Ему простая песня нужна была безо всяких там изысков... - Два только условия поставил: чтоб длинно было, и чтоб про жену его, да про нас там было... - Ну и как? - Пришлось сочинить. У него кулак знаешь какой? Во. Убил бы и не вспомнил бы. - Ну и понравилось ему? - Раз живы, значит понравилось. Если еще золотой дадите - споем! Избор ждал этого продолжения и решил им воспользоваться, что бы проверить насколько ловок Никуля. - Держи! Никуля безошибочно поймал монету двумя пальцами и сунул ее в какую-то прорезь на одежде. - Песня длинная будет, - предупредил он устраиваясь поудобнее... - В тот раз тем и спаслась, что до середины допели, а он взял да уснул, -сообщил Перерим. - Ладно! - сказал молчавший до сих пор Гаврила. - Кончайте вы это все. Пора. Солнце вон не гвоздем прибито. - А куда торопиться, - наивно спросил Никуля.- Вон еще, сколько не съедено-то... - Это у вас, старичье дел нет, а богатырям сидеть некогда. Перерим встрепенулся и обиженно переспросил. - Это у нас-то дел нет? Да мы и сейчас при деле! - Что же это за дело такое, под сосной сидеть? - спросил Исин. - А мы и не сидим вовсе. Мы идем! - Далеко ли? Старики засучили рукава и ухватили каждый по куску мяса. - О! Мы идем в веселое место. К князю Круторогу. Гаврила нахмурился. - А что там у князя? - Надумал его волхв-оберегатель себе помощника найти. Они замолчали, словно этого объяснения было достаточно. - Об этом мы уже наслышаны, только вы-то тут причем? Неужто вы еще и волхвовать умеете? - Человек даже в баню без ушей не ходит. А где уши, там и песни - сказал Перерим. - А где песни, там и мы. - И что, много народу будет? - поинтересовался Исин Перерим зажмурился и покачал головой. - Круторог князь именитый. Гостей принимать любит, да и волхвов набежит мешалкой не отгонишь. Избор прищурился, вспомнил что-то, вдруг улыбнулся и спросил: - А про Гаврилу Масленникова, любимого княжеского богатыря сказки знаете какие-нибудь? Или песни, какие... Старики встрепенулись, чувствуя поживу. - Знаем, знаем! А как же. И про Гаврилу и про друзей его богатырей.... - А про Избора-богатыря? - быстро переспросил Гаврила. - Про этого знаете чего-нибудь? На лице Перерима расплылась умильная улыбка. - Ну а как же... Это же... Да мы... Да он... Никуля не дал другу расползтись мыслью по древу и деловито прервал его. - А еще золотые у вас есть? За золотой расскажем.
      Глава 33
      Жил да был на белом свете богатырь Избор. Не то что бы сильно могучим был - были у князя Владимира и посильнее богатыри и Илья Муромец и Алеша Попович и Рахта с Сухматом, и не то что умный шибко поумнее в Киеве богатыри были, хотя богатырю ум только в неприятность. Кто по голове бьет, всегда в цель попадает. Оно и понятно - в большой лоб попасть всегда легче. Справлял Избор свою службу ратную по разным местам. И в Киеве и в Чернигове и в дальних заморских странах и были все им довольны. Врагов он бил исправно, до смерти, честь богатырскую не ронял, добывал князю чести, а себе славы да золота красного на пропитание. Послал его как-то князь Владимир в края дальние на помощь императору заморскому. Пошел Избор своей волей и княжеским наказом. Ой не легкий путь ему под ноги выкатился! В тех и краях лето - не лето и зима не зима. Племен разных повидал -тьму и у всякого своя особица. Отслужил Избор в войске сколь положено, разогнал-побил врагов императорских великое множество и назад в Киев отправился. Путь домой всегда короче кажется. Идет богатырь торопится, ногами резвыми двигает, как каравай под гору катится. Уж совсем, было, до Киева добрался, как, попался ему на пути колдун злой, безыменный. Сидит колдун в горах Рипейских в земляной норе в каменном ларе, злые ветры пускает, непогоду делает, посевы корчит. Говорит колдун богатырю. - Что ж ты, мил человек, все мимо ходишь, в гости не зайдешь, добрым словом не приветишь? Огляделся богатырь, словно не понял с кем это злой колдун- собака беседует, и отвечает. - Ах ты, колдун незнаемый, морда твоя хитрая! Что же ты меня упреками упрекаешь, а ведь я тебе даже не родственник? Так вот с малости завязалась у них распря нешуточная. - А пошли выйдем, - говорит колдун. - Подеремся, силой померяемся! - И то! - говорит Избор. - А то иду от самого Царя-города, и подраться мне не с кем, силой померяться! Осердилось сердце честное богатырское, зачесались кулаки пудовые. Повернулся он, что бы из пещеры выйти, а колдун вероломный злую силу на него выпустил. Как стоял Избор с ногой поднятой, так и остался. Превратил его колдун в камень каменный. Посмеялся вдоволь злой колдун над добрым молодцем и говорит: - Не убью я тебя, богатырь до смерти, а заставлю тебя мне службу служить. Простоишь ты тут пугалом каменным тридцать лет и три года, а там видно будет, ибо чем-то ты мне нравишься. Простотой, верно, да доверчивостью. Сказал так колдун, палец в ноздрю сунул да сгинул. Много ли -мало ли времени истратилось нам не ведомо. Может год прошел, а может и все шестеро. Стоит среди камней Избор ничего не чувствует. Холод его не знобит, дождь не мочит, хищный зверь об него зуб не точит, стороной обходит. Тем временем проезжала дорогой мимоезжею дочь князя Черниговского, Ирина. Ехала она к жениху своему нареченному Пинскому князю Брячеславу. Ай, красива княжна Ирина красотою греческой! Губки малиновые, брови соболиные, а сама- мед с молоком! Заглянули ее слуги верные в нору темную и отыскали там Избора - идола каменного. Надоумил ее верный сотник Исин, что делать надобно. Кинули они его в костер - тут и ожил добрый молодец. Смотрит он на княжну - наглядеться не может на красоту неописанную. А случилось так - видно Бог хотел - что узнал о княгине каган хазарский... Катись, катись яблочко по серебряному блюдечку. Катись, яблочко, все что надобно показывай... Смотрит в блюдечко волшебное злой хазарский каган Абадия. Смотрит каган, за грудь хватается, бьется в нем от любви сердце злобное. Как увидел хазарин княжну Черниговскую, страстью к ней воспылал нешуточной. Позвал он слугу своего верного сотника Ханукку и приказал утащить-украсть княгинюшку у отца, у родной матери, да у жениха законного. Налетел Ханукка с темной силою, караван весь порезал - побил, кровь повыпустил, только вышло все невыгодно. Не поймал он княжну Черниговскую, улизнула она из рук его с Избором да верным сотником, и спряталась во граде Тенькове у князя Полуянского. Стал Хнукка с товарищами злодейскими по городу шастать, ее высматривать. Ходит с сильным своим племенем во все двери заглядывает в каждый подпол нос сует. Поставили хазаре у всех ворот караулы сильные, никого не пускают из города не узнанным. Пригорюнились беглецы, припечалились, стали думу размышлять как из города выбраться и повстречался им там богатырь Гаврила Масленников. Ой, странный есть человек - богатырь Гаврила Масленников. Жил он по молодости у князя Журавлевского, Круторога и поклялся однажды он по глупости клятвой страшной нерушимую, что от сего дня до скончания лет будет тень свою постоянно видеть он. С той поры лет уже не мало минуло, а Гаврила все слово держит и от того, если надо - спиной вперед бегает да на коне скачет. А еще одна странность у богатыря нашлась. Наложил на него заклятие могучий волхв и с тех пор как учует пота запах богатырь так звереет мгновенно и управы на него нет. Рассказали они богатырю о своей беде. Пожалел их Гаврила Масленников, да и сам к ним пристроился. Стали они по городу ходить, искать хоть щель малюсенькую, что бы на волю выбраться, а нашли только дурака общинного. А дурак-то всем дуракам дурак - ни слова из него не вытянешь. Что ни спросят его добры молодцы, он все "Гы-гы-гы, да гы-гы-гы" Ни имени своего не помнит, ни отчества, а все улыбается. Пожалел его Гаврила, ибо сердцем был мягок и врага не калечил, а убивал насмерть немедленно, да взял с собою для дальнейшего прокормления. Идут они теперь пятеро, к Пинску городу пробираются, ищут пути обходные, потаенные, а у них все какие-то бедствия - то разбойники, непойми откуда вылезут, то чудовища, то новая напасть - враги особые, остроголовые в погоню бросятся... А откуда те враги, то статья особая. Жил вот в те времена в Вечном городе сильномогучий маг Игнациус. Жил он в башне каменной рядом с дворцом Императорским, звезды двигал, да с Богами разговаривал. Позвала его как-то в веселый день Императрица в покои императорские, налила ему чашу вина сладкого, заморского. Не великую чару налила, в полведра всего и говорит ему: - Дошло до меня, верный мой слуга Игнациус, что в далеких землях, в полночных странах есть вещь одна, для меня крайне полезная. Удивляется Игнациус, руками разводит, брови поднимает. - Ты скажи Императрица венценосная, что за вещь такая тебе затребовалась, чего нет у тебя в закромах да хранилищах? Кушает Феофано виноград яхонтовый, да хурму сладкую его удивлением забавляется. Говорит она ему нежным голосом: - Знаешь, ты слуга мой верный, что Империя моя расколота надвое, и вот нынче ночью был явлен мне сон, в котором открылась истина. Есть в земле Гиперборейской племя загадочное, Рось прозываемое, и есть у них талисман силы чудовищной. Знаешь ли ты, как он прозывается? Отхлебнул маг вина заморского сладкого, промочил горло воспаленное и ответствует: - Слышал я об этой реликвии. "Паучьей лапкой" она именуется. - Верно, - говорит Императрица. - Жить тебе за то долго да здравствовать. А добудь мне тогда его, верный мой слуга Игнациус. Коли сделаешь так - награжу тебя неслыханно! Ушел Игнациус в алчном удручении, стал свою голову сушить, с мыслями своими наперегонки бегать. Взял колдун астролябию заветную полез на башню каменную, стал оттуда в небо смотреть, звезды считать. Считал, считал, со счету сбился, а ответа не нашел. Вопрошал он демонов да духов, древних жителей восьмой сферы, но и те не ответили. Не знает никто где "Паучья лапка". Разбросал тогда заморский маг все предметы свои волшебные, посмотрел сперва в зеркало обоюдное, потом в воду студеную, выпил кавы кружки три и ясно стало волшебнику, что не пропал талисман, не развеялся, а хранит его княжна черниговская. Изумился он узнанному, сел в корабль летающий, собрал злодеев-подручников с дюжину, одел их в доспехи остроголовые и полетел, собака, к Киеву. То не гром гремит, не Перун сердит, то колдун Игнациус в корабле летит. Он волшебство злое делает, ищет княжну Ирину с воздуха. Вот однажды свершилось неизбежное. Нашел беглецов Игнациус. Завязалась тут битва нешуточная, засверкали мечи булатные, запели стрелы каленые. Стали враги их одолевать - близко подползли, кричат голосами глумливыми: - Ты отдай нам Избор-богатырь Ирину, княжну Черниговскую. Мы ей ничего дурного не сделаем, только тело ее белое потискаем, да отберем талисман отеческий! Рассвирепел Избор-богатырь да кричит в ответ: - Пошли прочь, шакалы окаянные. Нешто русский богатырь в трезвом уме и светлой памяти отдаст врагу женщину на поругание? Вы там, верно, все с ума поспрыгивали. Не видать вам княжны Иринушки, до тех пор, пока жизнь во мне еще теплится. Удивились богатыри остроголовые заморские русской силе духа не мерянной. Удивились да замешкались... А вожак их злой колдун Игнациус говорит им: - А и то ведь правильно! Уморю-ка я их всех колдовством своим, а талисман заветный мне без боя достанется. Поту-крови проливать мне будет не надобно! Прокричал он слова злые-губительные звонким голосом. Раскатилось эхо по всей земле русской - дубы да сосны пригнулися, а с осин даже листья посыпались. Только горло драть - не мечом махать, слова говорить - не битву творить. Прокричал он слова гадкие, да полез в пещеру темную. Идет колдун о беде и не думает, а беда-то она вот, за камнем сидит. Идет злой колдун Игнациус с легкой душой в пещеру каменную, а не знает того, не ведает, что охранил талисман богатырей от злых чар. А колдун заморский как в пещеру вошел, так споткнулся о камешек. Подвернулась его резва ноженька, да головкой он о стенку шарахнулся, да не счастливо так шарахнулся, что сломал себе хитрую голову. Вскрикнул он злым голосом, тут дух из него вон и пошел. А дурак-то Гы, хоть безумный был, да жалостливый. Бросился он на помощь к Игнациусу, рукой до него дотронулся, и вошло в него колдовство волшебное. Ни ума ему это не прибавило, ни души, ни возраста, а только силы волшебной у него прибыло вдесятеро. Первым делом, как положено, начал он силу свою по глупости пользовать. Лежали в пещере кости человеческие, оживил он их, сделал себе приятеля. - Шкелета Доброго. Ужаснулись все собравшиеся, а княжна в обморок ринулась, но потом Гы образумился, взялся за дело по - умному. Вышел он из под сводов каменных в поле широкое, и стал громить волшебством кодлу остроголовую. Стал пускать он золотые шары огненные, разбежались недруги иноземные, от страха в штаны наделали. Сокрушил он врагов по периметру, да дальше богатыри поехали. День прокатился - не заметили. Ночь пришла - отдыхать пора. Спать легли они вместе все, а проснулись, нет княгинюшки! Уж искали они ее, разыскивали, по кустам да по буеракам лазили. Все листочки перевернули, оглядели, все веточки приподняли - ан нет нигде княгинюшки! А в ту ночь случилось страшное! Пробрался к ним Ханукка, хазарин ревностный. Проскользнул он сквозь кусты гадом ползучим и пока спали все, выкрал княгинюшку. Проснулись они утречком вот тут тебе и здравствуйте. Осерчал тут тогда Избор-богатырь. - Что же, - кричит он, - обвели меня вокруг пальца хазарского? Да ни в жизнь такого быть не можется! Озлился он, и вдогон поскакал за хазарином, а с ним и друзья его верные, да Добрый Шкелет на кривой соловой лошади. Спешат они по лесам, по морям, по болотам, сквозь дубравы пробираются, ищут следы Ханукки лукавого. Чего только не было на пути этом занозистом. Столкнулись они с колдуном Мурей и с его Избушкой безжалостной, повстречали даже поляниц, что ромеи в своем невежестве амазонками кличут и случился у них там свальный грех, что ни в сказке сказать, ни пером описать, но вырвались они от них и дальше двинулись. Долго ли коротко ли шли по лесу добры молодцы нам не ведомо, а точно вышли они в конце концов в Журавлевское княжество, к князю Круторогу. Вел их Гаврила дорогой кривой, нехоженой и вывел к своему врагу заветному оттого, что было у Круторога чудо чудное, диво дивное - Летучий Корабль. Ох, могуч князь Круторог, ох богат... Чего только нет у него - и серебро и злато и каменья драгоценные и даже корабль, в облаках летающий.... Попросили герои у князя корабль летучий, что бы догнать злодеев похитителей, сжалился князь, да отдал корабль им во временное пользование для дела доброго, для пролета в Булгар и оттудова. Только сели богатыри на корабль даденный, растянули паруса шелковые, как откуда ни возьмись, налетели враги тучею - подручные покойного мага Игнациуса, на другом корабле летающем. Сошлись в небе силы не равные - наших то богатырей вот столечко, с пол мизинчика, а злых ворогов большое поприще. Завязался тут бой не шуточный, пролились дождем кровавым тучи грозные, напоили землю кровушкой. Посекли богатыри врагов в мелкое крошево, да и свой корабль не уберегли. Раскололся он над Руксой-рекой в мелкие щепочки. Хорошо лететь под шелковым парусом, обвеваться ветерком прохладным, полуденным, а еще лучше по родной земле идти, измерять ее шагами неспешными. Как из реки как они вышли-вылезли так повел их Исин местами родными знакомыми в город стольный Булгар, в город кагановый. Ай, Булгар город каменный. В нем дворцов да теремов стоит не меряно. Сидит в городе злой каган Аббадия. Радость в его доме - привез верный Ханукка княжну Иринушку. Ходит он вокруг нее, радуется, потирает рук жирные, скалит зубы черные. Говорит он ей слова зловредные: - Быть тебе Ирина женой моей. Будешь мне детей рожать - маленьких каганчиков..... Слышит это Ирина, плачет, косой утирается, а каган смеется, радуется. Прибыли они тем временем в город каменный, ходят меж двор, княжну разыскивают. Разузнали они, где сидит княгинюшка да пошли выручать ее болезную. Пошли они вперед ходами тайными подземными. А там что ни шаг, то напасть окаянная. От мышей летучих, от гадов ползучих отмахиваются, от остроголовых отбиваются. Прямо из-под венца поганого увели друзья княгинюшку! Увели Исин да Гаврила Масленников княжну беспамятную, а Избор -богатырь, да Добрый Шкелет встали в нужном месте да дорогу врагу перетырили. Встали враги в изумлении их храбростью ножи-копья выставили. Старшой вышел, закричал громким голосом: - Ай, уйди, богатырь с дороги хоженной, а не то мы тебя побьем, потопчем, косточки в пыль разотрем, развеем. Даю тебе на раздумье три минуточки. Поглядел Избор на могучее воинство, на богатырей хазарских, на Шкелета глянул доброго, что стоял по руку правую да ответил Ханукке хазарину: - Смерть она, конечно не свет в окошечке, но бояться ли ее мне нерадивому, коли я ее еще не видывал? А ваша смерть вот она стоит. Посмотрите, удивитесь, да одумайтесь. Показал он на Шкелета Доброго, а тот как из-за спины выскочит, да как пойдет руками махать, крушить рать нечестивую, а Избор-богатырь схватился с Хануккой хазарином. То не ветел дверью хлопает, то не Ящер ногой топает. То идет битва великая, бьет богатырь богатыря по буйной головушке. Изловчился Избор да швырнул в Ханукку засапожный ножичек. Невелик тот ножичек всего восемь пуд, а попал он в место нужное. Охнул хазарский богатырь страшным голосом, зажурчала кровь водой колодезной, упал да умер немедленно. Разбежалось после того воинство хазарское, разбежалось-рассеялось.... - Все вранье, - сказал Гаврила. Он терпел сколько мог, только ведь у всего на свете конец есть. Не мог больше слушать все это. Пока старики рассказывали, он несколько раз дергался, пытаясь поправлять их, но каждый раз Исин останавливал его. Хазарин восхищался той легкостью, с которой старцы тасовали реальные события и вымысел, а к концу рассказа он просто умиротворенно молчал, испытывая странное чувство. То, что он слышал и нравилось ему, и не нравилось. Вранье, конечно, но ведь оказывается, и про него поют кощунники... Он расправил плечи и как мог утешил Гаврилу: - Ну, почему же все? В некоторых местах даже лучше стало, чем было...
      Глава 34
      Избор отъезжал от стариков с чувством разочарования. То ли старики оказались хитрее и не позволили им узнать о себе слишком много, то ли сети расставленные ими были скроены так неискусно, что двум убогим ничего не стоило отвести от себя все подозрения. Избор хмурил брови и думал, кто тут кого обманул, Гаврила задумчиво оглядывался, и только Исин улыбался, наново переживая сладостное потрясение от только что услышанного. Ничего кроме уважения к старикам, вставившим его в былину, он не испытывал. Сосна постепенно отдалялась, и стариковские рубахи постепенно слились с валунами, что лежали у подножья сосны и пропали из виду. Через пару поприщ Избор все-таки не выдержал и сказал: - Обхитрили они нас! - Кого? - задумчиво отозвался Гаврила. - Почему? - Не знаю как ты, а я так и не понял кто они и зачем. Два старика посреди леса.... Чудно. Гаврила оглянулся. Стариков уже не было видно, да и дерево едва виднелось на виднокрае. Он шевельнул насупленными бровями. - Ничего подобного. Они выдали себя первым же словом.... - Первым? - опешил Исин, вернувшийся с небес на землю. Его руки сами собой натянули повод, и конь встал. Гаврила и Избор, вырвавшиеся вперед, тоже придержать коней. - Ну, может быть не первым, а вторым, - поправился Гаврила. - Неужели не заметили? Избор покачал головой, а Исин ответил: - Нет. - Ну, как же... Ты тогда еще сказал, что не любишь сказителей. - Ну. - Исин побледнел. По тону Гаврилы он уже понял, что тот действительно углядел там что-то такое, что ускользнуло от него - А что они тебе ответили? - Что-то сказали... Имена назвали, кажется... Исин честно рылся в памяти, но в голове ничего не находилось. То, что он услышал, уже выскочило у него из головы. - Не вспомнил? - Нет. - Он назвал тебя "благородный сотник"! Исин нахмурил брови, а потом рассмеялся. - Ну, так я ведь и есть сотник. Избор закусил губу. Он все понял, а Гаврила спокойно с некоторым даже недоумением смотрел на хазарина, и только тут до Исина дошло, что это значит. По говору старик мог бы еще узнать в нем хазарина, но чтобы назвать его сотником он должен был быть или провидцем или... - Даже если б это было написано на твоем лице, то это еще нужно было прочитать. А как это мог бы сделать слепец? - подтвердил Гаврила. Несколько тяжелых мгновений хазарин крутил повод, наматывая его на кулак. В голове началась складываться какая-то картина. Слова сцеплялись с чувствами, подводя его к одному единственно правильному выводу. Остроголовые... Маги... Гады... Только среди них могли найтись люди которых не знал он и которые знали его. Краска тяжелой волной залила лицо. Он повернулся. - Куда? - Вернусь, зарублю... Гаврила дернул его за рукав. Хазарин хотел сделать глупость. - Уймись. О другом подумайте. Почему они не попытались отобрать талисман. Масленников повернулся к Избору. - Он с тобой? Избор побледнел, сунул руку за пазуху и вытащил шкатулку. Осторожно, словно там жила ядовитая змея, потряс ее. Талисман ударился о стенку, и этот звук вернул кровь на лицо воеводы. - Ну раз так, тогда поехали. Гаврила тронул коня, но ни Исин, ни Избор не тронулись за ним. Не услышав стука копыт позади себя, Гаврила полуобернулся и насмешливо спросил: - Что, старичков зарезать хочется? Избор с Исином стояли на месте, переглядываясь. В голосе Масленникова звучала насмешка, делающая самую мысль об этом глупой. Тогда Гаврила вернулся и подъехал к Избору, зная, что тот сможет приказать Исину сделать то, что нужно. - Хочешь вернуться? - Очень, - честно сказал Избор. - Хочу руки покровянить. - А стоит ли? - спокойно спросил Гаврила. Он вел себя так, словно знал что-то такое, что было неведомо Избору. - Врагов надо убивать. - Не всех... И не всегда. Если враг тебе полезен, лучше оставить его в живых... Он попытался ухватить Избора за рукав, но тот вырвал руку. - Полезен? - Полезен. Хочешь, назову сразу две причины, что бы оставить их живыми? Избор положил руку на рукоять меча. В нем зрело решение. - Ребенка убивать не станешь? - Конечно нет. - Хорошо. Значит, придется тебе возить его с собой. Воевода прищурился, внутренне смирившись с такой необходимостью. - Мальчишка, ладно... Но ведь старцы... Исин и тут не удержался. Представив ухмыляющиеся стариковские лица, он вскипел. - Гады ведь, а? Убить бы гадов... Гаврила пропустил его слова мимо ушей. - Ладно. Мальчишка это пустяки. Довезли бы до ближайшей веси и все. Старики нужны нам живыми. - Зачем? - Если это была ловушка остроголовых, и она почему-то не сработала, то они обязательно выставят ее еще раз. Мы ведь не заметили ее? Исин молчал, но на его лице проявлялось понимание. - Нет Он посмотрел на, Избора потом на далекое уже дерево. - Где они, там ловушка, - пробормотал Исин. - В этом что-то есть... Дорога мерно стелилась под копыта лошадей, словно судьба, расщедрившись, расстелила перед ними широкую ровную скатерть. Свет спускающегося к виднокраю солнца стекал на дорогу сквозь резные листья. В перестук копыт изредка вплеталась птичья трель или шум падающей воды. Пыльные облачка, что поднимались после каждого удара копыта о землю, уносились ветром в сторону и дорога после них оставалась такой же светлой и чистой. Даже ветер, которому полагалось по его извечной легкомысленности считать листья на деревьях и пускать вилы по воде, вел себя не так как всегда. Вместо того, что бы заниматься обычным и делами он дул им в спины, заставляя и без того резвых лошадей бежать еще быстрее. Самым замечательным было то, что это продолжалось и тогда, когда дорога заворачивала. Судьба словно решила побаловать их после всех выпавших на их долю испытаний. Поприщ через двадцать, Избор, опасаясь, что их начнут искать вдоль дороги свернул в лес на какую-то звериную тропу и вновь для них потянулись часы, когда над головой перерыва шелестели березовые и дубовые листья.. Ближе к ночи, когда в редкие просветы начали заглядывать первые звезды они спешились. Темнота под деревьями казалась плотной, словно камень. Ведя в поводу коней, они шли друг за другом в надежде набрести на поляну с овражком. Можно конечно просто улечься прямо под деревьями, но всем хотелось тепла и света. Из темного неба посыпался, было, дождь, но быстро прекратился. Несколько раз они натыкались на завалы из поваленных ветром и временем деревьев, но, ругаясь, шли дальше. Потом деревьев не стало вообще. Ветер, которому негде было разгуляться среди деревьев, пахнул в лица запахом прибрежных трав. А потом деревьев стало слишком много. Избор, шедший первым, ударился о них сразу и головой, и коленом, и грудью. Несколько секунд он вообще ничего не видел - перед глазами мелькали искры, но он бросив повод, ощупал препятствие руками. Стволы лежали не кучей, а друг на друге. - Это еще что? - спросил Избор, хотя уже понял, с чем столкнулся. - Стена, - пояснил Гаврила удивленным голосом. Исин, который шел последним еще не разобрался, шутят его друзья или нет и на всякий случай сказал: - Шли лесом, наткнулись на стену.... Гаврила не стал объяснять хазарину что тут и как, а просто достал меч. Шелест железа мурашками пробежал по Исиновой спине и он, поняв, что никто тут шутить не собирается, достал свой. - Дверь! - шепнул Избор. - Наверняка ведь разбойники! - Что шепчешь? -в голос ответил Гаврила. - Ты только что так об не треснулся, что там, если что на стене висело, так попадало... Гаврила стукнул его по спине, направляя внутрь. Дверь бесшумно открылась, и воевода проскользнул внутрь. Сделав несколько быстрых шагов в темноте, Избор присел на корточки и прислушался. Если тут были люди, то они должны были бы дышать или двигаться, но тишина стояла такая, что уже через несколько секунд он расслабился и встал. На счет разбойников он ошибся. Похоже, что тут вообще никого не было. Он принюхался, пытаясь носом определить то, что не мог определить глазами. Каждый лесной житель пах по-особому. У колдуна Мури пахло травами, у разбойников, где бы они ни попадались, всегда пахло перекисшей брагой, горелым мясом, а тут.... Тут не пахло ничем. Словно дом был только что построен или жители давным-давно покинули его. - Не бойтесь, добрые люди, - на всякий случай сказал воевода. - Мы с добром...
      Створки окон скрипнули, и в комнату заглянул Гаврила. Уже не опасаясь каких-либо каверз, он в голос сказал: - С добром... У тебя добра-то, только то, что в ножнах или за пазухой. Нет тут никого. Ни злых, ни добрых. Он засмеялся пришедшей в голову мысли. - А может, и не было.... Изба стояла пустой. Жилой дух, что присутствовал в любом доме, где жили люди, тут совершенно не чувствовался. Не было ни запахов еды, ни дыма, ни воска. Оставив коней перед домом, они зашли внутрь. Обшарив избушку сверху до низу они не нашли ничего интересного - люди, что жили тут давным-давно ушли из этих стен, оставив пришельцам, две лавки и стол. Привязав лошадей прямо под окном, они расположились за столом и достали припасы. День прошел трудно, но, слава Богам, не плохо, до Киева оставалось всего несколько дней пути и если им будет и дальше везти как сегодня, то все кончится хорошо. - Молится за нас кто-то! - сказал Исин.- Это надо же, как вышли! Лес, ночь, дождь.. Он передернул плечами. - Нет дождя, - перебил его Гаврила, выглянув в окно. - Начинался, - не сдался хазарин. Перечисление неприятностей добавляло значимости случившемуся. - И вот дом... Тепло.... Хазарин потер руки, словно именно он и осуществил все это. Избор слушал его сперва с усмешкой, а потом на лице его появилось выражение легкого недоумения. Он посмотрел за окно. За створками виднелось чистое звездное небо. - От тестя тебе подарочек. - Это как это? Они-то тут причем? - Дружинники голубевские постарались, что бы значит, ты ничего себе не застудил, а то мало ли что....А князю наверняка внуков иметь хочется...- брехнул Избор и сам думавший над этим. - Повезло, - объяснил Гаврила, сметая со стола крошки и отправляя их в рот. Еще больше повезет, если тут ни клопов, ни тараканов не окажется... Они не решились ночевать под крышей. - Боги берегут только береженых... - напомнил Гаврила. Избор согласился. Этот подарок судьбы люди приняли настороженно, уж слишком им сегодня везло. В сарайчике, где они расположились коротать ночь вместе с лошадьми, Избор вспоминал прошедший день - Картагу и его подарки, песиголовцев, так и не начавшийся дождь и, наконец, эту избушку посреди леса. Исин, вздыхавший рядом, и думавший о том же, пробормотал: - Не все ж судьбе нас бить. Можно бы и погладить... Ему никто не ответил, хотя все тут думали об одном и том же. - А? Гаврила, улегшийся около дверей, отозвался. - Сперва погладит, а потом нож в спину. Бывало уж такое... Избор понимал, что, скорее всего Гаврила прав, но в его жизни бывало и по-другому. Бывало так, что удача, отбросив здравый смысл, вцеплялась в человека и не выпускала его из своих рук. Когда такое случалось, можно было свершать невозможное - в одиночку можно было бы справиться с десятком врагов, забраться на стену, под градом стрел и уцелеть. Он зевнул, поудобнее уложил голову на седло и сердито сказал: - Что вы как дети в гадалки играете? Погладит судьба - почешемся. Ножом погрозит - выбьем... Первый раз что ли?
      Глава 35
      Ночь для них прошла спокойно, и утро не принесло неприятностей. Не тратя времени на еду они оседлали коней и еще до восхода солнца подошли к реке Кони, спустившись с крутого обрыва, вышли на самый берег. От мокрого песка тянуло прохладой и они переступая с ноги на ногу грелись. Над рекой стоял зябкий туман, и в сыром воздухе отчетливо звенели капли росы, что собиралась на листьях растущей вдоль берега осоки и падала в реку. То там, то тут по реке переплетаясь, скользили водяные кольца - вилы. - Рыба жирует... - сказал голодный хазарин, - Как до корчмы доберемся обязательно карасей в сметане возьму... Он потер живот и зевнул. Сон еще бродил в нем как пиво в бочке. - Ты доберись, доберись... - всматриваясь в противоположный берег, сказал Избор. - Дождешься еще. Сунет тебя судьба самого в сметану, а ты... Лучше бы плавать учился, а то все караси на уме. Ветер, что молчал всю ночь, дунул с новой силой и толкнул их в спины. Движение воздуха взбаламутило туман. Он закрутился плотными вихрями, раскрывая перед ними водную гладь. Прямо у них из-под ног, словно луч света, под водой тянулась широкая полоса песка. - Чур, я первый! - сказал Исин, и, не дожидаясь, что ему ответят товарищи, погнал коня в воду. От брызг кони попятились, но люди удержали их. На берегу, они спешились, и вытерли коней. Гаврила, водя рукой по конской шкуре, оглядывался и качал головой. - Чудно, - наконец сказал он. - Такое место, а ни дороги, ни тропинки.... - Лес, - ответил Избор, посмотрев за спину. Река, потревоженная их вторжением, успокоилась, поднятую переправой муть унесло, и желтая полоса песка казалась сплетенной из соломы рогожей, что проложили по дну. - Верно, - согласился Гаврила, - Лес. Тем более, звериные следы должны быть.