ГЛАВА 16.

Когда утром сотрудники собрались в моем кабинете, выглядели они довольно помято и хмуро. Все спали совсем по-немногу. Только что сменившийся Панков вообще еще дома не был.

Ну что, товарищи. — Начала я. — Дело Игошиной мы благополучно провалили. Сейчас положение следствия еще в более бедственном положении, чем было в самом начале. Что мы имеем? Практически ничего. У нашего главного подозреваемого железное алиби. Правда, сейчас он разыскивается по поводу похищения Марины Уголовой, но в убийстве Саши Игошиной это никакой ясности не прибавляет. Второй подозреваемый, Игошин Денис Олегович, отец девочки, тоже проверен нами и признан непричастным к похищению. Больше никаких вариантов не появилось? — Парни молча пожали плечами. — Тогда я хочу высказать версию, которая пришла мне в голову вчера, когда я просматривала отчеты эксперта. Начнем с автомобиля. Внутри на руле, приборной доске, на дверках полно отпечатков. Они в основном принадлежат Виктории Павловне Игошиной. Есть пальцы Саши и Евгении Леонидовны. И ни одного четкого постороннего отпечатка. Возможно, преступник работал в перчатках. Дальше, наружная сторона. Как Вы знаете, там полно чужих отпечатков в том числе и Исаева. Но меня заинтересовали больше всего несколько следов от ладоней Вики на крышке багажника. Очень четкие и свежие следы. Что Вы об этом скажете, Миша?

Такие отпечатки получаются, когда кто-то пытается толкать машину. — Отозвался эксперт.

Я тоже подумала об этом. Дальше. Эксперт установил, что девочка была задушена чем то, не оставляющим следов, предположительно подушкой. В крови ребенка найдены следы снотворного. Большая доза, но не смертельная. Еще интересно вот что. Туфли Игошиной были измазаны той же глиной, что и колеса машины… Мы предполагали, что она появилась на обуви, после того, как попала на пол в ее гостиной…

Но ее туфли были запачканы для этого слишком сильно… — Вставил Миша.

Так что же выходит, Игошина сама могла участвовать в похищении дочери? — Спросил пораженный Панков.

Мне в голову пришел точно такой же вариант. — Призналась я. — Как это не страшно звучит, но очень похоже на правду. Меня с самого начала удивило полное отсутствие посторонних следов. И это при таком разгроме… Ни на мебели полированной, ни на вещах никаких признаков постороннего человека…

Ты хочешь сказать, что Вика сделала все одна?

Я так думаю. Возможно, все случилось по неосторожности. Девочка всю ночь беспокоилась, мать дала ей снотворное … Саша могла неудачно повернуться и задохнуться сама…

Возможно, конечно, — с сомнением протянул эксперт. — Если бы ребенку было месяца три-четыре… А в год это маловероятно… Хотя, все бывает.

Тогда все складывается. Она увидела, что Саша мертва, испугалась, схватила ее и повезла на машине… куда не ясно, но попала на берег озера. Там машина застряла, она ее бросила. И девочку с сумкой в воду опустила. Тогда и возвращение понятно…

А погром?

Не забывайте, что она должна была быть в шоке… Или наоборот с холодной расчетливостью пыталась скрыть следы …

Нужно срочно допрашивать Игошину. — Сказал Максим.

Когда она придет в себя.

Может, она прикидывается? — Предположил Дима.

Исключено. Я говорила с доктором, он профессионал, да и приборы обмануть сложно. Она действительно получила сотрясение и до сих пор находится без сознания… Придется ждать. Теперь о Исаеве. Максим, поиски пока ничего не дали?

И береговая группа, и водолазы начали работу с шести утра, как только рассвело. Пока никаких следов Исаева или девочки не замечено…

Понятно. Тогда ты Макс давай, к ним туда поезжай, Миша пойдет обрабатывать вчерашние отпечатки, Панков домой отсыпаться, а я поеду в больницу к Игошиной, по дороге Шарова навещу…

Тамара Владимировна, передайте Андрюхе, что я не хотел его подставлять… — Покраснел Дима. Все недоуменно переглянулись.

Думать надо, прежде, чем делать, Дим. А если ума не хватает, то действуй, как устав велит. — Посоветовала я.

Когда я вошла в отделение, куда два дня назад самолично поместила Андрея, медсестра, принимавшая парня тогда, бросилась ко мне со всех ног.

Ну, слава богу! Вы так быстро пришли! Молодец доктор, что догадался Вас вызвать. А то я прямо не знаю, что с этими ненормальными делать… Больные смеются, а мне, хоть плачь…Правда не знаю, как Вы с ними справитесь… Тут бы мужичка надо, да покрепче..

Да что случилось то? — Встревожилась я.

Как? Доктор Вам не сказал?

Да ни с кем я не говорила. Вот фрукты принесла Шарову от товарищей по работе. — Я потрясла перед ее носом пакетом с бананами и апельсинами.

Так Вы ничего не знаете? У нас тут такой балаган подружки вашего Шарова устроили. И смех, и грех!

Оказалось, что сегодня с утра освобожденная временно из под стражи Зайцева решила навестить нашего Андрюху. Адвокат ей объяснил, что от показаний Шарова в ее судьбе теперь зависит очень многое. Дамочка решила расположить парня к себе доступными способами. Прикупила сладостей и направила свои модельные туфельки в сторону больницы. Попав в палату, Зайцева начала горячую обработку, лежащего в кровати Шарова, ничуть не смущаясь его соседей по палате. Она так живо и артистично описывала вспыхнувшие в ней вдруг необъятные чувства к Андрею, что окружающие просто готовы были хлопать в ладоши от восторга. За этим занятием ее и застала мадам Шарова, так же принесшая мужу пакетик с деликатесами. Увидев наглые поползновения нахалки в сторону ее мужа, ревнивая Наталья высказала все что думает об этом, не стесняясь в выражениях, и предложила Зайцевой убираться ко всем чертям. Но, как говорится, не на ту напала! Соперница дала молодой супруге достойный ответ, поразивший витиеватостью выражений даже видавших виды мужиков. Так слово за слово женщины перешли к рукопашной. Технику ведения ближнего боя Зайцева, видно, знала получше, поэтому сразу повалила Наталью на пол и взгромоздилась сверху, но Шарова сумела вывернуться и нанесла сопернице серию коварных ударов снизу, успокоить их до сих пор не удалось…

Заглянув в палату Андрея я увидела двух шипящих друг на друга диких кошек, приготовившихся к прыжку, и поспешила закрыть дверь. Решив не рисковать, я спустилась за помощью к Диме Плисецкому. К счастью, санитар был на месте и согласился помочь в этом деликатном вопросе. Он смеялся, пока я ему по дороге рассказывала о сложившейся наверху ситуации. Увидев все своими глазами, парень смущенно хмыкнул, но все же бесстрашно вошел в палату. Через несколько секунд он вылетел наружу, прижимая к себе отчаянно ругающуюся и брыкающую ногами скандалистку. Это оказалась гражданка Зайцева. Дима дотащил ее до ванны, где медсестра окатила Зинаиду заранее приготовленным ведром холодной воды. Зайцева на несколько секунд онемела, а потом набросилась с кулаками уже на медсестру. Оставив ее под защитой Плисецкого, я вернулась в палату Андрея. Там на полу во весь голос рыдала покусанная и расцарапанная Наталья. Увидев меня, она встала на ноги и поспешила к выходу.

Только в ванну не суйся. — Крикнула я ей вслед. По всему полу валялись растоптанные апельсины, яблоки и куски колбасы. — Они что, фруктами кидались? — С любопытством спросила я Шарова.

Чем они только не кидались. — Отозвался за него парень с соседней постели. — Одна другой даже утку на голову надела. Хорошо санитарка вынести успела после ночи, а то бы все в дерьме были по уши.

Ну, и кто побеждал? На чьей стороне сила?

С переменным успехом. Зря не дали до конца досмотреть. — Посетовал все тот же больной. — Где такое еще увидишь? Кому рассказать, не поверят.

С такими талантами надо деньги зарабатывать. — Посоветовал пожилой мужик с кровати у окна. — Ты бы, Андрюх, отдал жену в бои без правил. Там, говорят, огромные деньжищи бабы зашибают. Твоя бы чемпионкой стала…

Да хватит Вам. Развеселились. — Отозвался смущенный, покрасневший Шаров. — Вам смешно, а мне завтра домой, между прочим, возвращаться доктор предлагал…

Я бы на твоем месте повременила. — Сказала я. — Думаю, после сегодняшнего, доктор войдет в твое положение.

Тамара Владимировна, Вы извините, что так получилось. Наталья вообще то хорошая…

Когда спит зубами к стенке. — Вставил сосед.

Ты геройский мужик, Андрей, раз решился связать судьбу с такой женщиной. — Искренне посочувствовала коллеге я — А нам в милиции герои нужны по зарез. Так что не беспокойся. Выздоравливай. Главное, домой выписываться не торопись.

В коридоре у палаты Игошиной я застала расстроенную Евгению Леонидовну. Увидев меня, она поздоровалась и расплакалась навзрыд.

Что-то еще случилось? — Растерянно спросила я, усаживаясь рядом.

Викуся пришла в себя. Но что то с ней не так… Сейчас дочку врач осматривает… Я просто в ужасе. Что с нами теперь будет? — Женщина сжала лицо руками. — Вся жизнь под откос покатилась… Все так хорошо было, пока этот Денис не сбил мою девочку с пути…

Перестаньте, Евгения Леонидовна. Игошин тут совершенно не при чем. Ваша патологическая ненависть к зятю в данном случае неуместна.

Нет, Вы не понимаете…

Я то как раз понимаю. Давайте лучше о Вике поговорим. Вы уже разговаривали с дочерью?

Я дежурила у нее ночью. — Петрова вытерла платочком глаза и, аккуратно сложив, спрятала его в рукаве. — Утром она проснулась и попросила есть. Я обрадовалась, что Викуся пришла в себя и побежала за доктором. Он пришел, осмотрел ее, задал пару вопросов и пригласил меня в кабинет. Я волновалась, что девочка голодная, но Андрей Валерьевич сказал, что ее покормит медсестра…

Что Вам врач сказал?

Он спрашивал меня о дочке, о ее характере, детстве… Долго спрашивал… А потом к Вике пошел. А мне велел здесь ждать…

Подождем вместе. — Решила я.

Врач вышел через полчаса. Евгения Леонидовна живо вскочила и бросилась к Звягину.

Ну, как? Можно мне к дочке пройти? — Хмурый доктор отрицательно покачал головой и пригласил меня в свой кабинет.

Что-то случилось, Андрей Валерьевич? — Встревоженный вид доктора насторожил меня.

Игошину, похоже, придется переводить в психиатрическую клинику…

Она окончательно пришла в себя?

Прийти то пришла. Только с головой у нее не все в порядке. И, похоже, давно. Я беседовал с ее матерью, и у меня сложилось крайне неблагоприятное мнение… У девушки последнее время, похоже, активно развивалась шизофрения и маниакальный психоз… Конечно, последнее слово за специалистами. Психиатрия не совсем мой профиль, но картина заболевания очень впечатляющая. Как могли окружающие не замечать таких вопиющих признаков болезни, ума не приложу…

Ее муж при первом же допросе признался, что расстался с женой из-за ее болезненного отношения к учебе…

Молодец! Просто молодец! — Едко воскликнул Звягин. — Расстался он! А посоветоваться с врачом ему в голову не пришло? Ну что за народ у нас темный! Не зря вся Америка помешана на психоаналитиках… Те своевременно выявляют отклонения в психике. На первых стадиях лечатся почти все заболевания… Но если их запустить, могут развиться страшные последствия…. Жадность перерастает в болезнь Боула, заставляющую человека перетаскивать в квартиру все местные помойки, детские страхи перерастают в паранойю, ревнивцы убивают.

Я невольно вспомнила жену Андрюшки Шарова и вздохнула. Недавнее забавное происшествие приобретало после слов Звягина совсем другой смысл.

У Игошиной, видимо, развился комплекс на почве постоянного самосовершенствования, стремления быть первой во всем, в том числе и в учебе. С детства мать ей внушала, что единственная цель жизни — учеба. Все, что мешает движению вперед к заветной цели, нужно устранять, как досадную помеху… Уход мужа и связанный с этим стресс усилил процесс развития болезни…

Она что, совсем плоха? — Тихо спросила я.

Она только что призналась мне в убийстве собственного ребенка. — Андрей Валерьевич замолчал и внимательно посмотрел на меня.

Так она все же САМА убила дочь? — Воскликнула я.

Вы считаете, это правда?

Возможно. Мы, ведя следственные мероприятия, пришли к подобному выводу, но прояснить все окончательно может только допрос Игошиной.

Ее допрос не будет иметь юридической силы. Она невменяема.

Если ее слова подтвердят наши выводы, дело можно будет считать закрытым. Мы передадим ее врачам, дальше это будет уже их головной болью.

Ну что же, попробуйте. — Пожал плечами Звягин.

Как Вы считаете, почему она это сделала?

Я же пытаюсь Вам объяснить. — Спокойно ответил доктор. — Дочь мешала ей готовиться к экзаменам.

В палату к Вике я входила с тяжелым чувством. Первое, что бросилось мне в глаза, это ее безмятежная улыбка. Увидев мать, которой тоже разрешили присутствовать при этом допросе, она недовольно сморщила носик.

Мама! Я же просила принести мне учебники! Я тут без дела лежу, а у меня, между прочим, сессия.

Я принесу, дочка. — Пролепетала несчастная мать. — Позже. Сейчас ты поговоришь с Тамарой Владимировной, а потом я все тебе принесу…

Здравствуйте, Виктория Павловна! — Я присела на стул у ее кровати и включила диктофон. — Как Вы себя чувствуете?

Не очень хорошо. Но на то ведь и больница. Здесь совершенно здоровых людей держать не станут. Правда? — Улыбнулась Вика. — Так что все хорошо. О чем Вы хотели со мной поговорить?

О том, что случилось ночью в Вашем доме. О Сашеньке. — Темное облако набежало на глаза Виктории.

О дочке? — Похоже, она испугалась. — А что с ней? — Я растерянно оглянулась на доктора. Он успокаивающе кивнул мне и попросил.

Вика, расскажите Тамаре Владимировне все о той ночи. Как мне утром.

А, так Вы об этом? Но я же уже рассказала… Чего время то терять? Мне анатомию сдавать через два дня, а я еще столько повторить не успела. Да у дочери, как на зло, зубы резаться начали. Представляете, ни неделей раньше, ни неделей позже. Именно перед анатомией! А это у нас самый трудный предмет, между прочим. Да и вообще, все одно к одному сложилось. Мама еще со своим огородом. Приспичило ей ехать туда, по грядкам что ли соскучилась? Оставила меня с этой капризной девчонкой… Я весь день с ней промучилась, думала, хоть ночью спокойно смогу заняться анатомией, так ведь нет. Она нарочно спать не ложилась, чтобы меня позлить. Вы знаете, Тамара Владимировна, — доверительно сообщила Игошина, — эта девочка всегда старается сделать мне все назло. Раньше она все время вопила по ночам, чтобы не давать спать Денису. Денис, это мой муж. — Деловито пояснила она. — Ну, вот. Вопила до тех пор, пока не выжила папашу из дома. Я по ее милости осталась матерью одиночкой. И главное, дочка после этого успокоилась и стала по ночам спокойно дрыхнуть. И теперь, увидев, что мне надо учить лекции, снова нарочно принялась орать, как резаная. Хорошо, я догадалась дать ей снотворное, хоть тогда она успокоилась… Но все равно плохо спала. Я ей до этого болеутоляющее давала, еще от температуры, а с ними снотворное не больно успешно соединяется… Потом на соседнем участке начала лаять собака… Сашка завозилась, захныкала опять. Я накрыла ее своей подушкой. Мне мама подарила. Она такая огромная пуховая, сквозь нее ни один звук не прорвется, не только лай этой шавки. — Евгения Леонидовна в ужасе приложила ко рту ладони, стараясь подавить крик ужаса, рвущийся из груди наружу. — Потом я плохо помню… — Продолжала Вика. — Пусть доктор расскажет, я спать хочу. — Она смотрела на нас стекленеющим взглядом. — Что Вы пристали! Весь день только и рассказываю одно и то же, одно и то же! — Внезапно закричала она. — А мне учить надо! Вы что ли за меня сдавать анатомию пойдете? — Она сорвала с себя одеяло и попыталась встать. Когда медсестра рискнула остановить больную, Игошина агрессивно оттолкнула ее. На помощь пришел Андрей Валерьевич.

Выйдите, — бросил он нам. — Видимо, действие укола кончилось, ей нужно немного поспать. Сестра! Снотворное готовьте.

Я вывела из палаты почти потерявшую сознание Евгению Леонидовну.

Как же так? — прошептала она, опускаясь на дермантиновую лавочку в коридоре. — Неужели моя дочь сама задушила Сашеньку?

Похоже, что это так. — Призналась я.

Но ведь этого же не может быть… Она хорошая девочка… Всегда старалась дать дочке самое лучшее…

Она больна, Евгения Леонидовна. И сама не понимает, что случилось…

Это он свел мою дочь с ума. — Опять завела свою песню Петрова.

Да прекратите Вы. Откройте глаза на правду. Ваша дочь помешалась на учебе! Денис тут не при чем.

Из палаты вышел Звягин, и мы смогли продолжить беседу в его кабинете.

Я изложу вам вкратце, что я понял из беседы с Викой сегодня утром. Судя по всему, она несколько дней до этого была в возбужденном состоянии. Видимо, после беседы с мужем. Он говорил о разводе и другой женщине, это вывело Вику из равновесия, и она с двойным усердием налегла на учебу. Она должна доказать, что она лучшая! Она готовилась к экзаменам почти без перерывов на отдых.