Правый берег Днепра.

Лес.

      Хоть я и противился этому, но лагерь мы все-таки перенесли за реку. Я стращал Чена бешенным кибером, но он настоял на своем — начальник.
      К моему удивлению он оказался прав. Кибер нас не тронул. То есть не просто не тронул, а даже на глаза не показался. Чтоб убедиться в его безразличии мы спустились вниз по течению километра на два и перенесли на тот берег палатку. Мне жалко было её терять, но Чен излучал такую уверенность, что и сам я поверил ему и не стал переправляться обратно.
      Тишина висела над деревьями, и только изредка до нашего слуха долетал плеск какой-нибудь слишком уж разыгравшейся волны.
      — Тут и встанем. До границы по моим расчетам еще метров двести.
      Тут было не только тихо, но и уютно — под здоровенными в обхват деревьями стелилась низкая трава. Учитывая, что дно палатки все-таки шилось из тонкого пластика, это было весьма кстати.
      У меня в голове это как-то не укладывалось. Во мне, словно условный рефлекс, вбитый последними событиями, сидело убеждение, что едва мы перелезаем за реку, то тут же появляется эта проклятая железка, а тишина висела, никак не собираясь рваться или дробиться на осколки.
      — Что это с ним?
      Чен понял о ком это я. Сам стоял и молча слушал.
      — Все нормально. Получается, что у него включена программа «Охрана периметра».
      Он сказал это так, что ясно было, что ни слова больше на эту тему говорить не собирается. Я настырно поинтересовался.
      — И что это значит?
      — Только то, что он охраняет площадку с радиусом в километр от «Солнечной короны». А мы несколько дальше.
      — А что нам на старом месте не сиделось?
      Я не то что был против переезда, но эта спонтанность… Решил — сделал.
      — Те, парализованные, хоть и первые, а не последние… Туземцы вернутся.
      — Обязательно. И что?
      — Сейчас они ученые. За реку не полезут. Надеюсь, что рефлекс у них уже сформировался.
      Он развел руками, охватывая и деревья, и траву, и кусты.
      — Мы тут от кибера защищены его программой, а от туземцев — страхом перед колдовством.
      Самое ближайшее время показало, что мой шеф кое в чем ошибается.
 

Левый берег Эйбера.

Апприбатский лес.

      Колдовской Железной Башни с этого места никто не видел. Братья тянули головы, однако деревья, поставленные Кархой вдоль реки, загораживали нечестивое сооружение от чистых взоров Братьев по Вере.
      — Что ж, братья. Дорога нам вперед. Исполним долг веры — дойдем до Колдовской Железной Башни!
      Кто-то за спиной недоверчиво вздохнул. Средний Брат Сэра его понял. Страха у Братьев перед встречей с демонами уже не было. Все знали, что всякого, кто ходил на тот берег, рано или поздно настигало колдовство, погружающее в сон. Ничего потом плохого от этого не случалось — не пропадали вещи, не заводились болезни и только, говорят, брата Кюгера, одержимого раньше видениями, вместо видений Божьих помощников стали преследовать безголовые демоны воды.
      Старшие братья все же посылали монахов, каждый раз надеясь, что что-то изменится, словно это зависело от них. Только вот ничего не менялось. Сидя в монастыре Братства, Брат Сэра считал, что, к сожалению, но сейчас он добавил про себя — «К счастью!»
 

Правый берег Днепра.

Лагерь страховщиков.

      Назвав нашу жизнь спокойной, я бы погрешил против истины. Спокойной она не стала, но устоявшейся — определенно. В ней появилась размеренность устоявшегося быта — появилась предсказуемость, обозначились дурные и хорошие стороны. Дурной стороной было отсутствие привычных удобств, а хорошей — сближение с природой. В частности — завтраки и обеды на её лоне. Пикники.
      Завтракать на траве для человека большую часть проводящего меж четырех стен — большое удовольствие, надо признать: свежий воздух, свобода от некоторых условностей, вроде тарелок, ножей и вилок, ну и, конечно же, возможность по настроению то сидеть, то лежать, то вообще есть стоя.
      Правда, частенько находились те, кому это удовольствие удавалось испортить. Время от времени в это дело вмешивались то киберы, то туземцы. Последние, конечно, чаще.
      Этот раз не был исключением.
      Локатор запищал, и я едва не подавился. Кусок мяса застрял в горле и если б не Чен, от души влупивший мне по спине, то кто знает, выжил бы я. У туземцев, я заметил, последнее время стала формироваться дурная привычка — появляться тогда, когда мы садились есть. Или это, наоборот, у меня появилась привычка, предчувствуя их появление браться за банку с мясом?
      — Опять, — с неудовольствием сказал я, вытирая ладонью губы. — Что ж у них за манеры такие? Опять поесть не дадут… Ну что они как маленькие? Все лезут и лезут. Лезут и лезут…
      — А они и есть маленькие, — со вздохом отозвался Чен, не хуже меня понимая, что придется трапезу прервать. — Ничего они в наших играх не понимают, но стремятся.
      Я смотрел на экран с отвращением он — с тоской.
      — Пятеро…
      Нет. Ей Богу это слишком. Я оглянулся, выбирая лопух побольше, чтоб вытереть руки. Только ничего рядом уже не было. Все-таки три дня на одном месте живем. Держа руку чуть в стороне, я начал искать в карманах что-нибудь, чего не жалко — бумагу или тряпку. Было же ведь что-то…
      — Пятеро? Это же ни в какие ворота не лезет… Хамство какое-то.
      У меня в спине стрельнуло, заныли мышцы.
      — Слушай, надоело мне все это…
      Я закряхтел, повернулся. Кусты рядом со мной затрещали, словно сердились вместе со мной. Ничего рядом не нашлось. Листьев и тех уже не было. Пришлось просто вытереть ладонь о траву.
      — А что делать? В какой-то степени я считаю себя ответственным за все то, что тут происходит, — несколько виновато сказал Чен. Все это ему надоело не меньше чем мне, но у него имелось чувство долга, куда больше, нежели чем у меня.
      — И за этих?
      Я кивнул на экран локатора, где красные точки продолжали двигаться в нашу сторону. На зеленоватом фоне они выглядели очень агрессивно.
      — И за них тоже. Точнее в первую очередь за них.
      Он попытался перевести разговор в шутку и блеснул эрудицией.
      — Помнишь? «Мы в ответе за тех, кого приручили»?
      — Я их не приручал, — пробормотал я, понимая, что он все-таки прав. Если на них наткнемся мы то самое большое, что им грозит — временный паралич. А если им не повезет столкнуться с кибером, то самое меньшее, что их ждет — легкие увечья… Мне-то все равно, а вот им… И все-таки в главном Чен был не прав.
      — Не приручал, ни приваживал и не прикармливал…. Нам вообще не ими заниматься следует, а кибером. А это, — я кивнул на локатор. — Это паллиатив. За этими придут другие. Еще толще. Еще тяжелее..
      Чен кивнул.
      — Ты, конечно прав, только нет ведь возможности? Нет?
      Пришел мой черед нехотя кивнуть.
      Тут и он тоже был прав. Мы последние дни ломали головы над тем как уничтожить киберов, но ничего путного в головы не приходило. Возможно какой-то шанс нам могла дать боевая башня, что недавно чуть не раполовинила нас, но это еще вопрос — повредит она киберу или нет и второй вопрос — как туда заманить этого Десятого? Был бы он один, можно было бы рискнуть последним «воробьем», отдав его на заклание, но тогда мы останемся вообще без всего и Седьмого, что неизвестно откуда выполз на нашу голову, контролировать не сможем.
      «Воробей», которого мы запускали теперь исключительно в режиме записи, приносил нам в клюве безрадостные вести — киберов там становилось все больше. Они чинились. «Крысы» сновали по лесу, отыскивая все, что могли починить, и стаскивали это в кучу, из которой и появлялись новые машины. Собранный ими из обломков, не иначе, Седьмой уже разъезжал по лесу как по полигону.
      Если мы лишимся наших летающих глаз, то все станет еще хуже.
      Это будет проигрыш, куда хуже, чем нынешняя ничья.
      Мой китайский друг поднялся, подхватил разрядник.
      — Пойдем. А то не успеем.
      Я остался сидеть, демонстративно покачивая ложкой. От унизительного понимания заданности ситуации мясо уже не лезло в горло. Все равно ведь придется идти. Все равно!
      Аппетит пропал, но и впрямь нельзя было все это пускать на самотек — передавит он их там, точно передавит… Нужно что-нибудь радикальное придумать….
      — Пожалей их, — сказал он очень серьезно. Пару секунд я выдержал, глядя в его глаза, потом с кряхтением поднялся, хорошо представляя, что последует за всем этим. Не в первый раз.
      — С твоим голосом только милостыню просить… Ладно. Пойду. Только я пойду с условием…
      — Ну?
      — Давай их на том берегу встретим.
      Чен пожал плечами, словно услышал какую-то блажь. Я и сам понимал, что для поддержания легенды следовало этот монашеский орден перехватить на нашей стороне, только ведь спина-то не казенная. Каждый раз таскать этих упитанных ребят через реку — удовольствие не из самых больших. А худеньких там не было. Худых, видимо, в другие места посылали.
      — Надоело мне их через реку на горбу таскать. Это пятые?
      — А что я их считал что ли?
      — Пятые… Юбилей, можно сказать. Надо им подарок сделать.
      Продолжая шарить в карманах, я наткнулся на Ченову листовку. Догадываясь о его реакции, доставать и рассматривать её я не стал, и так с прошлого раза помнил, что пластпапир смотрелся еще очень свежо, можно сказать — играл красками.
 

Имперский город Саар.

Дворец эркмасса.

      Императору Мовсию нравился этот зал. Дубовые плахи пола, а не каменные плиты, как в Эмиргергере, наполняли небольшой зал теплом. Тут было спокойно, уютно даже. Тут не хотелось вспоминать о неприятностях — в голову лезли мысли о молодых женщинах, об охотах, о пирушках. Конечно, недавняя смерть отца накладывала свой отпечаток на все происходящее, но жизнь потихоньку брала свое. Он был молод, он получил власть над Империей Двух Семибашенных Замков, по его слову могло случиться очень многое и не только неприятное…
      Только сегодня был совсем иной случай. О веселье нужно было на время забыть.
      У стола, с той стороны, что еще не была заставлена кубками, а завалена пергаментами, стояли два монаха. На их сумрачных лицах жила не радость жизни, а озабоченность. Они напоминали молодому Императору, что все, что случилось — то случилось: оставалась торчать у всех на глазах Колдовская Железная Башня, неведомые пришельцы продолжали осквернять своим присутствием леса вокруг Саара и берега Эйбера и даже освобожденный ими разбойник Хамада, до сих пор Мовсию не известный, отирался где-то рядом.
      По городу непонятно откуда ползли слухи о неведомых демонах, один другого страннее и никаких концов пока найти не удавалось…
      Мовсий кивком пригласил Старшего Брата Ло к столу. Верлен уловив движение императора расторопно поставил перед Старшим Братом кубок.
      — Ну, что нового? Пляски Братьев….
      — Да! — торжественно сказал Старший Брат. — Пляски принесли нам удачу! Вот что Братья нашли в лесу.
      Мовсий привстал. Это и впрямь было чудом! До сих пор все, кого они посылали в лес, не могли пройти и поприща по правому берегу Эйбера. Их настигало колдовство, переносившее разведчиков обратно, на левый берег. Издали, с деревьев только, удалось рассмотреть, что демонов стало двое, и они колесят по лесу, словно по своей собственной земле.
      — Нашли? Им удалось пройти?
      Нет. Чуда не случилось.
      — Нет. Они сумели выманить демонов и рассмотреть их издали, но войти в заколдованный лес все же не смогли. Реку они как всегда сумели перейти, но дальше ничего не помнят.
      — Тоже как всегда… — обронил Верлен. — Слушай, Мовсий, может быть давай, все-таки я схожу?
      Император не ответил и монах продолжил.
      — Когда они очнулись от колдовства, это брат Пехага нашел у себя за пазухой.
      Средний Брат Черет, помощник брата Ло раскрыл папку, достав рисунок. Мимоходом он, в который уже раз представил, как грязные руки колдуна роются около его сердца, и передернул плечами. Он бы такого не выдержал.
      Изображение поражало тонкостью и четкостью. Казалось, что каким-то колдовством, на тонкий-тонкий пергамент перенесена часть настоящей жизни, часть чего-то существующего на самом деле. На куске пергамента неизвестный рисовальщик не меньше чем в двадцать красок изобразил неведомого колдуна… Тот словно живой потрясал копьем. Даже отсюда видно было, что враг силен, горд и заносчив.
      — Это точно такие же, как и те пять штук, что сегодня утром братья отыскали на базаре. В народе брожение…
      За спиной Императора засопело, потянуло винным духом, переплетенным с запахом хорошей ветчины.
      Верлен через его плечо посмотрел на рисунок, поцокал языком…
      — Да… Это славные рыцари… Таких хорошо иметь у себя в первой линии.
      Не поворачиваясь, Мовсий переспросил.
      — С чего ты взял, что они рыцари?
      — Твой отец так говорил… Да и вон, погляди, какое копье!
      — Мало ли что копье. Дурак копье возьмет, так он, что сразу и рыцарь? У рыцарей должны быть гербы.
      Он повертел в руках рисунок, поднял глаза на монаха.
      — Есть ли у них гербы? Тут не видно…
      Старший Брат кивнул и повернулся к сопровождавшему его монашку. Тот в два скользящих шага очутился рядом и по знаку Старшего Брата развернул кусок пергамента, на котором были нарисованы гербы страшных пришельцев. По сравнению с портретом рыцарей, что упал с неба, он был грязным и грубым, и он испытал стыд, смешанный с раздражением.
      — Есть. У одного коса, а у другого короткое копье и щит.
      Император машинально посмотрел на свой герб, что вытканный из шерсти единорогов висел на стене и покачал головой.
      — Копье и щит — еще куда ни шло… Но коса? Не по-дворянски это…
      — Мы еще не знаем дворяне ли они или нет.
      Старший Брат почесал голову и с тем же раздражением добавил:
      — Да и кто знает, чем тамошние дворяне занимаются… Может, с косой ходить — у них самое дворянское занятие…
      Император пропустил глупость меж ушей. Монах — что с него взять? Пусть и умный, но монах…
      — Скорее уж это оружие.
      — Или изображения их Богов.
      Император не ответил. Это и в самом деле могло быть чем угодно. Племена на недавно отвоеванных окраинах империи, куда еще не успели добраться Братья по Вере и стать там твердой ногой, вообще поклонялись связанным палкам и даже запахам.
      — Да. Советчики из вас… Позовите-ка Шумона.
      Ждать пришлось недолго. До библиотеки эркмасса, в которой императорский библиотекарь пропадал почти все время, было рукой подать. Кубки не успели опустеть, как он встал около стола и поклонился новому Императору.
      — А-а-а-а! Шумон. Мы тут спорим. Нужен твой ум…
      — Он всегда при мне, — серьезно сказал библиотекарь. — И всегда в твоем распоряжении.
      Рукава его серебрились книжной пылью. Император махнул рукой, и монах протянул ученому таинственный лист.
      — Посмотри на них. Что скажешь?
      Шумон подошел к окну. Он посмотрел лист на свет, понюхал зачем-то и только после этого стал рассматривать.
      Сдерживая смех, Эсхан-хе ткнул локтем в бок Мовсия.
      — Ученый…
      — Какая она красивая! — невпопад сказал книжник.
      Мовсий Эмирг взял листок из его рук и посмотрел на женщину. До сих пор ему было как-то не до нее. Он все больше обращал внимания на рыцарей. Женщина, даже девушка была не просто красива. В ней было что-то гордое, то, за что женщину стоило любить. Только ведь слышать такое от библиотекаря… Может не зря про него и про императрицу-то… Он тряхнул головой. Нет. Чепуха… Отец не допустил бы.
      — Ах ты бабник…
      Он посмотрел на портрет другими глазами.
      — А ведь явно из благородных.
      Из-за спины поддакнул Верлен.
      — Да. Лицо умное, кожа гладкая… Не простая женщина.
      Мовсий повернулся к Старшему Брату.
      — А что говорят в народе?
      — Говорят, что это дочь Императора Севера. Эти двое похитили ее и теперь требуют выкуп. А папаша готов отдать половину империи.
      Они замолчали, все вместе глядя на незнакомую женщину.
      — Где хоть она, эта империя? — спросил Верлен. — В какой стороне?
      — Говорят за морем… — ответил Шумон, не сводя глаз с женщины. — Правда я о такой и не слышал….
      Император проследил за его взглядом и некоторой досадой сказал.
      — Кто бы об Отечестве что-нибудь хорошее сказал. А то у вас все хорошее за морем… И бабы и Империи…
      — Ну что ты, Твое императорское величество… И жители Империи и славное и преданное тебе рыцарство….
      Император вздрогнул и взмахом руки прекратил словоизвержение Верлена. Старший Брат воспользовавшись тишиной сказал:
      — Нет тут правды…. Сказки народ плетет.
      Верлен, чувствуя раздражение Императора, сердито повернулся к монаху.
      — Почему это — «сказки»? Что, если не по твоему, то сразу и «сказки»?
      — Мои дознаватели работали — концов не нашли. Не знаю кто подбросил, как… Один в лесу нашел, другой — в реке выловил… А раз так — нет за этими словами правды.
      — Покажи, что на базаре собрал.
      Нехотя Старший брат достал из-под полы шкатулку и поставил перед Императором. Он пальцем поддел крышку, не касаясь высыпал рисунки на стол. Они были неотличимы друг от друга. На каждом тот же рыцарь и та же благородная дама в фамильных драгоценностях. Теперь, после того, что он узнал о ней, она привлекала его куда больше.
      — Что думаешь?
      Мовсий покосился на Кори. Тот ответил сразу.
      — Это приманка.
      — Для меня?
      Эркмасс смутился.
      — Нет. Для тех, кто попроще.
      Он ткнул пальцем в ожерелье
      — Посмотри на драгоценности на этой даме. Половина наших рыцарей туда полезет туда только из-за них… Я уж не говорю о возможности породниться с этим самым Северным императором…Кто-то хочет нас ослабить.
      Мовсий понял, помрачнел. Золото заставляло двигаться любое дело. А если к золоту еще и прилагалась дочь императора… Тут у многих верных слуг могут глаза на лоб вылезти.
      — Надо срочно собрать все эти изображения и забросить их к Альригийцам. Может быть там дураки найдутся, тоже из-за этой красотки к ним полезут…
      Кори, оторвав взгляд от портрета, добавил.
      — И надо усилить охрану дороги. Пусть наших отлавливают, и возвращают назад. Людей нам терять незачем. В лес вперед пусть ходят только наши лазутчики.
 

Правый берег Днепра.

«Солнечная корона».

      Одна радость — у туземцев, кажется, все-таки выработался условный рефлекс.
      После того случая, когда я подбросил им листовку, они перестали лазить в лес. Я думаю, что поняли, что ничего из этого не выйдет и прекратили напрасные усилия. Чен блеснул эрудицией и сказал:
      — Плетью обуха не перешибешь.
      Я не понял, что он имел ввиду, но переспрашивать не стал — по глазам видел, как ему хочется, чтоб я переспросил. Ничего. Потерпит.
      Облегчение это было временным. Ни он, ни я не думали, что это благолепие навсегда. Скорее наоборот, оба мы знали, что рано или поздно любопытство вновь взыграет в туземцах и те опять полезут к нам.
      То есть к ним. К киберам.
      Поэтому образовавшееся свободное время мы посвятили самому важному — поиску оружия.
      Уверенные в собственной безопасности мы два дня бродили по лесу, роясь в кучах железного хлама. Копий из этого можно было бы наделать сколько угодно, но ни на что другое все это не годилось. В очередной раз мы сидели под деревом, отдыхая.
      — Ну не может же быть так, чтоб совсем ничего!
      Чен пожимал плечами.
      После того, что случилось, свалок вокруг «Солнечной Короны» имелось предостаточно. Мы нанесли их на карту и исследовали одну за другой. Исключение составляли те, что оказались в зоне термического удара. Туда мы пока не залезали. Не из эстетических пристрастий, разумеется. Просто ходить там было опасно — наша невидимость мало чего стоила, если каждый шаг можно было бы отследить по облачкам пепла, взлетавшим из-под ног, да теням, отлично наблюдаемым на пустом и ровном месте..
      Но пришло время, когда нам пришлось рискнуть…
      Уж больно многообещающе выглядела та куча железа. Издали в ней виднелось что-то сильно смахивающее на хвостовик ракеты. Одно плохо — до неё, если мерить шагами, оставалось около сорока шагов по покрытой пеплом земле.
      И все же соблазн был велик. Я огляделся. Поваленные деревья, куски железа, местами трава, но большей частью — уголь и пепел.
      Кибера, конечно не обнаружил, но у меня хватало ума понять, что если я не вижу его, то это вовсе не означает, что он не увидит меня.
      — Рискну, — решил я. — Ничего не остается, как рискнуть…
      — Рискнем, — согласился шеф. Наверное, кусок ракеты померещился не только мне.
      Осторожно переставляя ноги, мы пошли, дав ветру возможность играть с пеплом. Ток воздуха отмечал наш путь дымным следом. Тут не знаешь что лучше — бегом бежать или брести осторожно.
      — Недоработка, — сказал я. — Я в отчете напишу, чтоб они этот комбинезон пылесосом оборудовали…
      — И тенеуловителем.
      Наши тени бежали впереди нас, словно их тоже жгло нетерпение.
      Привлекший нас кусок железа действительно оказалось хвостовиком. Только рассмотреть его мы не успели. Чен только радостно сказал — «Ага!», как по металлу звонко ударила глиняная очередь, наполнив воздух вокруг нас звоном и керамической крошкой. Мы прижались к оплавленному металлу и переглянулись.
      — Ты слышишь его?
      Я вовсе сбросил с головы капюшон невидимки, освобождая уши. Ничего. Только железный звон от глиняных пуль. Казалось, да, наверное, так оно и было, что стреляет он откуда-то сверху. Спрессованная катастрофой куча тряслась, звенела и рассыпалась. Сыпались какие-то куски труб, смятые диски… Только в этом звоне не слышалось главного — грохота двигателя.
      — Нет.
      Это значило, кибер пока что болтался где-то далеко, только ждать его мы не стали.
      — Назад!
      — Вперед!
      Новая очередь, показала, что прав я. Возвращаться мы не могли. Пространство перед кучей как раз и простреливалось. За нашими спинами стояли деревья, но до них оставалось шагов пятьдесят. В то, что мы пройти их под пулеметом как-то не верилось.
      — Отсидимся, — предложил я.
      — Раздавит, — сказал Чен. — Самоубийство страховкой не покрывается.
      Я ему поверил сразу. Все-таки опыт общения с киберами у нас был, но… Кинув взгляд на покрытый дымными фонтанчиками путь к спасению я возразил.
      — Так это может, минут через пять. А если побежим, то и минуты не продержимся. Прямо сейчас и пристрелит.
      Чен не успел ни возразить, ни согласиться. Удары пуль по металлу сменились рикошетом. Рядом словно мартовский кот заорал. Киберу явно что-то почудилось — может быть ветер — и он ударил очередью пуль на пятьдесят, левее нашей кучи.
      Там взметнулась пыль, пепел задрожал, обнажая рваный, в дырах металлический лист. Чен не пожалев руки потянул его на себя. Я понял, чего он хочет.
      Нам могло повезти, а могло и нет. Дело случая и удачи. Но это все же лучше, чем сидеть на месте и ырах металлический оист. л и сьи сьехал е нашей кучи. очудилось я возразил. ждать смерти.
      Рев кибера слышался совсем рядом. Казалось, что куча рассыпается не только от пуль, но и от этого рева.
      Мы поняли друг друга без слов. В одно мгновение лист оказался у нас за плечами, прикрывая от камней.
      — Бежим!
      Все-таки не престаю я удивляться добротности земной техники!
      С неба рухнул, чуть не на части развалился, а поди ж ты. Стреляет! И как метко! Он попал в нас буквально на пятом шаге. Меня толкнуло вперед, и я волей-неволей побежал еще быстрее. Я смотрел под ноги. Рядом вздымался шлейф пепла из-под невидимых ног шефа.
      Упасть значило погибнуть.
      Бежали молча. Говорить было не о чем, да и грохот над нашими головами стоял такой, что все одно никто ничего бы не услышал. Мы были заметны, словно солнце в небе и слышать нас мог кто угодно хоть за километр.
      Деревья укрыли нас стволами, словно были с нами заодно. Я с облегчением уронил железку. Чен протащил ее еще пару шагов один, но не удержал и тоже бросил. Три-четыре секунды кибер вколачивал в нее припасенные для нас боеприпасы, а потом, сообразив что-то, бросился за нами прямо в лес. Но тут уже не нашлось ни пепла, чтоб нас выдать, ни железа, чтоб показать ему где мы находимся.
      Он с размаху ударился о стволы. Несколько деревьев позади не выдержали напора, но мы уже выбежали на берег. Рев за нашими спинами взлетел вверх. Кибер не хотел нас отпускать. На бегу я оглянулся. Поняв, что сквозь лес не пройдет, он поднялся над верхушками, став похожим на древний боевой вертолет, и лупил по берегу, надеясь задеть нас. По залитому светом песку запрыгали рассыпчатые фонтанчики.
      — Песок! — крикнул Чен. — Следы!
      Он наверняка имел ввиду, что враг по следам на песке определит где мы и тогда — конец.
      — Дерево — проорал я в ответ. — Правее дерево!
      Приметное дерево, совсем недавно украшавшее собой берег, лежало, наполовину погрузившись в воду. Его ствол словно мостом перекрыл полосу песка. Дождавшись момента, когда ствол метателя рыхлил левый край пляжа, мы пробежали по стволу и разом прыгнули в реку.
 

Имперский город Саар.

Саарский монастырь Братства по Вере.

      — Кто спорит? — Бомплигава отхлебнул вина, поднял брови, показывая, что оценил вкус и любезность Старшего Брата. Вино и впрямь того стоило. — Конечно, договора должны выполняться.
      Старший Брат Ло прижмурился. Стол, покрытый свитками пергамента и чернильницами, не располагал к долгой трапезе, намекал на то, что все-таки разговор должен идти по делу, а не просто так.
      — Я рад, что мы нашли точку, от которой и дальше пойдем к взаимопониманию. Наш договор касался…
      Старший Брат замешкался, не желая называть вещи своими именами. Все-таки хоть и монастырь, своя власть кругом, но все-таки, все-таки, все-таки… Бомплигава чуть улыбнулся и пришел на помощь монаху.
      — Мы договорились о том, что я по твоей просьбе освобожу душу Императора от тела.
      Старший Брат облегчено кивнул.
      — Верно! Освободить его душу… И что же?
      — И что же? — повторил Бомплигава.
      — И ничего…. А «ничего» не может стоить 3000 золотых, которые ты получил за эту работу…
      Это был упрек. Гость смотрел на хозяина, словно не понимал того, что тот говорит. Хозяин же под его взглядом только улыбался и покачивал головой. Бомплигава наклонился к Старшему Брату.
      — Твой человек обещал мне, что Император выйдет вторым. Его клятву слышал Карха! А он не вышел…
      Он почувствовал, что горячится, и взял себя в руки.
      — А тот, кто вышел, так мертв, что даже пляска всех братьев Империи не вернет его к этому столу…
      Старший Брат засмеялся. Сперва тихонько, потом все громче и громче.
      — Да. Тот — мертв. Но Император жив! Не его ли славили сегодня в часовне?
      — Ты плох умом… Император мертв. Я собственными глазами вдел тело…
      — Мертв Адента, — лукаво сказал Старший Брат, — а Император жив!
      Теперь засмеялся Бомплигава. Правда, в его смехе уверенности было меньше, чем в смехе монаха.
      — А разве это не то, чего ты хотел, когда нанимал меня?
      — Я хотел, чтоб ты освободил душу Императора… Ты обещал. И твою клятву тоже слышал Карха.
      Пальцы на руках наемника сжались в кулаки.
      — Чего ты хочешь? Чтоб я вернул деньги? У меня их уже нет.
      Старший Брат молчал, глядя на наемника, словно сказать ему было нечего, только не верил в это гость. Обо всем подумал, хозяин, обо всем… Но молчать — значит признаться в неудаче, и он продолжил.
      — Если хочешь, я убью для тебя нового Императора.
      Старший Брат предостерегающе вскинул руки.
      — Уймись! Зачем мне это? Если не можешь отдать долг золотом — отдай долг не кровью, а службой.
      Бомплигава вздохнул свободнее.
      — Да что нужно-то тебе?
      Старший Брат посмотрел в окно, за которым виднелись верхушки деревьев, и вздохнул.
      — Простое дело… Узнай, кто это выполнил за тебя твою работу — и мы в расчете.
 

Днепр.

Ближе к правому берегу.

      Мы упали в воду, оставляя между собой и сумасшедшей боевой машиной слой вещества более плотного, чем воздух. Он бил по всплеску. Глиняные пули буравили воду вокруг нас, делая прозрачную воду мутной от вздыбленного песка. Меня несколько раз тупо ударило по ногам, но тут нас выручила река.
      Сквозь прозрачную тут воду я разглядел угловатую громаду, чуждую этому миру. Четкие линии, сходящиеся под прямым углом, не могли быть ни камнем, ни деревом, ни уж тем более, подводными водорослями. Не рассуждая, я дотянулся до стенки контейнера и укрылся за ним.
      Отсиживаться нам пришлось минут десять. Потеряв нас из виду, кибер, огромный как слон, еще сколько-то пострелял по воде, потом постоял, шевеля метателем словно хоботом, а затем и вовсе ретировался в лес, посчитав задачу выполненной.
      Сидеть под водой было безопасно, но всю жизнь тут не посидишь. Первым голову высунул наверх Чен. В надводном мире царила тишина. На истерзанном берегу остались следы движителей и песчаные кратеры от глиняных пуль. Готовые мгновенно уйти назад под защиту контейнера, мы вышли к берегу и прислушались. Позади журчала вода, впереди шелестели листья.
      — Ушел?
      Если б тут было совсем тихо, то я не поверил бы этой тишине. Однако лесной воздух донес до нас затихающий шум двигателя. Хорошая, конечно у нас техника, но, слава Богу, глупая…
      — Ушел.
      Одно это слово превратило поле боя в курортное место. Мы присели на дерево, спрятав тени в мутной воде.
      — Как удачно все вышло, — заметил Чен. Он провел рукой, указывая на верхушки деревьев. Одного взгляда оказалось достаточно для того, чтоб понять, как тут оказался наш защитник — прилетел. Сбитые верхушки образовывали прямую линию, тянувшуюся прямо к нам и явно упиравшуюся в тот самый ствол, на котором мы и сидели.
      — Если б не оно, то и не знаю….
      Ствол оказался здоровым, в обхват и контейнеру должно было достаться. Я машинально посмотрел вниз, чтоб узнать, как тот перенес встречу с деревом и замер.