Сергей прикусил губу. Решетки на окнах там вполне могли быть. Это было вполне во вкусе брайхкамера. Он скомандовал.
      — Стена. Окно.
      На глазах деревянные ставни, прикрывавшие окно растаяли и за ними проявились прутья решетки. Рука егеря дернулась к разряднику, но готовый к этому Чен упредил его.
      — Можно, конечно, это все вырезать, но, согласись, это совсем не тот эффект? Это не «ударил и вышиб», а «вырезал и с трудом протиснулся». И рассказать-то кому — стыдно будет.
      Сергей посмотрел на него так, что Чену стало неудобно, словно он только что лишил человека заслуженного удовольствия. Скрипя сердцем, егерь согласился. Несколько секунд они висели в воздухе, пока Сергей не пробормотал:
      — Не отказываюсь, а только откладываю.
      Они поднялись над крышей. Туман, висевший в воздухе, собирался каплями и стекал вниз. Аэроцикл перемахнул гребень крыши и медленно поплыл мимо окон третьего этажа. Чен сидел смирно, вслушиваясь, как Сергей то ли причитает, то ли ругается. Чувствуя себя немного виноватым, сказал:
      — Не злись. В следующий раз обязательно что-нибудь вышибешь.
      Причитания стихли.
      — Да я и не злюсь. Мудрый не злится. Мудрый злость копит до лучшего случая.
      — А чего бормочешь тогда?
      — Бормочу? — обиделся Сергей. — Я считаю! Шестое окно с севера… Только где тут север? Тут дождь везде.
      — С этой стороны?
      — Конечно. С той стороны наверняка юг. Там все мхом поросло…
      Чен поднял брови, и несколько растерявшись, спросил:
      — А что мы тогда с той стороны делали?
      Сергей вздохнул.
      — Я и говорю… Нет в тебе никакой романтики… Интересно китайцы они все такие?
      — Нас очень много, — ответил Чен. — За всех не поручусь…
      Егерь на колкость не ответил и Чен спросил:
      — Тут ты окошко тоже вышибать наладился? Или по крыше, словно кошки, полезем?
      — Как комары. В окошко, — с предвкушаемым удовольствием сказал Сергей. В руке он держал гранату, а в глазах посверкивало пламя еще не произведенных взрывов. Чен с сомнением покачал головой и он со вздохом убрал ее. — Ну ладно, ладно… А ставни я все-таки вышибу! Ну, хоть это-то я могу себе позволить?
 

Замок Трульд.

Зал Мечников.

      Брайхкамер раскачивался из стороны в сторону, а кресло под ним поскрипывало в такт движениям. Кому-то со стороны могло показаться, что комната наполнена теплом, уютом и умиротворением, но это было бы ошибкой. На самом деле не было тут ни уюта, ни спокойствия, ни умиротворения. Нетерпение и гнев пропитывали воздух в комнате.
      Трульду даже казалось, что кресло, желая стряхнуть его с себя, испытывает ту же злость и нетерпение, как и сам он.
      Скрип царапал душу, но брайхкамер терпел, слушая стоны старого дерева, возмущенного свалившейся в него тяжестью. Ничего. Потерпит. Не одному ему плохо… Они справятся! Справятся! Должны справиться!!!
      Великий Карха! Как просто было бы, случись такое три или два года назад! Кубок снадобья, жаровня и Всезнающий. И все. Все!!!! Он сглотнул свою злость и посмотрел в угол, где стаяла жаровня. Та самая, бывшая свидетелем творившегося в замке колдовства.
      Он вспомнил Мэй, представил, как она сидит перед ним с сыном на коленях, и ощутил волну острой радости оттого, что он не один в этом несправедливом мире.
      — «Не для себя стараюсь» — подумал он. — «Ради них. Кто знает, может быть сыну предстоит стать Императором?». Эта мысль вернула его в настоящее, и он в бешенстве от собственного бессилия, швырнул в жаровню кубок. Вино коснулось углей и мгновенно поднялось паром. На грохот и змеиное шипение дверь распахнулась, и в проеме появился стражник. Он вопросительно посмотрел на хозяина. Трульд обрадовано вскочил и сделал несколько шагов навстречу. Страж, однако, поняв, что ничего не случилось, покачал головой, отступил в темноту коридора. Трульд шагнул за ним, подставляя лицо невесть откуда взявшемуся сквозняку, плеснувшему прямо в лицо.
      — Как?
      — Ничего. Пока ничего.
      Не спуская глаз с хозяина, страж отошел от греха подальше. Несколько мгновений Трульд смотрел в темноту, потом вернулся в комнату. Опять никаких известий! Чем же он так Кархе не угодил?
      Он сделал первый шаг и тут же ощутил рядом с собой опасность, которой раньше не было.
      На подоконнике кто-то сидел. Не сообразив, кто это и почему, зарычал, выхватил кинжал.
      Но незнакомец не испугался. По крайней мере, не показал своего испуга и вместо того, чтобы сбежать или, напортив, напасть сделал странный жест — приложил палец к губам.
      Подумаешь — жест! Трульд без колебаний зарезал бы его, но краем глаза уловил блеск рядом с фигурой. Он отвлекся от лица и странного жеста. Глаза коснулись блеска, он узнал его, и ноги сами собой встали, так и не сделав решающего шага.
      Господин Благородный Колдун сидел, покачивая ногой, но беззащитным не выглядел. Гнев в груди Трульда пропал, уступив место удивлению. Прошлое. Прекрасное прошлое возвращалось. Его губы расплылись в улыбку. Колдун понял, что происходит и, улыбнувшись в ответ, положил свой колдовской жезл на колени.
      — Здравствуй, Господин Благородный Трульд.
      Теперь колдун говорил без колдовства, нормальным человеческим голосом. И выговор у него был не местный — столичный был у него выговор. «Понятно откуда явился…» — подумал, подбираясь, хозяин замка. Его радость мгновенно сменилась ощущением опасности. — «Вопрос только с чем пришел…» Стремясь показать, что не потрясен, (А как тут не покажешь? Наверняка ведь учуял. Колдуны — они такие…) Трульд повернулся к нему спиной, разворачивая кресло. Пока руки двигали старое дерево, лихорадочно вспоминал, как же зовут опасного гостя. Вспомнил… Повернувшись, сказал, как мог приветливо.
      — Здравствуй, Господин Благородный Инженер.
      Гость жутковато улыбнулся и поправил:
      — Господин Благородный Егерь, брайхкамер. Наш король дал мне новый титул. Можно было бы даже Господин Благородный Начальник Отдела Режима, но это уже слишком сложно…
      С явным удовольствием колдун повторил.
      — Господин Благородный Егерь… Теперь, возможно, даже соседями будем.
      Трульд молчал. Перед глазами блеснул плащ Всезнающего, а по ноздрям ударил запах Аарского порошка. Он отвлекся, и колдун по-свойски махнул рукой перед его лицом, привлекая внимание.
      — Не рад, что ли? — спросил Господин Благородный Егерь. — А я к тебе летел, торопился… Боялся не успею.
      — Рад! — Трульд сказал, что думал. — Рад тебя видеть, Господин Благородный Егерь… И тебя рад видеть и друзей твоих…
      Колдун, словно дернули его, повернулся к окну. Трульд понял многое. Не один колдун. Не один. Привыкли они, что ли стаями ходить?
      — Уж как рад-то!
      Гость взял себя в руки.
      — А уж я-то как рад! — колдун замотал головой, но Трульд почувствовал фальшь в голосе. Самое главное сейчас было в волшебном жезле. Опустил бы он его, отодвинул… Колдун перехватил его взгляд, махнул рукой — не обращай, мол, внимания… Ага, «не обращай»…
      — Я смотрю у тебя все хорошо, спокойно…
      Взгляд его стал острым, и он ткнул им, словно копьем.
      — Башню заново отстроил… Камней-то хватило? Не все Господин Благородный Штурман в песок перетер?
      Трульд похолодел нутром. В животе словно ледяного вина прибыло. То, что случилось тогда, два года назад, вспоминать не хотелось. Всех в руках держал! Такую силу! А кончилось чем?
      Наверное, он побледнел, потому что колдун усмехнулся с чувством превосходства.
      — Я ведь по-соседски зашел. Поинтересоваться. Нет ли новостей? Не появилось у тебя ничего такого, что у нас пропало? Нет ли какого другого прибавления?
      — «Откуда он узнал? Кто сказал? — вопрос родился и тут же пропал, заслоненный ответом — Колдуны, змеиное семя! Колдуны!» Сергей увидел, как дрогнуло лицо у туземца.
      — «Угадал! — подумал он, давя в себе самодовольный смешок. — Вот попал! Ну как же он на нас, землян падок! Сахарные мы что ли?» Ощущение удачи возникло и осталось в нем. Это было похоже на игру в бильярд, когда он загонял в лузу трудный шар, такой трудный, что загнать его можно было не столько умением, сколько удачей.
      Повезло! Повезло, что увидел проникателей, повезло, что узнал…
      Расправив плечи, спросил, уже чувствуя себя хозяином положения:
      — Ну и где он?
      — Зачем он тебе?
      — Странный вопрос? — насторожился Сергей. — Раз берешь не свое, то понимать должен, что возвращать придется…
      — Не мое? А чей же он тогда? Твой что ли? — напряженным голосом спросил брайхкамер. Сергей почувствовал, что, не смотря на страх, тот может совершить глупость, которая кончится если не смертью, то временным параличом.
      — Да уж не твой.. — двигая на коленях разрядник, чтоб тот был под рукой, ответил егерь брайхкамеру. — Наш! Посмотри повнимательнее, сразу разницу и увидишь…
      Трульд задумался озадаченно и Сергей добавил:
      — Таких как он, у вас не было, нет и долго еще не будет…
      Он поднялся, давая понять, что разговор закончен.
      — Отдай его мне. Не делай глупостей. Сам ведь знаешь, что получается, если с колдунами спорить…
      — Кем бы ты ни был, но я тебе его никогда не отдам. — Твердо сказал Трульд. Удивившись тону, (ведь и впрямь знал туземец чем кончаются споры с колдунами) Сергей спросил несколько озадачено.
      — Да зачем он тебе? Что ж ты в него вцепился как во Всезнающего?
      — Он — мое будущее!
      Сергей понял, что не все еще потеряно. Брайхкамер видно считал, что любой землянин мог стать для него Всезнающим. Холод камня просочился сквозь комбинезон, и егерь встал, сделав шаг к Трульду. Тот напрягся и, не сводя глаз с парализатора, положил руку на кинжал. Сергей отрезвел.
      — Ну, хватит зубами скрипеть…
      Он тряхнул разрядником.
      — Моя железка подлиннее будет. Так что если будешь ерепениться то у тебя не только будущего не будет, но и прошлого не останется.
      Рука его махнула в окно, за которым виднелась одна из башен.
      — Не отдам, — твердо сказал Трульд. Тон был таков, что можно было смело переходить к крайним действиям, может быть даже к кровопусканию, но Сергей вдруг понял, что альтернатива разговору с брайхкамером просто нет. Не известно кто еще из его челяди знал, в каком месте Эмиргергера прячутся Проникатели. Да и в Эмиргергере ли? Можно было бы плюнуть на все, наказать строптивца и… И что? Бегать дальше по всему замку, сражаясь со стражей?
      Это все было, конечно, интересно, особенно сражения со стражниками, однако таким способом искать этого информированного человека по подвалам можно было до бесконечности. Вот незадача!.
      — Постой, постой… Ты ведь даже не знаешь кто он.
      Трульд рассмеялся. Высокомерия в его голосе хватило бы на троих.
      — Я? Ты бредишь, колдун! Мне ли его не знать!
      — Да хватит тебе! Отдай купца и не придется на новую башню кирпичи собирать.
      Трульд склонил голову, словно недослышал, а потом брови его поползли вверх, открывая полные недоумения глаза.
      — Давай, давай, — погромче подбодрил его Сергей. Ему показалось, что он услышал хруст сломавшегося характера. — Скажи где купец, и забудем недоразумение.
      — Какого купца?
      «Во как притворяется!» — раздраженно подумал Сергей. — «Ну, я тебя!» — Того самого, которого сегодня твои ребята из Императорской тюрьмы вынесли.
      В глазах у Трульда плеснулось что-то, и он дернулся вперед к Сергею, но тут по коридору затопали ноги, и дверь распахнулась. Кузнецов не видел, кто там стоит за створкой, и вскинул разрядник. Брайхкамер уловил движение и заорал:
      — Стоять!
      — Хозяин! — возбужденно завопило из-за двери сразу несколько голосов. — Птица от Эйтеля!
      Брайхкамер дернулся к двери, потом вернулся. Мгновение поколебавшись, крикнул.
      — Ждать. Сейчас выйду!
      Стражники понятливо шарахнулись назад. Глядя на Сергея пронзительными глазами, Трульд переспросил:
      — Ты сегодня был в Эмиргергере?
      Сергей ухмыльнулся.
      — Был. Ты же понимаешь — нам, колдунам, это раз плюнуть…
      Убрав руку с кинжала, Трульд наклонился к егерю, словно петух к зерну.
      — Как здоровье Императора?
      Не понимая куда клонится разговор Сергей все же ответил.
      — Жив-здоров твой Император.
      Трульд побледнел так, что Сергей участливо понизил голос.
      — Да не волнуйся ты за него. Действительно жив и здоров. Тут его на днях кто-то убить пытался, да обошлось…
      — Живой? — закусил губу брайхкамер.
      — Живее всех живых… — успокоил его Сергей. — Спас же его тот купец, что ты прячешь… Я сам видел.
      Он смотрел на брайхкамера и внезапно понял, кто стоит за покушением.
      Трульд опустился назад в кресло.
      «Не смогли… Не сумели… Второй раз подряд… Или даже не попытались попробовать еще раз?» Вопросы распирали брайхкамера, но он сдержался. Колдуну не полагалось знать всего, и Трульд отважился всего на один вопрос.
      — Что ты видел?
      — Я своими глазами видел, как твои проникатели из Императорской тюрьмы уходили, и несли его с собой.
      — «Не вышло… — подумал Трульд. — Почему?» Отчаяние скрутило горло, сделав этот миг бессмысленным. Усилием воли он вернулся к разговору.
      — Сына я тебе не отдам, как не проси, а купца твоего я и в глаза не видел…
      — Как не видел? — Ощетинился Сергей. — Как не видел, если твои ребята…
      Трульд открыл дверь и вырвал из рук стража клочок пергамента.
      Не было у колдуна резона врать, но кто знает? Он пробежал его глазами, уже готовый к неприятностям и перекинул колдуну. В записке доставленной птичьей почтой было всего несколько строк, но их хватило, что б разбить стройную Сергееву гипотезу вдребезги. Проникатели подтверждали недавнее сообщение о неудачном покушении и сообщали о том, что ближайшей ночью постараются вытащить оставшегося в живых раненого из тюрьмы.
      Все, что строилось и лелеялось, в одну секунду превратилось в руины. С полминуты он тупо смотрел на брайхкамера. Тот думал о своем и отвечал ему угрюмым взглядом. На всякий случай, в надежде на какую-то чудовищную шутку Судьбы Сергей все же спросил:
      — А что ты тогда выпендривался? Сразу сказать не мог?
      Сейчас Трульду хотелось одного — напиться. Напиться так, чтоб забыть обо всем, но он ответил колдуну.
      — Так я сразу и сказал. У меня одно прибавление — сын родился. И с какой стати я его колдунам отдам?
      Разговор кончился, словно вода в дырявом ведре. Чтоб оставить последнее слово за собой Сергей сказал, залезая обратно на подоконник.
      — Ну и дурак… Мы бы из него человека сделали бы…
      Трульд не обиделся.
      Хотя, наверное, мог бы…
 

Замок Трульд.

Северная стена.

      Сергей вылез на подоконник, даже не подумав, что огорченный событиями Трульд запросто может ткнуть его кинжалом в спину. К счастью в голову тому это так и не пришло. Глядя на каменную физиономию брайхкамера, Чен помог Сергею забраться в седло.
      На глазах стиснувшего зубы брайхкамера колдун влез внутрь пушистого облака и отбыл восвояси.
      — Как? — спросил Чен.
      — Нормально, — невпопад ответил Сергей.
      — А что тогда один?
      — Нормально в том смысле, что теперь точно известно, что прогрессора Шуры тут нет.
      — Ага, — сказал Чен. Очень хотелось сказать, что и он знает тысячу мест, в которых прогрессора нет, но он смолчал. Помолчав, спросил: — И что дальше?
      Над этим вопросом Сергей напряженно думал уже больше двух минут и мог кое-что предложить.
      — А если это все-таки Император? Возможно это? Чисто теоретически?
      Китаец спорить не стал. В согласии жила надежда.
      — Не только теоретически. Взял да и перевел его из одного застенка в другой. В более комфортабельные условия…
      Ответ, казалось, так и не достиг Сергеевых ушей. Он улетел в темноту и пропал там. Однако спустя несколько минут Сергей оживился.
      — Есть очень простой способ, — сказал он. — Постой и эффективный. Подойти к тому, кто знает где Александр Алексеевич и спросить.
      Чен оценил простоту решения. Оценил, но не одобрил. Способ был хорош. Только вот где искать такого информированного человека? Чен этого не знал, в чем и не постеснялся признаться.
      — А кто знает? — невозмутимо спросил он товарища. — Ты знаешь такого человека?
      — Человека?
      Сергей зло рассмеялся и яростно тряхнул волосами.
      — Нет. Люди об этом вряд ли знают. Тут людей — раз, два, три, четыре и все…
      — Ну… — Чен хотел, было сказать, что слишком уж много коллега насчитал людей, но Сергей опередил слова, готовые сорваться с его губ.
      — А вот здешний Император наверняка в курсе.
      Чен прищурил и без того узкие глаза. Все, что он хотел сказать товарищу секунду назад, перестало иметь значение. То, что предлагал Сергей — а он именно предлагал, никак не иначе — грозило потрясениями не только Империи, но и еще не созданному заповеднику. Чен почему-то ни капли не сомневался, что Сергей, даже и в одиночку, вполне способен добраться до Императора, задать тому интересующие их вопросы и получить ответы на них.
      Что, однако, будет дальше?
      Инструкции Академии нельзя было назвать двусмысленными. Инструкции Игоря Григорьевича — тем более. Как бы дело не повернулось, решать все вопросы по укоренению в Империи заповедника пришлось бы ни с кем иным как именно со здешним монархом.
      А тот, после Сергеевых расспросов, скорее всего, будет чувствовать себя несправедливо обиженным и что он тогда решит… Пока мысль товарища не оформилась в конкретный план, требовавший конкретных и стремительных действий, он поспешил остановить его.
      — Ну, уж сразу Император… Давай начнем с кого-нибудь рангом поменьше.
      Сергей машинально погладил ствол разрядника.
      — Говорить с подчиненными — только время терять. Старая истина.
      — Ты имей в виду, что если нам придется действовать тут и дальше, то присутствие Заповедника придется согласовывать с Императором, — охладил Чен его пыл. — А если мы не сумеем договориться…
      — То я его свергну… — оскалил зубы Сергей. — Одной левой…
      Чен вежливо улыбнулся. Как раз именно в левой руке Сергей и держал разрядник.
      — Это как-то не связывается с пожеланием товарища Главного Администратора об отсутствии у туземцев неприятных воспоминаний после нашего визита. С этим как? — напомнил он.
      — Все меняется… — вздохнул Кузнецов. — Мне почему-то кажется, что капитан окажет на Игоря Григорьевича разлагающее влияние… Мак Кафли-то тихий, тихий, а потом как начнет гранатами кидаться… Видал я его в деле.
      Несколько секунд он молчал.
      — Ну и что? Летим к Императору? Визит будет частный, не государственный…
      Чен отрицательно качнул головой.
      — Сперва свяжемся с Мульпом, а уж потом…
      Сергей взглянул вниз. В темноте под ними плыл слабенький огонек. Сергей вздохнул еще раз, теперь с сожалением, что такое простое и эффективное решение придется отложить, и досадливо плюнул вниз.
 

Дорога на Саар.

Повозка Старшего Брата Терпия.

      — Дождь?
      Верлен наклонился к затянутому нутряной пленкой окошку, посмотрел наружу.
      — Нет, — злорадно произнес Старший Брат. — Скорее птица небесная…
      Он убрал руку и, как ни в чем не бывало, вернулись к прерванному разговору.
      — Времена для Братства тяжелые. Император, благослови его Карха, увеличил налоги… Небесные Колдуны… Звезды эти… Да и без этого нам всегда хватало занятий. Ты не представляешь, до чего праздноумствующие склонны ко всяческим ересям!
      Старший Брат положил в рот шарик жевательной смолы. Серебряные стаканчики позвякивали в такт покачиванию повозки, наполняли ее уютом. Пахло копченой рыбой. Качающийся в углу фонарик освещал лица спутников — Императорского казначея Верлена и Среднего Брата Пуфайю.
      — И увлечение учением Просветленных так же очередная ересь, с которой Братство, без всякого сомнения, справится. Сколько их было, этих ересей только на нашей памяти? И где они теперь?
      Верлен улыбнулся. Его улыбка показалась Старшему Брату надменной, и он добавил.
      — Приверженцы Просветленного Арги — не простые подданные Императора. Они — вредные подданные. Поэтому Братство хоть и неявно, но борется с ними, с их влиянием.
      — Неужели у Императора появились новые враги? — рассмеялся Верлен. — Просветленные — наши враги? Если уж Мовсий их сразу после восстания не искоренил, значит, есть в них что-то, что несет пользу Империи!
      Терпий покачал головой. Умен, конечно, был Верлен. Император около себя дураков не терпел, однако главного казначей пока не понял.
      — Они враги не только наши. Они враги всех, кто живет здесь.
      — В Империи? — уточнил Верлен.
      — И тут и за ее пределами.
      — Альригийцы…?
      — Им они тоже враги. Я, правда, не знаю, понимают ли последователи лже-прорка Зизы вред, творимый приверженцами Просветленного Арги, но и без этого мне ясно, что они враги и им, потому что они враги всем — и истинно верующим и бродящим в потемках заблуждений.
      Верлен продолжал улыбаться.
      — Я вижу, ты так не считаешь?
      Казначей покачал головой.
      — Для меня они нормальные подданные Императора — они платят налоги, и поверь налоги жирные! К тому же они делают нашу жизнь лучше…
      Теперь улыбнулся Старший Брат.
      — Лучше? Странное слово… Оно для меня ничего не означает.
      — Хорошо. Наполню его для тебя смыслом.
      Верлен наклонился, чтоб лучше видать лицо собеседника.
      — Там, где Просветленные близки власть предержащим, жизнь становится более богатой, более счастливой.
      Старший Брат поморщился этому слову, но Верлен продолжил:
      — Даже те из Тощих Баронов у кого поселились Просветленные, потихоньку прекращают разбойничать. Да что бароны — их хитрости помогают даже простым людям. Взять хотя бы ветряные мельницы.
      Старший Брат качнул головой.
      — Я их видел собственными глазами! Они действительно делают свое дело! И мука выходит ничуть не хуже, чем из-под жерновов монастырских мелен.
      — И это счастье?
      — По крайней мере, путь к нему…
      Терпий отрицательно покачал головой.
      — Облегчение от труда и немного свободного времени даже я счастьем не назову.
      — Их лекарства приносят облегчения от болезней, которым никто более не в силах противостоять, — добавил Верлен. С аптекарей и ведунов, что промышляли изготовлением лекарств, в Имперскую казну тоже брался налог.
      — Ты действительно счастливый, — вздохнул Старший Брат. — Все тебе понятно, все тебе очевидно… Ты, наверное, прямо сейчас можешь объяснить мне, что такое счастье? А?
      — Счастье — это когда хорошо!
      — Когда хорошо.. — повторил Терпий и попытался уточнить. — Сейчас ты счастлив?
      Верлен пожал плечами и Старший Брат уточнил:
      — Еда, вино, безопасность..
      — Умный собеседник, — добавил Верлен, делая любезный жест в сторону Старшего Брата..
      — Умный собеседник, — согласился тот, возвращая жест казначею. — Счастье ли это?
      Верлен понял, что Старший Брат начал спор, но, не услышав аргументов, не спешил соглашаться даже по пустякам.
      — Ну, положим…
      — А мог бы ты прямо сейчас увеличить количество счастья?
      Он посмотрел на светильник, на ночь за окном.
      — Ну, положим, выпить еще пару кувшинов вина или съесть курицу? Или разбудить Среднего Брата, чтоб он вступил в нашу беседу?
      — Нет. Счастье либо есть, либо нет, — засмеялся Верлен. Брови Старшего брата поднялись, и казначей поспешил добавить:
      — Но я смог бы его разнообразить, если б рядом сидела красивая женщина или где-то тут оказались певцы…
      — Ладно… Добавлю женщину и певцов, к тому, что ты перечислил, обозначая счастье. Итак: еда, вино, умный собеседник, безопасность, женщины и певцы…
      Он хитро прищурился.
      — Добавлю даже еще и сокровища, что грудами лежат под ногами.
      Верлен машинально посмотрел под ноги и Терпий улыбнулся.
      — Не мало?
      — Достаточно. Для начала.
      — Ну, хорошо… А скажи-ка тогда, были ли счастливы наши предки?
      — Если имели все то, о чем мы говорим, то, наверное, да. Но мы — счастливее!
      Старший Брат сделал вид, что удивился.
      — Почему же? Неужели их женщины были не так красивы? Песни были хуже? Или еда не отличалась той тонкостью, которую ей сегодня придают приправы, привезенные из-за Северного моря?
      Кусок ветчины на его вилке повисел и отправился в монашеский рот.
      — Ну, вина, положим, мы стали делать лучше, — возразил Верлен наливая себе и Старшему брату. — Да и золота, что скрыто до поры в земле и только неустанными трудами рудокопов появляется в нашем мире тогда было значительно меньше. Как раз Просветленные…
      — Подожди… Только что ты сказал, что счастье либо есть, либо нет. Если предки и были счастливы, то не было для них разницы, в чем они черпали его — в плохом вине, своих не очень красивых подругах или хриплоголосых певцах. Главное в другом — они все-таки были счастливы.
      Верлен пожал плечами.
      — Ты посмотри на это иначе, — добавил Терпий. — Если потомки станут отрицать ум или возможность быть счастливыми у предков, то не надо забывать, что мы сами неизбежно станем для кого-то предками и кто-то самонадеянно будет утверждать, что вино наше не такое хорошее и женщины не такие красивые…
      Он поднял кубок.
      — Не сомневаюсь, что у наших потомков будет больше золота, чем у нас, и женщины будут любить их не меньше, чем нас любят наши. Но вот вопрос будут ли они более счастливы, чем мы с тобой? Я думаю, что счастья нам достанется столько же, сколько и нам. Счастье это…
      Он посмотрел по сторонам, отыскивая понятный образ.
      — Счастье это как свеча, что зажигается внутри тебя. А от чего она зажглась — от другой свечи, от костра, факела или молнии — это уже не важно…
      Верлен тихо, чтоб не разбудить брата Пуфайю, засмеялся.
      — Объясни-ка мне Старший Брат, почему это как с умным человеком поговоришь, так обязательно дураком себя почувствуешь?
      — Это благодать в тебе просыпается… А что до Просветленных… Не счастье они дают нам, а только ускоряют течение жизни.
      Он погрустнел, складки обозначились в уголках рта.
      — А что хорошего в том, чтоб жить так, словно с горы бежишь?
      — Ладно, ладно.. — Верлен похлопал его по плечу. — Но что бы мы о них не говорили, они — сила..
      — Сила?
      — Ну не сила, а явление, с которым нам придется считаться… Знаешь почему?
      — Догадываюсь.. — отозвался Терпий. — Тайные знания?
      — Не только они. Там еще и новое оружие. Их оружие часто даже лучше того, что делали когда-то Старые Кузнецы.
      Он понизил голос, стараясь, чтоб ничего не вышло за стены повозки.
      — И если брат Черет прав в своих опасениях, то многие бойцы предпочтут встретить врагов с их сталью в ладони.
      — Если брат Черет прав, то не думаю, что чья-нибудь сталь — Новых или Старых кузнецов — поможет даже самым славным бойцам Империи, — подал голос проснувшийся Средний Брат Пуфайя. — С этим врагом бессмысленно биться сталью…
      Терпий посмотрел на него и промолчал.
      После появления в Империи Небесных Колдунов или, как их называли в миру, Злых Железных Рыцарей кое-кто из Братьев отшатнулся от общины и поддался соблазну суемыслия. Братство раскалывали споры о сути происшедшего. В общине спорили, кто в тот страшный раз проявил свою силу — Карха или Пега? Братья, считавшие, что в Сааре показался дьявол Пега, называли себя Предвестниками. Средний Брат Пуфайя, как и Старший Брат Черет был из их числа.
      Не считаться с ними было нельзя — мнение Предвестников разделяло до трети Братьев. После Саарского инцидента они умудрились перед самым исчезновением Колдунов, растащить по нескольким монастырям отдельные куски небесного железа и, не допуская никого из чужих, занимались им, стараясь пробудить дремавшую в нем силу. Поговаривали даже, что кое-кто из этих Братьев ради этого стакнулся с последователями лже-пророка и даже Авантильскими сектантами, считавшими основателем мира не Карху, а дьявола Пегу…
      Что-то они, определенно знали и от этого, наверное, были уверенны в своей правоте и горласто сулили Империи тяжкое, как это было в дьявольской привычке, троекратное испытание. Старший Брат Черет, бывший опорой Предвестников в Эмиргергере уже объявил Императору Мовсию о том, что появление Бегущих Звезд и есть начало неприятностей, не менее тяжких, чем пришествие Небесных Колдунов.
      Все бы ничего, но Предвестники чтоб отвратить грозящую Империи беду требовали ввести человеческие жертвоприношения и кое-где к их голосам уже прислушивались..
      — Сперва врага надо увидеть, а уж потом мы разберемся, чем его лучше сокрушить — священной пляской или сталью…
      — Или чем-нибудь еще.. — довольно заносчиво закончил Средний Брат. — Не зря ведь Карха по доброте своей позволяет нам сокрушать Зло злом…
 

Подножье Осты.

«Лагерь Заговорщиков».

      Они вернулись туда, откуда взлетели.
      Место и впрямь казалось неплохим — ровная площадка на склоне горы, огражденная огромными валунами с одной стороны и пропастью с другой. Рядом тек то ли ручей, не набравший еще сил стать горной речкой, то ли горная река, уставшая в своем беге и на время превратившаяся в ручей. Вода спешила вниз и через сотню шагов низвергалась довольно жидким водопадом, на далекие камни.
      Единственным скверным соседством тут был вулкан.
      Сергей оглянулся на него, потопал ногой, скорее просто так, чем по необходимости — камни вокруг лежали здоровенные и двигаться куда-то с насиженных мест явно не собирались — и сказал:
      — Наш лагерь будет тут. Нарекаю его «Лагерь заговорщиков».
      Чен пожал плечами, вынудив Сергея объяснить такое странное название.
      — «Шекспир» моя фамилия…
      Чену по большому счету было все равно, но он спросил:
      — А почему не в лесу?
      — Ни в воздухе, ни на камнях следов не остается, а вот на земле — сколько угодно… А тут следопыт на следопыте сидит и следопытом погоняет… Как-нибудь, когда все устроится, я расскажу тебе о том, как в прошлый раз меня и еще одного товарища гонял отряд полурыцарей и что из этого…