ГЛАВА 9

— Так, ну с этим все ясно, — сказал мне по возвращении Михаил. — Простенькая и изящная комбинация, имеющая в уголовном кодексе красивое название «мошенничество». Ничего нового. Удивляет только непроходимая глупость «убийцы». Экую бестолочь ведь найти еще надо. Можно на такую нарваться, сам в два счета на нарах окажешься.

— Для этого он и угробил на девчонку полгода целых, стараясь понять, на что она способна, а на что купится, как миленькая. — Напомнила я.

— Думаешь, нашу клиентку ждет что-нибудь в этом роде?

— Не знаю. Похоже, Славик здорово заигрался. От мошенничества до убийства бабульки гигантский шаг. А может, и не один. Сколько еще подобных девчонок на его совести?

— И кстати, работает он не один. Вспомни «мамашу» «погибшего» ребенка. Может, и еще пара помощников проявятся. Сейчас придет Антон, он должен навести справки в больнице, где якобы умерла девочка, у нотариуса, выдавшего расписку в получении денег. Но и так понятно, что все это липа. Напоил чем-то дурочку, посадил за руль и разыграл все, как по нотам. Не зря ее все время тошнило, и голова кружилась. Да, я забыл. — Вдруг встрепенулся Миша. — Прибегал Олег . Глаза на затылке, весь в панике — жена пропала. Караул!

— Чего же ты молчишь!? — Я чуть не вцепилась в Корчагина. Ну почему все мужчины такие бестолковые. Никогда не могут отличить важное от второстепенного. — Знаешь ведь, как я за Маринку волнуюсь! Чего он сказал?

— Сказал дома сидит и ее ждет. — Пожал Миша плечами. — Ну, и тебя заодно тоже хотел бы видеть.

— Миш, я вроде все дела на сегодня сделала, — я заискивающе заглянула ему в глаза. — Вы уж тут с Антоном без меня обсудите, как действовать дальше. Я побегу к Олегу, а? — Чтобы уж совершенно обезоружить жениха, я подошла, нежно его обняла и потерлась щекой о мягкий ворс свитера.

— Беги, чего уж, — мгновенно размяк парень, — все равно ты теперь не работник. Все мысли об этой трясогузке. Если найдется, передай, пусть звонит что ли перед улетом или сотовый заведет, мы не гордые сами позвоним и будем дальше спокойно работать. А то она, небось, где-то на песочке кости жарит, а ты тут из-за нее паришься. Короче, лети, но к ужину, чтобы была на базе. Ясно?! — Для порядка прикрикнул Миша.

— Раскомандовался! Я свободная женщина… — Я спорила тоже для порядка. Это было понятно нам обоим, но так уж сложились наши отношения, пререкания придают им остроту и пикантность.

Нежный поцелуй не дал мне закончить гневную тираду о равенстве и свободе, а внушительный щелчок по мягкому месту помог быстренько ретироваться за дверь.

Через двадцать минут я уже стояла перед дверью подруги. Она, кстати, оказалась не заперта, приоткрыта даже. Войдя я увидела Олега, смотрящего в экран телевизора, вряд ли он замечал, что там показывают, думал о чем то глобальном. Я вывела его из состояния транса. Вскочив, он забегал по комнате.

— Яночка, хорошо что ты пришла! Ты подумай, эта поганка не только испарилась из дома, да еще и издевается надо мной по-глупому. — В голосе Орлова явно читалось волнение и раздражение.

— Ты дверь то чего не закрыл? Не волнуйся, Маринка, если придет, не постесняется, позвонит в звонок, да и потом, ключи у нее… — Я попыталась шуткой хоть немного разрядить обстановку, но вышло не слишком весело.

— Хватит смеяться, Ян. На-ка, почитай послание жены к любимому мужу. — Он толкнул в мою сторону письмо, лежащее на столе.

Взяв в руки листок бумаги из тетрадки в клетку, я прочла вслух: «Олежка, милый! Я ушла. Не ищи меня, это бесполезно. В среду придет маклер насчет квартиры. Подпиши там все, хороший мой. Обмен чудный. Квартира тебе остается хоть однокомнатная, но в цивильном месте и состояние хорошее. Свою часть я возьму деньгами. Перечисли их на мой счет, как обычно, на вклад, с которого я смогу снять все немедленно. Встречаться с тобой не хочу и не могу. Боюсь себя. За меня не волнуйся. Когда стану приличным, достойным человеком, дам о себе знать. Документы для развода пришлю по почте. Я узнавала, так многие делают. Ну, что еще? Вроде все. Плакать хочется по-страшному. Но это ерунда, в сравнении с твоим счастьем. Да, чуть не забыла. Одежду мою раздай, кому хочешь, необходимое и практичное я забрала, а то, что осталось, я никогда не смогу уже надеть. Пусть Яна возьмет что-нибудь на память. Господи, как тяжело! Если бы я не была уверена в своей правоте, я не смогла бы вытерпеть такую муку, как вечная разлука с тобой. Прощай, любимый. Марина.»

— Ну и что все это значит? Какой маклер? Какой развод?! Прощай навеки!! Бред!! Ты посмотри, как буквы скачут, она была пьяна в стельку похоже, когда писала все это! — Олег кричал и всеми силами старался показать, как он зол и раздражен, но эта маска не могла скрыть его истинных чувств. В глазах плескался страх и неуверенность.

Я тупо смотрела в клетчатый листок, исписанный Маришкиными каракулями. Буквы скакали во все стороны, как ненормальные, но это, без сомнения, был ее почерк. Подойдя к огромному одежному шкафу, я распахнула створки. Все любимые шикарные наряды моей подруги аккуратно висели на плечиках. Вот шелковый брючный костюм, непередаваемой расцветки, Маринка всегда гордилась, что второго такого даже в Москве не найти. Вот любимый лиловый плащ, рядом безумно дорогое вечернее платье, привезенное подруге с оказией аж из самого Парижа, города законодателей моды. За соседней дверкой притаились все Маринкины шубы, туфли и сапоги на умопомрачительных каблуках. Обувь и одежда теснились на полках и плечиках, свободных мест в шкафу не проглядывало. Похоже, с собой она взяла только футболки, свитера, джинсы да куртку. Взглянув на Олега, я поняла, что ему так же страшно, как и мне. В глазах плескалась паника. Неужели, мы никогда больше не увидим эту взбалмошную дурочку? Где она? И с кем?

— Когда я ехал домой, то ожидал всякого. — Олег говорил так, будто оправдывался передо мной, или перед собой… — Я давно уже не удивляюсь ничему, чем меня тут встречают. Повидал от супруги я много. Однажды, ты помнишь, она поселила у нас в квартире целый табор цыган. «Всего» на две недели. У них, видишь ли, украли кибитку, а на улице все время дождь… Бедняжки! Они сперли у нас все, что могли унести, а я еще потом неделю выводил блох из паркета. Как страшно я был зол! Как голодный тигр. Когда, вернувшись из командировки, я однажды увидел свой гардероб обновленным в авангардном стиле из лучших коллекций каких-то недоразвитых панков, я позеленел от злости, ведь старые мои костюмы отправились в утиль, и я оказался перед выбором: ходить в смокингах цвета поноса взбесившейся коровы или голяком . Я бесился и орал на жену. Но сейчас я даже не злюсь. Я напуган, Яна. Я растерян. Я уничтожен. — Олег опустился в кресло и обхватил голову руками, как будто боялся, что она вот-вот лопнет, как перезрелый арбуз.

— Я тоже в шоке, хотя должна признаться для меня это не такая уж неожиданность…

И я рассказала Олегу о нашей последней встрече с подругой, о том странном впечатлении, которое она на меня произвела.

— Если бы я только знала, что это так серьезно, ни за какие коврижки не отпустила бы ее от себя ни на шаг. Связала бы, ей богу.

— А главное, никаких следов, кроме имени — Тамара. Хотя не факт, что оно настоящее. — Задумчиво подытожил мой рассказ Орлов.

— Олег, завтра среда, а значит, придет маклер насчет размена квартиры. Может, от него мы что-нибудь узнаем. Вдруг, появится хоть какая-то ниточка. Уж мы тогда ухватимся и не отпустим.

— Точно! У вас же с Мишкой детективное агентство, я хочу поручить вам поиски своей жены. — Олег прямо духом воспрял, увидев хоть какой то путь, с которого можно начать поиски жены.

— Не глупи, Олег, мы и так приложим все усилия и найдем ее. Я верю. А вот заявление, действительно, напиши, в милицию. Там, конечно, будут отфутболивать, но Антон поможет дать делу ход.

— Спасибо. Но я все-таки и у вас хочу все официально оформить. Мне так спокойнее, да и вам удобнее действовать будет.

— Как хочешь. — Я понимала мотивы, движущие Олегом. Участвуя в расследовании, или хоть деньги за него заплатив, на худой конец, он будет чувствовать себя нужным, а иначе может просто с ума сойти от бездействия. — Тогда завтра пораньше приезжай в агентство, пиши заявление, потом вернешься домой и будешь ждать маклера. Кого-нибудь из наших дадим тебе в пару. Я думаю, раскрутите этого парня. Все же продажа квартиры непростая операция. Невозможно там обойтись без конкретных данных, адресов, фамилий. Будем надеяться.

Уходила я от Олега уже затемно. Поэтому, когда выйдя из подъезда заметила темную сгорбленную фигурку, крадущуюся позади, мне стало как то неуютно. Опасность всегда нужно встречать лицом, а ни в коем случае не задницей. Я развернулась и шагнула навстречу преследователю.

— Что надо, дядя? Заблудился? Так на метро в другую сторону.

— Да нет, я, милая, туточки живу, в подвале, и на метрах не ездию, не пускают в метры, пахну не больно презентабельно, да и деньгов нет, на автобусе сподручнее. Сядешь, проедешь чуток, пока взашей не выгонят за запах или за безбилетность, пересядешь на следующий, так и доберешься, куды надоть с божьей помощью. Долговато правда, да мне торопиться то некуда.

— Бомж что ли? — Догадалась я.

— Бомжую. — Кротко согласился тот.

— А чего ж не работаешь, любезный, извините , не знаю имени отчества.

— Сидор Митрич я. — Старик даже кашлянул, видно, чтобы ответ посолиднее прозвучал.

— Так что же вы так, Сидор Дмитриевич опустились до неприличия?

— Опуститься, милая, совсем не трудно. Подняться тяжеловато… Пожалуй, я в своем то возрасте уж и не потяну, так и сгину потихоньку где нито под кусточком… А в бомжи в один момент загреметь можно, дурное дело не хитрое. — Старик семенил рядом, не отставая ни на шаг.

— Ну а все-таки? — Настаивала я. — Не всю же жизнь Вы побираетесь, наверное. Было ведь и жилье, я думаю…

— Конешно, было. — Согласно закивал Сидор Дмитриевич. — Как не быть? Чай всю жисть работал, не баклуши бил.

Беседуя таким образом, мы вышли на лавочку освещенную одиноким фонарем.

— Что довело Вас до жизни такой? И кстати, что от меня то Вам надо, зачем тащились за мной? Денег что ли хотели слямзить?

— Зачем слямзить? — Он даже руками замахал, демонстрируя крайнюю степень оскорбления. — Продать хотел энту, как ее… нформацию.

— Почем? — Разговор начал меня забавлять.

— Кто его знает, сколько ты дать то можешь? Кушать очень приспичило. Прямо невмоготу.

— Ну, давай, продавай быстрее, а то помрешь неровен час с голодухи и останусь я, как дура. совсем без этой самой информации.

— Тогда пиши номер машины, которая увезла бабенку, об которой ты у старух то спрашивала. А денег, правда, дашь, не обманешь старика?

ГЛАВА 10

К дому я подъезжала в глубокой задумчивости. Мишка ждал меня за накрытым столом.

— Ну ты, мать, совсем не ценишь мужика, который тебе достался. Знаешь, сколько уже тут сижу? Счет времени потерял . Еще бы чуть-чуть и помер бы. Слюной захлебнулся . Или просто тихо скончался от голода.

— Как и ты тоже?! — С удивлением воскликнула я.

— В каком смысле тоже, голубка, — аккуратно поинтересовался Миша, — кого еще ты уморила, лапочка моя?

— Наоборот, голубь мой сизокрылый, спасла один мужской желудок от полного прилипания к позвоночнику.

— Олега что ли ?

— Нет, ему пока совсем не до еды. — Вздохнула я, вспомнив, убитого горем Орлова. — Я бомжа одного кормила, в обмен на ценную информацию. Он еще, видно, кое-чего знает, приберег на завтрак. Я ему велела, как проснется, к агентству подтягиваться, опять кормить буду.

— Информация-то хоть того стоит?

— Стоить то стоит. Да мне его просто жаль. Хороший дедок, совестливый, работал всю жизнь, а судьба его видишь как — мордой об асфальт. На старости лет захотел к земле поближе поселиться, как бабуля его богу душу отдала, продал он свою квартирку, вернее обменять решил на домик в деревне…

— И напоролся на аферистов? — Закончил мою мысль опытный Миша. — Я угадал? Деньги забрали и послали, куда подальше?

— В общих чертах прав. Старика обманули. Только не аферисты, а собственный сын. Он вызвался отцу помочь, дом подыскать. Оставил его в своей квартире, а сам с его документами и деньгами слинял в неизвестном направлении. Через неделю оказалось, что квартира эта съемная, платить Сидору Дмитриевичу за нее нечем было, его и выперли на улицу. Пенсию он без документов получить не может, разговаривать в собесе со стариком не желают, у него ведь ни прописки теперь, ни бумаг с прежнего места работы. Помотался он по кабинетам пару месяцев, да и плюнул. Бомжует теперь.

— А почему он решил, что сын то слинял? Может, случилось с ним несчастье какое-нибудь… — Мне тоже не хотелось верить в такую откровенную подлость, особенно по отношению к родному отцу. Но, к сожалению, все было именно так, как я сказала.

— Видел Митрич потом отпрыска своего. Он уже к тому времени успел деньги с продажи квартиры пропить. А за то, что старик к нему с претензиями подкатил, еще и побил папашу. Вот ведь, как бывает.

— Ужас. — Коротко охарактеризовал ситуацию Корчагин. — Надеюсь, ты выводы сделала?

— Какие!? — Я чуть не поперхнулась от неожиданности. — Я то тут при чем?

— Просто, когда наши дети родятся, постарайся воспитывать их, как положено, чтобы не дали в старости пинка под зад. — Пояснил рассудительный Миша. — Ведь сынишка то этот не родился сразу алкоголиком и подлецом. Этот самый Митрич сам постарался, чтобы такую чуду из ребенка слепить…

— Ты прав, конечно, но ведь всякие обстоятельства бывают…

— Бывают. — Согласился Корчагин. — Вот я и говорю, чтобы не случилось ничего плохого, надо разумно к воспитанию подходить, не пускать этот процесс на самотек…

— Да просто любить детей надо! — Перебила я. — Искренне и самоотверженно. Тогда и тебе тем же отвечать будут. Уж точно не от образования и разума зависит, какие дети вырастают в семье. Иной раз и у академика такое может получиться чадо, что не приведи господи. А вот у простых людей, без выкрутасов и заморочек все нормально складывается.

— Я согласен с тобой полностью, дорогая. — Лукаво улыбнулся Миша. — Мы наших детишек просто затопим любовью и заботой…

— Каких детишек!? — Вдруг спохватилась я. — Мы даже не женаты, о чем может идти речь?

— Так в чем же дело, любовь моя. Побежали скорее в ЗАГС.

— Куда торопиться, скажи на милость? — Подозрительно поинтересовалась я.

— Уж больно хочется побыстрее начать процесс производства маленьких мальчиков и девочек…

— Очень интересно! Но все же придется с этим повременить. — Такие разговоры меня несколько смущают, поэтому я поспешила переменить предмет разговора. — Я номер машины, на которой Маринка уехала, узнала. Надо владельца установить.

— У нас тоже после твоего ухода кое-чего новенькое появилось. — Мише явно не хотелось говорить о делах. Прежняя тема устраивала его гораздо больше. — Письмо пришло заказное от Мазуровой Ольги Петровны.

— Что сама прийти не могла, не лень на почту идти? К нам ближе вроде.

— Дальше к нам. Не поверишь, письмо отправлено из Адлера. Она, вроде как, уже там на песочке расслабляется. И пробирочник наш, кстати, тоже нынче на работу не вышел, хотя должен был. Заявление прислал по собственному желанию и тоже по почте, представь себе.

— Ну и что написала нам Ольга Петровна? — Поинтересовалась я.

— Дело просит закрыть, аванс оставить себе, а больше ничего расследовать не надо. Славик поведал ей какую то душещипательную историю о жене, которая вроде бы есть, а, в общем то, ее нету вовсе, короче, девушка бросила все: учебу, квартиру, траур по бабушке. У меня, говорит, месяц медовый, и уберите свои немытые руки от святого по имени Славик. Все в таком духе письмо.

— Ну что же, ее право. — Я довольно равнодушно пожала плечами, хотя в душе и расстроилась слегка. Дело мне показалось интересным, да и работы много провели уже, жаль, если все это окажется напрасным. Но, как говорится, насильно мил не будешь. — Колхоз дело добровольное. Тем более у нас теперь новый клиент, Олег завтра с утра придет писать заявление с просьбой заняться поисками его пропавшей жены.

— Неужели, правда, все так серьезно? — Встревоженно посмотрел на меня Миша.

— Даже еще хуже. Но уже есть сдвиги в этом нелегком расследовании. Вот на этой бумажке номер машины, в которой Марина уехала из дома . Антон выяснит имя владельца, тряхнем его и дело в шляпе.

— Запомни одну простую истину, милый мой Ватсон. — Рассудительно заметил опытный Корчагин. — Как правило, чем проще дело кажется на первом этапе расследования, тем сложнее оказывается на втором. Черт его знает, почему так получается, но это так.

ГЛАВА 11

Глядя в абсолютно темное окно, Нелли вот уже какую ночь не могла уснуть. Почему-то именно по ночам с ужасающей точностью перед ней проплывали события этого года. Пугающе часто в голову приходили незамысловатые на первый взгляд вопросы: «Зачем я здесь? Что будет дальше ?» Сегодня ночью она впервые решилась признаться себе, что догадывается, какие ответы готовит ей судьба.

Оставшись одна после смерти матери, Нелли впала в состоянии легкой прострации, в которой и прожила несколько долгих лет. Трудно себе представить, но за это время она не купила себе ни одной новой вещи. Раньше этим занималась мама, а девушка подсознательно избегала перемен в своей жизни. В ее представлении изменения несли в себе только зло и хаос. Живя размеренной жизнью, она посещала работу, готовила еду, смотрела телевизор. Изредка ее распорядок менялся лишь для того, чтобы посидеть с ребенком той или другой знакомой, идущей развлекаться. Сначала приглашали и Нелли, но после целой череды отказов с ее стороны, об ней все забыли. Она не завидовала, лишь иногда с грустью думала о том, как бы она могла жить, если бы вдруг кто-то позарился на ее тусклые красоты и позвал замуж. Человек этот рисовался Нелли всегда некрасивым, неумным и сильно близоруким. Видимо в ее представлении заинтересоваться ей мог только такой недалекий придурок, о котором думать и то противно, а уж жить в подобной компании, ежедневно завтракать, ужинать, говорить о чем-то совсем не в моготу.

Живя в шикарной четырехкомнатной квартире, Нелли занимала только одну комнату. Больше ей просто было не нужно. Кухня, ванная и бывшая детская комната сияли чистотой. Остальные три комнаты, заставленные антикварной мебелью, пылились, запертые на ключ.

В канун своего сорокалетия Нелли решила поставить хороший памятник на могилу матери. Она давно мечтала об этом, придумала, как он будет выглядеть. Не хватало самой малости — денег. Зарабатывать музыкантша не умела.

Год назад одна знакомая по консерватории — Лена Ивашина — предложила простой способ получить лишние деньги.

— Живешь ты, Нелька, как собака на сене. Такая жилплощадь пропадает зря. Сдай хоть одну комнату. Представь, денег за месяц получишь в два раза больше, чем твоя зарплата.

— Не хочется связываться с чужими людьми, вдруг, попадутся аферисты, или воры какие. Да и потом, я брезгую мыться в ванне после посторонних.

— Подумаешь, чистюля какая. Подраишь ванну лишний раз, да и все. Вот аферисты, это опасно, ты права. Хотя знаешь, я слышала , у Верунчика какой то знакомый квартиру ищет. Спроси, может, еще не нашел.

Так в ее жизни появился Влад.

Первое время Нелли совсем не замечала молодого человека. Здоровалась безразлично, встречаясь в прихожей или кухне, и старалась побыстрее шмыгнуть к себе в комнату. Она жалела, что нарушила уединение, впустила в свой мир постороннего человека.

— Ладно уж, потерплю пару месяцев, скоплю на памятник, и все станет по старому, — говорила она себе.

Теперь она знает, по-старому уже никогда не будет. Скоро совсем НИЧЕГО НЕ БУДЕТ.

Взглянув впервые на своего жильца, Нелли сразу же потеряла к нему интерес. Этот человек был не ее, не Неллиного, круга. Слишком красивый, элегантный, дорого со вкусом одетый мужчина не мог интересовать сорокалетнюю старую деву, не умеющую пользоваться косметикой, носящую вечный конский хвост на голове. При оформлении временной прописки выяснилось так же, что он безобразно молод — Владу шел только тридцать третий год.

Сейчас, спустя столько месяцев, Нелли мучительно пытается понять, ПОЧЕМУ все изменилось, когда вдруг, как ОНА МОГЛА позволить себе увлечься настолько, что позабыла о разуме и стыде. Пожалуй, сейчас она понимает — Влад сам подталкивал ее к этому. Пылкие взгляды, внимание, двусмысленные речи не могли не произвести впечатления на неискушенную натуру одинокой женщины. Конечно, сначала Нелли не могла и вообразить, чем все это закончится, но первый шаг был сделан, когда она заинтересовалась не им, нет, его непонятным отношением к ней. О влюбленности она и не помышляла, просто порой вечером женщина думала о своем соседе, его внимании к ней, что он сказал, как посмотрел. Нелли увидела, что рядом живет просто человек, а не какой-нибудь киногерой. Ведь только ненормальные женщины влюбляются в экранных красавцев. Ей стало как-то вдруг неудобно за старый халат, блеклые волосы, стоптанные домашние тапочки. Настоящее горькое потрясение испытала Нелли однажды, случайно увидев отражение их двоих в гостином зеркале. Шикарный махаон с яркими крыльями и маленькая серая полуприбитая газетой моль. Взяв на следующий день отгул, моль отправилась в салон красоты с отчаянной решимостью вернуться оттуда пусть не роскошной яркой бабочкой, но хотя бы миленькой капустницей. На преображение пошли деньги, отложенные на памятник. В салоне красоты Нелли провела не меньше восьми часов: парикмахер, визажист, маникюрша и косметолог изо всех сил пытались исправить то, что природа и долгие годы безразличия к себе изуродовали во внешности не старой еще, в общем то, женщины. Отчасти им это удалось. Парикмахер мог бы гордиться безупречной прической на свежепокрашенной головке, умелый макияж немного скрыл длину носа, увеличил глаза, придал лицу яркость и индивидуальность. Хотя, по чести сказать, из Золушки в принцессу она так и не превратилась, но сама была поражена своим отражением в зеркале. В тот день она впервые неодобрительно вспомнила о матери. Зачем та твердила о естественности красоты, почему не научила ничему из того, что должна уметь любая мало-мальски приличная женщина? Возможно, жизнь ее прошла бы куда ярче и интереснее, пойми она это немного пораньше. Разорившись на миленькое платьице, надев его прямо в магазине вместо блеклых юбки и блузки, она с замиранием сердца направилась к дому.