Это было очевидно. Конан продвинул рассуждение Витариуса еще на один шаг.
      - А почему же вы, добрый чародей, оказались в подобном месте?
      Витариус рассмеялся и хлопнул себя по бедрам.
      - Простите меня, Конан из Киммерии, я недооценил вас! Если твой собеседник - варвар, то это далеко не всегда означает, что у него нет мозгов. Нет, просто мы с Элдией очень экономно расходуем наши деньги, потому что хотим купить кое-какое снаряжение. Мы тоже собираемся покинуть этот милый город и двинуться на запад. Но сначала нам нужно заглянуть на юг, к Аргосу. Мы бы хотели... гм... путешествовать известным образом... с вооруженным караваном... и тем самым избежать столкновений с бандитами на офирской дороге.
      - Понимаю.
      Конан смерил взглядом Витариуса и Элдию. Хоть он и был вором, но от честного заработка тоже не отказывался - если это, конечно, ненадолго. К тому же, и в Немедию он не слишком торопился. И в любом случае этот путь действительно легче проделать на хорошей лошади, чем пешком.
      - Серебряная монета в день, - сказал Витариус. - По моим оценкам, мы отправимся в путь в течение этого месяца.
      Конан подумал о плачевном состоянии своего кошелька. Приличную лошадь и вооружение можно приобрести за двадцать-тридцать серебряных монет. А охранять чародея и его помощницу от трусливых воров в течение месяца-двух не слишком утомительное занятие. Конан улыбнулся Витариусу:
      - Повелитель пылающих пауков, вы завербовали себе телохранителя.
      Скрываясь под жреческим плащом с капюшоном, Логанаро наблюдал за тем, как киммериец разговаривает со стариком и девочкой. Посредник Дювулы улыбался - он был доволен. Быстрая и бесстрашная расправа варвара с убийцей была весьма впечатляющей. Логанаро все больше убеждался в том, что нашел, наконец, человека, которого недоставало ведьме. Здесь он, без сомнения, имел дело с мужественным воином. Видения золота и драгоценностей сменяли друг друга в мыслях Логанаро, когда он прислонился к стене и прильнул к своему стакану. Скоро, очень скоро сердце этого великана-варвара с пламенными глазами оживит любовника ведьмы.
      Глава четвертая
      Молодой киммериец и помощница чародея шли следом за Витариусом, пробираясь сквозь пеструю толпу людей, пришедших на празднование совершеннолетия дочери одного местного винодела. Глядя на старика, который шел впереди, Конан замечал, что тот на самом деле значительнее, чем хочет казаться. Киммериец часто становился свидетелем того, как старые люди оставляют в тени молодых, и поэтому не считал стариков беспомощными. Если у человека нет крепких мышц, он нередко заменяет их мудростью.
      - Мы хотим найти место поближе к виноделу, - объяснила Конану Элдия. Там собрались самые богатые друзья его дочери, и за наше представление там заплатят куда более щедро.
      Конан молчал. Он смотрел, как крепкий юноша вел в поводу трех лошадей, одна из которых напоминала похищенную несколько дней назад духами озера. В его глазах засветилась злость.
      В этот момент Витариус обернулся.
      - Кажется, вас что-то угнетает, Конан, - сказал он.
      - Только одно противное воспоминание, Витариус. У меня была лошадь, похожая на ту, что прошла сейчас мимо. У меня отобрали ее.
      - Мне трудно в это поверить. Во всяком случае, я не хотел бы быть тем человеком, который оказался бы настолько глуп, что попытался бы избавить вас от части вашего имущества. Тем более - от лошади хорошей породы.
      Конан горестно усмехнулся:
      - Это был не человек. Я ехал через заснеженный перевал к востоку отсюда. Там на меня напали какие-то водяные твари, каких я никогда еще не видел. Они были белые, безликие. Кровь у них прозрачная, как вода.
      - Ундины! - Голос Витариуса звучал удивленно и слегка испуганно.
      - Так вы их знаете?
      - Конечно. Духи воды - вот кто они. Витариус обменялся с Элдией многозначительными взглядами. Потом он испытующе поглядел на Конана, словно пытаясь догадаться, как киммериец все это расценил. Элдия стояла рядом с ним. И снова он ощутил то особенное тепло, которое, казалось, излучала девочка. Воздух словно сиял. Солнце поднялось высоко, и под его лучами на многих лицах выступил пот; но это новое тепло было жарче. Наконец Витариус сказал:
      - Поговаривают, будто теперь ундины подчиняются Совартусу, волшебнику Черного Квадрата. Это злой волшебник, который, если верить слухам, ищет в Морнстадиносе что-то... или кого-то. Кроме ундин этот мерзавец держит в своих когтях других неземных существ, которые помогают ему в поисках.
      - Совартус? - Конан проговорил это имя вслух и напряженно задумался. Ну так вот что. Если этот чародей и впрямь повелевает какими-то бестиями, стянувшими у меня лошадь, то пусть возместит мне убыток.
      - Было бы глупо требовать этого, Конан. Совартус не наделен совестью, зато располагает очень большой магической силой. Он убивает, не задумываясь.
      - И все-таки! Преступлений я не забываю - безразлично, мои собственные это преступления или чьи-то там еще.
      - Некоторые вещи все же лучше забыть, - негромко сказал Витариус и снова начал прокладывать себе дорогу сквозь толпу.
      Логанаро выглядел отнюдь не внушительно, когда стоял перед высоким подиумом и креслом сенатора Лемпариуса, могущественного политика, имевшего большой вес в Морнстадиносе, а может быть, даже во всей Коринфии. Не в пользу маленького человечка служило и то, что он оказался между двух блюстителей порядка, причем острия кинжалов этих последних были приставлены к его горлу.
      - Это, должно быть, ошибка, ваше превосходительство. Я никогда не нарушал законов Алмаза Коринфии и...
      Лемпариус рассмеялся, сверкая белыми зубами:
      - Тебе только придворным дурачком быть, Логанаро. Если все твои преступления раздать по одному на жителей города, то наши тюрьмы переполнятся. Только за те шутки, о которых я знаю, тебя уже нужно сто раз предать проклятию, и трижды по сто раз - если подтвердится только половина из тех, о которых я подозреваю.
      Логанаро глотнул. Он уже видел себя болтающимся на виселице. При этой мысли колени его стали ватными. Такого оборота дела он не ожидал. Все шли к тому, что пережить сегодняшний день ему уже не удастся. Что же он такого сделал, что восстановило против него правящий сенат? И еще важнее был вопрос: как им удалось его выследить?
      Лемпариус равнодушно махнул рукой:
      - Оставьте нас одних!
      Оба вооруженных воина поклонились и спрятали кинжалы в ножны. Затем они четко повернулись и, шагая в ногу, покинули покой. Логанаро чувствовал, как холодные капли пота покатились по его спине, но попытался придать себе спокойный вид.
      - Я мог бы приказать высечь тебя и опустить в чан с кипящей соленой водой. Но это не входит в мои намерения - по крайней мере, сейчас. Лемпариус поднялся. Он играл с рукояткой ножа, висевшего в ножнах на его правом бедре.
      Логанаро неподвижно смотрел на тонкие длинные пальцы сенатора, ласкавшие оружие. Маленький толстый человек чувствовал себя так, словно его сковали какие-то злые чары. Он не мог отвести глаз от этих холеных рук.
      Лемпариус опять засмеялся:
      - Любуешься моим стальным зубом?
      Высокий белокурый человек вынул нож из кожаных ножен и поднял его на высоту груди. От рукояти до острия оружие это было изогнуто, как лук. Оно вызывало в воображении неприятные картины: клык или коготь, готовый растерзать добычу. Рукоятка была сделана из отполированного до блеска черного дерева - может быть, эбенового? Логанаро видел медные крепления, соединяющие стальной клинок с рукояткой. Там, где начинался клинок, сидела медная пластина, которая не столько выполняла защитную функцию, сколько служила цветным переходом от черноты рукояти к серебру клинка. Клинок был довольно коротким, длиной примерно с палец взрослого человека, с острым как игла острием. Внешняя сторона клинка была утолщена и на четверть длины зазубрена, а внутренняя закруглена и остро отточена.
      - Ты видел хоть раз саблезубую киску? - спросил Лемпариус. - Нет? Какая жалость! Это действительно великолепные животные. К сожалению, число их сокращается. Каждая из таких гигантских кошек имеет по два огромных клыка. Этот нож сделан по их подобию, - сенатор покрутил нож в пальцах, так что он может разорвать почти все, что ходит или ползает. Я использовал один из чудесных клыков в качестве модели при изготовлении моего стального зуба. Поэтому иногда я чувствую себя... я сравниваю себя с огромной кошкой.
      Логанаро глупо кивнул.
      - Но ты, конечно, хочешь, чтобы я показал тебе мой нож в действии?
      - Вовсе нет, ваше превосходительство, высокочтимый сенатор, в этом нет необходи...
      - Нет-нет, я убежден, что это нужно. Логанаро, иди за мной!
      Лемпариус повел его вниз по узкому коридору, освещая путь коптящей свечой, затем спустился по каменной лестнице в помещение, служившее передней подвального комплекса. Логанаро безмолвно молил всех богов, чтобы ему сохранили жизнь.
      В грязной клетке, размером чуть больше гроба, лежал человек неопределенного возраста. Волосы его свалялись, всклокоченная борода торчала, безумный блеск мелькал в диких глазах.
      Перед этой клеткой Лемпариус остановился. Улыбаясь, он обернулся к Логанаро.
      - У тебя есть кинжал. Дай его мне!
      Логанаро поспешно повиновался и подал сенатору свое оружие с широким клинком. Сенатор просунул кинжал сквозь ржавые железные прутья клетки. С быстротой молнии человек схватил кинжал и ткнул им сквозь решетку так далеко, как только мог. Но попытка ранить сенатора осталась бесплодной. Логанаро при этом нападении испуганно отскочил; на лице Лемпариуса не дрогнул ни один мускул.
      - Этот человек приговорен к смерти, - пояснил Сенатор. - Было бы чересчур утомительно перечислять здесь все его редкостные злодеяния. Его рандеву с палачом состоится завтра. Но у меня вдруг возникло такое чувство, что он может не прийти на свидание.
      После этого Лемпариус коснулся острием ножа запястья заключенного. Движение казалось очень легким - по крайней мере, для Логанаро, - но таким стремительным, что у несчастного в клетке не осталось ни мгновения, чтобы отдернуть руку. Когда он убрал ее на безопасное расстояние, из раны длиной в большой палец, рассекающей запястье, хлынула кровь. Он отчаянно взвыл.
      Лемпариус сорвал с клетки замок и широко распахнул дверь. Затем он сделал два шага по направлению к Логанаро. Тот поспешно отодвинулся на расстояние вдвое большее. Сенатор явно сошел с ума! Приговоренному к смерти терять нечего. Если он их обоих прикончит, хуже ему уже не будет.
      Заключенный выскочил из клетки. Он ухмылялся, как оживший скелет. На мгновение он остановился и набрал в рот кровь из раны, потом выплюнул ее на грязные каменные плиты себе под ноги, снова громко вскрикнул и набросился на Лемпариуса. Короткий кинжал он держал опущенным, намереваясь всадить его сенатору в живот. При всей своей опытности Логанаро никогда еще не видел никого, кто двигался бы так стремительно, как сенатор. Со сверхъестественной быстротой, словно кошка, бросился он к заключенному, держа в правой руке свой стальной зуб. Очертания ножа расплылись, так быстро вонзился он в шею обреченного. Прежде чем тот успел отреагировать, клык хищного зверя был выдернут и снова всажен в рану. На этот раз он ударил с другой стороны. Потом Лемпариус отскочил от своей жертвы.
      Логанаро знал толк в смертельных ранах. К тому же, он имел непосредственное отношение к некоторым из них. Но ничего подобного он никогда прежде не видел. Важнейшие артерии были начисто перерезаны. Светящиеся алые фонтаны били при каждом ударе сердца. Один миг умирающий стоял, как дерево с подрубленными корнями, не в силах двинуться. Затем он рухнул на пол. За несколько секунд он истек кровью и теперь лежал бледный, как призрак. Мертв.
      Большим и указательным пальцами Лемпариус вытер с клинка кровь. А потом улыбнулся испуганному Логанаро:
      - И еще одно. Когда я переворачиваю рукоять моей безделушки вот так, он подбросил нож в воздух, снова поймал его и взял оружие так, что рукоять стала показывать в потолок, а острие в пол, - я могу немного поранить мужчину между ног - как этого в горло. Такая рана несмертельна. Просто после этого немножко... поменьше мужественности.
      Логанаро глотнул, словно неожиданно в горло ему попал песок.
      - Ты так притих, посредник. Что, язык проглотил?
      Логанаро прикусил губы, пересохшие, точно выбеленные солнцем кости в пустыне.
      - Что я должен для вас сделать, ваше превосходительство?
      Лемпариус снова вложил нож в ножны и похлопал посредника по плечу.
      - Ты находишься на службе у ведьмы по имени Дювула. Тебе известно, что у нее имеется братец-демон? Нет? Ну, неважно! В настоящее время ты занимаешься варваром, которого зовут Конан. Да, так, кажется, его имя Конан. Нашей ведьмочке понадобилось его сердце, чтобы оживить изготовленное ею изображение.
      - От-ткуда в-вам это в-все изв-вестно?..
      - У меня свои методы. Главное, что я это знаю. Я тоже в последнее время стал интересоваться варварами. Мне понадобится твоя помощь, чтобы изловить этого человека. - Лемпариус жестоко улыбнулся.
      - Я... я не могу. - Голос Логанаро был еле слышен.
      - Извини, дружище, у меня что-то со слухом. Только что мне вдруг показалось, будто ты сказал, что не можешь помочь мне в этом деле.
      - Ваше превосходительство, Дювула насадит мою голову на кол и воткнет его в выгребную яму в своем отхожем месте!
      - Послушай-ка, малыш, о такой участи ты сам попросишь меня на коленях, когда я возьмусь за тебя всерьез, - если ты отклонишь мою маленькую просьбу, конечно. От коготков Дювулы я тебя спасу. Не сомневайся.
      Логанаро снова глотнул.
      - Могу я узнать, как у вас возникло подобное желание?
      - Теперь, когда ты принят ко мне на службу, у меня нет сомнений относительно твоей преданности. Я тебе все расскажу. Насколько тебе известно, Дювула не берет себе больше любовников из числа людей. Но я хотел бы, чтоб она взяла еще одного, прежде чем оживит своего Принца.
      - Вас, ваше превосходительство? Но... но... я думал... - Логанаро оборвал сам себя, когда сообразил, что он, собственно, хочет сказать.
      Лемпариус засмеялся. Он совершенно не был обижен и даже продолжил мысль Логанаро:
      - Ты подумал, что я, как и многие другие, насладился бы этой сомнительной честью и, не будучи слишком хорош, в конце концов подвергся бы плачевной участи?
      - Простите меня, сенатор...
      - Твое предположение в целом верно. Так было. Во всяком случае, так продолжалось довольно долго. За эти годы я приобрел известную силу... ну, скажем, своего рода животную силу. Обладая этой новой энергией, я могу быть уверен, что мой дебют на той арене, где заправляет Дювула, будет весьма удачен.
      - Но если дело обстоит именно так, почему вы просто не вступите с ней в контакт?
      - Я вижу, ты смутно представляешь себе, что такое женщина. Она вбила себе что-то в голову, и переубедить ее можно лишь с большим трудом. Если я не сумею добиться ее доверия, мне понадобится нечто в качестве объекта для переговоров. Заполучив этого варвара, я смог бы потребовать за него выкуп. И когда мои услуги покажутся Дювуле неудовлетворительными, она получит возможность оживить своего Принца. Должен признаться, мне эта затея кажется малоосуществимой, но мое предложение ей наверняка понравится. В конце концов, при этом она в любом случае ничего не теряет.
      - Понимаю. И у вас есть убежище, где вы сможете защитить своих посредников в том случае, если они вдруг рассердят Дювулу?
      - Само собой разумеется.
      Логанаро взвесил свои шансы. У него не было другого выбора, как только подчиниться сенатору. Если план Лемпариуса провалится, Дювула - и это очевидно - сожрет предателя заживо. С другой стороны, если сейчас возразить сенатору, то лучше уж сразу быть покойником. Так что предпочтительнее рискнуть неясным будущим, чем рисковать вполне конкретным настоящим.
      - После того, как вы рассказали о своих побуждениях, я вас прошу, ваше превосходительство, считать меня своим слугой.
      - Я так и знал, что ты трезво смотришь на вещи, Логанаро. Мой приказ прост и несложен: продолжай следить за варваром. Избегай разговоров об этом с Дювулой, но поддерживай с ней связь. Если она прикажет тебе схватить этого Конана, известишь меня и получишь дальнейшие указания.
      - Ваше желание - закон для меня, ваше превосходительство.
      - Начиная с этой минуты, можешь называть меня просто Лемпариус, дружище. В конце концов, ты мой полномочный представитель, которому я хорошо плачу за верную службу.
      После того, как Логанаро ушел, Лемпариус вернулся к трупу заключенного и задумчиво уставился на него. Он улыбнулся. Дювула непременно станет его возлюбленной, когда он делом подтвердит хвастливые слова относительно своей обновленной мужской силы. Что касается Логанаро... Было бы невероятным предположить, что она простит перебежчика. А жаль! Маленький хитрец довольно ловок в шпионаже. Он мог бы быть полезен. Жаль, что придется уничтожить его, чтобы утолить злобу ведьмы. Но лучше он, чем я, подумал Лемпариус.
      Сенатор смотрел на труп на полу и чувствовал голод. Ну, что! Было бы бессмысленно дать этому превосходному свежему мясу пропасть.
      Никто не видел, в какое существо превратился сенатор Лемпариус и что он сделал. Стражники найдут потом куда меньше останков казненного, чем обычно выходит из рук палача. Сегодня ночью пантера уснет сытой.
      Вечерняя тень уже упала на рассеянную толпу, когда Конан вместе с остальными зеваками развлекался фокусами Витариуса на празднике в честь дочери винодела. А старик совсем неплох, решил Конан. Волшебник вынимал летающих птиц из женских рукавов, превращал стакан вина в стакан уксуса, вытряхивал из пустой бутылки ворох атласных лент. Элдия бегала вокруг и собирала монеты у смеющихся людей. То и дело она показывала свой трюк с мечом, разрубая пряжку от туники или каравай хлеба на фигурные части. Это было хорошее представление, и медные монеты так и сыпались в кубок, который подставляла Элдия.
      Конан мог спокойно глазеть на фокусы. Работы у него было немного. Ни один карманник не приближался к чародею, несмотря на то, что немало их шныряло в толпе. Поскольку они не трогали его подопечных, Конан ничего не имел против. Сам вор, он был снисходителен к подобным вещам. В конце концов, человек должен на что-то жить, а эти люди не обеднеют, если у них стянут пару медяков.
      Как и все опытные деятели искусства, Витариус приберег свой лучший фокус на конец выступления.
      Но ему неплохо бы поторопиться, подумал Конан, а то все разойдутся и унесут с собой свои денежки.
      Зрители притихли, когда Витариус приготовился к демонстрации своего финального трюка. Некоторые кивали и смеялись. Конан слышал, как одна женщина говорила: "Его последний фокус - самый лучший. Подожди, увидишь!"
      Старик бурно жестикулировал и бормотал заклинания. Он исполнял нечто вроде танца, переминаясь с ноги на ногу. Зрители смеялись, и Конан вместе со всеми.
      Наконец Витариус готов. Он сделал людям знак приблизиться и с драматическим жестом провозгласил:
      - Вот оно!
      Вспышка света. Плотное белое облако дыма заволокло площадь. Когда дым немного рассеялся, Конан разглядел в тумане фигуру. Угрожающе высилось что-то большое и темное.
      Толпа вскрикнула. Дым пропал - и стал виден демон! Чудище было ростом в полтора человеческих и весило, по оценке Конана (если оно только было живым и имело вес), добрых два его собственных веса, а киммериец отнюдь не был перышком. Светящийся, красный, впечатляюще мужественный демон ухмылялся, и такие зубы, как торчали из его пасти, могли присниться лишь в кошмарном сне. Спина у Конана похолодела. Все прочие видения, вызываемые Витариусом, не шли ни в какое сравнение с этим. Даже на варвара оно произвело сильное впечатление. Но когда он встретился глазами с Элдией, стоявшей на расстоянии вытянутой руки от него, она проговорила нечто, поразившее его, как удар. Девочка перевела взгляд с демона на киммерийца и произнесла тихо, но отчетливо:
      - Этого он не вызывал, Конан. Этот - настоящий!
      Демон шагнул к Витариусу. Он произнес голосом, звучащим, как металл, царапающий о металл:
      - Где она, Белая Голова?
      Витариус не ответил. Демон обвел толпу глазами, сверкавшими адским пламенем. Когда взгляд его упал на Элдию, демон широко ухмыльнулся, оскалив зубы.
      Оставляя за собой следы мокроты и слизи, он отвернулся от волшебника и двинулся к девочке.
      Элдия обнажила меч, смело глядя на чудовище. Зрители поняли, что при последнем заклинании случилось что-то не то, и рассеялись, как осенняя листва под сильным ветром.
      - Стой! - крикнул Конан.
      Демон посмотрел на него сверху вниз.
      - Это ты мне, комар?
      - Конечно, демон. Но я скорее оса с ядовитым жалом, чем комар, учти это.
      Конан вытащил из ножен свой широкий меч и поднял его обеими руками, направив острие в живот демона.
      - До тебя мне нет дела. Мы не ссорились, оса, - загремел демон. - Мое поручение касается только этого человеческого детеныша женского пола. Убирайся.
      - Ты ошибаешься, порождение ада! Я охраняю ее. Если ты угрожаешь ей, то тем самым подвергаешь опасности себя.
      - Опасности? Только не смеши меня, оса! Я уже объелся твоим остроумием по самые уши. Лети прочь, пока я тебя по земле не размазал.
      Конан поднял меч к злобному липу демона.
      - Конан-киммериец еще никогда не бегал от таких, как ты, нечистая тварь.
      - Тогда молись своим богам, насекомое, потому что твое время истекает.
      Демон протянул к Конану черные когтистые лапы, привстал на носки и прыгнул.
      Глава пятая
      Как ни скор был демон, Конан был быстрее. Киммериец прыгнул одновременно с порождением бездны, но не вперед, а в сторону, и демон проскочил мимо. Как канаты, вздулись вены на сильных руках Конана, когда он занес меч. Он целил в горло демона. Мощный удар старого клинка рассек воздух, и меч не то простонал, не то просвистел.
      Но и демон не стоял без дела в ожидании, пока ему снесут голову. Вместо этого он подпрыгнул высоко в воздух и сжал свое могучее тело в комок. Такому сальто мог позавидовать любой акробат. И прежде чем Конан успел привести свой меч в позицию, из которой снова мог сделать выпад, демон опять стоял на ногах, слегка пританцовывая.
      - Ну и где твое жало, оса? - издевательски поинтересовался он.
      Конан не ответил. Он рванулся вперед, готовясь нанести второй удар.
      Демон стремительно отошел назад и при этом разнес подвернувшуюся под ноги лавку с такой легкостью, как будто она была сделана из паутины. Улыбаясь, он уклонился от холодной стали.
      Краем глаза Конан видел, как Элдия двинулась вперед с опущенным мечом в руке и как Витариус остановил ее.
      - Не туда! - крикнул старый волшебник.
      Теперь ему нельзя отвлекаться - это Конан знал. Демон, вероятно, боится стали, но очень он велик, силен и дьявольски скор. Своими когтями он может растерзать человека так легко, как будто у него на лапах растет целая дюжина добрых кинжалов. В намерения Конана не входило позволить эдакой твари всадить когти себе в шкуру. Киммериец размахивал мечом, как веером, пытаясь пронзить им кроваво-красное чудовище. Бестия рванулась прочь, продираясь сквозь остатки зеленной лавки. Конан следовал за ним, полностью сосредоточив свое внимание на противнике.
      Это было ошибкой. Конан не заметил раздавленной дыни, наступил на нее и поскользнулся. Он рухнул на землю, и спасла его только врожденная быстрота движений, потому что демон реагировал стремительно и тут же бросился на упавшего Конана, протягивая к нему когтистую лапу с явным намерением схватить человека за горло.
      В тот же миг, как Конан упал на колени, его клинок описал дугу. Теперь он держал меч только в одной руке, потому что другой опирался о землю, стараясь восстановить равновесие. Сталь, сделанная человеком, встретила на своем пути нечеловеческую плоть и черные кости. И... древний меч перерубил запястье демона. Адская лапа упала на землю. Поднялся дым, и слизь закапала в пыль, как навозная жижа. Пальцы отрубленной руки с силой сжались несколько раз, словно были все еще связаны с мускулами, которые ими управляли.
      Демон взревел. От страшного шума в соседних домах зазвенели стекла. У Конана заложило уши, так что он вообще перестал что-либо слышать. Пока киммериец пытался снова обрести равновесие, бушующее от ярости чудовище решило перейти в наступление. Обрубком руки оно выбило высоко поднятый меч из рук Конана. Брызнула кровь. Варвару удалось откатиться в сторону и избежать смертоносных когтей. Он вскочил и собрался уже схватить красного злыдня голыми руками. Конан ощущал зловонный запах своей близкой смерти. Он понимал, что безоружный не справится с демоном. Но он не позволит себе сдаться. Во имя Крома! Свой конец он встретит в битве, с высоко поднятой головой.
      Демон приготовился нанести ему смертельный удар. Но внезапно голубой поток пламени заструился по его плечам, отчего красноватая кожа побагровела. Порождение преисподней взревело еще раз; но сверхъестественное сияние только усилилось. Несколько столбов дыма поднялись в небо от горящей кожи. Конан обернулся, ища глазами источник огня. Он увидел Витариуса. Одну руку волшебник простирал по направлению к демону, вторая покоилась на голове Элдии, которая тоже была окутана голубым сиянием.
      - Нет! - возопил подпаленный демон. Сверкнула бледно-желтая вспышка света, затем темно-красная - и демон исчез так же, как и появился.
      Осталась только кисть его правой руки. Она все еще дергалась и сжималась на булыжниках мостовой возле Конана, словно пытаясь схватить виновника своего увечья.
      Витариус подошел к Конану и посмотрел на руку демона. Несколько секунд оба безмолвствовали. Наконец Конан прервал молчание:
      - Мне кажется, ваше заявление насчет того, что вы слабенький чародей, дало трещину, Витариус. Ни одно "примитивное" заклинание не вызвало бы сюда такую дрянь, и ни одна "галлюцинация" на такие подвиги не способна.
      - Это так, - ответил старик. Он выглядел усталым. - Я должен вам кое-что объяснить. Вы этого стоите, Конан. Если бы вас здесь сейчас не оказалось, Элдия уже попала бы в лапы прислужников Совартуса. Последствия этого непредсказуемы.
      - Я жду. Рассказывайте вашу историю.
      - Конечно, конечно. Как вы уже предполагали, Элдия и я - не совсем то, за кого себя выдаем. Я...
      Старик прервал себя на полуслове и обернулся через плечо. Если не считать его самого и Конана, улица была совершенно пуста.
      - Элдия! Она исчезла!
      Конан озирался в поисках девочки, но ее нигде не было видно.
      - Но демон... - начал он.
      - Нет! Он удрал один! Мы должны найти ее, Конан! Если ее доставят Совартусу, то ее судьба и судьба многих будет предрешена. Я даю вам слово, что все вам объясню; но сначала нам нужно отыскать девочку. Вы должны доверять мне.
      Недолго раздумывая, Конан кивнул. У него почти не было оснований верить Витариусу, потому что старик его уже один раз обманул; но Конан был человеком действия и полагался больше на инстинкт, чем на рассудок. Ни Витариус, ни Элдия не излучали зла, а демон, без сомнения, убил бы его, если бы они не пришли к нему на помощь. Конан подобрал свой меч и указал на улицу:
      - Я пойду в ту сторону. Вы в другую.
      Витариус кивнул, и Конан побежал прочь. Бросив взгляд через плечо, он заметил, как старик быстро схватил руку демона и спрятал ее в свою торбу.
      Будуар Дювулы неожиданно наполнился желтым и пурпурно-красным дымом. Посреди этого безобразия возник Дивул, сжимающий обрубок правой руки пальцами левой. Дверь будуара распахнулась, и в комнату ворвалась ведьма, чтобы выяснить причину неожиданного посягательства на ее святая святых.
      - Братец-демон! Что случилось?
      Дивул начал ругаться. Редкостное богатство выражений, бытующих в преисподней, полилось с его губ. Даже неодушевленная темная фигура, лежавшая на постели ведьмы, заворочалась под мощью этих проклятий. Затем раненый демон прохрипел:
      - Рука! Моя рука!
      Дювула, казалось, немного успокоилась.
      - Но, братишка, почему это так тебя заботит? Новенькая лапка вырастет на месте старенькой и займет ее место...
      - Идиотка! Я не о руке - о том, как я ее потерял! Началось с того, что я попался в плен к Совартусу, волшебнику Черного Квадрата...
      Дювула задохнулась от удивления.
      - Ага, ты его знаешь, - сказал Дивул и мрачно посмотрел на сестру.
      - Разумеется. Очень мощный мужчина.
      - Поскольку я в его власти, мне это известно и без тебя, ты, плоть моего проклятого папаши. Я пострадал при попытке выполнить его приказ. То, что я ищу, охраняется человеком сверхъестественной силы. Вместо того, чтобы расстаться со своей подзащитной, он украл мою руку!
      - Как мне помочь тебе, милый братец?
      - Я должен вернуться назад и доложить Совартусу о... о возникших трудностях. Его все это не обрадует. Мне бы очень не помешало, если бы я мог ему сказать, что нашел выход из этой ситуации. Может быть, даже составил новый план, как добыть то, что ему требуется.
      - Нас связывают узы крови, - заявила Дювула. - Конечно, я буду помогать тебе изо всех сил.
      - Ладно. Так вот, Совартусу понадобилась маленькая девчонка, известная под именем Элдия, - одна из Четверых, ты это поймешь, если увидишь ее. Остальных Троих он уже заполучил. Эта Элдия странствует в обществе одного Белого Мага, возможно, он принадлежит к Белому Кругу, но я не уверен. И кроме того, с ними шляется какой-то гигант, происхождение которого мне не известно. Это ему я обязан... - Дивул выразительно покачал обрубком руки. Рана уже затянулась и была покрыта гладкой, похожей на полированный обсидиан, черной кожей.
      Дювула кивнула. Выводы из рассказа ее брата-демона были таковы. Если Совартусу удастся получить власть над всеми четырьмя детьми, в которых скрываются силы Четырех Дорог, это сделает его самой могущественной магической фигурой на земле. Если Дювула продаст Совартусу недостающий элемент - девочку Элдию - то, возможно, от его великой власти что-нибудь перепадет и ей, Дювуле. А человек, который отрубил руку ее брату, вполне годится в участники ее собственного чародейства. Она поглядела на безмолвную фигуру Принца.