Мысль о «шмеле» вернула его в реальность. Он вспомнил о монахе и безбожнике и посмотрел на экран бортового информатора. Те, вместо того, чтоб сломя голову бежать вперед, стояли на месте.
      Нет. Самих беглецов Сергей, конечно не видел, но сигнал от «шмеля», что сидел на плече Брата Таки шел с одного и того же места.
      Мгновенно потеряв интерес к разбойникам, Сергей развернул аэроцикл, и рванул туда.
      Не так скверно было, что они остановились. Мало ли какие сложности могли возникнуть у спасающего жизнь человека — камень в сапог попал или носом куда-нибудь не туда ткнулся. Плохо было то, что они вздумали остановиться всего в двухстах метрах от пещеры.
      В двадцать секунд Сергей домчал туда.
      Зацепившись за ближайшее дерево, он начал обозревать окрестности. На первый взгляд никого там, внизу не было, но «шмель» исправно сигналил, что находится прямо под Сергеем. Свесившись с седла, Кузнецов начал обозревать кусты, что росли среди редких деревьев. Он надвинул шлем на голову. Мир сразу стал красно-зеленым, но в нем вспыхнула яркая звездочка «шмеля».
      Кузнецов выругался. Все было плохо. Вместо того, чтобы сидеть на монашеской спине «шмель» лежал в траве и звал к себе Сергея.
      Нужно было спуститься и забрать «шмеля», но тут где-то позади послышался шум, и егерь обернулся, в надежде увидеть что-нибудь приятное.
 

Дурбанский лес.

Триста шагов от пещеры.

      На бегу Ефальтий обернулся, чтобы пересчитать, сколько разбойников бежит следом за ним. Сразу за спиной бежало четверо, и еще двое догоняли их, проламываясь сквозь лес немного левее.
      «Никто не остался! — подумал он. — У Хамады слово верное. Сказал, что зарежет — значит зарежет!»
      Хамада был несравненно страшнее, чем монах и горожанин, что сбежали из пещеры. От тех неизвестно чего можно было ждать, а вот атаман был весь как на ладони, поэтому никто не задержался, когда он, поняв в чем дело, приказал достать обоих беглецов.
      Теперь главное, не дать беглецам перебраться через ущелье. Он представил кусты и кучу валунов перед подвесным мостом и засмеялся. Чтобы поймать врагов, не нужны были даже луки, хотя они были у каждого, даже ножи тут были лишними. Достаточно было длинных ног и немного везенья.
      Деревья расступились, и Ефальтий остановился перевести дух.
      Самое простое и безопасное осталось за спиной.
      Теперь дорога лежала через овражек. Нужно было пробежать по скользкой траве десяток шагов вниз, а потом примерно столько же вверх. Это было хорошее место для засады. Имейся у беглецов луки, они могли бы заесть наверху, за деревьями и перестрелять преследователей по одному. Ефальтий почувствовал, как по спине разливается холод, но, вдохнув сыроватый воздух, пересиливая страх, первым бросился вниз.
      Ноги в беге с хрустом рвали траву, и он считал каждый шаг, отчетливо представляя сколь мало времени нужно хорошему лучнику, что б пустить одну стрелу и взять в руки другую.
      Самый страх накатил на него, когда сапоги расплескали воду ручья, что тек на дне овражка. Опытный воин непременно дождался бы этого момента. Кто бы ни был там, наверху, теперь вся погоня была у него на виду, и всем им предстояло на его глазах преодолеть крутой подъем. Ефальтий зарычал, загоняя свой страх поглубже и, хватаясь руками за кусты, рванулся вверх.
      Уже на полпути он понял, что засады наверху нет. Теми кто бежал от них, двигал страх, а не смелость… Ефальтий почувствовал азарт хищника.
      — Они боятся нас! Они трусы!
      Его товарищи, почувствовав, что беглецам не до засады, что те озабочены одним — спасти свои шкуры, а не испортить чужие, дружно заорали:
      — Догоним! У моста догоним!
      — Другой дороги нет!
      — Наддай!
      Они разом наддали, стараясь, все же бесшумно продираться сквозь кусты. Пару раз Ефальтий останавливался, поднимая руку, и в эти мгновения его воинство замирало на бегу, слушая шорохи леса. Ему казалось, что он слышит далекий треск, и тогда он срывался с места. Тропинок, что вели прочь от пещеры, было несколько. В конце концов, можно было бежать прямиком через лес, но как не беги, все одно миновать Пропасть никто не мог. А значит, не мог миновать и моста через нее. Ефальтий сильно надеялся, что они уже обогнали беглецов, не знавших этого леса.
      Зелень впереди словно стала прозрачней, сквозь нее мелькнули бело-голубые блики. Разбойники сами сообразив что к чему, без команды перешли на осторожный крадущийся шаг. Впереди был мост, перед ним — полянка и заросли кустов вокруг огромных валунов. Жестом Ефальтий направил двоих влево, троих вправо, а сам выглянул через щель в камнях.
      — Ва-ва-ва-ва… — забормотал кто-то справа, не в силах описать словами то, что видел.
      — Жельмицкий козырь!
      — Ногой вас в грудь!
      Беглецами там и не пахло, зато был там неведомый дух, посланец ночи и порождение тьмы. Он был похож на плывущую в воздухе голову, у которой велением дьяволовым в бок, из шеи выросла единственная рука. Ничего кроме этого у демона не было — ни шеи, ни туловища, ни ног, но он все же двигался. Плавно и быстро. При движении под ним словно струился теплый воздух, и пробегали какие-то искры.
      Ефальтий почувствовал, что рот открывается для крика. Ужас вскипел в нем и теперь, словно пар из-под крышки, рвался наружу криком. Он не удержался бы, но его кто-то опередил, закричав дурным от страха голосом:
      — Это страшный Головорук!
      Чужой страх привел Ефальтия в себя.
      — Стреляйте в него! Стреляйте!
      Бастак тут же упер лук в камень под ногами и стал набрасывать на него петлю тетивы. Обалдевший от страха Лукавчик повторял без остановки:
      — Это глупо! Это глупо! Это глупо!
      Ефальтий ухватил его за ворот. Убить бы надо было, но он просто сказал:
      — Заткнись, зарежу…
      — Головорук боится только золота! Его можно убить только копьем с золотым наконечником! — щелкая зубами от страха, объяснил он.
      Может быть, он и был прав, но Ефальтий был уверен, что правильно пущенная стрела может уложить кого угодно. А если это так, то почему бы ей тогда не уложить и демона?
      — Стреляйте!
      Они не посмели ослушаться и в демона полетели стрелы. Не иначе как колдовством тот отвел их от себя, и сам поднял руку, словно указывал кому-то на засевших за камнями разбойников.
      Это движение демона было каким-то особенным. Ефальтий почуял в нем угрозу и, подчиняясь своему страху, упал за камень. Он готов был услышать свист стрелы, либо грохот Черного проклятья, но вместо этого услышал странный всхлип. Подняв голову, он увидел, что Машага, не такой проворный, как он, валится на него. Ефальтий отпрыгнул назад. Его глаза искали стрелу или нож в теле товарища, но тот выглядел так, словно смерть в одно мгновение вынула из него душу и овладела телом. Ефальтий повидал на своем веку не мало умирающих людей. Многие из них умерли на его глазах, и не без его помощи и оттого он доподлинно знал, что ни одно оружие не может убить мгновенно.
      Он бросил взгляд на демона, но не увидел его, зато у него на глазах все его люди попадали на невысокие камни, что, может быть, защитили бы их от чужих стрел, но не стали преградой для проклятья демона.
 

Дурбанский лес.

Беглецы.

      Пробегая последнее поприще, Шумон уже не слышал звуков погони.
      В ушах грохотала кровь, трещали ветки, слышался за спиной голос монаха, но все это были нормальные, свои звуки, происхождение которых не нуждалось в объяснении и не несло знака опасности, а вот погони за спиной слышно уже не было, и Шумон замедлил бег. Монах, бежавший далеко позади, приблизился. Потерять Шумона он, похоже, боялся куда больше, чем погони, и потому вопил в полный голос:
      — Стой! Стой! Стой безбожник!
      Бежать по лесу монаху было несравненно тяжелее, чем ему — там, где Шумон проскальзывал, брату Таке приходилось проламываться, там где он подныривал под нависшими ветками монаху приходилось перепрыгивать, но он упрямо бежал следом, не переставая вопить.
      Против обыкновения, монах ругал не разбойников, а самого безбожника и тут Шумон вдруг понял, что от погони спасается он один. Монах бежал не от разбойников, а за ним. Когда он осознал это, то вовсе остановился.
      Младший Брат догнал его, встал рядом, положив на плечо руку. Чего было в этом жесте больше желания удержаться на ногах или уверенности, что бывший библиотекарь никуда не сбежит, Шумон не понял, но подержаться за себя разрешил. Грудь монаха поднималась и опускалась, поднималась и опускалась… Тяжело дыша, брат Така, наконец, пробормотал:
      — Ишь, библиотекарь… С такими ногами… тебе не в библиотеке работать… Тебе… скороходом быть…
      — Чего орешь?… Жить надоело?… — в свою очередь спросил Шумон в перерывах между вздохами. — Что встал?… Беги, давай!.. Думаешь, на тебя…. у них ножа не припасено?
      Также через вздох монах ответил:
      — Бьет не разбойник…. Он сам клинок… в руке вышней… Бьет Карха… А от него… не убежишь.
      Шумон все-таки сбросил монашескую руку с плеча и, сделал несколько шагов назад, прислушиваясь к лесным шумам. Они уже принесли им много неожиданностей, но наверняка и сейчас в них скрывалось что-то такое, что обязательно обернется неприятностью в ближайшем будущем.
      Погони действительно не было слышно. Никто не перекликался там, не улюлюкал, снедаемый жаждой догнать и зарезать. Уже спокойнее Шумон спросил у спутника.
      — Если тебя Хамада или Ефальтий догонят, станешь им по Карху рассказывать? Про смысл жизни?
      — Не догонят, — уверенно сказал монах. — Не догонят. Если они и живы еще, то им не до нас…
      Он говорил так уверенно, что помимо воли Шумон поверил ему на мгновение. Потом он тряхнул головой, прогоняя наваждение.
      — Ты их, поубивал что ли, или они от стыда сами померли?
      — Дурак! — поморщился монах. — Ничего ты не понял. Если Карха кому помогает, то на полпути не останавливается. Ты что не слышал, как Божий помощник позади нас мост обломил?
      Шумон прищурясь посмотрел на монаха. С таким одухотворенным лицом можно было ошибаться, но не врать. Правда грохот какой-то он действительно слышал.
      — Грохнуло что-то, — отозвался он. — Ну и что? Может быть какой-нибудь здоровый дурак, вроде тебя, лбом о дерево трахнулся?
      Монах пропустил оскорбление мимо ушей и с чувством собственного превосходства сказал:
      — За что тебя только Император отличал? Ни ума у тебя, ни сообразительности… Ноги вот только что…
      — Ну-ка, ну-ка… — подзадорил его Шумон. — Открой-ка мне глаза на тайны мира…
      Монах только открыл рот, но Шумон упредил его.
      — Только на ходу. А то мало ли… Вдруг у Божьего помощника на всех разбойников синяков и шишек не хватило?
      Он повернулся спиной к монаху и пошел дальше. Брат Така прыжком настиг его. Шумон не дал ему ничего сказать, а огорошил:
      — Если б хотел сбежать, то оставил бы тебя в горе, у разбойников…
      Монах поперхнулся вертевшимися на языке словами. В глазах его заблестела печальная радость откровения. Он покачал головой.
      — Вот твоя сущность, безбожник… Не выносит твоя душа близости с Кархой… Не можешь ты быть рядом с чудом…
      — Да какое это чудо? Никакое это не чудо!
      — А что ж это такое, то, что с нами тут произошло? Не чудо? Что же тогда?
      Полуобернувшись к монаху, безбожник посмотрел на него так, словно прикидывал, стоит ли делиться с этим человеком непосильной для него мудростью.
      — А это зависит от того, как на жизнь смотреть…
      — А что на нее смотреть? Дурное это занятие жизнь рассматривать. Жить надо. Дал Карха жизнь — живи. Так Братство учит. А чудо — оно и есть чудо… С какой стороны не смотри.
      — Братство учит тех, у кого своего ума нет. У кого он есть — те сами учатся. Ты вот от умных книг нос воротишь. А там есть чему поучиться. Жизнь может быть наградой, испытанием и наказанием… Вот для тебя жизнь что?
      Младший Брат задумался. Безбожник смотрел на него с вызовом, явно желая подловить на ответе и просмеяться. Брат Така собрался, словно отвечал Старшему Брату.
      — Ну, тогда конечно испытание. Карха смотрит на нас, а потом решает, кого и как наградить…
      Повторяя его интонацию, Шумон спросил.
      — За что тебя-то награждать? Только пляшешь. Ничего толком, наверняка делать не умеешь… — Он вспомнил наставления Старшего Брата Атари и поправился. — Только вот, может, камнями кидаться, да хороших людей по головам бить.
      — Ну, это не тебе решать, — грозно отозвался монах. Этот червь так и не понял, что без него, без помощи Кархи он и сейчас сидел бы около воздуходувки и крутил эту поганую рукоять… — Чего я стою и чего умею…
      Он был готов постоять и за себя и за свою веру.
      — И чем же он тебя наградит, твой Карха?
      Впору было рассмеяться, но Така сдержался. Бывали случаи, когда одно вовремя сказанное слово возвращало отщепенца в Братство.
      — Да всем, чем захочет… Может золотом, может должностью…Вот сегодня он мне свободу подарил.
      — Что ж он тебя из подземелья-то не вывел? — запальчиво спросил Шумон. Спорить с монахом не стоило, но спор завязался как-то сам собой.
      — Вывел бы, — хладнокровно ответил Монах. — Если б ты не справился, то сам и вывел бы.
      Он взмахнул рукой, словно сожалел о содеянном, словно только сейчас до него дошло, что тогда нужно было сделать..
      — Надо, конечно, мне было подождать, что б тебя в Вере утвердить. Ну ничего…. В следующий раз я тебе докажу.
      — Дуракам доказывай…. — бросил ему Шумон. Говорить с монахом было больше не о чем.
      Глядя в его спину, брат Така пожал плечами, словно говорил сам себе «Ну тут уж ничего не поделаешь», в два шага догнал товарища по несчастьям и хлопнул его по макушке…
      Когда Шумон пришел в себя, то сразу ощутил под собой мерную поступь вьючного животного. Перед глазами сквозь круги и искры просвечивало что-то грязно коричневое.
      — Ты… Что делаешь? — простонал он.
      — Мне так спокойнее, — объяснил монах. От него пахло потом, дымом и камнем. Шумон вспомнил запах расплавленного металла, свист воздуходувки и невольно ощутил радость оттого, что все это осталось позади. Впереди было столько тайн и открытий, что возвращаться к разбойникам не хотелось.
      — Дурак… — прошептал он, понимая, что что-либо изменить не в состоянии. — Догонят ведь.
      — Уймись… Некому нас догонять.
      Шумон застонал не столько от боли, сколько от бессилия. Мешок, что он захватил от разбойников, болтался у самого лица, но не зубами же доставать камень с дьяволом? Не сбавляя шага, Младший Брат повернул к нему голову.
      — Ты не злись. Это я ведь не со зла, а чтоб дурные мысли из тебя выбить и не искушать понапрасну. Я же видел, как ты по сторонам глазами зыркал. Сперва глазами вертишь, потом побежишь… Искать тебя после… Нет, так мы до болота быстрее доберемся.
      Поняв, что просить бесполезно Шумон замолчал.
      Поприщ через двадцать они вышел к реке. То есть вышел монах, а Шумон выехал к реке на нем, словно благородный рыцарь на лошади. Оглядевшись, Младший Брат, облегченно вдохнул и опустил драгоценную ношу на песок. Не бросил, с пренебрежением как попало, не свалил, а с некоторым даже удобством усадил безбожника у дерева, прислонив к стволу.
      — Ну, а дальше что? — спросил, прерывая затянувшееся молчание Шумон.
      — На ту сторону переправимся и дальше пойдем… — охотно откликнулся монах. Шумон посмотрел на реку. Отсюда, снизу она казалась широкой. Противоположный берег виднелся зеленой полоской где-то на виднокрае. Ветер гнал по воде мелкие волны, словно успокаивал людей, но Шумон от этого только больше разволновался.
      — Утопишь меня — с тебя Старший Брат взыщет.
      — Не утоплю, — дружелюбно отозвался монах. — Перевезу в лучшем виде. Штаны, разве что замочу. Раз уж Карха сегодня за мной смотрит, то и за тобой приглядит…
      Шумон беспокойно дернулся. Река показалась ему, стала шире. И глубже.
      — Ты, что, всерьез считаешь, что Карха сегодня на тебя внимание обратил?
      Младший Брат, собравшийся вернуться в лес, остановился. Не скрывая удивления, ответил:
      — Конечно! И Помощника своего прислал, чтоб нас спасти. Все в его руках.
      Шумон готов был всплеснуть руками и всплеснул бы, если б они не были связаны.
      — Да с чего же ты так думаешь?
      Монах улыбнулся, словно говорил с ребенком об очевидных любому взрослому вещах.
      — Ты, что ли мне цепь перекусил?
      Крыть было нечем. Если б Шумон мог сказать что-нибудь против этого, то он сказал, но говорить было нечего. Монах, не дождавшись ответа, пошел вдоль берега.
      — Ты куда? — крикнул Шумон.
      — За бревном….
      — Развяжи меня лучше…
      — Бревно я и без тебя найду, — словно не поняв стремления Шумона, ответил монах, — а ты только под ногами у меня будешь путаться. Сиди уж….
      «Ну ладно, — мстительно подумал книжник, — устрою я тебе сейчас дискуссию по вопросам Веры…»
 

Замские болота.

Заповедник «Усадьба».

Кабинет Главного Администратора.

      За столом у шефа сидел кто-то со смутно знакомой спиной. Сергей приотворив дверь, деликатно кашлянул. Отрываясь от разговора, Игорь Григорьевич поднял глаза и обрадовано улыбнулся. За начальника отдела режима пришлось поволноваться, но вот теперь нашелся и он. Одной головной болью стало меньше. Собеседник Игоря Григорьевича, почувствовав, что в комнату входит кто-то еще, обернулся.
      — То-то я смотрю— спина знакомая! — обрадовано воскликнул он.
      Александр Алексеевич, поднялся навстречу Сергею и с чувством тряхнул его руку.
      — Рад встрече!
      — Взаимно… Как здоровье Императора?
      — Спасибо, неплохо…
      Он усмехнулся.
      — Монарх живет воспоминаниями о нашем последнем визите.
      Кузнецов кивнул, понимая что прогрессор имеет ввиду.
      — Передавай ему при случае, что я его тоже помню, — усмехнулся в ответ Сергей. — Передай, что соскучился даже…
      — Ничего. Потерпи немного. Скоро увидишь своего Императора. — сказал Игорь Григорьевич. — Мовсий дал нам на обустройство еще немного времени.
      Сергей посмотрел на прогрессора. Тот кивнул.
      — Думаю дней десять у нас есть.
      — Не много…
      — Да-а-а-а— протянул Шеф. — знаешь, что это случиться, а все равно неожиданность…
      — Ничего… Справимся, — уверенно сказал Сергей. — Это даже интересно! А то последнее время все приходится со всякой шушерой общаться — с кабанами, да с разбойниками..
      На секунду Александр Алексеевич задумался. Он был тут уже почти два месяца и, хотя знал далеко не все, чего хотел, но о самом главном он уже имел представление.
      — А-а-а-а! Хамада?
      Сергей кивнул.
      — Он самый.
      — Насколько я знаю, он самый опасный, из того отребья, что отирается около Заповедника.
      — О, да! Он опасен! — включился в разговор Игорь Григорьевич. — Но он нам нужен. Он единственный живой элемент в нашем театре теней… Приходится терпеть, не смотря на сложности с ним связанные.
      Он жестом указал Сергею место напортив себя, и доверительно понизив голос сообщил Александру Алексеевичу.
      — Это, правда, порождает свои проблемы. Еще бы чуть-чуть и из-за них вам пришлось бы искать и спасать вашего спасителя так же, как он недавно спасал вас.
      — Я бы в долгу не остался…
      Игорь Григорьевич вежливо кивнул.
      — Надеюсь, что это никогда не понадобится. Куда вы теперь? В Гэйль?
      Прогрессор вздохнул, стал серьезным.
      — Нет. Опять в Эмиргергер.
      — Смотрите, не попадитесь…
      — Ничего… Если что…
      Он посмотрел на Сергея, положил руку на плечо.
      — Если что, тут есть, кому меня выручить.
      Пришел черед улыбнуться Игорю Григорьевичу. Глядя на поднявшегося из-за стола прогрессора он сказал.
      — Выручим конечно, но, знаете, все-таки поосторожнее. У нас на Сергея очередь…
      Прогрессор взмахнул рукой и вышел. Сергей, все еще улыбаясь, посмотрел на Главного Администратора.
      — Я не понял про очередь…
      — Объясню….
      Игорь Григорьевич снял со стены алебарду, покачал на руке, словно примеривался рубануть кого-нибудь.
      Затем повернулся к Сергею.
      — Ну, ты сам-то как?
      Сергей уселся поудобнее.
      — Как в сказке.
      — Не понял?
      — Ну, помните: «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…».
      Игорь Григорьевич покивал.
      — Про похождения колобка я уже слышал. А вот про твои еще нет. Отчитайся.
      Сергей понял, что сейчас решается как будет развиваться беседа дальше — или по пути разбора поведения злостного нарушителя дисциплины и последующего разноса и взыскания, или по пути обсуждения злоключений находчивого егеря, не посрамившего и не оплошавшего… Развилка, так сказать… И он точно знал по какой из дорог он хочет направить эту беседу.
      — Да никаких таких «похождений» не было. Только работа. Нашел я их быстро. «Воробей» не подвел. Полетал вокруг пещеры, понял, что они внутри… Спустился. Дорогой, правда, пришлось задержаться немного…
      — Немного? — переспросил Игорь Григорьевич. — Двадцать часов это немного?
      Егерь почувствовал, что и шеф тоже видит развилку разговора. Это было слабое место, но у Сергея уже была домашняя заготовка.
      — Если учесть с какой высоты я упал — немного, — веско сказал он. — Хорошо, что вообще жив остался…. Вы мою «невидимку» видели?
      Главный Администратор пожал плечами, словно говорил, что у него есть задачи поважнее, чем рассматривать драные «невидимки»..
      — Без слез не взглянешь… — мужественно сказал егерь. — «Невидимка» — вдребезги… Теперь над ней плачут киберы ремонтного центра.
      И не давая шефу перехватить инициативу, он торопливо продолжил.
      — Едва пришел в себя — попытался связаться с Базой, но не смог. Не хватило мощности пробиться сквозь камень.
      — И ты…
      — Я стал делать то, для чего пришел туда. Нашел пленников, перерезал цепь, на которой сидел монах и проводил их до выхода.
      — Все обошлось без неприятностей?
      Это слово для Игоря Григорьевича значило одно, а для Сергей — другое.
      — Если не считать неприятностью то, что монах меня чуть не убил ненароком на обратном пути, то все обошлось.
      — Они тебя видели? — насторожился шеф.
      — Нет. В том-то и дело. Если б видели, то убили бы….
      Он ждал, что Игорь Григорьевич начнет расспрашивать, и уже готов был добавить живописные подробности, но тот только махнул рукой, прося продолжать.
      — А разбойники?
      — Они так и не оправились. Я поработал там парализатором и обрушил за нашими друзьями мост, что связывал разбойничье гнездо с Лесом… Так что дело, считайте сделано…
      Игорь Григорьевич потер переносицу. У него в глазах что-то мелькнуло, но Сергей не успел понять что именно.
      — «Дело, наполовину сделанное, хуже, чем не начатое».. — процитировал шеф. — Кто сказал, знаешь?
      Сергей поджал плечами.
      — Нет. Но под этим я и сам готов подписаться…
      — Пока ты отсыпался, кое-что произошло….
      — Опять? — Сергей хотел, чтобы Игорь Григорьевич почувствовал легкую иронию усталого героя, но тот оказался нечувствительным.
      — Да, — не понял его шеф. — Ты даже не понимаешь насколько прав со своим «опять»…
      Тут до Сергея дошло, что он действительно что-то пропустил. Что-то крайне интересное. Он открыл рот, чтобы спросить, что же именно, но Игорь Григорьевич не стал томить его ожиданием.
      — Они опять у Хамады…
      Сергей почувствовал, как на него обрушивается поток холодной воды.
      — Опять? — тупо повторил он. — В смысле снова?
      — Во всех смыслах. И опять и снова и еще раз…
      — Как, если не секрет?
      — Да какой это секрет? Их догнали. Монах почему-то тащил Шумона на плечах и далеко уйти не успел…
      Сергей вспомнил разнос, устроенный Хамадой соратниками покачал головой.
      — Как их только сразу не убили… Неужели у них там такой дефицит рабочей силы, что некому воздуходувку крутить?
      — Произошло чудо, — сказал серьезно Игорь Григорьевич. — Ты веришь в чудеса?
      — Нет.
      — Я тоже, но не смотря на это они иногда случаются. Их выручил Дьявол Пега.
      Сергей ни о чем не спросил, и шеф объяснил ему сам.
      — Имей ввиду, что Шумон таскает с собой наш «пугач». Он их здорово выручил. Едва разбойники взялись за их мешки, как откуда ни возьмись появился Дьявол.
      Он помолчал. Сравнение само просилось на язык.
      — Как чертик из коробочки.
      — Эффект бомбы?
      — Почти. Главное, что их пока не убили. Так что тебе предоставляется вторая попытка покрыть себя славой. Только теперь придется спасать его и от разбойников и от монаха. Этот, кажется, почему-то готов убить его первым.
      Сергей сидел молча, не столько переживая неудачу, сколько досадуя на то, что опять придется срываться с места, и на ночь глядя, искать туземцев. Солнце за окном уже садилось в лес.
      — Задача та же?
      — В смысле?
      — В смысле освободить так, чтоб они меня не видели?
      — Хорошо бы.
      В устах Главного Администратора это звучало: «Так и только так»!
      — Тут есть сложность, — сказал Сергей. — Вызволить-то я их вызволю, а что дальше?
      — Что дальше? — повторил Игорь Григорьевич.
      — В прошлый раз, когда я вызволил их, они пошли тем путем, что сами для себя выбрали.
      — И что?
      — Нет никакой гарантии, что в этот раз они не поступят так же. Я освобожу их и….
      Сергей щелкнул пальцами.
      — И они опять пойдут к драконарию… — закончил за него Игорь Григорьевич. — И опять Хамада их сцапает… Да ты прав. Упрямства им не занимать. Ни тем, ни другим.
      Он несколько минут поразмышлял. Морщины на лбу то собирались одна над другой, то разглаживались. Сергей опередил его мысли своим предложением.
      — Тогда, думаю, что придется освобождать их с тарарамом….
      Главный Администратор наклонил голову, словно бы не расслышал.
      — Как это «С тарарамом»?
      — Это значит, с шумом и что они должны знать, кто будет их освободителем и, соответственно, прислушиваться к его мнению…. — довольно сказал егерь.
      — И кто же будет этим освободителем? — поинтересовался Игорь Григорьевич. — Неужели Сергей Кузнецов, начальник отдела режима заповедника «Усадьба», личный представитель Дьявола Пеги?
      — Отнюдь! — с достоинством ответил Сергей. — Я еще не знаю имени этого достойного человека, но уверен, что это будет неплохой человек с хорошей репутацией. Скоре всего дворянин и рыцарь.
      Игорь Григорьевич думал недолго. В конце концов, Сергей знал ситуацию много лучше него.
      — В одиночку-то справишься?
      — Справлюсь.
      — Может быть, возьмешь, хотя кого-нибудь в помощь. Вчера их чуть было не убили. Злые все…Тебе не страшно?
      — Нет. Спасибо не надо… Где они на этот раз?
      — На поляне, за третьим болотцем… По нашему плану эта полянка проходит как «Зеленый лужок номер шесть»…
 

Дурбанский лес.

«Зеленый лужок номер шесть».

Разбойничья стоянка.

      … Благородный рыцарь Коррул-у-нана (он же Сергей Кузнецов) бежал позади всех. Положение у них было незавидное. Разбойники, бросив лагерь и похватав, кто фонарь, кто факел, улюлюкая бежали следом. Беглецы опережали их шагов на 500–600, и этого было бы достаточно, если б не луны. В скупом свете Лао, дальнего спутника планеты, они сумели бы затеряться в лесу или спрятаться в горах, но с минуты на минуту должен был взойти Мульп, дававший света не меньше, чем Луна в полнолуние.
      «Чертово болото! — подумал Сергей. — Да и я, право, хорош. Столько провозился в этой трясине».
      Он на бегу оттянул рукав. До появления Мульпа оставалось восемь минут. Самое время было бросить газовую гранату, но делать это на глазах Шумона Сергей постеснялся. Творить чудеса в его планы никак не входило. По крайней мере при свидетелях. Дело было плохо, и он решил просить помощи.
      — Ян! Нуждаюсь в помощи, — шепнул он в микрофон. — У нас есть что-нибудь поблизости?
      — Доигрался? — немедленно откликнулся дежурный по сектору. — Вышли тебе боком твои «казаки-разбойники»? Авантюрист. Говорили же тебе — усыпи ты этот вертеп и выводи своих. Так нет. Захотелось в войну поиграть?
      Ян с удовольствием еще поговорил бы на эту тему, но Сергей перебил его.
      — Послушай, Ян, потом поговорим, а? Я тогда тебя с удовольствием послушаю. Скажи лучше, чем можешь помочь?
      — Направил к тебе «Лесных бродяг» номера 4 и 6.
      Сергей внутренне возликовал.
      — Спасибо!
      — Игорю Григорьевичу скажешь. Он как знал, чем все это кончится.
      — Скажу, скажу. Дай четвертому программу «Зверь» и переключи на меня.
      — Не учи, — донеслось из эфира, — беги быстрее.
      Сергей послушался совета и вскоре настиг Шумона, Тот бежал, ежеминутно перебрасывая из руки в руку дорожную сумку. Даже в скудном свете Лао было видно, как он измучен.
      Отличия в характерах беглецов проявились с первой же минуты обретенной ими свободы. Едва распутав веревки, они бросились собирать, что плохо лежит. Хозяйственный брат Така шепотом ругая книжника самыми скверными словами совал в мешок что-то съедобное, а Шумон, оглядываясь на попутчика на карачках добежал до пугача, сунул его в мешок и припустил прочь от монаха. Сергею показалось даже, что разбойников книжник боится куда меньше чем Брата по Вере.
      Теперь он тащил свой мешок, хрипло дыша и припадая на ногу. Где-то позади переполненной злобой хрипел монах.
      — Брось мешок, — крикнул Сергей.
      — Нет, — просипел Шумон.
      — Дай его мне, книжник, — прикрикнул он. В этот момент Шумон споткнулся и упал. Встать сил у него у него не было. Он скреб пальцами землю, даже не пытаясь подняться. Мешок выпал из ослабевшей руки и отлетел в сторону. Сергей склонился над экс-библиотекарем. Глаза старика закатились, ему были видны только белки. Коррул-у-нанна посмотрел на него без энтузиазма и быстро оглянулся. Разбойники на месте не стояли. Огоньки мелькали уже совсем рядом. Брат Така догнал их и встал рядом. Окинув быстрым взглядом книжника понял, что тот уже свое получил. Показал ему Карха, как таскать с собой всякое непотребство.