Примерно в полудюжине метров за домиком Баррисс была небольшая полянка, окруженная с трех сторон густыми, c восково-зелеными листьями, ворчащими кустами – так их назвали за странные звуки, которые издавали их листья на ветру. Плотные заросли были вполовину выше ее роста, и сюда Баррисс приходила отрабатывать технику боя со световым мечом. Подобные тренировки не были чем-то, чем джедай обычно занимались на публике, но это место было самым уединенным из того,n что она могла найти. Увидеть ее кто-либо мог с единственного направления – и для этого ему потребовалось бы зайти с открытой стороны поляны. Поскольку уже через дюжину метров тут начиналось небольшое болото – вряд ли кому-либо пришло бы в голову устраивать оздоровительные прогулки по грязи.
      Жара придавила маленькую пустошь словно мокрое одеяло. Под ее покровом и под широкой мантией которую она носила – она истекала потом, влага пропитала волосы и липла к коже, совершенно не испаряясь из-за высокой влажности. Неприятно – но таковы реалии жизни на Дронгаре. Она быстро привыкла все время носить с собой запас воды; поступать иначе значило рисковать обезвоживанием.
      Как и бессчетное число раз до того, Баррисс пробежалась по базовым разминочным упражнениям для рук и плечей, разрубая и нарезая тяжелый тропический воздух простыми двух-и трехзвенными движениями, перебрасывая оружие из руки в руку. Боевые связки которые она танцевала были в основном из Формы-3, одной из семи боевых систем, которые джедай вырабатывали веками. Учитель Ундули предпочитала Форму-3 всем остальным, даже при том, что кое-кто пренебрегал ей как, главным образом, защитной техникой. Да, верно было то что, изначально она разрабатывалась как защита от бластерного огня и прочего дистанционного оружия, но за столетия она превратилась в гораздо большее.
      Из всех семи форм – говорила ей учитель – Форма-3, с ее акцентом на ожидании и блокировке скоростных энергетических выстрелов, требует высочайшей связи с Силой. Дорога длинна, но путешествие стоит того, ибо настоящий мастер Формы-3 непобедим.
      Низкий гул светового меча был успокаивающим звуком, острое лезвие энергетического луча было ей привычно, словно собственная рука. Она не могла вспомнить то время когда она не носила бы световой меч. В детстве это были маломощные учебные модели, на которых сражались она и другие падаваны. Они были достаточно мощны, чтобы оставить хороший ожог; когда один из них касался тебя – ты это знал.
      Боль была самым убедительным инструктором.
      Когда ей исполнилось шестнадцать – она создала собственный полноценный клинок, выбрав синий кристалл для отличительного оттенка ее лезвия. С тех пор он всегда висел на ее поясе, она знала каждую его деталь также, как свои собственные пальцы. Как часть ее тренировок она рабирала его на части и собирала заново, пользуясь только лишь Силой. Это было больше чем оружие – это было продолжение ее тела, почти что органическая часть ее.
      Она улыбнулась когда, шагнув вперед, быстро закрутила световой меч перед собой, создав подобие широкого щита из света. Опять слишком много раздумий. Концентрируйся на моменте.
      В это мгновение налетел порыв холодного воздуха, шокирующий своей силой, словно кто-то открыл дверь холодильника позади нее. Он исчез почти что раньше, чем она поняла что это было, но сочетание ее рассеянных мыслей и леденящего ветра заставило ее вздрогнуть. И сразу же она поняла, что световой меч двигавшийся сейчас вокруг ее ног и направлявшийся вверх и вбок был слишком низко…
      Она скорее услышала чем почувствовала как кончик пульсирующего лезвия прошел сквозь верх ее ботинка. Ботинок был из ортолика – отформованного под давлением нитепластика, гибкого но крайне прочного.
      Когда она покупала ботинки – они поставлялись с гарантией: если они износятся в течение жизни их хозяина – производитель заменит их бесплатно. Нитепластик мог выщербить острое дюрастиловое лезвие, или даже вибронож. Было несколько материалов способных устоять перед световым мечом, однако каким бы прочным он ни был – нитепластик к ним не относился.
      Баррисс быстро отдернула световой меч. Она присмотрелась и увидела кровь, показавшуюся в хирургически аккуратном разрезе ботинка.
      Она была ошеломлена – не раной, но ошибкой которая повлекла этот несчастный случай. Сколько раз она исполняла эту комбинацию? Пять тысяч? Десять? Это была ошибка новичка, просчет который был непростителен для ребенка-падавана и рядом не стоящего с ее уровнем.
      Ей это показалось? Было сооблазнительно думать так, но когда двигающийся воздух всколыхнул заросли бормочущих кустов, она отчетливо услышала их характерный, печальный звук. Порыв был реален.
      Она повесила световой меч на пояс, подняла ногу и стянула ботинок, легко балансируя на одной ноге.
      Разрез был узким и неглубоким, примерно три сантиметра длинной, в нескольких сантиметрах выше ее второго и третььего пальцев. Кожа по краям была обгоревшей, но разрез свободно кровоточил; очевидно нитепластик поглотил как раз достаточно энергии, чтобы не произошло полного прижигания раны. Баррисс стояла на месте, все еще балансируя на одной ноге, разглядывая рану. Она потрясла головой.
      Она потянулась к Силе, почувствовала как она течет сквозь нее, и сконцентрировалась на порезе. Ей не грозит опасность истечь кровью из-за него, но ей точно не улыбается прискакать обратно на базу для лечения, оставляя за собой кровавый след.
      Ровное кровотечение уменьшилось, затем прекратилось. Она почувствовала как, наконец, начинает пульсировать боль; она глубоко вздохнула, освободила для нее место и заперла ее там. Затем он снова коснулась Силой раны. Края, кажется, чуть-чуть сдвинулись навстречу друг другу, потом разошлись снова…
      – Лучше дай мне взглянуть. – раздался голос сбоку. Она удивленно вскинула взгляд. Это был лейтенант Дивини, новый хирург.
      – Я могу справиться. – ответила она.
      Парень – Ули, вспомнила она – чей рабочий комбинезон был вымазан в болотной грязи до середины бедер, шагнул впред и пригляделся к ее ноге.
      – Судя по виду – ты зацепила пару сухожилий. Их надо будет обработать синостатом, плюс тебе потребуется наложить как минимум три или четыре шва. И в этом месте роится куча мелких но злобных микроорганизмов. – Он повел рукой указывая на всю планету. – Лучше потерпеть и залатать, чем подхватить заразу и жалеть потом, как думаешь?
      Он, разумеется, был прав. Баррисс кивнула.
      – И как ты намерен это делать?
      Он ухмыльнулся.
      – Нет проблем – все свое ношу с собой. – Он снял небольшую коробку с пояса. – Я как раз прихватил свой верный набор. – Он указал на относительно сухой клочок земли. – Садитесь, м'леди.
      Баррисс села, удерживаясь от улыбки, и Ули сел на пятки рядом с ней в такой свободной манере которая доступна только тем, у кого тренированные лодыжки. Он открыл аптечку, вытащил завесу стерильности и включил ее, затем сунул в нее руки в паре кожеперчаток, пока она вытягивала ногу. Поле защекотало, когда она проталкивала ступню сквозь него.
      Он применил к ране флаш-стерилизатор, яркая вспышка голубого, уходящего в ультрафиолет и сопутствующий "щелк!" возвестили, что повреждение очищено от бактерий и микробов, потом потянулся за распылителем с нулликаином.
      – Мне это не нужно. – остановила она.
      – Верно. Забыл.
      Он сунул анестетик обратно в аптечку. Он смазал резектор синостатом и использовал гемостат чтобы расширить порез. Наклонившись ближе, Баррисс увидела что на оболочке сухожилий, идущих от пальцев имеются небольшие надрезы, выглядящие как пара бледных, жемчужно-белых эллипсов. Она сконцентрировалась на удержании боли в ее загоне. Ули нанес синостат на порезы и подождал. Через пять секунд порезы сменили цвет на не отличающийся от неповрежденной оболочки.
      – Ты забыл – что? – спросила она.
      – Я проходил практику в "Большом Зоопарке" на Альдераане. – ответил он, потянувшись к биосшивателю. – Я как-то лечил раненого джедая. Великолепный контроль над телом; способность остановить небольшое кровотечение, отключить боль – очень полезные умения.
      Он ввел кончик сшивателя в рану и включил его. Скобка – которая, как знала Баррисс, была сделана из биорастворимого пластика с эффектом памяти – свернулась крошечной спиралью. Она будет держать неделю или около того, затем рассосется в ее теле. Но к тому времени рана заживет.
      – Как это случилось? – спросила она, подразумевая его историю. – У джедай есть свои целители на большинстве миров Ядра, включая Альдераан. Они обычно не обращаются к врачам со стороны.
      Он подцепил еще одну скобку на кончик аппарата.
      – В один прекрасный вечер, кучка пьяных буянов решила разнести на части кантину в пригороде Альдары. Начались беспорядки, которые выплеснулись на улицу. Мимо презжала республиканская сенаторша, и ее флиттер застрял посреди заварушки. У нее был джедай-защитник. Там было тридцать-тридцать пять бунтовщиков, которые вознамерились перевернуть ее флиттер. Джедай – цереанец, насколько я понимаю… возразил против таких действий. Толпа решила преподать джедаю урок…
      – И что случилось?
      Она засмеялся, когда накладывал третью скобку. Баррисс внимательно присмотрелась к его лицу. Однажды, когда он станет достаточно зрелым, чтобы появились морщины от смеха – он будет потрясающе обаятелен.
      – Случилось так, что четыре хирурга-практиканта, включая меня и двух аспирантов, провели остаток ночи, пришивая бунтовщикам ладони, руки, ноги и ступни. Световые мечи оставляют чистые, хирургические разрезы. Пришлось распечатать каждый бакта-контейнер какой там был. Сенатор не пострадала но ее, разумеется, привезли для обследования, а с ней и ее телохранителя. У него была рана от виброножа на одной руке, хорошего такого размера разрез, прямиком до локтевой кости. Хотя он не кровоточил и непохоже было, что он его беспокоит. Я сделал ему чистку и зашил его.
      Баррисс усмехнулась. Хотела бы она знать – кто был этим джедаем. Ки-Ан-Мунди был единственным джедаем-цереанцем которого она знала, а таланты учителя-джедая в нынешнее время не тратили бы в роли телохранителя, даже ради сенатора. "Возможно – один из многих, погибших на Геонозисе," – подумала она. "Нас так мало сейчас, так мало…"
      Ули поставил внутрь четвертую скобку, затем осмотрел внешние края раны…
      – Даже под кожным фиксатором, думаю, не помешает еще парочка скобок. – заметил он.
      Она кивнула. Это удержит края заживающего надреза от расползания, когда она будет идти.
      Он начал дополнительную обработку, его движения были очень точны и аккуратны.
      – Вы великолепно справляетесь с работой, доктор Дивини.
      – Зови меня Ули. – ответил он. – Доктор Дивини – мой отец. Как и мой дед. И мой прадед. И все они, вместе взятые, все еще практикуют.
      – Ты их разочаровал, когда не стал актером, верно?
      Он засмеялся.
      – Джедай с чувством юмора. Похоже, чудеса никогда не кончатся.
      Когда он закончил, она поблагодарила его. Он поднялся и отвесил изысканный поклон.
      – Рад был оказать вам услугу. – сказал он. – Это моя работа. – Он с задумчивым прищуром смотрел как она натягивала ботинок. – Теперь обычному человеку или гуманоиду потребуется пять или шесть дней для излечения. В твоем случае… сколько? Три?
      – Два. В крайнем случае два с половиной.
      Ули покачал головой.
      – Хотел бы я, чтобы мы могли разливать это по бутылкам.
      Мрачная картина существ, умирающих в операционной, непроизвольно всплыла в ее памяти и по выражению его лица она поняла, что он подумал о том же. Она сменила тему.
      – Ты часто проводишь время в прогулках по окрестным болотам?
      Он улыбнулся и снова стал выглядеть четырнадцатилетным.
      – Моя мать коллекционирует Альдераанских огнекрылок. – ответил он. – Некоторые насекомые в этом мире выглядят очень похоже на них; может быть по причине панспермии. Так что я поймал для нее нескольких.
      Его имя внезапно прозвучало словно знакомый аккорд.
      – Я видела как-то выставку в Корускантском Музее Ксенозоологии. Самая обширная коллекция огнекрылок в известной галактике. Занимала три самые большие комнаты в здании. Предоставлена известным мадоптеристом Эланой Дивини. Родственница?
      – Мама ничего не делает наполовину. – Он взглянул на хронометр. – Пора бежать. Через десять минут мне снова на работу.
      – Еще раз спасибо за помощь.
      – Спасибо за повод.
      Когда он ушел, Баррисс прошлась по полянке. Нога была в порядке и она быстро заживет. Но того внезапного холодного ветра который она ощутила сейчас уже не было. Она была в этом тепличном мире столько, что почти забыла на что похож холодный воздух. Откуда вообще на Дронгаре возможно было взяться холодному ветру, без помощи машин? И внутри силового купола? С самого момента включения тут всегда стояла температура человеческого тела, и она никогда не опускалась заметно ниже, даже ночью.
      И более важно – даже если ее и коснулся порыв холодного ветра – как она могла позволить себе потерять концентрацию настолько что она порезалась собственным световым мечом? В последний раз такое случилось когда ей было девять лет – и то была царапина на запястье, совсем не такая серьезная как эта.
      Насчет этого не было двух мнений – она среагировала как зеленый новичок.
      Баррисс направилась к своему домику. Это скверный признак. Чем дольше она остается на Дронгаре, тем сильнее она уклоняется в сторону от ее цели – стать рыцарем джедай.
      Она поежилась. На секунду показалось, что она все еще чувствует холодный ветер – на этот раз не кожей, а самим сердцем.

      Кантина была весьма оживленной, как это случалось в те редкие времена, когда переполненные спорами небеса не были забиты эвакуаторами которые, в свою очередь, были полны раненых клон-солдат. Ден Дхур, Кло Мерит, Толк ле Трене, Джос Вондар, И-Пять и Баррисс Оффи сидели за их любимым столиком. Они были завсегдатаями и играли в саббак дважды в неделю. Время от времени могли присоединиться другие, вроде Лимота, но как правило играла одна и та же шестерка. Игра была способом расслабиться, восстановить себя перед следующим шквалом из крови и боли. Они никогда не могли забыть о войне, но на следующий час или два она не будет подавлять их умы. Охладители воздуха работали отлично, что также было редкостью – фильтры в охладительных установках были особенно уязвимы для споровой гнили, и поскольку у всех Ремсо на Дронгаре были те же проблемы, то запасные части были в вечном дефиците. Хоть споры и не могли проникнуть сквозь силовой купол когда он был включен, но были проходящие внутрь и наружу транспорты плюс вся местная флора и фауна, которая уже была здесь когда купол был впервые включен. И в результате – комнаты полные холодного, чистого и сухого воздуха обычно были большой редкостью.
      В дополнение к божественной прохладе, кантина недавно обзавелась еще несколькими предметами роскоши, поставленными либо по случайности, либо благодаря усилиям нового интенданта, твилека по имени Нарс Доджах. Одной была игра дежарик, укомплектованная генератором голомонстров, за столом которой сейчас играли пара медсестер-людей. Второй был новый автоохладитель для выпивки. Но самой впечатляющей была язвительная ТДЛ-501, одноногая дроид-официантка, которую Ден быстро окрестил Тидли, проворно раскатывавшая по полному залу на одном колесе, балансируя подносами с выпивкой.
      Тидли резко затормозила у карточного столика и расставила стаканы перед Джосом, Толк Кло и Деном.
      – Один Корускантский Холодок, один Банта Бластер, один альдераанский эль и джохрианский виски.
      – протараторила она. – Семнадцать кредитов господа.
      Ден махнул рукой, отпуская ее.
      – Запиши на счет.
      – Чей счет, дорогуша? Твой счет уже выше небоскреба. – Щелчки статики сопровождали каждую фразу, со звуком, очень похожим на чавкание комка грезожвачки.
      Ден медленно развернулся и уставился на Тидли.
      – Прошу прощения?
      Тидли указала дюрастиловым пальцем на доску.
      – Мохрис сказал что он больше не может поить тебя в долг. Так что ты либо платишь, либо запасаешься репульсором на следующий приход.
      Джос заметил что остальные игроки за столом, исключая И-Пять, точно так же как и он с трудом удерживаются от смеха.
      – Записывай на мой счет. – сказал он Тидли. – Действительно до вечера.
      – Принято, кап'н. – ответила дроид-официантка и умчалась прочь.
      Ден проводил ее кислым взглядом, потом сказал Джосу:
      – Спасибо. В наши дни стало так трудно внушать мысль о помощи.
      Джос собирался ответить, когда заметил И-Пять смотрящего вслед Тидли. Это заметили и остальные.
      – Что-то не так? – поинтересовался Кло Мерит.
      – Она прекрасна. – благоговейно проговорил И-Пять. Все уставились на него. Джос опустил на стол свой "Холодок" так резко что забрызгал кучку фишек.
      – И-Пять… ты хочешь сказать что тебя привлекает Тидли?
      Дроид все так же глядел на Тидли, потом внезапно переключился на изучение карт.
      – Нет. – тихо сказал он. Он взглянул на него и Джос мог поклясться, что эти неподвижные черты как-то умудряются выглядеть хитрыми. – А ты хоть на секунду, но купился, верно?
      Остальные дружно заржали. Джос оскалился.
      – Ты, хромированный кипятильник, а с чего я должен был…
      – Ты должен заткнуться и играть. – весело оборвала его Толк. Она огляделась по сторонам – Где этот карточный шулер?
      Еще один новый дроид в кантине – и, насколько было известно Джосу, командование оказалось сильно озадачено такой "помощью" – был автоматическим крупье для саббака, РХ7-Д "Карточный Шулер". Меньшая, мобильная версия большого карточного автомата; дроид на репульсорах немедленно переплыл с потолка на их столик. Он перетасовал колоду смазанным движением, затем шлепнул карты на стол.
      – Снимайте. – сказал он Джосу хрипловатым электронным голосом.
      Подавив раздражение от тона дроида, Джос снял карты. Шулер быстро описал два круга своими манипуляторными придатками.
      – "Беспин-Стандартный." – обьявил он. – Первая партия. Делайте ваши ставки, джентлесэры.
      – Эй. – окликнула Толк, строго взглянув на него. – Протри свои фоторецепторы и попробуй еще раз.
      – Прошу прощения, мадам. – с треском ответил Шулер. – Пожалйста, ставьте, джентлесущества.
      – Не слишком лучше. – проворчала Толк рассматривая свои карты. Они обсуждали новое пополнение в команде хирургов.
      – Одна проблема с новичком очевидна сразу. – заметил Ден, отправляя кредитный чип в горку. – Он слишком молод, чтобы ходить в кантину. Так что, подозреваю, в саббак он станет играть еще нескоро.
      – Он не настолько юн. – ответила Баррисс. – И он далеко от дома.
      Она добавила свою ставку в кучку, затем заметила что Джос Толк Ден и Кло ухмыляются
      – Какой позор. – сказал Ден с нарочитой серьезностью. – И это Джедай.
      – Я потрясен. – добавил Джос. Его ухмылка расплылась еще шире когда по ее щекам разлился румянец. Он прелестно контрастировал с татуировками на ее лице.
      – Я не… – начала она, потом обожгла взглядом Денаю – Подслушивал в канаве, Дхур. – проговорила она. – Опять?
      Репортер пожал плечами.
      – А как удержаться, когда вся планета – сплошная канава?
      – Я просто хочу сказать, – продолжила Баррисс, – что нам надо постараться привлечь его к таким вот вещам. Чтобы он чувствовал себя среди друзей.
      – Она права, разумеется. – проговорил экваниец. – Юность – особенно человеческую юность трудно пережить без поддержки.
      – А сколько ему лет – точно? – спросил И-Пять. – Признаюсь, меня не особо программировали на определение возрастных различий.
      – Да, из тебя не получится дроида-няньки. – заметила ему Толк.
      – И я за это безмерно благодарен Создателю.
      – Ему девятнадцать стандартных лет. – сказал Кло Мерит. – Довольно одаренный, замечу. Лучший по всем курсам, закончил с отличием. Практиковался в…
      – "Большом Зоопарке". – закончил Джос. – Эй, тут почти все видели как работает Чудесный Мальчик. Он очень хорош.
      – Могу только подтвердить. – заметила Баррисс. – Я пас.
      – Прошу сменить колоды, леди. – выдал Шулер.
      Все уставились на парящего дроида.
      – Ничего себе. – заметил Джос, тряхнув головой. – Тот, кто спихнул его Нарсу, знал что делал.
      Ден огляделся.
      – Ну, может быть, новые дроиды и отработают их содержание. – заметил он. – Сейчас тут стало больше народа, чем я видел до сих пор. А кое-кого даже я не знаю.
      Он указал на угловой столик где три существа были заняты оживленным разговором.
      Кло Мерит взглянул и нахмурился,.
      – Я узнаю расы двоих, но не личности. Кубаз, разумеется, и умбаранец. Но оставшаяся мне не знакома.
      – Она фаллиенка. – сказал Джос. – Они склонны к замкнутости; за исключением высокого разбора притонов на Корусканте – ты редко встретишь их вне родного мира. Интересно, что она здесь делает.
      – Только не подходи к ней близко. – с усмешкой предупредила его Толк.
      Ден выглядел озадаченным.
      – Фаллиенты испускают ферромоны. – обьяснил Джос. – Мощная штука, действует на большинство иных рас. Обычно сопровождается изменением цвета пигментации. Иначе говоря они могут смешивать секреты и влиять на эндокринном уровне.
      – Благодарю. Теперь все ясно – вот прямо как вода в болоте.
      – Они могут манипулировать твоими чувствами тем, чем они потеют. – разъяснила ему Толк.
      Ден моргнул.
      – Ну, в таком климате они должны быть по-настоящему харизматичными.
      И-Пять уронил чип в кучку ставок саббака.
      – Поднимаю.
      Джос посмотрел в свои карты, нахмурился.
      – Думаю, ты блефуешь, жестянка.
      – А я думаю что ты потеешь, жалкий человечек.
      – А кто нет? Я принимаю.
      Игроки опустили карты. Джос ухмыльнулся. У него на руках были "Командир Корон", "Госпожа Мечей" и "Твердость Жезлов". Он положил колоду в интерфернентное поле включенное Шулером, зафиксировав ее.
      – Есть кто-то ближе? Нет? Так что я…
      – Если мой вычислитеьный модуль не поврежден… – проговорил И-Пять, -…то полагаю, что моя колода бьет твою.
      Джос опустил взгляд. Его челюсть отвисла. Колода дроида состояла из "Идиота", тройки жезлов и двойки мечей. "Расклад Идиота". Та колода, которая бьет все остальные, даже чистый саббак.
      – Это нечестно. – печально пробурчал Джос, пока И-Пять забирал свой выигрыш. – И вообще зачем дроиду могут понадобиться кредитки?
      – Разве я тебе не говорил? – ответил дроид. – Я ищу Волшебника Тунда, чтобы попросить у него сердце и мозги.
      Джос не ответил. Ответ внезапно напомнил ему о КС-914, клон-солдате, чью жизнь он спасал в операционной лишь для того чтобы позже узнать, что выращенный в пробирке солдат потерян вместе со всем его отрядом во внезапной атаке сепаратистов. Именно Девять-один-четыре и, в меньшей степени, И-Пять были теми, кто подтолкнул мнение Джоса к осознанию – клоны и даже в некоторых случаях дроиды и другие искусственные интеллекты могут считаться сознающими себя разумными существами и потому заслуживают равных прав.
      Это было чем-то, что он всегда знал, но бессознательно загонял на задворки разума, не обдумывая по-настоящему все его моральные следствия. Клоны были созданы, чтобы сражаться на войне; иные желания с детства были подавлены их генетическим программированием. У них не было страха смерти, они чувствовали спокойствие и удовлетворение когда шли в бой, а болевых рецепторов у них было ровно столько, сколько требовалось чтобы удержать их от действий, которые могли привести к ранению или смерти.
      Пока Джос не узнал Девять-один-пятого – он также считал клонов неспособными к близким отношениям, друг с другом или с существами из других рас. Но КС-914 испытывал чувство братской привязанности к своему собрату по пробирке, КС-915, и когда тот погиб – Джос увидал печаль клона.
      Аналогично, И-Пять с его усовершенствованными функциями модулем мышления и отключенными подавителями творчества, постоянно впечатлял их всех своей человечностью. Хоть поначалу его мир был всем этим перевернут вверх тормашками – теперь Джос был им благодарен, поскольку расширенное понимание того, что есть человек, привело прямиком к тому что он смог взглянуть – и в переносном и буквальном смысле – на Толк как на возможную спутницу жизни, пусть даже она и была запретной для него внешницей.
      Он любит Толк, теперь он знал это. Плевать на последствия супружества с внешницей – в этом вопросе он решил следовать зову сердца. Но он не мог не задумываться о том, что думает об этом его новый командующий, двоюродный дядя Эрел.
      Ему не пришлось долго ждать. Когда дроид-крупье готовил очередную партию – к столику подошел капрал-ботан.
      – Адмирал Керсос просит вашего присутствия, капитан Вондар. Пожалуйста, следуйте за мной.

      – Охлейз Самтех Керсос Видгах. – сказал адмирал. – Тан донья синьин.
      – Самтех Вондар Охлейз… дохн доиа. – ответил Джос, чуть запнувшись. Прошло уже изрядно больше стандартного десятилетия с тех пор, как он говорил на Высоком Языке. В наши дни все говорят на Базовом. Только мальчишкой он разговаривал на старинном, церемониальном наречии – в Дни Очищения.
      Его двоюродный дядя выглядел усталым. Лицо уже с полдня как тосковало по бритью, и один из клапанов на униформенной куртке болтался отстегнутым. Когда на нем не было маски хирурга, Джос мог увидеть отчетливое семейное сходство. Где-то во времена его отрочества, он и кузен нашли в семейных архивах фрагменты разбитых голограмм и среди прочего на них были подпорченные изображения молодого человека, который отринул свое наследство и от которого отреклась оставленная им семья. Они глядели в осколки так, словно те были окнами, открытыми в прошлое, давшими им взглянуть на того юношу… который также проглядывал в чертах этого пожилого мужчины.
      По всем правилам и приличиям, помнил Джос, он не должен был разговаривать с Эрелом Керсосом вообще, за исключением армейских докладов вышестоящему офицеру, положенных по субординации. Двоюродный дядя Эрел был все еще отверженным – социальный и личный бойкот не отменялся временем или даже смертью. Но что с того; учитывая нынешние отношения Джоса с женщиной-внешницей и его решимость идти по этому пути – нарушение запрета на разговор с беглым родственником не выглядело сколько-то серьезным прегрешением.
      Плюс к тому – рядом не было никого с его родного мира, чтобы это увидеть. И причина, по которой от Эрела Керсоса отказались кланы, была весьма интересна для Джоса: тот женился на внешнице.
      Они были в кабинете Ваэтеса, наедине; у Джоса была сотня вопросов которые он хотел бы задать двоюродному дяде, и первым в списке шел вопрос весьма деликатный. Стоя здесь, нервничая и гадая, должен ли он заговорить первым, он внезапно вспомнил тот первый раз, когда отец заговорил с ним о внешниках.
      В шесть лет Джос еще не покидал свой мир, и чужаков он видел только на расстоянии так что когда в школьном классе-куполе всплыла тема чужаков – его это озадачило. Он спросил об этом отца, в один из тех редких вечеров когда его отец был дома, а не работал в клинике.
      Ему понадобилось некоторое время, чтобы набраться смелости и подойти к нему. Его отец никогда не был жесток, и Джос не сомневался что он его любит. Но он был большим; когда он стоял – он возвышался над Джосом. И он мог говорить очень, очень громко, хоть он и не повышал голос, разговаривая с сыном.
      Оглядываясь назад – становилось ясно, что его отец не был готов к этому разговору. Насколько мог вспомнить тот разговор Джос – когда он подошел и рассказал ему о разговорах одноклассников, отец отложил дела в сторону; как помнилось Джосу – это было чтение вечернего диска новостей – и посмотрел на сына с легким удивлением.
      – Что ж, сынок, кроме различий между расами – это подобно различию между блетилайном и таркалайном – они выглядят похоже, но они разных цветов и размеров – кроме этого в них нет тех убеждений, что есть у нас. Они… – он поискал подходящий эпитет и наконец нашел его -…менее чисты. Они смешивают вместе то, что не смешиваем мы, и это касается тех кто… хм… вступает в брак с ними.
      Джос кивнул, не понимая к чему клонит его отец, но чувствуя что предмет разговора ему не слишком приятен.
      – Угу.
      – Они… не плохие люди. – сказал, наконец, его отец. – Просто… отличающиеся.
      – Чем, Па?
      Отец нахмурился.
      – Ты очень любишь бутерброды с маслом и солеными орешками?
      – Да!
      Продукты только что с фермы, орехи только что наколоты. Намазать от души – что может быть лучше!
      – А как тебе бутерброды с синеплодным вареньем?
      – Ну… Это не так здорово, как бутерброд с солеными орешками, но все равно здорово.
      – Ну а если ты смешаешь соленые орехи и синеплодное варенье в одном бутерброде – тебе это понравится?
      – Ммммм… Это верно. Два вкуса, замечательные по отдельности, в одном блюде могли отпугнуть песчаную кошку. Это всегда казалось таким нечестным…
      – Вот. – сказал его отец. – Так же и с коренными и внешниками. Они просто не смешиваются вместе.