Братство, известное как Безмолвные, были вездесущи в галактике. Они никогда не говорили, они неизменно держали свои внешности и тела скрытыми под свободными рясами и капюшонами, и как правило они не делали ничего – за исключением просто стояния на месте. Они верили, что их медитация и присутствие подле больных или раненых как-то помогает выздоровлению страдающих пациентов. И самым удивительным фактом – фактом, который именитые ученые и врачи отчаялись обьяснить – было то, что Безмолвные были правы. Изучение статистики однозначно показывало, что больные и раненые поправлялись быстрее и охотней когда задрапированные фигуры были рядом, и медленнее – когда их рядом не было. К тому же бесспорным было то, что это не связано с Силой; в орден приходили послушники из всех рас и любых социальных слоев, и в показаниях биомаркеров не было тех признаков, что говорили о близости с этим загадочным энергетическим полем. Феномен не был связан и с эффектом плацебо, потому что пациенты, никогда не слышавшие про орден, поправлялись точно так же. Это была действительно необьяснимым чудом.
Кайрд не знaл как такое могло быть, и не слишком о том задумывался; хоть иногда он и размышлял – не оказывает ли и его присутствие такой же благотворный эффект; несмотря на то что мысли, обычно посещавшие его разум, были так же далеки от спокойствия Безмолвного, как Дронгар – от Ядра Галактики.
Не важно.
Он притворялся одним из братства потому, что это позволяло ему быть частью окружения в этом Республиканском Моюбильном Санитарном Отряде – Ремсо – и так как никакая другая роль ему не подходила. Чуть раньше он напился травяной настойки привезенной из своего родного мира, которая отлично скрыла его природный запах от чувств большинства прочих рас. Вкупе с глухой рясой это обеспечило его анонимность – насущная необходмость для агента Черного Солнца, чьи дела никак не связаны ни с войной, ни с лечением тех, кто был на ней ранен.
Кайрд был здесь из-за боты, и только из-за нее. Редкое растение могло быть веским дополнением к арсеналу любого медика; оно могло быть антибиотиком, наркотиком, снотворным – практически чем угодно, в зависимости от расы, ее использующей. Она могла быть более эффективным заживляющим чем листья камбиликта или бакта-жидкость для абиссинианцев, более мощным психотропом чем сантерианские корни тенхо – если ты был фаллиеном и анаболическим стероидом который позволяи випхидам бить свои же рекорды. "Черное Солнце" могло сделать удачный ход, заполучив боты столько, на сколько удастся наложить лапу – это было продуктом c по-настоящему всемирной привлекательностью.
Словно в насмешку, использование этого чудесного растения в Ремсо на Дронгаре было запрещено. Официально заявлялось, что это делалось в порядке борьбы с черным рынком, но все понимали что настоящей причиной была экономика – чем дальше от Дронгара, тем ценнее становилась бота. Зачем тратить ее на месте ради клон-солдат? В конце концов вряд ли они скоро закончатся…
Несколько докторов здесь посылали петиции за пересмотр запрета. А некоторые, как слышал Кайрд, просто плевали на закон и находили способ лечить ей своих пациентов. Кайрд мог поаплодировать их отваге и решимости. Как сотрудник "Черного Солнца", впрочем, он должен будет что-то с этим делать – если и когда положение изменится.
До недавних пор криминальный картель мог получать некотоое количество боты, залитой в карбонит – которая могла перевозиться без обнаружения и порчи – от пары дельцов черного рынка в местных республиканских силах. Увы, обоих поставщиков больше не было среди живых – один были ликвидирован другим, и сам Кайрд убил выжившего. Потому "Черному Солнцу" требовался другой контакт на месте и виго приказали чтобы он оставался на месте, пока таковой не будет создан.
У "Черного Солнца" был контакт на планете, и именно в этом Ремсо – но, к сожалению, он не мог его использовать – тот был двойным агентом, работавшим также на фракцию сепаратистов графа Дуку. Шпион не рискнул бы провалом, начав работать поставщиком и Кайрд мог это понять. Кроме того настоящая деятельность Линзы – поставка информации с обеих сторон в криминальную организацию – была для них гораздо ценнее.
Он поежился от неудобства, чувствуя как ряса прилипает к коже. Охладители воздуха на базе работали только периодически; а осмотические поля удерживали за дверью жару и влажность частично – но далеко не полностью. Отвратительный климат Дронгара был совершенно не похож на чистый, разреженный воздух в котором развивались птицеподобные недиджи. Их крылья давно исчезли, их мягкий перистый пух был лишь бледной тенью плюмажей которыми щеголяли их далекие предки, но недиджи все еще предпочитали равнины холодным вершинам и скалистым горам, утопающим в снегах.
Ах, если бы только он мог сейчас оказаться там… Кайрд улыбнулся себе, его выражение осталось скрытым под капюшоном. А еще если уж на то пошло он может пожелать стайку женщин и склон холма полный ратх-бегунков, традиционной для недиджи добычи. И еще немного коллекционного твилл-вина – в завершение гедонистической фантазии.
Улбыка прератилась в хмурую гримасу пока он смотрел, как падаван Оффи медленно скользит ладонями рук по обнаженной груди клона. Он раздумывал, не мог ли этот джедай быть потенциальной угрозой. Ее присутствие в этом мире очень его озадачивало. Верно, она была целителем, но джедай в наши дни очень сильно разбросаны по свету. Посылать сюда одного из них, даже если это еще не полностью обученный падаван выглядит расточительством. Как оперативник Черного Солнца Кайрд не доверял никому и ничему, что не мог обьяснить. На его работе бывают оперативники старые и оперативники беспечные, но старых и беспечных – не бывает. Тот кто выживает – выживает благодаря постоянной бдительности, благодаря тому, что всегда поворачивает голову в сторону возможного врага.
Женщина не была для него прямой угрозой, даже при том, что ее связь с Силой давала ей заметные способности по чтению в мозгах. Его умения в мысленной защите тоже были куда выше стандартных – его обучение было лучшим из тех что мог себе позволить его виго. Просто падаван, даже целительница, не мог почувствовать в нем ничего, кроме позволенного им самим.
Тем не менее – это причиняло беспокойство.
Кого бы он ни привлек в качетве агента-поставщика – ему надо будет уметь удерживать ее – или себя – от нежданных мыслей или чувств. Нельзя будет допустить, чтобы дамочка-джедай пронюхала о новом агенте – тогда Черному Солнцу придется начинать все заново, и это будет… несколько неприятно.
Возможно, ему придется ее убить. Он позволил себе это обдумать. Это может быть достаточно просто, и ликвидирует ближайшие проблемы. Может быть…?
Нет. Мало есть вещей в галактике, в которых можно быть уверенным, но одна из них такова: убей джедая где угодно и когда угодно – и остальные джедай обязательно придут, чтобы это расследовать. Он может с легкостью убрать падавана, но следующим может оказаться рыцарь-джедай или мастер, и с ними разбираться будет гораздо труднее. Лучше д'жавл о котором ты знаешь, чем неизвестный тебе д'жавл, как говорится в старой поговорке.
Падаван закончила свой исцеляющий ритуал. Веки солдата подрагивали. Сквозь сетку капюшона Кайрд мог разглядеть, что грудная клетка человека поднимается и опадает свободно и размеренно, и его глаза двигаются под веками в исцеляющем, сне, наполненном сновидениями. Что бы она ни делала – это было эффективно. Проходя мимо него она кивнула – жест уважения и признания от одного целителя другому. Кайрд вернул кивок, удерживая свой разум пустым, пока не убедился что она покинула здание. Потом он улыбнулся.
Пока что, решил он, для него более разумно сконцентировать силы на розыске и подготовке нового партнера для Черного Солнца. Потом, когда поток боты возобновится, он сможет разбираться с любыми другими проблемами, которые могут возникнуть. В конце концов "Черное Солнце" было бы ничем, если бы не умело приспосабливаться.
4
Быть шпионом во вражеском лагере непросто. В этом наблюдении не было ничего особенно оригинального или удивительного – у правды редки подобные атрибуты. Но от этого было нисколько не легче. Чтобы тайно работать на вражеской военной базе, тебе нужны глаза в большем количестве чем у грана и наблюдательность как у мужчины-х'немте. Надо всегда держать в уме что шпион – посторонний, чужак; никогда не ослаблять внимание – ни даже на секунду.
Не то, чтоб кто-то имел причины подозревать шпиона – тем более, что сейчас хатт и прежний адмирал показали, что они не те кем кажутся; и при этом они оба были мертвы. Но это война и шпионов, как правило казнят когда ловят. И их ловят – причем многих – в местах куда менее приятных, чем Ремсо на какой-то позабытой планете, в глухом уголке галактики.
Еще более усложняло положение то, что были смерти. Смерти, за которые шпион, который служил двум хозяевам под двумя именами – Столп для сепаратистов графа Дуку и Линза для Черного Солнца – был, по крайней мере, частично ответственен. Важно ли было для мертвецов что виноват тот, кто известен как Столп или Линза?
Нет.
А важно ли для одной из двух тайных испостасей, если вторую найдут и казнят?
Это вызвало унылую усмешку.
Столп – первая кличка была той, с которой шпион обычно отождествлял себя, будучи завербован сепаратистами раньше, чем "Черным Солнцем" – симпатизировал многим из этих людей. Недавняя смерть одного из врачей оказалась неожиданно болезненна для него, хоть она и не была результатом его подпольной деятельности. Столп часто думал про опасность повседневной жизни среди врагов. Даже если живешь среди племени убийц – обязательно появится какая-то привязанность к кому-либо из них. А среди врачей, медсестер и прочего персонала убийц не было – все они были целителями, и если к ним попадал павший враг – они уделяли раненому то же умение и заботу, что и одному из своих. Их долгом было спасать жизни а не судить их.
И потому было тяжело когда – как Столп или Линза – шпион был вынужден причинять им боль, что порой становилось необходимым.
Конечно, со справедливым возмездием придет и долгожданное освобождение, хоть боль не утихнет и за десятилетия; но порой цель казалась невозможно далекой, скрытой в тумане плотном, как испарения струящиеся с бесконечных болот, и мелкие детали повседневной жизни – такие как дружба, заботы, связи – начинали брать верх.
Столп вздохнул. Никто не может построить деревянный дом, не срубив деревьев, но от этого не становится легче, когда гигантское синедерево падает на того, кто считал тебя другом и коллегой. И все же этого не избежать – как бы оно порой ни было больно, но это долг и он должен быть исполнен.
От этого никуда не деться.
И никак.
Столп застыл перед окном своего домика, глядя на базу. Ремсо-Семь сейчас по большей части была отстроен; переезд из низин на плато был закончен с относительно небольшими затруднениями. Административный центр, вспомогательные строения и самое главное – медицинский и хирургический комплексы были поставлены строительными дроидами меньше чем за двое местных суток, а дронгарский день был примерно двадцать три стандартных часа. Кантину и столовую закончили до наступления ночи третьего дня. По крайней мере с виду – все возвращалось в нормальное русло.
Но не без потерь.
Ценой переезда, выполненного под массированным обстрелом сепаратистов стали: потеря трех пациентов – все от травм, связанных с перемещением, пятнадцать раненых и смерть одного врача – Зана Янта.
Как это печально. Янт был не только прекрасным врачном но также и превосходным музыкантом и порой магией своей кветарры он заставлял застыть всю базу. Он в самом деле мог заставить инструмент петь, рождая мелодии настолько прекрасные что, казалось, они могут позвать умирающих солдат вернуться назад с порога вечности.
Но не было ни композиций, ни фуг, ни рапсодий, которые могли бы вернуть Зана Янта обратно.
Столп отвернулся от окна к столу, который почти загородил собой одну из стен. Сепаратисты хотят улышать последние новости, а значит надо составить одно из комплексно-кодированных сообщений и послать его силам Дуку. Процесс был громоздким и сложным; после того как сообщение шифровалось сложным кодом, по протоколу секретной передачи его требовалось отправить на досветовых волнах по соединению через гиперпространственную чревоточину, а не на обычной подпространственной несущей частоте.
Занятие от начала и до конца сложное и утомительное – но необходимое; не раскодировать сообщение в срок могло стать фатальной ошибкой. Предупреждение об атаке, которая убила доктора Янта, пришло в одном из таких сообщений и раскодируй Столп его раньше – жизнь Янта могла продлиться чуть дольше. Это был урок, который надо запомнить. Каким бы нудным и долгим ни был процесс, – Столп нуждается в ресурсах и помощи Дуку, чтобы бить по Республике, а ради этого можно и потерпеть. Лучше разгребать их вовремя.
Но легче от этого не становится…
***
Ден отдал должное Кло Мериту – экванийский терапевт не встопорщил усы в изумлении, когда репортер явился вместо Джоса Вондара. Если честно, из них двоих хозяин кабинета куда уверенней чувствовал себя в этой ситуации, чем Ден – тот в приемную психолога пришел первый раз в жизни.
Это было решением, принятым в последнюю минуту – как он нервно обьяснил Мериту. Он не думает, что ему стоит переложить свою ношу на другого – ни на широкие плечи экванийца, ни на чьи-либо еще – по крайней мере, пока несколько высокооктановых Банта Бластеров размягчают его лобные доли достаточно чтобы разговориться. Ден твердо был уверен, что бармены проводят самую лучшую терапию, так он Мериту и сказал.
Мерит кивнул и добавил – Порой это так. Веришь или нет, но неколько моих лучших сеансов – экспромпты, но тем не менее запоминающиеся – cлучились в похожих обстоятельствах. Но, все же – обычно я недолюбливаю подмены пациентов, особенно случившиеся в последнюю минуту. Впрочем, на этот раз я посмотрю на это сквозь пальцы. – Он подался вперед. – Итак что же привело Дена Дхура в мою скромную келью?
Ден пожевал пухлую нижнюю губу. Проклятье, а это было куда труднее чем могло показаться. Он никогда не думал, что будет так волноваться просто разговаривая…
– Джос сказал, что я могу занять его время. – наконец выдавил он. – Он сейчас по макушку в раненых солдатах.
Поначалу Мерит на это не ответил. Потом он откинулся на стуле и сказал:
– И…?
Ден уже мог сказать, что это становится совершенно не смешно.
– Ну в общем… он сказал, что мне это нужно больше, чем ему.
Мерит выглядел слегка удивленным.
– Неужели? Что ж, это, конечно, против принципов моей профессии – открывать что-либо о приватных сеансах пациента, но я бы сказал что для доктора Вондара это очень смелое заявление.
– Я знаю. – ответил Ден, с облегчением от возможности пусть даже на минуту обсуждать проблемы Джоса вместо своих собственных. – Смерть доктора Янта действительно очень сильно его ранила. Я хочу сказать – он все время сталкивается со смертью в операционнй, но тут все иначе – Зан был его другом. И это было нелепо. Так нелепо… но какой еще бывает смерть на войне?
Мерит кивнул. Ден понял что уже чувствует себя гораздо более спокойно – может быть это было как-то связано с эмпатическими способностями экванийца. Чем бы это ни было, благодаря этому с психологом было легко говорить. А впрочем, Ден все равно предпочел бы алкоголь.
– А как его смерть задела тебя? – спросил Мерит.
– Тяжело. – проговорил Ден. -…но не так тяжело, как это ранило Джоса. Не думаю что она кого-либо ранила так же тяжело, как Джоса. В смысле… я в общем-то не слишком хорошо знал Зана… он появлялся для партии в саббак, иногда он играл на кветарре, но…
Мерит откинулся в кресле.
– Но ты хотел бы поговорить не о его смерти, не так ли?
Ден удивленно уставился на психолога.
– А ты неплох. – сказал он. – Очень неплох.
– Вот потому мне и платят большие кредитки.
Несмотря на комфорт, Ден заерзал в формкресле.
– Ну, это как раз так… я недавно раскопал немного данных про народ, который поубивал Фоу Джи – если помнишь, он погиб в своей атаке из одного человека.
Мерит не пошевелился, но что-то в нем располагало репортера продолжать.
– Большим шишкам удалось выставить его как героя – мою историю никто и десятиметровой силовой пикой трогать не хочет. Джи был убийцей, холодным как вакуум, когда был жив. Сейчас он сусальный герой. А оказывается, что и на самом деле он может им быть.
– Что ты имеешь в виду?
Ден тряхнул щеками.
– Он уничтожил целое отделение салиссианских наемников и боевого супердроида. Никогда ничего подобного не видел. Падаван Оффи сказала, что он просто впал в боевое безумие берсерка. Но он знал что делает – он позаботился заснять себя и отоослать крон мне.
И согласно моим источникам – он не просто случайно наткнулся на этих наемников. Это была элитный боевой отряд на тренировочной миссии, посланный сюда, поскольку их подготовка была наилучшей. Предполагают, что они были ударным отрядом, готовившимся к масшабной внезапной атаке.
– Так что ты пришел к тому, что считаешь неизбежным выводом: что Фоу Джи вместо того, чтобы просто наслаждаться оргией безумного убийства, отдал свою жизнь в порыве героизма который, возможно, принес большое благо Республике.
– Я не полностью сбрасываю со счетов элемент оргии-безумного-убийства. – ответил Ден.
– Но в общем – да. – Он помолчал. – Когда я это услышал – я застыл на месте. Окаменел. Я чувствовал себя так, словно сам Джи врезал мне под дых. Я думал, что знаю его как облупленного; он был бешеным как онемевший гивин и он не мог оставаться опозоренным – как он считал – джедаем-падаваном. Знаешь – он как-то победил рыцаря-джедая на соревнованиях. Так что он направился к линии фронта и ушел в сиянии славы. Просто.
– Именно. И это позволяло тебе чувствовать праведное возмущение, когда его восхваляли как защитника.
Ден вздохнул.
– Я почти двенадцать стандартных лет в репортерах, док, и если кто-то знает что галактика не делится на черное и белое – так это я. Но сейчас я чувствую себя как какой-то кублет у которого молоко на губах не обсохло – который только что узнал, что сенатор от их системы берет взятки. Я чувствую себя… преданным. – Он хмыкнул, тряхнул головой и посмотрел на Мерита.
– Почему?
– У меня есть теория. Как и у тебя. Давай сначала послушаем твою.
Ден скептически взглянул на него.
– А почему не твою для начала?
– Это мой офис.
Мерит чуть улыбнулся и Ден не удержался от ответной усмешки. "Психолог, джедай и Безмолвный в одном лагере." – подумал он. "Неудивительно что психическая энергия здесь гуще болотного газа."
Он поджал губы, потом поджал плечами.
– Падаван Оффи сказала мне, что у меня "аура" героя. – выложил он.
– И ты действительно подтвердил это, когда спасал кветарру Зана.
– Это ему очень помогло, ага. На его похоронах никто на ней не играл. Cлушай, док, я не хочу быть героем. Герои, по моему опыту, могут получать медали, но куда чаще они дохнут.
– Никто тебя не заставляет быть героем, Ден.
– Это хорошо, потому что они бы разочаровались. Но я не хочу и чтобы какого-нибудь бешеного нексу идолизировали как героя. Я просто хочу, чтобы люди знали правду.
– Твою правду. – заметил Мерит. – Твою версию событий. И ты хочешь чтобы они более чем просто знали – ты хочешь чтобы они поверили.
Ден нахмурился в ответ.
– У тебя осуждающий тон.
– Я не одобряю и не осуждаю. Это просто взгляд со стороны. Но – добавил Мерит, – при всей его скромности, это взгляд который подкреплен значительным опытом работы с людьми.
Ден внезапно почувствовал себя очень неуютно. Он не хотел выслушивать теорию Мерита; ему было не интересно идти по узкой тропке, по которой его вел психолог. Он встал и повернулся к двери.
– Слушай, я пожалуй пойду. Почти стемнело а я еще ни одного стакана не опрокинул. Не хотелось бы пропускать.
– Ты можешь какое-то время прятать это от себя на дне стакана, Ден. – проговорил Кло Мерит. – Если ты так поступишь – могут случится две вещи; первая – стакан должен будет становиться все больше и больше, чтобы защитить тебя от того, что ты не хочешь увидеть. Однажды ты в него свалишься.
– А другая?
Мерит пожал плечами.
– Ты посмотришь. И разберешься с тем, что увидишь.
– Ужасно. – ответил Ден. Он активировал дверь и шагнул наружу, в свет заходящего солнца. – Из тебя вышел бы паршивый бармен, док.
5
Тропические сумерки Дронгара уже наступили, когда Джос наконец покинул операционную. Он увидел Ули сидящего на скамье под широколиственным деревом. Мальчишка выкинул свою одежду в переработчик и носил республиканский армейский комбинезон, который был ему явно велик. Небольшое облачко огнемошек вилось возле него, но он, очевидно, был настолько уставшим, что даже не отмахивался от них.
Джос подошел. Он вытащил кусок спайсгалеты из кармана и протянул ему.
– Держи. Судя по твоему виду – оно тебе пригодится.
Мальчишка замялся.
– Валяйю – ободрил его Джос. – Это вполне безопасно. Слегка бодрит. Ты все еще будешь чувствовать себя так, словно тебя протащили сквозь заросли колючек – но тебя не будут тащить обратно.
Ули взял спайсгалету и сунул ее в рот.
– Шутишь? – проговорил он работая челюстями. – Да я жил на них во время интернатуры. Как и все, кого я знал.
Джос уселся.
– Ага. Я это хорошо помню. – сказал он со вздохом. – Стимкаф и спайсгалеты – диета чемпионов. – Он кивнул в сторону операционной. – А ты вполне неплохо себя там показал. Если откровенно – лучше, чем я от тебя ожидал.
Ули потер глаза. Джос заметил, что его руки слегка дрожат.
– Тут всегда так? И, умоляю, не говори: "Нет, обычно хуже".
– Хорошо. Но так оно и есть.
Юнец посмотрел на него глазами, чересчур старыми для такого юного лица.
– Первый с которым я работал – был подстрелен из агонника.
Джос мрачно кивнул. Агонник был новым экспериментальным ручным оружием, нацеленным на периферическую нервную систему – высокофокусированный ультразвуковой пучок, который как-то стимулировал безудержное выделение простангландина. Результатом была интенсивная боль безо всякого физического повреждения. Ее нельзя было блокировать сомаприном или другимми мощными обезболивающими, и часто она была настолько сильной что пациент умирал от сенсорной перегрузки. Единственным способом справиться с ней – было рассечение синапсов болевых рецепторв в коре таламуса. Это требовало аккуратной процедуры с применением нейролазера – операция как раз того рода которая как нельзя лучше вписывается в быструю и грязную мимн'эт хирургию.
– Думаю, что я сработал достаточно хорошо – учитывая все обстоятельства. – глухо проговорил он. – Остановил боль. Разумеется, у него будет сильная дискинезия и атаксия моторики весь остаток жизни…
Джос скорчил сочувственную гримасу. Какое-то время никто не говорил. Потом Ули сказал: – Я слышал о том, что случилось с доктором Янтом. Мне жаль, Джос. Я могу понять, как тебе сейчас не хочется видеть нового соседа по домику.
Джос ответил: – Иногда мне очень хочется найти того, кто начал эту поганую войну и провести ему пневмоэктомию голыми руками.
– Мне тоже.
– Это для начала.
Ули хмыкнул. Он посмотрел на Джоса и спустя секунду ухмыльнулся. Потом, внезапно, они засмеялись на пару, со всхлипами и кашлем, которые были не от веселья но от злости потерь и разочарования…
Через минуту они выдохлись – хотя по-настоящему они смеяться и не начинали.
– Я знаю, что ты чувствуешь. – проговорил Ули, вытирая глаза. – Я потерял близкую подругу примерно два года назад, в Мос-Эспе на Татуине. Там была какая-то стычка между несколькими охотниками за головами, а она оказалась к ней слишком близко… Это никогда не забывается, верно?
– Нет. – ответил Джос. – Нет, не забывается. Просто это становится легче вынести.
– Я не могу ничего с этим сделать. – проговорил Ули.
– Верно. И ты должен понять что не можешь. Винить себя за то, что ты не смог спасти друга или остановить войну – напрасная трата сил и времени. Это не твоя вина, Ули. Тут ни в чем нет твоей вины,
Джос осекся, поняв что он говорил больше для себя. чем для Ули. Он снова потряс головой. Сказать просто. Поверить труднее.
Но может быть, со временем, это будет легче.
***
Кайрд вновь испытывал неудобство. Ряса, превращавшая его в Безмолвного была достаточно паршивой для этой погоды, но этот новый маскарад был еще хуже, поскольку сейчас он носил еще и флекс-маску. Впрочем, такая предосторожность была необходима. Одной из причин, по которой он был успешен в роли оперативника Черного Солнца – несмотря на его склонность оставаться в стороне от толпы – было его умение маскироваться. Все годы службы он скрывал свои необычные черты и фигуру под множеством разных личин – и все в равной степени успешно. Он даже как-то носил "шкуру хатта" – пластоидное сооружение с синтеплотевой кожей и лицом. И во имя Яйца, это было омерзительно. По сравнению с этим флекс-маска кубаза и ряса были совсем не так уж и плохи.
Его выбор рас для перевоплощения был несколько ограничен – вследствие его собственных форм. Однако короткий хобот, служивший кубазу носом, хорошо скрывал его собственный клювоподобный рот, а очки, которые жукоед носил на ярком солнце, спрятали его фиолетовые глаза. Никто не взглянет на него дважды в космопорту; кубазы встречались повсюду в галактике.
Кайрд ждал, пока не сядет последний транспорт. Помимо материалов и припасов которые он привез – он также доставил команду, которую ему весьма рекомендовали. Один в ней был умбаранцем, другой фаллиенкой. Согласно Линзе, они были не просто дешевыми саботажниками, но обладали умением и хитростью. Они были бродягами, прожжеными жуликами, которые прокладывали себе дорогу по космическим тропинкам при помощи разнообразного мошенничества. Как у большинства пройдох, – сказал Линза – у них были времена достатка и даже богатства – и были времена нужды. В настоящее время они пребывали во втором состоянии. Что значило – они будут полезны Кайрду.
Транспорт спустился на лучах репульсоров сквозь кровавые и медно-красные облака спор, был пропущен сквозь защитный силовой купол, затем опустился на посадочную площадку. Дроиды и бинарные погрузчики принялись вытаскивать груз. Кайрд наблюдал за грузовым трапом. На этом рейсе было лишь несколько пассажиров – каминоанец прибывший для какой-то биологической инспекции; трио людей-офицеров – явившихся для обсуждения квот поставок боты с полковником Ваэтесом. Несколько дроидов и пара его потенциальных наемников замыкали список.
Его предполагаемые клиенты сошли на землю последними, в сопровождении дроида РС-103 "красный колпак", нагруженного их багажом. Никого из них, похоже, не волновал ни горячий влажный воздух, ни даже споры которые сегодня были особенно активны. Они выглядели настолько непохоже, насколько это вообще было возможно для углеродных форм жизни; настолько разные, что это было почти нелепо. Умбаранец был низеньким, примерно метр с четвертью, лысый и мертвенно-бледный. Фаллиенка, в свою очередь, была больше чем на голову выше и носила волосы связанные в хвост. Она шла городо, как воин. На ней не было оружия, но по текучей игре ее мышц под обтягивающим синтканевым комбинезоном Кайрд понял, что она опасна даже невооруженной.
Для контраста – умбаранец выглядел так, словно сильный порыв ветра мог отправить его парить над хлоп-деревьями; особенно – в этом просторном плаще укрывавшем его от шеи до пят. Кайрд сделал выборку по обоим расам и знал, что одеяние называется тенеплащом. Он выглядел таким же мелово-белым, как и кожа умбаранца для большинства гуманоидных рас – но не для других умбаранцев, поскольку они видели по большей части в ультрафиолетовом спектре, ниже трехсотнанометрового диапазона.
И он не выглядел таким для Кайрда. Крылатые хищники, которыми были его предки могли видеть палитру куда большую, чем узкий спектр излучений, доступный для большинства глаз. Хоти и прошли сотни тысяч поколений – глаза недиджи все еще могли видеть далеко за обоими концами стандартного видимого спектра. Для него плащ был яростной мешаниной цветов, названия для которых отыскались бы мало в каком языке, кроме его собственного: берл, кринор, нусп, онсибл…
Это было действительно прекрасно. Когда умбаранец шел, узоры его плаща словно клубились и сплетались в вечно новых очертаниях и оттеннках, постоянной калйдоскопической игрой света и тени. "Великолепное одеяние." – подумал Кайрд. Он видел правителей миров, которые порадовались бы носить и что-то куда менее роскошное.
Он прошел вперед и приветствовал их, чип вокодера в его маске сымитировал резкий кубиндийский акцент.
– Хунандин из клана Апиида к вашим услугам. Наш общий знакомый направил меня встретить вас на Дронгаре. – "Общим знакомым", разумеется, был шпион Линза.
– Чем могу быть вам полезен?
Парочка оглядела его. Кайрд почувствовал явственное притяжение чего-то – обаяния? харизмы? – исходящее от фаллиенки. Он знал возможную причину этого. Рептилоиды могли испускать ферромоны широкого биохимического действия, которые незаметно – или не так незаметно – влияли на различные чувства. Он хотел бы знать – умышленно она применяла ферромоны, или же это был рефлекторное действие. Неважно – пока он помнит о них; его разум достаточно дисциплинирован, чтобы справляться.
Затем он был поражен – когда заговорил умбаранец.
– Лети свободно, лети прямо, – произнес он, – Брат Воздуха.
Благословление Гнезда, произнесенное с правильной гортанной модуляцией! Как? Как они узнали? Его маскировка была достаточной, чтобы одурачить любого из лагеря и даже другого кубаза. Не было способа…
Стоп. Теперь он вспомнил еще один факт насчет умбаранцев: говорили что они обладают параментальными способностями, могут видеть чужие мысли и даже влиять на них. Прекрасно. Еще один игрок на мозгах в Ремсо-7. Просто чудо, что еще ни у кого голова не взорвалась.
