Под его взглядом тот кивнул на воинов впереди себя и добавил. - Если не они его убьют, то нынче я ему конец положу! Исин не без высокомерия оглядел Сераслана и поинтересовался. - И чем же ты его убивать собрался? Ни меча у тебя, ни палки подходящей. - Божьим словом да Истиной, - не моргнув глазом ответил волхв. - Чем же еще волхву с нечистью биться, если не этим? И Избор и Гаврила немало выслушали в своей жизни похвальбы, но сейчас слова волхва выглядели не просто отчаянным хвастовством, но и просто нахальством. - Ну, дай Бог, - сказал Избор не желая препираться с Серасланом. - Дай Бог, да сам не будь плох, - отозвался тот. Он что-то знал или мог, или надеялся на что-то. - У саркинозов есть пословица, - сказал Гаврила, наклоняясь к нему. - " На аллаха надейся, а верблюда привязывай" - намекая на то, что простая надежда на Бога вряд ли способна сама по себе принести победу. - Да, - подхватил Избор. - У нас есть пословица не хуже - "На Бога надейся, да сам не плошай"! - Не оплошаю, - уверенно откликнулся священник. - Хотя... про верблюда это очень кстати... Это вы мне вовремя напомнили. Он встал, достал откуда-то снизу пару платков и принялся завязывать глаза лошадям. Ни Исин, ни Избор вопросов не задавали, но он сам объяснил им: - Вид зверя настолько страшен, что лошади не выдерживают. Бегут или сходят с ума. А мне на них еще дальше ехать. - Возвращаться? -спросил хазарин, глядя поверх головы волхва. - Сначала вернусь, живых привезу, а потом в Журавлевское княжество... - Ну? - обрадовался хазарин. - А я там всех знаю? Князя увидишь? - Если повезет... - Привет передавай! - От кого? - От Гаврилы Масленникова, от... Гаврила кашлянул и хазарин осекся. Он посмотрел на Масленникова и поправился. - Нет. От Гаврилы, пожалуй, не стоит привет передавать. Скажи, что те, кому он свой корабль одалживал, кланялись, обещали зайти при случае. Сераслан кивнул, озабоченный более ближайшим будущим, чем встречей с журавлевским князем. На дороге все оставалось по-прежнему. Люди неподвижно стояли каждый на своем месте. Изредка только тишина нарушалась железным перезвоном, когда кто-то из стоявших переступал с ноги на ногу. На копьях воинов развивались разноцветные флажки Все было чинно, благородно и торжественно, словно ждали приезда самой княжеской дочери. Гаврила посмотрел на солнце и вздохнул. Оно неодолимо спускалось вниз, и уже путалось в коронах деревьев. Сераслан неправильно истолковав вздох, поспешил успокоить его: - Сейчас, сейчас, потерпи. Осталось совсем немного, это будет очень поучительное зрелище. - Нет, я не об этом, - сказал Гаврила. - Я думаю: " Сколько церемоний для того, что бы убить гадину". Волхв посмотрел на него внимательно и напомнил на всякий случай: - Учти, сражаться с чудовищем может только тот, у кого есть на это право. Это некоторым образом приведения, даруемая поединщику нашим князем. Есть правила... - Неужели чудовище придерживается этих правил? - усмехнулся Избор. Напряжение витающее в воздухе стало настолько нестерпимым, что волхв никак не отреагировал на шутку. - Для него никаких правил, конечно, нет. - Вот, вот... - Оно просто нападает на первого попавшегося. - Вот видишь... А ты все талдычишь - "правила, правила". - Правила распространяются только на нас. Короче говоря, сражаться с чудовищем может только тот, на кого оно нападает. Такой поворот дела давал Исину некоторую надежду на участие в свалке. Он тут же задал вопрос: - А если оно нападет на меня первым? Волхв улыбнулся. - В уме тебе не откажешь. Обороняться никому не возбраняется даже от Чернобога, а не то что от его прислужников. Только не надейся напрасно. У тех, кто впереди тоже кулаки чешутся. Исин широко улыбнулся, оглянувшись на Избора, но тот уже поняв, что у того на уме в полголоса напомнил: - Не встревай. У нас своих дел полно.... - С нашими-то делами когда еще в князья выберешься? А тут верный способ... Все равно стоим. Почему бы не попробовать? - смеясь возразил сотник. - Почему верный способ? -переспросил он. - Талисман, - коротко напомнил хазарин, осторожно оглядываясь. - Он поможет...
      Избор понял, что не договаривал хазарин. Талисман держал их компанию вместе, соединяя их троих невидимыми скрепами, и это могло защитить хазарина в случае опасности. - В зятья, что ли к князю нацелился? - спросил Гаврила. - А что? -подумав ответил хазарин. - Я у князей в зятьях еще не был... Кто знает как это... Может и ничего? А? - Так туда очередь, - Гаврила кивнул в сторону стоящих толпой копьеносцев. - К тому же ты ее еще не видел. Вдруг она уродина? Или стерва? Исин повернулся к нему и, смеясь, ответил. - Княжна и уродина? Никогда такого не было... Они все толстые, красивые... Он засмеялся еще сильнее от пришедшей в голову мысли. - Зато сразу в воеводы... - Если не в покойники... Глава12 Над дорогой пролетел еще один крик. Все встрепенулись, и Сераслан нырнув в повозку, вылез оттуда с небольшим ящичком. Любовно поглаживая его, он сказал: - Я вас об одном попрошу. Если вокруг чудовища начнется свалка - не лезьте в кучу. Держитесь от него подальше. - Почему? Волхв сделал древний охранительный знак. - Осторожности ради, ибо орудуя Божьим словом ненароком могу задеть и вас. Знаете - "Лес рубят - щепки летят". Он снова погладил свой ящик. - Так что же у тебя там? - полюбопытствовал Избор. - Божье слово и Истина, - не смущаясь неопределенности ответа сказал волхв. Исин хотел спросить его, что это такое: "Истина" и как она помещается в этом ящике, но не успел. Откуда-то из головы отряда с шумом и бранью выехал воин. - Пропади оно все пропадом, ваше княжество, - проорал он. - В болоте сидят, дороги приличной нет, а все туда же. Чудовище себе завели! Тьфу! Быть княжьей дочке старой девой! Он развернул коня и поскакал в обратную сторону. Следом за ним сорвался еще один конный и трое или четверо пеших. - Не выдержал, - сказал Сераслан. В голосе его не было ни осуждения, ни жалости. Только понимание. Оставшиеся на дороге сомкнули свои ряды с этого момента еще крепче связанные между собой сознанием того, что они смелее, доблестнее, лучше тех, кто ушел. В наступившей тишине Сераслан медленно встал, указывая на сосну впереди них торчавшую выше других деревьев. Над ней развивался узкий белый вымпел. - Кажется, началось. Теперь скоро! С этого момента вся его разговорчивость исчезла. Деловито и аккуратно он пододвинул к себе ящичек и взялся за крышку. Ни Гаврила, ни Исин, и не Избор не обратили на это никакого внимания. Все их мысли поглотил тот участок дороги впереди них, который был доступен их взгляду. Пока дорога была пуста, но сверху, с сосны, чудовище, наверное, уже было видно. Оттуда донесся раскатистый рык: - Первый по жребию - пошел! Стоявший первым воин в рогатом шлеме медленно наклонил копье и, подгоняя коня криком, погнал его вперед. Гаврила с одобрением смотрел ему вслед. Такому опытному бойцу как он достаточно было одного взглядам на то, как тот сидит, как легко держит копье, и этого взгляда хватило, что бы составить себе мнение о коне и о всаднике. Лестное мнение. И хотя поднятая им пыль и мешала все рассмотреть в подробностях, одно было неоспоримым - ту силу, которую олицетворял собой всадник, чудовищу, кем бы оно ни было, одолеть будет трудно. Ощущение наступающей мощи было настолько сильным, что ему показалось на мгновенье, что он слышит стон земли от ударов копыт могучего коня и стон пробиваемого копьем воздуха. Через секунду всадник скрылся за поворотом. Исин привстал на стременах, но больше того, что уже успел разглядеть не увидел. Сейчас там, где сойдутся богатырь и чудовище должно будет начаться самое интересное, а именно этого им и не придется увидеть. - Разве мы не увидим, как этот богатырь расправиться с чудовищем? - спросил Гаврила не веря в то, что кто-то решиться ответить утвердительно. - Или оно с ним, - добавил Избор. - Конечно же нет. - Это что, одно из этих странных правил? - Конечно же да. То, что там происходит, видит только боярин Кочетыга, тот, что на сосне. Он показал пальцем вперед и вверх. Там, на верхушке сосны, опершись ногами о толстый сук, стоял человек. - Зачем такие сложности? Куда как проще было бы устроить так, что бы все все видели. Исин никак не мог взять в толк, зачем нужно делать плохо, когда можно сделать хорошо. Сераслан объяснил ему как мог: - Все просто, дело в том, что чудовище набрасывается на первого, кого увидит. А если оно увидит сразу всех, то оно набросится на всех сразу. Будет свалка... - Это было бы славно, - воодушевился Исин. Сераслан с плохо скрытым недоумением посмотрел на хазарина - Ты думаешь? - с сомнением в голосе произнес он. - Что же, может быть ты и прав... Не дай Бог, конечно. Только тут дело в другом. - Князю вашему своих людей жалко? - предположил сзади Избор. - Тут своих нет, сплошь чужие, да и никого ему не жалко, - ответил волхв. Другое дело, что тут в свалке не разберешься, кто его убьет. Одному кому-то повезет, так потом склока будет - чьих рук это дело. А так все честно. Или зять или покойник... С той стороны, куда гоголем умчался богатырь, послышался железный грохот, словно одна куча железного лома наехала на другую. - Проклятье! - Возбужденно выкрикнул Гаврила, - неужели ничего нельзя сделать?
      Он крепко стиснул кулак и в досаде так крепко стукнул по крышке кибитки, что проломил в ней дыру. Треск ломающегося у него за спиной дерева отвлек Сераслана, чутко вслушивавшегося в шум начавшейся схватки. Услышав за своей спиной хруст, он резво соскочил на землю, не забыв прихватить загадочный ящик. Гаврила опомнился. Увидев, что натворил, он слегка смутился. - Извини, хозяин. Душа разыгралась. Не сдержался. Но волхву дела не было до извинений. Держа ящик на вытянутых руках, он осматривал его так, словно оттуда собиралась вылезти змея. Избору показалось, что руки его дрожат, и что волхв малость струхнул. - Похоже, ты боишься своего ящика больше чем чудовища, - сказал Избор пытаясь как-то разрядить обстановку. - Больше чудовища я теперь боюсь вашего друга, - проговорил Сераслан и вытер вспотевший лоб. - Экий кулачище наел... - Угораздило вот родиться с крепкими кулаками, - рассеянно ответил Масленников всем существом своим стремясь туда, где в эту минуту гремел бой и лилась кровь. - Если их совать куда попало, так Род их назад заберет. Гаврила не обратил на его слова никакого внимания, ибо как раз в этот момент с сосны донеслось: - Второй по жребию - пошел! От группы людей, стоявших у поворота с громким хохотом отделился второй воин столь же богатырского вида и, конь, набирая скорость, понес его за стену деревьев. Едва он скрылся за зеленой завесой листьев, как оттуда выскочил конь первого пытавшего сегодня удачу. Конь мчался словно камень, вылетевший из пращи. Кто-то из пеших латников бросился наперерез, рассчитывая, видно на то, что теперь-то уж первому номеру конь не понадобиться, но конь шарахнулся в сторону и едва не сбив человека, промчался мимо кибитки. Шагов через 20 с него соскочило седло и он, неприлично взвизгнув, взбрыкнул задними ногами и умчался в лес. Из-за поворота вновь раздался железный грохот, но уже ближе. Грохот прогремел коротко и перешел в тоскливый вой, от которого по спинам у людей пробежали мурашки. С резкими криками взлетели с деревьев дятлы и неясыти и закружились над высокими деревьями. Гаврила поднял голову. Среди стаи беспорядочно метавшихся птиц появился яркий блик. Словно солнце отразилось от подвешенного в небе зеркала. Блеск возник неожиданно, потом пропал, потом вновь появился. На какое-то неуловимое мгновение он застыл в самой верхней точке своего подъема и соскользнул вниз. В тот короткий момент, когда он висел неподвижно все, кто смотрел вверх поняли, что это пускает с такой высоты такие веселые зайчики. Поняли и неприятно удивились своему открытию. Это был меч! Скорее всего, тот самый, которым второй номер пытался поспорить с чудовищем. Сераслан побледнел, закусил губу. - Убью! - выдохнул он. - Князю развлечение, а сколько народу понапрасну гибнет! Похоже, что меч над деревьями увидели не только они. Зрелище было настолько неожиданным, что все замерли. Вид подброшенного в воздух меча сам по себе был не мрачен и не страшен, но каждый из тех, кто видел его смог домыслить, что там произошло и люди осознав свое бессилие, бросились кто куда. Страх захватывал душу за душой. Люди бросали оружие, сталкивались друг с другом, и вскоре лесная дорога оказалась устланной копьями и мечами и боевыми рукавицами. - Так, так, так, - пробормотал Сераслан. Он вновь стал спокоен и холоден.- Вот и до нас черед дошел... Дожили, значит до светлого дня... Дождались праздничка. Он без суеты, не обращая внимания на окружающих, легкими движениями вожжей продвигал повозку вперед. - Третий по жребию пошел! - скомандовал с сосны боярин, но третий номер, даже если бы и хотел выйти на встречу чудовищу не успел бы этого сделать. Похоже было, что чудовище само горело желанием встретится с ним и спешило ему на встречу. - Четвертый, пятый, - орал Кочетыга, но его уже никто не слушал. Никто кроме Сераслана не обращал на него внимания. Каждый остался наедине со своими страхами и заботился только о себе. - Что гласят правила? - проорал в ухо волхву Исин. Он уже достал свой меч. - Какие тут правила? - выругался Сераслан. - Каждый сам за себя... - Ага! - радостно заорал хазарин. - Вот я его сейчас! Ни Избор, ни Гаврила, завороженные всеобщим бегством не успели остановить хазарина. Его конь громадным скачком выскочил вперед, оставив позади тележку волхва и большую часть бестолково метавшихся людей. Сераслан погрозил хазарской спине кулаком и крикнул: - Уймись, дурак... Прибьют же... - Точно ведь волхв... - крикнул Гаврила Избору, перекрывая общий гвалт. - Без обману. Как хорошо в людях разбирается... С одного взгляда умного от дурака отличил. Прищурив глаза, хазарин смотрел на дорогу, стараясь не пропустить момента, когда чудовище выскочит из-за поворота. На секунду он свесился вниз, что бы подобрать щит и чье-то копье, что лежали под ногами у коня, но тут же вернул взгляд на дорогу, уловив движение впереди себя. На дороге столбиком стоял заяц. Он только что выскочил из леса, не то привлеченный шумом, не то испуганный творившимися тут делами. Его уши торчали вверх, и видно было, как он всеми силами своего заячьего ума пытается понять, что же тут такое твориться. В суматохе самоспасения продолжавшейся за спиной сотника вряд ли кому пришла в голову мысль пустить в него стрелу и получить неплохой обед. На этот счет заяц мог быть совершенно спокоен, а вот чудовище... Оно могло появиться из-за поворота в любую секунду и тогда зайцу бы не поздоровилось. - Беги, дурашка, - крикнул хазарин зайцу. - Задавят! За его спиной, где-то совсем недалеко, но он не посмел оглянуться и посмотреть где именно прозвучал напряженный смех. Смеялся Сераслан. Потом волхв обратился к кому-то стоящему рядом. - Да ваш друг образец мягкосердечия... - У него доброе сердце, - согласился с волхвом Избор, - Только он часто об этом забывает. Несколько секунд сотник стоял и смотрел, как заяц стрижет ушами воздух. - Чего ждешь? - крикнул волхв. - Или сражайся или уступи место! Не оборачиваясь, Исин крикнул в ответ: - Я жду, когда оно нападет на меня. - Когда это случится, то будет поздно. Оно стремительно, как порыв ветра. - Ничего, - самонадеянно ответил хазарин. - У меня тут хороший парус. Он качнул подобранным щитом, способным, казалось, выдержать прямое попадание молнии. - Не говори глупостей, - голос Сераслана стал взволнованно строг. - Нападай! Убей его, если сможешь! - Кого же? - удивился Исин, ища глазами кого-бы убить. - Странный вопрос для этого места и времени... - Так кого же? - раздраженно переспросил Исин по-прежнему не видевший перед собой ничего, кроме дороги и зайца. - Оно перед тобой! Исин не стал удивляться и переспрашивать. То, что происходило кругом, было так странно, что он просто поверил волхву. Была у него, к счастью такая полезная в необычных обстоятельствах привычка - слепое доверие, слепая вера в тех, кого он считая опытнее в каком-то деле. Даже если то что он слышал, выглядело на первым взгляд глупостью. Перестав выискивать какое-то неведомое чудовище, он посмотрел в глаза зайцу. И случилось невероятное! Наверное, многие успели увидеть то, что сейчас происходило с этим милым зайчиком, но никто из них не смог бы рассказать об этом. Одни потому что на всю оставшуюся жизнь онемели от ужаса, а другие- потому что это было последнее, что они сумели увидеть в своей жизни. Чудовище начало изменяться. Исин, несмотря на свою молодость, успел кое-чего повидать за свою жизнь, но то, что его глаза видели в эти мгновения, могло ошеломить и повергнуть в ужас кого угодно. Прямо на его глазах заяц стал менять свой облик шаг за шагом, мгновение за мгновением превращаясь в зверя, видом своим повергающего в безумие даже лошадей. Было странно видеть, как зверь не то корчился, не то оплывал, словно кусок воска в огне. Формы стекали с него и чудовище, обновляясь каждую секунду, становилось все более и более ужасным. Казалось, оно искало себя и никак не могло выбрать ту ипостась, которой не нужны были бы ни зубы, ни когти, а которая убивала бы своих врагов другим, белее действенным оружием- ужасом. С удивлением Исин и все стоявшие за его спиной смотрели, как каждая часть его тела искала себе свою, совершенно ужасную форму отдельно от целого. То одна, то другая лапа становились то больше, то меньше, морду перекашивало, когда изо рта зверя полезли клыки разной длинны. В его изменениях не было на первый взгляд ни смысла, ни цели. Какое-то время зверь престо распухал, увеличиваясь в разменах, а потом в одно мгновение все изменилось. Чудовище словно решило, наконец, какую форму ему следует принять, и собралось в единое целое. Глаза только что сверкавшие ненавистью стали маленькими и тусклыми. Грубо очерченные надбровные дуги прикрыли их сверху, покрылась складками, в которых затерялись маленькие ноздри. Зато пасть - ужасная, усеянная зубами пасть вытянулась и превратилась в широкий у основания, и острый как пика на конце, зубастый клюв. Конец у него был сизый, как будто его отковали из доброй саркинозской стали. Лапы сделались шире, кривые когти с легкостью процарапывали утоптанную землю дороги. Неуклюже топчась, зверь задел лапой брошенный кем-то щит, и когти соскребли с него железную стружку. - Эге, - подумал Исин. - А зверь-то не прост.
      Глава 13
      Он начал понимать, с чем связался. Сражение развернулось стремительно и неожиданно. Разметавшаяся грива коня загородила зверя от Исина, и в этот момент оно прыгнуло....Не приседая и не рыча, что бы испугать противника, чудовище взвилось в воздух, целя сбить Исина своей пикой, но испуганный конь завизжал - не заржал, а именно взвизгнул и поднялся на дыбы. Это действительно походило на порыв ветра. Только что оно сидело на земле, мутным взглядом наблюдая за сотником, но мгновеньем спустя чудовище уже неслось в воздухе, целя своим клювом то ли в коня, толи в его всадника. В этот раз их спасло только то, что за мгновенье до этого конь, насмерть перепуганный тем, что видел вновь взвился на дыбы. Чудовище пролетело мимо рыцаря, обдав его холодным смрадом. Это был запах не то пыли, не то мертвечины, конь забился, захрипел. Хазарин задергал узду, сжал конские бока, что бы удержаться в седле. Кто бы мог подумать, что боевой конь поведет себя как необъезженная лошадь. Вместо того что бы помочь своему седоку он затрясся, взбрыкнул и у Исину пришлось треснуть его кулаком по голове, что бы привести того в чувство. Он и раньше заставлял лошадей подчиняться себе таким способом, но на этот раз ничего хорошего из этого не вышло. Конь от удара упал на землю, и это спасло Исина от следующего выпада чудовища. Сотник покатился по земле, мысленно благодаря всех Богов, каких знал за то, что сумел вытащить ноги из стремян. Пока он падал и поднимался с земли, зверь, не сумевший подколоть верткого противника, врубился в сосну. В стороны полетели щепки. С мокрым хрустом подрубленный у основания ствол стал заваливаться на землю. Аккурат на лежащего на земле Исина. - Сосна! - заорал Сераслан - Берегись! Неукротимое движение пушистой кроны, а главное вопли боярина, сидевшего на ней на несколько мгновений отвлекли внимание чудовища и хазарину этого хватило, что бы подняться. Боярин, проявив чудеса ловкости, которые трудно было угадать в таком далеко не тщедушном теле, налету успел зацепиться за ветки другого дерева и теперь висел там крепко цепляясь за ствол. Исин упруго отскочил от земли. Отбросив на дорогу ненужное теперь копье, он, выставив вперед меч, двинулся на зверя. Поляна уже была пуста - поединщики покинули ее. Там остались только хранители талисмана да Сераслан. Избор держал в руках лук, Гаврила гладил кулак, а волхв - свей загадочный ящик. Исин успокаивающе махнул им рукой и повернулся к зверю. Чудовище медленно, словно эти два прыжка истощили его силы, стелясь по земле, стало подползать к нему. Глядя на него, Исин ощутил холод, исходящий от зверя. Это был знобящий ветерок, напоминавший холодную осеннюю ночь на кладбище. Казалось, эта тварь так долго не была на солнце, что в тело ее впитался холод вечного мрака или ледяных пустынь мусульманского ада. Покачиваясь из стороны в сторону, словно он собирался идти против лучников, Исин приближался к своему противнику. Конь, оглушенный ударом Исина, и до сих пор неподвижно лежавший посреди поляны, слабо задергался, зашевелил ногами, стараясь подняться. Он скреб ногами по земле, пока ему не удалось встать сперва на колени, а потом и на ноги. Зверь не обратил на него никакого внимания - глаза его следили за человеком. Он вновь прыгнул на хазарина, целя острым клювом в грудь, повыше щита, но Исин не оплошал. Повернувшись на пятке, он пропустил чудовище мимо себя, и наотмашь рубанул его мечом. По поляне прокатился звон, но меч хазарина, проверенный во многих схватках, отскочил от шкуры чудовища, словно солнечный зайчик от полированной стали. Отдачей от удара у Исина так свело правую руку, что ему пришлось перебросить меч в левую. Слава Богам левая рука у него была не слабее правой, и орудовал он ей не менее проворно, но и чудовище знало свое дело. Словно понимая, что Исин именно сейчас не сможет ударить его в полную силу, зверь вновь бросился на человека. Исину пришлось прикрыться щитом. После того, что он видел, он не мог рассчитывать, что щит серьезно защитит его. Так и вышло. Хазарин, прижатый к дереву, сдержал удар, но зверь клювом пробил щит насквозь, больше чем на половину просунув морду в образовавшуюся дыру. К счастью дыра оказалась узкой, и оно не могло широко раскрыть пасть. Исин, поначалу опешивший от такой мощи, не растерялся. Воспользовавшись беспомощностью зверя, он ухватил его за клюв, и упер в землю. - Отскочи, - крикнул Масленников. Хазарин послушно отпрыгнул и вдоль дороги прокатился щелчок от Гаврилова кулака. Этот удар подбросил чудовище высоко в воздух. Оно не успело коснуться земли, как другой удар подбросил его еще выше - Ах! - в один голос крикнули Сераслан и Избор. Им было видно, как медленно крутясь в воздухе оно старается стащить со своего клюва Исинов щит, но времени для этого у уже не оставалось. Его неудержимо влекло к земле. Со стороны было отлично видно, как зверь растопыривает лапы, стараясь задержаться в воздухе, зацепиться хоть за что-нибудь, но тяжеленный щит, которым ему так и не удалось снять все время разворачивал его мордой к земле. Словно копье, брошенное с пролетавшего мимо облака, оно ударилось спиной о твердую, утоптанную землю дороги и ушло в нее почти на половину. Безо всякого сомнения оно вонзилось бы и глубже, но этому помешало железо на морде. Исин увидев беспомощность чудовища, решил воспользоваться случаем. Подхватив добрый кусок разломившейся надвое при падении сосны, он бросился к копошащемуся в земле зверю. - Гаврила! - крикнул он. - Бей его. - Это не поможет, - крикнул Сераслан. - Чуть раньше или чуть позже оно все равно вылезет, и тогда нам придется еще хуже. Нам непременно нужно убить его. Исин посмотрел на бревно в своих руках, потом на меч, потом на зверя. Тот уже вырыл когтями около своей морды изрядную яму и, мотая головой из стороны в сторону, начал вытаскивать ее из смятого щита. Не жалея сил, Исин размахнулся и опустил на хребет зверя свое бревно. По поляне разнесся гулкий удар, а за ним треск - Гаврила снова пустил в ход свой кулак. Чудовище на глазах у них словно провалилось на аршин в землю, а оттуда ударил вверх фонтан щепок. В воздухе резко запахло сосновой смолой. Меч был бессилен против чудовища, Гаврилов кулак - тоже. И сейчас хазарин и Масленников могли только мешать чудовищу выбираться из ямы каждый раз, вколачивая его туда поглубже. Но, он это прекрасно осознавал, этому тоже должен был когда либо наступить конец. Сераслан понял, что Исин сделал все что мог, и далее предстояло действовать ему самому. - Уходи, богатырь! - крикнул он ему. - Ты свое дело сделал, дай мне его закончить! Исин конечно же не послушался волхва. Сейчас ему не нужна была ни юная княгиня, ни земли но упустить победу над таким чудовищем он не мог. Отбросив в сторону обломок дубины, он вновь вял в руки меч, и встал рядом с ямой. Тогда Сераслан обратился к боярину все еще висевшему на ветках сосны - Ты еще живой, Кочтыга? Дозорный боярин отозвался с сосны слабыми проклятьями. - Живой? Сухой, не мокрый? - Уймете вы его там, аль нет? - донеслось сверху. - У меня уж и руки не держаться и ноги не стоят, а тебе все шутки! - А ты слезай, боярин, пошути с нами, - предложил волхв, следя холодными глазами за зверем. - Слезай! - плачущим голосом передразнил его Кочетыга. - У меня от этих страхов руки-ноги отнимаются, а ты "Слезай", я отсюда только упасть смогу, а слезть - никогда. - Ну, зато язык то у тебя в порядке остался, и голова, похоже, соображает. Правила-то не забыл, что князем нашим как раз для этого случая придуманы? Али тебе напомнить? Сверху раздалось жалобное кряхтение: - Помню, волхв... - Ну, а раз помнишь - тогда командуй. Пока есть хотя бы один поединщик сражение еще не окончено! - Вас то там четверо. - Ты не на нас смотри, а на того, кто с чудовищем бьется. - Смотрю, - донесся до них слабый голос Кочетыга. Чудовище потихоньку вылезало наверх и Исин стоял перед ним, готовый биться дальше. Он не видел, как за его спиной Сераслан раскрыл свой ящичек и вынул оттуда небольшой меховой узелок. Распотрошив мех, он достал из него не броского вида горшочек. Избор увидел глиняный бок и горловину, затянутую материей. - Все видно? Избор и Гаврила промолчали, а боярин сверху отозвался: - Вижу. Вылезает. - Ну, теперь гляди на будущего княжеского зятя. К этому времени чудовище уже освободилось из земляного плена и, цепляясь когтями за края ямы, выбралось наружу. Едва оно вылезло, как Сераслан нежно и замедленно, словно это был не кусок глины, а куриное яйцо, бросил горшок прямо в морду зверя. Горшочек летел зверю навстречу такой маленький и нестрашный, что у Избора сжалось сердце от нехорошего предчувствия. "Что же это такое? И как?" - мелькнуло у него в голове. - "Что должно сейчас произойти? Что ж он сожрет его и сдохнет?..." Верилось в это с трудом, да и сам вид чудовища говорил скорее о том, что если оно и намеренно что-нибудь съесть, то это будет не этот горшок, а что-нибудь повкуснее. Наверное, именно для этого оно вертело головой, отыскивая хазарина. - Эй! -крикнул Сераслан. Зверь повернул голову на голос и прыгнул вперед. Задние лапы взрыли землю под ним, и он взлетел над дорогой, но в тоже мгновение горшочек ударил его между глаз. Его прыжок еще не закончился. Зверь и летевший ему навстречу Исинов меч еще не встретились, но Избор увидел, что волховской горшочек уже сделал свое дело. За мгновение до того, как меч сотника встретился с чудовищем, оно вдруг замерло, на дороге пахнуло лютым холодом, и в это мгновение по поляне прокатился тонкий звон, словно сошлись где-то рядом две серебряных чаши. Меч хазарина коснулся чудовища, но вместо того, что бы отскочить, как в прошлый раз или разрубить зверя, он разбил его на куски. Звон перешел в шелест, и на землю упали тысячи осколков, а через мгновение хазарин оказался по колено завален ими. Еще не разобравшись что случилось он вертел головой отыскивая невесть куда пропавшего врага. - Вот и все, - сказал Сераслан. В голосе его слышалась спокойное удовлетворение случившимся. Он сделал то, зачем приехал и в знак этого отряхнул ладони. Исин еще не пришедший в себя от того, что произошло на его глазах, смотрел то на свой меч, сознавая, что такое ему не под силу, то на начинающую уже оседать на солнце кучу кровавых осколков. Он повернулся к Гавриле, тот пожал плечами, не желая принимать на себя чужой славы. Тогда он посмотрел на Сераслана. - Там где есть Божье слово, - в ответ на его взгляд назидательно сказал волхв, - меч не нужен. После этих слов Исин задвинул свой меч назад в ножны. Хазарин вышел из сугроба, несколько раз подпрыгнул на месте, то ли греясь, то ли стряхивая кровь. Он находился в замешательстве - кто же все-таки убил зверя? - Где оно? - У тебя под ногами, - ответил Избор. Он перевел взгляд на Сераслана. - Это, пожалуй, самое доходчивое Божье слово, - сказал, наконец, он, - из тех, что мне доводилось слышать. Да и действует оно не хуже отеческого проклятья... Сераслан поднял с земли то, что осталось от зверя- лапу и кусок усеянной зубами верхней челюсти. Задрав голову к верхушке сосны он крикнул. - Эй, Кочетыга! Все видел? - Все! -неожиданно бодро откликнулся боярин. - Все видел. А ты, оказывается, с бесами знаешься, волхв. Экую хреновину выдумал! - Дурак ты, боярин. Я не с бесами знаюсь, а с умными людьми, да с богатырями, - отозвался Сераслан.- Да и не причем я тут. Кабы не этот богатырь, что чудовище изничтожил сидеть бы тебе на сосне еще два дня... Не забыл, как в прошлый раз все обернулось? Сверху ойкнуло, и Исин, еще не до конца осознавший случившееся, недоуменно дернул головой. - Я? - спросил он. - А кто же еще? - Спросил Сераслан. - Кроме тебя ведь никто с ним и не дрался. Это все подтвердят. - Точно, - засмеялся Гаврила. - Я хотел, было помочь, так ты и сам справился... Вон ты, оказывается какой. Тихий, тихий, а разойдешься, так и угомону на тебя нет. - А ты что думал? - сказал Избор. - Ежели наш Исин за что берется, то обязательно либо до конца, либо до могилы доведет. Он посмотрел на сосну, где сидел боярин и, засмеявшись, крикнул, обращаясь к нему. - Ты, боярин, запомни спасителя. Это Исин, сотник Пинского князя Брячеслава. Ему, говорят княжна полагается и еще чего-то там от княжеских щедрот, так он на обратной дороге заедет за своим... - Между прочим, на счет княжны - это серьезно... - сказал Сераслан. Гаврила, став серьезным, махнул рукой. - Нам сейчас не до этого. Давай поможем тебе боярина снять, не оставлять же его здесь и дальше двинемся, а вы уж тут как-нибудь без Исина обойдитесь. Вчетвером, помогая друг другу они стащили Кочетыгу вниз. Усевшись у корней дерева и вновь обживая землю, он охал так горестно, что даже у хладнокровного Избора по спине пробегали мурашки, однако Сераслан, знавший боярина несравненно лучше других, затормошил его понуждая подняться и дойти до телеги. Боярин слабо сопротивлялся, стонал, а потом сказал вдруг совершенно здоровым голосом: - Исин? Сотник? Пинского князя?