Юджин Пеппероу
      Игра в подкидного
      
      Мери Типпет уже проходила паспортный контроль, когда Ричард быстрым шагом вошел в здание аэропорта и направился к ней, издалека протягивая желтый пластиковый мешок - Дик, где ты был до сих пор? Я уже думала, что ты вообще не придешь меня проводить, - сердито накинулась на него жена.
      - Прости, дорогая, - виновато улыбнулся Ричард, - но какая-то твоя подруга умоляет тебя привезти ей вот эту кинокамеру. Из-за этого я и задержался. Мне пришлось встретиться с ее мужем, чтобы взять у него камеру. На, держи.
      - Дик, - засмеялась Мери, - ты в своем амплуа, ничего не можешь толком объяснить. Какой муж? Какая подруга? Зачем ей эта кинокамера?
      - О, господи! Это же твоя подруга, откуда я могу знать, зачем ей эта штука.
      Может, она решила сделать любительский фильм о Сицилии или заснять все злачные места Рима?
      - Что-то я не припомню среди своих подруг никого, кто бы увлекался киносъемкой.
      Ты хоть фамилию-то ее запомнил, горе мое?
      - А как же! Не то Бумпойнтер, не то Блумгартен, а может Бромшнейдер, в общем, что-то, в этом роде. Ее муж представился мне по телефону, к тому же он заикается, так что неудобно было переспрашивать, еще обидится.
      - Дик, мне конечно не трудно взять с собой эту штуку, но, убей меня, если я припоминаю хоть кого-то из своих подруг с похожей фамилией, да еще с мужем-заикой. Давай мешок. Какой кошмарный цвет! Но если она меня не встретит в Риме в аэропорту, то я там же сдам ее камеру в камеру-ха-ха-хранения и пусть она сама ее потом получает как хочет.
      - Миссис Типпет, - вмешалась в их разговор сотрудница паспортного контроля, держащая в руке паспорт Мери, - извините меня, но вам следует поторопиться.
      Посадка уже заканчивается, а вам еще проходить таможенный контроль.
      - Да-да, спасибо, - заторопилась Мери. Она взяла желтый пакет с кинокамерой, чмокнула мужа в щеку и, засмеявшись, стерла с его лица след от губной помады. - Я договорилась с миссис Кэллан, чтобы она приходила к тебе по вечерам и готовила на весь день еду, а то в ресторане наживешь себе гастрит за две недели. Все, милый, пока.
      Она подхватила одной рукой сумку со своими вещами, другой желтый пакет с кинокамерой и поспешила к стойке таможенного контроля, выстукивая каблучками по мраморному полу торопливую дробь. Ричард Типпет невольно залюбовался ею:
      изящная, спортивного типа фигура, стройные ноги, легкая походка. Даже сейчас, после четырех лет женитьбы, он был влюблен в свою жену, как в день свадьбы.
      Ричард уже повернулся, чтобы уйти, но увидел, что Мери, цокая каблучками, бежит к нему, размахивая желтым пакетом.
      - Что случилось, малышка? - встревожился Ричард Типпет, - тебя не пускают в самолет?
      - Меня-то пускают, - задохнувшись от быстрой пробежки выпалила его жена, - а вот ее не пускают. - Она ткнула пальцем в кинокамеру. - Говорят, что это можно провозить только в багажном отделении, а багаж уже погрузили. Так что верни ее назад мистеру Как-его-там, а его жене я все объясню в Риме.
      - Но я же не знаю, как его найти, этого Вестпойнтера. Он не оставил мне даже телефона.
      - Ничего, жена позвонит ему из Рима и он с тобой свяжется. Ты сам во всем виноват - берешь какие-то поручения у незнакомых людей. Все, я побежала, а то самолет улетит без меня.
      Она еще раз чмокнула мужа в щеку и умчалась, помахав ему на прощание рукой.
      "Ну просто девчонка, - восхищенно подумал о жене Ричард Типпет, - разве скажешь, что ей скоро двадцать пять лет?" Он вышел из здания аэропорта к автостоянке, отпер дверцу своего темно-синего "форда гранада", положил пакет с кинокамерой на сиденье рядом с собой и, решив, что возвращаться в контору уже нет смысла, поехал домой.
      Через двадцать минут, попав в пробку на Лексингтон-авеню и вспомнив, что еще не просматривал сегодня прессу, Ричард подозвал жестом с тротуара мальчишку газетчика. Мальчишка, сунув в окно машины "Нью-Йорк таймс" и получив деньги, уже шагнул назад, когда мощный взрыв, раздавшийся за спиной, швырнул его на тротуар.
      Ричарда Типпета разнесло на куски, а обломки его "форда" усеяли улицу в радиусе доброй сотни футов. Машины, застрявшие в уличной пробке рядом с ним, сильно не пострадали, так что медицинская помощь понадобилась лишь мальчишке газетчику, расшибленному при падении комику, да пожилой женщине, потерявшей сознание, когда возле ее ног шлепнулась оторванная взрывом кисть руки Ричарда Типпета.
      Полицейский следователь, невысокий крепыш, Джек Дуглас, приехавший в Нью-Йорк из штата Айова десять лет назад, но так и не растерявший провинциальной непосредственности, скорчил недовольную гримасу, когда ему поручили расследование причин взрыва. Надо сказать, что у него были для недовольства все основания. Через два месяца Джеку должно было исполниться тридцать лет, из которых десять он прослужил в полиции и не имел за это время ни одного взыскания по службе. Начальство его любило за исполнительность и спокойный нрав, Джека трижды посылали на учебу, и, наконец, год назад присвоили звание лейтенанта и перевели в отдел расследования убийств. Вот тут-то и начались неприятности.
      Убивали в Нью-Йорке чуть ли ни каждый день, и людей в полицейском управлении постоянно не хватало даже для расследования новых случаев, а ведь кроме них еще время от времени из залива вылавливали трупы, пробывшие в воде не одну неделю.
      Иногда к ногам жертвы проволокой была прикручена бетонная болванка это люди мафии сводили друг с другом счеты, иногда на трупе были следы ножевых или огнестрельных ранений, но порой даже причину смерти установить не удавалось, не то что личность покойного. Хорошо, если убийство было заурядным и не привлекало внимания прессы, но если уж оно попадало на первые страницы газет, то начальство ело поедом ребят из отдела, требуя скорейшего раскрытия преступления. Сейчас на Джеке Дугласе уже висело одно такое дело, к которому он не знал как подступиться, поэтому приказ начальства заняться еще и взрывом на Лексингтон-авеню его никак не обрадовал. Второе нераскрытое убийство вполне могло поставить крест на его карьере Установив по номерным знакам взорвавшейся машины фамилию и род занятий владельца, Дуглас чертыхнулся про себя Убитый был главой процветающей фирмы, членом нескольких престижных клубов и входил в попечительский совет Нью-Йоркской епископальной церкви. Можно было прозакладывать свое годичное жалованье против пятицентовика, что все газетчики города не пропустят такого убийства, да еще совершенного столь шумным способом. Чутье опытного полицейского подсказывало Джеку Дугласу, что это именно убийство, а не несчастный случай. На следующий день его предчувствие подтвердилось По заключению экспертизы, в машине взорвалась небольшая мина с часовым механизмом, упрятанная в корпус кинокамеры.
      Эксперт считал, что мина изготовлена хоть и кустарно, но отличным умельцем. К этому времени Дуглас уже переговорил по телефону с секретаршей покойного, узнал, что тот, по всей видимости, ехал из аэропорта Д. Ф. Кеннеди, проводив жену в Рим, и решил сначала опросить служащих аэропорта, полагая, что они могли запомнить убитого. Кроме того, когда в деле фигурирует мина с часовым механизмом, любая версия, связанная с самолетами, должна проверяться и перепроверяться особенно тщательно. В аэропорту Дугласа ждала настоящая удача.
      Молодая негритянка, служащая паспортного контроля, отлично помнила и убитого, и его жену. Она почти дословно передала полицейскому разговор молодой пары возле ее стойки и обстоятельства, при которых кинокамера оказалась у мистера Типпета в машине. Дело становилось необычайно интересным. Неизвестно, желал ли изобретательный и безжалостный преступник убить именно Мери Типпет или ею лишь воспользовались, чтобы попытаться взорвать весь самолет, но совершенно ясно было, что только благодаря счастливой случайности мина не оказалась на борту авиалайнера и дело кончилось лишь одной смертью. Ричарду Типпету, к сожалению, не повезло он оказался нечаянной жертвой, но это не значило, что его убийца не должен понести наказание.
      Прямо из аэропорта Джек Дуглас поехал в контору фирмы "Типпет и сын", располагающуюся на 25-й улице. Секретарша покойного мисс Уолтер, старая дева лет сорока пяти, тщательно изучила служебное удостоверение Дугласа, сверила его лицо с фотографией на документе и тоном учительницы начальных классов, обращающейся к нерадивому ученику, предложила:
      - Садитесь, лейтенант. Я вас слушаю.
      - Простите, мисс Уолтер, - чуть усмехнулся полицейский, - но это я вас слушаю.
      - Вот как? - выщипанные в ниточку брови секретарши поднялись дугой, придав ее блеклому, увядшему лицу отрепетированное выражение недоуменного недовольства. - И что же вы хотите от меня услышать?
      Джек Дуглас понял, что таким манером он ничего от этой старой грымзы не добьется и сменил тон:
      - Мисс Уолтер, мне характеризовали вас как человека. чрезвычайно компетентного в делах вашей фирмы и осведомленного обо всем, чем занимаются ваши служащие в этих стенах.
      - И за стенами тоже, - польщенно улыбнулась секретарша. - Это ведь входит в мои обязанности - знать все о наших служащих. У нас старинная фирма с прекрасной репутацией, и мы не можем держать в штате людей сомнительных, пусть даже и хороших специалистов.
      - Прекрасно, мисс Уолтер, оказывается у нас с вами очень близкие по характеру работы профессии. Тогда я хотел бы узнать у вас все, что можно о вашем бывшем патроне мистере Типпете. Вы понимаете, что я делаю это не из праздного любопытства, ведь смерть его так необычна, что назначено расследование, поэтому я хочу знать как можно больше о нем самом, о его жене и вообще о его ближайшем окружении - Вы хотите сказать, что мистера Типпета убили? - ошеломленно пробормотала секретарша. - Это не было взрывом бензобака в машине?
      Джек Дуглас подумал секунду и, решив, что завтра пресса все равно все узнает, доверительно сказал, наклонясь к самому столу мисс Уолтер:
      - У него в машине взорвалась мина, заложенная в кинокамеру. Вы не в курсе случайно, откуда взялась эта кинокамера у мистера Типпета?
      Секретарша растерянно потерла лоб, словно пытаясь собраться с мыслями, потом рассеянно взглянула на полицейского и вяло сказала:
      - Да, я в курсе и вовсе не случайно, ведь все телефонные разговоры служащих нашей фирмы проходят через вот этот коммутатор, - она показала на стоящий слева от нее у стены небольшой телефонный коммутатор. - Так было заведено еще мистером Генри Типпетом - отцом Ричарда. Он любил знать, о чем говорят в рабочее время его подчиненные. Вчера Дик, я про себя его так называю, ведь я знаю... знала его с самого детства, так вот вчера он был на работе только до часу дня. Его жена улетала в Рим и он хотел ее проводить. Самолет отправлялся в 14.20, так что Дик уже собирался уходить, как вдруг какой-то мужской голос по телефону попросил соединить его с мистером Типпетом.
      - Он назвался?
      - Да, он сказал свою фамилию, но так заикался, что я ее не разобрала. Я соединила его с Диком (господи, лучше бы я этого не делала!), и мужчина сказал, что его жена, давняя подруга миссис Типпет, сейчас в Риме и просит передать ей через Мери кинокамеру. Они договорились встретиться внизу возле автостоянки, где мистер Типпет оставлял свою машину. Я еще удивилась, не проще ли этому человеку подняться сюда? Вот и все, что я знаю об этой кинокамере.
      - А о самом мистере Типпете что вы можете сказать? - спросил полицейский, не спеша переходить к главному интересовавшему его вопросу.
      - Что о нем можно сказать, кроме того, что это был чудесный, добрый человек?
      Правда, очень несовременный. Он учился в Йелльском и Гарвардском университетах и имел степень доктора экономики. Хотел целиком посвятить себя науке, но после смерти отца вынужден был заняться делами семейной фирмы. Я ведь работаю здесь больше двадцати лет и знала Дика еще совсем ребенком. Это был прекрасный сын, а как он любил читать - никогда с книжкой не расставался.
      - Мисс Уолтер, - поспешил прервать ее воспоминания Джек Дуглас, предпочитавший эмоциям голые факты, - а что вы можете сказать о миссис Типпет?
      - Они поженились с Диком четыре с лишним года назад по самой что ни на есть романтической любви и, насколько я могу судить, он был с ней счастлив все эти годы, хотя у них разница в возрасте почти десять лет и в имущественном положении они были, конечно, не ровня. Дик ведь после смерти своего отца стал богатым человеком. Наша фирма имеет свои филиалы во Франции и в Италии и торгует почти с тридцатью странами мира. Мы продаем абсолютно все, что требуется верующим для религиозных отправлений, начиная со свечей и кончая церковной утварью, изготовленной по лучшим старинным образцам.
      - Так это чисто торговая фирма?
      - Ну что вы, у нас в Италии есть большие художественные мастерские, там настоящие мастера своего дела изготовляют и картины на религиозные темы, и мраморные статуи, искусственно старят их и присылают сюда, а наш торговый отдел продает их церквам и частным лицам. Сейчас настоящая мода на домашние алтари, и все хотят, чтобы атрибутика выглядела, как старинная, вот мы и удовлетворяем спрос.
      - Но неужели же не выгоднее было бы производить все это здесь в Америке, чем везти все эти статуи и картины через океан, тратя на перевозку кучу денег?
      - А вот представьте себе, лейтенант, что не выгоднее. В Италии труд художников и скульпторов недорого ценится и там есть прекрасные мастера, которых, увы, нет у нас. Но главное - там есть что копировать. Пока не все европейские шедевры вывезли в Штаты. Европа все еще остается мировой сокровищницей культуры.
      - Мисс Уолтер, вы настоящий знаток. Я просто сражен. Джек Дуглас прижал руку к сердцу и выразил на своем лице все доступное ему восхищение. Выражение лица старой девы заметно смягчилось. Она кашлянула, чтобы скрыть смущение, и притворно строго сказала:
      - Так о чем еще вы хотели меня спросить, мистер Дуглас?
      "Ого, - отметил про себя Джек, - уже я для нее не просто лейтенант, а мистер Дуглас". Вслух он сказал:
      - Меня интересует, нет ли у миссис Типпет врагов или просто недоброжелателей среди сотрудников вашей фирмы?.
      Бесцветные глаза секретарши подозрительно взглянули на полицейского, потом на ее увядших губах появилась хитрая улыбка.
      - Я вижу, мистер Дуглас, что вы уже говорили с кем-то из сотрудников фирмы, раз вам успели наболтать о Лайзе Адамс, не так ли?
      - Поражен вашей проницательностью, мисс Уолтер, - с серьезным видом кивнул головой Джек Дуглас, усмехаясь в душе. - А что, разве не правда то, что мне о ней говорили?
      - Ну уж не знаю. Я, конечно, не оправдываю ее, но думаю, что на месте Лайзы Адамс любая девушка тоже возненавидела бы свою соперницу. Бедная Лайза, она ухаживала за мистером Типпетом целых три года, он даже в театр ее несколько раз приглашал. Все у нас уже были уверены, что они вот-вот объявят о помолвке, но тут появилась Мери Макклоу, и наш патрон совершенно потерял от нее голову, увлекся, как мальчишка. Лайза не успела опомниться, как мистер Типпет является однажды в контору сияющим, как новенький доллар, и объявляет о своей женитьбе. А ведь он еще и трех месяцев не был знаком с Мери Макклоу. Бедной Лайзе тогда стало плохо прямо за рабочим столом.
      - Я забыл, кем она работает у вас? - схитрил полицейский.
      - Отвечает за размещение иногородних заказов. Первые два-три года после женитьбы Дика Лайза все еще надеялась, что он одумается и поймет, что Мери ему не пара, но теперь, кажется, потеряла и эту надежду. Несколько дней назад Лайза уволилась.
      Джек Дуглас отметил в уме это любопытное совпадение во времени увольнения отвергнутой возлюбленной Ричарда Типпета и покушения на жизнь его жены.
      - А Лайза никогда не угрожала миссис Типпет? - спросил он, и по нахмурившемуся лицу секретарши понял, что его вопрос попал в цель. - Может быть, между ними были какие-нибудь публичные объяснения или сцены?
      - Ну что вы, лейтенант, какие могут быть публичные объяснения между простой конторской служащей и женой владельца фирмы. Это совершенно исключено. Просто с неделю назад Лайза в присутствии нескольких сотрудников заявила, что ей наплевать на то, что Мери Макклоу отбила у нее мистера Типпета, но судьба сама накажет ее за гордыню, потому что Господь Бог все видит сверху и не допустит счастья этой выскочке.
      - Мисс Уолтер, а кто из сотрудников мог знать, что жена вашего патрона улетает в Рим и именно в пятницу и именно рейсом в 14.20?
      - Проще сказать, кто об этом не знал. Мистер Типпет настолько гордился своей женой, что хвастался всем и каждому, какой фурор она произвела на последнем приеме или кого она обыграла в минувшее воскресенье в теннис. Об этой ее поездке в Рим все у нас знали еще неделю назад. Мистер Типпет хотел, чтобы жена заехала в наши мастерские в Риме и посмотрела, как там идут дела, поэтому я лично готовила для нее необходимые документы.
      - Это была его идея - ознакомить жену с работой мастерских?
      - Вот этого я не знаю. Он просто поставил меня в известность и попросил подготовить документы о работе мастерских.
      - Ну что же, мисс Уолтер, - сказал, вставая, Джек Дуглас, - благодарю вас за информацию. Жаль, что не все так охотно, как вы, сотрудничают с полицией.
      - О, лейтенант, я бы все что угодно сделала, чтобы убийцу Дика нашли и отправили на электрический стул.
      Сквозь официальную маску секретарши вдруг проглянуло несчастное лицо одинокой стареющей женщины, которую неожиданно и жестоко лишили многолетнего и единственного предмета привязанности и заботы.
      Весь остаток понедельника Джек Дуглас провел, что называется, на колесах и к вечеру смог кое-что подытожить. Во-первых: мина взорвалась в 14.50, в это время самолет Мери Типпет делал разворот над океаном. Если бы мина сработала на его борту, то обломки самолета упали бы в океан и причина аварии осталась бы неизвестной. Это говорило о том, что взрыв самолета был тщательно продуман.
      Во-вторых: Лайза Адамс, за неделю до взрыва намекавшая, что Бог покарает Мери Типпет, оказывается, имеет брата по матери, который до последнего времени работал пиротехником на киностудии "Коламбиа пикчерз". Пять дней назад он оттуда уволился и исчез неизвестно куда. Дома, по словам соседей, не появляется. Для пиротехника его квалификации, имеющего в своем распоряжении любые взрывчатые вещества, изготовить подобную мину не составило бы никакого труда.
      Сделав в рабочем дневнике запись об этом и набросав план работы на следующий день, Джек Дуглас почувствовал, что устал за этот день, как давно не уставал. Он с трудом заставил себя раздеться, борясь с желанием прилечь "на минутку" прямо в одежде и уже в постели вспомнил, что сегодня ел последний раз в одиннадцать часов утра в аэропорту. "Проклятая работа, - подумал Джек, уже засыпая, - жениться, что ли?"
      Лайза Адамс, с которой Дуглас встретился утром следующего дня, оказалась миловидной блондинкой с каким-то испуганно-напряженным выражением голубых глаз.
      Ее пока еще нельзя было назвать полной, но, судя по некоторой рыхловатости лица и фигуры, полнота не заставит себя ждать. Джек Дуглас представился и после нескольких общих фраз о ужасной смерти мистера Типпета неожиданно спросил, пристально глядя в глаза своей собеседнице:
      - Мисс Адамс, вы давно виделись со своим братом? Эффект от вопроса превзошел все его ожидания. Девушка отшатнулась, будто ее ударили, и изменившимся тоном, запинаясь, спросила:
      - С каким братом? У меня нет никакого брата.
      - Ну зачем так, Лайза, - мягко поправил ее Джек, - я говорю о вашем сводном брате по матери Клайде Стауте. Вы давно его видели?
      - Я его вообще... я его уже много лет не видела... мы с ним почти не поддерживаем отношений. - Лайза, казалось, была готова заплакать. - Клайд, он живет один, и я не знаю, чем он занимается.
      - Зачем же вы говорите неправду, Лайза, - все также мягко продолжал нажимать на нее полицейский, - соседи вашего брата по подъезду опознали вас по фотографии, которую я им предъявил. Вас довольно часто видели входящей в квартиру Клайда Стаута. Последний раз вы были там, судя по показаниям его соседей, около недели назад. Соседка хорошо запомнила ваш разговор возле лифта. Она утверждает, что он велся на повышенных тонах и вы чего-то требовали от брата, хотели, чтобы он что-то сделал. Что именно?
      Лайза Адамс уткнула лицо в ладони, плечи ее тряслись, но она еще пыталась сопротивляться.
      - Я не знаю ни про какой разговор. Я просто зашла навести в его квартире порядок, вот и все.
      - Хорошо, я зачитаю вам показания соседки. Она утверждает... где это место...
      ага, вот оно: "...Он: Нет, нет и нет! И кончим на этом. Она: Но ты должен это сделать, слышишь, должен! Ну умоляю тебя, сделай это для меня. Я столько лет терпела это, но больше не могу. Или ты сам сделаешь это, или я это сделаю за тебя..." Это отрывок из вашего разговора с братом в передаче его соседки. Что вы можете мне сказать по этому поводу? Или хотите сначала переговорить со своим адвокатом?
      Лайза Адамс подняла мокрое от слез лицо и следователь поразился, как оно изменилось за эти несколько минут. Казалось, оно постарело сразу лет на десять.
      Девушка достала из сумочки носовой платок, вытерла глаза и безнадежно сказала:
      - Хорошо, я скажу вам все. После смерти мамы Клайд и я очень сдружились.
      Фактически он - единственный близкий мне человек на свете. Несколько лет назад они на киностудии спешно заканчивали какой-то фильм о гражданской войне. Там была масса пиротехнических эффектов, сроки поджимали, и Клайду приходилось работать чуть ли не по двадцать часов в сутки. Чтобы держаться на ногах и быть в форме, он принимал бензедрин, но потом не мог заснуть без снотворных. Так он пристрастился к таблеткам. Постепенно ему не стало хватать их и год назад он перешел на кокаин, а уже несколько месяцев колется героином. Я не могла это вынести - ведь он погибал у меня на глазах - и потребовала, чтобы он лег в наркологическую клинику на лечение. Клайд долго отказывался, он не понимал, что стал законченным наркоманом, и тогда я пригрозила ему, что расскажу в полиции, у кого он покупает наркотики и кому перепродает, оставив себе часть в качестве гонорара. Наверное, один из таких наших споров и слышала его соседка.
      - Так он лег в клинику? - не скрывая волнения, спросил полицейский.
      - Да, - Лайза Адамс высморкалась, спрятала платок и прямо взглянула на своего мучителя. - Он лег в клинику шесть дней назад. Я очень боюсь, что о его болезни - ведь это же болезнь, правда? - узнают у него на студии, тогда ему никогда больше не найти себе работы по специальности. Прошу вас...
      - Ни слова больше, мисс Адаме, - протянул ей руку полицейский, считайте, что я ничего от вас не слышал. Если в чем-то нужна будет помощь, вот мой телефон.
      Для очистки совести Джек Дуглас все же перепроверил показания мисс Адамс и они полностью подтвердились. Клайд Стаут действительно уже шесть дней находился в федеральном центре по борьбе с наркоманией и отлучиться оттуда никак не мог.
      Алиби у него было безупречным, так что версия с Лайзой Адамс оказалась несостоятельной.
      Похороны Ричарда Типпета, точнее, того, что от него осталось, происходили во вторник утром. Гроб был закрытым и поэтому и без того невеселая процедура казалась какой-то особенно зловещей. Вдова, прилетевшая из Рима только накануне вечером, казалось, плохо отдает себе отчет в происходящем. Похоже было, что она до сих пор не может поверить в то, что в большом дубовом гробу лежат изуродованные, разрозненные останки того, кто лишь двое суток назад был ее мужем.
      Джек Дуглас подошел к Мери Типпет, когда гроб уже был предан земле и присутствовавшие на церемонии направились к выходу с кладбища. Представившись, Джек извинился за свою вынужденную нетактичность и попросил принять его завтра в любое, удобное для вдовы время. Мери Типпет несколько секунд молчала, потом подняла на полицейского заплаканные глаза и сказала ломким голосом, стараясь сдержать рыдания:
      - Конечно, я понимаю, приходите, когда хотите, но мне нечего вам сказать. Она опять помолчала, глядя в землю, потом добавила как бы про себя: - И мужа вы мне не вернете.
      Разговор с ней, состоявшийся на следующий день, действительно ничего не дал Джеку Дугласу. Миссис Типпет утверждала, что у нее нет врагов, тем более таких, которые желали бы ей смерти. С этим лейтенант и ушел. В полицейском управлении ему сообщили, что дважды звонил некий Эзра Эплгейт, проживающий в доме для престарелых на 45-й улице и сказал, что хочет сообщить какие-то важные сведения, касающиеся убийства Ричарда Типпета.
      - Знаешь, старик, - доверительно сказал Джеку знакомый детектив, показывая пальцем на потолок, - репортеры уже достали шефа с этим убийством и лучше бы тебе поторопиться с его раскрытием, а то как бы он не сделал из тебя козла отпущения.
      Намек был более чем понятен, и Дуглас, подумав, что обедать сегодня опять не придется, поехал в дом престарелых на встречу с неожиданным доброхотом, скорее всего давно выжившим из ума и разыгрывающим из себя детектива-любителя.
      К его удивлению, Эзра Эплгейт хоть и оказался прикованным к постели стариком, но отнюдь не выжил из ума. Эплгейт проработал фирме "Типпет и сын" почти сорок лет, Он начал работать в фирме еще при деде Ричарда Типпета, потом при его отце и вышел на пенсию по состоянию здоровья в пятьдесят девять лет в должности управляющего фирмы. Сосед Эплгейта по комнате, бойкий подвижный старичок с неожиданно живыми для его возраста черными зоркими глазами, услышав, что Дуглас из полиции, тактична вышел из комнаты, сказав, что хочет побродить по саду.
      Эплгейт внимательно изучил удостоверение лейтенанта и, откинувшись на подложенные под спину подушки, тихо, будто боялся, что его кто-то подслушает, сказал:
      - Сегодня утром мне звонила жена Дика.
      - Простите?
      - Я говорю, что сегодня мне звонила Мери Типпет и рассказала, как он погиб. Я сразу же позвонил в полицию, потому что знаю, кто его убил, старик тяжело дышал, видно, разговор давался ему с трудом. - Это мог сделать только он - Брюкнер, - Эплгейт замолчал и испытующе вгляделся в лицо собеседника: верят ли ему?
      - Продолжайте, мистер Эплгейт, - подбодрил его Джек Дуглас, - я вас внимательно слушаю. Стив Брюкнер, если не ошибаюсь, это нынешний управляющий фирмы "Типпет и сын"?
      - Да, он. Брукнер был начальником отдела сбыта, а когда меня вынудили уйти на пенсию, он стал вместо меня управляющим фирмой.
      - Разве вы ушли на пенсию не по состоянию здоровья?
      - Как бы не так. Меня заставил уйти Дэйвид Типпет, отец Ричарда. И сделал он это по указке Стива Брюкнера.
      - Чем же это вы им так помешали? - изображая на лице заинтересованность, спросил Джек Дуглас, чтобы разговорить старика. Хоть он и не ждал от этой беседы много-го, но какие-то дополнительные сведения она все же могла ему дать.
      - Вижу, вы не верите мне, - проницательно заметил Эплгейт, - но я вам докажу. Вы сами сможете все проверить и убедиться, что каждое сказанное мной слово - чистая правда. Все началось с Дэйвида Типпета, отца Дика. Когда он стал главой фирмы после смерти деда Ричарда, финансы фирмы были очень расстроены. Цены на нашу продукцию были невысоки, а стоимость материалов и работ постоянно возрастала.
      Вот тогда-то Брюкнер и убедил Дэйвида Типпета заняться контрабандой антиквариата из Европы. Они наладили канал переброски из Рима в Нью-Йорк и постепенно от простой контрабанды антиквариата перешли к доставке и продаже в Соединенных Штатах шедевров искусства, похищенных из музеев и частных коллекций Европы.
      Сначала этим каналом пользовались крупные антиквары, чтобы вывезти в Штаты беспошлинно раритеты, в основном из Италии. Но Дэйвиду Типпету этого показалось мало и года за три перед своей смертью он вошел партнером в международную банду торговцев крадеными произведениями искусства. Вывозили их через Рим, причем очень простым способом. Похищенная статуя или картина доставлялась в художественные мастерские фирмы "Типпет и сын" и там на высоком профессиональном уровне с нее изготавливались несколько точных копий. Затем эта статуя вместе со своими копиями переправлялась в Штаты.
      - А как же она проходила таможню? - спросил заинтригованный Джек Дуглас.
      - Неужели вы не поняли? Ведь если на таможне вскрывали контейнер и в нем оказывались шесть-семь абсолютно идентичных статуй или картин, или церковных сосудов с одинаковыми сколами, дефектами, отломами, то ясно, что все это копии.
      А если вдруг какому-то ретивому таможеннику и вздумалось бы вдруг проверить выборочно одну-две скульптуры, то ему всегда ухитрялись подсунуть копии, а единственный подлинник благополучно грузился на корабль.
      - Но ведь изготовить точную копию стоит очень дорого, как я понимаю. Разве из-за этих расходов вся операция не становится нерентабельной?
      - Напротив, лейтенант, совсем напротив. В Штатах подлинник продается тому богачу, который его заказывал, а копии сбывают любителям помельче, но с амбициями, причем тоже зачастую выдавая за подлинник, снабжая для этого поддельными сертификатами. Поскольку торговцы произведениями искусства во всем мире моментально узнают, что та или иная вещь похищена из музея или частной коллекции, то иногда даже самые опытные из них попадаются на эту удочку. Ведь серьезную экспертизу высококвалифицированными специалистами не проведешь, так как вещь-то краденая. Таким образом одну и ту же вещь иногда продают дважды и даже трижды.
      - Но кто же покупает краденые произведения искусства?
      - О-о, многие, очень многие. Для таких людей не имеет значения происхождение вещи, лишь бы она была в их коллекции, только бы обладать ею.
      - Даже если ее нельзя будет никогда никому показать?
      - Да, представьте себе, даже если ее никто, кроме него, никогда не увидит. Это какая-то непонятная мне извращенная форма тщеславия.
      - Мистер Эплгейт, а почему вы только сейчас решили рассказать об этом?
      - Ну, во-первых, я и сам во всем этом был изрядно замешан и раньше боялся, что мне придется отвечать по закону вместе с остальными, а кроме того, мне было жаль Дика.
      - Вы говорите о Ричарде Типпете?
      - Да. Он ведь ничего не знал об этой стороне деятельности принадлежащей ему фирмы.