ПРОВОДЫ И ВСТРЕЧИ

Утром я вскочила раньше будильника и стала собираться. На кресле навалом лежали Катькины подарки, я так и не повесила их в шкаф. Но для этого надо делать ревизию барахла. Освобождать место, выбрав из нарядов те, что уже надоели, и подготовить их к раздаче. Раздать есть кому. Обычно сначала я несла их матушке, и она отбирала то, что ей подходило. Остальное раздавала своим подругам и коллегам для дочерей или подросших внучек. Они окрестили эту ежесезонную раздачу моих тряпок «секонд-хенд от-кутюр».

Я быстро собралась и стала думать, что дать Катерине с собой в дорогу, чтобы «на французской стороне» ей жилось веселее. Взгляд скользил по полкам, и неожиданно я увидела фотографию с показа самой первой большой коллекции Катерины, где мы все: Катька, я, Кристина, Ксюша и моя дорогая и любимая бабушка. Пять лет назад. Альтернативное шоу в каком-то ангаре какого-то предприятия на проспекте Обуховской обороны. Как было весело! Как давно!

Я положила карточку в сумку и, не дожидаясь Катькиного звонка, пошла к ней домой. Утро стояло погожее, питерское небо не собиралось плакать по отъезжающей подруге, ни намека на облачко. Если верить приметам, то дорога у Катерины будет легкой и она обязательно вернется с добычей в этот нереальный го-Род на берегу широкой и медленной реки, в которую Мы с Глафирой так отчаянно кидали огурцы. А ведь сработало! Надо же!

Дверь открыла Катина мама. Глаза мокрые и припухшие. Катька не зря боялась, что Ольга Валентиновна будет рыдать. Она уже плакала. Из глубины квартиры доносился Катькин голос:

– Мама! Кто там пришел?

– Саша.

– Привет, Сашка, уже хотела тебе звонить. – Катька вышла в прихожую. – Ма, ну перестань же ты, наконец! Мамочка, хватит плакать. Я же еду в Париж! В Париж, а не в джунгли Амазонки! Меня там никто не съест!

– Катенька, ты там поосторожнее. Там столько соблазнов! Там СПИД!

– Снова здорово! Началось! Здесь тоже. Все, все, перестань! Саш, давай присядем на дорожку. Мама, папа, садитесь. Андрей уже приехал, девочек надо забрать по дороге.

– Каких девочек?

– Моих.

Под «моими» Катька подразумевала двух самых верных своих учениц, Лялю и Иру, они уже год как закончили училище, но продолжали работать над ее шедеврами. Лютаева купила им по навороченной швейной машине и доверяла им самые убойные вещи. По всему видно, что из Катерины получится прекрасная хозяйка модного дома. Рачительная, разумная, умеющая работать с персоналом, уважающая чужой труд и талант и вместе с тем жесткая, властная, авторитарная… и обожаемая.

Внизу засигналил Андрей. Катька засуетилась, Ольга Валентиновна активнее завсхлипывала, Катин папа хряпнул рюмочку за счастливый отъезд, и мы все стали искать местечко, где бы нам угнездиться для ритуального присаживания «на дорожку». В квартире все было вверх дном. Сели на кухне. Катька вскочила первая. Поцеловала мать, обняла отца и, схватив в одну руку чемодан на колесиках, в другую сумку на длинном ремне, поволокла все к двери. Я двинулась следом. Ольга Валентиновна перекрестила нас обеих. Умоляюще посмотрела на дочь:

– Катенька, позвони мне сразу же, как прилетишь.

– Обязательно.

– Сашенька, заглядывай ко мне иногда.

– Конечно, тетя Оля. Мне Катька будет писать по Интернету для себя и для вас, вы будете ко мне приходить письма читать.

– Все. Саша, побежали, некогда. На Московском всегда пробки. Мама, прекращай, ты мне уже всю душу вымотала.

– Катенька, может, я с вами в аэропорт?

– Ни за что, – отчеканила Катя и прогрохотала к лифту.

Внизу около вымытой машины стоял очень грустный Андрей. Просто ослик Иа-Иа в свой день рождения. Мы погрузили вещи в багажник и поехали. Девочек взяли на углу, у казино «Слава». Когда-то это был обычный кинотеатр, в который мы с Катериной ходили прогуливать школу. Давно. В прошлом веке.

В аэропорту мы суетливо метались, пока не нашли нужную стойку для регистрации, в очереди напряженно и нелепо шутили в ожидании разлуки. Потом все замолкли, и повисла грустная пауза. Объявили посадку. Катька летела через Москву, и таможня ей еще только предстояла. Перед тем как пройти через арку металлоискателя, Катерина повисла на шее у Андрея, затем порывисто подбежала к девчонкам, что сиротами жались в сторонке, и произнесла короткую прочувствованную речь:

– Так! Не киснуть. Ляля! Лариса! Работай над собой! Ира, не забывай – больше творчества. Все частные клиентки попроще отойдут вам. Я их обзвонила. Не пропадете, деньги будут. Приеду – возьму к себе. Если, конечно, не деградируете. – Потом обернулась ко мне: – Саша! Держи документы в порядке. Я имею в виду заграничный паспорт. Я пришлю тебе приглашение от модного дома. Займешься визой. Если не получится, то сама сделай, ладно? Через турфирму какую-нибудь.

Я кивнула. Она бросилась меня обнимать и тискать. Когда отпустила, я протянула ей старую фотографию:

– На. Это тебе. Для пущей ностальгии.

– Надо же. В рамочке.

– Бабушка сохранила. Возьми. Скучай и помни.

– Забудешь вас, как же!

Спрятав фотографию в сумочку, Катя подбежала к Андрею, и они, как положено возлюбленным, слились в долгом объятии. Голос судьбы в лице диспетчера аэропорта Пулково объявил, что посадка заканчивается, и Катерина, вырвавшись из рук Андрея, не оглядываясь, нырнула в арку. Уже на той стороне она обернулась и достала расписки и помахала ими в воздухе:

– Андрей, ты ничего Саше не должен. И никому не должен.

Она резко повернулась и исчезла за спинами улетающих. Ляля и Ира прослезились. Андрей стоял еще более потерянный. Похоже, Катькино великодушие совсем раздавило его. Я подошла к девчонкам:

– Девушки, хорош плакать. Она обязательно вернется. Насовсем не останется. Париж для нее слишком буржуазен.

Ляля и Ира заулыбались. Они хорошо знали Катерину, мои слова здорово походили на правду. Подошел Андрей, ослик без хвоста, горшочка и шарика, и мы все трое обняли его. Так и стояли, как идиоты, обнявшись вчетвером, пока Катькин самолет не взмыл в небо. А может, это был и не ее самолет, кто его знает. Погода была летная, их много взлетало. В небогатом оттенками питерском небе горело бледное августовское солнце. Мы все вдруг остро ощутили, как стало не хватать апельсинового оттенка в спектре солнечного света. Сумасшедшего апельсина Катькиных волос. Пронзительная печаль разлуки, как и все эмоции, переживаемые вместе, объединила нас лишь на миг. Мы расцепили руки, и каждый спрятался в свою норку. Спустя минуту нас уже ничто не связывало. Связующее звено улетело в Париж. Мы пошли к машине. Андрей довез нас до метро «Московская» и поехал по делам, девицы нырнули в переход, а я осталась на остановке. Мне стало тоскливо, как собаке, которую легкомысленные садоводы забыли на даче. Я совершенно не знала, куда себя деть. Набрала номер Глеба. Потом передумала и послала сообщение: «Я в городе». Он перезвонил почти сразу.

Глеб откровенно обрадовался. Мы договорились встретиться в центре города в шесть вечера у маленького китайского ресторанчика, он тоже оказался поклонником китайской кухни. Что же, отлично, вкусы совпади. Осталось только придумать, чем занять себя до шести, чтобы не завыть от стремительно подступающего одиночества. На часах всего лишь десять утра. Домой не хотелось, ноутбук родители привезут только вечером, надо что-то придумывать. Я решила использовать проверенный женский способ убить время и поднять настроение: салоны красоты. Денег у меня достаточно, зачем себе отказывать? Не стоит недооценивать степень воздействия сферы услуг на жизнь женщины. Удачное посещение парикмахерской может обеспечить тебе душевный подъем на неделю. Неудачное – вогнать в жуткую депрессию. Только женщина, выйдя от парикмахера, может зарыдать так, будто потеряла близкого человека, и только представительница прекрасного пола может утешиться, посмотрев на себя в зеркало. Сказать себе: «А я еще ничего!» – и развеселиться. Куда же пойти? Можно попробовать позвонить Ритке, маникюрше из «Суллы», которую Катерина по моей просьбе пристроила в какой-то салон в центре. Заодно и приглядеться, что за место. И Лильке, моему любимому парикмахеру. Мне повезло, они обе были готовы принять меня в удобное время. Сначала отправилась к Ритке. Оказалось, она теперь работает в неплохом, даже можно сказать, модном салоне красоты. В таких местах утром народу почти не бывает. За вполне приемлемую плату мне, а точнее, моим верхним и нижним конечностям оказали весь комплекс услуг, включая эпиляцию каким-то новейшим французским препаратом, останавливающим рост волос аж на три недели. Я рассказала Ритке про нашу Жанну, которая с моей подачи вела сеансы эротического и сексуального ликбеза в салоне «Кассандра». Я так расписала результаты, что девицы, включая Ритку, загорелись расширить сексуальный кругозор. Заинтриговала я их тем, что пускают далеко не всех, а только избранных, после девчонкам, естественно, захотелось попасть на ВИП-занятия еще сильнее. Ритка посулила мне пожизненную скидку на маникюр с педикюром. Девчонки тоже стали соблазнять меня всякими косметическими благами по сниженным ценам. Простые работники салона красоты твердо решили стать богинями. Уходя, я торжественно поклялась за неделю сообщить им о Жаннином мастер-классе. В общем, сделала себе пиар. Потом, перекусив в кафе, отправилась к Лильке: Ей я тоже рассказала про курсы, но она хохотала так, что чуть не отстригла мне ухо. Лиля в красках представила себе Инеева, Жанку и всех участников шоу. Однако изучать тонкости эротики Востока не рвалась. Лилька была женщиной замужней, и, если бы вдруг мужику своему законному выдала такой класс, он удавил бы ее прямо на супружеской постели, потому что точно заподозрил бы неладное. И ничем бы Лилька не оправдалась. Даже красивые корочки об окончании ей бы не помогли. Хоть с семью печатями. Лилькин муж и так нарадоваться не мог, что она теперь женский мастер, а не мужской. Когда она работала в «Сулле», он каждый раз ждал ее со смены на своей потрепанной «четверке», выглядевшей божьей коровкой среди бегемотоподобных иномарок клиентов. Боялся, что яркую, как китайский фейерверк, Лильку у него уведут. Я рассказала про Катерину, которая, наверно, уже прилетела в столицу Франции. Лилька задумчиво бросила, колдуя над оттенками моих прядей:

– Да, вот прославится наша Катерина, помяни мое слово, на весь мир. Будем с тобой мемуары писать на старости лет. Как с ней встречались.

– Думаешь, будем?

– А как же! Я же ей гадала на кофе, Катька обязательно прославится!

– А ты на кофе гадаешь?

– Да. А ты не знала? У меня же мама из Сочи. Она меня и научила. Там у нас все гадают.

«Ну что за город! Плюнуть нельзя – попадешь или в предсказательницу, или в ведьму! И эта туда же!» – подумала я. Тем временем Лилька закончила заворачивать мои пряди в алюминиевую фольгу и велела мне пересесть в другое кресло.

– А хочешь, тебе погадаю?

– Хочу.

– Пошли к нам на кухню, я кофе должна сама сварить.

Мы пошли в маленький закуток, именуемый кухней, Лилька достала из шкафчика заветный пакетик, заварила кофе в эмалированной кружке. Потом велела мне выпить кофе не спеша, перевернула чашку и долго смотрела то внутрь, то на меня и разродилась, наконец, загадочной фразой:

– А вот и не скажешь…

– Что? Что ты там увидела? Что я – маньяк-убийца, профессионал с тридцатилетним стажем? Или разгадала, что я не девочка Саша, а мальчик Саша, удачно оперированный трансвестит?

– Дура ты… Судьба у тебя… интересная. Ты ведь, как Катька, и богатой будешь, и знаменитой… Через себя, через свой талант и любовь к тебе людей. Книжки какие-то вижу… Ты что, книжки пишешь втихаря?

– Пишу. И не втихаря. У меня договор с издательством.

– Да ты что! Значит, и вправду чего-то я в этой кофейной гуще понимаю! И еще, мужиков вокруг тебя много. Ну, это и так ясно. И ребеночек у тебя будет, не скоро, правда, и дело какое-то прибыльное через родственные связи. Только кто с тобой рядом, мне не разглядеть. Знаешь, так бывает, когда или знать не надо, или… как тебе сказать… когда от бабы зависит, кого рядом с собой оставить. Выбор большой. Или когда судьба определилась уже. Но ее от нас, слишком любопытных, прячут. Но точно не одна. И точно с любимым. Да, дела… В общем, полный шоколад. Будет у меня что в старости вспомнить про встречи с богатыми и знаменитыми. Ну, ты посиди тут, подумай, я пока пойду поработаю. Через двадцать минут краску смывать, смотри на время.

Лилька ушла, а я задумалась. Странно как! Вот уже второй человек мне пророчит! Притягиваю я, что ли, к себе мистические откровения, с тех пор как стала работать у Кассандры, или город мой такой мистический? Каждая вторая баба – ведьма. А может, ведьмовство просто часть женской натуры? Меня ведь тоже посещают озарения. Я, например, чувствовала, что Аристарх исчезнет! А может, такое все чувствуют? Да наверняка! Женщины существа чувствительные. Мое время подошло, и я напомнила Лильке про свои волосы. Теплая вода на какое-то время смыла мысли о будущем, а подкрашенная и подстриженная голова от них вовсе отвлекла. Лилька критически меня осмотрела:

– Макияж не в стиль. Хочешь, сделаю? Сейчас девочку постригу и попробую. Я тут тоже на курсы сбегала, только по макияжу, точнее, по визажу. Практика нужна. Побудешь кроликом? Тебе не привыкать! У меня после этой клиентки вроде никто не записан. Время есть?

– Да. Навалом. – Я села в любимое кресло и стала листать глянцевые страницы дамского чтива.

Городская жизнь. Салоны, журналы. Сплетни. Суета. В деревне было проще. Пока я читала гламурные издания, мой парикмахер закончила стричь клиентку и позвала меня. Непонятно, или Лиля открыла в себе новый талант, или я так долго не замечала, что изменилась. Немного ярче глаза, другой оттенок теней и туши, немного бледнее губы и совсем иное выражение лица. Более взрослое, что ли? Еще одна загадка на сегодня: это мы меняем грим или он меняет нас? Или мы вырастаем из одного стиля и перерастаем в другой? Или стиль подтягивает? Почему так часто бывает: женщина меняет стрижку и неожиданно меняется ее жизнь? Новый цвет волос – и вот уже новый мужчина? Или новая работа? Почему это совпадает? Что мы делаем: подстраиваем себя под перемены или грядущие перемены подталкивают нас поменять имидж?

Однако, как бы я ни старалась тянуть время, на свидание я пришла вовремя. Даже чуть раньше. Терпеть не могу опаздывать, даже когда это и не помешало бы. Достоинство, плавно перетекающее в недостаток. Вот сейчас, например, я опять ухитрилась прийти первая. Со мной все время так. Я не стала ждать Глеба на улице, а зашла в ресторанчик и села у окна, так чтобы видеть вход. Видно было не слишком хорошо, потому что ресторан находился в полуподвале, но я рассчитывала опознать Глеба «по ноге». Ко мне подбежала молоденькая китаянка и на ломаном русском спросила, что я буду заказывать. Я попросила принести чай, а там посмотрим. Через три минуты она материализовалась с чайником и чашкой. Я очень люблю зеленый чай именно в китайских ресторанах. Он какой-то особенный. Я много раз пыталась купить подобный в чайных магазинах, но у меня не получалось даже сколько-нибудь похожего вкуса. Может, я просто не умею заваривать? Кстати, надо посмотреть, что у них есть из моих любимых лакомств. Я принялась изучать меню.

– Саша?

Знакомый глубокий бархатный голос отвлек меня. Я подняла голову.

Передо мной стоял Аристарх. Красивый, стильный, с оливковым загаром. Мужчина в полном расцвете сил. Как Карлсон, который живет на крыше. От неожиданности мое сердце даже не прыгнуло, а просто садануло по ребрам.

– Аристарх?

– Что ты здесь делаешь?

– Нелепый вопрос. В данный момент пью чай. А вообще у меня здесь встреча. А что, это твое кафе и ты запретил персоналу меня пускать? Почему ты спрашиваешь?

– Нет, просто очень удивился. Только что думал о тебе и вот…

– А-а-а… Тогда понятно… Как помянешь черта, так и вот он. А ты что здесь делаешь, если на то пошло?

– У меня тоже здесь встреча. С коллегой.

Видимо, по нелегкому астрологическому труду. А может, нет. Я ведь тоже, если разобраться, его коллега по работе. Коллеги, они разные. Наконец появился Глеб. Выручил, не опоздал. Жаль, что не появился раньше. Подошел ко мне и по-хозяйски поцеловал. Я решила быть вежливой:

– Аристарх, познакомься, это Глеб.

– Мы знакомы.

Глеб протянул Аристарху руку. Астролог с отвращением ее пожал. Поинтересовался сквозь зубы:

– Как дела? Все на телевидении? Что-то тебя не видно.

– Редко смотришь телевизор. А у тебя?

– Нормально. Я доволен.

– Ну, видишь, как хорошо.

Мужчины смотрели друг на друга, мягко говоря, без всякого интереса. Даже с неприязнью. Видимо, эти два красавца уже успели по разику наступить друг другу на хвост. Повисла пауза. Меня уже покидало самообладание и начинала бить внутренняя дрожь. Хотелось бежать куда глаза глядят и от Глеба, и от Аристарха, и от самой себя. Положение спасла «коллега» Аристарха, симпатичная рыжеволосая девушка моих лет, с объемистой папкой под мышкой. Она направлялась к нам, приветливо улыбаясь и махая рукой. Я машинально про себя отметила, что таких девушек я обычно отношу к категории «приятных». Что ж, видимо, Аристарх умеет выбирать. Я тронула его за рукав:

– К тебе.

Он обернулся и помахал девушке в ответ. Потом повернулся ко мне:

– Пока, Саша. На работе увидимся. До свидания, Глеб.

Представлять своей коллеге он нас не стал. «Пока, Саша. Увидимся на работе!» Круто! Было никак не успокоиться, меня просто колотило. Глеб заметил мое состояние:

– Пойдем отсюда, Саша. Тут хорошего ужина не получится. В конце концов, в этом городе много китайских харчевен. Допивай чай, и пошли. Кстати, забыл тебе сказать: ты сегодня очень красивая. Лучше, чем та, рыжая. Я думаю, он, – Глеб кивнул в сторону столика Аристарха, – тоже это заметил. Я по тебе скучал.

Мы вышли на улицу. Находиться в одном помещении с Аристархом и его милой «коллегой» было невыносимо. Я еще раз мысленно поблагодарила Катю за деньги. Работать с ним я точно не смогу. Надо искать другое место.

Мы медленно брели вдоль нарядных витрин. Глеб держал меня за руку и ни о чем не спрашивал. Я была ему безумно благодарна. Неожиданно взгляд упал на забавную вывеску: «Магазин волшебных вещей «Две ведьмы». Внизу надпись помельче: «Экзотические подарки, гадание на Таро». Мне стало интересно. Я потянула Глеба за руку:

– Смотри, какая забавная вывеска! Зайдем?

– Давай.

Над дверью звякнул колокольчик. В маленьком магазинчике никого не было, только за кассой скучала молоденькая девушка. Все небольшое помещение от пола до потолка было заставлено различной экзотикой. Восток, Индия, Китай, Средняя Азия, Крым. Была даже стойка с костюмами для танцев живота, витрина с дисками и кассетами. В углу я заметила узбекский шелк, ножи, маленькие статуэтки старичков из Самарканда. В другом углу с помощью узорной ткани отгорожено место, оформленное шатром, а на нем вышито бисерными буквами: «Предсказатель». В магазине приятно пахло хорошим свежесваренным кофе. Здорово. Из маленькой двери за «шатром» вышла невысокая женщина с короткой стрижкой. Видимо, продавец. Или менеджер.

– Вы что-то хотели?

Глаза у женщины были удивительные. Зеленые, как у кошки. Но совсем не кошачьи. Пронзительные и добрые. Рядом с ней я почувствовала то «ведьмовское», что было в Луше или в Александре Петровне. Она казалась даже в чем-то светлее их и плотнее. Очень странное ощущение. Как от сильного пламени за каминной решеткой. «Наверное, одна из хозяек, – подумала я, – главная ведьма. Интересно, кто вторая?»

– А можно погадать на Таро? – неожиданно для себя спросила я у зеленоглазой.

– Можно. Только вам или молодому человеку тоже?

Глеб, который до этого рассматривал кальяны, обернулся:

– Марьяна?

– Глеб?

Они явно не просто знали друг друга. Глеб побледнел мгновенно, как будто увидел привидение, а Марьяна, наоборот, вспыхнула щеками. Ощущение огня за решеткой стало еще отчетливей. Они молча уставились друг на друга.

– Ты тоже хочешь погадать, Глеб? – Я решила прийти к нему на выручку.

– Нет, Саша. Если хочешь, ты иди погадай. Я подожду.

Он продолжал не отрываясь смотреть на Марьяну. Та, не отводя взгляда, обратилась к девушке, кассирше;

– Лерочка, позови мастера.

Девушка ушла. Глеб и Марьяна продолжали стоять молча, так, как будто меня нет. Ах, черт! Вот же оно, незнакомое женское имя с той памятной ночи! Как я могла забыть! Между этими двоими уже бушевало такое пламя, что рядом и находиться-то страшно. Я заметила на правой руке у Марьяны золотое обручальное кольцо. «Да, тяжелой кувалдой лупит человека Бог», – вспомнила я цитату из любимого питерского автора, Павла Крусанова. Мои мозги набиты цитатами, как голова Винни-Пуха опилками. Иногда выскакивают вовремя. В шатре передвинули стул. Появилась девушка Лера:

– Проходите, мастер ждет.

Я нырнула в шатер. Там сидела Юлиана! Та самая, к которой посылала меня мадам. Ничего себе денек! Одни сюрпризы!

– А я вас помню. Вы – Юлиана.

– И я вас тоже. Вы Саша. Опять гадать?

– Да нет. Прятаться. Я зашла с приятелем, а он оказался знакомым Марьяны.

– Ну-ка, ну-ка, что за приятель?

Юлиана осторожно выглянула из «шатра» и резко нырнула назад.

– Вот те на! Глеб! Саша, вы сегодня перст судьбы! У Глеба и Марьяны, ну, я даже не знаю, как это назвать… роман – как-то пошло.

– Назовите как есть. Любовь. Я не слепая. Она замужем?

– Да. Двое сыновей и муж-ангел. Никогда из дома не уйдет.

Понятно, почему его так… ломает. И зря. По мне, так надо любить, пока любится, и брать то, что любимый может дать. Лишь бы от сердца. С любовью не стоит шутить.

– И я так думаю. Только это еще и страсть, к тому же очень сильная. Боятся они оба этого обвала. Я полагаю, Саша, гадать вы не будете? А кстати, что у вас с Глебом? Можно спросить?

– Честно?

– Честно.

– Не знаю. Больше всего похоже на секс. Еще немного на попытку забыться. До того как мы зашли в этот магазин, думала, что он в меня влюблен.

– Да, Саша, Бог вас любит, если привел сюда. Ведь Глеб умеет добиться от женщины, чего хочет. Он давно хотел жениться, чтобы не думать о Марьяшке. А вы просто идеальный вариант. Молодая, красивая, умная, сексуальная. Можно долго себя обманывать. Только сделать вас счастливой ему не под силу. И никого не под силу. Такой человек. Слишком много играл с любовью, слишком долго от нее бегал. Вот она его и настигла. И что самое страшное – взаимная и невозможная.

– Ну, не настолько невозможная. Она на него так смотрит!

– Не настолько. Они могут встречаться, Марьяшка даже может ребеночка ему родить. Титов с ее Колей даже похожи внешне, только Коля ангел, а Глеб – бес. Бесы тоже могут любить, им просто это труднее дается. Ему нельзя владеть полностью тем, что ему дорого, иначе это дорогое разрушится. И никакая Марьяшкина сила ее не спасет. И век у Глеба короткий. Я и так и так смотрела. Лучше бы им прожить эту страсть до конца. Тем более, что… А впрочем, не буду каркать. А как у вас дела?