Глава 16

В Максимовой квартире мы застали умильную домашнюю идиллию. Раскрасневшаяся Нина, в кокетливом фартучке и коротком халате стояла у плиты, выпекая кругленькие, аппетитные оладьи. Павел сидел за столом. Читая газету, он одной рукой макал их в сметану и целиком отправлял в рот. Увидев возникшего на пороге кухни Макса, он чуть не подавился очередным блином.

— Откуда ты? Я тебя не ждал так рано. А Лили где?

— Переодевается, — буркнул «брат», Нина с тревогой глянула в сторону коридора, но оладьи бросить не рискнула. — Тут всех блинами угощают, или по выбору?

— По выбору, конечно, но тебе так и быть дадим. — Рассмеялась подруга.

— Нашел Крутова? — Обратился Макс к другу.

— Ребята работают. Куда он денется?

— Не нравится мне эта инсценировка смерти Костика…

— Нормально все вроде, — возразил Павел. — Дырка в башке, мозги на обивке.

Нина уронила сковородку и выбежала из кухни. Павел недоуменно посмотрел ей вслед.

— Курицу при мне кромсала, только кости хрустели, а тут нервничает, — пожал плечами он и продолжил:

— Чего тебе не нравится то?

— На «Хаммере» он сам не ехал. Лили спрятала его в лесу. Там все в ее отпечатках видимо. Пистолета, ты говоришь, не нашли. Чувствую, подставить хотят эту бестолочь…

— А смысл?

— Ты че, маленький что ли? Деньги, конечно. Убийца не наследует за своей жертвой.

— Неужели Елена? — Догадался Павел.

— Только не пойму, неужели она решилась убить собственного брата? В любом случае, нужно немедленно переводить деньги на мой счет.

— А ждать шесть месяцев не заставят, наследство же.

— Счет совместный, в случае кончины одного из владельцев наследование не требуется, он просто автоматически выбывает из списка. Костик сам об этом позаботился. Все детально изложил в контракте. Сразу по предъявлении свидетельства о смерти, оставшийся может распоряжаться деньгами по своему усмотрению.

— Ясно. Иди тогда с Лили занимайся финансами, а я позабочусь о начальнике охраны. — Он встал. — Хотя нет, сначала надо с Лилианой повидаться. Она где, в гостевой спальне?

— Чего ты у нее забыл? — Неласково поинтересовался Максим.

— Это ты забыл, что мы с ней встречаемся, она моя девушка. Понимаешь?

— Боюсь, придется прекратить эти отношения. — Макс тоже поднялся. Они стояли напротив друг друга, как нахохлившиеся петухи. Я решила прервать эти пререкания и решительно вошла в кухню.

— Привет, вы уже поели?

— Здравствуй, дорогая. — Павел подскочил ко мне и обнял за плечи. — Я скучал. Почему ты мне ни разу даже не позвонила?

— Телефон забыла. Трубку отняли, а номер я выучить еще не успела.

— Я куплю тебе новый аппарат, ты какую фирму предпочитаешь?

— Все равно, слышать твой голос мне приятно в любом исполнении. — Любезно ответила я.

Макс скрипнул зубами и вышел из кухни. Обернувшись в дверях, буркнул:

— Освободишься, будь добра, зайди в кабинет, документами нужно заняться. Срочно.

Мы с Пашей переглянулись и засмеялись.

— Чего это он, головой ударился?

— Головкой…

— Чего это вы тут веселитесь, — недовольно спросила Нина, заходя в кухню. — Макс злой, как собака, а они ржут на всю квартиру.

— Нин, а чего, плакать что ли? Нормально же все, оладьи вкусные. — Павел чмокнул меня в щеку и понесся к выходу.

— Пока Вас не было, я думала у нас все получится… А сейчас он в мою сторону и не смотрит.

— Да брось, Нин. Не смотрит и не надо.

— Зачем ты с ним заигрываешь? Тебе ведь Максим нужен, а не Павел.

— Только он не понимает, что ему нужна я.

— И ты отыгрываешься на нас с Павликом?

— Я, кажется, объясняла тебе, что нас с Пашей ничего не связывает, это просто игра. С его стороны тоже. Поверь!

— Хорошо бы так. — С тоской протянула Нина.

— У Вас что то было этой ночью? — Поведение подруги меня удивило и взволновало.

— Для этого не обязательно, чтобы была ночь.

— Не увиливай. Ты поняла, о чем я.

— Ну… В общем…

— Все ясно. Он хоть сказал тебе, что любит?

— А ты соглашаешься на близость только после этих слов? Строго по протоколу. Сначала вступление, потом заключение. Между ними основная часть. Так что ли?

Вспомнив «основную часть» прошлой ночи я только вздохнула и, махнув рукой, пошла в кабинет. За час я так отточила Лилианину подпись, что отличить их стало просто невозможно. Пока я тренировалась, Максим подготовил все необходимые документы.

— Подписи прямо в банке поставишь, чтобы сомнений не было. А то, после последних событий, они, небось, каждую буковку будут сравнивать.

— А вдруг заметят несоответствие?

— Не заметят, у тебя с сестрой почерк практически идентичный. Да и шрамов никаких нет, как у этой Дарьи. Подозрение ничего не вызовет. У вас, наверное, даже кровь идентичная. У тебя какая группа?

— Третья…

— Ну вот, и у нее тоже… Так что не дрейфь. Осталось только свидетельство о смерти Константина Леонидовича получить, и дело сделано.

— Тебе совсем его не жаль?

— А чего его жалеть то? — Удивился Максим. — Он сам придумал правила этой игры. Сам в соответствии с ними и партию закончил. Ты сестру лучше пожалей, у нее ведь могилы даже нет, а она никому жить не мешала. А Алинка? Она за что пострадала?

— Но кто его убил?

— Думаю, Крутов. Узнал про провал в банке и понял, что зря с Костиком связался. Ведь стоило «муженька» поприжать, он живо всех сдал бы. Вот и убрали свидетеля.

— Но чем это поможет начальнику охраны?

— Кто же знал, что этот болтун так расчирикается перед тобой? Распустил перья, как павлин, и сдал всех своим языком с потрохами.

— Но ведь Крутов же обманом завлек тебя и меня на эту дачу…

— Не о том думаешь, девочка, Паша скоро найдет парня, и тому придется ответить на все наши вопросы.

— Вы убьете его ?

— Нет, наградим. А если серьезно у него два пути, в могилу и на нары. Честно сказать первый путь значительно короче.

В кабинете зазвонил телефон. Максим взял трубку, недолго поговорил и сообщил мне приятную новость.

— Завтра с утра, сестрица, нас с тобой в прокуратуру вызывают. Для дачи показаний. Значит с банком нужно определиться сегодня. В крайнем случае утром, перед ментами.

— Ты о чем-нибудь кроме денег думать можешь?

— В принципе да, но сейчас вроде не о чем.

Я хлопнула дверью и вылетела в коридор. Там я застала Нину.

— Маш, я вам тут пока не нужна. Поеду, квартиру проверю, да на работу нужно заглянуть, как они там… Если Павлик спросит, дашь ему мой телефон, ладно?…

— Так дождись, он, наверное, скоро вернется.

— При вас с Максом он спрашивать не будет, стесняется будто… Я не хочу больше в прислугах.

— Хочешь, я расскажу, что мы подруги?

— Нет, ты же не Машка, ты Лилиана… Да и потом он все равно при Максиме здесь ночевать не останется.

— Так ты совсем уходишь? — Расстроилась я.

— Совсем. Ты не обижайся, если помощь нужна будет, я непременно вернусь. Не сомневайся. Ну, до свидания что ли?

— До скоро. К завершению эта история движется. Вот переведем деньги, с Крутовым покончат, и Маша Глебова снова спокойно заживет в своей квартирке.

— А как же Макс? — Тихо спросила подруга.

— А что Макс? Будет навещать сестричку по дням рождениям. — Мой бодрый тон мог обмануть кого угодно, только не Нину.

— Да, Машунь, возвращайся скорее, нечего голову то несбыточным забивать.

Мы обнялись, я чуть не разревелась, когда за подругой закрылась дверь. В спальне я легла на кровать и с головой накрылась одеялом. Раз уж ночью не удалось нормально поспать, я твердо решила наверстать упущенное днем. Сон не шел. Я насчитала тысячу овец, спела про себя три колыбельных, ничего не помогало. Как легко я раньше засыпала! Там в далекой прошлой жизни мне стоило только коснуться головой наволочки, и глаза слипались сами собой. Как я мечтала о мягкой подушке там, в заштатном ателье, пришивая пятьдесят пятую молнию за день! Мой жесткий матрас по возвращении с работы казался мне райской периной. Теперь же сон превратился в пытку. Ложась в постель, я заранее готовлюсь к длительным и нудным рассуждениям о жизни, все черные мысли вылезают из потаенных щелей и устремляются в мой воспаленный мозг… Нет, права подруга. Пора кончать с этим затянувшимся спектаклем. Что я получила от него? Испорченный отпуск, потерянную работу и настоящее нервное расстройство. Нужно вернуться в свою квартиру и в свою жизнь, забыть все то, что случилось за эти два месяца, стереть из памяти Лили, Костика и Макса. Пусть он живет в своем мире, красивом и далеком… А я люблю смотреть глупые телесериалы, есть эскимо на палочке. Мне доставляет удовольствие самой готовить обед, копаться в секонде и находить редкие, фирменные тряпки. Жить в мире Макса и Лилианы скучно. Люди здесь неискренние, улыбки фальшивые…. Я так и уснула со слезами на глазах.

Во сне мне снилась мама. Я видела ее в мечтах довольно часто. Красивая, добрая она являлась мне тогда, когда ее дочке нужна была забота и нежность. Она, улыбаясь, гладила меня по волосам, шептала ласковые слова, и на сердце становилось легче. Ее теплое дыхание согревало душу. Я обняла ее руку и прижалась мокрой от слез щекой. Как нужна мне была поддержка и сочувствие сейчас, когда даже лучшая подруга меня покинула.

В комнате царил полумрак. Я все еще крепко сжимала мамину руку… Мамину? Я распахнула глаза. Рядом со мной сидел Максим. Одну его руку я крепко прижимала к своей щеке, вторая нежно поглаживала меня по волосам. Мне было так хорошо и спокойно, что не хотелось ни говорить, ни шевелиться. Мы долго сидели так, молча и неподвижно. На улице совсем стемнело.

— Ну что, малыш, как мы будем с тобой жить дальше?

Я не видела его глаз, но помнила их тепло и блеск.

— Как скажешь, милый. — Прошептала я. — Как ты решишь, так и будет.

— Что я могу решить, когда сам не пойму, что дальше делать со своей жизнью… Как это могло случиться со мной? С ума можно сойти! У меня же с восемнадцати лет на женский пол иммунитет выработался… Каких только женщин у меня не было: манекенщицы, актрисы, фотомодели… А угораздило влюбиться в собственную сестру.

— Я тебе не сестра.

— Но никто кроме нас не должен об этом узнать. Мы не можем появиться на люди, поделиться счастьем даже с самыми близкими друзьями. Я никогда не смогу жениться на тебе.

— Почему?

— Тогда придется обнародовать всю эту историю, и откроется, что ты не Лили.

— Ну и что?

— Ты хочешь стать нищей? Отдать все деньги нашей семьи сестре Костика, Елене Леонидовне?

— С какой стати?

— Если Лили скончалась раньше мужа, то деньги принадлежали ему, а значит, переходят ей, как наследнице. Мы сохраним наше состояние, только если никто не узнает о смерти Лили.

— Ты хочешь оставить все так, как есть? Я вечно должна буду жить под чужим именем и считаться твоей сестрой? Я не смогу родить детей от любимого человека, потому что ты не дашь мне этого сделать? Я перестану быть собой, но и Лилианой я ведь тоже никогда не стану…Ты этого хочешь для меня?

— Потом мы что-нибудь придумаем, а пока у нас нет другого выхода.

— Я согласна играть роль Лилианы до тех пор, пока не закончится эта история с деньгами, и милиция не разберется со всеми убийствами. — Твердо сказала я. — Потом я уйду и буду жить своей жизнью.

— Я не хочу потерять тебя. Сегодня, когда тебя обнимал Павел, я чуть с ума от ревности не сошел. Как я смогу жить, не зная, как ты и с кем?

Максим наклонился и поцеловал меня в губы. Я ответила ему. Зачем сопротивляться, у нас ведь осталось не так много времени?

В этот раз, в отличие от прошлого, когда все кружилось в бешеном ритме страсти, мы прекрасно осознавали, что делаем. Максим был необыкновенно нежен. Его легкие пальцы путешествовали по телу, иногда останавливаясь, как бы в раздумье, потом спешили дальше. Губы, шепча ласковые словечки, успевали поймать то мочку уха, то кончик носа. Его дыхание щекотало мне то шею, то живот, то ноги. Казалось, он ничего особенного не делает с моим телом, но я в его руках трепетала, охваченная бешеной страстью. Он забавлялся моим нетерпением, предлагал и не давал то, о чем я страстно мечтала. Не выдержав этой сладкой пытки, я просто вцепилась в него. Превратившись в ненасытную тигрицу я требовала все больше и больше, Максим смеялся, теснее прижимая меня к себе. Мы скатились на пол. На мягком паласе под тяжелым телом Макса я превратилась в туго натянутый лук, который сжимался и выгибался, едва поспевая за бешеным темпом партнера. Когда все кончилось, и мы одновременно увидели сверкающее небо в алмазах, я поняла насколько плохо и одиноко мне было до встречи с Максимом, моим первым, по-настоящему любимым мужчиной. Он тяжело дышал, откинувшись на палас рядом со мной. Я погладила его мокрые от пота волосы и положила голову на грудь.

Потом мы вместе принимали ванну. Тугие прохладные струи со всех сторон ласкали мое тело, но это не приносило успокоения, потому что Максим стоял и смотрел, как вода быстро стекает с плеч по животу и ногам, огибая все препятствия на своем пути. Он снял халат и шагнул ко мне. Все повторилось снова. Более медленно и размеренно. Обхватив ногами его талию, я очень уютно чувствовала себя в сильных, уверенных руках. Они все знали и делали за нас обоих. Мне оставалось только отдаться в их власть и получать очередную порцию удовольствия.

Потом мы ужинали в спальне Максима. Готовить не хотелось, пришлось ограничиться бутербродами, которые мы запивали французским шампанским. Мы смеялись и подшучивали друг над другом, старательно избегая разговоров и даже мыслей о будущем.

Глава 17

Утро, как всегда, ворвалось в спальню в самое неподходящее время. Солнечные лучи бессовестно лезли в глаза, щекотали кожу. Я не выдержала и накрылась одеялом с головой. Стало трудно дышать, пришлось вынырнуть обратно. Я изо всех сил пыталась удержать кончик ускользающего сна, но уже понимала, что проснулась. Открыв глаза, я приподнялась на локте и увидела, что подушка рядом со мной пуста. Черт возьми, куда делся этот Максим? Может все его вчерашние ласки только прекрасный сон? Но тело говорило о другом. Каждая клеточка помнила прикосновение его пальцев так явственно, что это точно было реальностью. Я откинулась на подушку и счастливо улыбнулась.

Некоторое время я лежала прислушиваясь, в огромной квартире не раздавалось ни звука. Неужели этот паршивец бросил меня одну?

Нащупав ногами тапки и запахнув халат, я побрела в ванную. Сегодня я приводила себе в порядок особенно тщательно. Хотелось быть красивой и загадочной. Я долго прихорашивалась перед зеркалом, но в принципе пришлось ограничиться зубной пастой и мылом. Других женских косметических средств у Макса не нашлось. Расчесав волосы, я двинулась в обход квартиры. Как и следовало ожидать, в комнатах никого не было. «Братец» слинял и не оставил даже записки. Я решила не расстраиваться и принялась за приготовление завтрака. Я сварила себе кофе, настрогала целую кучу бутербродов и уютно пристроилась за кухонным столом.

— Скажи, дорогая, как тебе при такой прожерливости удается сохранять прекрасную фигуру? — спросил Павел, наблюдая это изобилие. Он совершенно неожиданно вошел в кухню.

— У тебя что ключи есть? — Удивилась я.

— Да уж не первый год. Ты что не знала? — Я промолчала, и он продолжил. — Макс поехал за твоими документами, изъятыми у самозванки Ветровой.

— Узнал о ней что-нибудь?

— Нет. Ее биографией Максим занимается. Знаю, что она отказалась с ментами говорить, пока не придет ее адвокат. После беседы с ним повеселела и ушла в камеру. Ее соседки по нарам подтверждают, что выглядела она спокойно. Через пару часов ее перевели в одиночку. Там она и повесилась.

— Думаешь, ей помогли?

— Без сомнения! Ей вообще нечего было в одиночке делать.Она же просто-напросто мелкая мошенница. А уж кончать счеты с жизнью вовсе смешно. Ну дали бы ей несколько лет в худшем случае… Адвокат, похоже, прикупил кого то из тюремной обслуги. Короче, сама понимаешь, как это делается.

— Не понимаю.

— Значит, и голову незачем забивать. Макс поехал на нее глянуть. Протоколы там всякие подпишет, да заодно твой сотик, документы, сумку получит… А я все утро бегал за свидетельством о смерти твоего «муженька». Вот держи. Или заставить тебя плясать? — Он высоко поднял руку с документом.

— Хватит юродствовать. — Я вырвала у него бумагу. — Соображаешь, над чем смеешься?

— А чего лицемерить ? Я на твоем лице тоже что то следов вселенской скорби не заметил.

— Но и ухмыляться незачем! — Оборвала я. — Завтракать будешь?

— Вообще то не хотел, но, глядя, как ты аппетитно кладешь колбасинки в рот, мне тоже захотелось.

— Садись тогда. — Я налила ему кофе и спросила. — Ты прошлую ночь здесь ночевал?

— И позапрошлую тоже.

— Не тосковал, квартира то огромная? — Я не знала, как начать разговор на интересующую меня тему.

— У меня и своя не меньше, между прочим. Тем более, здесь я нашел очень даже интересное занятие.

— Нина? — Прямо спросила я.

— Но ты же обещала не ревновать, если бы ты, лапочка, согласилась на серьезные отношения, то я никогда себе бы не позволил с другими хороводиться. — Притворно испугался Павел.

— Ты уверен, что это так несерьезно?

— С этой девочкой?

— Да, с Ниной. — Нетерпеливо повторила я.

— Если честно, — посерьезнел парень, то она необычная, эта твоя компаньонка. Если бы еще прислугой не была…

— А это так важно? Сам же говоришь, необычная.

— Ну, мне легко с ней, интересно даже. И волосы у нее такие… Не знаю как описать…

— Как облако? — подсказала я.

— Точно. Легкое почти невесомое. Темные глазищи совсем не подходят к таким волосам. Прикольно выглядит… А чего ты расспрашиваешь? — Вдруг спохватился Павел. — С каких это пор тебя начала волновать сексуальная жизнь прислуги. Помнится, раньше ты говорила, что это так же занимательно, как спаривание дворовых котов. — Я поморщилась.

— Я такое говорила?

— Неужто забыла? — Усмехнулся парень.

— Я рада, что Нина пришлась тебе по душе. Дело в том, что она моя хорошая подруга, и мне не хотелось бы ее огорчать. — Сухо ответила я.

— Ну, а для чего весь этот балаган с «компаньонкой»?

— Я хотела провести в дом своего человека. После возвращения в особняке одной было жутковато. Нина вызвалась помочь.

— Так, а чего она тогда все эти дни жила у Макса?

— Вот я тебя об этом и спрашиваю.

— Но я же не знал, что она твоя подруга! — Горячо начал оправдываться Павел.

— А это что-нибудь изменило бы? — Печально спросила я.

— Конечно! С прислугой в этом деле разговор короткий. Так то я бы поухаживал, цветов принес, ну там конфеты. Нехорошо получилось. — Запечалился парень. — А можно ее пригласить куда-нибудь?

— Она в турфирме работает. Вот телефон. А вот домашний.

— Я придумал, куплю прямо в этой фирме тур куда-нибудь подальше и приглашу Нину с собой. Она какой климат больше уважает?

— Где к ее черным глазам можно добавить такой же загар. — Засмеялась я. — Только сначала с делами надо разобраться, а потом уж мечтать о Канарах и Гавайях.

— Опять на отдых собралась? — Хмуро спросил Макс, заходя в кухню. — По водным мотоциклам соскучилась?

— Да в прошлый раз отдохнуть путью не дали, надо как то наверстывать.

— Ты вчера овдовела, если ты конечно помнишь. — С сарказмом заметил Максим. — Не рано ли загул планируешь, сестричка?

— И не говори, брат! Куда ни кинь, везде одни нервы. Вчера муж покинул. Сегодня жених.

Макс заинтересованно на меня глянул, Павел ухмыльнулся.

— Мужчины такой непостоянный народ, — печально продолжила я. — Хочу тебе, как брату пожаловаться. Я ведь теперь вдова, и кроме тебя мою честь защитить некому. — Я промокнула под глазами несуществующие слезы.

— Что тут у вас произошло? — Озадаченно обратился Максим к Павлу. — Чего она придуряет то?

— Ты у меня спрашивай, он все равно ничего не скажет. Этот жук, пока мы с тобой по темницам парились, совратил мою подругу. Между прочим, прямо здесь, в твоей квартире. — Наябедничала я.

— Эту беленькую что ли? Которая завтрак готовила? Симпатичная. Правда что ли?

— Так я же не знал. Прикинь, даже в ресторан не пригласил. Чего она подумала то обо мне?

— Не переживай. Еще пригласишь. А она как вообще, ну темпераментная?

Мужчины увлеклись интересной беседой, совершенно меня игнорируя.

— Але! На палубе! Вы тут не одни, между прочим. Среди вас дама. Оставьте свои откровения на потом.

Парни хитро переглянулись и налегли на бутерброды.

День предстоял совсем нелегкий. Сначала мы поехали в банк. Максим знал все ходы и выходы. Прямо из операторского зала нас провели в кабинет директора банка. Предъявив привезенное утром Пашей свидетельство о смерти «моего мужа», я изъявила желание перевести все свои средства на счет «брата». Милый усатый дядечка в кресле директора согласно кивал головой и постукивал пальцами по столу.

Через час, когда все финансовые вопросы были решены, мы нанесли визит в прокуратуру.

Перед нужной нам дверью на дерматиновой банкетке, выпрямившись, как будто внутри у нее застрял бамбуковый шест, сидела Образцова Елена Леонидовна, сестра покойного Костика. Выглядела она, прямо скажу, не очень, глаза запали, и без того длинный подбородок еще заострился. Увидев нас с Максимом, она величественно поднялась и заголосила на весь коридор, явно рассчитывая на поддержку случайных зрителей.

— Что пришла, убийца! Была уже в морге, любовалась на дело рук своих? — Запричитала она слезливым голосом.

Макс чуть заметно поморщился.

— Елена Леонидовна, не стоит затевать дешевый спектакль. Вас уже допросили, так идите домой, похоронами что ли займитесь.

Ее указующий перст немедленно развернулся в сторону «брата».

— И ты не уйдешь от суда господня, ирод! Вы только посмотрите люди добрые, сгубили нечистые Костеньку и радуются, как ни в чем ни бывало ухмыляются. Даже платка черного не надела, скорбя о муже своем безвинно убиенном.

Я промолчала, стараясь не связываться с разъярившейся женщиной. Два мужика и женщина на соседней лавочке совершенно алкоголического вида с интересом следили за развитием событий. Видно, они уже давно тут чего-то ожидали, и бесплатное развлечение пришлось им очень кстати. Полная женщина у окна, напротив, не приветствовала привычку выносить сор из избы, сжав губы в тонкую линию, демонстративно отвернулась и стала смотреть на улицу. Но по ее напряженной спине было понятно, что и она старается не пропустить ни одного слова. На шум из соседнего коридора приковыляла древняя старушка в сопровождении инвалида с костылем. Бабуля постоянно прикладывала к уху ладонь, чтобы вникнуть в суть происходящего. Ободренная столь явным вниманием слушателей, Елена Леонидовна продолжала наседать на нас:

— Вы только посмотрите, люди добрые, до чего мы дожили! Убийцы ходят без охраны, землю-матушку топчут своими ножищами…

— Заткнитесь лучше, а! — Не выдержал Макс. — А то я вам сейчас самой пришлю охрану. В белых халатах.

— А ты не мешай, дамочка свое мнение высказывает, — вступился за скандалистку один из алкоголиков, — имеет право!

— Чего они говорят? — Громко переспросила старушка, обращаясь к инвалиду. — Я не расслышала.

— Мужик бабенке угрожает, халаты белые обещает и тапки.

— За что же он ее так родимую?

— Так я еще и сам не понял, погодите вы трандычать со своими глухими ушами, вникнуть мешаете.

— Что, думаете, если денег много, то все купить можно? — Продолжала выступать Елена. — Нет, милые! Справедливость не продается, не хватит ваших кровавых долларов, чтобы защититься от суда божьего.

— Да уж без денег и на нары загреметь можно, — подтвердили хором алкоголики. — Лучше займи, мужик, но заплати кому следует.

— Гриш, чего там? Вник что ли? — Заныла старуха дергая инвалида за костыль.

— Так баба мужика ругает, что денег у него мало, нечем за адвоката платить. А я вот так мыслю — если не виноват, так нечего этим болтунам и платить, у нас судьи справедливые, не посадят, если чист, как стеклышко.

— Вы только посмотрите на него! — Взвилась дамочка рядом с алкашами. — Ты хочешь сказать, что моего Серегу законно на нарах держат?

— Раз держат, значит есть за что! — Авторитетно подтвердил Гриша.

— Да я тебе сейчас вторую ногу выдерну, калека сраный! — Дама поднялась и передала авоську соседу, освобождая руки. — Да кто ты такой, что бы про моего Серегу выражаться? Ты по какой статье проходишь?

— В изнасиловании подозреваюсь, — скромно признался инвалид.

— Вот так на! — Заржал алкоголик. — Ты чем насиловал то? Костылем что ли?

— Да нет, сама она ко мне приставала, я отбивался, как мог, — оправдывался Гриша, — вон тетку Матрену привел в свидетели. Ее внучка допоздна домой не пускает, она так и сидит до ночи на лавочке. И в тот день тоже видала, как дело было. Эта курва давно глаз на меня положила. Приставала каждый день, в гости даже напрашивалась. Ну там постирать, прибраться. Но я ни-ни. Как кремень!

— Что, такая страшенная?

— Не то чтобы очень… Толстая, правда, как слониха, а так нормальная…

— Ну и чего же ты упирался? — Поинтересовались алкоголики.

— Нет уж, мужики, спасибочки! Вы, может, и гуляете в свое удовольствие, а я не могу.

— Что так? Импотент что ли?

— Ни боже мой! — Гриша даже сплюнул. — Только неприятности у меня одни от женщин. Во-первых, после первой же ночи они норовят побежать в ЗАГС. Ну это еще пол беды…

— А во-вторых? — Заинтересовалась женщина у окна.

— Два раза болел погаными болезнями, квартиру трижды разменивал. Теперь живу считай, что в курятнике. А из-за последней супруги вот инвалидом стал. Ноги лишился.

— Это как же? — Удивился Максим.

— Очень просто. Кто то ей рассказал, что нищие больно много получают. Она сбегала, договорилась с кем-то и выбила мне уютное местечко в переходе подземном, среди старух и юродивых. Для жалостливости мне велено было ногу поджимать, вроде я калека. На улице февраль стоял, холодища, да и кроветок в вечно поджатой ноге, видать, нарушился… Короче, отморозил конечность на хрен. Оттяпали медики по самое не могу… Моя то супруга еще и довольна. Мол больше подавать будут, если культю вытянешь. Выгнал ее к чертовой матери, хорошо хоть прописать не успел… Больше с бабами ни за какие коврижки не свяжусь.

— Ну а с этой то как получилось? — Не успокаивались слушатели.

— Она что, гадюка, удумала, — продолжил Гриша, — иду себе спокойно, темно уже, срезать маленько решил. Пошел через кустарник за лавочками. Эта курва Лидка, неожиданно так хвать меня за костыль. Я упал, она и навалилась всей тушей. Разве ж тут вырвешься? В ней весу кило сто пятьдесят будет.

— Ну а изнасилование то при чем? — Не понял Максим.

— Я, мужики, тоже ведь не железный. Куда рукой ни ткнусь, везде ее телеса. Скачет по мне, жиры колышутся, руки сует, куда попало. Прямо по наглому в штанах шарит, ей богу не вру! Ну, я и не выдержал, согрешил маленько. Два разика всего.

— Так, а теперь чего Лидка твоя требует? Вроде, получила, чего хотела?

— Замуж. — Тяжело вздохнул инвалид. — Очень ей понравилось. Каждый вечер, говорит, так же ее ублажай, или посадит. Справку добыла, экспертизу сделала, перед судьей насчет чести девичьей убивается… Я уж садиться планировал, да, слава богу, тетя Матрена согласилась дать показания…