Глава 14

Я ехала кружным путем, опасаясь встречи с людьми Крутова. Километров через пятнадцать я позволила себе остановиться. Максим на соседнем сиденье вел себя подозрительно тихо, меня его слабое дыхание не на шутку тревожило. Посадив «брата» поудобнее, я попробовала привести его в чувства. Попытки мои успехом не увенчались. Он сидел передо мной такой бледный и беззащитный, что я, обняв его, горько расплакалась.

Что же это такое, господи?! Я столько лет искала своего принца, красивого, сильного, умного и богатого. И вот он появился. Точно такой, как я мечтала. Я не могу потерять его так скоро, Макс ведь даже не знает, что я люблю его. И он может позволить себе дать свободу своим чувствам, ведь он нам с Лили совсем не брат. Что вколол ему Костик? Вдруг, узнав, что Даша в тюрьме, он решил оборвать все нити перед тем, как скрыться? Может, мой любимый умирает, а я сижу тут и вою на небо, как идиотка. Решительно вытерев слезы, я снова села за руль. Нужно срочно везти Максима в больницу! Главное, спасти ему жизнь, а дальше пусть он сам решает, что делать для спасения нас и своего капитала. Перед тем, как завести мотор, я еще раз наудачу позвонила Нине домой. И трубку взяли!

— Алло. — Услышала я усталый голос подруги.

— Привет, Пятачок, ты одна? — В трубке воцарилось молчание. — Слушай, мне некогда в молчанку играть, срочно твоя помощь нужна.

— Но Павлик сказал, что ты умерла, повесилась в камере… — Жалобно прошептала трубка.

— Слушай, Нин, прекрати верить кому попало. Если я и правда умру, то сообщу тебе об этом первой. Причем лично.

— Все шутишь, — вздохнула подруга. — Значит, точно жива.

— Еще бы. Слушай, свяжись со Светкой, мне срочно нужен врач.

— Ты ранена? Она же детский…

— Какая разница? — Перебила я Нину. — Пусть прямо сейчас приезжает к тебе. У меня в машине человек умирает.

— Сейчас позвоню, — испуганно пискнула подруга. — Ты ко мне едешь?

— Да! — Я отключила телефон и облегченно вздохнула. Светка отличный врач, пусть детский, но сможет отличить умирающего от живого. На всякий случай, я достала из багажника очередную «дежурную» бутылку водки и полила спиртным одежду Макса. Затем с более светлым настроением погнала «восьмерку» дальше.

На въезде в город меня остановили ГАИшники. Я похвалила себя за предусмотрительность, достала бумажник и бодро вылезла из машины.

— Сержант Голубев! Предъявите Ваши документы.

Я подала ему бумаги, он тщательно проверил все до одной, настороженно косясь на неподвижного Макса. Потом все же не выдержал и спросил:

— А с товарищем что? — Сержант открыл правую дверку, и в нос ударил водочный аромат.

— Ничего особенно, — беспечно ответила я. — Пьян в стельку. Домой с пикника везу. Друзья там остались, а я вся на нервах. Хорошо хоть в машину сам сел, а то я бы его не впихнула, борова. — Пожаловалась я сержанту. — Пить много стал, раньше мы хорошо жили, а теперь хоть разбегайся…

— Да что Вы, девушка, не алкоголик же он у вас. По всему видно, человек приличный, не одяжка какой, а выпить лишнего всякий может.

— Вы думаете? — С надеждой посмотрела я на стража порядка.

— Вы просто сама, видно, не выпиваете, вот и осуждаете, а ведь на Руси отдых без спиртного, не отдых.

— Я же не против выпивки, сержант, но за рулем же все время, он на праздники всегда меня вести заставляет.

— Что за рулем не пьете, это правильно, — поучительно произнес Голубев, возвращая мне документы. — Пьяный водитель — настоящий преступник. Счастливого пути.

Я с облегчением вздохнула, снова оказавшись в машине. Быстрее бы добраться до Нины, где Максима осмотрит врач! До тех пор я просто не смогу свободно вздохнуть…До подъезда подруги я доехала без происшествий.

Толстенькую Светлану и худышку Нину я увидела сразу, как только завернула во двор. Степенная Светлана чинно восседала на лавочке с медицинским саквояжем на коленях, Пятачок по своей привычке приплясывала вокруг, с нетерпением поглядывая в сторону дороги. Увидев мою машину, она подбежала к дверке.

— Батюшки, что это с ним? — Ахнула она, заглянув внутрь, — белый весь и дышит еле-еле. Опять что ли чего прострелили?

Светлана решительно отодвинула ее от машины.

— Не трандычи, дай специалисту посмотреть.

— Может, в квартиру его затащим? — Устало предложила я.

— Ага, корячиться будем на глазах всего подъезда. Он хоть ноги передвигает?

— Не знаю, — мне хотелось плакать, но, честно говоря, даже на это сил не было.

— Хватит пререкаться, идите, вон на лавке посидите, пока я больного осмотрю. — Света залезла в «восьмерку» и закрыла дверки.

Мы с Ниной уселись на лавочку.

— Ты почему из квартиры Макса ушла? Он же велел тебе Пашку дождаться.

— А я и дождалась, Пашка позвонил и начал орать.

— Чего орал то, по какому поводу?

— Мол, при попытке снять деньги со счета Лилианы, задержана мошенница.

— Ты испугалась и слиняла? Ты подумала, что это я? — Поинтересовалась я.

— Нет, про тебя мне в голову не пришло, он не говорил, что лицо у мошенницы один в один Лилианино. Я, как и приказано, сидела в квартире и ждала кого-нибудь.

— Ну и как дождалась?

— Вечером появился Павел. Он сбежал из больницы и выглядел довольно забавно. Заросший, одежда вся рваная…

— Ты помогла парню привести себя в порядок? Спинку потерла?

Нинка покраснела от обиды. Видно Паша серьезно запал подруге в душу.

— Не пойму я твоего сарказма, это мое дело, кому чего тереть. Я же не спрашиваю, что ты три дня с Максом на даче делала? Или «братец» тебя не захотел, и ты к прежнему женишку перекинулась?

— Нин, ну извини, я не хотела тебя обидеть. Я рада, если у тебя заладились отношения с человеком, который тебе нравится… — Я не знала, как начать нелегкий разговор. — Но он ведь может оказаться не совсем таким славным, как кажется… Ты знаешь, чем он занимается?

— А мне все равно, — с вызовом произнесла Нина. — Он хороший человек. Мужик настоящий. Ты что-то против него имеешь? Или это «брательник» тебя настраивает?

— Что ты к Максиму то привязалась? Человек при смерти, а ты…

— А чего с ним? — Сбавила обороты подруга.

— Не знаю, ему очень плохо. Ты же ничего не знаешь… Даже не догадываешься, как я провела эти злосчастные три дня… Меня убить пытались, я сама человеку голову проломила… А ты со своими подколками…

— Ты первая начала, — шмыгнула носом Нина.

— Первая, вторая, какая разница. Ругаться из-за мужиков в такое неподходящее время глупо.

— Тебе хорошо, ты всем нравишься. Пашка все: Лили то, Лили се… И Максим на тебя голодными глазищами поглядывает, про Костика вообще речь молчит…

— И пусть молчит про этого урода. Ему не до амуров сейчас, он связанный на полу валяется. Про Макса ты тоже загнула, он же двадцать пять лет считает себя моим родным братом. Думаешь, нормальный человек может через это переступить? — Нина подавленно молчала. — И про Пашку не переживай, не было у нас ничего. Я ему поклялась никому не говорить, но раз уж так вышло скажу, контракт мы заключили, деловое соглашение. Понимаешь?

— Нет.

— И не надо. Только имей ввиду: ревновать незачем. И все. — Я решила сменить тему. — А что ты говорила про мою смерть?

— Ну это утром, часов в одиннадцать, сегодня Павлу на сотовый позвонили, мы завтракали как раз, я омлет с ветчиной сделала, ну с зеленью еще, ты знаешь…

— У нас времени мало, давай по существу, — перебила я подругу.

— Если короче, то ему сказали, что Лили оказалась не настоящей. Ее раскололи, и она с горя повесилась в камере. Он выругался и, ничего не доев, поскакал куда то. По дороге чего то про киллеров упоминал… Я тоже струсила, думаю, если копать начнут, выяснят, какая из меня прислуга с рекомендациями. Да и потом, раз ты повесилась…

— Почему ты решила что это я то? Сказали же ненастоящая…

— А ты что, настоящая ? — Удивилась Нина.

— Ты права, — опомнилась я, — порой мне кажется, что я и есть Лилиана, я раздваиваюсь… Представляешь? — Подруга неопределенно пожала плечами.

— Не очень, но в принципе понять можно. Ты уже давно живешь ее жизнью, во всех отношениях разобралась, привыкла… А чего ты не рассказываешь про трехдневный уикэнд с «братом»? Чего ты про голову пробитую упоминала?

Я рассказала подруге про свои злоключения в эти дни, про Дашу, Костика, свою тюрьму и погреб Максима.

— Не знаю, что теперь делать, охранник, когда его из подвала вытащат, расскажет про мою машину, номер то он видел, и тогда все раскроется. Начнут под Машу Глебову копать. Есть конечно надежда, что не запомнил он номер, но слабая.

— Пристрелить его надо было и все. Пистолет же был…

— С чего это ты Нин, такая кровожадная стала? Ты сама то убивала человека хоть раз? Не зря говорят, с кем поведешься, от того и наберешься…

— Ты на кого это намекаешь? — С подозрением посмотрела на меня Нина. Ответить я не успела, к нам подошла Света.

— Я сделала парню несколько уколов…

— Что с ним? — В один голос спросили мы.

— Ему, похоже, вводили наркотики и успокаивающие средства одновременно. Я не уверена, но симптомы очень похожи. Если бы были просто наркотики, или, например, снотворное, то зрачки и дыхание… ну вобщем все признаки другие, а это сочетание дает странный эффект, человек вроде спит, но вместе с тем видит разные удивительные сны, сходные с наркотическим бредом. Последняя инъекция, видимо, была слегка великовата, но ты вовремя привезла его. Теперь все будет нормально. Парню всего лишь требуется какое то время для восстановления сил. Может тошнота появится, головокружение, может быть не совсем адекватное поведение в первые часы после пробуждения, но это пройдет. Повторяю, нужно только время. Во всяком случае, опасности для жизни нет. Сердце нормально работает, давление удовлетворительное…

— Свет, тут такая ситуация, Машка не может домой возвратиться пока, — я посмотрела на подругу с благодарностью, — ко мне на пятый этаж мы его даже втроем не затащим, да и небезопасно у меня может статься…

— Ключи что ли от дачи хочешь? Так и скажи, чего мнешься? Я предполагала такой поворот и прихватила их с собой. — Она покопалась в кармане и извлекла два ключа на колечке. — Расскажете хоть, что происходит? А то звонит Нинка, мол Маша воскресла, вернулась из Египта, ей помощь срочная нужна. И никаких объяснений. Мне же тоже любопытно.

— Спасибо тебе огромное, Свет. — Искренне поблагодарила я. — Я лично тебе все расскажу, но позднее, ладно? Сейчас каждая минута на счету.

— Я тогда к Максу обратно поеду, раз не ты повесилась то. — Встряла в разговор Нина. — Побежала, а то Павлик вернется, а меня нет. — Мы с обалдевшей Светланой посмотрели ей вслед.

— Я тоже, пожалуй пойду, а ты поезжай, побыстрее положи парня в нормальное положение, а то скрючен весь, кровообращение нарушено…

Я попрощалась со Светой и поехала опять за город, на дачу, теперь уже на ее. Выезжала я снова через пост сержанта Голубева. Он махнул полосатой палочкой.

— Здравствуйте. Сержант Голубев. Предъявите пожалуйста документы.

Узнав меня, он с удивлением почесал жезлом за ухом.

— Чего это вы туда обратно катаетесь? Забыли чтоль чего? — поинтересовался он.

— Да и не говорите, сержант. Этот паразит на пикнике ключи потерял. Дверь то ломать не охота, вот решила вернуться, поискать, пока друзья не разъехались.

— Ну счастливого Вам пути, Мария Семеновна. — Усмехнулся Голубев. — Не прощаюсь, скоро назад поедете…

— Неужели опять остановите?

— Непременно, — засмеялся ГАИшник. — Всегда приятно с красивой девушкой поболтать, особенно, когда ее супруг дремлет.

Светкина дача стояла на отшибе от других. Подруга никогда не обрабатывала грядки, не косила траву. Участок выглядел заросшим и заброшенным. Но только на первый взгляд. Здесь была отличная баня, в доме имелся холодильник, телевизор, плита, печка. Загнав машину на территорию дачи поближе к крыльцу, я приступила к переправке бездвижного тела из автомобиля в кровать. Тащить пришлось чуть ли не волоком. Помогать мне Максим даже не пытался. Хотя признаки жизни начал подавать, стонал и пару раз даже открыл глаза. Затащив его в комнату, я расстелила простынь на низеньком диване и уложила туда «брата». Одежда после всех событий трех дней выглядела не лучшим образом. Пришлось ее снять. Подложив под голову Макса подушку, я укрыла его одеялом, полюбовалась на дело рук своих и присела в кресло отдохнуть.

Следующие два часа я потратила на хозяйственные заботы: придала комнате и кухне ухоженный вид, выстирала Максимову одежду, развесила ее в саду. Свою рубашку и нижнее белье тоже пришлось освежить. Поместив его на веревке рядом с Максовыми шмотками, я завернулась в простыню, наподобие римского патриция. С трудом, но мне удалось растопить печку, и я приступила к приготовлению еды. Запас продуктов в холодильнике подруги был достаточно скудным. Картошка, соленые огурцы, банка шпротов, селедина в вакуумной упаковке, варенье, заварка. Неизвестно, когда проснется Макс, а мне этого пищевого набора вполне хватит на несколько дней.

Я поужинала и включила телевизор. Сосредоточиться на кино никак не получалось. Мой взгляд просто притягивал мужчина, лежащий на диване. Я подходила, поправляла одеяло, любовалась на его загорелую грудь и накачанные мускулы. Я даже позволяла себе погладить его лицо и волосы. Затем снова возвращалась к телевизору. Осознав, наконец, что ничегошеньки не понимаю в фильме, который смотрю уже второй час, я его выключила. Подтянув ноги к подбородку, я закуталась в плед и задумалась.

За окном шел дождь. Почему многие люди не любят ненастье? Лично я его обожаю. Когда за окном бушует стихия, начинаешь, как никогда, ценить уют своего дома, аромат чая и тепло мягкого теплого пледа. Читать книгу в кровати под барабанную дробь капель по подоконнику — сплошное наслаждение.

Почему-то именно в ненастную погоду особенно хорошо мечтается. Сидя с ногами в кресле, я представляла себе, что я нахожусь не в простом деревянном домике, а в старинном замке, за окнами бушует гроза, и мы только вдвоем — я и мой прекрасный рыцарь, раненый в бою с неприятелем. Нас окружает опасность и ночь. Только от меня зависит, выкарабкается поверженный герой или погибнет. Воображение рисовало шикарные развевающиеся одежды, блестящие доспехи, великолепных лошадей в богатой сбруе…

Я очнулась от скрипа пружин старого дивана. Секунд тридцать смотрела в ночь, не понимая, где я и что здесь делаю. Взгляд остановился на мужчине, разметавшемся на белых простынях. Одеяло оказалось на полу. В окно ярко светила полная луна. Я смотрела на обнаженного Максима, не смея пошевелиться. В душе поднималась неодолимая теплая волна.

Не смотря на то, что за окном расстилалась летняя ночь, было довольно прохладно. Печка была холодной, я заледенела под своим пледом. Укрывая «брата» я почувствовала, что и он довольно основательно продрог. Я обняла его сквозь одеяло. В свете луны лицо его казалось красивым и загадочным. С каким бы наслаждением я перецеловала его глаза, нос, губы. Но нельзя. Хотя почему бы и нет? Пока не проснулся, он полностью в моей власти. Я улыбнулась этой нечаянной мысли. Находясь еще во власти сказочных мечтаний, я скинула простыню, сковывающую движения, включила тихую музыку ( в магнитофоне стояла какая то классика) и начала медленно танцевать в ореоле лунного света. Я представляла себя то феей цветов, то русалочкой, вышедшей на берег на встречу к своему прекрасному принцу, то наложницей, завлекающей султана. Музыка ускорилась и я стремительно закружилась, едва поспевая за переливами мелодии. Последние аккорды стихли, я замерла и откинула с лица разметавшиеся волосы. И тут я наткнулась на горящие глаза Максима. Его взгляд пронизывал меня насквозь. Я даже не сделала попытки прикрыться, так и стояла под его жадным сверкающим взглядом. Он протянул руку и хрипло позвал:

— Иди сюда…

Я не решалась, но тут снова полилась чувственная завораживающая музыка. Ноги сами понесли меня к низенькому дивану, где, разметавшись на белых простынях, поджидало меня великое счастье. Трудно описать то безумие, которому предавались мы по звуки Чайковского. Я помню губы и руки, холод и жар, беспроглядную мглу, в которую я окуналась, падая в бездну, и свет, вспыхивающий вокруг в моменты наивысшего наслаждения. Луну давно закрыли облака, но мы и так видели друг друга. Каждый изгиб тела любимого отпечатался у меня в мозгу. Я ощупывала его руками, пожирала глазами, пробовала губами на вкус. Наши тела и мысли слились в одно неразделимое целое. Я только успевала подумать, а он уже выполнял мои фантазии. Счастье и желание поглотили нас с головой.

Глава 15

Проснувшись, я с опаской посмотрела на своего партнера. Сердце замирало от предчувствия грозы, которая непременно должна разразиться, когда он проснется. Отвернувшись, я забилась в самый дальний угол дивана и попыталась снова уснуть, ждать пробуждения Макса было невыносимо, воображение снова и снова возрождало ощущения прошедшей ночи, сердце замирало, по спине бежали мурашки при воспоминании о прикосновении его сильных горячих рук. Что он сделает, когда увидит себя в постели с родной сестрой? Он обвинит меня в том, что я воспользовалась ситуацией и его беспомощным состоянием. Света предупреждала, что в первые часы после пробуждения поведение больного может оказаться неадекватным. Возможно, он вообще не осознавал, кто находится в постели рядом с ним. Боже, что я наделала! Но искушение было так велико!

Я спиной почувствовала, что Максим проснулся, молча лежит и смотрит на меня. Потом протянул руку и погладил по волосам. Я не ожидала такой реакции. Сжавшись в комок, я просто перестала дышать. «Брат» приподнялся и резко развернул меня лицом к себе. Я со страхом открыла глаза и встретилась с его озадаченным, но довольно спокойным взглядом. Он провел кончиками пальцев по моему лицу, спустился на шею и грудь. Молчание становилось невыносимым. Но начать разговор первой было выше моих сил. Максим взял одеяло за кончик и начал медленно стягивать его с меня. Оказвшись обнаженной, я почувствовала себя совершенно беззащитной и окончательно растерялась. Видимо мое замешательство доставляло какое то необъяснимое удовольствие моему партнеру. Он продолжал насмешливо рассматривать то одну, то другую часть моего тела и по прежнему молчал. Я, наконец, не выдержала, вскочила, заметалась в поисках одежды, совершенно забыв, что она вместе с Максовой болтается на веревке в саду. Увидев покрывало, я запахнулась в него поплотнее и встала за спинкой кресла.

— Ну что, спряталась? — Подал голос Макс. — Теперь, может, представишься?

— В смысле? — Оторопела я. Неужели он потерял память из-за этих чертовых уколов. Этого только не хватало.

— Я понимаю, что знакомиться после столь бурно проведенной ночи вроде уже поздновато, но когда-то же надо. — Продолжил «брат».

— Я тебя не понимаю… — К чему он клонит? А может, это защитная реакция организма?

— Ну не думаешь же ты, дорогая, что я стал бы заниматься любовью со своей сестрой? Давай уж, представься, наконец, и покончим с формальностями.

— Но я не… — Залепетала я, окончательно сбитая с толку. Если это не потеря памяти, то явно тихое помешательство.

— Да знаю я, что ты не Лили. Сразу понял, как только ты разделась. Я ведь сестренку с десяти лет воспитывал, купал ее, ко врачам водил. У Лилианы, к твоему сведению, шрам от аппендицита был, под левой грудью цепочка родинок в виде полумесяца. Достаточно? Еще она носила пирсинг в соске. Сережку, безусловно, можно убрать, но дырочку не зашьешь. У тебя есть эта дырочка?

Я стояла, как громом пораженная, он понял, что я самозванка и ничего не сказал, заставил меня мучиться неизвестностью. Хорошо смеется тот, кто смеется последним, дорогой! Я уютно уселась в кресле и ответила:

— Ты прав, Максим. Конечно, я не Лилиана. — Он победно ухмыльнулся. — Но я ее родная сестра, близнец. — На лицо Максима набежало слабое темное облачко. Он резко сел и язвительно напомнил.

— Дорогая, ты не забыла, что я сам родной брат Лилианы? Я присутствовал при ее рождении, мне было уже десять лет и я прекрасно помню, что никаких других девочек в это время не рождалось.

— Ну, присутствовать при рождении ты, во всяком случае, не мог. Это знаменательное событие произошло в заштатном роддоме города Семенов. В тот день родились сестры двойняшки. Светлана Владимировна Зиновьева забрала только одну из девочек, а я восемнадцать лет воспитывалась в Доме малютки и детском доме номер два.

— Но зачем она это сделала ? — обескуражено прошептал он.

— Ну, у Светланы были на то важные причины.

— Сдается мне, что ты все придумала, — решительно произнес Максим, сбросив оцепенение, охватившее его при моих заявлениях.

— Пусть придумала, но ты то вроде на умного претендуешь. Может, ты заметил у меня следы пластических операций? Или ты думаешь, что на свете у каждого есть точная копия? Уже два месяца все без исключения принимают меня за сестру. Ни один из знакомых даже не усомнился!

— Я говорил, что почувствовал неладное…

— Ты говорил о характере, но совсем не о внешности.

Максим подавленно молчал. Он, несомненно, понимал справедливость моих слов, но сердце их принимать просто не желало.

— Ты специально выдала себя за Лилиану? Как тебе удалось все это подстроить? Наверное, не обошлось без помощи кого то из близких? — Он засыпал меня вопросами, стараясь не думать о главном, что по-видимому мучило его. Родная сестра Лили является и его сестрой тоже!

— Я ничего не подстраивала! Просто поехала отдыхать в Египет по своим собственным документам. На собственные деньги, между прочим.

— Глебова Мария Семеновна…

— Вот именно! Глебова Мария Семеновна! Если бы хоть кто то из Вас поинтересовался этой женщиной, то сразу бы все понял. Но мое сходство с Лили настолько поразительное, что никому и в голову не пришло что то проверять.

— Но почему же ты сама не призналась?

— Я призналась. Но меня окружала кучка идиотов, которая начала твердить о приюте умалишенных, я испугалась и решила подождать более удачного случая для признаний. Чем дольше затягивался этот фарс, тем сложнее было сказать правду. Мне просто не давали такой возможности, а когда я узнала, что Лили убита…

— Что?! — Закричал Максим. — Что ты несешь, дура?!

— Она убита. — Мягко повторила я. Достав из пачки две сигареты, я одну из них протянула «брату». Несколько минут мы молча курили. — Так вот, когда я услышала, что Костик убил свою жену, я решила, что просто обязана что то сделать и вывести на чистую воду этого монстра. Но я не успела… — Печально закончила я.

Максим еще помолчал, когда он заговорил, голос его звучал глухо:

— Так это не ты убила Костика?

— А он жив. Его смерть — выдумка Крутова. Этот парень активно помогает нашему «муженьку». То, что мы сейчас находимся здесь, тоже заслуга начальника охраны.

— Сегодня я узнал столько, что просто не укладывается в голове. Зачем ты делала мне эти уколы? Если ты в сговоре с Крутовым, то почему сейчас здесь, со мной? Или он тоже где то в доме? — Он тревожно огляделся по сторонам.

— Тебе делала уколы не я.

— Но я же прекрасно помню… Если Лили давно мертва… Вас что трое?!

— Я точно так же изумилась, увидев эту женщину. На минуту даже поверила, что Лили как то удалось избежать смерти. Но здесь все проще: Костик, убив жену, приготовил для тебя пластическую копию. Если бы я, сама того не ведая, не помешала, то «нашлась» бы Даша вместо Лили.

— Я что без глаз? Думаю, что сумел бы отличить подделку от оригинала.

— Но ведь не отличил же. Я думаю, тебе не дали бы возможности внимательно рассматривать это произведение пластического искусства. Показали и отправили подальше, за границу, например. Чего же проще!

— Послушай, Лили… То есть, Маша. Давай ты расскажешь мне все по порядку. С того самого дня, когда ты приехала в Египет. Может, у меня еще от уколов голова не отошла, но все Даши, Маши, перепутались у меня в мозгах. Прежде, чем предпринимать какие то шаги, я должен досконально разобраться в этой истории. — Он встал, обернул вокруг талии простынь и приготовился слушать.

Мой рассказ занял довольно много времени. Максим сидел неподвижно и курил одну сигарету за другой. Когда я закончила, то он встал и нервно заходил по комнате.

— Просто какое то паршивое индийское кино получается! Кто еще знает об этой дикой истории?

— Моя подруга, Нина…

— Это та, которая сейчас сидит в моей квартире? Она хоть сможет не проболтаться?

— О чем? — Не сразу поняла я. — Раз ты все знаешь, у меня просто больше нет поводов притворяться. Ты поправился, сам займешься своими делами, Костиком, Крутовым. А я вернусь в свою квартиру, надеюсь, с работы меня еще окончательно не уволили…

— Никто, ты слышишь, никто не должен знать, что Лили нет в живых?

— Почему!? — Изумилась я.

— Деньги! — Коротко ответил «брат».

— Объясни.

— По контракту все деньги в случае кончины одного из супругов достаются второму. Сразу же, с момента смерти.

— Ясно. Но я не сумею даже подпись поставить за Лили.

— Не смеши, подпись это всего лишь росчерк пера. Потренируешься и запросто сможешь. Все документы, доверенности и расписки у меня. Я знаю номера счетов и шифры. Я заставлю Костика подписать бумаги и вернуть все деньги на мои счета.

— А что будет с ним?

— Тебя это касается меньше всего. Считай, что с сегодняшнего дня ты у меня на службе. Какую зарплату ты хотела бы получать?

Я молча встала, подняла с пола разбросанную одежду и пошла на кухню. А что я еще хотела? Уж не любви ли?

В кармане джинсов я нашла телефон, принадлежащий Максиму. На нем светилась просто куча не отвеченных звонков. Пока я готовила завтрак, жарила картошку и чистила селедку, Макс о чем то долго и эмоционально разговаривал по телефону. Для того, чтобы я не слышала сути беседы он отошел в самый дальний угол сада и до меня доносились только обрывки фраз. Одежда высохла, я натянула ее на себя, а его вещи сложила на крыльце. Пусть оденется, когда договорит.

Вернувшись, он с досадой швырнул телефон на стол.

— Эти чертовы батарейки сели в самый неподходящий момент.

— Так сколько дней то прошло, пять почти, — возразила я.

— Да знаю я. Ты чего то приготовила? Пахнет обалденно. Аппетит, будто я неделю не ел.

— Почти так и есть. Садись за стол. Ну что там, в городе, слышно?

— Костика нашли убитым. — Довольно равнодушно поведал «брат», отправляя картошку в рот.

— Как?! Он же дышал, когда я его в том доме оставила.

— Его нашли в лесу с простреленной башкой. Он сидел на пассажирском сиденье своего «Хаммера».

— Но этого не может быть… — растерялась я. — Я «Хаммер» в лесу оставила, но совершенно пустой…

— Не нравится мне все это. Не зря его на пассажирское сиденье сунули. Подставить кого то хотят. — Задумчиво сказал Макс.

— А он точно мертв? Может опять…

— Нет, на этот раз Пашка сам видел его труп, — отмахнулся он. — Все, как положено. Во лбу дыра, сам синий. Жаль, что не от моей руки принял пулю, но что сделано, то сделано. Нужно срочно в город ехать. Быстро переведем деньги на мой счет. Раз этот козел сдох, проблем с банком не будет.

Я посмотрела на него с неприязнью. Кумир начинал понемногу осыпаться прямо на глазах. Неужели можно настолько быть влюбленным в банковский счет? Наверное, он понял мое состояние и, положив вилку, сухо произнес: