Глава 18

Особняк встретил меня темными окнами. Горела одинокая лампочка над главным входом и вдоль аллеи, ведущей к крыльцу, светилась полоска фонариков. Я решила не пользоваться своими ключами, не может быть, чтобы в доме совершенно никого не было. Насколько мне известно, большинство прислуги постоянно проживает в особняке, под их комнаты выделено целое крыло на первом этаже.

Позвонив в дверь, я приготовилась терпеливо ждать, но дверь практически мгновенно открылась. На пороге стояла встревоженная Клара. Как всегда тщательно причесанная и аккуратно одетая, она совершенно не походила на человека, только что поднятого с кровати. Пройдя в холл, я устало спросила:

— Почему Вы не спите? Клара. На дворе уже ночь.

— Как я могу уснуть, не зная, что происходит? Сегодня прибегала эта ненормальная, кричала, что особняк теперь ее, она всех уволит. Я пыталась получить разумные объяснения ее заявлению, но она похватала какие то вещи в комнате Константина и унеслась.

— Не обращайте внимания, она блефует. Никто никого увольнять не собирается.

— Жаль, что так получилось. Я так надеялась, что вопрос разрешится мирным путем, когда помогала Вам добыть доказательства измены мужа. ( Вот так новость! Оказывается, Лили не случайно застукала горничную в своей постели. Ну и дела. Но теперь это вряд ли имеет значение.) Я слышала, кого то из Вас обвиняют в этом убийстве? Елена кричала об этом раз пять, но как то невразумительно. — Тревожно заглянула мне в глаза экономка.

— Подозревают, конечно, но пока доказательств вроде нет никаких. Да Вы не волнуйтесь, не убивала я его.

— А Максим? — Тихо спросила Клара.

— Он тоже.

— Это точно?

— Что за вопрос, Клара? Да и потом, это наши проблемы. Я же сказала, для Вас все остается по-прежнему, увольнений не предвидится, смены хозяев тоже. Что Вам еще то надо?

— Но Вы же знаете… — Начала было она, но продолжить не решилась. — Вы ужинать будете?

— Буду. Только не накрывай мне в столовой. Я на кухне, если можно, поем.

— Конечно. — Клара удивилась, и это было заметно, но я так устала, что снова вживаться в роль стервозной Лилианы у меня просто не было сил.

На кухне я села за стол и облокотилась на руку. Экономка молча сновала по кухне от плиты к холодильнику, заваривая чай и режа бутерброды. Она поставила передо мной дымящуюся чашку и поднос с закусками, а сама встала по другую сторону стола.

— Вам еще что-нибудь надо?

— Если не очень устали, присядьте со мной, поужинайте.

Клара растерянно опустилась на стул.

— У Вас что то случилось? — Встревожено спросила она, — с Максимом что-то? Ранен опять? Или…

— Да что Вы, Клара, так всполошились? Нормально все, просто я устала и хочется пообщаться с нормальным человеком. В конце концов, Вы не просто прислуга….

— Но Вы же сами запретили мне напоминать об этом, — перебила меня экономка, покрывшись красными пятнами. — Когда узнали, то предупредили, что это не дает мне никаких преимуществ перед другими. Зачем же теперь… — Она чуть не плакала. Ее недомолвки меня заинтриговали.

— Теперь я думаю по-другому, Клара.

— Нет-нет, вы были правы, Лилиана Владимировна, — горячо начала убеждать меня экономка. — Незачем кому-то знать об этом. Прошло столько лет, я довольна своим положением и не хочу перемен. Сейчас это уже ни для кого не имеет значения.

— Но для Вас то имеет. — Я говорила дежурные фразы, вызывая ее на откровенность.

— Конечно, ведь он же мой единственный сын! Но я не жалуюсь. Почти всю жизнь он провел на моих глазах, я заботилась о нем, практически вырастила. Зачем сейчас, спустя тридцать пять лет, ворошить старые могилы?

Я чуть со стула не упала. Она намекает на то, что Макс ее сын?! Но Нина сказала, что его мать умерла при родах. Хотя…

— Клара, раз уж мы с Вами почти родственники, может перейдем на «ты»?

— Зачем? Вы хотите все рассказать Максиму? — Расстроено спросила она.

— Но он же имеет право знать, что его мать жива и здорова…

— Вы что-то хотите от меня, Лилиана. — Твердо произнесла Клара, выпрямившись на стуле. — В прошлый раз Вы были более искренни. Иметь мать-прислугу действительно стыдно. Я согласна. Теперь Макс взрослый, ему не нужна никакая мать, особенно, бросившая его ребенком. Так что Вы хотите от меня за молчание?

— Клара, я хочу перейти на «ты», — повторила я.

— Ты очень изменилась за последние месяцы, девочка. — Устало произнесла Клара, наливая себе чай. — Раньше я понимала тебя, а теперь смотрю и не узнаю. Вроде, все твое: глаза, волосы, голос…. Но это уже не ты… Наверное, за эти месяцы случилось что то особенное, раз у тебя вся душа перевернулась?

— Я влюбилась.

— Понятно. — Похоже, экономка совсем не удивилась. — Надеюсь, что этот человек достоин такого глубокого чувства… Не хочу тебя поучать, но пример моей жизни — яркое доказательство того, как глупая любовь, порыв страсти, может испохабить всю жизнь… Если бы ты знала, как мне хотелось, чтобы все оказалось просто сном. Длинным, кошмарным, но только сном. Открыть бы глаза и оказаться в своей постели, рядом с мужем и сынишкой. Но жизнь, как известно, не дает второго шанса. Что сделано, то сделано…

— Клара, расскажите все по порядку. Или Вам не хочется вспоминать?

— Что бы вспомнить, нужно забыть, а я не забывала….

… Мы с Володей из одной деревни. Вороновы были нашими дальними родственниками, очень дальними, но семьи наши отношения поддерживали. Самого Владимира я знала не очень хорошо. В школе он учился на несколько классов старше меня, жил на другом конце деревни. В то время, как я играла в тряпичные куклы, он уже во всю с девчонками женихался. В Голощекине становилось все меньше детей, молодежь подалась в город, после войны освободилось много рабочих мест, да и рождаемость упала. В тот год, когда Володя закончил десятый класс, нашу школу сократили до семилетки. Раньше в районе было две десятилетки: наша и в Петраково. Желающие получить аттестат о десятилетнем образовании стекались в Голощекино изо всех окрестных деревень. Последние два года в старших классах наблюдался постоянный недобор и их решено было закрыть. В этот год я как раз закончила семь классов. Ходить доучиваться в Петраково было очень далеко. Я поняла, что с мечтой стать доктором, наверное, придется расстаться. Для меня это было не просто неудачей. Рушились все мои мечты. Володя тоже планировал дальше учиться. Все лето он готовился для поступления в университет. Сдав экзамены и получив подтверждение, что прошел по конкурсу и принят на вечерний факультет, он на несколько августовских дней перед началом учебы приехал в Голощекино. Вороновы на радостях накрыли богатый стол и пригласили в гости родственников. В то время не так уж часто деревенские парни с легкостью поступали в высшие учебные заведения. В этот же вечер решилась и моя судьба. В городе Владимиру предстояло жить в квартире своего двоюродного дяди, инвалида войны. У того отсутствовали обе ноги. В последнее время состояние здоровья ветерана сильно ухудшилось. Он практически не вставал с кровати. Родных, и Володю в том числе, очень волновал вопрос о том, сможет ли он ухаживать за больным. Работая и учась по вечерам, Владимир просто физически не мог уделять дяде достаточно времени. Мама, зная о моем страстном желании учиться, предложила родственнику взять меня с собой. Все остались очень довольны таким решением проблемы. Я получала возможность учиться, Володя избавлялся от тяжелой обузы, все родственники могли спать спокойно. Так мы зажили втроем в одной комнате. Дядя вскоре умер, но жизнь наша уже наладилась. Вова учился и работал. Я бегала в школу, потом занималась хозяйством, готовила обед, стирала белье. Наверное, понятно, что я не могла не увлечься взрослым, красивым парнем. Я с нетерпением ждала его, наряжалась. Он, честно сказать, не особо замечал мои наивные ухищрения. Приходил, ужинал и утыкался в учебники. Три года прошли без особо ярких событий. Потом случилось то, что и должно было. Двое красивых молодых совершеннолетних людей проживающих в одной квартире, стали спать на одном диване. Однажды неожиданно ранним утром нас посетили мои родители. Оценили обстановку, единственную постель, и поспешили назад в деревню, порадовать Володиных родных известием о скорой свадьбе. Нас в принципе никто не спрашивал. Для родственников все было просто и очевидно. Живешь вместе, изволь расписаться. Участия в подготовке торжества мы не принимали. На собственной свадьбе были гостями. Просто приехали и сели за стол. Утром вернулись в город: Володе нужно было на работу. Деревня гуляла еще неделю. Наша жизнь практически не изменилась. Мы прожили еще три года, до того, как родился Максим. К этому времени Владимир сильно пошел вверх. Не знаю, чем он занимался, бизнес в то время не был в чести, и он скрывал, чем зарабатывает деньги. Мы зажили на широкую ногу. Поменяли квартиру, часто принимали гостей. Я, превратившись в замужнюю даму, забросила мечты об учебе в медицинском. Наряжалась, делала прически, маникюр. Владимира никогда не было дома. Все было: деньги, платья, няня для ребенка, куча свободного времени, но мужа не было. То, что уставшим возвращалось вечером и валилось в зале на диван, этим именем назвать было сложно. Все случилось летом… Няне дали отпуск, трехлетнего Максимку отправили на месяц к бабушке. В это же время Владимир почти на три недели улетел в командировку. Я просто пухла от скуки. Муж перед отъездом предложил мне тоже погостить у родителей, но ехать в деревню не хотелось, там конец лета особенно горячая пора, все работают в поле и на личных огородах. Заниматься деревенским хозяйством я уже разучилась, а праздно сидеть среди вкалывающих людей как-то неприлично… Дни мои не отличались разнообразием. С утра я на часик-полтора ходила на пляж, потом с подружками в кафе ела мороженое. Вечера оставались одинокими, никем и ничем не заполненными. Руслан появился в моей совершенно случайно. Просто однажды он материализовался из воздуха рядом со мной. Я постоянно видела его черные глаза везде, где бы только не появлялась: в кафе за соседним столиком, в магазине у прилавка напротив, на пляже, на улице, во дворе… Неделю этот пристальный взгляд преследовал меня даже во сне. Однажды, увидев его на лавочке около своего подъезда, я решительно подошла и села рядом.

— Что Вы хотите от меня, зачем преследуете повсюду?

— Я просто любуюсь прекрасной женщиной.

— Может, подарить Вам фотографическую карточку, сможете наслаждаться, не вставая с дивана. Тогда не придется таскаться за мной по всему городу…

— Но бездушный снимок не передаст всей грации ваших движений, блеска глаз, свободного полета волос на ветру.

— Как Вас зовут, молодой человек?

— Руслан.

— Послушайте, Руслан, Вы что, не работаете? Я вижу Вас уже целую неделю…

— Я в отпуске, — улыбнулся парень.

— Ну, так съездите, отдохните где-нибудь.

— Я отдыхаю, глядя на Ваше прекрасное лицо. А Вы это серьезно сказали?

— Что именно? — растерялась я.

— Ну насчет фотографии. Мне бы очень хотелось иметь Ваш снимок.

Сама того не понимая, я уже попалась в его сладкоголосые сети. Заинтересовалась им, почувствовала себя мудрой, опытной женщиной, опекающей милого неопытного юнца. То ли от скуки, то ли из озорства, я пригласила его в квартиру. Мне доставляли удовольствие его восторженные речи и пылкие взгляды. До этого времени ни один мужчина не говорил мне подобных комплиментов. Да и, по чести сказать, даже в молодости я не была яркой, роковой женщиной. Благодаря деньгам мужа, я ухаживала за собой, покупала приличные модные платья, но и только. Подобных женщин на улицах города было предостаточно. Я угостила Руслана чашечкой чая, печеньем, конфетами. Парень вел себя, как истинный джентльмен. Протянув ему обещанное фото, я спросила:

— Что ты хочешь прочесть на обороте?

— Ничего. Мы слишком мало знакомы. Вы напишете слова потом, когда сами решите, как они должны звучать. Пока я буду любоваться на снимок только с внешней стороны.

С того дня начался наш безумный роман. Даже сейчас, спустя годы, я помню состояние безграничного счастья, охватывающее меня всякий раз при встрече с любимым. Тогда же я поняла, насколько серыми и невзрачными были наши отношения с мужем. Володю я уважала, любила, опекала, но страсти в нашем союзе не было никогда. Наша близость с мужем напоминала тихую классическую мелодию, любовные игры с Русланом высекали в душе искры. Сердце пылало, заставляя забывать обо всем и обо всех. Вернулись из деревни Максим, из отпуска няня, Владимир давно уже был в городе, а я все никак не могла вырваться из закружившего меня вихря страстей. Через два месяца я написала на том самом фото: «Самому любимому, самому желанному и самому дорогому человеку на свете». В тот же день Руслан сделал мне предложение, и я переехала к нему жить. Объяснение с мужем было ужасным. Он умолял и угрожал, кричал и плакал. Я никогда, ни раньше, ни потом, не видела этого сдержанного уравновешенного человека в таком состоянии. Он не давал мне развода и запрещал видеться с сыном. С последним мне пришлось смириться на время, забрать Максима пока было просто некуда, а развели нас и без Володиного согласия.

Я слушала рассказ Клары внимательно, когда она замолчала, я спросила:

— И что же случилось с Вашей жизнью дальше? Как вы оказались в прислугах у собственного мужа и сына?

— Он бросил меня. — Просто ответила экономка. — Все было банально и вместе с тем ужасно. Моя история настолько напоминает твою, что я просто поражаюсь нашей женской наивности. У мужа был компаньон. Архипов Иван. Они что-то сильно не поделили на почве бизнеса. В коммерческом споре Володя вышел победителем. В то время частный капитал имел очень шаткие, практически криминальные позиции, и воевать с мужем в сфере денег Иван поостерегся. Он отомстил Воронову иным путем. Нанял Руслана. Думаю, дальше все понятно. Вместе со мной из семьи ушла немалая часть накопленного Володей имущества, в виде недвижимости, зарегистрированной на меня, денег на моих сберкнижках. Муж старался поменьше оформлять на свое имя, опасаясь закона и конфискации. Зарегистрировав со мной брак и прожив два месяца, Руслан, под руководством Архипова, обобрал меня до нитки с ловкостью профессионала. Затем «любимый» попросил меня о разводе. На мои растерянные вопросы он вполне спокойно ответил, объяснив для чего заключался этот брак. «Понимаешь, детка, я против тебя ничего не имею, ты красива, сексуальна, я даже полюбил тебя в какой то мере. Но твой муж обидел, причем незаслуженно, одного очень приличного человека. Вернуть должок он мог разными способами, но, к сожалению, не захотел. Пришлось помочь ему расстаться с некоторыми дорогими вещичками.» «А как же я?!» «Ты, милая, проходишь по статье моральные издержки. Наши суды не признают компенсации за моральный вред, а ведь нервные клеточки не восстанавливаются. Твой бывший муж, надеюсь, убедился в этом на собственной шкуре». После этого я вскрыла себе вены и попала в психиатрическую клинику. Выйдя оттуда разведенной женщиной со справкой, я нигде не могла найти работу. Жилье мне Руслан подыскал в задрипанной коммуналке почти за чертой города. Второго мужа я больше никогда не видела, хотя до сих пор ношу его фамилию. Прошел год с момента расставания с Володей. Я работала дворником и каждый день приходила к забору садика, куда муж устроил Максима. О садике мне по секрету сказала няня. У меня никого и ничего в жизни не осталось, кроме этого маленького существа. Показаться в деревне, после всего случившегося, казалось мне не мыслимым. Наверное, воспитатели заметили полунормальную женщину постоянно стоящую за прутьями забора, таким образом и застал меня за этим занятием Володя. Он больше не кричал на меня, не ругался. Молча выслушал мою историю и сказал:

— Очень жаль, что так случилось с нами. Наверное, во всем произошедшем с тобой виноват в первую очередь я. Все последние годы я только и знаю, что борюсь с конкурентами, стараясь сохранить свое лицо. Но я забыл про тыл. Ты знаешь, Клара, я так верил тебе… Почти как себе. Я знал тебя с детства и никогда, слышишь, никогда, не ожидал подлого удара в спину. Я виноват в твоей трагедии. Но и тебя я простить никогда не смогу.

— Я понимаю, Володя. Не буду врать, я осознанно бросила тебя в погоне за собственным счастьем. Простить я даже не прошу. Я только хочу видеться с сыном…

— Это невозможно, Клара. Ты бросила его в тот момент, когда мать нужна ребенку, как никогда. Что я должен был сказать малышу?

— Что? — Тихо спросила я.

— Что мама умерла. — Спокойно ответил он.

— Но я жива.

— Я не против, живи. Я даже помогу тебе. Деньгами. И с Иваном расквитаюсь за нас обоих. Но большего, извини, я для тебя сделать не в состоянии. Прощай.

Он встал и ушел. В тот же день я опять попала в больницу. Оттуда меня забрал Володя.

— Как он узнал?

— Он был очень обязательным человеком. Пообещав мне помочь, он вплотную занялся этим вопросом. Нашел мой адрес по прописке и приехал. Подробности ему поведали соседи. После больницы у нас состоялся еще один серьезный разговор. За клятвенное обещание молчать обо всей этой истории, он позволил мне жить в их с сыном доме под видом няни. К этому времени Володя с сыном переехали в другой район, где нашу семью никто не знал, я имела другую фамилию, муж уничтожил все наши совместные фотографии. Максим не узнал в тощей изможденной женщине свою красивую мамочку. С тех пор принято считать, что мама Макса умерла при родах.

— Наверное, муж продолжал любить тебя, раз не женился потом столько лет?

— Не знаю. Мы никогда не разговаривали с ним об этом. Ни разу за многие годы у нас не возникло ситуации, отличной от отношений хозяина и служащей. Потом забеременела Светлана, наша горничная, и родилась ты. Из роддома ее с ребенком привезли к нам в квартиру, и девушка стала хозяйкой дома.