Шелест деревьев они услышали еще издалека. Его можно было принять и за шум листьев и за шипение зверя. Избор услышал в нем ветер, вздумавший одним мощным порывом очистить лес от прошлогодней листвы. Он сперва не обратил на это внимание, но скоро шум угрожающе приблизился и Избор встал, более обеспокоенный тем, что было позади него, чем тем, что могло бы быть впереди. Исин упал на землю, прижался к ней ухом. Пальцы его ушли в прошлогодние сосновые иголки, словно он захотел стать деревом и укорениться рядом с соснами.
      — Змей! — сказал Исин. Он слышал что-то такое про змеев. — Поляницы змея по следу послали…
      Ему никто не успел ответить.
      Ветви над ними разошлись в стороны, и они увидели человека. Оседлав ступу, он висел над тропинкой, внимательно разглядывая землю. Было похоже, что кто-то громадный и невидимый летел впереди него и своими ладонями раздвигал ветки, что бы человеку было лучше видно. Гаврила судорожно вздохнул. Если летающей ступы было мало, что бы убедить кого угодно в том, что перед ними волшебник, то покорность, с которой деревья поднимали перед ним ветки, убеждала больше всяких слов.
      Спину Избора осыпало холодом, словно кто-то приложил меду лопаток лезвие меча. Он не сомневался, что это волхв их Избушки и искал в лесу не грибы, а своих обидчиков.
      Наверное, даже дурак догадался, кого ищет сидящий в ступе старик. По крайней мере, он не отстал от них, когда они словно мыши бросились под деревья и затаились. Добра от летучего колдуна им ждать не приходилось. Избор согнул лук, цепляя тетиву.
      Напряженно глядя в небо, Гаврила пробормотал.
      — Ишь, охотничек… Сокол ясный… На ступе-то каждый, а ты без ступы-то…
      Он попробовал поднять руку, но по плечу пробежала боль, перекосив судорогой лицо богатыря.
      Это стояние не могло продолжаться вечно. Рано или поздно колдун их заметит, если не произойдет чуда, разумеется. Подумав о чуде Избор посмотрел назад, где должен был стоять Гы, но вместо слюнявой улыбки увидел сапоги дурака. От неожиданности он дернул головой, так, что в шее захрустели кости. Дурак поднимался медленно, словно был облаком и его толкал вверх ветерок, пролетевший под деревьями. Голова его раздвигала ветки и вот-вот должна была высунуться из-за них.
      Избор ухватился за ногу, но сапог соскочил с недавно мытой ноги и он позорно свалился на траву. Колдун вскинулся у себя в ступе. Он улыбнулся, увидев Избора, и бросил в него возникшее в руке копье.
      Избор отшатнулся. От удара дерево треснуло и загудело. Каким бы дряхлым не выглядел старик в ступе, а копе он бросать умел. Оно вошло в плотную древесину по самый наконечник. Не отводя глаз с неба Избор дернул его раз, другой, но вытащить не сумел. Поняв, что шутки кончились, он кубарем перекатился за другое дерево. Колдун бросил еще три копья. Два из них попали в землю, уйдя в нее до половины, а второе непременно настигло бы Избора, если б на его пути не встало другое дерево.
      — Выходи, мерзавец. — старческим срывающимся голосом заорал волхв — Дерись! Не прячься!
      — Слезай! — выкрикнул в ответ Избор не рискуя высунуться — Слезай, тогда подеремся…
      — А-а-а-а — обиженно заорал волхв-Дом сожгли, а теперь самого убить хотите?
      Он взмахнул копьем как веслом, и ступа облетела дерево.
      — Христом Богом… — начал было Гаврила, но рассерженный волхв метнул в него копье, заготовленное для Избора.
      — Эге! — радостно закричал он — Да вас тут целое стадо….
      На мгновение он застыл, решая за кого взяться в первую очередь, а кого оставить на сладкое.
      В этот момент за его спиной из-за деревьев появилась костлявая фигура скелета.
      Добрый Шкелет быстро, словно в той, другой своей жизни был не человеком, а кошкой или белкой полез на дерево. Обхватив костями ствол сосны, он легко добрался до того места, где сосновые сучья превращались в ветки. Там он выпрямился и просто пошел по веткам. Благо кости почти ничего не весили и ветки под ним гнулись только от тяжести щита, который он тащил на спине
      — Шкелет! — заорал Гаврила. Избор так и не понял, что он хотел сказать — то ли призывал костлявого друга к осторожности, то ли обращал внимание Избора и Исина на хитрость товарища..
      Чародей, тем временем, словно муха над навозной кучей кружился над деревьями. Будь этот лес березовой рощей — ничего бы он не увидел, но сосновый бор был прозрачен как вода. Избор не знал, что задумал Шкелет, но отвлекая от него внимание волхва выпустил три стрелы. Они унеслись в небо одна за другой, дружной стаей, но судьба у них оказалась разной. Первая с тупым ударом вонзилась в днище ступы, а две других, которые он выпустил, взяв поправку на ветер, должны были ударить волхва в спину. Должны были, но не ударили.
      В шаге от него они застыли, словно воздух на их пути превратился в смолу или воду. Избор даже не выругался. Все это было настолько серьезно, что на сотрясение воздуха времени не оставалось.
      Старик в ступе развернулся. Не быстро, как следовало бы воину, а степенно, словно был уверен в своей неуязвимости. В руке его появилось короткое копье. Быстро, словно оно жгло ему руки, волхв бросил его в Избора. Тот отпрыгнул и пустил еще две стрелы. Одна опять застряла в воздухе, а вторая выбила щепку из ступы. Колдун был неуязвим. Его колдовство словно пузырем накрывало ступу, оберегая его от стрел и ножей. Избор откатился в сторону и там, где он только что стоял землю вспороли еще два копья
      Гаврила растерянно стоял за деревом, соображая, что нужно делать. Стрелы Избора продолжали висеть в воздухе и поэтому, хоть и хотелось, он не стал вынимать меч. Тут мог бы помочь хороший булыжник, но его взять в сосновом-то лесу?
      И тут он увидел, зачем Добрый Шкелет полез на небо.
      Балансируя на верхушке сосны, тот размахнулся, и метнул щит в ступу. Раздался хруст, и окованное железом ребро в одно мгновение проломило деревянную стенку. Волшебство лесного волхва, похоже, имело свои границы. Медленно, словно тонущая лодка, ступа качнулась в одну сторону, в другую… Стрелы, только что висевшие рядом с ним как вмороженные зашатались и посыпались вниз. Волхв с выпученными глазами хватался за борта, шептал что-то, стараясь уравновесить ступу, но Шкелет довершил дело. Сорвав несколько шишек, он с удивительной меткостью и силой бросил их в волхва. Тот как-то по-бабьи ойкнул, ухватился за щеку, и в этот момент ступа не выдержав волхвовских вольностей перевернулась, вываливая волхва на землю. Через секунду он уже болтал ногами в воздухе. Это было так смешно и нелепо, что Избор даже не выстрелил в него. Волхв визжал, может от страха, а может от злости. А снизу, навстречу ему летел смех… Избор ошеломленно посмотрел на дурня. После его однообразного «гы-гы-гы-гы» услышать это было настоящим чудом. Удивленный не меньше его, Гаврила сказал.
      — Во как его бабы заездили… Смеяться стал по-людски. Если б там на недельку задержались, может, и заговорил бы…
      Под этот смех старик болтался в воздухе как портянка. Наверное он всегда считал себя грозным и страшным и смех унижал его. Собравшись с силами, он ловко, словно обезьяна, виданная Избором на Константинопольском базаре, сжался в комок и ногами ударил по злополучному щиту. От удара ступа треснула, кусок дерева и щит шлепнулись на землю. Не теряя ни мгновения, старик забросил тщедушное тело в ступу. Ноги его гулко ударили в днище, едва не выбив его. Избор, поняв что опаздывает, метнул еще две стрелы, но время было уже упущено. Волхв успел снова поставить защиту и оттуда обрушил на землю огненный шар.
      Земля встала на дыбы. Дерево, за которым хоронился Гаврила со скрипом вывернуло из земли и обрушило на Избора. Сбитый ветками тот ползком двинулся вдоль ствола, надеясь, что волхв не увидит его под хвоей. Ему повезло. Он услышал, крик и тут же рядом грохнул еще один взрыв. Землю снова тряхнуло и тогда он на карачках бросился в сторону дерева, где по его расчетам продолжал висеть запутавшийся в ветвях дурак. Эта битва без него могла закончится для них только неприятностями.
      Волшебника мог победить только волшебник.
      Гы он нашел под маленькой елочкой. Спокойно, словно вокруг ничего не происходило, он сидел и грыз морковку. Понимая чем рискует, Избор ни слова не говоря схватил его за ворот и бросил его на прогалину, появившуюся на месте упавшего дерева. Гы растерянно оглядывался по сторонам, когда волхв, приняв его за нового противника, оделил его еще одним огненным шаром. Волхву сильно не повезло — огненный шар не убил дурака, а только отбросил его в сторону. Дурака отшвырнуло с прогалины, и он испуганно закричал.
      — Слава Богам! — подумал Избор — Целый и испугался. Теперь лучше не высовываться…
      Это было мудрое решение, но соблазн посмотреть на битву волшебников был слишком велик. Не одолев его, Избор высунул голову и первое, что он увидел, была голова Исина. С глупым восхищением на лице он смотрел, как с ладони дурака один за другим срывались малиновые клубки пламени и ударяли в ступу. Дурак был похож на огнедышащего дракона. Пламя окутало деревяшку, но через мгновение опало на землю голубым дымом. Вокруг нее вспыхнула радуга и волхв натужно рассмеялся — его колдовство оказалось сильнее.
      — Эй, вы, там внизу… Вылезайте… Добром не вылезете — сожгу вместе с лесом… С моей защитой… Вам не сдюжить…
      Голос волшебника был напряжен, звучал хрипло. Схватка требовала сил, которых у него уже не было.
      Избор почувствовал, что именно сейчас самое время нанести удар, который поставит точку в этой нелепой схватке. Он понимал это, а Гы — нет, но нанести удар должен был именно он. Избор с надеждой посмотрел на дурака. Вместо того, что бы действовать тот, задрав голову, настороженно следил за ступой.
      — Вылезем — тебе же хуже будет — крикнул Исин — Лети, подобру, поздорову…
      — Вылезайте, я сказал…
      Больше для устрашения, чем для дела старик поднял руку. Избор видел, как она ходит ходуном от слабости. Но дурак этого не понял и испуганно присел.
      На этот раз из его ладони ничего не вылетело. Избор увидел дрожание воздуха между пальцев и вдруг в одну секунду там вырос смерч. Скрученный в жгут воздух взвыл и выпрямился, захватив с собой от земли прелые листья. Волхв вскрикнул. В воздухе промелькнул еще один огненный шар. Он полетел к земле по кривой, с каждым мгновением замедляя свое движение. Воздух завертел его и отбросил в сторону от тропы. Земля вздрогнула, и среди леса поднялся новый фонтан пламени.
      Это был последний удар волхва. Гы, похожий на фонтан, вместо воды выбрасывающий из себя струи воздуха, медленно повел завопившего волхва над поляной. Ступа сделала один оборот, другой … Волхв вопил не переставая. Сил сопротивляться напору дурака у него уже не было. Поняв это, люди вышли на поляну, поглядеть как все это кончится.
      Ветер взвыл, ухватил их за края одежды. Избор уцепился за ветки, наклонился, противопоставив свой вес силе ветра. Несколько мгновений он наклонялся все ниже и ниже с ужасом чувствуя мощь дурака, которую тот играючи бросал на ветер, а потом поток воздуха налетел откуда-то сбоку и повалил его. Несколько долгих мгновений Избор болтался как портянка на заборе. Вой заколдованного воздуха стал громоподобен. Избор чувствовал, как его струи забираются под одежду, и шарят там, отыскивая сокровенное.
      Мимо мелькнули сапоги, пронесся, размахивая руками Исин. Избор стиснул пальцы покрепче, но ветки хрустнули, не выдержав напора стихии, и его понесло следом. В два круга он поднялся до половины высоты деревьев. Сверху было видно, как катит и поднимает в воздух Гаврилу, как Добрый Шкелет, насадив себя на куст, цепляется за землю, а в центре этого светопреставления стоит Гы и крутит рукой.
      Волхва уже не было ни видно и не слышно, во всяком случае Избор не нашел его, когда делая третий круг его повернуло спиной вниз и он мог осмотреть небо над собой.
      Он дернул ногами, переворачиваясь на живот. От этого движения из-за пазухи выпал узелок с золотом. Избор попытался цапнуть его, но тот словно живая рыба вильнул завязкой и шарахнулся в сторону. Избор открыл рот, что бы выругаться, но воздух раздул его щеки и затолкнул слова обратно…
      Кончилось все так же внезапно, как и началось. В руке Гы появилась морковка, и воздух остановился. Избора обрушило вниз. На его счастье это произошло рядом с деревом. Он успел ухватиться за ветки и они выскальзывая из его ладоней, замедлили его падение. Потом его ударило в живот и падение прекратилось.
      Повиснув на толстой ветке, какое-то время он приходил в себя. Ощущений было много, но все неприятные…Повернув голову увидел вокруг себя переплетение ветвей. От этого он почувствовал себя гнездом, которое потрепала буря.
      — Что висишь? — спросил его снизу Гаврила — Не налетался что ли?
      Нос его распух, по щеке текла кровь. Он осторожно потирал ладонями ноги и морщился. К нему, каждым шагом проверяя крепость своих костей, осторожно ступая, шел Добрый Шкелет. Глядя на них, Избор покачал руками, проверяя, шевелится ли у него то, что нужно.
      — А Исин где?
      Гаврила махнул рукой налево. Там почти в той же позе, что и Избор висел хазарин. Ему спускаться тоже не хотелось. Дерево было прочным и держалось за землю гораздо крепче человека, а дурак как раз заканчивал грызть морковку и что он собирался сделать дальше было совершенно не ясно.
      Избор, кряхтя, сполз вниз.
      — Каков наш дурак-то? А?
      Фраза не требовала продолжения. В ней и так было все что нужно — и восхищение и удивление и страх., но Избор все-таки ответил.
      — Да-а-а. Я думал он дурак — дураком… Ни кожи ни рожи… А он герой. Знал бы отчество, по отчеству величал бы.
      — Герой?
      Исин все-таки спустился на землю и присоединился к разговору. Пережитой страх заставлял язык трепетать словно лепесток пламени на ветру.
      — Это герой? Зверь он! Вон чего натворил…
      Лесного волхва уже не было и оттого все что осталось после схватки принадлежало победителю. Поляна была взрыта, деревья повалены. Ветки и щепки устилали траву на много шагов вокруг.
      — Это он после баб таким стал! — сказал Масленников. Он перестал гладить свои колени и Избор увидел, как дрожат его руки.
      — От баб чего только не наберешься — согласился с ним Исин, искоса поглядывая на Гы. Тот в своем халате был похож не то на костер, не то на цветущий розовый куст — И вшей подцепить можно и дурные привычки.

      Из кустов бревенчатая стена выглядела такой же несокрушимой, как Константинопольская. Шапки, конечно, с голов не падали, когда они осматривали гребень, но почтение к журавлевскому князю она вызывала. За такими стенами Круторог мог спать спокойно. Старое дерево выдержало многое и еще многое могло выдержать. Бревна были покрыты пятнами ожогов. Издали это еще не было видно, но Избор и отсюда мог представить себе следы стрел, копий, сколы в бревнах, что оставили боевые топоры и пятна крови на дереве.
      — Последний раз тут агафирсы были — сказал Гаврила, заметив любопытство Избора.
      — И что?
      — Две недели стояли, — гордо сказал Гаврила, — а ушли ни с чем!
      Гордость его была понятна — он и сам был Журавлевцем.
      — Наш-то князь, о-го-го! — Гаврила тряхнул сжатым кулаком.
      — Что, хороший человек? — спросил Исин. Гаврила пожал плечами. Это само собой разумелось.
      — И не стыдно тебе у хорошего человека лодку красть? — поддел его Избор, но Гаврила не смутился.
      — Был бы плохой, было бы легче. Только что делать? Для дела же…
      Они замолчали, неосторожно коснувшись главного. Сказать-то было легко, а вот сделать… Ясно было, что летучие корабли не стоят, где попало. И дело было не в том, что бы найти — это-то как раз было просто. Надо было завладеть им. Не только кораблем, а еще и теми, кто им управлял. Ведь ни тот, ни другой не знали что делать с ним, но даже не высказывая эти мысли вслух оба понимали, что сам собой корабль не полетит. Нужен был человек, который поднимет его в воздух и поведет, куда нужно.
      — А попросить если? — спросил Исин — Может, даст? Отработаем же…
      — Попросить? — переспросил Избор.
      — Это как? Просто прийти и попросить?
      — Ну да. — сказал Исин не понимая что так удивило Избора и Гаврилу. — Просто попросить..
      Избор с Гаврилой переглянулись. Простодушный хазарин предложил ход, который не пришел им в голову. Не мог прийти. Избор покрутил головой. Да. Хазарин в последнее время умел удивить.
      — Вот незадача. Как же это мне в голову не пришло? — спросил Избор у Гаврилы. Взгляд его посветлел.
      — Как считаешь, даст?
      — Не даст — сказал Гаврила. — Не поверит.
      — Ну это как расскажем…
      — Как не рассказывай — не поверит. От поляниц живыми ушли… Нет, не поверит.
      Гаврила прищурился, представляя себе, как повел бы себя сам, если б ему все это рассказали. Уйти живыми от поляниц было такой большой удачей, что после этого нормальные люди закатились бы недели на две в корчму, а не поперлись бы к князю требовать летучий корабль. Он покачал головой уже более уверенно.
      — Раны бы показать — предложил, было Исин, но тут же поправил себя — Так откуда они… На спине разве только…
      — Раны — передразнил его Гаврила — Ты что, думаешь, что он не знает как поляницы мужиков мучают?
      — А рука твоя? Может, руку покажем?
      — А вот о руке лучше молчать. — Голос его стал серьезным. Он снял повязку, морщась распрямил руку и так же кривя от боли лицо покрутил ей — Пока он думает, что я в прежней силе может испугается и даст корабль, ну а если узнает, что я рукой не владею…
      — Прогонит?
      Гаврила посмотрел на Исина как на ребенка.
      — На кол посадит и заставит песни петь, пока не сдохнешь.
      Избору надоело слушать все это.
      — Мозоль покажешь — сказал он Исину — На ноге. Скажешь, что убегать пришлось… Я думаю нам о поляницах вообще ничего говорить не надо. Попросим корабль для дела. Гаврилу он знает. Ему поверит.
      Он поднялся, показывая. Что пришло время действовать.
      — Пока мы сидим — Ханукка едет..
      — Не поверит. Мы с ним в прошлый раз разругались.
      Но Избор уже терял терпенье.
      — Даст — не даст… Пошли да узнаем. Шкелета покажем, может быть, он и без разговоров все отдаст.
      — Ты Круторога не знаешь. Отдаст как же…
      — Надо попробовать. Не получится — тогда будем думать, что дальше красть — корабль или лошадей. Пошли.
      — Погоди — остановил его Гаврила — Все пойдем?
      — А как же.
      — И Шкелет?
      — И….-Избор посмотрел на Шкелкта и выпустил из груди набранный туда воздух. Кем бы этот Круторог не был, идти к нему со скелетом — значило гневить Светлых Богов, до сих пор если не благосклонно, то по крайней мере сквозь пальцы смотревших на их приключения.
      — Да… — Он зачесал голову. — И не оставишь. Все одно или он за дураком увяжется или тот без него не пойдет.
      Сейчас Добрый Шкелет был больше похож на живого, чем в тот день, когда вылез на белый свет из пещеры. Подобранные в Избушке вещи хоть и не сделали из него человека, зато теперь он очень похож на него. Кости скрылись под сапогами, плащом и кольчугой. Череп был защищен шлемом, но вот лицо… Что делать с лицом?
      — Тряпку сюда. Любую. — скомандовал Избор. Он снял с Шкелета шлем и виток за витком замотал последние остававшиеся на виду кости. Шкелет не противился. Избор нахлобучил ему шлем. Он поправил его, сильно потянув за ушки доспеха.
      — Не обижайся, приятель. Так всем будет лучше….
      Слава Богу, его еще помнили.
      Пока трое дружинников медленно отступали под его неспешными шагами, шестеро остальных мучительно быстро закрывали городские ворота. Дружинники, оставшиеся по эту сторону ворот ткнулись в них спинами, побледнели, но выставили копья. Не доводя дела до драки, Масленников остановился.
      — Здорово, ребята. Пройти бы нам.
      — Не пустим тебя, Гаврила — с мужеством обреченных отозвался один из них.
      Гаврила смерил его взглядом и пренебрежительно, хотя и по-доброму улыбнулся…Он поднял свой страшный кулак и кашлянул в него. От его улыбки стражники попытались вжаться в стену.
      — Ну, тогда хоть десятника позовите.
      Десятник с первого взгляда тоже узнал гостя и схватился за меч. Уловив в этом команду, стражники с отчаянными лицами сделали шаг вперед. Тогда и Избор тоже схватился за меч. Гаврила не обратил на это никакого внимания
      — Уймись и орлов своих уйми… Мне к князю надо…
      Десятник меч не вынул, но ответил нахально.
      — А он тебя звал?
      — Нет.
      — Нужен ты ему…
      Гаврила оттолкнул стражников, прошел между выставленных копий, колупнул ворота пальцем.
      — Рассержусь — задумчиво сказал Масленников — Вспотею… Ты ведь знаешь, я и в закрытые ворота войду. А тебе потом за новые век не расплатиться… Открывай по-хорошему. Князь мне нужен…
      ….Они шли по коридору за мальчишкой, что вел их к князю. Гаврила чуть приотстал и кося глазом в сторону отрока зашептал в Изборово ухо.
      — Ты в наш разговор не лезь. Промеж нас всякое было. И он меня бил, и я в долгу не оставался.
      — Ты на князя руку поднимал? — с сомнением спросил Избор.
      — Руку… — усмехнулся Гаврила и тут же стал серьезным. — Ты на счет руки помни… Смотри чего лишнего не сболтни.
      Они прошли мимо здоровенных воинов, устроившихся перед дверями. Мальчишка кивнул им, и те распахнули перед ними двери в зал.
      В палатах было весело. Плясали скоморохи, сновала расторопная челядь. Внимания на них сперва не обратили. Было время осмотреться. Они отвесили поясные поклоны и огляделись.
      Князь жил не плохо. Богато жил. Он сидел во главе. За длинным столом, уставленным едой сидело человек пятнадцать, и сквозь гул голосов то и дело слышался серебряный звон. Кубки с вином то и дело встречались и в воздухе гремели здравицы князю и княгине. Избор знал его, этот звон. Это был звук достатка и знатности, слыша который радовались и люди и Боги. Глиняные кружки и деревянные кубки звучали совсем не так. Сталкиваясь, они только глухо кашляли, словно больные лошади.
      Князь заметил их.
      — А! Гаврила! Давненько ты к нам не захаживал.
      — Давненько, князь.
      Круторог сошел с возвышения, на котором сидел и обошел вокруг них… В своей изодранной одежде они не были похожи на пировавших у стола воинов. За спиной у тех, кто сидел был трехдневный пир, а за их спинами была дорога и схватка.
      — Кого привел?
      Гаврила коснулся плеча Избора.
      — Это Избор. Воин.
      — Вижу, что не ворона — насмешливо откликнулся Круторог. Он присмотрелся к нему, быстрым взглядом осмотрел оружие.
      — Меч в Константинополе покупал? У Рашида-оружейника?
      Избор усмехнулся. В мечах князь разбирался, только вот откуда ему знать, что взял его он у поляниц..
      — Что ты, князь… Покупать… У меня твоей казны нет, что бы мечи у Рашида-оружейника покупать. Отбил меч-то. А сделал его точно Рашид.
      Князь понимающе кивнул — такому молодцу да покупать?
      — Ну что, молодцы? Дело пытаете, аль от дела лытаете?
      — Конечно дело, князь.
      — Не то время, что бы о делах разговаривать. Садитесь. Попируйте. Отдохните с дороги, а потом и поговорим…
      От князя пахло вином, свежим хлебом и медом. Избор почувствовал голод, но сдержал глаза, норовившие пробежаться по столу. Если сесть за него, то встать раньше, чем пару дней вряд ли удастся. А Ханукка за это время… За столом загомонили. Князь повернулся, было, но Гаврила остановил его
      — Погоди, князь. Пропусти этот кубок. Дело у нас больно срочное.
      — Что, и двух дней не терпит?
      Гаврила покачал головой.
      — И двух часов…
      — Раз так — пошли отсюда..
      Он кивнул в направлении стола, где прямо через стол целовались два дружинника.
      — Третий день гуляют. Поговорить толком не дадут.
      Они прошли в дверь, что была прорублена за креслом. Дверь отсекла шум и запахи еды. Свежий воздух лился в комнату из двух настежь распахнутых окошек. Он раскачивал насколько клеток с птицами. Избор присмотрелся — какую это живность пригрел князь, но это оказались грачи да вороны. Стены завешены шкурами и коврами. У одного из окон стоял столик с тавлеями и кресло. Круторог сел в него.
      — О князе Владимире не спрашиваю — его богатыри у меня уже три дня сидят. О здоровье тоже — тебя бревном не задавишь. Что нужно?
      — Корабль твой нужен. Летучий.
      В лице князя произошла легкая перемена.
      — Корабль? — задумчиво сказал Круторог — Да еще и летучий?
      Он замолчал, глядя почему-то не на них, а в окно.
      — Так нету его у меня…
      — Есть, князь. — Как мог спокойно сказал Гаврила.
      — Нету!
      — Есть!. Ты пойми, княже, не для себя прошу. Для дела. Дочь Черниговского князя к булгарам везут, к хазарскому кагану…
      Князь встал с кресла, словно освободился от тяжести. Брови его поднялись вверх, под шапку.
      — Так это все из-за бабы?
      В голосе его было облегчение, презрение, недоумение и Бог знает еще что, словно узнав об этом, он теперь мог отказать им спокойно, без зазрения совести.
      — Нет у меня корабля, и не было никогда!
      Гаврила подошел ближе.
      — Есть, ведь корабль.
      — Нету.
      — Как же нету, если ты меня на нем возил?
      — Тогда был, а теперь нету.
      — Как так? — опешил Гаврила от такой лжи и даже еще раз поглядел в окно.
      — Тот разбился. И сгорел.
      Избор дернулся, что бы встать — ясно было, что не даст князь корабля. Есть он или нет, не важно. Не даст и все. Но Гаврила лучше знал князя. Он взглядом усадил Избора на скамью.
      — Есть же корабль, князь. — убеждающе, словно говорил с ребенком, сказал он — Вон же он на башне стоит..
      Масленников подошел к окну и для убедительности даже потыкал пальцем во двор.
      — Вот он же он. Его же спрячешь…
      Князь поднялся. Избор поднялся вместе с ним и заглянул туда, куда указывал палец Гаврилы. В середине двора стояла бревенчатая башня, а над ней торчала непонятно как очутившаяся там мачта. Самого корабля видно не было, но Гаврила, видно знал что говорил. В этот раз Круторог не стал спорить.
      — Зря ты, Гаврила, от меня ушел… Зря… Чем тебе у Владимира-то лучше? Не пойму я.
      Гаврила поморщился. Разговор ходил по кругу и князь никак не хотел выходить оттуда..
      — Не о том речь, князь. Это ведь не для меня, для всей Руси важно..
      Избор посмотрел на Гаврилу, потом на князя. Нет. На князя это не подействовало. Круторог мыслями был где-то в прошлом.
      — Из холопов тебя поднял, в дружину тебя взял… Ты мне как сын был почти…
      Гаврила тоже что-то вспомнил, только не то, что князь.
      — Это когда это я тебе как сын был? Когда ты меня батогами отечески жизни учил?
      Гаврила вспыхнул как береста, но быстро успокоился. Князь не смутился, только сверкнул глазами.