— Что это?
      — Мертвая вода. Знал Муря, что понадобится. Не зря давал.
      Он настойчиво двинул кувшин к губам сотника. Он отшатнулся.
      — Это что? Пить?
      — Пить.
      — Мертвую воду? — Исин сделал упор на первом слове, словно напоминал Избору, что тот держит в руках.
      — Именно! — подтвердил Избор. — Или сомневаешься?
      Исин замотал головой. Сперва неуверенно, а потом все более яростно.
      — В тебе — никогда. Но вот в этой штуке…
      — Эта «штука» — самое сильнодействующее средство от переломов, изо всех, которые мне известны. Живая вода — дает силу, а эта — лечит. Ты Шведа вспомни.
      Исин недоверчиво покачал головой. Швед ему почему-то вспоминался не добрым молодцем, а безруким уродом.
      Решив убедить сотника примером, Избор наклонив бутыль, капнул несколько капель на камень. Тотчас же по его поверхности побежали пузыри, тонкая струйка дыма поднялась в воздух. Камень задрожал, раздираемый пробившимися внутрь каплями и с громким треском развалился на несколько частей. Гаврила обернулся, увидел кувшин и только сказал.
      — А! — и опять отвернулся. Все, что было для хазарина в диковину, он уже знал. Исин тоже смотрел на камень, и лицо его на глазах вытягивалось.
      — И это ты называешь лечением? — спросил он.
      — Это не лечение. Это она на камень так действует. Ты на руку посмотри.
      Он вытянул ладонь. Теперь на ней не осталось даже шрамов.
      — Ну, — нетерпеливо спросил воевода, — лечиться будешь? Или так пойдешь?
      — Да я и раньше не возражал, — сказал хазарин.
      — Тогда пей.
      Исин, заранее морщась, хлебнул раз, другой, третий… Избор вырвал у него кувшин.
      — Ну и что? Болит, — сказал Исин через секунду.
      — Не все сразу… — потерпи малость.
      Гаврила не слышал их.
      Его терзала обида, за то, что эти маленькие старички так ловко и быстро нагородили им ловушек. Масленников посмотрел на скалу, с которой они только что слезли. Снизу он не казалась такой уж большой, но вновь карабкаться туда, что бы подраться со стариками смысла не было.
      — Пустое это, — подтвердил его мысли Избор. — Не те, так другие нам еще встретятся. Пойдем.
      Теперь они шли, внимательно глядя по сторонам. Враг показал себя, и пренебрегать этим было не доблестью, а глупостью, хотя каждый понимал, что в этом каменно царстве они не увидят Картагово воинство до тех пор, пока они сами этого не пожелают.
      И все-таки они были настороже, ожидая чего угодно — от стрелы до камнепада, но все пока было тихо. Только свист ветра становился все пронзительнее и холоднее. Шаг за шагом они поднимались к небу. Пар дыхания, что давно уже пятнал воздух, стал превращаться в иней. Потом между камней как-то сразу появились глыбы льда и сугробы снега. Исин смотрел на них, хмуря брови. Пощелкивая зубами от холода, он сказал о том, что сейчас волновало его больше всего.
      — Удивительно. Чем ближе к печке, тем теплее, а тут наоборот.
      — Что наоборот? — не расслышал Избор.
      — К солнцу ближе, а холоднее.
      Избор только покачал головой, удивляясь хазарскому образу мыслей, а Гаврила все же сказал.
      — Колдовство. В грязи не утопили, так заморозить хотят…
      Они миновали несколько снежных козырьков, и вышли к месту, где камней уже не было, а склон горы устилали снег и лед. Снег и лед и больше ничего.
      «И старички» — подумал Избор, глядя на снежный ковер у себя под ногами — «Конечно, где-то рядом есть и они».
      Пока, их не было видно, но он чувствовал присутствие врагов, и даже знал чем они занимаются. Без всякого сомнения старики строили козни.
      — Отдых — сказал Избор. Он выбрал камень побольше, что бы прикрывал от ветра и присел отдохнуть перед последним рывком вверх. Гаврила с Исином пристроились рядом. В рассеянности сотник скатал из снега шарик и бросил его к вершине. Избор расслабленно сидевший за камнем подскочил и налету кулаком разбил снежок.
      — Ты что? — ошарашено спросил Исин. — Укусил кто?
      Избор медленно уселся обратно. Он встряхнул мокрые руки и вытер их об себя.
      — В горах так нельзя. Тут ведь чуть что и обвал. Съедем назад, к лесу, и камнями поколотит вдобавок…
      — Того, кто жив останется… — добавил Гаврила.
      — От снежка? — недоверчиво спросил Исин. — От такого комочка снега?
      Избор кивнул.
      — Такое бывает и от неосторожно сказанного слова. Иногда достаточно громко крикнуть и …
      Он покрутил указательными пальцами, показывая как рождается камнепад. Исин понял его не так, как ему хотелось, но это был взгляд в корень.
      — То есть они, если захотят, то могут устроить нам неприятность, если чихнут погромче?
      Гаврила у него за спиной рассмеялся.
      — Ну это бывает не всегда и не везде. Тут криком не обойдешься.
      Исин посмотрел на близкую уже вершину. Только что она выглядела голой. Там не было ни камней, ни врагов, но теперь там появились здоровенные валуны размерами и гладкостью напоминавшие хорошо откормленных кабанов.
      — Это еще что? — спросил Избор.
      Тут бы присесть, подумать, но старички не оставили им на это времени. То мгновение, что Избор видел камни неподвижными, вероятно было мгновением отдыха маленьких человечков. Раздался довольный вой, и камни покатились вниз.
      Камней было больше десятка. Вихляя из стороны в сторону они то катились, то скользили вниз, к людям. Старички сил на это не пожалели. Они пустили камни широкой цепью, на расстоянии не больше пяти шагов в надежде, что не один, так другой, не другой так третий накатит на людей и сомнет их. Вместе с глыбами вниз съезжала и куча каменных осколков.
      — Бежим? — спросил Исин. До камней еще оставалось около сотни шагов. Они лениво, с замиранием на какие-то мгновения, не спеша подкатывались к людям.
      — Улетай, если сможешь… Гаврила!
      Масленников шевельнул плечами. Рукоять меча над головой шевельнулась, но мечу тут делать нечего.
      Он ударил по кулаку, и в то же мгновение камни перед ними вздыбились, словно с неба упал и вонзился в склон горы невидимый плуг. Вправо и влево от линии удара выплеснули вверх каменные волны. Они ударили по массивным камням, что катились сверху, но не замедлили их движения. Надвигавшийся сверху камень вкатился в пробитую Гаврилой канаву, но напор был таким, что тот не задержавшись выкатился из нее и продолжил свое движения вниз. С каждой секундой набирая скорость, каменная река накатывала на людей… Убежать от нее они не могли. Камни катились широкой полосой, злорадно погромыхивая, словно понимали, что деваться людям некуда.
      — Бей по камням!
      Грохот хлестанул по ушам еще и еще. Камни перед ними качнулись, один из них даже завертелся волчком, но неровности склона возвращали их на прежний путь.
      — Вот это я называю настоящими неприятностями, — сказал Избор. Он быстро оглянулся, словно надеялся отыскать что-то, что спасло бы их. Увидев Исина, притворно удивился, что тот все еще с ними, а не в небе, но ничего не сказал.
      — И ведь деться-то некуда. Ни бугорка, ни впадинки, ни камня, ни камушка…
      — Кроме того, за которым сидим, — сказал Исин.
      — Этот не в счет.
      — Почему?
      — Сейчас поймешь.
      Исин вытащил меч. Сталь была бесполезна, но с ней в руке хазарин чувствовал себя более уверенно. Гаврила у него за спиной переглянулся с Избором и постучал себя по голове. Драться с камнями они не могли, убежать — то же. Им оставалось только попробовать идти навстречу камням в надежде проскочить между ними. Даже если бы они могли бежать быстрее камней, то бежать вниз пришлось бы до самого леса.
      — Проскочим? — весело оскалясь спросил Гаврила. На него вдруг накатило ощущение удачи.
      — Не проскочим, так в вирые встретимся, — серьезно ответил Избор. — Где-нибудь левее входа.
      Он не успел улыбнуться, как слой щебня у них под ногами дрогнул и сдвинулся вниз. Сухой шелест, трущихся друг о друга камней и грохот сталкивающихся друг с другом глыб заглушил ответ Масленникова. Камень, за которым они прятались от ветра, тоже дрогнул, и поехал вместе со всеми. Вместе с ним люди поехали к подножью. Что бы оставаться на месте, им пришлось пробежаться по движущемуся каменному крошеву.
      Это был странный бег. Они изо всех сил рвались вперед, а камни подкатывались все ближе и ближе, но вершина горы медленно, но все же ощутимо уползала вверх, но самым страшным было то, что за первыми прокатившимися мимо них камнями катились другие.
      Теперь они не напоминали кабанов. Более всего они теперь напоминали стаю волков, со всех сторон, обкладывающих добычу.
      — Неприятностей у нас, оказывается, еще и не было… — прокричал Исин. — Они, оказывается, еще только начинаются…
      Бравада оказалась напрасной.
      Каким-то чудом они увернулись от первой волны камней — царапины от осколков и гуля под глазом у Гаврилы не в счет. Камни растащили их по склону и теперь они были один на один против второй волны. Каждый сам за себя играли в прятки со смертью. Весь мир, что существовал вокруг Исина сжался до размеров щели, у которую он наблюдал, как на него накатываются враждебные камни.
      Он оттолкнулся от одного и тут же понял, что встал на пути другого. Скаля острые грани, на него накатывалась глыба, размером с добрый княжеский сундук. Он присел, что бы перепрыгнуть его, но щебень под ногами разъехался, и что бы спастись он сделал два неловких шага в сторону.
      — Берегись!
      Он упал, съехал с камнями вниз и оказался за спиной у Гаврилы. Тот ударил по кулаку. В воздухе щелкнуло и перед камнем, что накатывался на них, возникла яма. Мелкие камни, словно капли, брызнули вверх. Глыба качнулась на обрезе ямы, и с грохотом упала на дно. Сила, что тащила ее вниз, еще не иссякла, и она попыталась, словно зверь из ловушки, выбраться на поверхность, но другая глыба накатилась на нее сверху и вмяла назад, в щебень.
      — Берегись!
      Они отступили еще на шаг. Мимо них пробежал Избор, а за ним, словно привязанная, поперек общего хода прокатились два валуна. На их глазах он юркнул в щель между двумя катившимися сверху глыбами. Катившиеся за ним камни не успели сообразить, что к чему и попали под накатывавшуюся сверху каменную волну.
      — За спину ко мне, быстро! — проорал ему Гаврила. — Отобьемся!
      Он еще трижды ударил по кулаку, сбивая глыбы с гибельного пути. Ямы преграждали камням путь, и те, задевая друг за друга падали вниз с грохотом, от которого вздрагивала земля. И вдруг напор ослабел. Последние камни, словно капли, срывающиеся с горла кувшина, ударились друг о друга и встали.
      А потом… Исин не успел ни обрадоваться, ни испугаться. Глыба из следующего ряда прокатилась по остановившимся, взвилась в воздух и медленно пролетев несколько шагов по воздуху ударила Гаврилу в грудь. Сам хазарин успел отскочить, и со стороны увидел, как тот пытается оттолкнуть камень, но напор гранита легко сломал сопротивление человеческой плоти и вмял Масленникова в камни.
      Мокрый хруст заглушил громкое «А-а-ах!» с которым воздух вырвался из разбитой груди. Камень качнулся, и словно передумав двигаться дальше, громко хлюпнув вернулся на место, теплое от человеческой крови.
      Исин оцепенел от горя и ужаса, но еще ничего не закончилось. Камней у старичков хватало на всех. Его ударило по ногам и он, теряя равновесие, боком повалился на пахнущий кровью щебень.
      Он упал боком и мгновенно попытался втиснуться в какую-то щель. Над головой загрохотало, запахло горелым камнем, сверху посыпалась раскаленная каменная крошка. Краем глаза хазарин увидел, как сверху наваливается угловатый камень и свет в нем померк.
      Глава 48
      Когда каменный хруст умолк Избор осторожно открыл глаза. Он даже не повернул головы, потому что еще не знал, есть она у него или нет. Только через несколько долгих мгновений к нему вернулся слух и он понял, что жив. Не задумываясь, что в нем цело, а что нет, он попробовал шевельнуть руками. Пальцы скользнули по мокрому гравию и он, даже не видя в чем испачканы его пальцы, подумал «Кровь! Интересно чья?»
      Он хотел вытянуть ноги, но они тут же уперлись во что-то твердое.
      Камень, подумал Избор, интересно, что с Гаврилой и хазарином? Позвать их он не решился — старички могли оказаться где-то поблизости и не с пустыми руками.
      Он развел руки в стороны и левой сразу же нащупал чью-то ногу, а правая уперлась в камень. Проморгавшись от пыли он попробовал привстать на колени, и к своему удивлению ему удалось это. Льющийся сверху свет позволил разглядеть, что он находится посреди сложившихся шатром камней. Там, где они сходились, ярким зигзагом светилась щель, сквозь которую сюда проникали свет и воздух.
      Воевода покачал головой. Вряд ли это все было так, как хотели старички. Он был жив, а может быть и не только он.
      Исин нашелся почти тут же. Он лежал рядом с ним и тяжело дышал. Избор коснулся его рукой и хазарин открыл глаза, в которых еще ходили волны ужаса.
      — Гаврила, — прохрипел он. — Под камнем.
      Он со стоном поднялся, взглядом отыскивая тело Масленникова. С удивлением посмотрел на свои руки. Последнее, что он помнил — боль от удара по ним и кровь, брызнувшую в лицо.
      Гаврила нашелся неподалеку. В момент опасности они по неволе собрались поближе, что бы защитить друг друга. Его голова оказалась почти целой. Избор пробежался по ней пальцами и успокоительно кивнул Исину. Шишки, царапины… ничего страшного.
      — Смотри, — прошептал сотник. — Смотри как его…
      Лицо его скривилось от жалости, и он даже застонал. Избор быстрым движением зажал рот сотнику. Не хватало еще того, что бы к ним прибежали старички с выражениями сочувствия. Пусть уж лучше окажутся в состоянии счастливого невежества.
      Гаврила если и был жив, был без сознания. Голова его выглядывала из-под камня, вмявшего его в щебенку под собой, но что было там дальше… Не теряя времени, Избор поднял голову Масленникова и влил в него несколько глотков Мертвой воды. Кадык Гаврилы дернулся, он застонал.
      — Что с ним?
      — А как ты думаешь? — раздражаясь, ответил Избор. — Видел ведь, как его камень пришиб…
      — Но он жив? — спросил Исин.
      — То, что я вижу — живо, — неопределенно ответил воевода. — А что там под камнем…
      Исин ухватил Гаврилу за руку и потянул к себе. Мокрая и скользкая от крови рука выскользнула из ладони, и он ударился спиной о камни.
      — Стой! — зашипел Избор. — Стой, дурак! Оторвешь!
      В этот момент Гаврила открыл глаза. Он понял, что что-то не так и даже не попытался перевернуться.
      — Где мы?
      — Под камнями…
      Гаврила закрыл глаза.
      — Все-таки достали они нас…
      В голосе его Избор уловил странное удовлетворение, словно Гаврила радовался тем трудностям, которые его существование доставляло остроголовым.
      — Что со мной? — спросил он.
      Избор посмотрел как из кровавого месива на груди выдавливаются капли крови и осколки от сломанных ребер.
      — Тебе сказать, что с тобой было или то, что сейчас?
      — Ты сам-то что чувствуешь? — спросил его Исин.
      — Дышать тяжело и еще что-то с ногой, — ответил Масленников прислушавшись к себе.
      — Это что-то называется перелом. И он не один, — объяснил Избор. — Ничего. Обойдется. Потерпи еще немного. Сейчас мы камень снимем…
      Он вылил несколько капель воды на придавившую Масленникова глыбу. Струйка прочертила по поверхности мокрую дорожку, и камень зашипел, наполняя воздух легким треском. Полоска потемнела, вода протекла вглубь и через несколько мгновений камень треснул и распался на три части. Камни угрожающе накренились, сверху посыпалась пыль, стало светлее, и Исин быстро подхватив обломок, подсунул его под ближнюю стену. Избор так же осторожно откатил другой кусок, и теперь стало видно, во что превратились грудь и ноги Гаврилы.
      Сам Гаврила этого не видел, но потому как Исин не сдержался, втянул в себя воздух, понял, что ничего хорошего там нет.
      Избор похлопал его по плечу и погрузил пальцы в раздавленное мясо, ставя на место осколки костей.
      — Ничего, — повторил он. — Заживет как на собаке… Через полчаса хоть пляши.
      Он опрокинул над ранами кувшин, и Мертвая вода с веселым бульканьем потекла внутрь. Исин с благоговейным удивлением наблюдал за тем, что происходило перед его глазами. Раздавленные мышцы втягивали в себя кости и, прилипая друг к другу, закрывали рану. Прошла минута-другая и кожа, розовая и нежная, словно шкурка поросенка натянулась на рану и поросла черным курчавым волосом.
      Гаврила кривился и кусал губы.
      — Больно? — участливо спросил хазарин.
      — Щекотно.
      Рана закрылась, но зуд и щекотка не стали слабее. Под кожей продолжалась невидимая работа.
      — Вдохни поглубже…
      Гаврила вздохнул.
      — Ничего? Дышится?
      Гаврила кивнул.
      — Теперь пальцами пошевели.
      Гаврила попробовал пошевелить пальцами, но у него ничего не вышло. Избора это не обескуражило.
      — Подождать немного надо.
      — А потом?
      — А потом хоть пляши…
      Они сидели тихо, только дыханием нарушая тишину. Пар из трех ртов сливались в одно большое облако и просачивался сквозь щели. Исин, посмотрев вверх, сказал.
      — Они сейчас поймут, что мы живы…
      — Не дыши…
      Гаврила засмеялся и тут же скривился от боли в груди.
      — Если уж тебя такими камнями не придавило, то, что тебе эти недомерки сделают?
      Полчаса, отпущенные Избором и после которых Гаврила мог начинать плясать, прошли.
      — Ну-ка, а сейчас пошевели — попросил лекарь Масленникова. Пальцы шевельнулись. Сперва осторожно, словно Гаврила пробовал их на прочность, а потом все смелее и смелее.
      — Не чешется?
      — Нет, — удивленно сказал богатырь.
      — Не болит?
      — Нет.
      В этом коротком слове смешались восторг и удивление. Не дожидаясь предложения, Гаврила осторожно подтянул ногу к себе.
      — Все в порядке?
      Он не ответил — он рассматривал ногу, а потом начал осторожно гладил ее руками, ощущая под пальцами гладкость кожи. С этой ногой только что на его глазах произошло чудо! И это была не чья-то там нога! Это была ЕГО НОГА.
      Кто знает, сколько времени он мог бы предаваться этому прекрасному занятию, но Избор предложил:
      — Кончай любоваться. Надо нам отсюда вылупляться.
      — Пора?
      — Самое время.
      Он встал на корточки, спиной уперся в камни, пробуя плечами крепость каменного свода.
      — Солнце, наверное, уже на заходе, а поскольку удача сегодня на нашей стороне мне хотелось бы еще до заката повидать Картагу в его логове.
      Выйти из западни они могли только одним способом — разломав ее. Делать это втроем было тесно, но Избор понимал, что в одиночку он с камнями не справится. Он посмотрел вниз. Скорчившийся у него в ногах Исин, помогал Гавриле вытащить другую ногу из-под завала. Тот уже бойко шевелился, коленями ударяя воеводу по икрам.
      — Ну, все вместе… — скомандовал воевода, когда все устроились.
      Он уперся спиной в вершину, а ноги положил на камень, что едва не убил Гаврилу. Теперь он висел над копошившимися внизу товарищами, а те, встав на колени, снизу навалились на камни, между которыми виднелась щель.
      — Раз! — просипел Избор.
      Глыба качнулась, но тут же вернулась назад, придавив пальцы кому-то там внизу.
      — Два!
      Со второго раза камень сдвинулся с места и скатился вниз. Избор упал на Гаврилу, что-то хрустнуло, откуда-то донеслось мелодичное — «Дзинь» и он замер, даже не пытаясь подняться. Этот звук был настолько узнаваем, что и Исин и Гаврила тут же нырнули назад, под защиту камней. Стрела, лязгнув по камню, отлетела куда-то в сторону. Несколько секунд они неподвижно лежали друг на друге. Нащупав Гаврилову ногу, Избор спросил:
      — Как нога?
      — А что ей сделается? — ответил Гаврила.
      — Все нормально? — удивился Избор.
      Гаврила обвел взглядом камни, словно ответ на этот простой вопрос требовал именно этого.
      — Я слышал, что что-то хрустнуло, — озабоченно сказал Избор. — Жаль будет, если это вторая твоя нога.
      Гаврила покосился на распластавшегося рядом Исина.
      — Я рад, что ничего другого тебе не жалко, но, по-моему, это что-то у Исина.
      Хазарин попытался что-то прохрипеть, но воевода только поглядев на него, ответил:
      — За него я теперь не боюсь. Ему теперь сто лет сносу не будет… Что сломалось?
      Исин, поняв, что обращаются к нему, поискал за спиной.
      — Это, наверное, клещи, — сказал он.
      — А если кувшин?… — спросил Гаврила.
      В нос бил запах камня, стертого в пыль, но запаха влаги в нем не чувствовалось. Исин прочихался и сказал:
      — Возможно, что и кувшин, только для того чтобы узнать это тебе придется с меня слезть. Мешок где-то подо мной…

      Гаврила сполз с сотника, стараясь не высовываться из-за камней, но их движение было замечено старичками и они пустили по ним еще несколько стрел. Лежа на спине Исин перебросил мешок воеводе, а тот даже не поинтересовавшись, что стало с кувшином, отложил его в сторону.
      — Ну, что? — спросил Гаврила. — Чем добру пропадать, может, выпьем?
      — Ничего. Кувшин цел, — сказал Избор. — Понимать должны, что не простой ведь кувшин, если Мертвую воду держит, заговоренный…
      Он перекатился со спины на живот и, выбрав между камнями щель пошире, стал отыскивать старичков, но никакого движения там, наверху, не было.
      Избор смотрел и ничего не видел. Мало того, что снизу вверх смотать было трудно, так еще и солнце почти взгромоздилось на вершины гор и слепило глаза.
      — Сидеть нам тут пока третья нога не вырастет — мрачно пошутил Гаврила — Куда не двинься, все у них как на ладони.
      И в самом деле, сейчас их закрывали от старичков только передние камни. Только находясь под их защитой, они могли чувствовать себя в относительной безопасности.
      Избор задумался. Старички прекрасно понимали, что они не могли сидеть тут до бесконечности. Волей-неволей им придется вылезать из укрытия, и тогда они станут хорошей мишенью для удобно устроившихся где-то в камнях стрелков. Мысли лезли в голову не веселые и он был рад, когда Исин отвлек его от них. Он заерзал по камням, и старички тотчас пустили в них стрелы.
      — Чего не лежится? — спросил Избор, отрываясь от щели.
      — Спина чешется.
      — Это у тебя не примета, часом? Не к неприятностям?
      — Нет. Не примета. Это смола.
      — Смола? — повторил Избор. Если он раньше не обращал на это внимание, то после слов сотника он и сам почувствовал, как зудит его собственная кожа. Он завернул руку за спину, что бы почесаться и почувствовал под пальцами влажную от пота ткань. И тут его осенило. Достав нож, воевода отрезал кусок рубахи.
      Исин обернулся на треск.
      — Что это ты вдруг? Повеситься захотелось? Так я бы веревку дал.
      Избор молча продолжал делать свое дело.
      — И рубахи тебе не жалко?
      — Жизнь дороже.
      Сложив полосу в несколько раз, он через минуту уже держал в руках длинный белый жгут.
      Исин не спрашивал, а Избор, хотя и не делал я тайны из своего занятия, но и ничего не говорил, однако, когда Избор зашарил вокруг себя в поисках подходящего камня спросил:
      — Зачем?
      — Да вот, видишь, пращу сделал. Пока лук не добуду, постараюсь ей обойтись. Стрела это, конечно хорошо, но камнем в лоб тоже, по-моему, не плохо? А?
      — Ты этот лоб найди сперва, — пробурчал Гаврила, — а потом встань и размахнись. Да они же тебя за это время стрелами истыкают…
      Избор отложил в сторону уже готовую пращу и безо всякой укоризны сказал:
      — «Истыкают». Я думал, что ты мне поможешь,
      — Ты думал! — проворчал Гаврила. — Ты думал, а я точно знал, что тебе без меня тут не справиться.
      — Ну, раз ты такой добрый, то пробегись вон до того камня…
      Он показал, где тому надо оказаться. На мгновение Гаврила высунул голову, и, уберегая ее от стрел, убрал обратно.
      — А поближе ничего нет? — мрачно спросил он. До облюбованных Избором камней было шагов тридцать, и все тридцать вверх по склону, навстречу лучникам.
      — Ничего с тобой не случится, — успокоил его Избор. — После воды пусть тебя хоть всего стрелами истыкают…
      — Не хотелось бы… — сказал Гаврила. Он, немного приподнявшись, посмотрел на свои ноги. Ноги оказались на месте, а вот сапоги… Обрывки штанов заканчивались где-то около коленей и дальше шла его собственная кожа. С ногтями и волосами.
      — Кто бы сапоги одолжил, — на всякий случай спросил он.
      — Без сапог резвее будешь, — серьезно возразил Избор. — Тебе же лучше.
      — Ну ладно, решился Масленников. — У вас, я смотрю, снега зимой не выпросишь.
      Он поднялся. Прорыв ветра отбросил волосы назад и Гаврила прыжками бросился к камням, на которые указал Избор.
      С дисциплиной у гномов было явно плохо. Вместо того, что бы ограничиться одной стрелой, четверо лучников, движимые конечно, самыми лучшими побуждениями, вскочили и не желая упускать такую возможность, стали пускать в Масленникова стрелу за стрелой. Что двигало ими — излишнее рвение или азарт сказать было трудно, но в одном и не было никаких сомнений: старички стреляли, и не думали, что сами стали целью для более умного охотника. Этот небольшой промежуток и был временем воеводы. Временем, отведенным на возмездие.
      Возможно, где-то среди камней, затаились еще лучники и их следовало опасаться. Поэтому Избор появился передними в длинном прыжке. Подпрыгнув, и переворачиваясь в воздухе, он вылетел из-за камней, сжимая в руках пращу. Коснувшись ногами камней, он резко выбросил руку вперед. Праща описала плавный полукруг, и сорвавшийся с нее камень улетел вверх, к стрелкам. Не дожидаясь результата, Избор отпрыгнул в сторону и вверх, еще раз взмахнул рукой. Он не знал, сколько старичков еще сидит в камнях и насколько умело они обращаются с оружием, да он и не хотел этого знать, а тем более проверять на собственной шкуре.
      В этот миг раздался крик, следом другой…
      — Вперед! — крикнул воевода хазарину, но тот уже и сам, качаясь из стороны в сторону, поднимался наверх. Каждый шаг давался с трудом, ноги вязли в каменной крошке, но они все же продвигались к вершине.
      Избор первый добежал до того места, где по его расчетам сидели старички. Там уже никого не было. За камнями лежал один труп и обломки лука. Больше никого — ни живых, ни мертвых — там не нашлось.
      Гаврила подошел и встал рядом.
      — Ушел кто-нибудь?
      — Сейчас посмотрим….
      Пока Гаврила без успеха пытался натянуть на ноги стариковскую обувку воевода и сотник разделившись, они обошли окрестности и осмотрели все мало-мальски подходящее для свершения подлостей местечки.
      — У меня — ничего! — крикнул Исин.
      — У меня — тоже! — эхом отозвался Избор. После этого они сошлись, с довольным видом поглядывая друг на друга.
      — Жаль, что лучников на сегодня больше не будет, — сказал Гаврила пошевеливая замерзшими пальцами.
      — Кто знает, — откликнулся Избор. — На всякий случай Мертвую Воду оставлять тут не стоит.
      Исин согласился, но и без его согласия Избор уже спускался назад, к оставленному им внизу мешку.
      Начался новый подъем вверх. Теперь они, однако, шли гораздо более уверенно, надеясь, что возможности старичков-недомерков по свершению подлостей если не исчерпались совсем, то достаточно оскудели. Им вновь пришлось пройти под снежными козырьками, и вновь Исин холодел душой дивясь, как все эти глыбы льда и снега еще висят в воздухе. Они шли навстречу солнцу, насаженному на вершину горы, время от времени оглядываясь назад. Они не ждали подвоха оттуда. Эта странная, неизвестно на чем основанная уверенность, что нападения с этой стороны не будет, почему-то оправдалась. Старички вели себя прилично, словно потеряли к людям всякий интерес, однако их приключения этим еще не кончились.
      Почти добравшись до вершины и в очередной раз оглянувшись назад, Исин дернул Избора за рукав
      — Смотри.
      Избор оглянулся и сразу же заметил преследователей. Это не составляло труда, так как те и не старались прятаться. Цепочка людей быстро и ладно лезла по их следам. Почти наверняка они видели побратимов, но с их стороны не было слышно ни радостных воплей по этому поводу, ни угроз. Скорее всего они молчали от того, что верили в то, что никуда от них беглецы не денутся и берегли дыхание. Последняя пара, немного поотстав от основной группы тащила носилки.
      — Какая торжественность! Кто бы это мог быть? — тяжело дыша спросил Гаврила. — Уж не сами ли Картага?
      — Картага? Ну нет, — уверенно сказал Избор. — Картага где-то впереди. Талисман прячет..
      — Тогда, разбойники! — заключил Исин. — Что-то я не помню, что бы следом за нами добрые люди бежали.
      — Шведовы люди?
      — Да. За талисманом пожаловали.
      Стоять было неудобно, и Избор присел на камень. На этот счет у него были очень сильные сомнения. Скорее всего, настигавшими их людьми двигала только месть.
      — Зачем им талисман? Маги остроголовых наверняка знают, что мы несем подделку. Нет. Не зря мы атамана давеча найти не смогли… Им нужны мы. Точнее ему нужны мы.
      Холод от камня протек сквозь толстые штаны, заставляя воеводу подняться.
      — Что делать будем?
      — Перебьём и делу конец! — беспечно махнул рукой Исин. — Вот прямо тут. Подождем, когда поднимутся и перебьем.
      Избор вновь качнул головой, не соглашаясь с ним.
      — Ждать, потом драться… На это уйдет время, а тем временем старички соберутся с силами и устроят нам еще одну теплую встречу.
      — С ломанием ног?
      — И рук, — добавил Избор. — Надо что-то делать, чтоб избавиться от них, и, не теряя времени, идти к Картаге.
      Несколько секунд они стояли и смотрели, как цепочка людей настойчиво одолевает подъем, но внимание и того и другого привлекли не люди (что там смотреть на десяток разбойников) к носилки в конце цепочки.
      Что-либо точно утверждать Исин не взялся бы, но на мгновение ему показалось…
      — Мне кажется, я знаю, что у них там.