ГЛАВА 13

Утром мы с Мишкой безобразно проспали. Все три будильника ( на тумбочке и двух сотовых телефонах) голосили в разной тональности, но мы стойко делали вид, что спим без задних ног, Мишка даже пару раз всхрапнул для достоверности. В результате всех ухищрений мы вылетели из дома, наспех одевшись и без маковой росины на завтрак.

— Давай торопись, лежебока, — покрикивала я на Михаила. Мне казалось, что он копается непозволительно долго. Вот хоть ворота гаража, нельзя что ли поживее открывать, а уж стекло протирать со скоростью улитки, совсем издевательство! — Сейчас Олег придет, а у нас все закрыто, стыдобища.

— А чего сразу я то? Сама проспала, а муж виноват. Я посуду вчера пол ночи мыл, потом ты приставать начала, спать тоже не давала…

— Пардон, я не врубилась, о чьем муже речь? Если в том, что я проспала виноват Игорь (пусть бывший, но все-таки муж, другого вовсе нету ), то кто тогда приставал к тебе, кто не давал спать ?

— А что Олег прямо к открытию обещал быть? — Наивно округлил глаза Корчагин.

— Ты мне, дружочек, мозги не запудривай. Признавайся, развратничал ночью?

— Как юрист, сообщаю Вам, милая леди, в моих действиях не прослеживается состава преступления. Да что я вам рассказываю. Ведь Вы ж там были. Свидетелем будете?

— Отстань ты от меня со своими глупостями! О деле лучше думай. А то впопыхах не мудрено забыть половину… Прямо сразу, как придешь, не забудь позвонить Антону. Понял? Пусть номер машины простучит, на котором Маринка укатила. Сделаешь?

— Уже позвонил. Еще вчера вечером. — Значит, я была права. Корчагина действительно всерьез волнует судьба бывшей подружки. — С тебя пицца. Жрать охота, пардон кушать, аж пузо подводит.

— Ты о чем-нибудь, кроме еды, думать можешь? — С досадой откликнулась я.

— На голодный желудок, нет. — Честно признался Миша. — Я, как трактор. Не заправишь, не поедешь. Ничего не поделаешь, хочешь использовать, изволь кормить, как следует.

На крыльце агентства нас ожидал живописный натюрморт из Олега и Митрича, мирно курящих, сидя на ступеньке. Видимо, мы к моменту приезда застали конец занимательного спора двух поколений.

— Не скажи, мил человек, даже мусор и тот может куды-нито пригодиться, а тут живой организьм. — Горячился Митрич. — не утиль, небось. Корми и пользуйся.

— Чем пользоваться-то ? На органы и то этот кобель не пойдет. На хрена кому его органы сдались? — Лениво отшучивался Орлов.

— Ну, я прямо шизею от Вас, Олег Иваныч. Какой Вы человек черствый. А тепло, ласка, преданность уже ниче не значат, получается? Неужто, за такое куска хлеба жалко?

— Демагогия это все, ты ему кусок, а он тебя хрясь за ногу, и деру. — Рассудительно заметил собеседник. — Это как, а Митрич?

Митрич возмущенно затряс бороденкой:

— Ни в жисть такого не бывает, пес — тварь благодарная, чай не человек какой-нито.

Рядом со стариком покачивалось на тонких лапах нечто отдаленно напоминающее собаку. Это нечто было таким худым, лохматым и грязным, что определить породу пса не представлялось возможным.

— Сидор Дмитриевич! Боже мой, это же ходячая зараза. — Отшатнулась я. — Зачем Вы его сюда приперли, любезный Вы мой?!

— Бобик не заразный. Он голодный просто. — Самоотверженно бросился на защиту друга Митрич. — Щас продам тебе быстренько еще нформации и поведу друга обедать. Хотя он, похоже, и не завтракал, и не ужинал, вроде, тоже.

— А хватит информации на двоих то? — Заинтересовался Корчагин.

— Ничо, мы не привередливые. Подешевше купим и накушаемся оба.

— Все же, Сидор Дмитриевич, оставьте Бобика у крыльца. — Животное все же вызывало у меня некоторое опасение. — Привяжите, что ли, чтобы не убежал…

— Куды ж ему бежать то от меня благодетеля? — Удивился моей непонятливости бомж. — Я ему обед обещал, а ты говоришь, убежит.

— Ну, может, он не понял насчет обеда. — Примирительно ответила я.

— Насчет обеда в наших кругах с полуслова понимают, чай не буржуи зажравшиеся . Слышь, Бобик, посиди покеда я на обед зарабатываю.

Бобик коротко тявкнул и послушно сел у крыльца. Я удивилась:

— Умный какой пес. Что же его выгнали то на улицу?

— За ум чтоли выгоняют? Видишь, беспородный он, да и в возрасте уже. Он, как я теперь, никому не нужон получился. Я вот теперя зарабатываю у вас маненько, решил и его приютить, пусть почует, как при хозяине то хорошо.

Беседуя таким образом мы вошли в помещение и расселись по кабинетам. Я повела Олега к себе писать заявление и оформлять договор о начале расследования по поводу пропажи гражданки Марины Анатольевны Орловой.

Рядом в соседнем кабинете Михаил «покупал информацию» у голодного Митрича. Бобик на улице терпеливо ждал результата торгов.

С Олегом мы закончили довольно быстро.

— Ну что, вроде, все оформили, деньги ты заплатил, теперь, как говорится, твои проблемы — наши проблемы. Иди домой, Олег, поспи хоть немножко, а то выглядишь ты не особенно здорово. — Орлов грустно усмехнулся и отвел глаза. — Может, Маринка вернется, или позвонит, на худой конец. Ты сразу мне сообщи. Записал мой сотовый? Ну, тогда, пока. Да, как только проявится маклер, срочно вызывай Антона, или Михаила, не выпускай его ни в коем случае. На него у меня большие надежды.

Только за Олегом закрылась дверь, на пороге появился хмурый Антон.

— Я не понял, что за страшилище сидит у крыльца? Я его шугнул, так это чучело еще и лает, представляешь? Оно нам всех клиентов распугает.

— Это Бобик. — Спокойно пояснила я. — Он ждет обеда. Вернее Митрича. Так что шугать его бесполезно, все равно далеко не уйдет.

Антон ошалело посмотрел на меня :

— Это чудище питается Митричами? А где оно их берет?

— Митричи не вкусные, тощие и несвежие. — Удивилась я его непонятливости.. — Один из них сейчас у Мишки в кабинете на обед для Бобика зарабатывает.

Антон немного помолчал, переваривая услышанное, и решил сменить тему:

— Я не понял, зачем Михаил мне второй раз этот номер подсунул, я же все уже в отчете о нем написал, тем более, что дело то мы все равно закрыли. Тебе Мишка письмо клиентки показал? Там ясно сказано: аванс ваш, но дело надо свернуть по-быстрому.

— Ты о чем, Антон? — Я уставилась на Скворцова.

— Ты не читала что ли?

— Читала. — Отмахнулась я. — Я не о письме. Что за номер?

— Номер машины этого фраера из института, хахаля нашей клиентки.

— Шульгина Владислава Львовича?

— Точно! Мишка вчера позвонил и просил простучать этот номер. Я чувствую, что-то знакомое. Трудно что ли отчет открыть?

Я обалдела.

— Ты хоть понимаешь, что получается? — закричала я. Антон уставился на меня с удивлением. На крик из соседней комнаты мгновенно прибежал Миша. За ним в дверном проеме бесшумно материализовался Митрич. — Маринку увезли на машине этого Славика. А он преступник, возможно даже убийца. Это катастрофа!! Но ведь она говорила не о мужчине, а о женщине. Тамара, кажется…

— Шульгина Тамара Антоновна — первая жена Владислава Львовича. Об этом тоже в отчете написано, — ошарашено сообщил Антон.

— А адрес ее там не указан? — Я с надеждой уставилась на него.

— Нет, похоже, она бомж, или фамилию сменила. — С сожалением отозвался Скворцов. — В паспортном столе нет сведений о прописке женщины с такими данными.

— Ну вот, и здесь тупик… — От досады захотелось расплакаться. При всех, как маленькой девочке.

— Ян, а знаешь, какую информацию сейчас продал мне Митрич? — попытался утешить меня Михаил. — Как раз, похоже, насчет этой женщины.

— Я, мил человек, ещщо раз могу повторить за милую душу, — встрял в разговор, стоявший в дверном проеме старик. — Только я теперича на двойной гонорар претендовать буду. Нформация — то вона кака нужная. Никуды вы без нее. Сама говоришь — тупик.

— Да ничего нет в твоей «нформации» полезного, так обрывки сведений, — пробурчал Корчагин..

— Во-она как ты запел, голуба. — Подбоченился бомж. — Денежек пожалел?

— Слушайте, мужики, хватит пререкаться. Что за информация, дед? — Антону не терпелось послушать о злоключениях Маринки.

Миша взял инициативу в свои руки:

— Короче когда наша красотка отбывала в неизвестном направлении, этот крендель, — он небрежно кивнул в сторону Митрича, — культурно сидел в кустах за углом дома. Чем там занимался, умалчивает, паразит.

— Ну и скажу, подумаешь. — Пробурчал тот. — За старухами на лавке подглядывал. Клавка с жирной Нюркой на днях подстилку мою сожгли, курвы. Вот я и думал, отомстить что ли как нито… А баба ента за углом тоже стояла. Курила и на машину все поглядывала. Тут ее Санек и узнал. Когда машина к нам за угол от подьезда завернула уже с вашей дамочкой внутри, мужик притормозил и ведьма энта тоже туды занырнула…

— Стоп. Откуда взялся Санек? — беспардонно перебил Антон.

— Да мы с ним вместе стратегию, — ( Митрич с трудом выговорил явно непонятное ему слово), — мести вырабатывали. Санек сказал, энту самую стратегию надо детально продумать. Ну, сидим думаем, а тут баба…

— Я так и не понял, кто такой Санек, — теперь Антон обращался уже не к старику, а к Мишке, — он тебе то хоть объяснил?

— Санек, парнишка двенадцати лет от роду. Живет в Маринкином подъезде. У него старухи мячик футбольный отняли и прокололи, чтобы окно у Нюры с первого этажа не разбил.

— Профилактика дело полезное. — Вставила я.

— Санек, как бабу енту увидал, аж затрясся весь, — перехватил инициативу Митрич. — Сиди, говорит, дед тихо. Баба эта — ведьма. Гляжу и правда глазищи-то красные, дым из ноздрей валит, вот те крест, как есть ведьма, — старик торопливо перекрестил впалый живот.

— Сам же говорил, курила она, вот и дым. Не стыдно Вам, Сидор Дмитриевич, во всякую чепуху верить? Взрослый вроде человек. — Старик промолчал, но весь его вид выражал явное несогласие со скептическим настроением Михаила. Тот с досадой махнул на Митрича рукой и снова повернулся к Антону. — Короче, Санек с пацанами пару недель назад на кладбище северном ловили птиц. Видели там эту тетку. Она часа полтора бродила по могилам, наклонялась. Парнишка утверждает, беседовала с покойниками. Потом достала сотовый, видимо вызвала такси. Минут через десять желтая машина с шашечками остановилась практически около того места, где прятались мальчишки. «Ведьма» спросила «замогильным голосом» «За город повезешь, после северного поста минут сорок?» видимо шофер согласился, тетка запрыгнула в машину и уехала.

— Не густо, хотя кое-что. Найти бы того таксиста… — Задумчиво протянул Скворцов.

— Вот я и говорю. — Опять послышался голос из дверного проема. — За двойной гонорар я еще расскажу, чего не успел досказать. Только денюжки вперед. — Митрич упрямо поджал губки и демонстративно отвернулся от Мишки. — За то, что уже рассказал, пятьдесят рубликов. А дальше по двойной оплате: сто рублей или не услышите больше не слова. — Старик опасливо покосился на меня, не слишком ли он занесся? Сто пятьдесят рублей, по его мнению, необыкновенные деньжищи. Мне стало жаль его и Бобика до слез. Достав из сумочки кошелек, я отсчитала три пятидесятирублевки и молча протянула Митричу.

Дед с достоинством сложил купюры, сунул их куда-то в складки замурзанных штанов, прочистил горло и продолжил рассказ. Смысл его сводился к следующему: Санек с ребятами пожалели несчастного водилу, записали номер такси и побежали к коменданту кладбища. Там, перебивая друг друга, рассказали о таксисте, который непременно будет съеден ужасной ведьмой за городом. Но комендант выгнал их с треском. Сказал, что это никакая не ведьма, а знахарка какая-то из области. Приезжает иногда на кладбище за травами, которые нигде, кроме как на человеческих костях, не растут. И никого пока еще не съела. Ребят он не убедил, наоборот, они твердо уверились, что тетка самая настоящая ведьма, которая варит свои зелья на кладбищенских травах. На это кладбище парнишки больше ни ногой, ни за какие коврижки.

— Так, Мишка, хватай Митрича и дуйте в Маринкин двор, ищите Санька и любой ценой добивайся от него бумажки с номером такси. — Скомандовала я.

— Сначала покормлю Бобика. — Уперся дед. — Штоли зря псина ждет час целый у дверей? А мы фьють и улепетнем. Кому тогда он поверит потом?

— Между прочим, я тоже не завтракал сегодня, дорогая моя. — Неожиданно поддержал Митрича Михаил.

— Ладно-ладно, обжоры! — Пришлось согласиться на небольшую отсрочку. А что было делать? Кто знает, на что способна эта гоп-компания с голодухи. Саму бы не скушали. С них станется… — Можете заскочить на пять минут в пиццерию. Все трое. Хотя, боюсь, Бобика не пустят… Закажи пиццу по телефону, лучше две. Больших. Поедите здесь, потом поедете на поиски парнишки.

Повеселевшие Михаил и Митрич скрылись в соседнем кабинете, а мы с Антоном попытались систематизировать полученные сведения. Получалось, что замутила Маринке мозги некая Тамара, знахарка, живущая где-то за городом. В ее деревенскую резиденцию, похоже, и увезли мою подругу. Находится это место порядка сорок минут езды после северного поста ГАИ . Более точное расположение, если повезет, мы сможем определить при помощи номера такси, записанного Саньком. Только бы мальчишка не выбросил ненужную бумажку! Что неведомая знахарка хотела от Марины, чем запудрила ей мозги, нам еще предстоит узнать. Главное, сейчас найти эту дурочку и забрать домой. Разбираться будем потом.

Так, вернемся к нашим баранам. Теперь надо осмыслить неожиданно всплывшие детали, которые в это дело совершенно не вписываются. Детали из совершенно другого расследования, не имевшего до сегодняшнего дня ничего общего с делом о пропаже Маринки.

— Если мы поймем, каким боком в этом деле мошенник, альфонс и возможно убийца Славик, то, чувствую, все сразу станет понятно. — Антон сосредоточенно чертил на листке бумаги кружочки, квадратики, соединял их стрелочками. — Смотри сюда. Что мы имеем? — Я заглянула через его плечо.

— Солнышко какое то нарисовал…

— Точно. Смотри в центре солнышка наш дорогой Славик. — Бодро начал объяснения Скворцов. — Он, как настоящее светило, окружен прекрасными дамами. Первая жена — Тамара, дальше вторая жена — Нелли, между ними наша клиентка Ольга и несчастная обманутая дурочка Танюша Шишкова. А вот тут около Тамары видишь еще маленькая орбиточка. Это наша Маринка. И вроде никак она со Славиком не пересекается, там почерк другой: заманить, обаять, обмануть. Везде товарищ через постель действует. С Мариной картина прямо противоположная.

— А что это за пунктиры? — Я ткнула пальцем в листок.

— А вот эти тоненькие линии и заставляют нас заподозрить, что бывшие супруги действуют заодно или хотя бы активно помогают друг другу в темных делишках. Смотри: в деле Татьяны Шишковой Славик не смог обойтись без помощницы. Я уверен, девушка «сбила» ни кого иного, как Тамару, он в свою очередь помог ей умыкнуть из дома твою подругу. И чувствую я своим ментовским нюхом, что это только верхушка айсберга. Один бог знает, сколько еще услуг подобного рода оказывали они друг другу. Заметь, Яна, из всего этого солнышка реально пообщаться мы на данном этапе мы имеем возможность только с законной супругой Славика, Нелли Павловной Абросимовой.

— Знаешь, Антон, как то все жутковато выглядит, сомневаюсь я, что удастся вот так просто беспрепятственно переговорить с многократно обманутой женой этого альфонса. Боюсь, он все предусмотрел и не даст нам такой возможности.

— Как, интересно, он может мне помешать ? — Пожал плечами тот. — Не убил же он ее, в самом деле.

— Не знаю как. Но чувствую, эта дамочка еще в большей беде, чем все остальные. — Я, действительно, была убеждена в своей правоте. — Если бы молодые супруги были заодно, то Тамара здесь никак не вписывается, а уж Ольга тем более. У тебя есть адрес Нелли? Поезжай к ней прямо сейчас. Господи, только бы еще не было слишком поздно!

ГЛАВА 14

Марина вышла на крыльцо и закурила. Уже неделю живет она в этой богом забытой деревне, куда привезла ее Тамара, попросив помочь ухаживать за больной женой своего брата. Марину очень удивил такой союз. Брат у Тамары, надо сказать, настоящий красавец, раньше, в прошлой жизни, Марина в лепешку бы разбилась, чтобы заполучить такого парня. Жена же у него — просто чистая крокодилица. Хоть Тамара и намекает, что это болезнь так подкосила внешность невестки, но в таких делах Марина знает толк. Болезнь болезнью, но этот длиннющий нос, пуговичные глазки, жидкие волосы, фигурка-нескладушка — это все супруга Влада получила при рождении. Да и возраст у нее прилично за сорок. Хотя это, конечно, не ее дело. Кто она такая, чтобы рассуждать о любви? Мелкая, недалекая шлюшка. Хорошо, что ей встретилась Тамара, и что ей, Марине, в сущности, так мало лет. Вся жизнь еще впереди, можно исправить то, что она натворила по глупости.

Куря на крыльце, Марина неожиданно поймала себя на том, что давно уже с интересом наблюдает за молодым парнем, колющим за домом дрова. Парень был очень красив. Высокий, смуглый, Марина представила, как его сильные руки обнимают ее, гладят по спине… Рука с сигаретой дрогнула, пепел упал на голое колено. Девушка вздрогнула. Ну вот, опять эти греховные мысли. Ей так легко живется тут в деревне, хочется трудиться по дому, делать самую трудную и неприятную работу, приятно беседовать с Тамарой и понимать всю пустоту и глупость ее предыдущих почти тридцати лет. Но вот уже какой день она, как сегодня, встает в пять утра, и, хоть она очень сильно устает за день, ее сна не хватает до общего подъема ровно на час. И час этот для Марины тягостен и неприятен. В голову лезут ужасные мысли, тоска по дому, по мужским ласкам, порой она недоумевает, что делает здесь, среди богомольных шизиков. Потом все встают, завтракают, пьют специальные отвары, которая травница-Тамара специально варит для успокоения их мятущихся душ.

Когда Марина впервые услышала об этой коммуне, то представляла ее чем то вроде секты, на самом деле она ошибалась. За неделю пребывания здесь она не присутствовала ни на одном богослужении, больше того, люди, живущие в коммуне, исповедовали разные религии и молились в своих комнатах в зависимости от набожности. Марина вот вообще не молилась и икон не имела. Общим связующим мусульманскую, православную, иудейскую веру божеством, была здесь Тамара, для каждого за день она находила время для беседы. Все с сомнениями, радостями и тревогами шли к ней на исповедь.

Марина тоже хотела поведать наставнице о своих утренних сомнениях, но как то стыдилась. Ее проблемы, на фоне всех остальных, казались ей ничтожными. Пожалуй, у нее одной, из всех живущих в коммуне послушников, не было на сердце тяжелой ноши: беды или вины. Тамара прикладывала все усилия, чтобы вернуть своим пациентам душевный покой при поддержке трав и ежедневных бесед. При помощи своего брата, она даже помогала улаживать материальные проблемы, ведь люди придавленные грузом моральных проблем, не могли, да и не хотели заниматься мирскими проблемами. Когда период релаксации проходил, улаживались материальные неурядицы пациентов, они уезжали в другие, выбранные ими самими места, начинали жизнь заново, стараясь не совершать больше непоправимых ошибок.