Конан и четыре стихии

Однако, явно противореча собственному высказыванию, он сжал изумруд в кулаке. На хитрой роже торговца была прочно оттиснута алчность.

Конан извлек новый меч из еще жестких кожаных ножен и приставил острие к горлу торговца.

— Прекрати свое елейное нытье, торгаш! Покупай, продавай и живи! Не подвергай себя излишним опасностям!

— Я.» э… могу… э… позвать моих людей. — — Голос Золотого Зуба дрожал.

— Ну так зови! — потребовал Конан. — Это доставит мне несказанное удовольствие. Обильные пятна крови на твоем барахле будут, несомненно, иметь большой успех у покупателей. Давай, зови!

Золотой Зуб глотнул и снова облизал губы.

— Я нахожу— э-э… я готов нести убытки… и согласиться на ваш обмен… э-э… в интересах дальнейших… э… деловых контактов.

Конан ухмыльнулся.

— Я так и думал, что ты не совсем осел.

Он повернулся и в развевающемся плаще вышел на улицу, где его ждали Витариус и сестры.

— На коней! — приказал Конан. — Пора расстаться с этой кроличьей обителью.

Лемпариус поднял левую руку и яростно взревел:

— Пятьдесят золотых тому, кто доставит мне варвара! И медленные пытки тому, по чьей вине варвар умрет прежде, чем я увижу его.

Сто человек посмотрели на сенатора и согласно кивнули. Никто не произнес ни слова.

— Вперед! Я не допущу, чтобы он ускользнул! Вооруженные люди быстрым шагом вышли со двора. Сенатор сжал в кулак левую руку. Правая была туго забинтована и покоилась на повязке, — Лемпариус берег рану, проникшую до кости. Конан распорол сенатору руку от локтя до запястья. Если бы рана была нанесена обыкновенным оружием, от нее бы уже не осталось и следа. Но поскольку речь шла о его собственном ноже, повторяющем по форме клык саблезубого тигра и скрывающем в себе заклятье Кошки, лечение затянулось, и рана заживала так же медленно, как у любого простого смертного.

Проклятый варвар! Он еще успеет изучить науку боли, как только его доставят сюда. Дювуле больше не понадобится его сердце, в этом Лемпариус был уверен, потому что он сам сможет утихомирить ее бешеный темперамент. А Конан сильно задолжал ему — за рану и за позор.

Логанаро был близок к панике. Конан и его спутники навострились бежать. Это было ясно и идиоту. Как задержать их? Мысль о том, чтобы пойти наперекор Лемпариусу, заставляла толстяка дрожать мелкой дрожью. Но перспектива сцепиться с могучим и диким варваром была еще менее вдохновляющей.

Прямо на глазах у Логанаро эти четверо сели на лошадей. Великий Яма! Он не может дать им просто уйти. Как угодно, но он обязан любыми байками, любым враньем задержать варвара в Морнстадиносе, пока не подоспеет помощь.

С этой мыслью Логанаро побежал вперед. Его мозги работали изо всех сил.

— Господин! Господин! — воззвал он. — Постойте, одно мгновение! Ведь вы вспомнили меня, правда? Я Логанаро. Мы встречались с вами в той деревне…

Он остановился и уставился на Конана. Две вещи мгновенно бросились ему в глаза. Во-первых, варвар угрожающе тронул меч — новый, судя по внешнему виду, — а во-вторых, и это было ужасно, за пояс его был заткнут кривой нож Лемпариуса!

Конан смерил толстяка мрачным взглядом. Охотнее всего киммериец раскроил бы ему голову, но для этого здесь было слишком людно. Кто-нибудь наверняка начнет призывать блюстителей порядка, вмешиваться, все испортит. А у него и без того немало неприятностей. Потом Конан набрел на удачную мысль и припомнил тот разговор, который подслушал в спальне ведьмы, пока притворялся спящим.

— Нет, Жирное Брюхо, — сказал он. — Не стану я марать мой новый меч о твой труп. Много чести.

— Молодой господин, что вы имеете в виду? Я еще ничего вам не сделал.

— Однако нельзя сказать, что ты не пытался! Ты узнаешь этот нож, верно?

— Н-нет. Я никогда его не видел.

— Прежний его владелец — твой господин, подлец! Я говорю о Лемпариусе, сенаторе, пантере-оборотне!

— Пантера-оборотень?

— Ах, ты этого тоже не знал? Ну, плевать. Для тебя это уже неважно, потому что ты почитай уже покойник. Имеется также одна женщина — ведьма…

— Дювула! Конан улыбнулся.

— Так, ее ты тоже знаешь? Очень хорошо для тебя, потому что как раз она собирается сварить суп из твоих потрохов.

— Но… почему, почему?

— Твой прежний повелитель выдал тебя ей, дворняга. Кажется, дама не осталась равнодушной к твоим привычкам менять хозяев, как перчатки. Поскольку ты хочешь служить двум господам одновременно, то оба они решили прикончить тебя, так сказать, совместными усилиями

— Нет!!!

Конан рассмеялся.

— Будь я на твоем месте, Жирное Брюхо, я перенес бы свой бизнес в какой-нибудь другой город. Или даже в другую страну. Причем быстро.

Логанаро помчался прочь, ругаясь во весь голос. Конану редко выпадало видеть что-либо настолько смешное. Он хохотал так, что едва не рухнул с лошади.

Витариус сказал:

— Я и не знал, что вы знакомы с таким отъявленным плутом, как Логанаро.

— Очень поверхностно, — ответил Конан.

Витариус повел их по узким переулкам к западным воротам Морнстадиноса. Элдия и Кинна следовали за ним, а Конан замыкал процессию и зорко следил за тем, нет ли погони или слежки. Один раз он видел отделение солдат сената, но они только перешли дорогу и двинулись дальше. Вот и хорошо.

Западные ворота охранялись только одним стражником. Он оперся на свою пику и погрузился в оживленную беседу со смуглой, стриженой, обильно накрашенной девкой. Когда Конан проезжал мимо, тот как раз врал насчет денег и вообще никого не замечал.

Солнце уже перевалило за полдень, когда все четверо беспрепятственно покинули Морнстадинос. Конан не мог припомнить места, которое он покидал бы столь охотно. По сравнению с интригами и двоедушием граждан Морнстадиноса, нападение на чародея в его защищенной колдовством цитадели казалось ему детской забавой.

Глава четырнадцатая

Немало часов прошло после того, как четверо путников выехали из западных ворот города, и только тогда они сделали первую остановку, чтобы дать лошадям отдохнуть. Конан не обнаружил на дороге других путников. Коринфский тракт был пуст.

Витариус пил из меха. Вино стекало ему в рот тонкой струйкой и капало с подбородка. Потом он передал мех Конану, который пил много и шумно.

Элдия и Кинна направились к густому кустарнику.

— Будьте осторожны! — крикнул Конан им вслед. Кинна показала на свой шест.

— Не беспокойся. Этой штукой я убиваю кроликов и тушканчиков. Витариус заметил:

— Вы хотели что-то рассказать, Конан.

— Верно.

Конан поведал о своих последних приключениях. Вскоре после того, как он начал говорить, сестры вернулись назад. Когда он закончил рассказ, Кинна покачала головой.

— Мне кажется, Конан, твою жизнь охраняют боги.

— Может быть, и так. Но я не рассчитываю на их помощь. — Он погладил жесткой ладонью свой меч. — Сталь куда надежней. Хороший меч делает все, что потребует от него человек. И сам он — как верный друг. Боги действуют по своему усмотрению, и полагаться только на них в минуту опасности нельзя.

— Ты думаешь, что сенатор отрядил за нами погоню? — спросила Элдия.

Киммериец пожал плечами.

— Возможно. Он не слишком-то меня жалует. Если' любитель потаскушек, который нес вахту у ворот, вспомнит, как мы проезжали мимо, Лемпариус наверняка спустит на нас своих собак. Я смотрел назад с холма, но не видел на дороге никаких облаков пыли. Если нас и преследуют, то у нас, по крайней мере, в запасе несколько часов.

— Это наименьшая из наших забот, — сказал Витариус. — У Совартуса есть некие… дозорные на дороге, ведущей из Морнстадиноса. Мы находимся еще в пяти днях езды до равнины Додлигия, где стоит его отвратительный замок. Прежде чем мы доберемся до нее, нам придется пройти мимо всех его стражей… Я уж молчу о Блоддольковом Лесе.

— Блоддольков Лес? — переспросил молодой киммериец.

— Да. Место, где бродят странные существа и растут еще более странные деревья. Он расположен на севере, немного в стороне от коринфийской дороги. Нам придется идти через него, чтобы добраться до владений Совартуса. Редкий путник выбирает эту дорогу. А из тех, кто отважился на такое, лишь немногие возвратились назад.

Конан пожал плечами. Лес этот был где-то в будущем, и не стоило ломать из-за него голову сейчас.

— Поехали дальше, — сказал он. — Если за нами все-таки гонятся, то к нам подходят ближе, пока мы рассиживаемся.

Все четверо сели на лошадей и двинулись в путь.

Дювула металась по комнате. Ее обнаженное тело блестело от пота. Она стонала и прижимала к себе одежду, которую тискала в руках. Одежду Конана.

Дивул глазел на нее с любопытством. Вид обнаженного женского тела не пробуждал в нем никаких инстинктов. Единственное, что его занимало, была поимка варвара, который посмел поднять на него руку.

Дювула опустилась на пол. Потом поднялась с тяжелым вздохом, швырнула одежду и сказала, обращаясь к своему родственнику из преисподней:

— Он скачет по коринфийской дороге, вместе с девчонкой и двумя остальными. Они уже полдня как в пути.

Дивул кивнул:

— Отлично. Тогда я пошел.

— Будь осторожен, брат! Со времени вашей последней встречи он не стал слабее.

Дивул поднял поврежденную руку. Из обрубка уже начали вырастать новые пальцы.

— Я научился быть осмотрительным, когда встречаю Огненное Дитя. Для нападения я выберу правильный момент.

— Очень советую. И помни вот о чем: я хочу иметь живое сердце варвара

— а как будет выглядеть все остальное, мне безразлично.

Дивул усмехнулся. С его пальцев капала слизь.

— Получишь, сестричка. Ему оно больше не понадобится, если я наконец доберусь до него. Испуская зловещее сияние, Дивул исчез.

Три дня спустя после того, как Конан сбежал из ее будуара, к Дювуле явился посетитель. Собственно говоря, гостей было двое: Лемпариус и с ним Логанаро.

Подталкивая толстяка перед собой, сенатор приволок его в комнату. Руки Логанаро были связаны, жирное лицо покрыто потом и искажено страхом.

— А вот и подарок для тебя, дорогая, — провозгласил Лемпариус.

Дювула улыбнулась, сверкнув ровными белыми зубами.

— Нет, ну как это мило с твоей стороны, Лемпариус! Это как раз то, чего я так хотела!

— Хорошо. Я так и думал. И еще одно, любовь моя. Я тоже кое-чего хотел.

Улыбка Дювулы стала еще сердечнее.

— Понятно. А как твое… ранение?

— Первое… первое зажило. Резаная рана тоже вот-вот заживет. Я велел зашить ее волосами из гривы саблезубой кошки.

— Тогда вперед! Идем в мою спальню, Лемпариус. А Логанаро с удовольствием подождет нас тут, — правда, Логанаро?

Логанаро был чересчур перепуган, чтобы говорить. Он только тупо кивнул.

Дювула взяла Лемпариуса под руку и прошествовала с ним к постели.

Прошло очень много времени. Во всяком случае, так показалось Логанаро. Время от времени из спальни, доносились короткие выкрики, но посредник знал, что кричат не от боли.

Ему чудилось, что он ждет уже годы — хотя прошел всего час, — прежде чем снова открылась дверь и в комнату ввалился Лемпариус. Он выглядел так, словно возвращался с поля боя. Лицо его пылало, обнаженное тело лоснилось потом. Он двигался неверным шагом человека, вдвое старшего, чем он был. Вскоре следом за сенатором в приемную вышла и Дювула. Она тоже была голая.

— Ну что ты, Лемпариус! Идем! — сказала она. — Мы же только начали. Лемпариус затряс головой.

— Нет, женщина! Я полностью выдохся. Ты выпила из меня все соки. Не могу я больше.

— А как же твоя телесная мощь? — Голое ведьмы звучал сладко и нежно, как у девственной послушницы.

Лемпариус глотнул. Он бы лучше прилег сейчас прямо на пол.

— Не издевайся, баба! Ни один мужчина не мог бы сделать больше.

— Ну, здесь ты себя переоцениваешь. Еще как смог — и, кстати, не один! — сказала Дювула. Голос ее стал немного жестче. Она сжала руку в кулак и уперла его в обнаженное бедро.

Лемпариус зарычал. Этот звериный рык нагнал нового ужаса на несчастного посредника.

— Факт остается фактом, — продолжала Дювула. — Евнух с легкостью повторил бы все твои «подвиги». Во всяком случае, я так предполагаю.

Сенатор оборвал ее:

— Ведьма! Ты еще раскаешься!

Полный страха, Логанаро увидел, как человек, которого он знал, начал меняться, постепенно превращаясь в золотистую кошку, яростно хлеставшую себя хвостом по бокам. Хищник зарычал, пристально глядя на женщину.

Логанаро медленно передвинулся к выходу. Сердце его стучало, как взбесившийся барабан.

— Так, — произнесла Дювула, — ты хочешь повесить мне на шею еще и это животное?

Пантера сделала шаг вперед.

Логанаро плотнее прижался к двери. Ему показалось, что оба противника не обратили на это внимания. Во имя Митры, Ямы и Сэта! Если он выберется отсюда невредимым, он лучше станет монахом и никогда-никогда-никогда, покуда жив, не совершит больше нечестного поступка!

Дювула поднесла к лицу сжатый кулак.

— Ты не умеешь проигрывать, сенатор. Превращайся назад в человека и проваливай отсюда! Тогда я, может быть, прощу тебе твое плохое поведение…

Хищная кошка приблизилась еще на шаг. Хвост яростно хлестал по ребрам. Она присела и приготовилась к прыжку.

Логанаро уже добрался до двери. Связанными руками он поднял засов.

Дювула резко выбросила вперед кулак, сунув его пантере под нос, и разжала пальцы. Тонкая белая пыль полетела зверю в морду. У Кошка чихнула — один, два, три раза. Потом отвернулась и принялась тереть лапой нос.

— Я заколдовала тебя, киска, бывший сенатор! — сказала Дювула с насмешливой улыбкой. — С этого часа ты не сможешь больше никогда сделать три вещи: ты не сможешь напасть на меня, ты не сможешь изменить свой теперешний облик и стать прежним, и ты никогда не сможешь овладеть пантерой-самкой, если таковую найдешь.

Ведьма засмеялась низким горловым смехом, развеселившись до глубины души.

Пантера фыркнула и подскочила к женщине. Но в двух шагах от ведьмы она наткнулась на невидимую стену. Кошка отскочила и прыгнула снова. И снова невидимая стена отшвырнула зверя назад.

Дювула приложила ко рту руку, издевательски хихикая.

Логанаро больше не медлил. Он рванул дверь и пустился наутек. Кто бы мог подумать, что этот шарообразный пройдоха в состоянии развивать такую скорость! Он остановился только тогда, когда проделал половину пути до западных ворот. Торопливо отдышавшись, он стремительно полетел дальше.

— Здесь мы встанем на ночь, — заявил Конан. Впереди был виден уже край леса, которого так боялся Витариус. Несмотря на свою внешнюю беззаботность, киммерийцу вовсе не улыбалось разбивать лагерь в подобном месте.

Спустились сумерки. Конан собрал дров для костра. Ему постоянно казалось, что за ним наблюдают. Несколько раз он стремительно оборачивался, но никого здесь не обнаружил. Однако он научился доверять своему инстинкту, поэтому решил держать ухо востро.

Когда он рассказал об этом Витариусу, старик кивнул.

— Я тоже чувствую взгляды невидимых глаз, которые направлены на меня. Может быть, это всего лишь дикие звери, но не надо забывать, что мы уже недалеко oi Леса. Поэтому я и счел необходимым принять меры предосторожности. Я применил одно небольшое колдовство Волшебное кольцо, которое окружает наш лагерь. Если что-нибудь крупнее мыши приблизится к нам, мы это тотчас услышим.

Конан нехотя кивнул. Если бы спросили о его мнении, он бы ответил, что с удовольствием отказался бы от любых видов чародейства. Но если кто-то — или что-то — наблюдает за ним, причем так, что ускользает даже от острых глаз варвара, то это, скорее всего, существо наподобие ламии. Конану и одной-то ведьмы хватило по горло. Витариус может спокойно накладывать свои заклятия — Конан будет спать, не снимая руки с меча. И не слишком крепко.

Когда запылал костер, киммериец почувствовал себя лучше. Ни один зверь не осмелится подойти к огню близко.

После холодного ужина — сушеной свинины и овощей — Витариус завернулся в свое одеяло и тотчас уснул. Элдия вскоре последовала его примеру. Она улеглась поближе к огню. Когда тени пробегали по ее лицу, она казалась совсем малышкой.

Кинна подсела к Конану. Некоторое время оба безмолвно смотрели в костер. Киммериец чувствовал близость молодой женщины и жар ее тела — совсем иное тепло, чем то, которое дает огонь.

Наконец Кинна нарушила молчание.

— Для меня это все так непривычно. Ты много бродил по свету и пережил немало приключений. А я, наоборот, провела всю свою жизнь дома, ведь я дочь крестьянина и никогда еще так далеко не отлучалась. До сих пор.

Конан посмотрел на молодую женщину, но промолчал.

— Я никогда еще не встречала человека, который был бы таким смелым и таким сильным, как ты, Конан. Ты играешь своей жизнью ради того, что не имеет к тебе никакого отношения.

— Совартус задолжал мне за лошадь, — сказал он. — И вообще, он доставил мне целую кучу неприятностей. Из-за него на меня кидаются всякие ведьмы и прочие гнусные бестии. Мужчина приходит за своим долгом.

Кинна ласково положила руку на его сильное плечо.

— Та ночь в харчевне, когда бушевал ураган… Ты помнишь, как мы хотели проверить, плотно ли закрыто окно В твоей комнате — еще до того, как нам помешали?

Конан улыбнулся.

— Ну конечно, разве такое забудешь?

Она провела рукой по его голой спине под плащом.

— Может быть, мы могли бы сейчас…

Конан протянул руку и сгреб Кинну к себе под плащ. Потом заглянул ей в лицо и проговорил:

— Ну вот! Я уверен, что для нашей инспекции все готово.

В двадцати шагах от кольца оранжевого света тихо заворчал Дивул, который без всякого удовольствия глазел на варвара и женщину. Внешняя граница заградительного круга — творения Белой Магии — поблескивала едва заметно на расстоянии вытянутой руки от демона. Любое прикосновение к полосе заколдованного воздуха вызовет такой шум и озарит лагерь таким светом, что все местные покойники повыскакивают из могил. Злобно наблюдая за парочкой, Дивул скрежетал своими похожими на кинжалы клыками.

— Ты еще поглядишь, как я ее истерзаю, прежде чем сам подохнешь, человечишка. Ты еще повизжишь, умоляя, чтоб я добил тебя. Придет, придет твое время. Полуночная луна висела над двумя сонными часовыми у западных ворот Морнстадиноса. На ясном небе горели звезды. Их свет смешивался со светом коптящих факелов на стенах. И тут люди совершенно отчетливо увидели на улице золотистую пантеру, которая двигалась прямо на них. Зверь бежал настолько стремительно, что у стражников не осталось времени даже на то, чтобы спрятаться, и кошка пролетела мимо и пропала в темноте за аркой ворот.

Позднее оба охранника клялись, что они не были пьяны и не накурились конопли, и что пантера не привиделась им в мутных грезах. Такое животное было для этой местности редким, но не невозможным явлением. Никто не мог бросить стражникам упрека в том, что они не изловили хищника, потому что зверь появился неожиданно. Однако оба они в своем докладе промолчали о том, что на передней лапе зверя была глубокая резаная рана, которая выглядела почти полностью залеченной… и зашитой. После долгих размышлений стражники нашли, что этой части их истории лучше оставаться за сценой.

Под бледной луной коринфийской ночи двигалась пантера, которая прежде была человеком; скорее кровопийца, чем хищный зверь, У этой пантеры была цель, и она бежала сквозь тьму, свою родную стихию, с одной-единственной мыслью, засевшей в получеловеческом мозгу; с мыслью о смертельной мести Конану — киммерийцу.

Глава пятнадцатая

Открыв глаза, Конан увидел Витариуса, который с улыбкой глядел на него сверху вниз. Вернее сказать, на них, потому что Кинна спала рядом, завернувшись в плащ киммерийца.

— Доброе утро, — произнес старый волшебник. — Нам нужно пораньше встать, чтобы проехать Лес до того, как наступит ночь. А это при самых благоприятных обстоятельствах целый день быстрого марша.

Конан толкнул Кинну. Она улыбнулась во сне.

— Потом, — пробормотала она. — Я устала. Элдия высунулась из-за спины Витариуса и засмеялась.

Почему-то Конан почувствовал себя не вполне уютно, когда девочка посмотрела на свою спящую сестру. Не то что ему и в самом деле стало стыдно, но почти.

— Просыпайся, Кинна! — резко крикнул он. Кинна продрала глаза и улыбнулась Конану. Потом она увидела волшебника и девочку. Она зажмурилась и наконец с трудом покинула страну сновидений.

— Что уставились? — спросила она. — Вы достаточно взрослый человек, Витариус, чтобы уже повидать на своем веку, как мужчина и женщина спят вместе. А тебе, сестра, не нужно ничего объяснять, ведь ты выросла на крестьянском дворе, верно?

— Да, — ответила Элдия и хихикнула. — Конечно, Кинна.

— Тогда уйдите, чтобы я могла одеться. Конан услышал, как Элдия хихикнула, однако девочка ушла к своей лошади, не возражая. Витариус скатал одеяло.

Кинна и киммериец поглядели друг на друга и прыснули.

В лесу их окутал неприятный затхлый воздух. Пахло плесенью и перегнившими за тысячелетия растениями. Высокие ели стояли стеной. Мощная кора напоминала серую черепицу. Толстые ковры осыпавшихся коричневых игл лежали на земле и скрывали под собой корни. В солнечных местах встречались заросли ежевики. Но света здесь было мало. Зеленая листва, как ни странно, не давала свежести. На путников давил тошнотворный тяжелый дух. Не пела ни одна птица, не жужжало ни одно насекомое, не прошуршал ни один зверек. Конан теперь хорошо понимал, откуда у Витариуса такое отвращение к этой местности. Он высказал свои мысли вслух.

— И это только край леса, — заявил Витариус, — глубже, в чащобе, вообще появляется чувство, что все вокруг отравлено.

Конан содрогнулся. В последнее время он почему-то все время связывается с разнообразными сверхъестественными штуками. Это ему совершенно не нравилось.

Был слышен только стук копыт по дороге, хотя густая растительность, казалось, проглатывала все звуки. Деревья придвигались все ближе. Свет стал совсем тусклым.

Конану показалось, что он видит, как что-то красное мелькнуло между деревьев и спряталось за могучим стволом примерно в тридцати шагах от них. Внимательно посмотрел туда, но ничего не увидел. Почудилось? Он хотел было подъехать и поискать, но оставил эту затею. Лучше поскорей добраться до другого края Леса, пока не наступила ночь.

Около полудня они остановились, чтобы дать лошадям роздых, перекусить и размяться после долгой езды верхом. Густые кроны деревьев загораживали солнечный свет. Довольно неприятно было сознавать, что солнце стоит в зените, яркое и светлое, но его лучи почти не проникают сквозь темный колпак леса.

Чувство, что за ним наблюдают, не оставляло Конана.

— Не расходитесь! — сказал он остальным.

— Если я не ошибаюсь, — сказал Витариус, — тут неподалеку течет река. Нам придется переправляться через нее, она пересекает дорогу. Но в такое время года сделать это нетрудно. А вот весной она превращается в ревущий поток.

Конан молчал. Он снова заметил красноватое мерцание между деревьев. Ну, хватит, подумал он и вытащил меч.

— Что ты хочешь делать? — спросила Кинна, почесывая свою лошадь за ухом.

— Кто-то шляется вокруг нас, — ответил киммериец. — Теперь он спрятался в лесу. Хотел бы я знать, кто он и что ему от нас нужно.

Витариус поднял костлявую руку.

— Уберите ваш клинок, Конан! В подобных лесах постоянно видишь, как вокруг выплясывают разнообразные странные создания. Как правило, жители леса безобидны, самое большое — любопытны. Лучше не делать их своими врагами.

Конан опустил меч. Наверное, старик прав. Пусть эти жители Леса глазеют на него, лишь бы держались подальше. А вечером они уже доберутся до равнины.

Через час они вышли к реке, о которой упоминал Витариус. Но как им перебраться на другой берег? Огромное дерево упало на тропу, ведущую к броду, и лежало прямо у кромки воды. Человек еще может вскарабкаться на толстый ствол, но лошадь — вряд ли. Они, конечно, могли бы объехать упавшее дерево, но тогда возникали другие сложности.

— Здесь единственное мелкое место на милю в обе стороны, — объяснил Витариус. — На повороте река намыла песок. По обе стороны от брода глубина достигает двенадцати шагов. Если мы поедем в обход, мы потеряем слишком много времени.

— Мы не можем пережечь ствол? — спросила Элдия.

Конан посмотрел на девочку, потом перевел взгляд на старика. Волшебник покачал головой:

— Нет. Естественному огню на это потребуется несколько дней. А если мы используем известные силы, желая ускорить события, вполне вероятно, обратим на себя внимание, что весьма нежелательно. Кое-какие существа почувствуют притяжение огромной энергии. Существа, с которыми я предпочел бы не встречаться.

— Что же нам тогда делать?

— Ехать в обход, — ответил Конан. — Можно подумать, что наши лошади умеют плавать. Лично мне в этот их дар верится с трудом. Если следующий брод находится всего в одной миле от этого, мы сможем перебраться на другой берег и через один-два часа снова выйти на нашу дорогу.

— Это значит, что нам придется провести ночь в лесу, — добавил Витариус.

Конан пожал плечами. Изменить-то ничего нельзя. Когда они проезжали мимо корней упавшего дерева, ему бросилось в глаза то, что земля на корнях была еще влажная и свежая. Странно. С тех пор, как они покинули Морнстадинос, не было ни одной бури.

После получасового марша путники добрались до излучины, где река была мелкой. Русло было довольно широким, но вода текла медленно, не быстрее, чем на переправе возле упавшего дерева.

— Здесь, — сказал Конан и направил свою лошадь в воду.

— Конан, подождите! — крикнул Витариус. Он указал на дерево, росшее на противоположном берегу.

Конан стал рассматривать дерево. У него была странная форма. В десять раз превышая рост человека, оно, скорее, напоминало колючий кустарник. Ко— ' лючки были невероятной длины. У подножия валялись какие-то отбросы. Киммериец прищурил глаза и разглядел: кости. Скелеты по меньшей мере дюжины зверей — от мускусной крысы до кого-то, кто был размером с собаку…

Витариус выпрямился и взял пустой мех из-под вина. Потом подошел к воде и опустил мех в реку. Поплыли пузыри.

— Что вы делаете? — спросил Конан. Витариус выпрямился и завязал горлышко. Ему .i было тяжело держать мешок, полный воды.

— Конан, вы можете бросить вот это через реку с корням?

Киммериец спрыгнул с лошади и взял мех.

— Думаю, да. А зачем?

— Бросайте, тогда увидите!

Конан поглядел на старика. Он что, окончательно спятил? Киммериец покачал головой, но сделал Витариусу знак отойти, собираясь размахнуться как следует. Интересно, что старик хочет ему показать? Мех, конечно, лопнет, ударившись о ствол, и колючее дерево бесплатно получит воду, вот и все.

От места, где стоял Конан, до дерева было около пятнадцати шагов. Он раскрутил над головой кожаный мех и при последнем обороте выпустил сосуд с водой из рук.

Мех двигался медленно, как лист, слетающий с дерева. В нескольких футах от дерева он упал на землю и подкатился к стволу. Мастерица, которая сшила этот мех, заслуживала величайшей похвалы, потому что он не порвался.

То, что произошло потом, разыгралось с молниеносной быстротой. Три ветки стремительно наклонились, словно это были хлысты, сплетенные из ослиной кожи. Дюжина колючек, каждая длиной с палец, проткнула мех, как небольшие копья. Вода брызнула маленькими фонтанчиками. Мех опустел буквально в одно мгновение, и ветви поднялись наверх так же быстро, как и опустились.

Конан повернулся к Витариусу. Лица у Элдии и Кинны были удивленные. Конан мог только надеяться на то, что у него самого был менее глупый вид.

— Я же говорил, что в этом лесу в высшей степени странная флора. Там, на берегу, стоит дерево Поцелуй-Копье, мимо которого пройти довольно трудно.

— Ясно теперь, откуда здесь кости, — сказал Конан.

— Колебание почвы над корнями вызывает ответную реакцию ветвей. Дерево питается кровью и другими соками своих жертв, имевших неосторожность пробежать мимо корней. Чем крупнее добыча, тем больше ветвей направляет дерево, чтобы схватить ее.

По спине Кинны пробежал холодок.

— Ну и что же нам делать? — спросил Конан. Витариус показал на Элдию:

— Малышка-Девочка кивнула, сжала бока лошади пятками и поскакала на мель. Конан хотел было схватить поводья, и Кинна крикнула:

— Нет!

— Ей не угрожает опасность! Пустите ее! — сказал Витариус.

Конан бросил на Элдию вопросительный взгляд. Девочка кивнула:

— Он прав. Со мной ничего не случится.

— Нет!

Кинна тронула лошадь и хотела подъехать к своей сестре, но Витариус преградил ей путь. Молодой женщине нужно было смести старика с дороги или остановиться.

— Она еще ребенок! Вы же видели, что эта… эта дрянь сделала с мехом!

Но Элдия уже добралась до противоположного берега. Все видели, как вздрогнули ветви дерева при первом прикосновении копыт к земле— …и как они вспыхнули! Ветки, похожие на бичи, угрожающе утыканные острыми шипами, отчаянно раскачивались, но этим они только раздували пламя. Горящее дерево шипело, как жир, капающий в огонь.

Витариус сел на лошадь.

— Маленькая искра, не очень много Силы. Я не думаю, чтобы это выдало нас.

Путь в обход занял у небольшого отряда около двух часов. Когда стемнело настолько, что глаза перестали различать нитку дороги, Конан остановился и обернулся к Витариусу. Тот покачал головой.

— Нам осталось самое меньшее час пути до края леса. Ночью идти опасно.

—Значит, заночуем здесь, — решил Конан.

Дивул присел за деревом, внимательно наблюдая за происходящим. Он не сомневался в том, что Белый Маг снова установит своего магического сторожа. Но избежать разоблачения довольно просто: нужно только заблаговременно попасть внутрь круга. На дороге или позднее, на равнине, будет уже невозможно соблюдать большую осторожность. Для того демон и свалил дерево. Его будущие жертвы, девочка и варвар, потратили из-за этой преграды достаточно много времени, чтобы темнота застала их в лесу.