В.Н. ГАНИЧЕВ, И.И. ЛЯПИН, В.В. СОРОКИН, В.Г. РАСПУТИН,
      С.А. ЛЫКОШИН, М.М. ЧИСЛОВ, М.Н. АЛЕКСЕЕВ, В.И. БЕЛОВ,
      Г.В. ИВАНОВ, В.В. ЛИЧУТИН, Н.В. ПЕРЕЯСЛОВ, А.Ю. СЕГЕНЬ,
      Л.Г. БАРАНОВА и другие.
      * * *
      После составления поздравительного адреса спустился вниз и взял принесенную "Независимую газету".
      Из новостей дня запомнилось:
      - В Красноярске произошел пожар в пороховом цехе завода "Енисей", на котором производят твердое ракетное топливо.
      - В Хабаровске, поссорившись с матерью, пьяный подросток взорвал родительский дом. Восемь человек получили ранения.
      - В городе Новокузнецке застрелили вице-президента местной телерадиокомпании "Апекс".
      - Верховный суд Российской Федерации признал незаконность требования Минюста России о запрете деятельности Национал-Большевистской партии Эдурда Лимонова и подтвердил законность её существования.
      - Рассказывая о переизбрании на новый срок председателем Союза кинематографистов Никиты Михалкова, корреспондент "НГ" Екатерина Сальникова пишет, что "Михалковы - клан, который доказал свою живучесть и успешность в любые политические эпохи. Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев, Ельцин - были и ушли. Уйдет и Путин. А Михалковы останутся. Они могут уезжать и возвращаться. Могут иметь посты или не иметь. Не в этом дело. Никита Михалков, в сущности, прав, когда говорит, что он не претендует на власть. В своем нынешнем имидже он претендует на вечное присутствие в сознании масс в качестве высшего ориентира. И ближайший аналог Никите Михалкову в должности председателя СК - уже не президент и не император, а просто Господь Бог..."
      (Думаю, что несмотря ни на какую иронию, сказанное о Михалковых достаточно точно характеризует не только тот уровень материальной, политической и творческой независимости, которого они смогли добиться в своей жизни, но и показывает направление, по которому надо следовать всякому уважающему себя художнику. То есть - надо творить в искусстве с такой силой и яркостью, чтобы с тобой просто НЕ МОГЛИ НЕ СЧИТАТЬСЯ носители самой высокой власти в стране! Хотя сегодня все и видят, что с точки зрения гражданственной позиции семейство Михалковых отнюдь не является безупречным, все только понимающе разводят руками: ну так это же, мол Михалковы!..)
      21 ноября, среда; Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных. Величаем вас, Архангели и Ангели и вся воинства, Херувими и Серафими, славящия Господа.
      * * *
      Прогноз от "Астропресс-ХХI": "Диссонанс Меркурия и Урана требует быстрой реакции и сообразительности. Любовной встрече препятствует служба или амбиции. Вечером не требуйте от себя слишком многого. Неплохо заняться перепланировкой квартиры, поменять свой имидж. Не будьте раздражительны с близкими. Приучайте ребенка держать слово". И прогноз от Тери Кинг: "Поскольку Вы сами несовершенны, не ждите этого от других. Идите навстречу людям. Принимайте их такими, какие они есть, и Вы об этом не пожалеете. Постарайтесь держаться в тени, сегодня - не Ваш день".
      * * *
      Среда как среда - распечатал на цветном принтере поздравительный адрес для завтрашнего юбилея музея Льва Толстого, передал Бавыкину фотографии и деньги на загранпаспорта (для меня и Марины) да встретился с руководителем Саратовской писательской организации Иваном Васильевичем Шульпиным, который пригласил меня приехать к ним с Игорем Ивановичем Ляпиным 6 - 8 декабря на презентацию нового литературного альманаха.
      В "Литературной газете" - большая статья Аллы Латыниной о состоянии современной прозы, в которой она, проанализировав литературные итоги миновавшего десятилетия, с удивлением обнаруживает полное отсутствие в нем произведений, в непрочтении которых было бы стыдно признаться.
      * * *
      Сегодня в Москве, в Кремлевском Дворце съездов, состоялся Гражданский Форум, на котором выступил Президент Российской Федерации Владимир Путин. Целью данного Форума, сказал он, является выработка условий для диалога государства и общества НА РАВНЫХ. Однако при этом почему-то "забыли" пригласить на это мероприятие хотя бы кого-нибудь из представителей Союза писателей России. Какой же, спрашивается, может получиться диалог, если уже в самом основании к его постройке лежат фальшь и неискренность?
      Эх, Владимир Владимирович, Владимир Владимирович...
      22 ноября, четверг. Фиг с ними, с этими гороскопами, не буду я больше ничего сопоставлять, пусть все идет, как Богу угодно. Жизнь интересна именно своей непредсказуемостью, невозможностью прорепетированности предстоящих событий.
      Возьмем, к примеру, сегодняшний день.
      К четырем часам мне надо было попасть из Правления СП России в Дом ученых на Пречистенке, 16, где проходил юбилейный вечер музея Льва Толстого. Ехать туда от нас с Комсомольского проспекта минут 15, но я вышел из Правления в 15-00 и еле-еле успел к началу вечера. Троллейбусы ходят отвратительно. Удивительная все-таки у нас страна! Что при социализме нельзя было дождаться троллейбуса, не померзнув минут сорок на остановке, что при капитализме та же самая картина, - боюсь, что даже придумай нам какой-нибудь другой строй, а троллейбусы все равно не будут ходить нормально. Может, это и есть свидетельство того, что духовное начало для нас первостепеннее, чем материальное?..
      О том же, кстати, свидетельствовал и переполненный зал Дома ученых, а также тот факт, что вечер шел четыре с половиной часа, и никто не ушел! Правда, художественная часть программы была действительно на высоком уровне - звучали В. Моцарт, А. Вивальди, Ф. Шопен, отрывок из оперы С. Прокофьева "Война и мир", романсы на стихи А. Фета и Беранже, чудесная каватина Нормы из одноименной оперы В. Беллини, несколько чудесных песен спела Татьяна Петрова...
      Но как же всё это было долго, Боже Ты мой! Началось все ровно в 16-00, а слово я получил только в 20-10, с ума сойти! Из меня уже весь дух вышел, как воздух из воздушного шарика. Да и зал к этому времени был чуть живой, так что я не стал зачитывать текст нашего приветствия, а ограничился устным экспромтом.
      (Я вот теперь думаю: не символично ли для нашего времени то обстоятельство, что на юбилее, связанном с именем писателя Льва Толстого, представителю Союза писателей России разрешили высказаться практически в самую последнюю очередь? Мне кажется, это красноречиво свидетельствует о том, насколько авторитет сегодняшних писателей упал по сравнению с их общественным "весом" во времена Льва Николаевича...)
      ...Когда все закончилось, меня окружили какие-то люди и начали расспрашивать о Валентине Распутине и других писателях, а потом подошел бородатый парень и представился: "Иван Есаулов". Когда-то мы с Сашкой Громовым перепечатывали в своем журнале "Русское эхо" главу из его книги о соборности русской литературы, да и вообще я в своих статьях не раз ссылался на эту его книгу (так что критик Михаил Эйдельштейн даже заявил в "Новом мире", что идейно я весь выхожу из Ивана Есаулова), а вот лично мы с ним знакомы не были. Так что после окончания торжественной части мы с ним пошли в банкетный зал на фуршет и некоторое время пообщались. Однако народу было столько, что ни дотянуться до блюд на столах, ни даже просто стоять там было невозможно, так что я оставил ему свою визитку, мы договорились попозже созвониться, и я уехал домой. Когда получал в гардеробе пальто и шапку, увидел рядом литературного критика Льва Аннинского - тот тоже решил уйти с этого фуршета...
      * * *
      ...Дома Алинка сказала, что меня искал по телефону из Питера Борис Григорьевич Друян (журнал "Нева"), который просил ему при случае перезвонить. Но было уже поздно и я отложил это на завтра.
      23 ноября, пятница. В 13 часов состоялся секретариат Правления, на котором Ганичев отменил до окончания Пленума и Собора всякие командировки, так что нашу поездку в Саратовскую область пришлось срочно перенести на 18 декабря. Я только попросил их представителей, чтобы они сразу же по приезде устроили нам посещение какого-нибудь православного храма, так как 19 декабря - праздник святителя Николая Мирликийского, моего покровителя, и я хочу зайти хоть свечечку ему поставить. Из-за беспросветного количества всевозможных дел я так редко последнее время хожу в церковь, а от этого в душе накапливается чувство вины перед Господом. Одна надежда, что Он слышит ту молитву, которую я постоянно творю Ему в своей душе. Но тем не менее хочется хотя бы изредка зайти и под своды храма, услышать голос священника, певчих, потрескивание свечей...
      Господи, помилуй мя, грешного!
      * * *
      ...В три часа дня Зоя Алексеевна Богомолова устроила в комнате приемной комиссии чаепитие по случаю своего отъезда в Удмуртию - были М.М. Числов, Н.М. Сергованцев, Г.Г. Рыбникова, М.В. Зубавина, Н.И. Дорошенко, а чуть позже зашел и Валерий Николаевич Ганичев. Посидели, поговорили. А около четырех часов я ушел к себе и позвонил в Санкт-Петербург Борису Друяну, который сказал, что им понравились мои отклики на журнал "Нева", которые я дал в своем обзоре в газете "День литературы", и что они хотят напечатать шесть моих стихотворений, которые я им когда-то (уже даже и не помню, когда) посылал.
      Сказал также, что Б.Н. Никольский распорядился высылать мне на адрес СП России все выходящие номера журнала "Нева". Я против этого возражать не стал - читаю я охотно и много, мне интересно следить за текущей литературой, ну а если встретится что-нибудь интересное, так я на него откликнусь и без специальных просьб об этом. Я вообще в этом смысле дурной - если мне попадается что-нибудь захватывающе интересное, я ношусь с ним, как с писаной торбой, пытаясь ознакомить как можно большее число людей. Ведь так хочется, чтоб о чем-нибудь хорошем узнало побольше читателей!..
      24 ноября, суббота. Утром вынул из почтового ящика газету "Литературная Россия", в которой помещена большая статья Владимира Тыцких о ситуации вокруг хабаровского журнала "Дальний Восток" (см. об этом запись от 20 августа сего года), в которой цитируются мои письма губернатора Хабаровского края в защиту журнала и письма В.Н. Ганичева в поддержку руководителя краевой писательской организации Михаила Асламова, пытавшегося установить над журналом свою единоличную власть.
      К сожалению, Валерий Николаевич тогда не счел нужным со мной посоветоваться, и наши действия вошли в противоречие друг с другом, чуть было не навредив этим самому существованию журнала. Слава Богу, Администрация Хабаровского края, кажется, сумела достойно оценить сложившуюся ситуацию и не отдала журнал во власть Асламова. Но сам этот конфликт оставил во мне привкус досады...
      * * *
      В 12-15 в эфир вышла моя очередная передача на радио - с понедельника Издательский Дом "Гелеос" начинает проводить в магазинах Москвы рекламные акции своей серии "Русская современная проза", и я вынужден был пригласить на радио Левона Григоряна и Виктора Широкова (у него только что вышла в этой серии книга "Шутка Приапа"), хотя и понимал, что это может быть воспринято как открытая реклама. Но другого пути нет - "Гелеос" является одним из немногих издательств, которое начало сейчас поворачиваться в сторону патриотических писателей, и если его не поддержать в этом, оно перестанет печатать наших авторов, и кто тогда от этого выиграет?.. А так в нем сегодня готовятся к печати книги Александра Сегеня, Николая Коняева и только что вышла моя - сборник романов и повестей "Прости, брат". Хотя меня эта книга сегодня и расстроила, так как я обнаружил в ней два очень крупных ляпа - во-первых, первая и вторая часть поменялись местами, и из-за этого Предисловие ко всей книге оказалось помещенным в её середине - аж на 257-й странице! - причем в нем она носит ещё первый вариант названия - "Кто нарисует Бога?", который в процессе её подготовки был заменен на "Прости, брат"; а во-вторых, на всех колонтитулах (т. е. таких специальных строчках в верхнем углу каждой страницы) вместо моего имени набрано "Александр Переяслов".
      Марина говорит, что это мне опять постарались напакостить бесы, которых я разоблачаю в своих повестях - они уже много раз устраивали мне свои фокусы. Стоило мне, к примеру, напечатать в начале перестройки в журнале "Донбасс" свою повесть "Дело № 666", в которой следователь гоняется по городу за сбежавшим с афиши чертом (правда, в журнальном варианте повесть увидела свет под названием "Пропавшая рукопись"), как журнал практически тут же прекратил свое существование, а номер журнала с этой повестью исчез из всех библиотек. Нам с Мариной с превеликим трудом удалось выцарапать в редакции последний (!) экземпляр этого номера, перегнать текст повести в компьютер, и после этого журнал куда-то бесследно исчез из нашей самарской квартиры. Чем не мистика?..
      Примерно такие же истории долгое время сопровождали и повесть "Чудо о Змие", в которой рассказывается о терроризирующих Москву змеях. Стоило, например, журналу "Лепта" принять её к публикации, как он тут же закрылся. Затем я послал её в Красноярский журнал "День и ночь", и его выход после этого на долгое время остановился. Потом, наконец, повесть взялся опубликовать в журнале "Нижний Новгород" Валерий Шамшурин, и он-таки довел дело до публикации, но выход номера журнала с этой повестью (притом, в сокращенном варианте) задержался чуть ли не на год. И только после этого "Чудо о Змие" было в полном объеме опубликовано в журнале "Урал" и вместе с его базой было размещено в Интернете.
      Не лучше обстояли дела и с повестью "90-й псалом", в которой я смоделировал современный вариант описанного в "Откровении" Иоанна Богослова Апокалипсиса - ту его фазу, когда всем уже проставили на лбу по три шестерки, без которых ничего нельзя ни продать, ни купить, и мой герой, пряча под капюшоном куртки свой непроштампованный лоб да избегая встреч с "сатанинским патрулём", ездит на электричке далеко за город, пытаясь там выменять у крестьян хоть что-нибудь съестное... Ее было начали в середине 90-х годов печатать в самарской православной газете "Благовест", но после опубликования первой же главы прекратили, так как читатели срочно побежали к батюшкам спрашивать: "Что, УЖЕ НАЧАЛОСЬ? Что же нам теперь делать?.." - и те через архиепископа Самарского и Сызранского Сергия потребовали остановки публикации.
      Так что бес и правда не любит, когда о нем говорят во всеуслышание...
      25 ноября, воскресенье. На улице потеплело до +2 градусов и начал таять снег. Днем посидел за компьютером, составляя информационную полосу для "Дня литературы", а вечером поехали с Мариной в театр "Современник" на пьесу Сергея Михалкова "Балалайкин и К", написанную им ещё в начале 70-х годов по сатирическому роману М.Е. Салтыкова-Щедрина "Современная идиллия" (кстати, весьма постмодернистскому, поскольку такие его персонажи как Глумов и Молчалин взяты автором из произведений своих более ранних предшественников по русской литературе), впоследствии снятую с показа. В пьесе довольно много параллелей с брежневской эпохой (как впрочем и с реалиями наших дней), много тонких "попаданий" в сегодняшние проблемы, актеры играют блестяще (особенно Валентин Гафт и Игорь Кваша), но смотреть спектакль очень тяжело. Увы, но герои, в отличие от исполняющих их актеров, абсолютно не отдают зрителям своей энергии! Вот как, к примеру, формулирует свое жизненное кредо один из основных персонажей пьесы - Глумов: "Главное победить в себе буйство духа... День прошел - и слава Богу... Будем удивлять мир отсутствием поступков..." И эта вот психология "премудрого пескаря" заполняет собой всю атмосферу спектакля, не только не наделяя зрителя дополнительной энергией, но выкачивая из него самого даже ту, что в нем имелась. (Это как в случае с солнцем и так называемыми "черными дырами": солнце свою энергию выделяет и отдает вовне, а черные дыры её только поглощают, всасывают.) Да и какой, спрашивается, энергией мог наделить своих зрителей этот спектакль, если все живое в нем не расцветает, а сознательно самими же героями подавляется? Герои боятся буквально всего: говорить, мыслить, проявлять свои симпатии и антипатии. Действие из-за этого почти совсем лишено динамизма, и пьеса смотрится очень и очень статичной.
      И тем не менее, есть все основания полагать, что она скоро превратится в Москве в одну из самых модных пьес сезона. В первую очередь, конечно, из-за своей репутации "опального" произведения, которое почти тридцать лет пролежало под запретом, ну а во вторую, из-за того, что эта пьеса вышла из-под пера главы все более усиливающего свое влияние клана Михалковых. На неё уже сейчас повалил почти весь журналистский бомонд столицы - прямо передо мной сидела ведущая программы "Время" Екатерина Андреева, чуть правее от неё на том же ряду - председатель Центробанка Виктор Геращенко, немного впереди них - телевизионщики Олег Попцов, Александр Любимов, Владислав Флярковский, литературный критик Лев Аннинский, а также некоторые из депутатов Государственной Думы и другие известные в журналистско-политическом и культурном мире Москвы деятели.
      26 ноября, понедельник; память святого Иоанна Златоуста. Днем заходил в Правление Иван Есаулов, и я подарил ему свои книги "Нерасшифрованные послания" и "Прости, брат", а также третий номер журнала "Русское эхо", в котором мы с Громовым когда-то напечатали в виде отдельной статьи главу из его книги о соборности в русской литературе. В этот же день Марьяна Васильевна Зубавина тоже попросила дать почитать её сыну Мишке мои "Послания", а так как у меня уже не осталось свободных экземпляров, я дал ей книгу, которую я подписал Олегу Бавыкину. Надо бы при случае съездить на "Сходненскую" да купить в издательстве хоть пачку по отпускной цене, покуда у них ещё есть в наличии экземпляры...
      А в 18 часов вечера в домике Чехова на улице Малой Дмитровке прошла презентация книжного проекта Издательского Дома "Гелеос" "Современная русская проза" с представлением участвующих в нем авторов и части уже вышедших книг. По приглашению Левона Григоряна там были Анатолий Курчаткин, Виктор Широков, Николай Климонтович, Елена Сулима, Андрей Кучаев, Александр Трапезников, Марк Харитонов, а также представители "Независимой газеты", "Литературки" и некоторых других СМИ. Были там и мы с Мариной, был по поручению Юры Полякова Алексей Бархатов, а чуть позже появился Сергей Сибирцев.
      Я рассказал присутствующим несколько мистических историй, сопутствовавших публикации моих повестей "Дело № 666", "Чудо о Змие" и "Девяностый псалом" - о том, как прекращали свое существование почти все издания, которые брались за их печатание. Боюсь, как бы это не оттолкнуло Левона от нашего дальнейшего сотрудничества, но слушавшим мое выступление, это, кажется, понравилось. Хотя кто их разберет, этих либеральных демократов - я же вижу, как они все на меня косятся... Присутствовавший на вечере Сергей Чупринин не выдержал и на последовавшем вслед за официальной частью фуршете упрекнул меня за опубликование в "Дне литературы" моей статьи "Непляжное чтиво", в которой я размышлял о романах А. Трапезникова и В. Хатюшина, затрагивающих роль евреев в русской истории. Мол, нельзя же говорить об этом так прямо, в открытую, надо быть мягче, деликатнее...
      Ну а сами-то они, Господи? "Бери-бери, Переяслов... Мы видим, сколько чего берет каждый русский", - якобы в шутку, но с хорошо просматривающейся злобой во взгляде, обронил мне один из черноголовых пареньков в очечках, когда я взял со стоявшего возле него на общем столе блюда какую-то сладость.
      Хрен вам, ребята, а не деликатности! Что писал, то и буду писать, а чтобы я стал под вас прогибаться, так это - фигушки, не дождетесь!
      (Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое.)
      27 ноября, вторник. К двенадцати часам дня поехал сегодня в Литературный фонд России (Гоголевский бульвар, 8), где проходила вторая учредительная конференция Ассоциации писательских союзов, которую мы начали создавать год назад. Были В.Н. Ганичев, Светлана Василенко, Людмила Абаева, И.И. Переверзин, С.А. Лыкошин, Павел Басинский, Александр Яковлев (из "Литературки"), Сергей Гонцов, Феликс Феодосьевич Кузнецов и другие. Приняли учредительные документы, Устав Ассоциации, выбрали Совет (в который вошел и я), исполком (в который ввели Юру Полякова), сопредседателей (Ф.Ф. Кузнецова, С.В. Василенко и И.И. Переверзина) и председателя, которым стал Иван Переверзин.
      Павел Басинский сказал, что потерял мою статью об утрате русскими своего менталитета ("Не с тем ключом"), так что надо завтра ехать в Костянский переулок и отвозить им ещё одну дискету.
      * * *
      В сегодняшней газете "Время" (С. Бабурин, В. Алкснис, А. Грешневиков, В. Распутин, И. Шафаревич и др.) опубликована яркая статья Д. Хвостова "Когда пинают твою дверь, как ты выйдешь - с поднятыми руками или с пистолетом в руках?", в которой он, в частности, говорит: "Французу не нужен шок. Он вывалит навоз в центре Парижа, если вдруг его правительство на полпроцента увеличит квоту для импортного мяса. Наш же крестьянин только может плакаться, что "черные" его пускают на городские рынки, что все плоды его труда за четверть цены скупают кавказцы-перекупщики. Вместо того, чтобы всем миром сесть на бортовые "газоны", доехать до той же Москвы и загнать здесь вилы в бок "овощной мафии".
      Я понимаю, что все это правда, и что наши крестьяне действительно никуда ни на каких "газонах" не поедут, а будут бесконечно ждать милости от своей "родной" (а по сути - давно уже антинародной) власти всех уровней: районной, областной, отраслевой, и так до самого Президента, которому они и на хрен не нужны... Это вообще очень резкая и правильная газета, одна из немногих, не боящаяся ставить нелицеприятные, но крайне важные вопросы о том, как нам жить дальше.
      28 ноября, среда. Сегодня - начало Рождественского поста, а также день рождения моей сестры Татьяны, которая осталась жить в Донбассе, оказавшемся вдруг от России дальше, чем Марс. Права была моя политически неграмотная мама, когда в самом начале перестройки, глядя, как я бегаю по митингам, требовавшим Украине свободу от Москвы (а я тогда ещё жил в Донбассе), горестно вздыхала да говорила: "Ой, дывысь, сынок, домитингуетэсь вы отам, шо позакрывають граныци, я тоди до тэбэ й в гости сйиздыть нэ зможу..." (Она видела, что я постоянно порываюсь уехать в Россию, и предчувствовала, что если это случится, то будет уже навсегда.) Увы, материнское сердце частенько предчувствует развитие ситуации гораздо более точно, чем самые современные центры общественного прогнозирования... Жаль только, что мы к нему редко когда по-настоящему прислушиваемся...
      * * *
      С утра принесли письмо из Самары от Марининого папы, и в нем - вырезка из газеты "Аргументы и факты в Самаре" со статьей Виктора Белова о журнале "Русское эхо". Высоко оценивая это созданное мной и Сашей Громовым в 1994 году издание, автор останавливается на том парадоксе, что замеченный даже московскими критиками (а о нем недавно хорошо писала "Литературная газета") русский патриотический журнал финансируется всё это время только случайными спонсорами, в том числе - американским производителем ракетных двигателей и участником космических проектов NASA - компанией "Aerojet", но только не своим родным управлением культуры. "Губернатору и мэру, ратующим со всех трибун за просвещенную Самару, впору бы от стыда в тартары провалиться аж до какого-нибудь штата Колорадо, - замечает автор рецензии, - а они хоть бы хны! Финансировать "желтые" газеты и "черный" пиар - пожалуйста, а о поэтах и прозаиках вспоминают два наших самых просвещенных самарца лишь в предвыборные кампании... Впору ладошки рупором к губам: ау-у, просвещенные самаритяне, то бишь самарцы! Как то отзовется на этот раз ЭХО?.."
      Статья, на мой взгляд, абсолютно правильная, но я боюсь, что ни губернатор области Константин Титов, ни мэр Самары Георгий Лиманский её не заметят, и никакого ЭХА в качестве поддержки журналу С ИХ СТОРОНЫ не последует. За последние десять лет во власть пришли одни только циники и лицемеры, и ожидать, что их может пронять газетный упрек и они после этого бросятся помогать культуре - дело напрасное.
      * * *
      ...К 12 часам дня, купив по дороге "Литературку", в которой опубликована статья Марины о детской литературе и стихах Татьяны Коти, я приехал в Издательский Дом "Гелеос", где взял в счет гонорара две пачки своей книги, и поехал с ней в наше Правление. Там я подарил подписанные экземпляры книги В.Н. Ганичеву, С.А. Лыкошину, И.И. Ляпину, Гене Иванову и Марьяне Зубавиной. Надо бы подарить также и всем остальным, но у меня пока что мало в наличии экземпляров, так что я решил первым делом дать их тем, кто про книгу хотя бы что-нибудь напишет или скажет, а уже потом раздам её всем прочим.
      Во второй половине дня я взял с собой в дипломат ещё несколько книжек и поехал с ними в "Литературную газету", где вручил их Юре Полякову, Павлу Басинскому, Алексею Бархатову, Александру Яковлеву и кстати пришедшему туда в это время Алексею Варламову. Виктора Широкова на месте не было, но я оставил ему подписанный экземпляр на столе.
      Часа два проговорили с Поляковым и Бархатовым о литературных делах, Поляков заказал мне большую статью о творчестве Юрия Козлова, а также попросил привлекать к работе в "ЛГ" интересных региональных критиков.
      29 ноября, четверг; память апостола и евангелиста Матфея. В этот день я когда-то (году, кажется, в 1992-м или даже в 1991-м) крестил в Старице Сашу Громова - мы тогда ещё учились на заочном отделении Литературного института и после одной из осенних сессий поехали ко мне в город Старицу Тверской области, где я в то время жил, служа псаломщиком в Старицком Свято-Ильинском храме, и игумен отец Гермоген (Чирков) совершил над ним обряд крещения. Третьим тогда с нами ездил Лешка Смоленцев, он сейчас живет в Кирове, пишет интересные исследования о православных мотивах в творчестве Ивана Алексеевича Бунина, Гайто Газданова и Александра Грина.
      * * *
      ...Приехав в Правление, узнал, что нынче ночью в Красноярске скончался писатель Виктор Астафьев. Наши все страшно суетились, отсылали какие-то телеграммы, куда-то звонили. Тут же был и Владимир Крупин, собирающийся лететь к нему в Овсянку на похороны.
      Гена Иванов попросил меня написать некролог на его смерть, но я отказался. Может, это и не по-христиански, но я не могу забыть его последних произведений ("Прокляты и убиты", "Обертон", а также высказываний в различных интервью), в которых он, перечеркнув подвиг нашей Армии-Победительницы, низвел весь ратный труд солдат Великой Отечественной войны единственно до уровня проблем набивания брюха и испражнения. При этом немцы у него выглядят эдакими невинными цивилизованными овечками, а русские солдаты кровожадными монстрами-убийцами. Я писал о нем жесткие критические статьи, и если мне теперь браться за написание некролога, то надо или кривить душой и сочинять трагический монолог о "тяжелой утрате, которую понесла Русская литература в связи со смертью великого писателя", либо же честно говорить о заблуждениях покойного, для чего, наверное, данный случай не является самым подходящим. А то, что Виктор Петрович был последнее время не во всем прав, он признавал и сам, открыто заявив об этом, когда мы встречались году в 1995-м или 1996-м в Самаре во время его проезда из Тархан в Красноярск. "Последнее время я чувствую, что впал в какое-то очень сильное озлобление, от которого никак не могу избавиться. Я, может, и в Самару-то к вам специально за тем и завернул, чтобы ваша Волжская ширь помогла мне освободиться от этой злобы..."
      Напуганная его непонятной репутацией (то ли он демократ, то ли патриот, то ли ещё кто?), Администрация Самарской области не рискнула принимать тогда Астафьева у себя и перепихнула его на руки писательской организации. Денег у нас было в те дни не густо, мы купили колбасы да водки, жены наши сварили пельменей и картошки, тем мы великого писателя и угощали.
      Я видел, как во время нашей встречи в самарском Доме литераторов ему подсунули в руки газету "Литературная Самара" с моей статьей "Народ поругаем не бывает", посвященной его последнему на то время роману "Прокляты и убиты". Не знаю, прочитал ли он её впоследствии и как к этому отнесся, но я от написанного о нем в то время не могу отказаться и сегодня, я даже включил эту статью в выпущенную мной в начале этого года в издательстве "Крафт+" книгу избранной критики "Нерасшифрованные послания", да и сейчас не могу удержаться, чтобы не привести её здесь целиком, благо, она не такая уж и большая. Думаю, будет много лучше, если читатель будет отчетливо понимать мою позицию в отношении к этому крупному, хотя и весьма непростому таланту. Так что помещаю её здесь в том объеме, как она была опубликована в "Литературной Самаре" и "Нерасшифрованных посланиях":
      НАРОД ПОРУГАЕМ НЕ БЫВАЕТ
      Виктор Астафьев обозначил своё новое произведение "Прокляты и убиты" как роман, однако ни романных героев, ни, собственно, единой для романа сюжетной пружины мы в нём не отыщем. Есть, правда, несколько сквозных персонажей - таких как Лёшка Шестаков, Коля Рындин или баламут Булдаков, но практически ни у кого из них нет в произведении художественно самостоятельной линии, и все они представляют собой только составные слагаемые 121-го полка. Пожалуй, именно это и есть тот единственный персонаж, кто в самом деле имеет право на звание героя этого не романного романа. А вернее - он МОГ БЫ им стать, если бы в творческий окуляр писателя попала эволюция коллективной ДУШИ полка.
      Но всё своё внимание в этом произведении Виктор Астафьев сосредоточил на другом. Объектом его исследования в "Прокляты и убиты" стала не душа, а физиология, первая часть романа - "Чертова яма" - буквально повторяет собой атмосферу "Колымских рассказов" Варлама Шаламова. И хоть действие происходит не в зоне, а в армейском карантине, где ждут отправки на фронт новобранцы первого военного года, жизнью солдат правит практически та же единственная страсть, что и жизнью заключенных в лагерной прозе Шаламова где угодно, как угодно, что угодно раздобыть для еды. И над тем, и над другим миром как единственная жизненная ценность витает мечта о лишней пайке...