Избор очнулся от сна, словно встал из могилы. Сперва он почувствовал горечь, обжигающую внутренности, потом свет и леденящий холод. Он пришел в себя, но глаз не открыл. Что-то случилось. Избор попытался вспомнить что именно, но голова была пуста как зимнее небо. Все так же не открывая глаз он поочередно пошевелил пальцами рук и ног.
      — Да целый ты… — раздался шепот над ним. — Ничего не пропало…
      Избор открыл глаза. Над ним нависало лицо Гаврилы. Еще выше — шитый узорами полог. Он рывком поднялся. Это была постель, и ложе еще хранило тепло тела, что недавно лежало рядом. Только теперь он посмотрел на себя. То, что он увидел, не слишком обрадовало его. На нем не было ничего. Только кожа и немного волос. Он поискал взглядом одежду, но нашел только Гаврилу, склонившегося над Исином и лившим ему что-то в рот. Межу Исином и им было еще одно широкое ложе, на котором лежал Гы. Он по-прежнему спал.
      Бесшумно ступая по ковру, Избор подошел к окну, толкнул ставни. Во дворе весело гомонили женщины, где-то в кузне звенело железо, пахло дымом… Все, вроде, было как у людей — вели коней, тащили корзины с чем-то съестным…. У ворот стояла стража в полных доспехах, а мимо них шел крупный старик. Словно почувствовав его взгляд, он обернулся, и помахал рукой. Что-то знакомое мелькнуло в его облике, но он не успел разглядеть его. Старик развернулся и пропал за оградой.
      — Где мы? — Раздался голос у него за спиной. Избор обернулся и скривил губы. Исин преодолевал ту же вяжущую горечь, что и он сам и очумело вертел головой, пытаясь сообразить, как это он тут оказался.
      — К сожалению все там же.. — ответил Гаврила. Он на свет рассматривал содержимое маленькой бутылочки. Исин посмотрел на него, потом перевел взгляд на Избора, кивнул в сторону окна.
      — Что там?
      — Там день — раздался женский голос из-за занавески. Тулица вышла из-за занавеси не смущаясь ни своей, ни мужской наготы.
      — Какой день? — спросил Избор тихим ясным голосом. День, который он видел, мог быть и летним и осенним. Тулица не поняла его или не захотела понять.
      — Солнечный — сказала она. — Ведро на дворе… Время обеда.
      — Сколько дней мы тут?
      Тулица не спешила с ответом. Она прилегла на ложе только что оставленное Избором. Следом за ней из-за занавески показалась Диля. Она опешила, увидев мужчин, но один взгляд на Тулицу успокоил ее. Она подошла и по-хозяйски расположилась за спиной Исина. Все это время Избор нетерпеливо ждал ответа.
      — Не помню — наконец сказал княгиня. — Четвертый, а может седьмой…
      Она ласково, без тени раздражения посмотрела на Избора и потянулась всем телом, как тянется кошка.
      — Ты думаешь, что я с тобой только тут тем и занималась, что дни считала?
      Избор дернул щекой. Теперь он наверняка знал ту цену, которую им пришлось заплатить, за то, что бы получить летучий корабль. Стараясь ничем не выдать бушевавшего внутри гнева, он спросил.
      — И что, тебе понравилось?
      Кровать под ней скрипнула.
      — Я не прочь, что бы мне понравилось еще разок….
      — На сегодня хватит — резко сказал Гаврила — Делу время — потехе час…
      — Или три дня — подумал Избор. — А может все-таки семь?
      — Как не хороши ваши прелести мы ведь не за этим сюда ехали… — не очень твердо добавил Исин уже положивший руку на коленку к Диле. Она обхватила его длинными ногами и прижалась грудью к спине.
      Пришла очереди удивиться Тулице.
      — Ехали? Вас везли сюда именно за этим. Ну иди же сюда…
      — Нам нужен твой летучий корабль.
      Княгиня удивленно подняла брови, и Избор, успокаивая ее, закончил.
      — Не навсегда конечно. Пусть твои люди довезут нас до страны волжских булгар.
      Княжна молчала. Она не слушала его, а ждала, когда он вернется на ложе.
      — Мы по-моему уже расплатились… — сказал Избор.
      Тулица не обратила внимания на слова Избора, но он не шел к ней, и она по неволе задумалась над тем, что он говорил.
      — Какой корабль? У нас и реки-то рядом приличной нет…
      — При чем тут река? Летучий — сказал Избор и повернулся к Диле. От его взгляда она спряталась за спиной Исина. Комнату наполнило тяжелое молчание. Еще не было сказано ни слова, но Избор уже знал каков будет ответ.
      — Ну ошиблась — сказал Диля — С кем не бывает…
      Несколько секунд Избор стоял спокойно, а потом спросил.
      — Так корабль есть или нет?
      Он смотрел на Дилю не зло, а вроде даже с сочувствием. Она не смущаясь — видно эти несколько дней, проведенных в их обществе, притупили в ней чувство опасности, кивнула.
      — Обманула, значит?
      Избор хотел, что бы она сказала это, произнесла хотя бы одно слово. Он молча смотрел на нее, и она сказала.
      — Да.
      — Ну все! — сказал Избор. Он не спеша подошел к лавке и сел. По скулам ходили желваки, пальцы сжимались и разжимались. Гаврила смотрел на него внимательно. И он и женщины понимали, что это все не просто так. Все ждали вспышки. Избор же сидел, охватив голову руками. Стыд клокотал в нем.
      Сперва Ханукка, потом эти бабы… Что было еще более обидно, сам ведь сунул голову в петлю. Говорил же Гаврила… Предупреждал… Он поднял голову, отыскивая оружие, но ничего не нашел. Комната эта была создана для любви, и вместо железа по стенам были развешены ковры, а на полу лежали груды подушек.
      — Ну, хватит дуться.. — нетерпеливо сказала Тулица — Иди сюда.
      Избор встал, поднял лавку. Покачав в руках, словно раздумывая совершать, то что задумал или нет, все-таки грохнул ее об пол. Щепки словно мыши прошуршали по коврам.
      — Ну что легче стало? — насмешливо спросила Тулица.
      — А то! — ответил Избор, разбирая щепки на полу. Его голая беззащитная спина умилила женщину. Плечи его вздрагивали, словно мужчина плакал.
      — Ну же, быстрей! — прикрикнула она.
      Женщина поднялась с ложа, что бы взять его за руку, но Избор не дал ей прикоснуться к себе. Словно подброшенный он в мгновение очутился у нее за спиной и приставил к горлу острую щепку. Тулица дернулась, но мужчина толкнул ее вперед так, что она, опираясь на пальцы ног, застыла в неустойчивом равновесии.
      — И не звука — сказал Избор. — Исин, свяжи другую…
      Диля дернулась на помощь княгине, но хазарин поймал ее на лету, и прижал к полу. Женщина пустила в ход зубы, но он ухитрился заткнуть рот одной из подушек. Гаврила сорвал с какого-то ковра шнур с кистями и прикрутил ноги к рукам.
      — Кто в доме хозяин разобрались. — сказал Избор. — Теперь пошли…
      — Куда? — поинтересовался Гаврила, оглядываясь на спящего дурака.
      — Сперва за одеждой, потом в оружейную, потом на конюшню, а там и дальше. Ты же хотел Ирину спасать.
      — А княгиня-то нам зачем? Что ты с ней такого сделаешь, что она с тобой уже не сделала? — осторожно спросил Гаврила, кивая на Тулицу. Он боялся делать резкие движения, понимая, что жизнь женщины висит на кончике щепки. По глазам Избора он видел, что тот даже был бы рад, если б она попробовала сопротивляться. Он глазами нашел жилку, пульсирующую на женском горле.
      — Убью — спокойно сказал он — Но не сразу.
      — Связался черт с младенцем… — пробормотал Гаврила. — Сразу язычника видно.
      — А им все равно — ответил Избор — кого резать — христиан ли, родян ли, иудеев… Или нет?
      Он поцарапал щепкой горло Тулицы, и та кивнула.
      — Ты подумал, как нам отсюда ноги унести? — Продолжил он — Добром ведь не отпустят. Или все-таки отпустите?
      Он чуть ослабил захват, и Тулица прохрипела.
      — Идите куда надо… Не тронем..
      Глаза у нее покраснели, лицо налилось кровью. Кожа начала покрываться пупрышками.
      — За какое место не тронете? — глумливо поинтересовался Избор, нажимая коленом на хребет и заставляя ее еще более изогнуться. — Нет, милая. С нами пойдешь.
      Он не верил ей на столько, что скажи она «камень тонет» обязательно бы проверил.
      — На себе потащишь? — доброжелательно поинтересовался Гаврила — Смотри не донесешь… В ней мяса как в хорошем кабане.
      — Сама пойдет — пообещал Избор — Вот так как есть… Побежит…
      — Да зачем она тебе?
      — А как ты собираешься отсюда выйти? — разозлился Избор — Пока она с нами — это хоть какая-то надежда.
      Гаврила шлепнул ее по животу и махнул рукой так, словно услышал глупость.
      — Оставь ее. Есть другой способ. Уйдем тихо, так что никто и не заметит…
      Он подбросил в ладони палочку.
      — Это я тебе обеспечу.
      Он ребром ладони ударил княгиню по шее и та сразу обмякла. Избор охнул, принимая ее вес на руки. Княжна и вправду была тяжела. Гаврила, осторожно ступая, подошел к двери, прислушался, ловя шум шагов. Удовлетворенно кивнул и вернулся к Избору.
      — Видишь палочку? — спросил Гаврила — Стоит мне сломать ее, как все эти бабы перестанут нас видеть.
      Он покрутил палочкой перед носом Избора. Тот молчал, смотря то на Тулицу под ногами, то на Гаврилу.
      — Еще чего — сказал наконец он.
      Гаврила не увидел в этом возгласе вопроса и отвечать не стал.
      — Откуда это у тебя? — спросил тогда Избор.
      — Хороший человек подарил. Как раз для такого случая.
      — Оружие..
      — Найдем. Все что нужно найдем. Главное палочку сломать…
      Избор оглянулся на всякий случай. Выходить в двери не вооруженным было как-то не по себе, но и вооружиться толком тут было нечем. Не щепкой же…
      — С дураком что делать? — спросил Гаврила — Можем оставить…
      Избор задумался. Оставить дурака было бы не плохо. Опасность исходящая от него, точнее от страшной и слепой силы была велика, но он переборол себя. Оставить им дурака — значило оставить им трофей. Но покачал головой.
      — Нет уж. Я им и дурака не оставлю… Это ни чей-нибудь дурак, а наш… Ломай.
      Гаврила хрустнул палочкой и… ничего не изменилось.
      — Ну что? — спросил Избор. Он оглянулся, ища подтверждение волшебству. Вокруг ничего не изменилось.
      — Все. Пошли.
      — Подожди. — остановил его Избор — Почему мы проснулись, а дурак все спит?
      — Я его и не будил — просто сказал Гаврила. Он покачал бутылочкой, которую до сих пор держал в руках — Ты ведь тоже не сам проснулся, верно?
      Избор хотел спросить, что это за бутылочка и откуда она, но Гаврила прижал палец к губам и толкнул дверь. Время вопросов кончилось. Наступало время подвигов.
      Гаврила шел первым. Избор за ним. Последним брел Исин, нагруженный Гы. Для дурака время подвигов еще не наступило.
      Мягкость ковра под ногами сменила гладкость оструганного дерева. Коридор, в котором они оказались, был пуст. Снизу доносились голоса, но наверх никто не забирался — видно не хотели тревожить княгиню в ее любовных утехах, зато внизу жизнь кипела — ходили женщины, что-то негромко перекликался.
      — Где у них тут оружейная? — шепотом спросил Исин — Голым как-то не удобно…
      Гаврила погрозил ему кулаком.
      — Молчи. Нас хоть не видно, зато слышно.
      Осторожно ступая по доскам, они подошли к лестнице. Снизу слышался говор, скрип кожи и звяканье железа. Избор поставил ногу на первую ступень, и та отозвалась певучим скрипом. Он тут же отдернул ее, словно наступил не на доброе дерево, а на ядовитую змею.
      — Наступай — прошептал из-за спины Гаврила — Откуда им знать кто идет?
      Ловя голыми пятками тепло дерева, он вновь наступил на ступеньку…
      Поляницы стояли напряженные, как две кобры, готовые по первому знаку прыгнуть вперед, ударить короткими копьями. Говорить в этом случае было не просто опасно. Женщины только и ждали этого шепота, что бы заткнуть рот копьем. Избор ткнул себя пальцем в грудь, показывая, что начинает действовать. Гаврила кивнул, и, повернувшись к Исину, приложил палец к губам. Избор на мгновение ощутил веселую несуразность того, что происходило. Он голый и безоружный стоял перед двумя завернутыми в ожелезенную кожу и вооруженными воинами.
      Медленно, медленно — слава Богам босые ноги позволяли делать это совершенно бесшумно — он пошел к ним навстречу. Женщины стояли у спуска на лестницу, и он, что бы не попасть под случайный удар, пошел вдоль противоположной стены.
      На лицах женщин была написана лютая скука. Избор их вполне понимал. Даже стоять на страже во дворце базилевса, где все стены расписаны картинами и украшены витражами — и то скучно, а уж тут, почти посреди леса…Тут со скуки любые мысли в голову придут.
      Спина его против воли прижалась к стене. Конечно они не видели его — это ясно, но кто их знает. Голой кожей он почувствовал, как шершавость дерева уступила место каким-то длинным заусеницам. Что-то острое впилось в спину, словно скорпионье жало. Он прикусил губу и скосил глаза. Дальше стена на протяжении двух или трех шагов была усеяна мелкими сколами, словно в коридоре обитала стая дятлов. Из нее торчали щепки, и мелкий деревянный мусор лежал под ногами.
      — Что бы им тут стоять? — думал он разглядывая доспехи — Деньги стерегут что ли?..
      Эта мысли заставила его еще более замедлить шаг. Он загнал мысль о деньгах подальше в череп и подумал.
      — Может тут и не деньги как раз, а оружие?
      Он встал как раз напротив двери, прикидывая, сможет ли открыть ее. Ключей у дружинниц наверняка не было, а замок… Замок был добрый, с голову величиной…
      — Не лапти там…. Видно есть что хранить…
      Он присел на корточки, стараясь заглянуть в щель. Что-то там вроде блестело. Гаврила тронул его за плечо, кивнул вперед — иди, мол, но Избор не послушался.
      В тишине прожужжала муха. Одна из женщин встрепенулась, закрутила головой. Наконечник копья хищно повернулся, выцеливая. Стоять на посту — тоска, а муха какое никакое, а развлечение. Жужжание
      пронеслось по коридору и следом за ним повернулась и другая поляница. Избор был не виден этим женщинам, но муха то ли была самцом, то ли на мух Гаврилово волшебство не распространялось. Так или иначе, муха не выбрала ничего лучше, чем сесть Избору на щеку. Он уже был готов к тому, что последует дальше. Едва одна из поляниц взмахнула копьем, то Избор, опережая ее движение, шагнул в сторону, сбив муху в другую. Женщина удержала руку, провожая насекомое взглядом.
      — Моя очередь — сказала другая.
      — Еще моя. — возразила первая — Замах не удар… Не считается.
      Ее товарка не стала спорить. Она просто ударила копьем, пытаясь поддеть муху. Первая негодующе зашипела, и на бедную муху обрушился второй удар. Избор сидел под ними на корточках сам не свой.
      Муха весело кружилась над женщинами, словно жаворонок в небе и уклонялась от смертельных ударов. То, что женщины били всерьез, Избор понял, едва одна из них промахнувшись, попала в стену, отбив от нее длинную щепку. Не желая уступить друг другу честь победы над мухой, женщины шаг за шагом двигались по коридору. Вытирая вспотевший лоб Избор поднялся с колен и замахал руками — идите, мол. Но удары коротких копий плели такую густую сеть, что ни Исин, ни Гаврила не рискнули идти вперед. Медленно и бесшумно они отходили вглубь коридора. Эта женская охота за мухой могла им дорого обойтись.
      Гаврила взмахнул рукой около лба и посветлел лицом. Избор понял, в его голову что-то залетело. По его знаку Исин положил поперек коридора все еще спящего Гы. Тот лежал как бревно — не чувствуя ни холода, и уж тем более не обращающий внимания на какую-то там муху.
      Шаг, другой, третий… На четвертом шаге поляницы зацепились за Гы и с железным грохотом попадали на пол. Не теряя даром ни секунды, Гаврила и Исин набросились на женщин. Их удивление сыграло им на руку. Поляницы так и не поняли, что же произошло, когда два удара отправили их в беспамятство.
      — Куда их? — спросил Исин у Гаврилы.
      — Куда… Раньше надо было думать куда… — Озираясь ответил Гаврила и сам задумавшийся над этим.
      Избор тем временем сняв с пояса одной из женщин кинжал, возился с замком. В его руках не было нежности ключа, но петли вскоре уступили грубой силе. Замок хрустнул и вывалился на пол. Держа кинжал перед собой, Избор толкнул дверь.

      За спинами товарищей Исин ничего не видел. Две широкие спины перегораживали дверь так, что взгляд просунуть было некуда.
      — Что там?
      — Все что угодно. — сказал Избор. Исин не понял и попытался просунуть голову вперед.
      — Там темно — пояснил Гаврила, уловив за спиной нетерпеливое ерзанье.
      Тьма впереди не была пустой. Их шепот звучал не так, как если б они говорили в пустой комнате — он не отдавался от стен, не бродил по комнате затихающим эхом, но комната, все же, не была мертвой.
      Избор переступил порог и пощупал справа от себя. Все верно. Дом строили нормальные люди. Ладонь нащупала выемку, где лежал мешочек с трутом, кресалом и огнивом. Чуть выше он наткнулся на державку факела.
      Тремя ударами он выкресал огонь и зажег факел.
      Тьма комнаты стала блеском. Прищурив глаза, Избор смотрел на развешенное по стенам оружие и несколько сундуков, что стояли вдоль стены.
      — Тащи их сюда…
      Гаврила сделал шаг к оружию, но потом понял, что Избор говорит о пленницах. Они затащили не сопротивляющихся пленниц в комнату. Исин прикрыл дверь. Он раскрыл, было, рот, что бы сказать, что двое доспехов у них уже есть, но, увидев куда попал, прикусил язык. Каждому из них тут было чему приятно удивиться. Это была не то сокровищница, не то оружейная. Если поискать, тут можно было бы найти много чего… И доспехи получше, чем были на стражницах, и что-то, что лежало в сундуках…. Отодвинув женщину, Исин загляделся на оружие, выбирая глазами самое лучшее, что бы ухватить его первым.
      Забыв о женщинах, Избор поднял крышку сундука. Оттуда плеснуло золотым светом. Монеты и украшения лежали вперемешку с украшенным драгоценностями оружием. Избор засмеялся и погрузил руки в золото… Тяжелые золотые кругляши со звоном падали из горстей на пол. Он завертел головой, отыскивая подходящий величины мешок, куда можно сложить добычу.
      — Брось. — Голос Гаврилы был серьезен — Все одно всего этого нам не унести..
      — Всего не унести — согласился Избор — а вот то, что в мешок влезет… Почему не попробовать? Раз нас не видят, я бы и сундук вынести попробовал…
      — Нас не видят — согласился Гаврила — А вот сундук или мешок… Доспехи, оружие…
      Избор посмотрел на сокровища. Он начал понимать, что хотел сказать Гаврила.
      — Та что выходит нам тут в чем мать родила щеголять?
      — Не знаю.
      — Как так «не знаю»? Пока дурак спит ты у нас теперь главный волшебник. А через лес как?
      — Что ты кипятишься? Может быть все будет невидимым. Одевайся. Проверим как раз…
      Говоря это он продолжал шарить по углами из темноты к ногам Избора и хазарина летели штаны, кольчуги, рубахи… В запасе у поляниц нашлась даже пара цветных халатов. Исин подхватил один, было, завороженный переливами красок на цветной паволоке, но Избор сказал.
      — Брось. Не твое это. Вон, доспехи бери, а это дурню оставь… Пусть будет у нас своя райская птица.
      Сам он не спешил одеваться, и Исин глядя на него, тоже не спешил прикрывать наготу. А Гаврила все гремел и гремел железом, роняя на пол кольчуги и лоскуты кожи…
      Из темноты он вышел уже застегивая пояс, ладно обжимавший кожаный кафтан. Спереди он был обшит мелкими круглыми бляшками, а спину прикрывали две крупных металлических пластины.
      — Я готов! — сказал он.
      — Нет, — сказал Избор — так не годится…
      Гаврила посмотрел на него, но тот смотрел совсем не на него. Взгляд его упирался в сундуки.
      — Мы уйдем, значит, а они и не узнают?…
      — Что ушли-то обязательно узнают… — усмехнулся Гаврила
      — Да-а-а? Эта стерва — Избор ткнул пальцем в потолок — вполне может сказать, что мы свое отработали и она нас отпустила…
      — Ну Христос с ней… Тебе-то какая разница?
      Он покачал головой.
      — Есть разница! Я хочу так уйти, что б об этом не только все знали, но еще и долго-долго помнили… Что бы их дети, если они у них будут, тоже об этом знали…
      — Поджечь тут, может все? — подал голос Исин. Избор посмотрел на него, как мастер посмотрел бы на подающего надежды подмастерье.
      — Поджечь?
      Гаврила представил, как они будут бегать в дыму и пламени, а за ними будут носиться озверевшие женщины.
      — Пожар, конечно не помешает, — сказал он за Избора — но в конце… У них на нас и на огонь рук не хватит. А начинать надо с малого…
      Избор задумчиво посмотрел на него, потом начал как-то странно улыбаться…
      — Ну, посоветовал!..
      Он хлопнул Исина по плечу.
      — Вот голова у человека!.. Мне до такого ни в жизнь не догадаться!
      Он поднял крышку еще одного сундука, выгреб оттуда на какую-то тряпку несколько горстей золота, завязал в узелок. Позвенев золотом, вытащил оттуда же кинжал, увешенный самоцветами до такой степени, что им можно было драться как кастетом, отложил в сторону. Исин дернулся к нему. Избор погрозил кулаком.
      — Это-мое! — предупредил он. Исин шагнул назад, опустил руки. Избор оторвался от золотой кучи и спросил:
      — А вы чего смотрите? Не ленитесь. Покопайтесь в сундуках, покопайтесь… Мало ли что в дороге понадобиться…
      Исин по его примеру открыл другой сундук и начал перебирать монеты. За его спиной послышалось оханье, скрип дерева. Избор поднялся на сундук и примостился на стенке, как петух на жердочке.
      — С малого начинать, конечно неплохо, только я начну с большого…. Представляешь? Откроют они сундук, а там…
      Избор закряхтел, тужась. Исин был человек простой, он засмеялся, представив, что найдет в сундуках Тулица вместе с золотом.
      Гаврила тоже усмехнулся….
      — Что ждешь? — спросил его Избор — Садись, давай…
      Он огляделся, немного нарочито, но все же с интересом. Сундуки стояли вдоль всей стены и их ряд уходил в неосвещенную темноту.
      — Богато живут — сказал Избор с уважением, основой которого было золото — Садись. Не стесняйся. Тут сундуков на всех хватит… Расскажешь кстати откуда у тебя палочка-то….
      Он посмотрел Гавриле в глаза, рассчитывая на особую откровенность.
      — Какая?
      Тот смотрел на него и не знал на что решиться — то ли последовать примеру товарища, то ли поискать еще что-нибудь из оружия.
      — Та самая — толково объяснил Избор. Исин по своей простоте добавил — Волшебная…
      — А-а-а-а… Та… Я же говорю. Хороший человек подарил..
      Избор кивнул, словно удовлетворился этим ответом. Он повернулся к кадке, что стояла в углу и из которой торчали рукояти мечей.
      — Когда же это?
      — Давно..
      — Где же ты ее прятал, все это время? — поинтересовался Избор. — Ни кармана у тебя, ни мешка…
      Он напрягся, закряхтел…
      — Неужели?… — Избор сделал вид, что до него дошло, где столько времени оставаясь не замеченной лежала волшебная палочка.
      — Нет…Нет! — возразил он сам себе. — Не может такого быть! Она же ничем не пахла!
      Гаврила молчал, словно ничего не слышал.
      — И склянка твоя с зельем… Неужто все в одном месте прятал?
      — В одном — невозмутимо отозвался Гаврила. Он взгромоздился на сундук и снял со стены меч — Ты давай не о прошлом думай, а о будущем…
      — Хотелось бы все-таки знать…
      — Узнаешь… Тут такое дело крутится, что объяснять до вечера придется… Ты о «Паучьей лапке» что-нибудь слышал?
      Избор пожал плечами. Он ждал ответа на вопрос, а получил новую загадку.
      — Что за лапка такая? Ну-ка расскажи…
      — Да зачем тебе? — искренне удивился Гаврила — Живи как жил. Чужой бедой заинтересуешься, а она невзначай твоей станет.
      Избор сунул руку в золото рядом с собой. Зацепил сколько влезло и бросил золото в Масленникова. Монеты потекли сквозь пальцы, покатились по полу…Задерзавшийся меж пальцев перстень он покрутил перед глазами и одел на палец.
      — Я чужими делами интересуюсь, когда в них свое золото вижу. А в этом деле, похоже, есть на что посмотреть…
      — Что это ты про свой должок-то не говоришь? Ты ведь мне жизнь должен. Не забыл?
      — А разве одно другому мешает?…
      — Умножающий знание — умножает скорбь.
      Гаврила все-таки сел напротив него. Штанов не снял, но сел.
      — А иногда, я слышал, у такого и золотишка прибавляется… — ответил Избор — Не крутись. Рассказывай. Жизнь меня и так часто огорчала — то одного нет, то другого, а то все есть, да руки коротки… Так что я не огорчусь.
      — Ну ладно — после недолгого раздумья решился Гаврила — Ты человек самостоятельный… То ожерелье, что на княжне было — не просто женское украшение. Это наш амулет великой волшебной силы под названием «Паучья лапка»…
      — Постой, постой — перебил его Избор — Как это «наш»? Твой и мой, что ли? Может и Исинов тоже?
      — Может и Исинов — ответил Гаврила — Это талисман всей Руси. Пока он на нашей земле Русь будет шириться и…
      — А при чем тут мы?
      — Я же говорил, что для тебя это лишнее — холодно сказал Гаврила.
      — Нет. Я о другом. Это же княжеская забота… Тебя что, князь Владимир к ней приставил?
      Гаврила отмахнулся.
      — У князя своих забот хватает, чтоб ему еще и Руси думать… Это не князя, это волхвов забота…
      Все это было настолько далеко от действительности, что Избор без колебания поверил Гавриле во всем, кроме одного.
      — А ты тогда тут причем? У тебя же другой Бог!
      — Дурак ты — спокойно и без злобы ответил Гаврила с таким видом, будто и не ждал от Избора другого ответа. — Вера-то тут причем? Живу-то я где? В Персии что ли?
      Спокойное бескорыстие Гаврилы возвышало его над Избором, и он не веря, что в такое дело можно влезть совершенно бескорыстно Избор спросил.
      — И что же ты, такой хороший «за так» в это дело вляпался?
      — Почему «за так»? У меня еще и свой интерес есть.
      — Какой это?
      — Свой. Свой собственный — хладнокровно ответил Гаврила. Он поднялся, обрывая беседу.
      — Кончай тужится — скомандовал он — Пошли…
      Доски, обиженные тем, что их теперь касались не живой теплой кожей, а подошвами сапог, скрипели так, что Исину казалось, на шум сбегутся караульные со всего терема. Однако обошлось. Около лестницы, что вела на первый поверх, они остановились. Лучи солнца били в слюдяное окошко и четко обрисовывали тень хазарина.
      — Я тень вижу! — сообщил он.
      — Ну и что? Меня-то ты тоже видишь? — успокоил его Избор — Вот если б ты был бабой…
      Народ внизу бегал как муравьи в муравейнике, на который ненароком наступили. Женщины сновали туда-сюда, словно и дел у них всего было — бегать от двери к двери… Но все это было пол беды. На лавке, перед закрытой дверью, что вела во двор, уселись две бабы в доспехах и чесали языки. Через них можно было прорваться силой, но зачем тогда им была невидимость? Это означало драку, в которой им придется ой как плохо. Каждый из мужчин, хоть и не высказывал эти мысли вслух, все же
      Понимал, что если придется сражаться, со СТОЛЬКИМИ женщинами им не справиться, даже если те будут вооружены только прялками и метлами… Любое воинское искусство тут будет задавлено числом врагов.
      — Суматоха нужна — прошептал Избор — Пожар — самое милое дело…
      Гаврила покачал головой.
      — Пожар — дело хорошее. Только сейчас-то он зачем? Раз ты им дурака отдать не хочешь, то уж и Шкелета оставлять не следует. От него-то как раз пользы по более будет. А где его найдешь, когда кругом все горит? А не найдем если? Кости-то они ведь тоже горят…
      Они молча смотрели друг на друга. Каждый чувствовал свою правоту и не хотел уступать.
      — Я пойду, гляну что там? — предложил Исин — Проверим заодно как у них с глазами…
      Одновременно Избор и Гаврила шагнули в сторону, освобождая проход, но хазарин не успел сделать и шага. Двери внизу распахнулись и в терем пошло десятка два поляниц — в доспехах, при оружии. Что там было у них на уме — не ясно, но вместо того, что бы бегать вместе со всеми по первому поверху они направились к лестнице.