"Позже, у цусимских островов, тридцать русских кораблей должны были п_о ч_ь_е_м_у-т_о з_а_м_ы_с_л_у противостоять ста двадцати одному японскому военному кораблю. Но выступив против всей мощи азии, должны были погибнуть и 300 спартанцев у фермопил и 30 русских кораблей у цусимы. Лишь два корабля прорвалось под защиту владивостока. В сорок первом 30 наших подводных лодок, не сситая надводного флота, оберегали наши дальневосточные рубежи. Японцы не могли обеспечить, как ранее, ни семикратного, ни даже четырехкратного превосходства в силах. Они топили в открытом море наши торговые суда." ("Чаша бурь". С. 183)
      Новиков-Пpибой, участник сражения, приводит несколько другие цифры. В цусимском бою японцы имели преимущество, но не подавляющее. В составе второй тихоокеанской эскадры насчитывалось 8 эскадренных броненосцев. Японцы имели 4 корабля этого класса, не считая захваченных у китайцев устаревших судов "Фусо" и "Чин-иен", которые соответствовали по своим боевым возможностям трем нашим броненосцам береговой обороны. 11 Тяжелым японским крейсерам противостояли 5 русских, более слабых. Всего в боевой линии адмирал з. П. Рожественский имел 12 боевых кораблей - столько же, сколько командующий японским флотом адмирал Того, причем, уступая противнику в скорости, мы превосходили его в тяжелой артиллерии.
      В. П. Костенко, другой участник Цусимы, подчеркивал в своем докладе морскому техническому комитету: "Гибель кораблей явилась неизбежным следствием того положения, в какое их поставил Рожественский с момента открытия огня.... Раз командование неспособно реализовать свои наступательные средства, то поражение в бою является неизбежным результатом."
      Закончу на этом военно-исторический комментарий к лжи В. Щербакова. Замечу еще, что обвинять победившего противника в трусости не только несправедливо, но и непорядочно.
      В цитате из "Чаши бурь" я подчеркнул слова "по чьему-то замыслу". Это - достаточно тонкий намек. В 1906 году в правой печати была высказана идея, что цусимское сражение организовало мировое массонство.
      Сейчас, как известно, в стране появилась организация, тоже обвиняющая во всех наших бедах если не сионистов, то массонов - "Память", продолжение "Союза русского народа." Думаю, я в праве считать Ю. Никитина и В. Щербакова сочуствующими ей.
      "Эта организация, - писал С. Ю. Витте, - способна лишь произвести ужасные погромы и разрушения, но ничего, кроме отрицательного, создать не может. Она представляет собой дикий нигилистический патриотизм, питаемый ложью, клеветой и обманом... Она есть партия дикого и трусливого отчаяния."
      Черносотенцы были всегда. Черносотенная фантастика - явление новое.
      Заканчиваю последней цитатой из рассказа "Ахилл":
      - "-Аристей, что с тем воином, что глаза потерял? Его Бояном кличут вроде?
      Аристей коротко вздохнул, заколебался.
      - Да, Боян... Ахейцы его прозвали Омир, что по-ихнему означает слепец..." (С. 105.) Комментария не будет. Лишь вопрос: что сказали бы мы о зарубежном писателе, который назвал бы Александра Пушкина греком?
      Приложение
      В предыдущих главах мы познакомились лишь с небольшой частью выпущенной у нас в стране псевдолитературы. Многие произведения пришлось исключить из рассмотрения из-за очевидной перегрузки текста. Ограничение ограничение фактического материала вполен допустимо в литературно-критической работе, нов научном исследовании оно неуместно. Простейшим решением возникшего противоречия между формой и содержанием статьи оказалось это "приложение".
      Оно необязательно, поскольку лишь множит примеры халтуры, серости и паталогии, не давая читателю ничего принципиально нового. Оно обязательно, так как доказывает ученому, что рассмотренные выше произведения - отнюдь не исключение, не флуктуация, случайно возникшая в доброкачественном книжном море.
      Глава эта носит справочно-библиографический характер, поэтому я буду краток. Цитаты и комментарии даются только по необходимости. Порядок рассмотрения - алфавитный.
      1. С. Ахметов. "Алмаз шах". Сборник рассказов. М. Молодая гвардия, 1982.
      Сборник включает патологическую повесть "День венеры", рассмотренную в третьей главе, и ряд произведений, напсанных на уровне халтуры. Лучшие из них "Соискатели" и "Гипотеза о присхождении алмазов". Наблюдается влияние А. И Б. Стругацких. ("Интернат "Баргузин"") и А. Конан-Дойля (исторя алмаза в повести "Алмаз "шах"".) Следует отметить наличие в повести фактических ошибок.
      2. А. Балабуха. "Люди кораблей". М. 1983.
      Уровень халтуры. Во второй повести заметно воздействие и. Ефремова и ранних Стругацких. Повесть построена как цикл рассказов о коммунистическом будущем, которое представлено в весьма упрощенном виде.
      "Майский день" во многом перекликается с "Акванавтами" с. Павлова. Характерен и автоплагиат.
      3. М. Грешнов. "Сны над байкалом". М.," Молодая гвардия".
      Произведения примтивны настолько, что не представляют интереса даже как социальное явление. Уровень серости.
      4. Г. Гуревич. "Темпоград". М., "Молодая гвардия", 1980.
      Повесть с элементами паталогии. Построен Темпоград - город, в котором время течет быстрее, чем на остальной земле. Ученые стремятся туда, чтобы решать свои задачи в кратчайший срок. При этом, естественно, коммунистическое общество расслаивается на "вершителей" и "исполнителей", то есть, создается структура типа азимовской "Вечности". Автор упорно не замечает этого, как не замечает и предательства, которое совершает по отношению к любимой главный герой - фанатик, напоминающий Германа Шорина.
      5. Ю. Константинов. "Путешествия для избранных". Киев., "Молодь", 1982.
      Уровень серости. Рассказ "Большой дубль", который я упоминал в главе 3, относится к "литературным паталогиям" типа "гигантомания".
      "Путешествия для избранных", "Hе сотвори себе кумира", "Чудеса в старом кармелле" - слабые рассказы об ужасах капиталистической системы. Все произведения сборника вторичны.
      6. Ю. Медведев. "Чаша терпения". М., "Молодая гвардия", 1983.
      Патологическая повесть, достойная рассмотрения в главе 5. Отдельные места впрямую списаны с И. Ефремова (наприме: "жизнь - это хождение по лезвию бритвы" (с. 41.)), Но таких мест, к несчастью, очень мало.
      Повесть антиимпериалистическая, все политическое содержание дается прямым текстом:
      "Поезди по Сицилии, посмотри как живет народ. Здесь веками господствует нищета! Ни одного детского сада на весь остров. В мастерских от зари до зари работают подростки, даже дети. Иначе семья подохнет с голоду." (С. 119).
      Главный герой, Олег, весьма похожий на Владимира Савина из "Чаши бурь", встречается с Зоной, посланницей галактического совета охраны красоты, который правомочен решать, п_е_р_е_п_о_л_н_и_л_а_с_ь л_и ч_а_ш_а т_е_р_п_е_н_и_я. (Выделено в тексте.). Если переполнилась - видимо, будут приняты меры, предложенные Ю. Тупициным.
      Прямой текст господствует в повести безраздельно. Вот, например, как оправдывается на суде американский летчик:
      "Марихуана не наркотик. Она безвредна. Ее можно купить на любом углу палермо. Она улучшает настроение, как вино. К тому же, я не исключение. В прошлом году у нас в армии и на флоте лечилось от наркомании 38 тысяч человек."
      Для Ю. Медведева, хотя он со ссылками и без них постоянно цитирует И. Ефремова, характерен и великорусский шовинизм.
      "Но вот явилось химическое оружие - и в окопах первой мировой войны р_у_с_с_к_и_е солдаты з_а_д_ы_х_а_л_и_с_ь в ипритном смраде." (С. 141.)
      Во-первых, ипритом невозможно задохнуться. Это кожно-нарывное ОВ. Во-вторых, в бойне мировой войны иприт равным образом убивал и ослеплял французских, немецких, английских, русских, бельгийских, сербских, итальянских, турецких, португальских, австрийских, чешских, венгерских, словацких, американских, болгарских солдат. Выделение национальности здесь неуместно. Война убивает безпристрастно. Н. Тихонов писал об этом:
      "Нет, заповеди черные войны
      Для всех сторон обдуманно равны.
      И вызвав газ, вы сами газ глотнете,
      И бомбовоз услышите в полете
      Над собственною крышей, трепеща;
      И тень тревоги - белого плаща
      Вам выбелит и волосы, и щеки,
      И танка след увидите широкий
      На собственной пылающей земле
      И в городов разрушенных золе..."
      Для Ю. Медведева пацифизм не характерен. Этим он выделяется даже на "молодогвардейском" уровне.
      - "-"Больше всего уродует война. И тело, и душу...
      - Полегче с такими афоризмами, олег - отрезал учитель. - Для меня тот, кто лишился рук и ног в битве с захватчиками, - никакой не урод. Он герой, под стать героям д_р_е_в_н_е_р_у_с_с_к_о_г_о эпоса."
      Остальные повести сборника "Чаша терпения" написаны на уровне серости.
      7. В. Михановский. "Свет над тайгой". М., "Молодая гвардия", 1982.
      Уровень серости - рассказы-шутки, написанные, по мнению автора, серьезно.
      "Свет над тайгой" - инопланетяне создают для своей цели электрических скатов.
      "Эстафета" - другие пришельцы обучают греков методике сверхдальних прыжков в длину. Изображение античного мира оставляю на совести автора.
      "Прозрение" - очередная "антиимпериалистическая" повесть.
      "Погоня" - очень длинное доказательство того, что "нельзя механически разделить человека на добро и зло, на на пороки и добродетели."
      "Око вселенной" - совершенно бессмысленная история о роботе, предназначенном для исследования марса, который улетел к центру галактики и выполнял там свою программу.
      8. "Остров пурпурной ящерицы". Сборник. М. "Молодая гвардия", 1984.
      Все произведения сборника находятся на уровне серости и ниже. Рассказ В. Михановского "Эны" цитировался в третей главе, как пример литературной беспомощности автора.
      Особый интерес представляет для нас "научный" раздел "в записную книжку фантаста". В связи с построениями В. Щербакова я уже упоминал статью А. Знойко "Русь и этруски". Полезно рассмотреть и вторую статью данного раздела - "где начало "галерии знаний"?" В. Кюгарьянца.
      Идеи, защищаемые автором, не просто нелепость. Цитируя Энштейна, скажу, что перед нами именно та бессмыслица, с которой следует всячески бороться. Предлагаю вашему вниманию отрывок статьи:
      "Кубические, биквадратные уравнения, отрицательные и трансцендентные числа, системы неопределенных уравнений, кривые третьего и четвертого порядков и т. п. - Все это было известно в Двуречье, Индии и Китае за тысячи лет до греков...
      Элементы вычислительной математики, кодирования информации, познание которых лишь в середине хх века привело к развитию кибернетики, существовали в шумере 4-5 тысяч лет назад, а так называемое хад-исчисление египтян и вавилонская алгебра и сегодня поражают специалистов своей красотой и сложностью...
      И конечно же, говоря о феномене древнего знания, нельзя не сказать о его каменном олицетворении - великой пирамиде в гизе. Помните ее "сюрпризы"? Периметр, деленный на две высоты, дает трансцендентное число "пи" (3, 142...) Высота, помноженная на миллиард - расстояние от земли до солнца." (С. 258-295)
      Здесь "все неверно. От самого начала до самого конца", - как сказала бы синяя гусеница из сказки Кэрролла. Даже численное значение "пи" указано неправильно. Что же касается "сюрпризов" "каменного олицетворения древнего знания"...
      "Авторов этих сочинений, - комментирует в книге "Их величества пирамиды" польский ученый В. Замаровский, - принято называть пирамидологами. Н. Ф. Уиллер, старый соратник Рейснера по раскопкам в Гизе, предложил нименовать их "пирамидиотами". Распространяя догадки и вымыслы, выдаваемые за научные теории, подобные псевдоученые не могут нанести человечеству слишком большой ущерб, но малый ущерб - тоже ущерб.
      Первооткрыватели самых сокровенных тайн пирамид традиционно делятся на две группы. Первую составляют "религеозные мистики", вторую "цифровые мистики"; их можно подразделить также на "истолкователей" и "пророков". Большая часть их не затркднила себя изучением египетской истории, культуры, религии, погребальных обрядов и, как это ни странно, даже архтектуры. Мало кто из них видел пирамиды собственными глазами." (С. 361-362. Сокращено.)
      Это - эмоции. Теперь по существу дела:
      "Нет никаких особых причин, чтобы эти мистики избрали предметом своего внимания именно пирамиду Хуфу или чтобы они ею ограничились. Борухардт бескорыстно предоставил в их распоряжение то факт, что у пирамиды-спутницы абусирской пирамиды сахура отношение половины периметра к высоте равняется неперову основанию натуральных логарифмов "е" (2, 71828...). Но мы могли бы пойти дальше и вместо пирамиды Хуфу предметом расчетов избрать хотя бы лондонский хрустальный дворец. Если бы мы произвели большое число его измерений, то получили бы множество данных, из которых могли бы выбрать точные меры для очень многих вещей. Когда выбирается подходящая единица измерения - скажем, верста, двойной фут, морской узел, - можно без труда установить точный эквивалент расстояния до Тимбукту при помощи длины потолочных балок или количества фонарей на Бонд-стрит; точно так же можно было установить единицу густоты грязи или средний вес взрослой золотой рыбки. (С. 361-362).
      В действительности, "исследователи" типа В. Кюгарьянца не уважают ни человечество, ни его историю. На в силах увидеть действительные загадки развития цивилизации, они изобретают эти загадки. Среди множества выдуманных фактов и построенных на песке концепций так легко скрывать свое незнание подлинной исторической науки.
      Отмечу, что материалами В. Кюгарьянца воспользовались В. Щербаков в "чаше бурь" и Б. Лапин в рассказе "Лунное притяжение".
      9. М. Пухов. "Звездные дожди". М., "Молодая гвардия"., 1982. В главе 2 рассматривалась "Монополия на разум". Остальные рассказы находятся между уровнями серости и халтуры.
      10. М. Пухов. "Звездные дожди". М., "Молодая гвардия", 1983.
      В главе 5 шла речь о рассказе "Взялся-ходи". Из остальных произведений в худшую сторону выделяется патологическая "охотничья экспедиция", в лучшую - "на перекрестке" - любопутный рассказ, с необычной позиции рассматривающий тему прогрессорства.
      11. В. Рыбин. "Здравствуй, галактика". М., "Молодая гвардия", 1981. Сборник исключительно слабых рассказов с отдельными научными неточностями.
      12. А. Телецкий. "Испытание добром". М., "Молодая гвардия", 1984.
      Литературно рассказы написаны хорошо. К сожалению, встречается элемент паталогии: наши потомки в своем светлом будущем считают себя вправе демонтировать роботов, не только разумных, но и внешне не отличимых от человека.
      13. Л. Хачатурьянц, Е. Хрунов. "Путь к марсу". М., "Молодая гвардия", 1979.
      Книга скучна, написана на уровне пятидесятых годов, но профессиональна. Хороши эпиграфы из "Аэлиты".
      Любопытна "болезнь скуки", изобретенная авторами. Бортинженер на 68-е сутки полета перестает бриться. Приходиться устраивать искусственную аварию. Вообше герои - их 8 человек - никак не могут решить проблему свободного времени.
      14. Л. Хачатурьянц, Е. Хрунов. "На астероиде". М., "Молодая гвардия", 1984.
      Продолжение предыдущей повести, причем все ее недостатки усугублены. Идет борьба с мафией. Обе стороны и "хорошие" и "плохие" позволяют себе вмешиваться в человеческую психику, не информируя об этом жертвы.
      Представляет интерес такое изобретение авторов, какк "магнитные лучи".
      15. Х. Шайхов. "В тот необычный день". М., "Молодая гвардия", 1985.
      Неплохой, но несамостоятельный сборник. На автора оказали влияние Д. Биленкин, И. Варшавский и коллеги-" молодогвардейцы". В повести "Блеск алмазов" автор демонстрирует незнание физики.
      Всего в первой части рассмотрено 27 сборников научной фантастики, включающие призведения 22 советских авторов. 23 Книги выпущены издательством "Молодая гвардия", еще две - издательством ЦК ЛКСМУ "Молодь", "Далекая атлантида" В. Щербакова - издательством "Знание", "Конец легенды" В. Корчагина - татарским книжным издательством.
      Вне нашего внимания остались журнальные публикации, почти все ежегодники "Фантастика", сборники научной фантастики изнательства "Знание", подавляющее большинство региональных изданий. Исследуя псевдофантастику, мы обращали внимание только на патологические произведения. Уровень серости почти не был затронут, уровень халтуры не рассматривался совсем.
      Часть вторая.
      Литература и история.
      "...Что же этим хотят сказать? То ли,
      Что на свете происходят ничтожные
      Явления, ускользающие из цепи мировой
      Причинности, которые одинаково могут
      Как случиться, так и не случиться?
      Да, если кто-нибудь нарушает таким
      Рассуждением естественный детерменизм
      Мировых явлений, то все наше научное
      Миросозерцание рушится в прах. В таком
      Случае... Насколько последовательнее
      Религеозное миросозерцание, убежденное
      В том, что без божьей воли и воробей
      Не упадет с крыши. Таких выводов не
      Сделает, конечно, ни один человек, он
      Сейчас же внесет поправку и скажет,
      Что при изучении таких явлений,
      Естественно, найдутся причины для их
      Об'яснения."
      З. Фрейд. Введение в психоанализ.
      Глава 1.
      Настала пора поговорить о социальном назначении псевдолитературы. Будем детерминистами: если она существует и так распространена, значит, кому-то это выгодно. Хотелось бы понять, кому?
      Уточним вопрос. Благополучие какой с_о_ц_и_а_л_ь_н_о_й г_р_у_п_п_ы зависит от выпуска псевдофантастики?
      Анализ, который заведет нас довольно далеко - вглубь истории советского государства, в прикладную психологию, в общую теорию систем, - мы начнем с критики простейшего рассуждения, встречающегося довольно часто.
      Многие социологи, занимающиеся псевдокультурой, видят причину ее существования в низком образовательном уровне населения. Следуя их логике, можно предположить, что паталогическую фантастику издают только лишь потому, что ее покупают.
      Данное рассуждение имело бы право на существование, будь книгоиздательское дело в ссср чисто коммерческим предприятием. Но это не совсем так даже в странах классического капитализма и уж совсем не так в нашей стране. Сейчас в книжных магазинах лежит около миллиарда томов, которые никто и никогда не купит. С другой стороны, на черном рынке книги продаются по ценам, во много раз превышающим номинал, то есть государство получает за эти книги лишь около 10% возможной прибыли. Если же свободно менять ассортимент, подчиняя издательскую политику только экономическим соображениям, доходы страны возрастут, надо думать, не менее чем в сто раз.
      Однако, госкомиздат вовсе не собирается, цитируя финского бизенсмена: "искать бумагу, чтобы печатать деньги." Уничтожение спекуляции, перераспределение доходов в пользу государства при одновременном значительном повышении прибыли - все эти выгоды не представляются ему существенными. Почему? Что перевешивает очевидные экономические соображения? Мы вновь вернулись к исходному вопросу и даже обобщили его: в чьих интересах производится выпуск литературы с_о_в_е_т_с_к_и_м_и книгоиздательствами? Какие социальные силы реально определяют тираж и ассортимент?
      Мы показали, что эти силы не лежат в плоскости экономических интересов государства. Попробуем найти другие механизмы.
      После известных статей 1984 года, шельмующих работу КЛФ, появилось немало откликов, обычно, неподписанных, в которых читатели предавали анафеме всю лучшую современную фантастику - и нашу, и зарубежную, и ставили в пример книги начала пятидесятых годов. (Не могу не отметить, что примерно то же самое писал А. Казанцев в предисловии к "Синему миру" Ю. Тупицина и в ряде статей-интервью, связанных с началом выпуска новой библиотеки современной фантастики. Знаменательное совпадение!) Никакой аргументации в письмах не было: в этом смысле базарные старухи, орущие в очередях, что при Сталине порядок был, ведут себя более интеллигентно. Так возможно, интересующие нас произведения ориентированы именно на эту "группу читателей", на людей, не способных не то чтобы обосновывать свои утверждения, но хотя бы поставить под ними подпись?
      Конечно, на них, но это, к сожалению, не ответ. Данная прослойка пользуется у нас в стране влиянием, но не черезмерным. Не таким, каким можно обосновать статистику: из каждых шести выходящих сборников нф пять относятся к псевдолитературе.
      Пять из шести - эти цифры скорее занижены, чем завышены. Выборка деелалась преимущественно по фантастике, изданной в москве.
      Следующй шаг в наших рассуждениях подсказывается популярным нынче словом "мафия". Сразу же представляется жуткая картина: коррупция, руководители издательств получают деньги от спекулянтов, госкомиздат также куплени ими на корню, они диктуют политику, ограничивают тиражи, искусственно создавая дефицит, в их кровавых руках каналы сбыта, подкуплена милиция... Смешно? Безусловно, хотя я не стал ручаться, что в этой анекдотическо-апокалиптической галиматье нет некоторой доли правды. Но только доли.
      Вспомним, что дело магазина "Океан" было раскрыто и ряд руководящих работников расстрелян. Между тем, книги - это не рыба, на подпольную торговлю которой государству в известной степени наплевать. Так что, книжная мафия, будь она подобна рыбной, давно была бы разоблачена и уничтожена.
      Кроме того, отмечу, что выпуск корчагина и де-спиллера никак не отвечает интересам советской книготорговой мафии.
      Тогда, быть может, оддадим предпочтение другому варианту того же ответа? Все-таки мафия, но не книготорговая, а чисто издательская. Люди, связанные если не родством и круговой порукой, то знакомствами, личными отношениями, привелегиями. Замкнутый круг, благополучие членов которого зависит почти исключительно от того, что он замкнут, и создана монополия. Жесткая, не брезгующая никакими средствами борьба с теми, кто оказался за пределами круга своих, "не захотел или не смог войти в эту элиту, или не знал, что она существует."
      Тогда очевидны причины застоя: издательская мафия заинтересована исключительно в выпуске книг своих авторов, а стрела аримана обеспечивает отсутствие среди таковых людей сколько-нибудь талантливых.
      Мафия, безусловно, существует. Однако, она лишь вершина айсберга, выражаясь словами Л. Соболева - лишь накипь, пена на поверхности бака с грязным бельем.
      В пеpиод застоя в каждом институте, в каждой отрасли науки и культуры, в каждом направлении искусства складывался тип взаимоотношений, подобный описанному. При всей распространенности явления, любая конкретная "мафия своих" обладала лишь локальным влиянием, и борьба с ней имела шансы на успех.
      Против "молодогвардейцев" сложилась сейчас довольно мощная оппозиция. В нее входят почти все "фэны", многие писатели-фантасты, такие известные, как А. И. Б. Стругацкие, К. Булычев, В. Михайлов, редакторы (например, В. Гаков), некоторые критики. Однако, результата не видно.
      Александр Казанцев получает "Аэлиту" "за вклад в фантастику". А Дмитрий Биленкин умирает, не получив никакой премии. А Виктор Жилин умирает, не увидев ни одного своего значительного произведения напечатанным.
      А Владимир Михайлов уходит с поста журнала "Даугава", журнала, тираж которого он увеличил во много раз. В стране идет перестройка...
      Итак, приходится признать, что издательская мафия - явление по крайней мере не случайное, и несколькими десятками фамилий лица, заинтересованные в ее существовании, не исчерпываются.
      Тем самым, мы завершили первый круг анализа и вновь вернулись к исходному фундаментальному вопросу. Ответы, лежащие на поверхности, оказались или совсем неудовлетворительными, или неполными.
      Попробуем подойти к проблеме с другого конца.
      Глава 2.
      В одной из предыдущих работ я опредилил фантастику, как создание абстрактных моделей действительности, связь которых с реальным миром осуществляется лишь косвенно - через исследуемую проблему. Но любые модели будущего, даже близкого, неизбежно абстактны, поскольку мы знаем, (или думаем, что знаем) лишь тенденции развития, но не точные законы. Соответственно, связка "настоящее-будущее" нашего мира познается почти исключительно фантастикой, в то время как связка "прошлое-настоящее" находится в ведении классической литературы.
      Хотелось бы быть правильно понятым: любое литературное произведение, независимо от того происходит ли его действие в античной греции, на фронтах первой мировой войны или в фотонном звездолете конца III тысячелетия, исследует прежде всего современность. (Исключение составляет, пожалуй, только поздний Лем.) Но можно изучать настоящее в его связи с прошлым, а можно искать в сегодняшнем дне черты грядущего. Оба эти подхода необходимы, и литературное осмысление мира возможно лишь при их диалектическом взаимодействии. Вот почему люди, противопоставляющие классику фантастике, не только демонстрируют безграмотность (фантастами были Гете, Гофман, Маркес, в широком смысле - и Руставели, и Гомер), но и по сути призывают уничтожить культуру, расчленив единый литературный процесс.
      Если сравнивать литературу с магическим зеркалом, в котором общество видит себя, то фантастика и реализм - два мира по ту, и по эту сорону зеркала. Уничтожте один, разбейте зеркало, и второй тоже сразу исчезнет.
      Обе ветви литературного познания существуют независимо друг от друга, питают друг друга, непрерывно переходят друг в друга (поскольку абстракность модели есть величина количественноя), однако, характер их взаимодействия зависит от конкретных исторических условий.
      Рассуждая логически, в обществе, завершающем какой-то значительный этап своего развития, должно преобладать стремление к осмыслению достигнутого и господствовать классическая литература. В обществе же, находящемся на переломе своей истории, особое значение приобретает познание сладких и страшных искушений будущего; тенденция к осмыслению мира сменяется тенденцией к его изменению, и интерес к фантастике, предлагающей и анализирующей самые разные варианты этого изменения, неизмеримо усиливается. Реализм классика начинает казаться скучным и устаревшим, и он действительно будет таковым, пока маятник не качнется в обратную сторону. А тогда в свою очередь фантастика станет восприниматься как наивное и неглубокое развлекательное чтение.
      Данная идеальная схема имела бы место, если бы литература развивалась совершенно свободно, и борьба школ никак не затрагивала бы интересы правящих кругов. Но для этого как минимум необходимо отсутствие упомянутых кругов. В реальном обществе все иначе.
      Помните "Сказку о мертвой царевне и семи богатырях"?
      Да всю правду доложи:
      Я ль на свете всех милее..."
      Разве царица желала узнать всю правду? Она сразу разбила зеркальце, лишь услышав:
      "Ты прекрасна, слова нет,
      Но царевна все ж милее..."
      У нас нет основания считать, что общество - во всяком случае те, кто выступает от его имени, отнесется к своему магическому зеркалу лучше.
      Здесь мы коснулись весьма деликатной темы взаимоотношения искусства и власти, художника и системы управления. Насколько я могу судить, они всегда антагонистичны.
      Правящая группа должна подчинить социум своим интересам. Как правило, эти интересы не совпадают с устремлениями большинства. Противоречие можно снять силой, принудив людей выполнять приказы, но при этом быстро нарастает внутренняя напряженность. Опыт истории показал, что на штыках долго не удержишься.
      Есть, однако, другой путь: убедить народ в том, что его цели совпадают с желаниями руководства., Подменив в сознании людей реальные общественные отношения выдуманными, идеальными. В рамках такой системы каждый человек считает себя полностью свободным, и опасные противоречия не возникают. Однако, подлинная свобода выбора определяется информированностью граждан, которая в данной социальной модели стремится к нулю. Общество настолько опутано последовательным, продуманным, многоуровневым обманом, что едва ли даже сами сотрудники аппарата управления понимают, какова же ситуация в действительности. Тем более, что гораздо приятнее верить собственной пропаганде.
      "Правду... Я сам себе не говорил правду уже столько лет, что забыл, какая она..."
      Общество уподобляется человеку, сознание которого спит. Функция искусства совпадает с функцией страшного сна: разбудить, во что бы то ни стало разбудить! Причем, не имеет особого значения, верит ли сам художник официальной пропаганде. Если он мастер и честный человек, то его творчество познает реальный мир, и исходные установки не способны повлиять на результаты исследования.
      - "-Видите ли, - сказал Зурмансор, - статья, которую ждет от вас господин бургомистр, у вас все равно не получится. Даже если вы будете очень стараться. Существуют люди, которые автоматически, независимо от своих желаний, трансформируют по-своему любое задание, которое им дается. Вы относитесь к таким людям. (...) Собственно, я хотел вам польстить.
      - В таком случае, я польщен, - сказал Виктор. - Однако, все эти разговоры к написанию пасквилей никакого отношения не имеют. Берется последняя речь господина президента и переписывается целиком, причем "враги народа" заменяются словами "так называемые мокрецы", или "пациенты кровавого доктора", или "вурдалаки из лепрозория"... Так что мой психический аппарат учавствовать в этом деле не будет.
      - Это вам только кажется - возразил Зурзмансор. - Вы прочтете эту речь и прежде всего обнаружите, что она безобразна. Стилистически безобразна, я имею в виду. Вы начинаете исправлять стиль, приметесь искать более точные выражения, заработает фантазия, замучит от затхлых слов, захочется сделать слова живыми, заменить казенное вранье животрепещущими фактами, и вы сами не заметите, как начнете писать правду." (А. И Б. Стругацкие. "Время дождя")
      Таким образом, любой творец, даже сам он считает себя совершенно лояльным, опасен для системы управления.
      Искусство выполняет в классовом обществе дестабилизирующую функцию. Соответственно, правящие круги не могут не относиться к нему в лучшем случае настороженно. Чем больше оличается реальность от созданного пропагандой идеального образа, тем сильнее должен проявляться антогонизм деятелей искусства и управления, тем жестче будет функционировать система контроля над творчеством.