— Это и есть горная река? — недоверчиво спросил Исин. — Как-то не верится…
      — Когда-то тут было, что-то похожее на реку, — ответил Гаврила, настороженно глядя по сторонам. — Причем совсем недавно…
      — А потом она в один момент высохла, — Избор добавил свою несуразность к тому, что сказали друзья. — И все это случилось само собой.
      Избор не знал чего ждать. Перед ним, как раз на другом берегу бывшей реки громоздились прислонившиеся друг к другу скалы. Путь вперед лежал либо через них, либо в обход и так или иначе они должны были добраться до них, если, конечно. Не хотели повернуть назад.
      Тем временем Исин, которого предчувствия не томили, зачерпнул горсть воды.
      Вода оказалась чистой и холодной. Она покалывала ладонь, словно в ней еще плавали льдинки, снесенные течением с вершины горы. Сотник осторожно коснулся ее губами, глотнул и замер, прислушиваясь к ощущениям.
      Вода была как вода. Ничего особенного. Глядя на него и Гаврила горстью черпнул ледяной влаги
      Охладив разгоряченное лицо, Гаврила предложил Избору.
      — Освежись, а то совсем запаршивел…
      Но Избор не слышал слов Гаврилы. Сильнее жары и жажды его мучило ощущение опасности. Оно было таким явственным, что явись перед ним сам князь Владимир и скажи ему, что все в порядке, он и ему не поверил бы.
      Он смотрел на камни, отыскивая за ними лучников. Гаврила проследил за его взглядом и проворчал.
      — Нет тут ни кого. Тут и спрятаться-то негде.
      — Эти найдут где.
      Исин, бодрый и готовый на все поднял камень и подбросил его в ладони. Гаврила, уловив его движение, успел ухватить его за руку.
      — Что? — не понял его Исин — Чего ты?
      Гаврила разжал его кулак и осторожно, хотя сбитый с толку хазарин и не сопротивлялся, вынул камень из его пальцев и положил назад, на осыпь.
      — До Картаги ты его не добросишь, а вот нас всех этим камнем похоронить у тебя получится…
      Исин даже не стал спрашивать, как это все может произойти, а только кивнул.
      Ручеек по-прежнему журчал у них под ногами и Масленников спросил.
      — Не жаждой же они нас уморить хотят?
      Избор покачал головой.
      — Это слишком мелко даже для Старичка с Ноготок…
      — Ну, придумай что-нибудь другое.
      Избор еще немного потужился, и не найдя объяснения случившемуся нагнулся к воде. Она холодом коснулась лица, скользнула по разгоряченной шее. Фыркнув как зверь, воевода поднялся.
      — И все-таки что-то тут не так…
      Он произнес это в пол голоса, больше для себя, чем для Гаврилы или Исина. Хазарин услышал его и засмеялся.
      — Может, они думают, что мы пьем как медведи, и нам этого не хватит? Что мы тут передеремся и поубиваем друг друга за глоток воды?
      — Скорее наоборот. Если они знают, что ты плавать не умеешь, то они ее ради тебя осушили, что бы, значит, скорее шел.
      — Это что в ловушку заманивают? — притворно серьезно спросил хазарин. — Да откуда им знать про меня?
      Гаврила пожал печами.
      — А откуда они знают, что мы идем?
      Исин смолчал. Стало ясно, что все это не просто так.
      — Раз реку осушили, значит знают…
      — Все они про нас знают, — добавил Избор. Голос его звучал серьезно.
      Где-то наверху возник шум. Сперва негромкий, словно шипение змеи, но с каждой секундой становящийся все громче.
      — Ого! — Избор поднял палец. Исин и Гаврила повернулись, стараясь разобраться, что же там происходит. Никто не знал, что стоит за шумом, но всем было понятно — это знак угрозы. Он становился слышнее, но никто из них не взялся бы сказать делается ли он громче оставаясь на месте, или приближается к ним.
      Первым пришел в себя Исин, сообразивший, что чтобы там ни было, а стоять на пути того, что катится сверху — верх легкомыслия.
      — Бежим!
      Он бросился вперед, к скалам, что стояли в сотне шагов впереди, даже не оглянувшись, бегут ли следом друзья.
      Избор мельком глянув на две удаляющиеся спины, Избор не сдвинулся с места. Он ждал этого, знал что что-то обязательно случится. Колдовства он не опасался, ведь «Паучья лапка» отберет силу у всякого колдуна. Более опасными были остроголовые, что могли прийти с неба, поэтому даже бежать им следовало осмотрительно. Не хватало еще, спасаясь от мелких неприятностей влететь в сети крупных бед.
      Задрав к небу голову он стоял на месте, пока ноги его не обдало холодом. Бросив взгляд вниз, воевода выругался. Воды в реке прибыло, и теперь она уже лизала его сапоги. Вода, вернувшееся в старое русло уже скрыла под собой валуны, и ноги скользили по осклизлым поверхностям. Люди падали, но даже не ругались. Страх, словно недавний ветер, толкал их в спины, гнал прочь, заставляя забывать о мелких неприятностях. В очередной раз поднявшись, Избор увидел недалеко от себя стену грязи, камней и воды, несущуюся с горы наперерез им.
      — Сель! — проорал он, прибавляя скорость. Исин оглянулся на крик и оцепенел от ужаса. Грозное величие того, что он видел оледенило бы кого угодно, но Гаврила не сбавляя хода ударил хазарина плечом и тот полетел вперед. За мгновение оторопи Исин, хоть и не видел в жизни ничего подобного, отлично все понял. До сего дня он даже не знал, что такое вообще бывает на свете, и был бы рад, если б его не знание продолжалось еще как можно дольше, но, увидев набегавшую на них по только что сухому руслу волну грязи, и сам сообразил, что нужно делать. Где бегом, где на четвереньках, подбадривая себя криками, они добежали до ближайшей скалы и, словно муравьи, полезли наверх.
      Это были гонки со смертью. Первый поток пронесся под ними, обдав грязью. Тяжелые, липкие волны ударились в скалу, на мгновение прилипли к ним и осели обратно в клокочущий поток. Он стал ниже, но еще опаснее. Огромные угловатые глыбы немного поотстали и теперь катились следом. Кувыркаясь и с веселым треском стукаясь, друг о друга, они скользили вниз, сметая все на своем пути и превращая камни поменьше в мелкую крошку.
      Вцепившись в камни, люди ощущали напор, что приходилось выдерживать скалам. Стена, на которой они стояли, содрогалась от ударов и стонала, когда камни, прокатываясь мимо, задевали ее своими боками. Помогая друг другу, люди лезли вверх, пока не добрались до каменного карниза и только там остановились.
      — Успели! — сквозь зубы выдохнул Избор. — Еще бы чуть-чуть…
      Исин, такой же грязный, как и несколько минут назад перебивая дыхание словами выдавил из себя:
      — Как это…. мы сразу…. не догадались?
      Гаврила посмотрел на него с уважением.
      — А что, можно было?
      — Так… дураку ж… понятно…
      Гаврила не развел руками только потому, что держался ими за трещину в камне.
      — Ну, значит мы не дураки, раз не поняли…
      — Хорошо бы… если так.
      Исин чуть наклонился, стараясь рассмотреть, не иссякает ли поток у них под ногами.
      — Это наверняка не конец. Вон, как старички разбаловались…
      Он не сомневался, что это именно их рук дело. Чавкающий поток под ними неудержимо стремился вниз. Скалы, кувыркавшиеся как скоморохи, на мгновения вырастали из грязевого потока и тут же ныряли в него, выбрасывая в небо фонтаны грязи. Это зрелище завораживало, не отпускало от себя. Так можно было смотреть бесконечно долго, если б у них было время на это и не было врагов, но на самом деле все было наоборот. У них были враги, и совсем не было времени. Солнце уже ощутимо сползло к виднокраю и торопило их.
      Избор решил посмотреть, куда можно выйти, если идти по карнизу и сделал несколько шагов вперед.
      — Что там? — спросил Гаврила Изборову спину. Воеводе, нащупывающему пальцами шероховатости стены, было совсем не до этого. Он промолчал.
      — Мурю бы сюда, — ответил сам себе Масленников, понимая, что ничего хорошего там быть просто не может. — И что бы на ковре — самолете…
      Он сделал шаг другой за Избором, неловко повернулся и едва не сорвался вниз. Исин поймал его, не дав упасть, вернул на место.
      — Если так и дальше пойдет, то тебе и ковра не понадобится. Сам летать научишься…
      Гаврила несколько секунд постоял, борясь с дурнотой, и поблагодарил.
      — Спасибо…
      Посмотрев вверх, хазарин откликнулся.
      — Хорошо бы, что бы старички сейчас не догадались на нас камень сбросить…
      Гаврила задрал голову. Скала над ними нависала козырьком, и свалить оттуда камень им на голову было просто не возможно. Пока они стояли на карнизе, им сверху ничего не угрожало, но стоит только им выйти из-под него…
      — Надеюсь, тебе самому первому пришла в голову эта мысль. По крайней мере, раньше, чем Картаге.
      Избор впереди щупал стену, временами поглядывая вниз. Поток грязи, встречи с которым они сейчас благополучно избежали, и не думал иссякать, поэтому и спускаться вниз не было никакого смысла. Теперь у них оставалось лишь два пути — вправо по карнизу или влево. И там и там их могли ждать старческие неприятности.
      — Эй, Исин! — позвал воевода. — Как там с твоей стороны.
      — Течет! — бодро ответил хазарин. — Конца краю не видно.
      Избор оглянулся и подумал, что хазарин он и есть хазарин, хоть сотником его назови, хоть десятником.
      — Я о другом. Карниз у тебя как?
      Исин плавно повернул голову. Карниз, уходящий вправо от него суживался через несколько шагов до ширины ладони. Чем дольше он смотрел на него, тем меньше желания у него было идти в эту сторону. Нет. Выбора у них все же не было.
      — Тут все наоборот. И конец виден и край. Давай-ка лучше в твою сторону.
      — А что у тебя?
      — С этой стороны некуда. Разве, что только на небо.
      Избору вообще-то все равно было куда идти. Он знал, что если тут замешаны остроголовые, то старички наготовили им гостинцев с избытком. Поправив мешок, он двинулся вперед, по старчески осторожно переставляя ноги. Прежде чем наступить на камень он осторожно ощупывал его ногой. Не хватало ему еще наступить на какой-нибудь осколочек и сверзнуться вниз, в мешанину из камней и грязи.
      Шаг. Еще шаг. За спиной послышался скрежет. Он повернул голову. Ничего страшного. Гаврила тихонько двигался следом, задевая за камни рукоятью меча. Гаврила выглядел на удивление спокойно и Избор вдруг подумал, что произойдет на этом карнизе, если Масленников внезапно вспотеет. Он вздохнул поглубже и улыбнулся.
      — Чего веселого? — спросил Гаврила. — Щекочут тебя, что ли…
      — Пока нет. Просто представил себе, как бы ты шел, если бы солнце нам в лицо светило…
      — Ты не думай, а вперед смотри.
      — А все-таки?
      — Как надо, так бы и шел… Сейчас лбом треснешься.
      Так и получилось.
      Дорогу дальше преграждал выступ. Карниз, по которому они шли, огибал его и исчезал в неизвестности. Рядом с ними стояла еще одна скала. Они стояли почти вплотную друг к другу. Из разделял какой-нибудь пяток шагов, но в их положении это было безразлично, что пять шагов, что пять тысяч. Перепрыгнуть туда они не могли.
      — Не перепрыгнем, — сказал Избор.
      — А надо ли нам туда? — спросил Исин.
      — Пока не знаю, — ответил Избор. — Может быть и нужно… Сейчас посмотрим…
      Он передал мешок Гавриле и осторожно развернулся. Теперь воевода стоял лицом к стене. Медленно, пядь за пядью он дошел до выступа. Прижимаясь всем телом к стене, он осторожно заглянул за выступ. Продолжения карниза там не было, а по земле внизу струилась та же грязь, что и под ними. Поток огибал скалу с двух сторон. Избор вернулся к друзьям и обрадовал их.
      — Все-таки нам туда нужно. Дороги дальше нет. Идти некуда.
      — А внизу?
      — Та же грязь, что и везде.
      Гаврила недолго молчал.
      — Что ж. Делать нечего. Надо перебираться…
      — Если еще скажешь, как, то цены тебе не будет ни в серебре, ни в золоте, ни в кунах, ни в саркинозских динариях.
      Гаврила словно и не слышал того, что сказал Избор.
      — Надо перебираться, пока нас сверху камнями не закидали.
      Словно в ответ на его слова сверху скатился камень. Они замерли, надеясь, что это случайность, но следом скатился другой.
      — Видишь, и ждать не пришлось, — заметил, озираясь Избор. Он все еще стоял лицом к стене и теперь прикидывал, как ему повернуться. Его хладнокровие в первую очередь объяснялось тем, что они еще не вышли из-под козырька.
      У них не было ни веревки, ни шестов, что бы наладить какой-нибудь мост, но даже если б все это было, то как распорядиться всем этим на узком карнизе, под камнями, что непрерывно летели сверху? Старички наверху работали на совесть — камни, то большие, то маленькие падали то слева, то справа.
      — Стараются, — сказал в полголоса Исин.
      — Выслуживаются, — поправил его Гаврила. — Ничего. Это не страшно. Это все мелочь.
      Закатив глаза наверх, Исин смотрел как камни, словно тяжелые дождевые капли, срываются вниз и пропадают у них под ногами. До них было всего ничего — один или два шага.

      Мысли о том, что вот такой камешек попадает в голову и увлекает за собой в грязные жернова селевого потока заставила Исина поежится. На верхушке скалы, что по-прежнему стояла перед ними, торчал другой камень — ладный, окатанный ветром и отмытый дождями. Такой и на могиле иметь не стыдно.
      — Лучше уж под тот попасть, — сказал он, кивая на него.
      Гаврила посмотрел на него, потом под ноги.
      — Если б они его на нас скатили, то я им спасибо сказал.
      Исин взгромоздил брови горкой.
      — Жить надоело? Нас же расплющит!
      — Что вы там? — спросил Избор.
      — Гавриле жить надоело, — сказал Исин. — Хочется ему, что бы нас камнем придавило.
      — Не придавит, — твердо сказал Гаврила. — Если он скатится, то как раз закупорит щель, что между нами и той скалой. Он бы стал нашим мостом!
      Избор посмотрел наверх. Мысль показалась ему здравой, тем более, что камень торчал на вершине и вроде ничем не удерживался. Конечно, это было не так, но с их стороны все казалось простым. Дело было за малым. Нужно только было стоя тут, заставить его скатится сюда…
      Избор посмотрел под ноги, но ничего там не нашел. Камни он сбросил, когда ходил туда сюда, да и смешно было надеяться сбить эту огромную глыбу той мелочью, которая была у них в руках: мечами, клещами, да подарком колдуна Мури — кувшином с мертвой водой. Кувшин, правда, мог оказаться полезным, но это на самый крайний случай. Правда, у них было и еще кое-что…. Он наморщил лоб, хотел почесаться, но вовремя остановился. «А может быть Гаврила?» — подумал воевода, глядя на руку, вцепившуюся в камень рядом с его рукой. Воевода перевел взгляд на Гаврилу.
      — Ну, давай тогда…
      — Чего тебе? — спросил Гаврила.
      — Сшиби ее. Зря, что ли силу нагуливал?
      Гаврила, прищурившись осмотрел камень, и с некоторым колебанием отказался.
      — Нет. Не получится.
      — Слабо, что ли? — спросил из-за спины Исин. — Как терема крушить, так все получается, а как что-нибудь для дела…
      — Не слабо, только боязно. Тут приноравливаться надо. Вдруг я его на ту сторону столкну?
      Избор почесал затылок.
      — А можешь?
      Гаврила усмехнулся.
      — Если хочешь — попробую…
      Он осторожно отклеил руку от стены, но Исин остановил его.
      — Погоди. Постоим еще, подумаем…
      Избор все еще стоял лицом к скале, и ему хорошо было видно и Гаврилу и Исина. По хазарским глазам виделось, что каких-то особенных мыслей у сотника не было.
      — Хорошо бы его кто-нибудь стой стороны сюда толканул, — мечтательно сказал хазарин.
      — Хорошо бы у тебя крылья выросли… — в том же тоне откликнулся Избор. — Перелетел бы туда, долбанул клювом, и все в порядке.
      Они замолчали, и каждый нарисовал в памяти приятную сердцу картину того, что за этим последует.
      — А ему и крылья не нужны… — сказал вдруг Гаврила, посмотрев на хазарина. — Ты ведь у нас самый легкий?
      Он не спрашивал даже, а утверждал.
      — Легкий, да не легче перышка… — на всякий случай отперся хазарин. — А что?
      Гаврила на вопрос внимания не обратил. Он пристально оглядывал его, что-то соображая.
      — Это хорошо, что не легче. А то отнесет ветром куда-нибудь, и ищи тебя потом…
      — Ты что придумал? — спросил Избор. Гаврила осторожно повернулся к нему.
      — Раскачать, да бросить его туда. Справимся?
      Избор даже не подумал, что Гаврила говорит серьезно, он смерил расстояние до скалы и спросил.
      — А долетит?
      Гаврила повернул голову к Исину, посмотрел на него, словно видел впервые и спросил.
      — Долетишь?
      — Жить захочет — долетит, — ответил за него Избор. — А если что, так рукой помашет…Ему не впервой…
      Он засмеялся и от этого смеха холодок скользнул по хазарской спине. Они еще помолчали.
      — Раскачать не получится, — с сожалением сказал Гаврила. — Где тут раскачать? Места нет. Мы ему так только ребра поломаем. По-другому как-то надо.
      Пока они тут стояли, камень под щекой нагрелся, и Гавриле не хотелось отрываться от него.
      — Напугал бы меня кто… — неожиданно сказал он. — Я бы его живо туда добросил.
      — Нет уж, — остановил разбег его мысли Избор, — и не думай. Перебросить ты его перебросил бы, а мне потом что делать? От тебя ведь тут не убежишь, не спрячешься…
      — Вот — вот, — усмехнулся Гаврила. — Тогда бы и ты перепрыгнул. А я следом…
      — Догнал бы нас и убил, — закончил за него Исин. — Давай думай быстрее… Пока солнце не зашло. Ночь нам тут не выстоять.
      Поток камней сверху стал реже. Старички, наконец, поняли, что никакого вреда они людям причинить не могут и остановились.
      Гаврила посветлел лицом. Он поманил Избора к себе, что бы подошел поближе.
      — Придумал! Мы сядем, а он встанет нам на плечи и оттолкнется.
      Избор еще раз смерил расстояние до скалы.
      — Не долетит, — с сожалением сказал он. — Ты же видел, как он в болоте прыгал…
      Теперь он уже понимал, что Гаврила не шутит, и что и первое предложение было вполне серьезным.
      — Если мы поможем, — долетит! Мы его руками подтолкнем. Он легкий… Да и лететь-то тут — всего ничего.
      В его голосе слышалась заражающая уверенность. Масленников посмотрел на хазарина. Тот стоял с круглыми глазами и единственный из всех еще не понимал всерьез все это говориться или нет.
      Избор долго разглядывал его, а потом согласился.
      — Вообще-то да. Только вот мешок… Без мешка придется.
      — Мешок потом перекинем, — согласился Гаврила. — Это ты верно сказал.
      Исин молчал, не зная негодовать ему или смеяться.
      — Вы что браги обпились? — наконец спросил он.
      — А ты трезвый, что ли? — в ответ спросил его Гаврила.
      — Я-то трезвый. Я-то понимаю…
      — Ну, раз ты трезвый, то тебе и лететь, — перебил его Гаврила. — Торопись, пока не передумали. Вся слава тебе достанется. Тем более тебе воевода приказывает.
      — Подожди, — остановил его Избор. — Как ты его собрался?…
      — А по-простому. Посадим на плечи, толкнем руками, а он еще, если захочет, ногами оттолкнется. Тогда точно долетит.
      И не сомневаясь ни капельки, что сотник согласится, он посмотрел на Исина, ожидая ответа. Тот сглотнул и ответил.
      — Конечно, захочу…
      Гаврила медленно согнулся, давая Исину возможность перелезть через него. Сотник посмотрел на воеводу и тот кивнул. Исин вздохнул — делать было нечего. Осторожно, что бы не свалиться вниз раньше времени, Исин забрался на плечи к друзьям. Гаврила, задрав голову, посмотрел на хазарина. Он видел только колени, как мышцы на ногах напрягались и расслаблялись. Хазарин готовился к полету.
      — Видал я петухов на жердочке, — проворчал Масленников. — Но ты лучше всех. Хвост бы тебе, как у жар птицы, так и цены бы тебе не было.
      — Орел, — подтвердил Избор. — Вернемся, все Брячеславу расскажу. И невесте твоей нареченной, конечно… Вот она тебя любить будет… А как князь то обрадуется! А то у него все слуги по земле ходят, а ты один такой — летающий.
      — Хватит зубы скалить, — сказал сверху хазарин. — Давай на счет три, а то передумаю, и придется кому-то из вас у князя любимым слугой быть…
      — Не придется, — сказал Гаврила. — Я придумал.
      Он указал пальцем на Избора.
      — Он начальник, так что кроме тебя лететь некому.
      — Но считаю я, — предупредил Избор. — Раз… Два…
      На счет три Исин оттолкнулся от них, вкладывая в это движение всю любовь к жизни. В то же мгновение две руки, словно два рычага подбросили его в воздух. Под ним мелькнула пропасть, полная струящейся грязи. На мгновение он ощутил себя птицей, но мгновение промелькнуло, и он ощутил себя камнем, стремящимся к земле. Он успел увидеть, как скала приближается к нему, становясь все шире и шире. На ней откуда-то выросли острые грани и иззубренные ребра. Она налетела на него, он вытянул вперед руки, что бы хоть как-то смягчить неизбежность встречи. Исин ударился боком, зашипел от боли и тут же боль смыло страхом, когда он почувствовал, что какая-то неодолимая сила тащит его назад. Он вскрикнул, раскинул ноги, в надежде зацепиться за что-нибудь, но ни руки, ни ноги не нашли для него опоры. Рядом послышался грохот камней.
      — Держись, — донеслось до него. Под ногами сыпались камни, но тут под руки попался валун. Сотник вцепился в него, словно утопающий в соломину и движение остановилось. Запах влажной грязи, что поднимался снизу привел его в себя. Несколько мгновений он чувствовал под одной из ног пустоту, потом подтянул ее и встал на колени. В плече тупо заворочалась боль и он крутанул рукой, вставляя выбитую кость на место.
      — Понравилось ему летать-то, — донеслось до него. — Гляди, чего вытворяет…
      — Лишь бы гнезда вить не начал, — ответил довольный Избор. — А то жди потом, когда он яйца отложит, да птенцов повыведет…
      Придерживаясь рукой за стену позади себя, Исин поднялся на ноги. Не дожидаясь пока его заметят он отхромал в сторону, за камень. Отсюда каменная глыба закрывала пол неба. Сотник, поглаживая бок, приноравливаясь, надавил на глыбу здоровым плечом. Он и сам не ожидал, что камень поддастся так легко. Тот словно и сам только и ждал момента, что бы соскочить с вершины и бросится вдогонку за своими собратьями, что с грохотом продолжали катиться вниз по склону. Этого легкого усилия хватило, что бы сдвинуть казавшуюся несокрушимой глыбу.
      Скала дрогнула, и камень устремился вниз, к расселине. Гаврила и Избор увидели, как он вильнул в сторону и покатился совсем в другую сторону.
      — Куда он? — воскликнул Гаврила, будто кто-то и вправду мог сказать ему «куда». Неуклюже переваливаясь, камень сделал еще один оборот, но тут позади него возник хазарин со здоровенным булыжником в руках. Он страшно закричал и бросил его на пути катящейся глыбы. Исинов камень щелкнул, раскалываясь, но и сбитая сотником с вершины глыба изменила направление движения и с грохотом осела в щель между двумя скалами. Она еще не успокоилась. Она еще ворочалась и дрожала, словно ее распирало желание двигаться дальше, а не стоять на месте. На глазах Гаврилы и Избора она медленно оседала, проваливаясь вниз. Даже не посмотрев друг на друга они поняли, что времени у них нет.
      Они разом оттолкнулись спинами от скалы, и, наступив на продолжавшую медленно проваливаться вниз глыбу, перескочили на другую сторону. Под их весом глыба с леденящим душу скрежетом просела еще глубже и, наконец, остановилась. Было слышно, как внизу что-то скрипит и лопается. Это состояние равновесия длилось лишь мгновение, и после секундной задержки их мост провалился в грязь.
      Исин стоял рядом, морщился держась за бок.
      — Живой?
      — Пока да… Но не целый.
      — Бежим отсюда, пока стрелами не истыкали!
      На вершине скалы только что оставленной ими заметались маленькие фигурки и раздалось многоголосое «А-а-а-а-а-ах!». Это был крик разочарованных охотников, упустивших верную добычу. Не дожидаясь, пока они схватятся за луки богатыри бегом, благо карниз это позволял, пустились прочь. Завернув за острую грань они выбежали на площадку, величиной с сажень на сажень и, помогая друг другу, спустились вниз. С этой стороны грязи почти не было. Масленников пошевелил затекшими плечами, вынул меч, крутанул его над головой и предложил.
      — Ну, что? Займемся старичками? Посшибаем их оттуда?
      — Чем ты это их сшибать собрался? — миролюбиво поинтересовался Избор. — И как? Неужто хочешь назад забраться?
      — Камнями бы закидали…
      — Была охота… Что за бок держишься?
      Исин поморщился.
      — Кидать не умеешь, а еще спрашиваешь… Там камни все-таки.
      Избор дотронулся до его бока рукой и хазарин охнул.
      — Летать не можешь, а все туда же… — в тон ему ответил воевода. Он уже достал из мешка подарок колдуна Мури. Сорвав крышку с узкого горла, он протянул его хазарину.
      — Два глотка. Не больше.
      — Это еще зачем?
      — Это «не зачем». Это «от чего».
      — От чего?
      — От всех болезней.
      Видя, что Исин медлит, воевода сам приложился к кувшину и трижды глотнул.
      — Ну и как? — осторожно спросил Исин. Вместо ответа Избор протянул ему руку. Ободранные о камни ладони только что сочившиеся кровью на глазах высыхали. Кровь собиралась в крупинки и смешивалась с каменной пылью. Избор потер ладони одну о другую, и когда кровяная короста осыпалась, хазарин увидел чистые, без царапин ладони.