированный воздух, охлаждённый до температуры в двадцать градусов, и думал, почему же он недоволен.
      Существовала только одна причина, которая казалась хоть отдалённо возможной.
      "Боевое копьё".
      Звёздный разрушитель типа "император" модели II, на котором служил его племянник Хора Гренит, внезапно был отправлен в рейс, чтобы испытать один из улучшенных образцов реакторов на гиперматерии. Тинн не знал в точности, что там произошло, и ему оставалось лишь строить предположения. Он знал, что гиперматерия существует только в гиперпространстве, что она состоит из тахионных частиц, и эти заряженные частицы, оказавшись в реальном пространстве, имевшем меньшее количество измерений, выделяли практически неограниченное количество энергии. Каким образом этот поток энергии дестабилизировался, он не знал. Он знал только, что поток обладал достаточной мощностью, чтобы за одну микросекунду превратить ИЗР-II вместе с командой в тридцать семь тысяч человек в облака ионизированного газа.
      И что? Только не говори, что боишься, Гренит. Ты знаешь, что идёшь на риск. На дворе война, объявлена она или нет. На войне всегда имеются жертвы.