— А как?
      — Например запрудить реку.
      Пару секунд я думал — обидеться или нет. Все-таки этими словами Чен перешел ту незримую черту, которую мы для себя определили, но я сдержался и решил оставаться до конца корректным.
      — Технически…
      — Мы не обсуждаем технические аспекты, — напомнил Чен. С его стороны это было форменным нахальством.
      — Нет уж, — возмутился я. — Это вообще невозможно!
      Он остановил мой напор, выставив вперед ладонь.
      — Ну, хорошо, хорошо… Мы не можем запрудить реку, но нам вполне по силам сесть на том берегу с парализаторами и останавливать каждого, кто попытается войти в неё.
      — У нас есть ограничитель. Энергия.
      Чен кивнул. Все-таки он был покладистым парнем.
      — Лучшим вариантом было бы, если б им кто-нибудь из местных авторитетов попросту запретил бы идти дальше.
      — Думаю, что все получилось как раз с точностью до наоборот. Скорее всего, кто-то из авторитетов и приказал им пойти и разобраться с тем, что тут произошло.
      Эта мысль пришлась Чену по душе, и он вцепился в неё.
      — Кто, по-твоему, тут может наложить запрет на то, чтоб переправляться через реку и идти в лес?
      — Не знаю…
      Я совершенно откровенно пожал плечами.
      — Если тут теократическое общество — духовный глава, если светское государство — король, или кто-то такой же — сёгун, падишах, президент….
      Чен кивал. Он и сам бы мог сказать все то, что сейчас говорил я.
      — Только нам его, если он и есть — неделю только искать, а они неделю ждать не будут, сам понимаешь. Они завтра же туда полезут.
      — Что ж, получается, что ничего не годится?
      — Не годится, — подтвердил я с самым искреннем сожалением. Отчего-то Чен при этом не выглядел сильно огорченным.
      — В таком случае осталось последнее средство, — сказал Чен как-то торжественно. — Я вызову их главного на поединок!
      Мне показалось, что я ослышался.
      — На поединок, — подтвердил Чен. — Если понятия дворянской чести тут развиты так же как и у нас на Земле, то…
      Я, наконец, понял, что он имел ввиду и уточнил.
      — Ты хочешь сказать, что они развиты так сильно, как это показывают наши исторические романы?
      Чен кивнул, несколько не удовлетворенной поправкой.
      — Я предложу поединок, с условием, что победитель остается здесь, а побежденный уходит…
      Конечно, благородным поступкам есть место и нашем, далеко не идеальном мире, но я-то понимал, что благородные разбойники чаще встречаются именно в книгах и видео, а в обычной жизни отчего-то обычно место находится только разбойникам обыкновенным. Разбойникус-вульгарис, так сказать.
      — Это…
      Чен протянул руку, не дав мне договорить.
      — Я сам скажу то, что хочешь сказать ты. «Это безумие!»
      Я потрогал пальцем банку. В самый раз. Горячо, но не обжинает.
      — Нет, друг мой по страховому событию, аварийный комиссар, владетель акций… В слове «безумие» есть что-то возвышенно-благородное. А то, что ты предлагаешь, называется иначе. Угадаешь, если есть охота угадывать?
      — Глупость?
      — Совершенно в дырочку.
      Чен удовлетворенно кивнул, словно сам только что подсказал мне это слово. Меня это несколько задело.
      — Кто знает, какие у них тут понятия о чести? И насколько далеко простираются порывы их души в сторону благородства? Я не берусь предсказать….
      Я говорил, а Чен кивал, соглашаясь. Потом я замолчал, а он прекратил кивать, и мы какое-то время смотрели друг на друга. Пока мы молчали, в голове у меня объявилась простая мысль. Если мы ничего не предпримем сегодня, то завтра они полезут за реку и последствия этого будут вполне предсказуемы. Порукой тому была не чья-то воля, а безмозглость киберов. Значит, годится все, что может хотя бы теоретически предотвратить кровопролитие.
      А если иных вариантов нет, то почему бы не попробовать что-нибудь безумное, вроде того, что предлагает Чен? Поединок — так поединок. Себя мы так и так убить не дадим, а вдруг и повезет?
      — Я вообще-то не против поединков в принципе… — прервал я провисшую тишину. — Поединок, так поединок, пожалуйста, только вот на счет честности… Раз уж у них свои понятия о честности, то ведь и у нас могут быть свои, а? В конце концов, кто нам мешает..
      — Никто, — согласился со мной Чен. — Тем более, что мы ведь хотим им добра… Не так ли?
      — А как же иначе?
      Проводить поединок, имея за спиной друга-невидимку с парализатором — одно большое удовольствие. Я улыбнулся. Мы друг друга стоили. Я бы Чену палец в рот не положил и никому из туземцев этого не посоветовал.
      — Осталось придумать, как мы передадим вызов…
      — У нас есть «воробей», а переводчик уже, я думаю кое-чего понахватался.
      Я проверил память переводчика. Нда-а-а-а. Сто десять слов. Не густо. И наверняка ведь, по крайней мере, треть — ругательства…. Ну, так нам ведь не философские разговоры вести, отвлеченные понятия обсуждать. Должно хватить и двух третей.
 

Лагерь Имперской панцирной пехоты.

Палатка эркмасса Кори.

      Два светильника в разных концах палатки лучились желтоватым светом. За слюдяными окошками дергался язычок пламени, а вокруг мелькала мошкара. За стенами хоть и светило солнце, но зато гулял холодный ветер, и в теплый простор эркмассовой палатки летучей мелочи набилось преизрядно.
      За полотняной стеной остался лагерь. После прибытия императорского гонца с вестью о скором появлении в лагере Императора, там стояли двойные караулы, а Братья вообще бессменно оплясывали лагерь, оберегая его от зловредного колдовства, только Эвину в пользу от их стараний верилось мало. Ни вчера, ни сегодня они не смогли противостоять колдовству, так почему же это должно случиться сегодня? Демоны могли быть где угодно, хоть тут же, рядом, в палатке, как вчера ночью, хоть за спиной…
      О невидимых врагах думал не только Эвин. Рука эркмасса то лежала спокойно, то сжималась, словно охватывала рукоять меча. У Лоэра зачесалось за ухом, там, где его достал не пойманный вчера колдун и он негромко, словно про себя сказал:
      — Я бы охотно скрестил с ним меч.
      — Не ты один.
      — С порождением дьявола? — покачал неодобрительно головой монах. — Гордыня помрачила вам головы, молодые господа! Биться с прихвостнями дьявола должен монах! Вера тут острее копья и быстрее меча!
      Эвин не обратил на слова внимания. Срадний Брат был по-своему умен, но вот именно то важно, что по-своему. У него были свои догмы, а значит и свои шоры на глазах.
      — Ты тоже считаешь, что это люди?
      Эркмасс молчал совсем недолго.
      — Люди ли, демоны ли… Это не важно. Раз они взяли одежду, значит, у них есть тело. А если у них есть тело, значит, есть куда воткнуть меч. Сегодня мы видели, что они не всемогущи. Хитры, но не всемогущи.
      Эвин посмотрел вопросительно и эркмасс пояснил.
      — Сильному не нужна хитрость.
      — Иногда зло скрывает свою силу… — начал Терпий.
      Эркмасс поднял взгляд на него, и тот примолк, прикусив губу. Эркмасс сердился, но кроме ожидаемой злобы Эвин разглядел в глазах и недоумение.
      — Ты мне, знаток знамений, лучше объясни вот что… Почему они были голые? Это что-нибудь значит?
      — А как же! — Монах сунулся головой под свет. — В «Алом свитке гнева» сказано….
      Он поднял для значимости палец, закатил глаза.
      — «…ночною ли тьмой, светом ли дневным, с ветром ли или с землей, войдут они без одежды, четным числом…»
      Теперь эркмасс смотрел на Брата по Вере даже как бы не с уважением. Он старался понять, что эти слова значат, только выходило плохо. Эвин смотрел то на него, то на монаха, только тот уже молчал, считая, что и так сказал не мало. Открыл, так сказать, глаза, направил на нужный путь. Эркмасс молчал, но Эвин чувствовал, что как и он сам, Кори ничего не понял.
      — Ну и что это означает?
      — Это значит, что зло пришло, чтоб остаться! — Монах сказал это не поворачиваясь к нему, а по-прежнему глядя на эркмасса. — И противостоять ему сможет не тот, кто одет в железо и вооружен им, а тот, кто не имеет ничего кроме Веры, которая сильнее железа и соленой воды!
      — По чему он тогда оставил их в живых?
      — Я и сам удивляюсь, как это он не сожрал их всех? — понизив голос, отозвался Брат по Вере. Несколько мгновений он хмурился, и вдруг лицо его просветлело. — Наверное, он не мог сделать иначе!
      — Почему?
      — Если б он их сожрал или убил, то они бы не пришли и, значит, тогда пророчество не исполнилось бы!
      Эвин хмыкнул. Терпий бросил на Лоэра нехороший взгляд, но связываться с новым любимчиком эркмасса не стал.
      — А может быть, это насмешка над тобой и над нами, — продолжил он. — Демоны решили посмеяться, оскорбить нас, показав пренебрежение к твоей силе. Как еще они могут показать, что не бояться тебя, уже раз поверженного их волшебным оружием? Только повергнув твоих воинов и сохранив их жизнь, вернуть тебе!
      Брат по Вере говорил быстро, перебирая пальцами при этом, словно считал невидимые монеты.
      — Твои воины им не помеха. Что им, будет ли нас на шестеро больше или меньше? Демонам нет никакой разницы, скольких поразить своим колдовством… Только Братья…
      — А может быть все вовсе не так, — остановил его Эвин. Никого он, конечно, останавливать не собирался, но уж слишком нахально повел себя этот… На его негромкую фразу Кори сам повернул голову и остановил взгляд, словно приглашал продолжить.
      — Они не лишили жизни твоих слуг, а просто показали нам свою силу. Почему из-за этого их следует считать врагами? Они поступили точно так же, как поступил бы ты сам, если б на турнире выбил бы противника из седла и, не желая ему смерти, отъехал в сторону.
      Брат замотал головой, показывая, что думает иначе.
      — Они спасли жизнь богомерзкого разбойника! — напомнил он, щурясь на Эвина. Лоэр во взгляде усмотрел вызов, впрочем, монах его и не скрывал.
      — Во всяком случае, они спасли жизнь, а не отняли её… — отозвался искатель приключений, не желая связываться с монахом. Что мог монах? Только язвить исподтишка, и только… А силу и право принимать решения в этих землях, Император Адента дал эркмассу.
      Кори ничего не сказал ни тому, ни другому. Он сидел молча, постукивая костяшками пальцев по столу. Могло быть и так и эдак. Неведомая сила, оголившая шестерых его воинов, могла оказаться силой врагов и силой друзей, только определить это можно было бы, только взяв её в свои руки. Он что-то прикидывал, его взгляд перелетал с лица Брата по Вере на лицо пальского дворянина.
      — Я узнаю это, — наконец сказал он. — Узнаю от них самих.
      Эвин кивнул, улыбнулся. Скука и меланхолия осыпалась с эркмасса словно шелуха. Он даже ударил кулаком по столу, так, что столовое серебро бодро звякнуло.
      — И узнаю еще до того, как приедет Император! Этих шестерых пустить первыми!
 

Левый берег Днепра.

Три километра от туземного военного лагеря.

      Серьезный разговор прерывать нельзя.
      Если прерывать серьезные разговоры, то неизвестно каким боком может это все выйти. Последствия могут оказаться совершенно не предсказуемыми.
      А уж если обсуждается такая важная вещь, как вызов на поединок представителем одной цивилизации представителя другой, то от этого можно вообще всего ожидать.
      Только ведь как получается — Человек предполагает, а Бог — располагает. Наверное, Богу в тот момент очень нужно было, чтоб наш с Ченом разговор прервался.
      Конец беседе положил микролокатор. Он пискнул раз, потом еще раз и еще…
      Мы привстали — не почудилось ли? Но умная техника продолжила пищать, сигнализируя, что справа и немного позади нас происходит некое движение и что некие объекты, числом около сорока, совершенно самостоятельно передвигающиеся в пространстве, приближаются к нам.
      — Легки на помине! — энергично пробормотал Чен.
      На экране двигались точки, обозначавшие злых любопытных туземцев. В том, что они именно такие — злые и любопытные я был абсолютно уверен, ибо других там быть попросту не могло по определению. Они явно шли мстить и готовились к серьезным делам — каждый нес на себе столько железа, что в писке локатора слышалась радость от встречи непростого электронного прибора с теми, кого он вполне мог принять за собственных далеких предков. То есть все было настолько ясно, что я даже не стал посылать «воробья».
      Это была облава, выстроенная по всем здешним канонам. Я посмотрел на шефа. Тот уперся взглядом в НАЗ. Никому и в голову не могло прийти, что когда-нибудь случится так, что вместо того, что первым делом попадаться на глаза терпящим бедствие космонавтам, от них потребуется совершенно противоположное — стать незаметными или, что еще лучше, вовсе невидимыми.
      — Опоздали мы с поединком… Бежим!
      Ей Богу и сам я не сказал бы лучше! В один миг мы подхватили НАЗы и снялись с места. В них-то и была самая большая наша проблема. Если у нас с Ченом еще были все шансы просочиться сквозь облаву незамеченными, то у НАЗов такой возможности не было.
      Черно-оранжевые ранцы прятать было негде, оставлять — чревато, а существовать тут без них нам не хотелось.
      Оставалось только бежать, и мы просто рванули в противоположную сторону, выбирая места, где кусты росли пореже.
      Ветки, ветки, ветки, коряги, поваленные стволы.
      Мы ломились сквозь них там, где не могли увидеть обходного пути. Запах раздавленных листьев вихрился позади нас, догонял и смешивался с запахом цветов, а мы, словно два маленьких катера в глиссирующем режиме, перепрыгивали с одного запаха на другой, опережая крики облавы.
      Запах воды остановил нас так, как скала останавливает поток настоящей воды.
      За несмятыми ветками, за полосой сырого даже на вид песка, буквально в пяти шагах от наших ног текла река.
      В этом месте она тут была уже, и вода в ней кипела перекатами, представ перед нами усеянной белопенными росчерками бурунов, вскипавших на подводных камнях.
      Я не успел придумать, что же они мне напоминают, как раздался гулкий всплеск — это Чен прыгнул в воду и сразу стал ниже ростом.
      Кренясь словно под порывами ветра, китаец шел вперед, преодолевая силу течения. Путь его лежал к огромным валунам, что лежали в пяти шагах от берега. Вода там вскипала такими бурунами, что сравнивать их с белопенным кружевом даже не приходило в голову. Поверхность реки кипела брызгами и воздушными пузырьками, делая гранитные глыбы похожими на лежащих в кипятке бегемотов. Зато за полосой безумной воды спокойно раскинулся противоположный берег.
      — Стой! — заорал я, хорошо представляя, что тут случится через несколько минут. — Это не выход!
      Если все пойдет, как идет, то итог можно будет предсказать заранее — вслед за нами тут появятся туземцы в своем железе и тогда там обязательно появится наша знакомая безмозглая железка и начнет наводить порядок по своим кровожадным правилам.
      — Он же всех поубивает!
      — НАЗ неси, — хладнокровно пресек панику Чен. Он уже стоял за здоровенным камнем, опоясанный пеной и поток воды пытался сдвинуть его с места. — Притопим их тут и свободны до следующего страхового случая….
      — Так ведь…
      — Спрячем ранцы, вылезем, обозначим себя у них за спиной, и они дальше не пойдут, побегут за нами, — нетерпеливо сказал он. — Быстрее!
      Я дернулся вперед, но даже шага не сделал. За моей спиной заорали. Восторженно! Делясь надеждой и радостью с окружающими. Одна радость — вопли раздавались не сразу за спиной, хотя и не так чтоб уж далеко.
      — Следы! — крикнул я Чену. В том что их обнаружили ничего удивительного не было. Мы неслись как два слона, и за нами должна была оставаться просека.
      Чен уже не решась кричать грозил кулаком и махал руками.
      Вода оказалась не только быстрой, но и холодной. Я дважды чуть не упал, поскользнувшись на осклизлых камнях, но до Чена добрался хоть и мокрым, но в целости и сохранности. Вцепившись одной рукой в валун, я опустил НАЗ на дно и прижал ногой. Только после этого я посмотрел назад.
      На песке отчетливо, словно мы специально это делали, отчетливые, словно луна в безоблачном небе виднелись две пары следов, уходящих в воду.
 

Левый берег Эйбера.

Апприбатский лес.

      Берег был пуст.
      Или казался пустым.
      Полосу песка перед рекой ветер выгладил так, что с трех шагов та казалась куском пальского бархата, небрежно брошенная от одного куста к другому. Редкие зеленые ветки нависали над песком и кое-где касались воды, оставляя на ней быстрые от течения штрихи. Спрятаться вроде бы негде, хотя…. Он сориентировался по солнцу и пустил три стрелы туда, где кусты, нависая над песком могли бы стать хорошим убежищем для невидимок. С глухим стуком острия ушли в песок, но не вскрика, не стона…
      Может и впрямь никого? Нет! Не могло так быть! Рядом они где-то. Не зря куртки там лежали. Спугнули их! Спугнули!
      Могло ведь быть и так. Эвин движением руки направил двоих вправо, троих влево, а сам уставился на дальний берег. Там тоже было пусто, а может быть, и это ему только казалось. Он рассматривал кусты и камни там, когда кто-то сдавленно крикнул.
      — Следы, господин! Есть следы! Кархой клянусь!
      Эвин бросился на голос. Незнакомый панцирник стоял в траве, не решаясь наступить на песок, где четко пропечатались два следа. Два чужих следа. Вмятины вели прямо в воду.
      Лоэр наклонился, потрогал крайний пальцем и песчаный бортик тут же осыпался внутрь. Следы были свежие.
      Не касаясь песка, он пядью промерил вмятины. Неведомые ходоки по берегу были не такие уж и огромные. Один чуть выше него, а второй пониже, чуть не на голову. След был явно чужой.
      Его сапоги, как полагается подбиты были гвоздями с квадратными шляпками, а тут… А тут ничего не было. Словно кто-то неведомый приложил деревяшку и просто вдавил её во влажный песок — каблук и то слабо прорисовался, хотя это и понятно — спешили…
      Он поднялся, глядя в сторону другого берега. За спиной послышался треск веток. Эркмасс в полном боевом доспехе и шлеме, что спас его от чужого колдовства в прошлый раз, выбрался на песок.
      — Следы? На тот берег?
      — Да. Но это ловушка, — уверенно сказал Эвин.
      Он сам присел на корточки, вглядываясь в отпечатки чужих ног.
      — Ловушка?
      — Или ложный след…
      Кори не сказал ничего и Эвин пояснил.
      — Если у них хватило ума обмануть нас, когда они спасали никчемную разбойничью жизнь, то, спасая собственную, такой глупости как эти следы, они допустить не могли.
      Небо над лесом с той стороны реки, только что пустое и несшее в себе только облака, вобрало в себя далекие точки птиц. Чем-то вспугнутые, они поднялись над деревьями, и с каждым мгновением их становилось все больше и больше.
 

Днепр.

Ближе к левому берегу, чем к правому.

      — Не успели! — сказал Чен, словно я этого сам не видел. Я придавил НАЗ какой-то скользкой на ощупь плитой.
      — Не повезло…
      Кибер рвался вперед не разбирая дороги. Нас-то он не заметит, да и заметит — не велика беда. Все одно мы — на «нашей» стороне реки, а вот туземцы…Они ведь сейчас в реку прыгать начнут, силой меряться с чудовищем… А когда это у него еще патроны кончатся? По прошлому разу не видно было, что он их экономит. Чен, думая явно о том же, крутил головой, отыскивая выход их ситуации.
      — «Воробья» готовь…
 

Левый берег Эйбера.

Пороги.

      Послышался лязг и рев, словно с той стороны к берегу скакал отряд рыцарей в плохо подогнанных доспехах. Металлический лязг приближался, перекрываясь неживым ревом и треском рушившихся деревьев.
      Один из панцирников коснулся плеча эркмасса. Не отводя взгляда от леса, он чуть повернул голову.
      — Эркмасс. Так же ревел тот большой демон, что вчера побил наших на реке, когда мы ловили крылатых демонов.
      Этот звук был знаком и эркмассу. Его обидчик ревел так же. Он кивнул горнисту, и тот прижал к губам рог, выдул сигнал общего сбора.
      Рев стал громче. Кусты на том берегу раздвинулись и на песок выехал…
      — Вот она, ловушка… — сказал Эвин. — Они заодно…
      В этой жизни тому, что показалось на том берегу, названия не было. Опыт и сознание эркмасса лихорадочно старались подобрать нужное слово, но ничего подходящего на язык не попадалось. Еще тогда, когда с ним разговаривал Император, он пытался описать своего обидчика, но как тогда этого не получилось, так не получалось и сейчас. Слова проскакивали в голове ненужные, не обозначающие сути того, что он видел прямо перед собой. Угловатые доспехи скрывали истинное тело демона. Или все-таки не демона? Он казался покрытым темно-зеленой тканью, под которым неосознанной угрозой пряталось какое-то оружие, а вот выступающее вперед копье эркмасс разглядел с первого же взгляда. …. Конечно, это был враг. Враг, вооруженный копьем!
      Он ухватился за эту мысль, и слово сразу нашлось, словно само собой.
      — Железный Рыцарь!
      Под рыцарем не было коня, да и какой конь выдержал бы такую груду стали? Наверняка он сидел верхом на каком-то демоне, ревевшем и лязгавшем так, словно точил зубы в предвкушении драки.
      Враг на том берегу тяжело повернулся, ненароком свалив дерево, но не поднял копье в знак вызова, а просто нацелил его на эркмасса.
      — Кто ты, явившийся не вовремя? — крикнул через реку эркмасс. — Назови свое имя и имя своего господина!
      Голос легко перелетел через реку, но не вернулся ответом.
      Враг не таился, не прятался.
      Он просто молчал.
 

990 метров от эпицентра.

Сторожевой пост.

      Десятый наблюдал за эволюциями противника, не используя и четверти своих возможностей. Конечно их и сравнивать нельзя было с тем, чем он обладал до катастрофы и все же….Враги в этот раз ему попались какие-то странные. Обшарив базу, собравшую в себя опыт его создателей, он не нашел там ничего похожего! Ничего! Враг был непонятен! Никакой бронетехники, никаких фортификационных сооружений, никаких полевых генераторов… Ничего! Тут даже эфир звенел первозданной пустотой. Он сумел обнаружить только три чужих передатчика, но те оказались за пределами охраняемого периметра и в силу действующей в данный момент инструкции уничтожению не подлежали. Кроме него — ничего! Изредка только откуда-то доносились отголоски бушевавших гроз. Немодулированные сигналы еще стекали по пруту антенны в приемник. Вычислитель пытался это расшифровать, но безуспешно — враг был хитер и коварен!
      Десятый проверял диапазоны, но повсюду было пусто, как в стволе. Никто кроме него, Седьмого и начавшего подавать первые признаки активности Четырнадцатого, не обменивался тут информацией. Враг все еще был непонятен. Он хитрил, скрывая свои силы.
      Поэтому Десятый и не нападал, выжидал, не переходя границы лагеря.
 

Левый берег Эйбера.

Лес.

      Вздохов тридцать они стояли друг против друга. За гостем стеной высился лес, вертикальными росчерками деревьев, словно прутьями клетки, отрезавший им путь к Колдовской Железной Башне, а за эркмассом его люди.
      Пацирники стянулись в отряд и на берег выходить не спешили — остановились за деревьями, прикидывая чего ждать от новой напасти. Лучники держали стрелы на тетивах, а первый ряд копейщиков присел на колено, готовясь встретить врага, если тот полезет, стальной щетиной имперских копий. Страха эркмасс за спиной не чувствовал. Панцирники просто делали то, чему он их учил. Рыцарь ли это был, зверь ли, или просто колдовской морок, но впечатление способной доставить немаленькие неприятности силы, он передавал вполне.
      Эркмасс ощущал это нутром.
      Эвин тронул его за плечо. Кори неохотно обернулся.
      Вдоль берега, ведя лошадь в поводу, к ним приближался личный Императорский гонец Версифисаил Амбулептейба.
      Расталкивая панцирников и даже не глядя на другой берег, Версифисаил подошел ближе, поклонился.
      — Эркмасс Саара! Император Адента Эмирг прибыл в твой лагерь и ждет тебя там!
      Эркмасс посмотрел на тот берег. Железный рыцарь стоял, словно собирался там простоять всю свою жизнь. Прямо над ним, над лесом, кривым пальцем торчала железная башня. Вот он враг, которого они тут искали.
      Император прибыл как нельзя вовремя.
      — В лагерь!
      Пацирники не особенно скрываясь, пошли назад к лагерю, стараясь все-таки не выходить на песок, на котором уже отплясывали Братья по Вере, ограждая войско от колдовства.
      Железный всадник, отлично все понял.
      Он также не особенно и прятался. Проревев что-то похожее на проклятье, он немного повернулся и, заслоняясь полосой густых кустов, росших вдоль берега, последовал за ними. Его не всегда было видно, за зеленью, но что-то там изредка взревывало и видно было дважды, как под напором Железного рыцаря рушились вовсе не маленькие деревья.
 

Левый берег Эйбера.

Брод перед лагерем Имперской панцирной пехоты.

      Серо-зеленый, в разводах Железный рыцарь стоял на том берегу пофыркивая и вздрагивая плохо закрепленным металлом. Звук его дыхания и запах перелетели через реку и долетели до Императора Аденты.
      Он стоял в окружении придворных, разглядывая незваного гостя.
      — Это он?
      — Да, государь! Это страж переправы, которого поставили демоны, — опережая всех, сказал Старший Брат Ло.
      Император посмотрел на Кори. Он ждал ответа от него. После рассказа эркмасса о невидимках и спасенном демонами разбойнике он хотел выслушать того, с кого тут был главный спрос.
      — Я боюсь ошибиться, государь. Не хочу гадать… — медленно сказал он. — Знаю только, что это тоже враг. Наверняка не самый главный, но — враг…
      Император опять повернулся к демону, оценивая его мощь. Железа на нем висело столько, что одному не свезти, а значит и сил у него втрое. Сам он и копье свое странное держит без отдыха и не дрогнет оно у него.
      — Что ему нужно?
      — Не скажу, государь. Вчера, перед тем как мы встали лагерем мы увидели в небе двух огромных птиц, оказавшихся то ли дьявольским, то ли колдовским порождением…
      — Крылатые демоны? — переспросил Император.
      — Да, — спокойно, словно о чем-то неважном сказал эркмасс. — Крылья одного у меня в палатке. Я покажу… На земле они обернулись похожими на людей демонами. Когда мои люди погнались за ними и попытались переправится через реку, те вызвали из глубины леса этого вот Железного Рыцаря и тот убил и ранил почти полтора десятка панцирников. Похоже, что именно он, если у него нет брата — близнеца, напал и на мой отряд.
      Император приложил ко лбу ладонь, вглядываясь в едва различимую на фоне леса громоздкую фигуру. Защитник крылатых демонов на фоне зелени был почти незаметен. Он не прятался, но в том, как он встал, чувствовалось воинское искусство и опыт, позволявший избегать лишних неприятностей.
      — Какой у него герб? Кто-нибудь видит его?
      Никто не ответил.
      — Ничего… Сейчас посмотрим.
      Он сорвал с плеча личного гонца рог и протрубил, подняв его к небу. Из скрученной в улитку серебряной трубы вылетело приглашение скрестить копья. Звук не успел замереть, как слева от Императора вспыхнул зеленым пламенем факел, обычаями здешних мест, служивший вызовом на поединок. Это было лишним. Вряд ли Железный Рыцарь страдал глухотой, но обычай того требовал.
      — Передайте ему Императорский вызов!
      Император обежал взглядом ближний ряд придворных, потом перевел взгляд подальше. Несколько мгновений он смотрел на столпившихся вокруг людей и выбрал одного.
      — А! Аст! Рад тебя видеть.
      Под взглядом Императора толпа раздалась, и отмеченный благоволением властителя, подошел и встал в четырех шагах.
      — Вызови этого демона на бой от моего имени и убей!
      Аст Маввей и глазом не моргнул.
      — Благодарю за честь!
      Повернувшись и держа спину прямо, он спустился с холма, добежал до края воды, остановился. Пару мгновений он восстанавливал дыхание. Оглянувшись на Аденту, может быть, тот передумал, но Император только кивнул. Тогда гонец закричал во весь голос:
      — Эй, ты! Порождение зла! Убирайся с этой земли или подтверди свои притязания на нее вызовом Императору!
      Эхо услужливо повторило Астовы слова, но чудовище высокомерно молчало. Их разделяли вода и воздух, но демон не послал знака ни с тем, ни с другом. Керрольд постоял немного, пожал плечами, потом повернулся к рыцарю спиной, уверенный, что противник в спину не ударит.
      — Он не хочет драться! — крикнул Аст.
      Несколько мгновений Император молчал.
      — Да рыцарь ли это? — спросил он, наконец, сразу у всех.
      — Может быть ему нужна вызывная грамота? — вслух подумал эркмасс. — Формальный вызов?
      Это правило помнили не многие, но знатоки церемониала не забывали, что когда-то все происходило несколько иначе, чем сейчас.
      — Стрелу, перо, пергамент, — скомандовал Император.
      Эвин, благоразумно оставшийся во втором ряду, с любопытством рассматривал чудовище. Эркмасс называл его Железным Рыцарем, но он еще не решил для себя что это — зверь, рыцарь или демон.
      Он был большим, куда больше чем каждый их них, но не казался страшным. У него не было ни рук, ни ног, у него не было оружия, кроме странного копья, у него даже не было головы, но все-таки каждый из тех, кто стоял на берегу чувствовал, опасность, исходящую от этого куска металла.
      Аст Маввей натянул тетиву и, обернув стрелу посланием, выстрелил вверх. Послание поднялось вверх, но на тот берег не попало. Железный рыцарь сказал «ду-дут» и расщепленная стрела, словно подбитая птица, шлепнулась в воду. На глазах всех, кто стоял на берегу, белый клочок пергамента понесло течением в сторону славного города Саара. По рядам воинов прокатился грозный гул. Головы завертелись, выглядывая Императора.
      Это, безусловно, было или оскорбление или вызов. Некогда было разбираться что именно, отличать одно от другого, да и не их это было дело. Судейские, безусловно, отнесли бы это преступление к разряду оскорбления величества, но где их тут найти?
      Чувствуя ритм происходящих событий, Эвин повернулся. Император в десятке шагов позади него махнул рукой, и рой стрел взлетел над рекой.