— А ты костюм хаял. — удовлетворенная похвалой улыбнулась Катерина. — Фасончик и правда староват, спорить не стану, вполне вероятно, в Европе сейчас такие не в моде, но у него есть куча весьма значительных преимуществ перед всеми другими. Во первых , такого больше ни у кого нет. Во вторых , меня в нем видели буквально все и все запомнили. Если в аэропорту будет хоть кто то знакомый, он запросто узнает «меня» даже издалека.

— А если подойти захочет знакомый? — Озабоченно почесал подбородок Кирилл.

— Это забота не моя , а твоя. — беспечно отмахнулась хозяйка. — Придумаешь что-нибудь, ты по этому делу мастак, главное, ухо держи востро и не проворонь… Значит в третьих, с этим костюмом просто ужасно гармонирует шляпка, сразу видно, что это комплект и одно без другого не смотрится, а значит, не возникнет законного подозрения на конспирацию, которое как правило вызывают широкополые шляпы и темные очки. В четвертых, он очень выигрышно подчеркивает фигуру, а это самая сходная наша с букашкой черта, хоть я ее и на десять лет старше, не удержалась от комплимента самой себе Катя., — в пятых…

— Может, хватит? — не выдержал Кирилл, — я все понял. Ты, между прочим, сама всех торопила, а теперь время тянешь.

— Ты прав. Я тогда сразу перехожу к последнему и самому важному — я в этом костюме на загранпаспорт фотографировалась. — Она хитро посмотрела на нас и рассмеялась.

— Ну что, пошли что ли? — Кирилл нетерпеливо направился к двери.

— Погоди, самое главное чуть не забыли. — Она протянула мне белую кожаную сумку с двумя синими волнами спереди. — Тут все необходимые документы, декларация, Тимоновы справки от ветеринара и билет на самолет. А вот это — твой. И еще деньги на расходы в дороге. — Кэт протянула Кириллу узкий розоватого цвета листок бумаги и конверт. Он небрежно сунул их во внутренний карман куртки.

— Теперь, наконец, мы можем идти?

Кирилл остановил машину перед витыми воротами большого современного особняка.

— Кэт, тебе на все про все… — Он мельком глянул на часы. — …двадцать минут. — Надеюсь, чемоданы уже собраны?

— Само собой! — пропела Катя, распахивая свою дверку. — Я скоро. Только с любимым мужем попрощаюсь и сразу назад.

— Не вздумай притащить его с собой . — Напомнил ей вслед Кир.

— Да ни боже мой! — Донеслось в ответ.

— Послушайте, Кирилл…

— Я, знаешь, что хотел уже давно предложить? — Поворачиваясь ко мне лицом, перебил меня он. — Нам предстоит провести вместе довольно много времени. Может, прямо сейчас перейдем на «ты»? Называй меня просто Кирилл, или Кир, или Кира, как Катя… А то я чувствую себя чуть ли не твоим престарелым дядюшкой.

— Ну вы… то есть ты… сказал! Какой же ты дядюшка, ты молодой и симпатичный… — Я смутилась и прикусила язычок.

— Что замолкла? — Весело поинтересовался мой собеседник. — Только я приготовился слушать лестные комплименты в свой адрес, а ты сразу и смутилась… Хотя ты права, наверное я тебе папой почти кажусь в свои то тридцать четыре…

— Моему папе было бы сейчас сорок шесть лет . — Тихо отозвалась я. — Если бы он был жив… А так ему навсегда останется сорок три… Ты на него совсем не похож… Ни капельки…

— Ты что-то хотела спросить? — Чтобы заполнить неловкую и печальную паузу напомнил Кирилл.

— Да… Мы как-то не подумали о том, что Катин муж, если сейчас он дома, может заподозрить неладное, если узнает, что в аэропорту его жену видели в таком ярком и запоминающемся наряде. Ведь из дома то она уйдет совсем в другой одежде.

Теперь пришла очередь смущаться Киру. Он нахмурился, и, немного помолчав, буркнул.

— Ерунда! Он не сможет вспомнить, в чем ушла Кэт.

— Ты в этом уверен.

— Уверен, не переживай. — Он отвернулся. Я так и не поняла, на что он так разозлился или, может, обиделся.

Со стороны особняка послышались громкие голоса, я испуганно попыталась пригнуться и чуть не уронила на пол свою шикарную шляпку.

— Не суетись. — Тоже с интересом посматривая в сторону дома, бросил Кирилл, — сквозь тонированные стекла тебя никто не увидит. — А внутрь боевая машина пехоты по имени Кэт его все равно не пустит.

У ворот появилась красная от злости Катя с большой клеткой в руках За ней выскочил довольно приятный мужчина лет сорока в штанах на резинке и расстегнутой на груди рубашке с огромным чуть ли не в человеческий рост чемоданом на колесиках.

— Только такой кретин , как ты , мог перепутать время и чуть не испортить мне всю поездку! — Кричала Кэт! — Хорошо я ученая и попросила Кира за мной заехать и помочь, а то бы по твоей милости мне пришлось самой тащить этот чертов чемодан, — она неистово ткнула остроконосой туфелькой бок огромного черного баула, или опаздывать …

— Заткнись , кретинка! — Злобно парировал ее муж. — Если бы ты не твои дурацкие истерики, я бы уже давно оделся и мог тебя проводить …

— Вот спасибо! — Ядовито поджала губы Катя. — Сначала прождать пока ваша светлость соизволит натянуть брюки, а потом бегом носиться по аэропорту как угорелая деревенщина. Нет уж, уволь, ради христа, от такого счастья!

— С удовольствием! — Рявкнул муж.

— Пора выдвигаться на передний план. — Вздохнул Кирилл и полез из салона на улицу. Громко хлопнув дверью, он сначала приветливо пожал руку раздраженному Олегу, потом молча взял за ручку баул и так же молча начал заталкивать его в машину. Мужчина махнул рукой Киру и, даже не глянув на жену и не прикрыв калитку, размашисто зашагал к крыльцу своего особняка.

— Мило поговорили. — Мрачно усмехнулся Кирилл, когда все мы наконец то уселись в машину и покатили в сторону аэропорта. — Профессионально ты его отбрила. Комар носа не подточит.

— Ну так! — Фыркнула все еще не утратившая воинственный настрой Кэт. — На том стоим. Я в машине у аэропорта посижу до отлета, мало ли какие будут вопросы… Никто ведь не застрахован от непредвиденных накладок. А потом на этой же машине к Петеньке моему, Петушку рвану… Это тот самый мальчик, ради которого и затевается вся эта свистопляска с переодеваниями, — пояснила она мне и посмотрела на Кирилла, он отвернулся. Странные у них все же отношения, снова подумала я.

Аэропорт гудел, суетился, светился лампочками электронных табло — в общем, жил своей обычной повседневной жизнью. Стараясь быть как можно незаметнее и в то же время элегантнее, я с замиранием сердца вступила в огромный ярко освещенный зал. Мельком глянув на милицейский патруль, проходящий совсем не далеко от меня, я прибавила шаг и покрепче прижала к себе сиамского кота по кличке Тимон, которого Катя велела обязательно нести на руках.

— Он еще насидится за решеткой , лапочка моя! — Она чмокнула животное в нос и почесала за ушком. — Целых три с половиной часа лететь до Парижа, да еще если учесть время на погрузку и разгрузку, вообще куча времени получается. Потом деловито добавила. — Посадишь его обратно только после паспортного и фейс контроля . Не отпускай Тимона до последнего, строй из себя идиотку, можешь слезу даже слегка пустить. Только не увлекайся, макияж изгадишь. И только в самый ответственный момент, если вдруг почувствуешь, что на тебя чересчур внимательно посматривает контролерша или спрашивает что-то не то, начинай заталкивать его в клетку. Он ее ненавидит, так что начнет орать, вырываться…короче, все внимание сосредоточит на своей мохнатой персоне, девушка поспешит поскорее сбагрить такую обузу с рук и быстро закончит оформление твоих бумаг.

— С каких это пор ты стала таким дальновидным стратегом? — Удивленно спросил Кир, с пустой клеткой в одной руке, чемоданом на колесах в другой и спортивной сумкой перекинутой через плечо.

— Ты поживи с мое! — Катя юркнула назад в машину. — Ну все ребята, с богом. Желаю успеха и удачи.

Попав в шумный зал аэропорта, Тимон стал проявлять явные признаки беспокойства, но из рук вроде пока не вырывался. Просто напрягся и начал подозрительно вертеть ушастой головой из стороны в сторону.

У каждой из стоек толпилась очередь. Выбрав, почему то где народу побольше Кирилл пристроился в хвост. Я с тоской смотрела на ток так тщательно и дотошно девушка проверяет паспорта и другие документы будущих пассажиров. Наша затея с переодеваниями стала казаться мне глупой и совершенно бесполезной. Что толку во всем этом маскараде, если контролерша их даже не заметит. Она не видела раньше Кэт в этом костюме и ей в общем то не с чем сравнивать, она ведь в основном смотрит на лицо, сличая его с фотографией. Заметив мое беспокойство, Кирилл взял меня за руку и шепнул.

— Нам повезло. Эта девушка за стойкой всего пол года назад оформляла нам с Кэт вылет в Японию. Я сразу ее узнал…

— Значит, она тоже может узнать нас? Вернее не узнать… — Еще больше расстроилась я.

— Не смеши, перед ней за день проходит столько людей, что лица наверняка сливаются в один общий говорящий поток. А вот Тимона и твой незабываемый прикид она , как женщина должна бы помнить. Во всяком случае, я на это надеюсь…

— Здравствуйте. — Сказала девушка Киру и улыбнулась. — А вы часто летаете.

Я смотрю, и ваша спутница опять с Вами и даже котик.

— Куда же я без них… — Широко улыбнулся в ответ он, снимая темные очки. — Вернее они без меня. Охранник обязан всегда и везде сопровождать свою хозяйку. Работа такая у меня. — он покосился на «хозяйку» и едва заметно весело подмигнул девушке.

— Понимаю, — сказала она и, открыв мой., вернее Катин, паспорт начала внимательно изучать визу. — Вы котика в клетку сажайте, оторвавшись на минуту от документов, кивнула она на эскалатор, где уже стоял наш огромный черный баул, спортивная сумка с вещами Кира и, пока еще пустая, клетка. — А потом подойдите ко мне.

Я уткнулась носом в шерсть становящегося все более беспокойным Тимона и капризным голосом заканючила.

— Неужели вам ни сколечко не жаль бедное животное? Девушка. Позвольте я возьму его салон, он тихонечко посидит у меня на коленках, никого не трогая…

— К сожалению, это совершенно не возможно. — Вежливо отозвалась контролерша. — Никто не позволит нам с вами нарушать правила. Они не обсуждаются и распространяются абсолютно на всех .

— Попробовали бы сами три с половиной часа болтаться среди чужих сумок и баулов. — Продолжала нудным тоном настаивать я. — Да еще, не дай бог, собаку какую-нибудь по соседству пристроят, Тимон запросто может умереть за эти часы от тоски и страха.

— Не умер же в пошлый раз. — Резонно возразила девушка. — До Японии лететь намного дальше, чем до Парижа. Или это уже другой кот?

— Как это другой, конечно это тот самый, которого мы в прошлый раз брали с собой в Японию! — Усмехнулся Кир, глядя на мой спектакль.

— Тогда начинайте побыстрее сажать его в клетку. Помнится, в прошлый раз он совсем не желал туда залезать.

Она снова погрузилась в изучение документов и справок на Тимона.

Близко подходить к стойке , где девушка начала бы придирчиво сравнивать мое лицо с оригиналом, мне жутко не хотелось. Я , поджав губы пошла к ленте транспортера. Едва увидев открытую дверцу клетки, Тимон буквально озверел. ОН истошно замяукал и начал вырываться у меня из рук. О том, чтобы самостоятельно засунуть его на место, не могло быть и речи. Я беспомощно посмотрела на Кира, он пожал плечами и повернулся к девушке, что то указывая ей пальцем в какой то из кошачьих справок. А ко мне на помощь уже спешил мужчина , обычно просматривающий на мониторе вещи двигающиеся по транспортеру. Он деловито принял из моих рук кота и поднес к узкой дверце в клетку. Тимон в нее пролезать категорически не собирался. Он распластал в стороны лапы , цеплялся за прутья когтями и хрипло орал на весь зал что то явно не цензурное на своем кошачьем языке.

— Давайте так сделаем, — подумав немного и оценив обстановку сказал мужчина. Я сейчас зажму ему все четыре лапы, а вы берите клетку в руки и надевайте ее коту дверкой на голову, потом следом протолкнем остальное, и все будет в полном ажуре. — Я подняла клетку и приготовилась к операции, заметив краем глаза, что девушка отложила в сторону мой паспорт и теперь изучает документы Кира. Хорошо это или плохо я не поняла. Возможно, она вернется к фотографии немного позже, когда закончатся наши разборки с котом. Мужчина не слишком ловко попытался перехватить растопыренные в стороны лапы Тимона, напоролся на когти и, вскрикнув от неожиданности, выпустил животное из рук. Почуяв свободу, тот ринулся вперед. Далеко ему пронестись не удалось его перехватил мужчина с металлоискателем в руках. Тимон , схваченный за шкирку болтался в руке таможенника и орал так душераздирающе, что просто мороз по коже пробегал. Я с клеткой в руках , сметая на пути все преграды ринулась к нему.

— Идите быстрее Кирилл Эдуардович, помогайте своей хозяйке. — Услышала я позади голос девушки. — Вот все ваши документы и справки, поторопитесь, пожалуйста, и в следующий раз заранее готовьте животное к транспортировке.

Послышалось шуршание и я с облегчением увидела , что наши сумки медленно поплыли по конвейерной ленте вперед. Слава богу, досмотр закончен, поняла я. Подскочивший ко мне Кир, сунул мне в руки пачку бумаг и, ловко подхватив орущего кота одной рукой и зажав задние лапы второй, он сунул Тимона хвостом вперед в узкую дверку, тот попытался хоть как-то зацепиться за вожделенную свободу когтями передних лап, но и тут быстро потерпел фиаско. Кирилл внушительным тычком протолкнул животное в клетку и запер дверку, прямо перед носом враз присмиревшего Тимона.

— Все. Концерт окончен. — Сообщил Кир, и укоризненно глянул на Тимона. — давно пора понять, что я не мамочка, со мной не забалуешь. — Кот фыркнул и презрительно отвернулся. Выглядел он почти спокойно, только напряженный, то и дело гулко ударяющий по прутьям решетки хвост, говорил о том какие негативные эмоции и мысли переполняют его возмущенную несправедливостью и насилием кошачью душу.

Проводив клетку с Тимоном глазами, мы уже с относительно легким сердцем пошли проходить личный досмотр. Меня отпустили довольно быстро, не слишком молодая уставшая женщина несколько раз провела вокруг меня металлоискателем, равнодушно заглянула в сумку и, не обнаружив ничего предосудительного, отпустила с миром. Кириллу же повезло меньше. Наверное из вредности тот самый мужчина , только что покусанный и ободранный нашим котом придирался к нему по полной программе. Заставлял раза три выкладывать все из карманов , внимательно ощупывал и осматривал все вплоть до расчески и носового платка. Но все же ему пришлось отпустить и его.

— Ну что, посидим в кафе или уж сразу пойдем в самолет? — Он посмотрел куда то влево, где горела продолговатая зеленая лампа . — Судя по всему, регистрацистрацю не прошло совсем мало пассажиров, меньше трети, а значит, самолет уже подан…

— Давай сразу … — Неуверенно сказала я. — Как то уже хочется спокойно сесть и больше никуда не двигаться. Хоть я и не хочу спать, но ноги все равно почти отказываются повиноваться от усталости.

— Тогда пошли. — Скомандовал Кир, галантно подставив мне локоток. Я с благодарностью оперлась на его руку. — Последний рывок, и ты сможешь скинуть с ног эти неудобные штуковины. — Он кивнул на мои красивые изящные туфельки.

По узкому длинному коридору без окон мы с Кириллом шли практически в одиночестве.

— Скажи, Кир, — поинтересовалась я, — а что разве к трапу каждого желающего доставляют индивидуально, или мы пойдем по взлетному полю пешком?

— В смысле? — Не понял , что я хочу услышать он. — Зачем нам выходить на летное поле?

— Но мы же должны как-то попасть на самолет. — Удивилась вопросу я.

Кирилл притормозил и изумленно посмотрел на меня.

— Ты что ни разу не летала на самолете?

— Почему? — смутилась я. — Мы с папой из Вильнюса в Москву летели на самолете… Я конечно маленькая была, но все отлично помню, и трап, и взлетное поле. Там ветер ужасный дул…

— Ясно. Похоже, это было и правда давно, где то во времена царя-Гороха. Сейчас трапов нет, мы прямо по этому коридору дойдем до места и спокойно усядемся на места. — Я смотрела на него и не могла понять смеется он надо мной что ли. — Самолет сам стыкуется со специально построенным терминалом. Поняла?

— Как космическая станция? — Мне было стыдно за свое невежество, но все же любопытство брало верх.

— Примерно. — Хмыкнул Кир и снова прибавил шаг.

Симпатичная улыбчивая стюардесса указала нам наши места и пошла встречать других пассажиров.

— Садись к окошку, — подтолкнул меня спутник и уселся рядом со мной. — Теперь можно скинуть с ног туфли и даже начинать спать. Больше в ближайшие приблизительно четыре часа идти никуда не придется.

— Туфли сниму, а спать не стану. Хочется посмотреть как наш город смотрится сверху.

— Ну как знаешь, — Пожал плечами он и улыбнулся. — Кстати, напомни, когда прилетим купить Тимону что-нибудь вкусненькое. Характер у него хоть и препакостный, и сам он ужасно вздорный и упрямый, но видно даже от таких никчемных существ, как он, иной раз бывает прок. Он здорово помог нам. Правда? Я даже, пожалуй, куплю ему дорогой ошейник от блох. Красивущий, просто по последней парижской моде. — Мы рассмеялись, и на душе сразу стало как-то легче.

— Я так сильно трусила , что у меня даже ноги тряслись. — Доверчиво поделилась со спутником я. — Больше всего боялась, что кто-нибудь это заметит и заинтересуется, что это я так дергаюсь… Я, честно говоря, до последней минуты не верила, что мне вот так вот просто удастся покинуть эту не слишком приветливую со мной страну. Я все ждала , что случится что то такое… непредвиденное … и меня схватит милиция. Я ведь совсем не похожа на Катю. Да что говорить, ты же сам знаешь, какая она и какая я…

— Ты — красавица, Эгле. — Осторожно взяв меня за руку, сказал Кирилл. В его глазах в этот момент промелькнуло что то такое, что я покраснела и поспешила выдернуть свою руку из его горячей ладони.

Кода мы поднялись, наконец, в воздух я заворожено прильнула к толстому стеклу иллюминатора. К моему глубокому разочарованию город был почти не виден под плотным слоем мягких пушистых облаков. Кир, больше не пытался со мной заговорить, он, откинувшись на сидень,е то ли дремал, то ли думал о чем то своем. Я не рискнула его тревожить, как-то не удобно было… Это сделала за меня стюардесса, появившаяся в походе с тележкой нагруженной пластиковыми тарелочками и бутылками.

Передав мне бутылку пепси, картошку с мясом и салат в вакуумной упаковке Кирилл с заговорщическим видом попросил стюардессу.

— Принесите, пожалуйста нам с девушкой коньячка. — он оценивающе посмотрел на меня. — Грамм по сто, я думаю, будет вполне достаточно.

Минут через пять на столике перед Киром уже выстроилась шеренга из четырех микроскопических пятидесяти граммовых бутылочек с коньяком.

— Ну что, отметим знакомство? А то как то не по-людски у нас с тобой получается.

— Отметим. — Легко согласилась я.

— Ты хоть коньяк то пила раньше? — Отворачивая маленькие металлические крышечки, спросил он.

— Нет, — честно призналась я.

— Господи! — Простонал мой спутник. — Ты хоть что-то до знакомства со мной умела? Такое ощущение, что ты жить начала буквально вчера вечером, где то за час до того, как ветер занес тебя в гримерку Танюхи Ворониной. Ты не пьешь, не куришь, краснеешь постоянно, как девочка, да еще букашки эти… Я чувствую себя буквально каким то растлителем малолетних детей, прости господи. — С какой то не понятной досадой неожиданно закончил он. — У тебя и жениха наверное не было путевого еще?

— Нет. — Я с легкой улыбкой покачала головой. — Конечно, в школе за мной мальчики ухаживали, дергали за косы, портфель прятали… потом как то остепенились, стали солиднее знаки внимания проявлять, домой провожали…

— И все? — Вздохнул Кирилл. — Не густо. А после школы что?

— Ничего. — Пожала плечами я. — Я ведь никуда не ходила, ни на дискотеки, ни в компании разные… Где же познакомиться было? У меня никого кроме Нюси не было. Она и сестричку мне заменяла, и подружку , и маму… Если деньги появлялись мы с ней в кино ходили, мороженое покупали, а нет так просто гуляли на витрины красивые глазели. Я ей про Литву рассказывала, она мне про своего мужа…

— Как говорится, у кого чего болит… — пробормотал Кир. — Теперь мне все понятно. Значит, вот почему ты такая наивная , что каждый тебя вокруг пальца в два счета может обвести. Нет у тебя никакого опыта и даже обычной житейской сметки. Придется брать твое светское воспитание в свои руки. — Он смущенно привычным движением почесал подбородок. — Что-то мне даже выпивать с тобой страшновато…

— Не волнуйся. Я пила уже. — Успокоила парня я. — Вино правда, а не коньяк, зато стаканы большие были, не то что эти аптекарские пузырьки. Мне Жорж наливал пару раз.

— Так, может, я не за тебя, а за себя боюсь? — Кирилл снова посмотрел на меня тем взглядом , от которого мне почему то становилось неловко. Почему то в памяти снова всплыли звериные глаза Сергея Ковалева. — Ну ладно давай выпьем за знакомство тогда, раз ты такая храбрая. Он легонько чокнулся со мной прямо бутылочкой и опрокинул коньяк в рот. Я тоже последовала его примеру, не хотелось, чтобы Кир продолжал считать меня глупым беспомощным ребенком.

— Слушай, Эгле… Познакомиться то мы с тобой познакомились, а я в общем , так толком о тебе ничего и не знаю. Кто ты, откуда, как в Россию попасть умудрилась? Мы ведь теперь что-то типа друзей или компаньонов, кто знает, сколько времени продлится наша с тобой так называемая командировка.

— А ты сколько планируешь? Хотя бы приблизительно? Ведь это я беспризорная, безработная, абсолютно никому не нужная, кроме милиции, а ты то, наверное, не сможешь торчать рядом со мной постоянно. К примеру, пол года…

— Нет, ну пол года по любому не получится. Максимум сколько мы сможем без особых проблем и затруднений пожить в Нормандии — всего-навсего девяносто дней. Мало, конечно, но визу французы больше не дают. При необходимости можно будет, конечно, ее продлить в посольстве, но это уже риск и пойдем мы на него только при каких то особенных крайних обстоятельствах. Ну так что, готова о себе рассказать, или не хочется ворошить старые раны?

— Так мне и ворошить то особенно нечего. В принципе я очень мало могу прибавить к тому, что ты уже знаешь. Разве что про родителей… Но это тебе не интересно будет.

— Расскажи. — Он осторожно обнял меня за плечи. — Я хочу послушать.

То ли от выпитого коньяка, то ли от этого нежного объятия, но на душе у меня стало хорошо, спокойно и тепло. Я закрыла глаза и представила величественный заснеженный лес, по которому мы с мамой и еще какой то не знакомой женщиной едем в санях, вперед бежит запряженная в сани пегая лошадка. Куда мы едем, зачем — не понятно. Потом перед глазами предстала другая картинка — высокий белоснежный, упирающийся кончиком креста прямо в самое небо костел. Я стою перед ним, задрав голову, и считаю удары колокола. Мама крестится, и мы через низкие своды арки входим в тенистый двор , мама снова останавливается и крестится, читая какие то имена и фамилии выбитые на стене. Потом папа говорил мне, что там написаны имена всех тех , кто управлял костелом в течении всего его существования. Потом шикарный зал с рядами темных деревянных лавочек со спинками… Такого великолепия, как в той церкви, я не видела больше никогда в жизнь. В моей понимании и тогда, и сейчас , именно так должны выглядеть настоящие дворцы. Этот зал я представляла каждый раз, когда рассказывала малышам волшебные сказки о королях и королевах, принцах и принцессах… Я не совсем уверена, что этот шикарный зал существовал на самом деле, а не привиделся мне во сне. Хотя, думаю, нет. Ведь в этом зале я четко представляю себе маму, сидящую на кончике лавки. Она плачет и опять молится. Вот и все, что я помню о маме. Что из этого я могу рассказать Киру? О папе я помню больше, но и о нем вроде как нечего сказать вслух.

Кирилл, очевидно думая, что я заснула покрепче меня обнял и положил голову на свое плечо. Я устроилась поуютнее и, не открывая глаз, начала рассказывать.

— Родилась я в Литве. В городке с названием Тельшай. Ты скорее всего даже не слышал о нем , а он, между прочим, не просто маленький городок, а столица целой области под названием Жемайтия. Правда, насчитывает он тысяч шестьдесят жителей, не больше, но в Литве не любят больших городов. Отца звали Саулюс Вэнсус, маму соответственно Доната Вэнскене . С того возраста, когда я себя помню, мы жили втроем напротив строящегося перед самыми нашими окнами здания пожарной части. Там как раз и работал папа. Мама работала в парикмахерской — Kirpukla по-нашему. Я помню двухэтажное старое здание из красного кирпича с подковообразной синей вывеской над дверью. Потом заболела мама. Докторов я не помню, помню только, как она постоянно плакала и ходила в костел. На похоронах меня тоже не было , отец отвез меня в Клайпеду к сестре своей матери… Ну что потом… Потом пожарную часть достроили, папе стало трудно найти работу по специальности, еще ему было грустно в доме, где они с мамой провели столько прекрасных минут. Он сам мне об этом говорил. Мы с ним сходили на кладбище поплакали, оставили на маминой могиле венок из ее любимых лилий и с одним чемоданом поехали в Вильнюс. Оттуда самолетом попали в Москву. Язык русский у нас в Тэльшае все не хуже чем родной литовский знают. Говорят даже сейчас там есть российские телеканалы, вещающие на русском… Вот и все. Дальше ты знаешь. Папа работал, переезжал с объекта на объект, я за ним… Он очень скоро понял, что лучшую долю и счастье все же лучше искать не в каких то дальних завидных краях, а у себя дома, не зря говорят люди — где родился, там и пригодился… Ни денег особых, ни счастья в России Саулюс Вэнсус не нашел. Он все чаще говорил со мной о том, что хочет вернуться в Литву, где у него осталась престарелая мама, но так и не успел.

— Ты совсем не помнишь родину? Не скучаешь по ней?

— Нет. Конечно, я помню кое-что… Костел, парикмахерскую, главную площадь Тельшая, куда папа водил нас с мамой на праздники. Но все это как-то призрачно и почти не реально. К примеру, я как-то увидела на картинке эту самую центральную площадь, оставшуюся в моей памяти огромной и величественной. На самом деле оказалось, что она чуть ли не меньше нашего пустыря перед окнами, и домики, тесным кольцом окружающие ее, больше напоминают сельские постройки, чем городские. Низенькие, побеленные … в центре площади колокольня… Единственное , что не дает мне покоя это флюгеры…

— Флюгеры? — удивился Кирилл.

— У нас в Литве любят флюгеры. Каждый считает нужным украсить крышу своего дома петушком , мальчиком с горном, собачкой. Кто-то ставит две, а то и три фигурки …Даже на фонарных столбах можно кое где заметить крутящуюся игрушку. Именно флюгеры снятся мне, когда я вдруг ни с того, ни с сего вспоминаю о родине. Если у меня когда-нибудь будет свой собственный дом, я обязательно закажу флюгер… Я же говорила тебе, что ничего интересного в моей жизни не было… Лучше ты мне расскажи о себе… У вас с Катей, наверное, много чего происходило такого, о чем даже книжки можно писать…

— Да уж… — Усмехнулся Кир. — Как там, интересно, сейчас Кэт? — Его голос стал озабоченным.

— А что, Кэт? — Выпрямляясь в кресле и потягиваясь, сказала я. — Кате сейчас можно только позавидовать, она совершенно свободна и счастлива наедине с любимым человеком…. Знаешь, если бы ты сейчас не сидел рядом со мной здесь, в самолете, то я бы руку могла дать на отсечение, что любовник Катерины именно ты, а не какой то там Петя-Петушок, как она сказала…

— Почему это? — удивился Кир, но удивление его, на мой взгляд, было каким то вялым и совсем не натуральным.

— Я с первой же минуты, когда разъяренная Катя подлетела к нам там в коридоре, заметила, что между вами совсем не такие отношения , как должны быть у начальницы с подчиненным. Ты вел себя слишком уверенно и даже как-то … нахально. А она… она ревновала! Ее намного больше бесило не то, что из-за меня чуть не сорвалась программа, а то, что меня привел именно ты, что я имею отношение к тебе и твоей жизни… Да и вообще вы то и дело такими взглядами обменивались, что даже во время ссоры было понятно — вы близкие… очень даже близкие друг другу люди.

— А ты не так наивна, как кажешься на первый взгляд, девочка. — Кирилл потупился, потом взял в руки две оставшиеся маленькие бутылочки и аккуратно отвинтил их металлические крышечки. — Давай выпьем за это, ну и за счастье нашей общей знакомой Катерины Аркадьевны Каменковой… — Мы чокнулись и снова опрокинули коньяк прямо в рот. — Ты права, главное чувство, которое испытывает ко мне Катя , это ревность… Но ревновать ведь можно не только любовника. Я избаловал Кэт своим вниманием, постоянной заботой… и поэтому она, как собака на сене огрызается, стоит только ей заметить, что я отвлекся на что то или кого то другого. Она ведь не только к женщинам ревнует, но и к друзьям, охоте, рыбалке… Если вдруг оказывается, что ей надо со мной посоветоваться или что то для нее сделать, не важно ночью или днем , а я мгновенно не оказываюсь к ее услугам словно джинн из волшебной лампы, ее буквально распирает от злобы…

— Ты хочешь сказать, что ни ты , ни она , никогда не были хоть немножечко влюблены друг в друга? — С сомнением посмотрела на соседа по креслу я.

— Ну почему… — Спокойно отозвался он, — Не знаю, как она, про это ничего не могу сказать, а я когда-то в самом начале нашего знакомства сильно увлекся Катериной, она чертовски красивая женщина, обаятельная, элегантная… Конечно , я влюбился, разве могло быть иначе? Даже напридумывал себе что такого романтичного … Но, слава богу, очень быстро понял, насколько все эти мои мечты , а особенно планы на будущее, смешны и нелепы… А я смешным быть не люблю. Никакие чувства не могут пересилить во мне чувства собственного достоинства и , если хочешь, гордости… Кэт тогда уже была замужем и ничего в своей жизни менять не собиралась, ее все устраивало. Она по полной программе наслаждалась деньгами, молодостью, красотой… Она бы, возможно , не отказалась от такого любовника, как я, если бы я проявил инициативу и настойчивость, но ей нужен был скорее не любимый человек, а раб, мальчик на побегушках, который все делал бы по свистку и в отношениях, и даже в постели.